Было далеко заполночь, когда Лета спустилась к реке. Посиделки с застольем вышли на диво уютными: Айрис оказалась очень интересным собеседником и радушной хозяйкой. В молодости ей довелось много путешествовать, помогая миру, ведь, как правило, на один континент приходится по Душе от каждой стихии. В то же время, любознательность молодой женщины и ее живой ум не дали заботе о природе превратиться в нудную обязанность. В каждом городе, городке или даже деревне, где ей доводилось бывать, она непременно осматривала достопримечательности, знакомилась с людьми, традициями и кухней. Увлечение кулинарией она перенесла и в свой новый дом, найдя в нем утешение и возможность хотя бы на время забыть о гнетущей душу боли. За время жизни на Дорогах, Айрис потратила немыслимое количество времени и сил, вспоминая, сортируя и записывая рецепты, которые ей удалось узнать. Но результат того стоил: с заслуженной гордостью за успешно завершенное большое дело, Лете были предъявлены две длинные полки, заставленные сплетенными в переплеты тетрадками. Каждая из них хранила тайны о кухне какого-нибудь одного небольшого региона, а на противоположной стене радовало глаз многообразие приспособлений, необходимых для воплощения в жизнь записанных на бумаге слов. Были здесь и горшочки для страсбургского бикоффе, и набор для швейцарского фондю, и форма для брюссельских вафель, и много еще всего того, чье предназначение для Леты оставалось загадкой. Тем не менее, Айрис пожаловалась, что много лет назад у нее было ужасно мало времени на изучение местных традиций, поэтому далеко не все из увиденного удалось вспомнить и воплотить в жизнь благодаря силе главного ее помощника - Огня. Увидев искреннее огорчение хозяйки, Лета пообещала, что если ей выпадет шанс когда-нибудь добавить рецепт в эту восхитительную коллекцию, она непременно им воспользуется. Айрис благодарно улыбнулась такой заботе и попросила не огорчаться, если возможности не будет, она ведь не только и не столько собиратель чужих кулинарных традиций. Храня в памяти тысячи разных рецептов, Душа Огня еще и придумывает свои, от вариаций в рамках уже известных канонов, до совершенно невообразимых и несочетаемых комбинаций, которые, как успела заметить Лета, попробовав в качестве десерта рассольный торт, все равно очень и очень вкусны.
От воспоминаний о прошедшем дне девушку оторвал хруст ветки. Секундой позже она поняла, что сама же в задумчивости на нее наступила, но воспоминания уже улетучились, уступив место созерцанию окружающего мира. В темноте лес выглядел сказочным гигантом, затаившимся во тьме, однако по-прежнему был наполнен звуками. Вот раздался тихие шелест крыльев летучей мыши, ухнул и тут же снова замолчал филин, где-то в чаще раздалось тихое потрескивание, словно бы там крался кто-то невидимый... Может, так оно и было? Ведь даже ночью жизнь текла своим чередом, одни обитатели засыпали, но им на смену просыпались другие, которым тоже надо было охотиться, защищать свой дом или себя самого. Да мало ли забот у жителей леса? Лета не боялась. Она ведь Душа Воды, а значит и часть души всего мира. Те, кто слушают и слышат, ее не тронут. А обитатели Дорог слушали и слышали.
Девушка села на последнюю ступеньку, свесив ноги в воду. Как и накануне, стлавшийся над водой туман прильнул к ней, рассказывая, как он целый день прятался от солнца глубине реки, чтобы с закатом снова укрыть ее своим пушистым покрывалом. Лета протянула ему руку. Туман собрался над раскрытой ладонью, воплощая своим призрачным телом бегущие ассоциации девушки. Вот у нее над ладонью лежит спящая кошка, в следующую секунду вместе с очередным уханьем превратившаяся в сову. Неподалеку качнулась трава, и раздался топот: на соседнюю полянку выбрался ёжик. Он внимательно осмотрел девушку, недовольно фыркнул: "сидит без дела" и отправился дальше. Ему некогда было стоять на месте, он спешил в какую-то одному ему ведомую даль. Лета снова взглянула в туман и обнаружила утопавшего ежика, правда белого и немного пушистого. Девушка задумалась, с гостеприимными хозяевами она уже попрощалась, ведь утром Душа Воды будет далеко. Всю вторую часть пути они с Рикки шли вдоль реки, поэтому теперь ей необязательно было повторять пройденное. Для разума, единого с водой нет ни времени, ни пространства, он существует одновременно в каждой точке. Сейчас Лета уже не знала, откуда к ней пришло это знание: то ли река рассказала, то ли сама она ощутила, став единой со своей родной стихией. Но одно ей было известно точно: достаточно дождаться рассвета, чтобы вновь отправиться в путь с той поляны, где ей довелось провести прошлую ночь. Лета вспомнила, как Рикки демонстрировал ей свои умения. "А ведь я так и не попробовала сама что-нибудь сделать!" - огорчилась девушка, - "Впрочем, стоит ли расстраиваться? У меня ведь еще вся ночь впереди!" и Душа Воды решительно принялась придумывать, что она может создать. Туман, прикорнувший было у нее на ладони, оживился. Он любил превращения, часто играя даже с невнимательными людьми, а сейчас, заполучив благодарного зрителя, старался вовсю: над рекой выстраивались замки, горные долины и целые массивы зданий. Уловив мысль, что дворец или, тем паче, город Лете, пожалуй, не нужен, он вспомнил недавние ассоциации. "А почему бы и нет?", подумалось девушке. Она с грустью вспомнила, что у нее дома нет даже кошки, и протянула руки к воде. Однако та неожиданно отступила, а разум уловил не то мысль, не то отголосок сознания, не то чей-то неслышимый шепот:
- Ты не можешь создать живое существо. Жизнь нельзя ни скопировать, ни передать, она должна зарождаться, создавая сама себя.
- Кто ты? - Лета вздрогнула от звука собственного вопроса, а неразличимый голос исчез, спугнутый человеческой речью, лишней в гармонии ночного леса.
Девушка с досадой повернулась к туману. Как она могла не понять, что иногда слова бывают лишними? Что вслух отвечать движению сознания и вовсе глупо? Ведь получается же у нее общаться с туманом без единого лишнего звука, зачем же сейчас она зря потревожила окружающую тишину? Сочувствующий туман на мгновение задумался и превратился в образ Рикки. Лета поневоле улыбнулась: вот уж кто действительно не боялся делать ошибок. Мысль зацепилась за новое действующее лицо, и память услужливо добавила в список вариантов огненный меч, созданный юной Душой Огня. "А почему бы и нет?" - подумалось Лете, всегда питавшей слабость к холодному оружию, - "только не меч, он слишком велик, да и знаю я об их создании маловато". Сознание, наконец-таки нашедшее нужное русло, беспрепятственно потекло, перебирая образы с такой скоростью, что туман не успевал их воплощать, и очень скоро остановилось, найдя нужное решение. Незадолго до окончания школы, Лета попала в гости к однокласснице, у которой в семье хранилась доставшаяся не то от прадедушки, не то даже от его отца реликвия: наградной кортик, с потускневшим от времени золотом эфеса, георгиевским крестом и темляком из такой популярной ныне "победной" ленты. Она так и не узнала, за что и при каких условиях неизвестному офицеру был оказан подобный почет. Но воображение услужливо нарисовало мужественного моряка, готового до последней капли крови сражаться за Российскую Империю и его неразлучного холодного друга, смертельно опасного для врагов и надежного защитника того, чьи заслуги перед Отечеством оказались достойны золотого кортика.
Вернувшись домой, девушка много интересовалась историей и видами чем-то зацепившего ее оружия, поэтому сейчас не составило труда представить то, что бы она хотела создать. После недолгого размышления, Лета остановилась на самом миниатюрном, если такое определение, конечно, можно применить, варианте: кортик, появившийся после Великой Отечественной войны, составлявший в длину тридцать два сантиметра с двести пятнадцатимиллиметровым клинком. Девушка протянула руки к реке и с радостным удивлением осознала, что ей не придется каким-то чудесным способом раздобывать в лесу линейку. За тысячелетия существования бок о бок с человеком вода старательно и кропотливо накапливала знания и опыт, и теперь их объем многократно превышал ту крошечную часть, которой обладала о метрической системе мер Лета. А, значит, все, что от нее требовалось - лишь попросить, и вода, словно наконец дождавшись единственно правильного вопроса, легко отозвалась, формируя слегка светящееся и кристально прозрачное ромбовидное лезвие. Еще мгновение, и следом за лезвием распустились загнутые в противоположные стороны лепестки гарды, завершая формирование эфеса. Река вернулась в свое русло, а на ладони у девушки осталась ее часть, непостижимым образом сохраняющая форму, но, в то же время, абсолютно текучая, не оставляющая сомнений в своем происхождении. Лета вновь задумалась, свои дальнейшие действия она представляла весьма смутно. Несмотря на обещание Таррины, что она сможет придать воде структуру предмета, девушку терзали сомнения. Ведь весь практический опыт состоял из наблюдений за Рикки, являясь по большей части пособием по погребению мира под слоем пепла. Что если и она засыплет все вокруг сажей? Хотя в случае Души Воды скорее стоит ожидать снег или, например, град. Хорошенькая же выйдет благодарность за гостеприимство! Пару секунд любопытство боролось с совестью, но последняя оказалась сильна, и Лета, грустно вздохнув, опустила клинок в воду, растворяя его в реке, а следом за ним и сама слилась со стихией.
На этот раз вызывать назад на берег ее было некому, но ее ждал незавершенный урок , поэтому уже через несколько секунд девушка стояла на песчаном пятачке, через узкий перешеек камышиной тропки разливающимся в простор памятной поляны . Во второй раз создать жидкий прообраз кортика оказалось даже проще, река помнила недавнюю попытку, и клинок практически мгновенно материализовался на ладони у Леты. Следующий шаг потребовал гораздо больше усилий, познания Души Воды в металлах заканчивались где-то между сравнением золота с серебром и теоретическими сведениями о том, что существуют еще, например, сталь, медь и никель. Представить хотя бы какой-нибудь из них, чтобы объяснить (для начала себе), что же она все-таки хочет, оказалось задачей непосильной. Промучившись некоторое время, девушка решила подойти к задачке с другой стороны. Ей ведь не обязательно, чтобы кортик состоял из конкретного вещества, поэтому можно исходить из требуемых свойств: прочность и острота. А для основы внешнего вида вполне подходит лёд, уж его-то представить не составляет труда. Вопреки ожиданиям, поляна не пострадала ни от снегопада, ни от внезапного ливня. После непродолжительного мысленного комбинирования ножа и водного кристалла, кортик покрылся мелкими зубчиками, став удивительно похожим на двоякоострую пилу, а затем тоненько звякнул, раскрылся мелкими трещинками, и вот уже на коленях у Леты красуется гора льдинок. Однако, терпения Душе Воды было не занимать, она была полна решимости довести до конца так захвативший ее процесс. Растопив неудачный эксперимент, Лета в третий раз принялась за придание формы, уловив добрую усмешку реки, которую забавляли попытки ученицы. Подытожив предыдущий опыт, девушка пришла к выводу, что образ ножа слишком тонкий для хрупкого льда. Еще раз взглянув на застывшее лезвие, Душа вспомнила о самом прочном веществе, и спустя мгновение у нее в руках лежал алмазный клинок, а очередной мысленный образ затачивал лезвия кортика до остроты бритвы. Дальше дело пошло быстрее, и рассвет застал Лету самозабвенно прорисовывающей на рукоятке девятиконечную звезду из трех разносторонних треугольников с расцветающей в центре стилизованной лилией.
Когда первый луч коснулся мгновенно заискрившегося творения, девушка как раз завершила украшение эфеса, вложила клинок в ножны, по которым уже вились не то лозы, не то листья цветка-символа, и подняла голову к небу, приветствуя солнце и новый день. Пора в путь, Душу Воды ждет подруга, которую она, несмотря на все оправдывающие обстоятельства, вот уже второй день заставляет волноваться своим отсутствием. Лета легко вскочила, снова наклонилась к реке, благодаря ее за помощь и прося сохранить кортик, та благосклонно окутала ее руки, принимая клинок и отступила, желая девушке счастливого пути. А спустя еще немного времени Душа Воды, попрощавшись с хранительницей Врат и пообещав заглядывать, уже стояла у такого привычного бездонного озера, среди березовой рощи, наполненной птичьими трелями и теплым дыханием лета.
Здесь ничего не изменилось, все тот же пригорок, то же жаркое марево полудня, казалось, предыдущие двое суток были сном, удивительным, но оставляющим реальность прежней, и сейчас пробудившаяся девушка снова нырнет, пытаясь дотянуться до недостижимого дна, выберется на песчаный пляж и вернется на качели, где ждет ее недоразобранный цветочный калейдоскоп. Но вместо этого Лета тихо подошла к воде, тронула выбравшееся погреться на мель крыло озера и беззвучно растворилась в нем. Пруд действительно оказался бездонным, соединяясь на неимоверной глубине с Дорогами, одновременно и продолжаясь в них, и не позволяя туда попасть. Дубрава надежно ограничивала заповедный край, а озеро и роща были лишь своеобразным порталом, позволяющим благодаря своей двойной сути попасть к воротам чудесного мира Душ.
- Знаешь, в чем прелесть быть такой как мы, - шепнула склонившаяся к пруду береза, - сколько бы времени ты не провел на дорогах стихий после совершеннолетия, ты всегда возвращаешься в момент своего ухода. А посему, - сообщила береза ехидно, - если моя дорогая подружка закончила отмокать в озере, то, возможно, она еще успеет съесть свой не до конца остывший обед.
- Мика?! - Лета от удивления материализовалась без косы. Точнее коса-то была, вот только состояла из журчащих прядей озерной воды. - Ты тоже? Почему ты меня видишь?
Соткавшаяся из воздуха Ми благосклонно пронаблюдала, как ее подружка борется над возвращением себе привычно-русого цвета и задумчиво ответила:
- Души Стихий тоже люди, как бы парадоксально это ни звучало. А потому обычно такие жутко невнимательные, что человеческую душу от родной стихии не отличают. Но уж лучшую-то подружку я узнаю в любом облике. К тому же, - добавила она, смеясь, - ты с этим прудом сливаешься уже третий день подряд даже в человеческом обличье. У меня было время попрактиковаться.