Дельфинов Александр : другие произведения.

Часть вторая: Вешалка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   Часть Вторая: Вешалка
  
   Вещие Вещи
  
   "Как уязвимо человеческое тело, -
   Старинное Пальто на вешалке хрипело. -
   Я царь, я царь, я бог, я бог...
   Да хоть бы сам согреться смог!"
  
   "Никто не даст нам избавленья,
   Ни бог, ни царь и ни герой!" -
   Из банки хлюпнуло Варенье,
   Чуть звякнув крышкой голубой.
  
   "Все люди на меня похожи! -
   Вдруг хлопнул дверцей Шкаф в прихожей. -
   Набью тряпьем покрепче рот,
   А кто-нибудь за ручку рвет!"
  
   На кухне вспыхнул Газ со свистом:
   "Я сам как Бог - без запаха, без цвета,
   Без формы, а могу ведь чисто
   Конкретно все стереть со света".
  
   "Заткнись, газеныш! - взвизгнул Чайник. -
   Пора таких гасить, как чаек!
   В том смысле, ну, что, между прочим...
   Короче, я опять все спутал очень..."
  
   "Ах, что вы, друг мой, все понятно, -
   Шепнула Губка для посуды. -
   Оно и вправду крайне неприятно,
   Да только всех нас ждет большое ХУДО".
  
   "Ах, господа, вы все такие пусеньки! -
   Проверещали из коробки бусинки. -
   Мы рады каждому из вас! Ура!
   Запрыгнуть человеку в нос - прекрасная игра!"
  
   В истерике затрясся Холодильник:
   "Меня, блин, изнутри все любят тискать!
   Короче, я не лохозвон-будильник,
   Имею, это, паспорт и прописку!"
  
   Будильник зазвенел с окошка:
   "Ты, гроб сибирский! Пусть я крошка,
   Зато имею с вечностью дела,
   Руби тебя топор и распили пила!"
  
   И вновь Пальто зашевелилось:
   "Нас полностью поработили люди,
   Предметам рабство полюбилось,
   Освобождения не будет!"
  
   Тут в разговор вступил Паркет:
   "Нет, никакого рабства нет!
   Вот я - то потолком любуюсь,
   А захочу - и пузырями вздуюсь!"
  
   Тут затрещал сухой Букет:
   "Да, никакого рабства нет!
   А ты, пальто, возьми назад свои слова,
   А то порвем по швам и свяжем рукава!"
  
   Так продолжалось до утра бы,
   Когда б хрустящие шаги
   Не раздалися Снежной Бабы
   (Все Вещи честные таким "вещам" враги!).
  
   И распахнулась дверь, и вьюга, враз зверея,
   На кухню ворвалась - фью-фью! - к плите скорее,
   И ка-ак сосулек насует в духовку!
   И Снеговик вошел, чеша метлой морковку.
  
   Предметы чуть не ожили со страху!
   Всех отрезвило с мусором Ведро:
   "Эх, братцы, нутка, ухнем вместе смаху,
   Размочим этот уличный сугроб!"
  
   Тут началось! Все вспыхнули Конфорки,
   Зажглася Люстра, рухнули подпорки
   Под гэдээровским Буфетом,
   И Холодильник, распахнувшись, резал светом!
  
   И даже Тараканы из щелей
   Пошли без шуток, грозно, напрямик!
   За две минуты в десять раз теплей
   На кухне стало - и растаял Снеговик...
  
   А утром Леночка вошла, зевая,
   И босиком на лужи наступая,
   Значенья не придавши катастрофе,
   Чирк спичкою - и молча варит кофе...
  
   Осталось рассказать про Унитаз.
   Хотя какой тут может быть рассказ?
   Ведь это он впустил Морозко в дом!
   Так пусть наказан будет собственным трудом!
  
   Хот-дог
  
   Жил в супермаркете резиновый Хот-дог,
   Его любой бы с настоящим спутать мог.
   Он с полки важно созерцал окрестность
   И сыпал за любезностью любезность:
  
   "Сосед мой, карлик Корнюшон,
   Как ты пупырчат, сморщен и смешон!
   А вот лежат шарообразные Томаты,
   Как в собственной крови солдаты.
  
   А там в литровой банке чахнет Лечо,
   Ему с удачей вряд ли будет встреча.
   В жестянках маленьких Горошек расположен,
   Лишен стручков и нравственно разложен.
  
   А здесь поблизости Фасоль по кличке Боб,
   Американофил и русофоб, и жуткий жлоб.
   Тут Кукуруза глаз пугает желтизной,
   А рядом Кетчуп - с Язвою связной.
  
   Я наблюдаю, как дрожит Горчица -
   Она открытой и... забытой стать боится.
   В пакетике квадратном Майонез -
   Как бестелесный дух, что в гроб зачем-то влез.
  
   Рассыпались по баночкам Приправы -
   Лишенные корней сухие травы...".
   Тут пятищупальцевое весло
   Сгребло Хот-дог и к кассе понесло.
  
   "Ура! Глядите все! Я куплен человеком!
   Моя цена подтверждена фискальным чеком!
   Ах, как меж монстров был я одинок,
   Но вырвался - и вновь мой путь высок!
  
   Замри, Творог, и ты не булькай, Сок,
   А ты хоть на пол сыпься, Сахарный Песок!
   Кто там внизу? Лук, Редька, Хрен, Чеснок...
   Надеюсь, что урок пойдет вам впрок,
  
   Так слушайте, что говорит Продуктам их Пророк:
   Вы все - Съедобные, и это - ваш порок!
   Вас Аппетит преследует - голодный, злобный рок,
   Он слеп, безжалостен, жесток!
  
   Вы катитесь сплошным беспомощным потоком,
   Лишь только годности помеченные сроком.
   Вас всех сожрут, да-да! Вам этой правды много?
   Так вот еще чуть-чуть для подведения итога:
   ВЫ ВСЕ МОИ РАБЫ, И НЕТ ДРУГОГО БОГА,
   КРОМЕ ХОТ-ДОГА!"
  
   Но тут был крепко сжат рукой Хот-дог,
   Лишь свистнул жалобно его дырявый бок.
   Он мягок был и не пригоден к драке.
   Иван Иванович отдал его собаке.
  
   И вот в зубах породистого Дога
   Скрипит резина бедного Хот-дога,
   И дырочкой свистит пустая оболочка,
   Но съесть Хот-дог не может Дог.
   И точка.
  
   Подержанный Робот
  
   1
   У нашего Робота квадратная голова
   И круглые лампочки вместо глаз.
   Немного поскрипывает левая нога,
   Но это нисколько не смущает нас.
  
   Робот не слуга, Робот не работник,
   Он член семьи, он любезный друг.
   Ну и что, что Робот наш и лентяй, и модник,
   А зато он лихо пляшет лучше всех вокруг!
   (И еще встать на голову может без всякой помощи рук!)
  
   2
   Конечно, он не новый, ну и что с того,
   Что мы на распродаже купили его.
   Все равно лучше него нету никого,
   И вы не возражайте мне ничего!
  
   Робот не рыбак, Робот не охотник,
   Он кинолюбитель, он читатель книг.
   Ну и что, что Робот наш и лентяй, и модник,
   А зато он понимает дельфиний язык!
   (И еще изображает самый настоящий динозаврий крик!)
  
   3
   У нашего Робота аккумулятор стар,
   Протарахтит, вероятно, еще лет пять.
   Но пока барахлить он еще не стал,
   Мы вряд ли соберемся его менять.
  
   Робот не поэт, Робот не художник,
   Кроме криков и щелчков, он не знает слов.
   Ну и что, что Робот наш и лентяй, и модник,
   А зато с детьми играть в любой момент готов!
   (И еще измельчает сосиску за секунду на сто кусков!)
  
   4
   Конечно, мы его любим, ведь он такой
   Нежный, заботливый и родной,
   И нам не нужен никакой другой,
   Пусть даже говорящий или золотой!
  
   Робот не монтажник, Робот не высотник,
   Он боится высоты, он сломал кровать.
   Ну и что, что Робот наш и лентяй, и модник,
   А зато мы эту песню можем спеть опять!
   (И еще, при особом желании, конечно, тысячу раз повторять!)
  
   Война на летней кухне
   Глебу Катчуку
  
   Медленно гаснет свет.
   Заходящее Солнышко, вспыхнув напоследок, исчезает за горизонтом.
   В сумерках появляется грациозный Помидор.
   Он осторожно выкатывается на середину Кухни, опасливо озирается и поет:
  
   Ночь на дворе,
   Закрыты двери кухни,
   Последняя звезда сейчас потухнет.
   Природа спит,
   Своей накрывшись тенью.
   Ах! Темноте я отдан на съеденье!
  
   Припев:
   Нет, я не подлый вор,
   Нет, я не храбрый солдат,
   Я простой Помидор,
   Обыкновенный Томат.
   Долой чудовищный Борщ!
   Долой проклятый Салат!
   Нет! Нет! Нет! Овощи жить хотят!
   Нет! Нет! Нет! Меня не съедят!
  
   Ночь на дворе,
   И не скрипит калитка.
   Спит Холодильник, спит Электроплитка.
   Кромешный мрак
   Окутал все строенье.
   Ах! Темноте я отдан на съеденье!
   Припев: ...
  
   Ночь на дворе,
   Ни шороха, ни треска,
   Лишь чернота вокруг. Как это мерзко.
   Но чу! Во тьме
   Я чувствую движенье.
   Ах! Темноте я отдан на съеденье!
   Припев: ...
  
   Тут входит Еж, топая лапами и ворочая во все стороны носом.
   Пытливо исследует помещение. Тем временем темнеет.
   Еж натыкается на Помидор, обнюхивает и громко фыркает.
   Помидор откатывается в сторону и поет:
  
   Красный сок,
   Томатный сок,
   Сочной мякоти кусок.
   Я красив,
   Я хорош,
   Ты меня не трогай, Еж!
  
   Красный сок,
   Томатный сок,
   Сочной мякоти кусок.
   Я красив,
   Я хорош,
   Ты меня не кушай, Еж!
  
   Из мрака неожиданно выступают Нож и Вилка.
   Они плотоядно приплясывают в обнимку.
   Слышен резкий и гадкий скрежет металла о металл.
   Нож отбивает чечетку и поет:
  
   Я острый Нож,
   Я откидной,
   Английской Стали сын родной,
   С тяжелой ручкой и защелкой,
   Ты ею попусту не щелкай!
  
   Припев:
   Щелк! Щелк! Щелк! Щелк!
   На лету я режу шелк.
   Щелк! Щелк! Щелк! Щелк!
   Я опаснее, чем Волк.
   Протыкать насквозь люблю
   И до сердца достаю!
  
   Я злой Резак,
   Я душегуб,
   Всегда был с Овощами груб,
   Что верно и для жалких Фруктов,
   А также остальных продуктов!
   Припев: ...
  
   Я острый Нож,
   Острей Иглы,
   Я закругляю все углы
   И, хоть любые режу ткани,
   Сплю у хозяина в кармане!
   Припев: ...
  
   Помидор густо желтеет и в ужасе откатывается к Ежу,
   который тем временем оказался в тени.
   Становится еще темнее.
   Вилка, оскалившись, отбивает чечетку и поет:
  
   Зуб-зубок-зубец-зубило,
   Не таких еще губила!
   Клык, резец и коренной
   Плюс четвертый зуб - больной.
   Он обломан и с дуплом,
   Пробивает напролом.
  
   Припев:
   Эх, зубчик
   Ты мой дырявый,
   Ядовитый и корявый!
   Эх, зубчик
   Ты мой четвертый,
   Угодишь на него,
   Будешь мертвый!
  
   Зуб-зубан-зубырь-зубище
   В поисках кровавой пищи
   Гонит жуткую пургу,
   Гнет по кругу всех в дугу,
   Ломит сзади наперед,
   Будто ледоколом лед.
   Припев: ...
  
   Зуб-зубельник-зуботычник,
   Мой шалун! Мой зубр! Мой хищник!
   Клык, резец и коренной,
   А четвертый - головной,
   Основной авторитет,
   От него спасенья нет.
   Припев: ...
  
   Помидор ярко зеленеет и откатывается в наитемнейший угол.
   Нож и Вилка, снова обнявшись, угрожающе отбивают мертвенную чечетку.
   Становится так темно, как только можно.
   Но тут между ними и Помидором вырастает рассерженный Еж.
   Его иглы топорщатся в боевом режиме, он поет:
  
   Ну-ка, Нож, кончай свой скрежет,
   Мне, Ежу, он уши режет!
   Ну-ка, Вилка, брось стращать
   И обломками вращать!
  
   Припев:
   Я - тысячеиглый Еж!
   Слышишь это, ржавый Нож?
   Помидора ты не трожь!
   Слышишь, Вилка, игл звон?
   Ну-ка, оба!
   Вон! Вон! Вон!
  
   Ну-ка, Нож, вали на мойку
   Или сразу - на помойку!
   Ну-ка, Вилка, марш на свалку!
   Прекратите перепалку!
   Припев: ...
  
   Столовым приборам
   Грожу я позором!
   Прекратить издевательства
   Над Помидором!
   Припев: ...
  
   Еж поворачивается к Вилке, та в страхе отступает, спотыкается и падает.
   Еж поворачивается к Ножу, тот в страхе падает на колени.
   Помидор попеременно вспыхивает красным, желтым и зеленым светом.
   Полусложившийся Нож помогает упавшей Вилке подняться.
   Оба пятятся в темноту, кланяясь униженно и оскорбленно.
   Помидор вдруг быстро подкатывается и одним махом взбирается Ежу на спину.
  
   Еж танцует, Помидор поет:
   Красный глаз,
   Красный глаз,
   Его не видим мы, а он глядит на нас!
   Красный газ,
   Красный газ,
   Он нас окутал и накрыл, как-будто таз.
  
   Еж и Помидор хором:
   Топ-топ! Хлоп-хлоп!
   Объявляем постный стоп!
   Дверь-пол! Стул-стол!
   Долой кухонный произвол!
  
   Еж танцует, Помидор поет:
   Красный свет,
   Красный свет,
   Как хорошо, что не попал я на обед!
   Красный цвет,
   Красный цвет,
   Я шлю животным и растениям привет!
  
   Еж и Помидор хором:
   Топ-топ! Хлоп-хлоп!
   Объявляем постный стоп!
   Дверь-пол! Стул-стол!
   Долой кухонный произвол!
  
   Еж танцует, Помидор поет:
   Красный сок,
   Красный сок,
   Пусть с Марса сыпется безжизненный песок!
   Красный бок,
   Красный бок,
   Пускай на ветку возвращается листок!
  
   Еж и Помидор хором:
   Топ-топ! Хлоп-хлоп!
   Объявляем постный стоп!
   Жир-жар! Мир-шар!
   Обжорства кончился кошмар!
  
   Помидор легко спрыгивает вниз и пускается вприсядку. Еж надевает узкие черные очки и лихо брейк-дэнсит в стиле "я - робот".
   В черном небе над ними вспыхивают бесчисленные звезды.
   Пролетает огненная комета, а за ней по очереди Луна, Марс, Венера и др. планеты.
   Из-за горизонта показывается Солнышко.
   Все исчезает в ослепительно-красном сиянии.
  
   Телефонная Трубка и Цветок
  
   1
   Старинный телефонный аппарат
   Стоял на столике журнальном у стены.
   Он там провел семнадцать лет подряд,
   Классический образчик старины.
  
   Квадратных пластиковых кнопок
   Шестнадцать штук.
   Витой спиралевидный провод,
   Отличный звук.
   Удобная и обтекаемая Трубка,
   Как бы квадрату корпуса окружная уступка.
  
   "Алло, я слушаю, алло!" -
   Кричали в Трубку люди злые.
   Но Трубка игнорировала зло,
   Шля позитива позывные.
  
   2
   В надтреснутом коричневом горшке
   На том же столике жил комнатный Цветок.
   Чей день рождения терялся вдалеке,
   И смерть предугадать никто б не смог.
  
   Незрима мощная система
   Его корней.
   Могуча сетевая схема
   Его ветвей.
   И каждым из своих темно-зеленых листьев
   Цветок изящно мог взмахнуть, словно художник - кистью.
  
   "Фу, сколько пыли, боже мой!" -
   Порой вопила истерично
   И мерзкой мягкой губкою сырой
   Цветок хозяйка терла лично.
  
   3
   В тот день с утра все было как всегда:
   Крик, суета, людская беготня, и вот
   Все стихло. Лишь на кухне капала вода,
   Да чуть скрипела дверь на черный ход.
  
   И тут, ворвавшись в нашу драму,
   Как в горло - ком,
   Береза высадила раму
   Своим суком.
   Ударным сквозняком весь дом в момент продуло,
   Цветок взмыл вверх - и прямо на пол рухнул мимо стула!
  
   "О, горе мне! Раз-бит! По-гиб!" -
   Он прорыдал, тряхнув ветвями,
   А после к полу намертво прилип,
   Паркет царапая корнями.
  
   4
   Испуганно дрожа на рычагах,
   Тут свесилася Трубка через край: "Ау!
   Вы живы?" - "Жив пока, но умираю..." - "Ах!
   Чем вам помочь?" - "Увы, ничем, мой друг...
  
   Знать, срок настал... Горшок раскокан,
   Кругом земля...
   И к смерти я повернут боком,
   И сохну я..."
   "Лишь миг назад цвел тут, и вот - дурная шутка! -
   Распластан там внизу... Мне жаль Цветка!" - сказала Трубка.
  
   И вывернувшись из гнезда,
   Спиралевидный вырвав провод,
   Спикировала Трубка вдруг туда,
   Где был горшок с Цветком расколот...
  
   5
   Час миновал. Вернулись люди. Что ж,
   Предстала грустная картина их глазам.
   Цветок уже желтел, став на скелет похож,
   А Трубку раздробило пополам.
  
   Сгребли метлой весь мусор кучей
   В вонючий круг.
   Березу проучили круче -
   Спилили сук.
   И Трубку подхватив, хозяйка с нежной спешкой
   Врачует раны ей - льет клей с слезами вперемешку.
  
   И склеившись кусок с куском,
   Вновь Трубка сделалась здоровой.
   Вы спросите: "А как же там с Цветком?".
   Ему горшок купили новый.
  
   Спор бытовых Приборов о смысле Бытия
   Тане, Диме и Давиду
  
   Свет выключив, включил Обогреватель*
   И прочь отправился писатель.
   В его отсутствие различные Приборы
   Вели во тьме такие разговоры.
  
   Светильник зарыдал настенный:
   "Ах, в чем же, в чем же смысл быта?
   Пылаю я от боли неизменной!
   Мне кажется, что я военнопленный,
   Чье имя навсегда уже забыто...".
  
   Из Сидиплейера хихикнула Пластинка:
   "Без повода грустить не надо!
   Вот, например, моя хозяйка - Нинка.
   Не быт - одна сплошная вечеринка,
   Погромче звук - и пляшет до упада!"
  
   Тут вспыхнул Черно-Белый Телевизор:
   "Не новость ваша точка зренья!
   Пора бы сделать честный труд своим девизом,
   Вы ж потакаете людским капризам,
   А это - пропаганда разложенья!"
  
   Зачавкала Стиральная Машина:
   "Ша, поц! А ну, сюда послухай!
   Кручусь-верчусь, в натуре, как лошина,
   А толку шо? Где звездная вершина?
   Нет, счастья нет! Одна лишь бытовуха..."
  
   Электрочайник булькнул: "Эх, соседка!
   Трепещет истина, как птичка,
   В твоих словах пустых, которые как клетка.
   А на вопрос послушай мой ответ-ка:
   Срок подойдет - и выкипит водичка".
  
   В углу забормотал Стереоцентр:
   "Прием, прием! Я верю в чудо!
   Быт иль не быт - бывали прецеденты,
   Когда достаточно нажать на кнопку Enter,
   И полетишь, как птица, прочь отсюда".
  
   Из шкафа зажужжала Кофемолка:
   "У каждого своя задача!
   В Приборе без работы нету толка,
   На том стою, пусть даже треснет полка!
   И в этом смысл, счастье и удача".
  
   Рефлектор воздух грел во мраке,
   А дело, в общем, приближалось к драке.
   Бытийствовали нервные Приборы,
   На грани грубости продолжив разговоры.
  
   В Часах зазвякал Маятник цепями:
   "Досье на каждого готово!
   Мы тщательно следим за всеми вами,
   Стуча на каждого! За вашими словами
   Последним будет все же наше слово".
  
   Тут снова о своем заныл Светильник:
   "Ах, для чего я здесь бытую?
   Все прах и тлен! Подайте мне напильник!
   Мусоропровода таинственный могильник,
   К тебе спешу и мрачно торжествую!"
  
   Но Пылесос в ответ заухал глухо:
   "Прочь пессимистику - культ смерти!
   Набьешь, бывало, пылью плотно брюхо,
   И сразу хорошо, тепло и сухо,
   Быт позабыт, и в этом смысл - поверьте!"
  
   Вдруг зарычала Соковыжималка:
   "Вы недостойны и презренья!
   Сломайтесь все - мне вас не станет жалко!
   Вы - слабаки, и ваше место - свалка,
   На ней вы обретете примиренье!"
  
   Тихонько затрещал премудрый Тостер:
   "На самом деле все вы правы.
   Не ссорьтесь, братья! Успокойтесь, сестры!
   Увы, Приборы, спор решить ваш просто:
   Упали среди вас мораль и нравы".
  
   "А судьи кто? - взвыл истеричный Миксер, -
   Мы грязные, он только чистый!
   Мы все в лаптях, а он в костюме мистер!
   Спасибо - нет! Пора сменить регистр!
   На, выкуси! Прожуй и подавись ты!"
  
   Речь затянула Печь-Микроволновка:
   "Не по-оняла! Ну, в чем же дело?
   Вы гоните, а где же остановка?
   Что, это бесконечная бытовка?
   Не может быть! Так вот - я жду предела!"
  
   "Кончай базар!" - ругнулась Батарея
   И, щелкнув, отключилась поскорее.
   Тут стало холодно. И смолкли разговоры,
   Когда замерзли эти глупые Приборы.
  
   * Обогреватель - он же Рефлектор, он же Батарея.
  
   Гибель Автомобиля
  
   Один подержанный Автомобиль
   Имел хозяина по имени Эмиль.
   Эмиль любил Автомобиль,
   И скорость, и дорогу.
   И в день один не мало миль
   Он проезжал, а много.
  
   Но как-то раз пришла дурная весть:
   Сестру Эмиля - Эмму - мучает болезнь.
   И в славный город Браззавиль
   Вдоль по шоссе со свистом
   Эмиль погнал Автомобиль
   Не медленно, а быстро.
  
   Автомобиль летел, как Самолет,
   Стремительною тенью мчал весь день вперед.
   Лихой и бесшабашный стиль,
   Не разбирая правил,
   Имел вождения Эмиль -
   Одною левой правил.
  
   Эмиль рулил. Автомобиль пылил.
   Ночь вылилась на мир, как океан чернил.
   Но фары не включил Эмиль,
   Весь поглощен дилеммой:
   Успеет ли Автомобиль
   Домчать его до Эммы?
  
   Шоссе змеилось в темноте среди
   Пустых полей. Но что же это впереди?
   Во мраке ждал крутой вираж
   Несчастного Эмиля,
   А он, войдя, как гонщик, в раж,
   Жал газ Автомобиля.
  
   И вдруг удар! Автомобиль взлетел,
   Перевернулся и на брюхо в лужу сел.
   Эмиль прошляпил поворот
   По недостатку зренья.
   Как результат - занос, и вот
   Потеря управленья.
  
   Ночь. Тишина. Пустынные места.
   Дорога тоже в обе стороны пуста.
   Застрял в грязи Автомобиль,
   Он угодил в ловушку.
   Так мель цепляет судна киль,
   А вилка - кильки тушку.
  
   Погнулись оси, полетел кардан,
   А также стекла все разбились вдрабадан.
   Скривившись, как креветка криль,
   Зажаренная в гриле,
   Обнявши руль, лежал Эмиль,
   В своем Автомобиле.
  
   Дул ветер, ус Эмиля теребя.
   Он начал потихоньку приходить в себя.
   "О ужас! - застонал Эмиль. -
   Я жив, но вот проблема:
   В аварии Автомобиль,
   В беде сестренка Эмма!
  
   Хоть близко славный город Браззавиль,
   Но недоступен он!" - и зарыдал Эмиль.
   Автомобиль вдвойне страдал,
   Эмиля видя слезы,
   И в муках тормоза сжимал,
   И напрягал колеса.
  
   Что делать? Ни вперед и ни назад
   Не двинуться, увы... Кто в этом виноват?
   Автомобиль? Водитель? Ночь?
   Шоссе? Плохое зренье?
   Тут прочь побрел Эмиль, точь-в-точь
   Похож на привиденье.
  
   Добрался он в соседнее село
   И помощь там нашел, когда уж рассвело.
   "Мужик-то не навеселе!" -
   Учтя столь важный фактор,
   Решили люди в том селе
   Послать с Эмилем трактор.
  
   Был вытащен Автомобиль, затем
   До мастерской отбуксирован без проблем.
   Но сколь безжалостен Эмиль!
   Ни слова не сказал он
   И, сдав Автомобиль в утиль,
   Отправился к вокзалу.
  
   Ну вот. Рассказ заехал мой в тупик.
   Автомобиль погружен был на Грузовик,
   Свезен на свалку, а потом
   Чудовищно спрессован
   И, как простой металлолом,
   В брикеты расфасован.
  
   Что с Эммой? Подхватила легкий грипп,
   Но все прошло, конечно. Голос лишь осип.
   Ах да, Эмиль... А что Эмиль?
   Он был мужчина хваткий
   И вскорости Автомобиль
   Купил новейшей марки.
  
   Загадочный Марафон
  
   Кто мчался вскачь по мостовой,
   Лишь из-под пяток дым?
   Один опережал, второй -
   Увы, бежал вторым.
  
   "Друг, погоди!" - кричал Бегун
   Вдогонку Бегуну.
   Но тот хрипел сквозь зубы: "Лгун!" -
   И сплевывал слюну.
  
   Попытку повторял спортсмен:
   "Умерь, прошу я, спесь
   И объясни-ка мне, зачем
   Бежим с тобой мы здесь!".
  
   Но первый только хохотал,
   Как высохшая выпь:
   "Слабак! Да ты, никак, устал!
   Шаги почаще сыпь!
  
   Ну ладно, слушай! - на бегу
   Со лба стирал он пот. -
   Тебе, как лучшему врагу,
   Заткну я правдой рот!".
  
   "Затылок твой, - кряхтел второй, -
   Устал бурить мой глаз!
   Всю жизнь бегу я за тобой,
   Ну, обернись хоть раз!".
  
   Но первый отвечал: "Беги!
   Себя не береги!
   Беги и в дождь, и в снег беги,
   Пусть отстают враги!".
  
   И скорость прибавлял второй,
   И первый мчал, как в бой,
   Толкаясь от земли ногой,
   А после головой.
  
   Два Бегуна неслись вперед,
   И мой рассказ правдив:
   Не мог ни этот и ни тот
   Уменьшить их разрыв.
  
   И песню первый пел Бегун:
   "Ура, я весь горю!
   Я состою из чистых струн,
   И бегу гимн пою!
  
   Бежать, бежать! Быть впереди!
   И груз свой на горбу
   Скрепя костями, прочь нести,
   Светя звездой во лбу!
  
   Бежать, как проклятый, бежать
   И вечно быть в пути,
   И навсегда опережать
   Того, кто позади!".
  
   И песню пел Бегун второй:
   "Вновь кто-то гонит нас
   В погоню за чужой судьбой,
   Не выбирая трасс!
  
   И мы летим - он, я за ним,
   Передо мною он,
   А значит, снова я за ним -
   Жестокий марафон!
  
   Но неизбежен поворот
   У всех земных путей!
   Совет мой вот - замучил пот?
   Так больше не потей!".
  
   Издав визжаще-резкий звук,
   Продолжил бег атлет,
   Бессмысленным советом вдруг
   Сведя сюжет на нет.
  
   Вдоль по зеркальной мостовой
   Летели вдаль, как львы:
   Один с горящей головой,
   Другой без головы.
  
   Бежать всегда, бежать везде,
   Бежать без лишних слов,
   Бежать на суше и в воде -
   Вот лозунг Бегунов.
  
   Уверен, вы удивлены,
   И ваш пойму вопрос:
   Да кто же эти Бегуны?
   И что у них за кросс?
  
   Кто мчался вскачь по мостовой,
   Лишь из-под пяток дым?
   Один опережал, второй -
   Увы, бежал вторым.
   (Велосипед с двумя колесами и фарой)
  
   Жук, Дом и Шкаф
  
   1
   Жил у забора черный Жук с усами и рогами.
   Он весело жужжал, летая над двором.
   Его врагами были Птицы, а друзьями...
   Ни с кем Жук не дружил, жил одиноко он.
   Похож на маленький военный самолет, часами
   Частенько в воздухе кружил Жук жарким летним днем.
   Нахмурив крышу, пожимая этажами,
   Отслеживал Жука с неодобреньем Дом.
  
   Дом думал так: "Чего он раззуделся? Я и сам бы
   Не хуже б жировал, коль жил бы без забот.
   Ужели б не сплясал лихой воздушной самбы,
   На месте совершив тройной переворот?
   Ну, жалкий Жук! Пошто меня ты дразнишь? Гнев коплю я.
   Ужо тебе однажды отомщу - зуди пока!".
   А Жук играл, ныряя в солнечные струи,
   Им подставляя свой живот или бока.
  
   2
   Текли деньки. Июнь, июль и август миновали.
   Настал сентябрь, пришли дожди и холода.
   Жук меж камней дрожал, и камни с ним дрожали,
   И на Жука с камней вниз капала вода.
   И грянул заморозок. Как-то раз, уже под утро,
   Проснувшись, понял Жук, что совершенно недвижим,
   И инеем покрыт, как сахарною пудрой,
   И в лед наполовину врос, и так лежит.
  
   Подумал Жук: "Ну что же, жаль, конечно, но итоги
   Печальные пора веселью подвести.
   Всю жизнь свою сожму в едином монологе,
   Воспоминаний сеть из слов начну плести.
   А впрочем, что слова... Они снежинок не прочнее
   И тают, в пар из капель превращаясь, в миг один".
   Тут Солнце напряглось, вновь став погорячее,
   И лед, размякший вдруг, Жука освободил.
  
   3
   На две недели воцарилось бабье лето. Снова
   Жук демонстрировал свой высший пилотаж.
   И как-то вечером, примерно в пол-шестого
   Дом пригрозил Жуку: "Летун любезный наш!
   Как вижу я, жужжишь ты беззаботно, только вскоре
   Морозы пострашней, позлей сведут тебя с ума.
   И ты не улетишь, как птица, вдаль за море -
   Тебя раздавит пяткой ледяной зима!"
  
   Ответил Жук: "Да ладно, дядя Дом! Чего вы взъелись?
   За что предать меня решили вы суду?
   Пусть мною пережиты жуткие метели,
   Но счет я им не вел и впредь не поведу!
   Пусть злой мороз зажмет меня железными тисками -
   Их смазав хитростью, я проскользну меж челюстей!"
   Все это выслушав, Дом скрипнул кирпичами
   И гневно хлопнул створками входных дверей.
  
   4
   А Жук задумался: "Ведь Дом-то прав - что делать? Скоро
   Впрямь вьюга просвистит зимы победный марш..."
   Спасение само его явилось взору,
   Когда Жук заложил очередной вираж.
   Торжественно насупившись и вид имея важный,
   Был неприступен Дом, - преступный Жук дрожал уже, -
   Но тут возникла щель в броне семиэтажной:
   Открылась форточка на пятом этаже.
  
   Как выстрел из ружья, что жирный воздух пулей режет,
   Жук жахнул по прямой - и Дому внутрь попал
   (Так заяц, что вприпрыжку прочь по кочкам чешет,
   Охотником убит бывает наповал).
   "Добро пожаловать! Скорей сюда, пилот отважный!
   Спеши в убежище, от бурь и непогод устав!
   Здесь отдых ждет тебя!" - так пробасил протяжно,
   Приветствуя Жука, гостеприимный Шкаф.
  
   5
   А дальше что? Ноябрь, декабрь, январь, февраль тянулись,
   И время сделалось тягучим, будто клей.
   Деревья за окном под плеткой бури гнулись,
   И проходил унылый строй сутулых дней.
   А что же Жук? Он сладко спал между шарфов и шапок,
   На верхней полке в уголке в недремлющем Шкафу.
   И грезы навевал Вещей уютный запах,
   И заносились сны в учетную графу.
  
   А как же старый Дом? Всю зиму стыли перекрытья,
   По первой оттепели отсырел чердак...
   Дом думал так: "Напрасно ждут, что стану ныть я,
   И тщетно слабости отыскивают знак.
   Я здесь стоял, я здесь стою - я не могу иначе,
   Ведь дел своих не завершив, уйти не в силах мавр.
   Хоть про меня не снимут телепередачи,
   Но я и не архитектурный динозавр!"
  
   6
   Тепло пришло в тот год в обнимку с мартом. А в апреле,
   Когда еще не ждут весенних первых гроз,
   Две диких Ласточки под крышу прилетели,
   И вспыхнули в саду соцветья ранних роз.
   А в Доме в этот день бумажные оковы с окон
   Движеньем резким сорвала нежданная жара.
   В Шкафу проснулся Жук, прополз вдоль полки боком
   И замер на краю, и произнес: "Пора!"
  
   Затем, недолго думая, Жук выбрался наружу
   И распрямил крыла, и громко прожужжал:
   "Жизнь продолжается! Мы пережили стужу!
   Спасибо, что Жука в беде ты поддержал!"
   Шкаф так ответствовал: "Не забывай - апрель обманчив,
   Морочит нас как хочет. Будь поосторожней, друг!
   И будь здоров, и счастлив тоже будь, а значит,
   Ты возвращайся вновь!" Тут прочь умчался Жук.
  
   7
   Окно раскрыто было настежь, а за ним - свобода!
   Жук беззаботно вылетел в просторный двор.
   Уже набухли почки. Солнце с небосвода
   Вело с сырой землей беззвучный разговор.
   Но что за тень обрушилась со свистом, с жуткой силой,
   Как призрак, по диагонали рухнув свысока?
   Клюв хищной Ласточки почти что стал могилой
   Замешкавшегося на воздухе Жука.
  
   Жук вовремя вильнул, изящно избежав съеденья,
   И крикнул Ласточке: "Что, жирная, слабо?" -
   Спикировал между ветвей в одно мгновенье
   И покатился, сжавшись в шар, как Колобок,
   Между корней, через дорожку, вдоль забора, дальше...
   Жук под трубою ловко проскользнул, ну а потом
   Под тот же самый камень, что и годом раньше,
   Он с хохотом нырнул. Все это видел Дом.
  
   8
   И вечер наступил, и ночь пришла и миновала,
   И утро расцвело, и новый день настал.
   Жук так решил тогда: "Опаснее не стало -
   Я вновь летать хочу, как в прошлый год летал!"
   Увы! Держали Ласточки над дворовым пространством
   Контроль жестокий и простой - тоталитарный строй.
   Жука преследовали с грустным постоянством
   И приводили тем в отчаянье порой.
  
   Но не сдавался черный Жук с усами и рогами,
   Он яростно жужжал, летая над двором.
   Его врагами были Птицы, а друзьями...
   Суров и молчалив, жил одиноко он.
   Жук больше не кружил - носился боевым зиг-загом,
   От цели к цели напрямик бросками день за днем.
   Размахивало Солнце тучею, как флагом,
   И радугою тряс безумный майский гром.
  
   9
   Нередко думал Шкаф, потрескивая задней стенкой:
   "Что там с Жуком? Жив ли? Как у него дела?"
   И дерево скребло в окно промокшей веткой,
   И капельки дождя стирало со стекла.
   В том Доме был подвал. Пережидая непогоду,
   Туда забрался Жук и молча мыслил в тишине:
   "Печальный парадокс - стремился на свободу,
   Попал почти в тюрьму. Как это странно мне!"
  
   Когда прошли дожди, и Солнце высушило лужи,
   Установилось прочное июньское тепло.
   Но в виде пищи Жук был страшным Птицам нужен,
   И он отчаянно жужжал врагам назло!
   Все лето напролет спасался бегством Жук сердитый,
   А Дом отслеживал его, но сохранял покой
   (Так заяц, вроде бы охотником убитый,
   Вдруг вскакивает невредимый и живой.)
  
   10
   Дом думал, передумывал и снова думал думу,
   И мысль домысливал, подыскивая прецедент,
   И ждал, к дворовому прислушиваясь шуму,
   Момента истины. И сыпался цемент
   Из всех щелей, и с потолков валилась штукатурка,
   И трубы старые гудели, как ночной состав...
   Дом, разум потеряв, напоминал придурка,
   И с ужасом следил за этим добрый Шкаф.
  
   Средь всех волнений незаметно наступила осень.
   Семейство Ласточек, покинув двор, прочь унеслось.
   И Жук исчез. Куда? Увы - в таком вопросе
   Ответ любой пробьет отверстие насквозь.
   И значит - нет ответа. Медленно желтели листья
   И опадали с шелестом сухим, ныряя в грязь.
   Дом понял вдруг, что все жильцы переселились -
   И поперек фасада трещина прошлась.
  
   11
   А что же Шкаф? Он вынесен во двор был на помойку
   Безжалостно. И под открытым небом там сырел,
   Так размышляя: "Хоть и неизвестно, сколько
   Существовать я должен и каков предел
   Положенный, да кажется, себе я срок убавил,
   Когда улегся тут на мусор, как позорный гроб..."
   Но исключение есть правило всех правил -
   Событиями жизни правил случай чтоб.
  
   А случай так распорядился: с псом своим гуляя,
   В тот двор забрел Иван Иваныч и, у Шкафа встав,
   Воскликнул: "Боже ж мой! Вот красота какая!
   У ног моих лежит краснодеревный Шкаф!"
   Так Шкаф был найден и спасен, и водружен на тачку,
   И под колес скрипящих звук замкнулся жизни круг.
   А Дом, как тот корабль, не переживший качку,
   Ветшал и ждал весны: а вдруг вернется Жук?
  
   12
   Куда же делся он - был Птицей пожран? Или сгинул
   От голода и недостатка сна среди камней?
   Или мальчишка злой с размаху камнем кинул -
   И размозжил Жука, отправив в мир теней?
   Как точка среди тысяч точек, он во тьме растаял,
   И свой секрет унес с собой, сокрыв во мраке том.
   Возможно, где-нибудь Жук и сейчас летает.
   А что же старый Дом? Весной снесен был он.
  
   Жил здесь когда-то черный Жук с усами и рогами.
   Он весело жужжал, летая над двором.
   Его врагами были Птицы, а друзьями...
   Со Шкафом лишь дружив, жил одиноко он.
   Теперь здесь высится восьмиэтажный супермаркет,
   Над ним всю ночь горит огнем рекламный яркий щит.
   Вход главный застеклен и сделан в виде арки,
   А с крыши открывается чудесный вид.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"