– Всё, Олежка, по последней и спать, – сказал Игорь, разливая по стопкам остатки самогона, – знатный напиток, согласись?
– Да, сам гонишь?
– Нет, тесть. Он по этой части мастак. Я, как на Наташке женился, в магазин за этим делом ни разу не ходил. У него и самогон, и вино, и пиво. Тёща иногда ликёрчики готовит такие, что "Бейлис" отдыхает.
Они выпили и вышли на крыльцо покурить перед сном.
– Слушай, да ты неплохо устроился! Только что-то рано сворачиваешься, время-то ещё детское, – заметил Олег.
– Мне, может, на работу завтра придётся идти. Надо в форме быть.
– Что за работа такая, что ты не знаешь, надо ли туда идти?
Игорь усмехнулся и ответил:
– Тоже моя Наташка всё. Устроила она меня к своему брату в пожарный отряд. Работа моя заключается в том, что в девять часов утра я отзваниваюсь на базу и мне дежурный говорит, надо или не надо мне на работу. Если надо, то через час я должен быть на аэродроме. Там я сажусь в вертолётик с личным пилотом, – он многозначительно поднял кверху палец, – и мы облетаем вверенную нам территорию на предмет всяческих возгораний и задымлений. Если что-то обнаруживаем, то передаём по рации координаты, если нет – просто возвращаемся обратно. В любом случае к обеду я уже дома.
– А если дежурный говорит, что на работу не надо?
– Значит, у меня выходной. Когда дождливые дни – почти всегда выходной, редко, когда летим. Сейчас сухо, так что, думаю, завтра придётся поработать.
– Так у тебя времени-то сколько свободного! Чем занимаешься?
– Хозяйством, Олежек, хозяйством. Ты же помнишь, каким этот участок был, а посмотри сейчас! Всё своими собственными руками сделал, до последнего колышка. Сначала Наташка заставляла, говорила, чем в рюмку глядеть, иди лучше поработай в огороде. То сарайчик прохудился, то забор покосился... А потом, слушай, так увлёкся! Книжек всяких накупил, журналов, ко мне скоро в очередь начнут выстраиваться, как... чёрт, слово забыл...да, вспомнил! К ландшафтному дизайнеру.
– Да уж, удружила тебе Наташка, платят-то хорошо?
– Хорошо, считается же, что я без выходных работаю. Один недостаток – вечером не выпить как следует. Да я уже и отвык, уже и не хочется.
– Синекура, одним словом.
– Чего? Какая ещё кура? – обиделся Игорь.
– Да не кура, а синекура! – расхохотался Олег. – Слово такое есть, обозначает работу, когда ничего не делаешь, а деньги получаешь.
– Да? Ладно тогда. Пойду я баиньки, – Игорь скрылся в сенях, покачивая головой и повторяя: "Ишь, придумают же, синяя кура!".
Олег остался на крыльце, углубившись в воспоминания.
С Игорем его связывала давняя и тесная дружба, несмотря на то, что Олег рос в городе, а Игорь в деревне, и виделись они только на каникулах и изредка по выходным, когда родители привозили худенького городского мальчика на вольные хлеба к бабке с дедом. Волей судьбы, на службе в армии они оказались не только в одной части, но и в одном отделении, где дружба их окрепла окончательно. Повзрослев, встречались они уже реже, но оставались верны многолетней привязанности.
Олег с семьёй так и остался в городе. Игорь после женитьбы попытался переехать поближе к другу, но сложная городская жизнь оказалась не для них, привыкших к сельскому простору, и после рождения мальчишек-близнецов Глеба и Лёвки они вернулись в деревню, под бочок к родителям Наташи и самого Игоря, купили домик с совершенно запущенным участком и стали там жить.
Олег помнил, как впервые приехал к приятелю на новоселье и с трудом продирался по заросшей бурьяном тропинке от калитки к крыльцу. Сейчас участок, да и сам дом было не узнать. Крытый новенькой черепицей, он весело глядел на улицу огромными окнами в узорных ставнях, участок был обнесён живой изгородью, повсюду разлинованные, словно по линейке, клумбы, грядки, в глубине – ажурная беседка, увитая плющом, протекающий через участок узенький ручей был выложен цветными камнями и с тихим журчанием спадал двумя уступами к подножию альпийской горки. Фотографии идиллической "усадьбы" можно было печатать в учебниках по дизайнерскому искусству. За беседкой на огромном дубе Игорь смастерил небольшой домик, в котором день-деньской пропадали его близнецы и их приятели, залезая внутрь по канатам и верёвочным лестницам.
Наслушавшись самозабвенно распевающего сверчка, Олег, стараясь не шуметь, пробрался на веранду, где ему был расстелен диванчик, завернулся с головой в одеяло и моментально уснул.
Когда он проснулся, Игоря дома не было, шестилетние близнецы сообщили ему, что папка ушёл на работу, мамка – на ферму, а они ждали, когда он встанет, чтобы накормить его завтраком. Убедившись, что поесть гость сможет вполне самостоятельно, они с гоготом умчались в свой домик на дереве.
Игорь, чертыхаясь, уселся в крошечный вертолётик рядом с пилотом, прозванным за выполняемые им головокружительные кульбиты Камикадзе, и с грустью подумал, что вчера всё-таки слегка перебрал, потому что при взлёте к горлу подступил неприятный комок. Стараясь не обращать внимания на бунтующий желудок, он внимательно смотрел на расстилающийся внизу заповедник, разрезанный надвое широкой рекой, и с мечтательной улыбкой думал о том, как сейчас вернётся домой к Олежке и как снова потекут воспоминания.
Камикадзе сильно ударил его в плечо, изо всех сил жестикулируя, и показал куда-то вперёд. Игорь взглянул по направлению его руки. Прямо в середине русла реки располагался крошечный островок, на который местные ребятишки ездили на лодках ловить рыбу. Сейчас этот островок горел.
Игорь передал координаты по рации. Камикадзе сделал круг над островком и хотел уже направляться к аэродрому, но Игорь остановил его, заметив внизу что-то белое. Из ещё не занявшихся прибрежных кустов на узкий пляжик вылетели трое мальчишек. Игорь дал знак Камикадзе немного снизиться.
Старший из ребят, лет двенадцати, размахивал над головой белой майкой, второй, помладше, с трудом удерживал третьего, самого маленького, лет шести, который отчаянно вырывался из его рук.
Игорь передал дежурному, что на островке есть люди и заорал:
– Зависай! Заберём пацанов!
– С ума сошёл? – прокричал ему в ответ Камикадзе. – Это ж тебе не авиалайнер, стольких не унесёт.
Игорь опять посмотрел вниз. Старший мальчик, сурово сдвинув брови, продолжал размахивать майкой.
– Зависай! Заберёшь мальчишек, я останусь!
– Придурок! Даже не думай!
Игорь подставил к носу пилота кулак:
– Зависай, я сказал! А то выпрыгну!
Проклиная его, Камикадзе всё-таки завис над пляжем. Игорь сбросил верёвочный трап и спустился к детям.
– Мы хотели аккуратно, – крикнул в ответ старший мальчик, – а там всё занялось...
– Давай, лезь! – Игорь подтолкнул его к трапу.
Ловко перебирая руками и ногами, мальчишка вскарабкался в вертолёт. Убедившись, что он добрался благополучно, Игорь отправил к трапу второго мальчика, и в этот момент младший понёсся прямо в горящие кусты.
– Стой, шкет! – завопил Игорь, кидаясь за ним.
Без особого труда догнав малыша, он схватил его на руки, но тот отчаянно вырывался и истошно вопил:
– Борька! Борька!!! Дяденька, там же Борька!!!
– Найду я твоего Борьку! – рявкнул Игорь, подсаживая его на трап.
Мальчишка порывался спрыгнуть вниз, но Игорь отвесил ему внушительный шлепок пониже спины, и тот принялся медленно пониматься по болтающемуся трапу, перекрывая своим рёвом рокот пропеллера. Когда, качнувшись, вертолёт плавно полетел в сторону аэродрома, до Игоря опять донёсся истошный крик мальчишки:
– Борька!!! Дяденька-а, там Борька-а!!!
Шум вертушки стих, стало слышно, как трещат в поднимающемся пламени деревья.
– Борьки мне ещё не хватало, – проворчал Игорь, тоскливо вглядываясь в глубь заросшего деревьями островка.
Он осторожно шагнул в дымящиеся заросли и заорал:
– Борька! Борька!!!
Ответа не последовало, и Игорь двинулся дальше, опасливо поглядывая на дымящиеся стволы.
– Борька! – в очередной раз крикнул он.
Кусты зашевелились, и к нему под ноги с визгом выкатился пушистый серый комок.
– Ты кто ещё? – Игорь наклонился, и комок, подпрыгнув, лизнул его в нос, оказавшись упитанным трёхмесячным щенком.
– Борька!!! – опять крикнул он, не обращая больше на щенка внимания.
Под разлапистой елью он увидел клетчатую детскую рубашку-ковбойку с обгоревшими рукавами и еле удержался на ногах, заметавшись вокруг:
– Борька! Борька, отзовись! Эй! Парень! Борис! – орал он, боясь замолчать, словно от этого зависела его жизнь.
Щенок путался под ногами, Игорь отталкивал его, но щенок опять лез и лез под ноги, скуля и повизгивая. Чертыхаясь, Игорь завязал свою рубашку на животе крепким узлом и, подняв щенка за шкирку, сунул его себе за пазуху. Щенок заёрзал, устраиваясь поудобнее, заскрёб его когтями по животу, и Игорь взвыл:
– Ах, ты, собака, ты ж мне кишки выпустишь! – он слегка тряхнул щенка, и тот затих, уткнувшись мокрым холодным носом куда-то в подмышку.
Обгоревшая рубашка не давала покоя, Игорь подхватил её с земли и опять пошёл глубже в лес, продолжая звать Борьку. Когда перед ним рухнул горящий ствол, он отшатнулся, зацепился ногой за корень и грохнулся на землю, подминая под себя щенка, тот опять завизжал и забился.
– Сиди ты спокойно, чучело! – пробормотал Игорь, отступая от стены огня к берегу. – Борька! Где ты, чёрт тебя задери совсем, Борька!!! – завопил он.
Опять с шумом упало дерево, поднялся сноп искр, и у Игоря к горлу подступил комок. Островок горел, горел весь, незатронутым огнём оставался только узкий пляжик, с которого он отправил детей на вертолёт. Надежды на то, что Борька смог спастись, не оставалось. Каким ты был, Борька, таким, как старший из спасённых мальчишек, или малышом, вроде его, Игоря, близнецов? "Приду домой, зады надеру обоим, чтобы не таскались куда не надо, – вытирая слёзы, подумал Игорь, вспомнил, что сыновья и так вечно сидят на своём дереве, и решил: – Для профилактики, чтоб не повадно было!".
– Борька! Борька!!! – завопил он отчаянно, до хрипоты и разрыдался от собственного бессилия. – Борька!
Огонь выползал на пляж, ему пришлось отступить к самой воде и подумать о собственном спасении. Где-то должна была быть лодка, на которой приехали сюда мальчишки. Игорь пошёл вдоль берега по колено в воде, потому что по земле было идти уже невозможно, опасливо оглядываясь на пылающий лес. Наконец, в дымящихся зарослях камыша показалась корма, и он кинулся к ней. Нос лодки, вытащенный на землю, уже обуглился, его лизали язычки пламени, быстро охватывающего камыш. Игорь потянул лодку на себя, она поддалась немного и остановилась, натягивая цепь.
– Чёрт! – проворчал он. – К чему там они её прицепили?
Он окунулся в воду с головой, вызвав страшное неудовольствие щенка, влез в лодку и пробрался к носу, где была закреплена цепь. Камыш разгорался с бешеной скоростью, Игорь не рискнул вылезать на берег и принялся отдирать от борта лодки кольцо, держащее цепь. Пламя полыхнуло, обжигая ему руки. Игорь вскрикнул, зажмурился, отшатнулся, но было поздно, ресницы и волосы опалились, щенок отчаянно заверещал, рукава рубашки задымились, Игорь со злостью рванул цепь, и она, наконец, оторвалась вместе с обгоревшим куском борта. Он схватил весло и оттолкнулся изо всех сил как можно дальше от берега. Лодка, качаясь, отплыла от опасных камышей. Кляня себя в том, что не смог спасти Борьку, Игорь опустил голову на руки и заплакал.
Вернулся за ним Камикадзе, увидел лодку, завис над нею, скинул трап. Игорь наспех умыл лицо, зачерпнув пригоршнями воду, и поднялся в вертолёт. Камикадзе удивлённо уставился на него, показал на глаза и брови, Игорь отмахнулся – мол, знаю, подпалил.
На аэродроме стояли те же трое мальчишек. Старший натянул на себя майку, которой размахивал на острове, и, всё так же сурово сдвинув светлые брови, смотрел на Игоря, когда он вместе с Камикадзе выпрыгнул из вертолёта. Средний держал за руку маленького белобрысого зарёванного мальчишку, который не сводил глаз с Игоря.
– А Борька? – завопил он, едва Игорь подошёл ближе. – А где Борька?
Игорь испугался, что сейчас опять заплачет, таким отчаянным был крик малыша. Щенок за пазухой зашевелился, напоминая о себе. Игорь даже немного обрадовался, что можно не смотреть в глаза мальчишки. Он попытался расстегнуть рубашку, но обожжённые пальцы нещадно болели, и он рванул её от ворота, пуговицы посыпались на землю, и щенок серым комком вывалился наружу.
– Борька!!! – заорал малыш, и щенок подкатился к его ногам, с визгом подпрыгивая и пытаясь лизнуть его в лицо.
Мальчишка упал на колени, обнимая собаку, одновременно плача и улыбаясь. Игорь озадаченно смотрел на него. Наконец малыш поднял на него совершенно счастливые глаза и сказал:
– Дяденька, это же Борька, это же мой Борька!
...Забинтованными пальцами Игорь с трудом взял протянутую ему Олегом стопку, но не выпил, отставил в сторону.
– Пей уж, ирод, – всхлипнула сидящая с ними за столом Наташка, – угораздило же устроить тебя в этот отряд проклятый! Люди годами работают, ничего не случается, а ты вечно вляпаешься куда-нибудь!
– Да ладно тебе, – миролюбиво ответил Игорь, – всё ж нормально, жив-здоров, слава богу.
Они помолчали. Наташка вышла в кухню и принесла миску с малосольными огурцами. Олег разрезал один, нацепил на вилку, протянул её другу.
– Синекура, говоришь? Э-эх! – с улыбкой спросил Игорь, выпил свою стопку и захрустел огурцом.