Аннотация: рассказик для конкурса сюра - полуфиналист.
Детектив Акопян
- Здравствуйте... А вы, простите, кто? - спросил я, ошарашено разглядывая через порог странного носатого субъекта с физиономией карточного шулера, во фраке с погонами и сером тряпичном цилиндре с кокардой на голове. Из-под цилиндра выбивались чисто гоголевские локоны - последний раз мытые, видать, еще перед похоронами великого классика.
- Я - ваш новый участковый по особо важным делам, Арманьяк Акопян! - представился незнакомец и, элегантным (как ему, видимо, казалось) движением руки достав из моего нагрудного кармана служебное удостоверение, сунул его мне под нос.
- Приятно познакомиться, - сказал я (да, иногда в этой жизни приходится нагло врать). - А чем, собственно, обязан?
- Да так, ерунда, абсолютная формальность, - успокоил меня участковый, - просто мне подумалось - вдруг на моем новом участке что-нибудь случится, а у меня - ни одного подозреваемого! А у вас квартира прямо над отделением милиции, очень удобно. Вот я и пришел - правда, уже забыл зачем. А когда я забываю, зачем я пришел, я обычно провожу обыск - чтобы вспомнить.
С улицы в этот самый момент раздался хлопок выстрела и дикий женский вопль "Убили! Убили!"
- Ну вот, видите, как я вовремя! - просветлел участковый. - А ведь мог бы и опоздать, прийти, когда, так сказать, главный подозреваемый уже смотал удочки и уничтожил все улики! Разрешите пройти?
- Для этого вам понадобится ордер и понятые, - заметил я. Участковый Акопян, похоже, очень сильно расстроился - он поглядел на меня со смесью детской обиды и старушечьего негодования.
- Потяните за уголок! - строго сказал он и повернулся ко мне правым ухом, из которого торчал носовой платок. Я послушно потянул за кончик.
- Ну? - торжествующе вопросил он.
- Что ну? Обычный носовой платок, причем использованный, да еще и в ушной сере.
- А вы его встряхните, - посоветовал Акопян. - Что теперь?
"Флюорографический кабинет номер 5", - прочитал я, - "ФИО: Акопян Арманьяк Карачунович. Заключение: Органы грудной клетки без патологии, чего не скажешь о головном мозге". И что это?
- Видимо, я перепутал ухо, - смутился инспектор, спешно заталкивая бумажку обратно в глубины черепной коробки. - Потяните-ка с другой стороны! А теперь?
Теперь был ордер на обыск. Пока я вчитывался в казенную бумагу, участковый Акопян деловито снял с головы цилиндр и вытащил из него за уши пару кроликов, которые, невзирая на магию момента, слились в экстазе и ритмично подергивались в воздухе. Участковый движением, которым обычно стряхивают соплю с пальца, швырнул кроликов на пол. Грохнувшись оземь, те обернулись понятыми - соседом-алкоголиком Семенычем и сумасшедшей старушкой Аделаидой Ромуальдовной с пятого этажа.
Тимофей Семеныч, крякнув и сплюнув, слез с Аделаиды Ромуальдовны, застегнул штаны и, вертикализировавшись в меру скудных возможностей, изобразил на лице готовность служить правосудию. Аделаида Ромуальдовна осталась на карачках - последние лет восемь ей так больше нравилось.
- Это вы - Гарри Поткин, 1980 года рождения? - строго вопросил Арманьяк Акопян.
- Да, я.
- Это он, это он! - радостно заголосила с пола Аделаида Ромуальдовна и ткнула в меня крючковатым пальцем. - Кто ж еще, как не он, паршивец! Это он во всем виноват. Каждый день через вентиляцию подслушивает, когда я переодеваюсь, извращенец! И кошечку мою отравил, потому что громко ногами топала, мешала подслушивать.
- Ты, конечно, звиняй, если что, - пробубнил Тимофей Семеныч, потупив взор, - но я, как честный гражданин, вынужден тебя сдать. Гарри Поткин - это ты!
- Ну и что, что я?
- Как это что! Вас опознали. Вот видите, - добавил участковый, - беспричинных обысков и арестов не бывает. Кстати, а что это у вас там? - ловким движением руки он выдернул из моих ноздрей пару мелкокалиберных патронов. - Незаконное хранение оружия, так и запишем!
Старушка Ромуальдовна испуганно перекрестилась - оторвав руку от пола, она потеряла устойчивость и с жалобным мычанием умирающей коровы повалилась на бок. Тем временем, участковый прошел внутрь и, вновь достав из правого уха несвежий носовой платок, профессиональным движением набросил его на трюмо. Сунув под платок руку, он не без усилий запихал ее по локоть в зеркало и извлек из зазеркалья маленький пакетик с белым порошком.
- Все видели?
Тимофей Семеныч аж икнул от удивления. На улице в этот момент что-то громыхнуло - зазвенели стекла, завыли сирены. Тимофей Семеныч икнул второй раз. Участковый Акопян быстро сориентировался в изменившейся ситуации и решительно отправился на кухню.
- Что это? - спросил он, ткнув пальцем в сахарницу.
- Сахар.
- А по-моему, это гексоген, - возразил сыщик Акопян. Он снял с головы цилиндр и поставил его на стол, после чего высыпал внутрь содержимое сахарницы и трижды прокричал над ним "Ляськи-масяськи! Ибн-бах-тах-тах!". Раздался страшный грохот, и цилиндр исчез в клубах зловонного фиолетового дыма. Тимофей Семеныч начал икать не переставая.
- Я так и думал. Вы экстремист? - грозно вопросил Акопян.
- Я?! С чего вы...
- Как это с чего? - подойдя к книжному шкафу, он всадил в него по самый эфес примерно дюжину шпаг под всеми возможными углами, после чего распилил шкаф напополам при помощи циркулярной пилы. Половинки шкафа разъехались в разные стороны, а между ними, на полу, в луже собственной мочи сидел и мелко трясся от страха икающий Тимофей Семеныч с какой-то книжкой в руках.
- Майн Кампф! - торжественно воскликнул Акопян и потряс книжкой над головой. - Вот, полюбуйтесь!
- А почему на армянском? - удивился я. Извилистый армянский алфавит, исполненный в готическом стиле, смотрелся очень... эээ... готично, простите за тавтологию.
Следователь Акопян на секунду стушевался. Затем, со звуком "хр-р-р-р-р-р!", он переправил книжку из правой руки в левую, подобно колоде летающих карт. Когда последняя страница по плавной баллистической траектории опустилась в его левую ладонь и прихлопнулась сверху обложкой - книжка была уже на русском, а на титульном листе красовалась надпись "Поткину от Гитлера - с любовью и тридцатипроцентной скидкой!".
Из половинок шкафа вылезли две мартышки в фуражках и с пишмашинкой - одна из них первой успела взгромоздиться на клавиатуру и принялась печатать протокол обыска - тогда вторая от обиды выдернула из машинки красящую ленту и съела ее, после чего с важным видом стала разрисовывать протокол набором цветных фломастеров. Первая не осталась в долгу и треснула саботажницу увесистой папкой с надписью "Дело N" под грифом "ДСП". Затем обе с дикими визгами начали носиться по квартире и швыряться дерьмом - к сожалению, гораздо чаще попадая в предметы интерьера, чем друг в дружку.
Старуха Ромуальдовна, завидев казенную бумагу, инстинктивно поставила в ней крестик вместо подписи - ввиду неграмотности. Тимофей же Семеныч, считавший себя почти интеллигентом, взял в руки оброненный мартышками красный фломастер и нетвердой рукой вывел под протоколом "Исправленному верить". Затем, еще немного подумав, приписал сверху "Настоящим извещаем" и "В случае моей смерти, прошу передать это письмо в соответствующие органы".
Участковый Акопян, не отвлекаясь на мелочи, проследовал к окну и ткнул пальцем в горшок с цветами.
- Это что?
- Это мандрагора, - ответил я.
- А я думаю, что это конопля, - возразил Акопян.
- Ну так попробуйте ее выдернуть из земли, если не боитесь! - предложил я.
"А вдруг и правда - мандрагора?" - засомневался сыщик. Впрочем, методичка для участковых содержала инструкции и на сей счет.
Иногда с первого взгляда бывает очень сложно отличить заросли мандрагоры от посадок конопли. Чтобы избежать ненужного риска при выпалывании незаконных насаждений, рекомендуется привязать веревкой куст неидентифицированного растения к заднему бамперу автомобиля ДПС, и, под угрозой увольнения, заставить водителя тронуться с места, положить кирпич на педаль газа и выпрыгнуть из машины. Если неизвестное растение являлось мандрагорой, то автомобиль ДПС превратится в хлам и подлежит списанию и последующей утилизации. В противном же случае...
Слишком хлопотно. Участковый Акопян впал в задумчивость, я тоже.
За сегодняшний день я узнал о себе очень много нового. Оказывается, это именно я убил кого-то только что на улице. И это я подслушивал Аделаиду Ромуальдовну, когда она раздевалась. Я отравил ее кошку. Я употребляю наркотики и храню у себя дома пару патронов от несуществующего пистолета. В моей сахарнице - взрывоопасный сахар, а в книжном шкафу - подрывная литература с дарственной подписью Гитлера.
Нет, это уже чересчур! В тихом бешенстве, я стукнул кулаком по подоконнику - горшок с мандрагорой подпрыгнул и вспыхнул синеватым электрическим пламенем, от тлеющих листьев потянулся сизый дымок.
Аделаида Ромуальдовна закашлялась и внезапно рассмеялась инфернальным басом. Тимофей Семеныч перестал икать, а мартышки, прекратив потасовку, превратились в двух оперуполномоченных - правда, когда процесс трансмутации закончился, они вновь принялись носиться по квартире и кидаться дерьмом - но это мелочи.
- Так что там, говорите? Оружие и боеприпасы? - спросил я участкового Акопяна, вперившегося остекленевшим взглядом в охваченный ярко-голубым пламенем куст мандрагоры. - И из чего я, спрашивается, собирался ими стрелять?
Я отобрал патроны у оцепеневшего Акопяна, взял по одному в каждую руку и тихо сказал "Трахус-Бабахус!". Раздалось два хлопка, практически слившиеся в один.
- Я буду жаловаться! - захныкал участковый Акопян, вынув изо рта сплющенные пульки и швырнув их в окно. - Между прочим, ловить пули зубами - чрезвычайно болезненный трюк!
- Гони пакетик с волшебным порошком.
Участковый, всхлипывая, отдал мне пакетик. Высыпав его содержимое на руку, я легонько дунул - маленькими безумными светлячками частицы порошка взмыли вверх и образовали искрящееся облако вокруг Акопяна - тот жалобно вскрикнул и превратился в козла.
К этому моменту Аделаида Ромуальдовна и Тимофей Семеныч уже слиняли, а пара оперуполномоченных перестала швыряться дерьмом.
- Поступил сигнал... - сказал один из них, откашлявшись.
- Какой? - поинтересовался я.
- Что вы злостно нарушаете санитарные нормы, - продолжил второй, нервно оглядываясь. - Будто бы у вас тут все стены заляпаны дерьмом, что, как я вижу, соответствует действительности. И, к тому же, у себя в квартире вы держите козла, что запрещено Жилищным Кодексом.
- Мы вынуждены выписать вам штраф и усыпить козла, - добавил первый и, достав табельный Макаров, пристрелил перепуганное животное.
- Как вас, то бишь, зовут? Гарри Поткин? Нам для протокола.
- Вы перепутали. Я Дэвид Поткин. Впрочем, мое сценическое имя - Дэвид Поттерфильд. Я профессиональный маг и иллюзионист.
- Тогда понятно, почему у вас распилен шкаф, - кивнул первый опер.
- Да. Я тренировался.
- Но если вы не Гарри Поткин, значит, мы ошиблись дверью, - задумчиво произнес второй. - В таком случае, мы лучше пойдем и выпишем штраф кому-нибудь другому. Извините за беспокойство.
- Ничего-ничего.
- Простите, что застрелили вашего козла. Можно, мы заберем его с собой, а то нашим заключенным в КПЗ нечего кушать?