Две желтых повязки сиротливо валялись посреди прохода в то время, как участники эвакуации углубились в сон и уже не акцентировали внимания на то, где и чьи вещи. Они радовались лишь тому, что очутились в относительной безопасности, с возможностью немного отдохнуть. Только водитель автобуса не имел права спать, он выглядел бледно, это был его очередной суточный рейс. Видимо мало желающих отозвалось добровольно лезть под пули. А наша девушка-воин, наоборот, с видимым азартом выполняла свой долг и радовалась тому, что сегодня ей удалось помочь спасти ещё десятки жизней. Я не стал будить людей и спрашивать, чьи это были ленточки. Просто запихнул их в задний карман джинсов.
Больше всего сейчас хотелось забыться во сне, но сон как назло не приходил. Не помогла даже чудовищная усталость. Спустя некоторое время, всё изменилось. Гладкая лента шоссе, монотонно проскальзывала между колесами, и убаюкивала не хуже колыбели. Я стал клевать носом. К ушам привязалась тишина. Лишь когда автобус достиг границ западных областей, я провалился в долгожданный сон.
Сон был тёмный и глухой, словно дымящаяся гарью холодная пропасть. Пока наши спасители везли нас на мирную территорию, в картинках сновидений одни за другими стали сплывать те страшные события, что нам довелось прочувствовать и пережить. Невольно начал вспоминать то, о чём пытался забыть. Горе, что там произошло невозможно осознать разумом. Мне приснилась мама, которая осталась там навсегда. При малейшем её упоминании, даже во сне, мои глаза затуманивались горечью, и я не мог с этим совладать. В собственном кошмаре, я вспомнил, что мы остались без крова, без еды и одежды. У меня больше не было даже собственной любимой желтой чашки.
Спустя десятки блокпостов, автобус примостился на свободное место автовокзала во Львове. Дорога в бронемашине мне казалась вечностью, а в автобусе время пролетело мгновенно. Взглянув на часы, водитель облокотил голову об кромку руля. Девушка в камуфляже объявила, что мы прибыли и все должны организованно покинуть салон.
С улицы донеслись все признаки цивилизации. Дико было слышать сигналы машин, гомон сотен людей и музыку из соседнего кафе. Никогда не думал, что так обрадуюсь безвольной шумихе и суете. Тут бурлила жизнь. Но даже в относительной безопасности слух издевался надо мной, мне постоянно мерещилась сирена и выстрелы.
Дети среднего роста, с легкостью перепрыгивая через ступеньки автобуса, выбегали на свежий воздух, чтобы размяться и освободить накопленную в пути энергию. Я и сам не считал себя намного их старше, но предыдущая неделя выжала из меня все соки.
Отогнав от себя негативные воспоминания, помог спуститься Саше с детьми. Как же я был приятно удивлен, когда местные волонтёры, буквально на голом энтузиазме, помогли нам сориентироваться, накормили нас горячим борщом, и даже помогли найти место, где можно было переночевать. В голосе волонтеров слышалась искренность и понимание.
Никогда не мог себе представить, что так сильно обрадуюсь обычному горячему душу. Стоя под упругими струйками горячей воды, я осознал, как легко превратить цивилизованного человека в папуаса, который восторгался каждой безделушке. Учитывая, что нам пришлось пережить, всё было прекрасно, но тревога не желала со мной распрощаться. В новостях мы узнали, что удары врага были нанесены даже по некоторым западным городам. Угроза никуда не делась, и напряжение зависло в воздухе. Недолго думая, я безоговорочно решил, семью нужно вывозить из Украины. Сам же выехать не мог. В силу своей не компетентности в законах, мы не знали главного. Как выяснилось, мужчины от восемнадцати и до шестидесяти лет не имели права выезжать со страны. Исключением были те, у кого трое детей, студенты и освобожденные от службы люди с ограниченными возможностями.
Несколько раз пробовал завязать неприятный разговор и вызвать Сашу на откровенность. Но рассчитывать на взаимность, было наивно. Александра была категорически не согласна с моим решением. Разговор получился эмоционально трудным и несколько раз прерывался из-за слёз.
- Я тебе не залишу,- наотрез возразила супруга.
- Сейчас не время выбирать, что мы хотим, а чего не хотим. Первым делом наши детишки. А потом всё остальное.
- Але що ти будеш робити тут один на самотi? У нас у Львовi не має навiть знайомих.
- Не переживай. Я легко найду себе любую работу. Сейчас нельзя чем-то брезговать или перебирать. Так что я не пропаду.
- А якщо це надовго?- с мокрыми глазами, озадачила меня вопросом Саша.
Её глаза маялись, пытаясь уловить мой избегающий взгляд. А в моём взгляде пульсировала жуткая мысль, о том, как мы расстанемся. И было неизвестно, увидимся ли в будущем хоть разочек. Всё же мне пришлось найти правильные слова и всё охотно разъяснить, чтобы Саша не сделала опрометчивого решения.
- Ты сейчас не в силах правильно оценивать происходящее. Я же не отдаю тебя в заключение. Ты в любой момент сможешь вернуться, а там о тебе позаботятся польские волонтёры. Говорят, они очень помогают. Там тебя всем обеспечат. В общем, у тебя сейчас нет выбора. Утром нам помогут оформить временный документ по приложению на новорожденных, а потом ты отправишься. Тебя пропустят по обычному паспорту. А я буду пользоваться электронным паспортом в приложении ДИЯ на смартфоне.
На следующий день, после всех утомительных бюрократических процедур, мои родные были готовы отправиться в новый путь.
- Воспринимай это как маленькое путешествие и думай только о хорошем. Например, о том, как мы скоро встретимся,- пытаясь утешить Сашу, я говорил всё, что приходило на ум,- Не забывай, ты проспорила, и теперь должна мне торт Медовик.
- Пообiцяй менi, що не шукатимеш пригод собi на одне мiсце,- потребовала Саша,- I навiть не думай йти воювати. Ти не подумай, я не вважаю тебе боягузом. Але я не хочу, щоб нашi дiти росли без батька. Тай воєнного опиту в тебе нiякого. Ти навiть справжнiй автомат нiколи в руках не тримав.
- Хорошо. Не волнуйся. Я тебя услышал,- одобрительно кивнув, уверенным тоном произнёс неуверенные слова,- Береги мой телефон как зеницу ока. Как только разживусь новым, сразу же тебе отзвонюсь.
Прощаясь, старался не подавать виду, но боль о длительном расставании разрывала мне сердце. Боль, которую тяжело описать. Она не колола, не резала и не сжимала. Эта боль была особенной, она была похожа на горечь, умноженную на бесконечное сожаление.
Будто подгоняя уезжающий поезд, подул сильный ветер. Ветер больших перемен. Скорее всего, не в лучшую сторону.
Теперь я один. Но, как настоящий отец, зная, что самое дорогое находится в безопасности, мне стало намного легче. Осталось выполнить следующий этап отцовства и стать для своей семьи защитником. Нужно выгнать забредшего зверя из нашего дома.
Не стану отсиживаться, поеду обратно в свой город, чтобы найти все уцелевшие важные документы. Оставалось только найти, кто бы мог меня подвезти.
Словно прочитав мысли, возле меня остановилась новенькая иномарка бирюзового цвета. Этот редкий цвет мне запомнится навсегда, так как он не часто встречается. Стекло быстро опустилось и какой-то дядька, сухо поздоровавшись, вопросил.
- Пiдкинути? Я на схiд.
Я молча кивнул головой и присел на переднее сидение. В салоне стоял резкий запах бензина. По всей видимости, хозяин машины знал, что с бензином будут проблемы и запасся им столько, сколько смог.
Дорога была молчаливой. Ночью бесконечную трассу заливало ярким светом фар. Я откинулся на спинку удобного кресла и был не прочь обсудить происходящее в стране, но, глядя на сосредоточенное лицо шофера, сдерживал себя. Он, глянув на меня мельком уставшими глазами, отрывисто бросил.
- Пристебнись. Пiд'їжджаємо до блокпосту. Вiйна не привiд нехтувати правилами дорожнього руху.
Я ответно искоса взглянул на призадумавшегося водителя и начал нервно натягивать ремень, чтобы пристегнуться и выгадать несколько секунд для начала беседы, пока водитель первый нарушил долгое молчание. Странно, я буквально недавно пережил сущий ад, а начать первым разговор до этой минуты смелости не хватило.
- А можно мне будет по приезду с вашего телефона позвонить жене, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке? Я много времени не займу.
- Звичайно. Скiльки треба, стiльки й говоритимеш. Сiм'я то святе,- миролюбиво ответил водитель.
- Спасибо заранее.
- Подобається автомобiль? Я зiбрав його буквально по крихтам,- спросил водитель и поставил смартфон на зарядку через прикуриватель.
- Я думал он новый.
- Вiн далеко не новий. Я його нещодавно пофарбував. Працював у Чехiї автомеханiком. Потiм дiзнався про те, що тут коїться i одразу ж вирушив,- словно сожалея, что был далеко, ответил мужчина.
- Так вы доброволец?
- Так. Доброволець.
Уловив наконец-то его взгляд, я замер. По его глазам было видно, что он уже пережил многое. И когда я пытался найти записанный номер мобильного, то нащупал случайно в кармане желтую ленту. Откуда-то появилась внутренняя уверенность в своих силах и побуждениях, которые чувствовал, когда взял ленточку в первый раз на проходе автобуса.
- А в тебе якi плани? Якщо не секрет.
Вопрос не застал меня врасплох, я был готов к нему, так как рассуждал об этом много раз.
- Я вот тоже решился.
- Ти про що?
- Я не смог бы жить дальше, зная, что мог бы принести какую-нибудь пользу, но не принёс. Не возьмут добровольцем, запишусь в тероборону, а если и туда не возьмут стану волонтёром. Благо волонтёры нужны круглосуточно.
Почувствовав взаимное доверие, он уже не мог остановиться.
- Тодi нам по дорозi. Будемо триматися разом. Ворог боявся чужих у себе пiд порогом. А в кiнцевому результатi отримав суперника ще страшнiшого за них. Вiн отримав сусiда, який бажає справедливої помсти. А куди саме тобi потрiбно?
- В Бучу. В мою родную Бучу.
Его настрой и смелость вдохновляли. Неожиданно для себя я мысленно перешел на родной язык.
Спочатку нам страшно, а потiм стає байдуже. А коли нам байдуже, то страшно всiм!