На следующий день я засобиралась в дорогу. Сделать это было непросто. Во-первых, все мои вещи сгорели, пропали продукты, а по бесплодному Перепетовому Полю идти, в лучшем случае, придётся пять дней. Во-вторых, копошась на пепелище городища Без Имени, собирая необходимое, я навлекала на себя опасность случайно встретить кого-то из его выживших обитателей и неизбежно погибнуть. Ведь теперь волхвы обвиняли меня во всех несчастьях, моё имя было проклято. В-третьих, уже шесть дней шли страшные ливни, с ураганными ветрами и ужасающими грозами. Одинокие деревья вырывало с корнями и уносило как щепку в неведомые дали; спокойная доселе речка Рось вышла из берегов и превратилась в бурлящее чудище. Возможно, необходимо было переждать несколько дней, но какое-то внутреннее чувство подсказывало мне, что идти нужно немедленно.
Итырь помогал. Он вручил мне кожаный бурдюк, который я заполнила дождевой водой. Ливни могли, так же внезапно кончится, как и начались, а без воды в Поле смерть. Потом, кобник, откуда-то притащил магическую чару и ритуальный нож. Присмотревшись, я поняла, что эти вещи принадлежат представителю самой высокой касты волхвов - облакопрогонителю Калину. Я не спрашивала, что с ним сталось, просто взяла волшебные предметы и положила в холщовую сумку, вместе с несколькими пучками лекарственных трав.
Добравшись до полуразрушенной мастерской отца, стоящей на отшибе, я нашла в ней два кольца. Одно, серебряное с красным камнем геманитом, останавливающим кровь, и второе, золотое, с зелёным нефритом, назначение которого мне было неведомо. А ещё в мастерской лежал недоделанный оберег из медвежьих и волчьих зубов. Я сама завершила работу, связав их волшебным наузом, а затем повесила его себе на шею. Амулет, защищающий от козней врагов, мне совсем не помешает. Немного поколебавшись, я одела на пальцы и найденные кольца.
В пещере я наварила зелье, дающее силы идти несколько дней подряд без остановки, выпила его и наполнила им бурдюк, вместо воды.
Распрощавшись с кобником Итырем, я всё-таки пошла на пепелище своего дома, чтобы хотя бы поклонится праху родителей. Молилась долго, прося прощения и помощи у духов предков, а когда совсем стемнело, отправилась в дальний путь.
Главное, я считала, незаметно перейти Перепетовое Поле, не встретив берендеев. Но я ошиблась. Главным было устоять на ногах под ураганным ветром и, проваливаясь по колено в жидкую грязь, просто двигаться вперёд.
Уже через два часа, я сообразила, что заблудилась. Звёзд, по которым я собиралась идти, не было видно из-за туч. Вокруг лилась вода, стояла вода, чавкая под ногами.
Я перестала двигаться против ветра, развернулась, и пошла в обратном направлении, рассчитывая вернуться назад. Но переменчивый ветер понёс меня в какую-то другую, известную только ему сторону. Все мои мольбы Позвизду - богу плохой погоды и свирепого ветра, не приносили никаких результатов. Наоборот, с небес посыпался град, сперва размером с просо, а затем всё крупнее и крупнее. Он яростно хлестал меня словно плёткой, наказывая за безумное желание перейти Поле в такую погоду.
Не знаю, сколько часов или дней я блуждала. Силы оставляли меня. В голове урывками стучала лишь одна мысль, необходимо идти вперёд или погибну.
Но вот наступил момент, когда я не смогла даже ползти. Я тупо лежала, уткнувшись лицом в грязь, и понимала, что надежды на спасение у меня нет. Необходимо было смириться и ждать смерти. Мои отчаянные попытки подняться, только усиливали страдания тела. Надежды нет. Наползает мрак. Это конец. "Оставь надежду. Она вредна", - услышала я, не то в бреду, не то наяву. С трудом раскрыла глаза. Вокруг никого, только град стучит по ритуальной чаре.
Я вспомнила! Когда-то давно, ещё "в работе" у Сингара, я случайно услышала фразу, которую он наставительно говорил своим детям, и которая не предназначалась для моих ушей. "Оставь надежду. Она вредна, она ослепляет, не давая возможности сосредоточиться на цели. Ты, надеясь на кого-то или на что-то, не можешь полностью раскрыть собственные силы. Лишь в себя нужно верить безгранично".
Эти наставления мне в тот раз показались неправильными и даже кощунственными. Разве возможно жить без надежды? Как можно не уповать на наших богов? Я не восприняла тогда всерьёз слова чародея, полагая, что злой Сингар просто высказывает своё личное мрачное мировоззрение.
Однако сейчас, на волосок от гибели, слова моего бывшего наставника не вызвали у меня отторжения, наоборот, добавили сил и желания бороться. Только я смогу найти выход и спасти себя! Не надейся, не лежи бревном! Думай! Думай, Ина! Твои мольбы к богам воды, земли, неба результатов не дают. Значит, им была обещана какая-то жертва, которую они не получили. Кто им мог пообещать? Только жрец Горисвет. Какую жертву он мог пообещать? "Обряд орошения девственной кровью бесплодной почвы Перепетового Поля", - вспомнила я рассказ Итыря. Как сразу всё стало ясно и понятно! Не только берендеям пообещал мою кровь жрец! Необходимо было срочно провести магический обряд. Провести самой.
Как это сделать, я не имела представления. Вернее, я никогда не присутствовала при подобном действии, но моя сестричка Наина тайком бегала на поля и, потом, возбуждённым шёпотом, рассказывала, как лишают девственности. Мужчины рядом со мной нет, но есть нож. Необходимо им разрезать девственную плеву, а затем воткнуть нож в землю. Что говорить при этом? Да самое простое. "Приношу тебе Мать Сыра Земля свою кровь". Ну, и так далее.
Главное, не потерять сознания от боли, а после обряда успеть приложить к ране кольцо, останавливающее кровь и прочитать заклятие.
Спокойно и твёрдо я взяла ритуальный нож в руки, легла на спину и раздвинула ноги. Страха не было. Какой может быть страх, если нет надежды! Ты безгранично веришь только в СВОИ силы!
Громко крикнув богам о жертвоприношении, я всадила в себя нож. Кровь тёплой струйкой потекла между ног. Боль была сильной, но терпимой. Я села, воткнула нож в землю и довела обряд до конца. Я благодарила Макошь, за то, что она приняла мою девственную кровь, хвалила дождь, ветер и гром, ибо они вразумили меня, подсказав, что нужно делать, пела славу Велесу, Сварогу и Перуну, просила Дажьбога и Хорса выйти и полюбоваться жертвоприношением.
Когда дождь, град и ветер начали стихать, я легла на землю и, прижав кольцо к ране, стала заговаривать кровь. Мне это удалось без особого труда. Довольно быстро и ливень прекратился. Вокруг стояла абсолютная тишина. Тучи исчезли с небосвода, и яркие звёзды приветливо смотрели на меня с небес. Нужно было идти. Я выпила несколько глотков волшебного напитка из бурдюка и медленно пошла за Сияющей Звездой. С каждым шагом силы прибывали. Но это было не действие зелья, а проявление внутренних скрытых доселе возможностей тела, каждой его клетки, благодаря безграничной вере в себя!
Два дня пути прошло спокойно. Я своевременно замечала появляющихся на горизонте всадников и мгновенно падала в высокие ковыли. Но на третий день я наткнулась на пеших воинов.
Трудно было отыскать существо более грязное и оборванное, чем я в тот момент. Худющая, вся в синяках от горошин града, вымазанная землёй с ног до головы, не в платье, а в лохмотьях, с чудовищным бурым колтуном на голове вместо волос - такой неземной красавицей предстала я перед шестью мужчинами.
Не удивительно, что они в страхе упали на землю. Мне бы равнодушно пройти мимо, но я от неожиданности тоже остановилась.
- Это полевая русалка! - завопил один.
- Она сейчас выпьет нашу кровь, - вторил ему другой "умник".
Мне бы промолчать, но я не выдержала.
- Глупцы,- сказала я. - Я девушка, заблудившаяся в поле, пытаюсь добраться до городища волхвов в непогоду.
Как мгновенно всё изменилось! Никакого страха и почтения, одно лишь любопытство и брезгливость.
- Ну и страшнючая девка!
- Сколько дней ты блуждала по Полю?
- Почему одна? Где остальные?
- Если хочешь беспрепятственно пройти - плати, поняла?
- У меня ничего нет, - начала отвечать я с последнего вопроса. - Моя семья потерялась в страшный дождь и ураган. Все ценности были у отца. Сколько дней я одна иду, тоже не знаю. Я смертельно устала и хочу пить.
- Мы отведём тебя к князю. Пусть сам решает, что с тобой делать.
- Вы берендеи?
- Нет, торки. Мы разбили свой стан возле озера. Умоешься и попьёшь там.
- Здесь есть озеро?
- Уже есть. После недельного потопа.
Я больше не задавала вопросов, молча, шла в окружении воинов, радуясь тому, что они не берендеи и меня не знают.
Следовало срочно придумать себе новое имя, я с берегов Роси, значит...
- Как тебя зовут?
- Россава, - выдала я мгновенно, не запнувшись и на миг.
А что? Хорошее женское имя. Рассказывать правду нельзя, уж больно она похожа на вымысел. Кто бы поверил в такое? Я - нет.
Тем временем мы подошли к небольшому озерцу, которое в глазах жителей безводных степей, конечно, было огромным.
- Умойся, ты предстанешь сейчас перед князем Изяславом!
Однако я решила не только ополоснуть лицо, но и искупаться. Грязь на моём теле и одежде высохла на солнце и покрылась коркой, мои длинные волосы склеились в бурой глине, отяжелели и со страшной силой тянули голову назад. Но, самое главное, я хотела избавиться от холщёвой сумки, где лежала чара и нож. Это предметы волхва, и если их найдут, меня ничто не спасёт. Торки уже должны знать, что произошло у соседей. Худая слава впереди коня бежит, а добрая слава под лавкой лежит.
Я смело бросилась в воду, нырнула, освободилась под водой от сумки и стала потихоньку мыться недалеко от берега. Сперва воины недовольно мне что-то кричали, но потом затихли, наблюдая за превращением грязного заморыша в более-менее приличную девушку.
Когда я с распущенными волосами вышла, наконец, на берег, в глазах мужчин стояло безграничное удивление и ещё что-то, значение чего я не понимала.
- Ты, точно не русалка?
- Нет.
- Вот это волосы! - заговорили все разом.
- Никогда ничего подобного не видел!
- А глаза? Это два бездонных омута.
Вот так, почти полунагая, в мокрой одежде, плотно облегающей тело, с распущенными серебристыми волосами я предстала перед юным князем торков. Высокий, худой, неуклюжий, с едва пробивающимися усиками на нежном лице, князь нетерпеливо подъехал к нам сам, узнать что произошло. Но почему-то молчал, а люди его не смели первыми нарушить тишину. Они просто склонили свои головы перед Изяславом. Поклонилась в пояс ему и я. Странно смотрел на меня князь, томительно протекали минута за минутой. Вдруг юноша, залившись румянцем, хлестнул коня и, развернувшись, быстро ускакал к шатрам. Я ничего не понимала. Почему он не разговаривал со мной?
Воины, посмеиваясь, повели меня в стан.
Хотя торки вели кочевой образ жизни, но относились к славянским племенам. Они все были высокими, русоволосыми с серыми или голубыми глазами. Заметив нас, весь народ высыпал на площадь.
- Кто это? - шептались вокруг. - Откуда?
- Глянь-ка на её волосы, чистое жидкое серебро.
- А глаза? Век такого наше Поле не видало.
Замечание про мои глаза, немного насторожило. Никогда от волхвов я не слышала, что они особенные. Правда, я ходила, всегда опустив их вниз.
Наконец, опять появился князь Изяслав. Рядом шёл, более старший мужчина, лет сорока, по поведению и по одежде, явно воевода. Двигался он быстро, взгляд имел жёсткий и цепкий, а в профиль напоминал ястреба. По приветствиям и взглядам окружающих я сообразила, что именно он является настоящим повелителем торков. Изяслав или только недавно стал князем или слаб по характеру и привык, что им управляют другие.
Но больше всего меня насторожил старик в чёрном халате, расшитым серебром, и с бубном в руках, стоящий по левую руку от князя. Это был придворный маг - кудесник. Он никогда не появлялся в городище Без Имени, но если старик обладает сокровенными знаниями, то тотчас же разоблачит меня.
Юный князь махнул рукой.
-Наш повелитель князь Изяслав, да продлятся его дни в здравии и благодати вечно, спрашивает тебя, кто ты и откуда?
Говорил воевода. Человек в чёрном халате прожигал меня насквозь ярко-голубыми глазами. Хотя взгляд не предвещал ничего хорошего, я не испугалась. Кудесники, то есть люди, общающиеся с духами посредством волшебных бубнов - кудес, делились на восточных и северных шаманов. Восточные были враждебны к славянам. Но у старика-то глаза голубые. Значит, он кудесник из Карелы, и возможно, не станет топить меня.
- Меня зовут Россава из рода Святозаровичей. Наша семья направлялась к волхвам за помощью, но мы потеряли друг друга в бурю.
- Когда это случилось?
- Четыре дня назад.
- И ты всё это время одна блуждала по Полю без еды и воды?
- У меня было немного воды в бурдюке. К тому же, по утрам много росы на траве. Я пила её.
Воевода хмыкнул. Изяслав продолжал восторженно рассматривать меня. Народ недоверчиво забубнил: "Не обошлось без волшебства!" и с надеждой воззрился на кудесника.
Седой старик взял свой бубен и начал обходить меня по кругу, ударяя в кудеса быстрее и быстрее. Его движения становились всё стремительнее и стремительнее, полы халата развевались в разные стороны, казалось, зловещий ворон кружит над своей добычей.
Но вот кудесник резко остановился.
- Она лжёт, - проговорил мужчина хрипло, но совсем без акцента. - Это Ина, волхва!
Юный князь побледнел. Толпа вокруг яростно стала выкрикивать проклятия и угрозы в мой адрес. Представляю, какую ненависть теперь вкушало моё имя! Но я не обращала ни на кого внимания, всем сердцем чувствуя, что у меня здесь есть только один смертельно опасный враг - старый кудесник. Наши взгляды сцепились друг с другом как магниты, намертво. Никого и ничего сейчас не было вокруг. Только я и эти глаза, презрительные и холодные, такие знакомые... глаза облакопрогонителя Калина! Ну, конечно же, только представители этой касты, единственные из всех волхвов умеют надевать чужие личины. Это называется гипноз - сон наяву. Я открыла рот, чтобы сообщить всем этим баранам, что ещё один волк бродит в их отаре, но вскрикнула от боли и удушья. Волосяной аркан, метко приземлившись на шею, опрокинул меня наземь. Я схватилась руками за петлю, чтобы не задохнуться. Ещё мгновение - и меня безжалостно волокли в Поле, на расправу.
Что это будет за казнь, я осознала через пять минут. На мои руки и ноги набросили по верёвке и сильно затянули, а второй её конец привязали к сёдлам четырёх коней. По знаку, всадники, сидящие на них, одновременно пускали лошадей в галоп, и человека разрывало на четыре части.
Аркан продолжал так же стягивать моё горло, и, полузадушенная, я не могла не только сопротивляться, но и ничего сказать, крикнуть или прошептать.
Хотя события и происходили вокруг со сказочной быстротой, но моя голова соображала столь же стремительно. Я заметила, что Изяслав машет руками и вопросительно смотрит, то на воеводу, то на кудесника. Почему он молчит? Шаман что-то зашептал князю на ухо, долго уговаривал, показывая на проклинающий меня народ. Почти со слезами на глазах юный Изяслав поднял руку вверх. Сейчас будет отмашка - знак, прекращающий мою земную жизнь.
Воин, стоящий сзади, выпустил аркан из рук. Через мгновение рванут кони, и он своим весом будет препятствовать им разорвать меня сразу. Почувствовав, как удушливые тиски разжались, я закричала, обращаясь к юноше:
- Я смогу вылечить твою немоту! Ты станешь настоящим князем!
Конечно, если бы он был глухонемым от рождения, то я ничем не смогла бы ему помочь. Но Изяслав слышал! Значит, оглох уже потом, став старше. Вот почему он подчинялся другим! Он не мог высказать свою волю, зависел от них и уже смирился с ситуацией. Да и окружающих такое положение вещей вполне устраивало. Что будет сейчас? И воевода, и Калин кричали: "Смерть ей!". А вот народ безмолвствовал. Наверное, он любил всё-таки своего несчастного господина и устал выполнять приказания других.
Устал быть игрушкой в чужих руках и Изяслав, ибо, не мешкая, он бросился ко мне, перерезал верёвки и помог подняться. Потом строго посмотрел на недовольных воеводу с кудесником и сделал им знак удалиться. Меня же отвели в маленький шатёр готовить зелье.
Можно было бы и порадоваться чудесному избавлению от смерти, но я отчётливо понимала, что это только передышка. Злобные взгляды шамана и воеводы были слишком красноречивы.