"В Санкт-Петербурге трамвай является историческим транспортом. И с этим трудно поспорить – он действительно представляет собой некий символ. Кажется, в какие-то годы стоял вопрос о том, чтобы убрать трамвайные пути с городских улиц, потому что старые поезда производили слишком много шума. Но потом передумали и решили оставить как есть, и даже закупить новые комфортабельные трамваи. И всё было бы хорошо, новые красивые трамвайчики действительно стали весело кататься по старым рельсам. И эти вагоны, конечно, удобнее старых развалин. Но почему же водители в этих новых трамваях по-прежнему не включают обогрев? Зима-то в разгаре, и, хоть в основном она была тёплой, даже снег толком не мог лечь – то выпадет, то растает, но в последнюю-то неделю ниже двадцати градусов! И в вагоне зуб на зуб не попадает. К тому же, пришлось почти полчаса простоять на остановке, на ветру, под метелью. И теперь такое впечатление, что внутри что-то замёрзло, и теперь никогда не удастся согреться. А как было бы хорошо прийти домой, разжечь камин и протянуть к огню ноги в тёплых шерстяных носочках, выпить горячего глинтвейна, послушать музыку или... Ой!" – Маша больно ударилась лбом о стекло трамвайной двери и вздрогнула, растерянно оглянувшись. Какие мечты прерваны! Стоящий рядом молодой парень ухмыльнулся:
– Что, уснула, красавица?
– Не твоё дело, – буркнула Маша, закутываясь в шарф.
– Подумаешь, – фыркнул парень и снова уставился на экран телефона.
Маша вздохнула. Угораздило же её так – подошла к двери перед своей остановкой и задумалась, да так, что и правда забылась в каком-то полусне. Хорошо хоть, о стекло лбом ударилась, а не растянулась на полу. А какая приятная мысль была о камине...
На самом деле у Маши не было никакого камина. И глинтвейна тоже не было. Правда, была уютная квартирка и шерстяные носочки. И даже колонки остались после ухода Юрца. Она его только так теперь и называла – Юрец, потому что другого имени он и не заслуживал. Ушёл, и пусть катится колбаской, без него даже лучше. Не надо думать о том, что сейчас она придёт домой, а там кто-то сидит у телевизора и палец о палец не ударит, чтобы приготовить хоть простенький ужин. Да что ужин – хоть чайник к её приходу поставить! Нет, сидит и ждёт. Приходит с работы на полтора часа раньше Маши и сразу к телевизору. Нет уж, нет мужика, и Юрец не мужик...
Трамвай качнулся, остановился и распахнул двери. Маша выпрыгнула из вагона и тут же её закрутила, завертела метель, швырнула в лицо горсть колючего снега, залепила глаза. Ветер упруго хлестнул по щекам, так что она на секунду даже замерла, не ожидая такого подвоха от природы. Маша натянула капюшон и закуталась в шарф так, что одни глаза остались, и перебежала дорогу. Надо зайти в магазин, взять что-нибудь согревающее, тем более что сегодня футбол - в обществе Юрца она стала заядлой болельщицей. Маша кое-как добралась до часов – отлично, есть ещё минут сорок, так что она прекрасно успевает. Почти бегом, стараясь преодолеть встречный ветер и отворачиваясь от злого снега, Маша добралась до двери магазина и наконец оказалась в тёплом помещении. Теперь можно снять капюшон и распутать шарф. Снег, налипший на него, тут же растаял и неприятно касался лица, так что Маша размотала его и теперь концы мокрыми плетями просто свисали с плеч.
Она взяла корзинку для покупок и прошла в зал. Много покупать она не собиралась – много ли надо одинокой тридцатилетней женщине? Правда, к новому статусу одинокой она ещё не совсем привыкла, но пока он ей нравился. В корзинку одна за другой отправились две баночки пива, большой пакет чипсов, несколько глазированных сырков и бутылка кефира. В хлебном отделе к ним присоединилась булочка с ореховой начинкой, а потом добавились ещё две таких же – на завтрак. Довольная собой, Маша направилась к кассе и пристроилась за спиной стоящего последним в небольшой очереди мужчины. Маша неловко задела его корзинкой и извинилась.
– Ничего, ничего, – мужчина оглянулся, рассеянно скользнув взглядом по Машиному лицу и по содержимому её корзинки.
Скорее всего, он тут же забыл о её существовании, но почему-то Маше показалось, что он посмотрел на неё с осуждением. Она сердито уставилась в его немного сутулую спину, с досадой чувствуя, как внутри нарастает чувство вины. А чем она собственно виновата? Что хочет посмотреть футбол и выпить пива? У самого-то... Она посмотрела на покупки мужчины – мандарины, яблоки, огромная плитка шоколада, несколько баночек йогурта, "который ложкой есть", как называла его Маша, печенье и почему-то упаковка фломастеров. Подумаешь, поклонник правильного образа жизни... Маша посмотрела на свою корзинку, вздохнула и поплелась обратно в зал. Пиво вернулось на своё место на полке, та же участь постигла и пакет чипсов. Вместо них Маша кинула в корзинку йогурт и пакет яблок. Но здоровое питание всё же не было её принципом, а голод уже давал о себе знать. Так что она решила взять замороженный готовый обед и разогреть его в микроволновке. С новым набором покупок она вернулась к кассе. Разумеется, мужчины уже не было, и вообще очереди уже не было. Маша расплатилась и заспешила домой, снова с нарастающей досадой ругая себя за это глупое чувство вины, из-за которого она осталась без пива и чипсов. Но не возвращаться же снова в магазин...
Маше оставалось только пройти вдоль собственного дома и повернуть во двор – парадные располагались с внутренней стороны. Вдруг сверху пронзительный детский голос крикнул:
– Маша! Маша! Ты куда? Маша!
Она удивлённо остановилась и подняла голову, пытаясь разглядеть, кто её зовёт. Сквозь снежную пелену она с ужасом увидела, что на подоконнике третьего этажа лежит девчушка лет пяти-шести в футболке с коротким рукавом.
– Маша! Ты куда? – опять закричала девчушка, и в голосе её уже звенели близкие слёзы.
– Я домой! – растерянно ответила Маша, стараясь не орать, но говорить достаточно громко, чтобы девочка услышала. – Ты зачем так в окно вылезла? Вывалишься ведь! Закрой окно немедленно!
– Маша замёрзнет! – крикнула девочка. – Маша!
– Да не замёрзну я! – Маша так сильно задрала голову, что пушистая белая шапочка соскользнула с её головы, и огненно-рыжие волосы рассыпались по плечам.
Она, чертыхаясь про себя, бросила на снег пакет с продуктами, подняла шапку и сердито сунула её к покупкам – до дома три шага, так можно уже дойти. Спасибо, фонарь как раз рядом светит, не пришлось долго искать шапку на белом снегу.
– Ты Машина мама? – взволнованно закричала девчонка из окна. – Маша к тебе пошла?
– Да ничья я не мама! – рассердилась Маша. – Я домой иду, а ты закрывай окно! Кто тебе разрешил вообще в такую погоду окно открыть?
– Мы ждали папу, а Маша упала, – грустно ответила девочка. – Ты как она, я думала, ты её мама... Значит, она там одна, она замёрзнет! – она готова была начать рыдать.
– Да что за Маша? Где она? – Маша поняла, что уже не успевает на футбол, потому что нельзя оставлять девчонку в футболке, лежащую на подоконнике.
– Она туда упала! – маленькая собеседница протянула руку вниз, да так резко, что Маша испугалась, как бы она не вывалилась наружу.
– Осторожно! – крикнула она. – Слезь с окна! Встань ногами на пол!
– Мне тогда в окошко не видно!
Маша посмотрела на снег, но ничего не увидела. На всякий случай поддала снег ногой – снова ничего.
– Не там! – снова закричала девчонка. – Там!
Маша сделала два шага по снегу, и тут же наступила на что-то. Она разгребла руками снег – кукла! Небольшая кукла с огненно-рыжими волосами...
– Это твоя Маша?
– Да-а!!! – девчонка захлебнулась от радости.
– В какой квартире ты живёшь? Я сейчас принесу её!
– Я не могу сказать!
– Почему? Не знаешь? – Маша уже не на шутку разозлилась.
– Чужим нельзя говорить! – сообщила девочка.
– Взрослые есть дома?
– Нет, папа пошёл в магазин и в аптеку. А я с Машей дома.
– Я бы этому папе по лбу бы настучала, что такую пигалицу одну дома оставил, – пробормотала Маша и крикнула: – Скажи папе, чтобы зашёл за твоей Машей в пятнадцатую квартиру! В этом же доме. А сейчас закрой окно немедленно!
– Хорошо! – весело крикнула девчонка.
Маша облегчённо вздохнула, увидев, что она благополучно скрылась внутри, а потом стекло закрывающегося окна на миг отразило свет фонаря. Маша подхватила пакет и почти бегом заспешила домой. Пока она беседовала с владелицей Маши, холод окончательно пробрал её, и теперь у неё просто зуб на зуб не попадал. Дома она бросила куклу на полочку в прихожей, скинула сапоги и прямо в куртке прошла на кухню. Весело зашумел чайник, загудела микроволновка, теперь можно и раздеваться.
Через час Маша, сытая, довольная и согревшаяся, сидела в кресле, закутавшись в плед, с ноутбуком на коленях. На мониторе мелькали лучшие моменты пропущенного футбольного матча, рядом на столике дымилась огромная чашка горячего какао, и Маша была вполне довольна своей жизнью. Она даже успела забыть о случайном происшествии, так что, когда в дверь кто-то позвонил, она не шевельнулась, только буркнула про себя: "Нечего трезвонить, я никого не жду". Но звонок настойчиво тренькнул ещё два раза, и Маша вспомнила о кукле. Наверное, это пришёл тот самый нерадивый папа...
Маша открыла дверь и с удивлением увидела того самого мужчину, который стоял перед ней в очереди в магазине. Он неуверенно взглянул ей в глаза:
– Здравствуйте! Мне дочка сказала, что у вас её кукла... – он смотрел грустно и устало и, кажется, совершенно не узнавал её.
– Вот, – Маша сунула ему в руки куклу и с досадой проговорила: – Что же вы такую маленькую одну оставляете? Счастье, что она в окно не вывалилась!
– Я запретил ей к окну подходить, – виновато ответил он. – Я рассчитывал скоро вернуться, но ближняя аптека закрыта, пришлось в другую бежать. Понимаете, Лада простудилась немного, горло покраснело. А у меня ничего такого нет, я как-то сам ангинами не болею. Вот я и выскочил. А её оставил дома, не тащить же больную в такую погоду.
– Она в такую погоду в одной футболочке из окна свесилась, – проворчала Маша. – Как бы вам теперь ещё и за лекарством от кашля бежать не пришлось.
– Не придётся, – визитёр вдруг широко улыбнулся. – Я пол-аптеки скупил, теперь у меня от всех детских болячек пилюли есть! Спасибо вам. Пойду, а то как бы она там ещё что не натворила.
Маша закрыла дверь и вернулась в комнату. Ну надо же, он и в самом деле не обратил на неё внимания в магазине! И ему было совершенно безразлично, что у неё в корзинке, а она-то ходила пиво на йогурт менять. С другой стороны, не задержись она в магазине, неизвестно, чем бы закончилось лежание Лады на подоконнике. Имя-то какое интересное – Лада...
– Хмуриться не надо, Ла-ада! – пропела Маша, неожиданно для себя развеселившись.
Она захлопнула ноутбук, выпила успевшее немного остыть какао и забралась в постель. Во сне она видела метущийся в темноте снег, который укутывал горы кукол с рыжими волосами.
Несколько дней прошли спокойно, и Маша думать забыла о Ладе, её отце и кукле. Но через неделю её ждало новое приключение на том же месте. На этот раз она рано убежала с работы, и на улице было светло. Погода сменила гнев на милость, мороз утих, и всё предвещало близкую оттепель. Маша не спеша шагала домой, мечтая о том, что сейчас она сможет посвятить вечер прохождению старенького квеста на ноутбуке и уже заранее обдумывала решение задачи, на которой застряла в прошлый раз.
Неожиданно прямо перед ней упал приличный снежный ком. Маша испуганно остановилась и посмотрела вверх. И тут же её захлестнула волна страха и злости – та самая Лада стояла ногами на подоконнике и внимательно изучала расстояние от окна до балкона. На этот раз она была не в футболке, а в тёплой кофточке, но из коротеньких шортов торчали тонкие детские голые ноги. Маша открыла рот, но тут же закрыла – если закричать, девочка может испугаться и сорваться вниз.
– Лада! – негромко позвала она. – Иди домой.
– Я тебя узнала! – девочка посмотрела на неё. – Я не могу домой. Аглая прыгнула на балкон. Ей там холодно.
– Иди домой! – строго сказал Маша. – Я достану твою Аглаю!
– Ты обещаешь?
– Да! Пусть папа придёт за ней.
Девочка исчезла в глубине окна и с грохотом захлопнула створку. Маша заспешила к парадным, пытаясь сообразить, чей же балкон оказался прибежищем неведомой Аглаи, и даже остановилась – ведь это её собственный балкон! Она так испугалась за девчонку, что даже не поняла этого сразу! На этот раз встреча прошла быстро, и Маша скоро уже оказалась дома. Она поставила ужин разогреваться, щёлкнула кнопкой чайника и включила телевизор. Красноречивый ведущий очередного шоу размахивал руками и сыпал словами, не переводя дыхание. Маша села на диван в ожидании, пока будет готов ужин, и только теперь вспомнила про Аглаю. Она уже переоделась в лёгкий домашний халат и не имела ни малейшего желания выходить на балкон. Но одновременно с мыслью об Аглае пришло воспоминание о том, что скоро должен зайти отец Лады. Так что волей не волей, но придётся это сделать.
Маша открыла балконную дверь и осторожно выглянула на улицу. Если бы хоть он был застеклённый, здесь было бы тепло, впрочем, в этом случае сейчас не надо было бы и выходить – ведь ничего неожиданного там не могло бы оказаться. Маша осмотрела ровный слой снега на полу балкона, но ничего не увидела. Неужели Аглая – это какой-нибудь крошечный пупсик, который попросту утонул в этом белом покрывале? Придётся разгребать его. Маша обречённо вздохнула и решила надеть сапоги. Вдруг ей показалось, что на снегу что-то шевельнулось. Маша пригляделась – кошка! В снегу, утонув в нём наполовину, сидела молоденькая белоснежная кошка. Видимо, она замёрзла на балконе и свернулась в снегу калачиком, поэтому Маша её сразу и не заметила. Кошка переступила лапками и грустно посмотрела на неё.
– Это ты Аглая? – спросила Маша.
Кошка открыла розовый ротик и сказала:
– Я!
Нет, она конечно, ответила не человеческим языком, она просто мяукнула. Но сделала это так кратко, отрывисто, что очень было похоже на короткое "я".
– Заходи, – Маша открыла дверь пошире, и кошка важно проследовала в комнату.
Тщательно отряхнув лапки, она осмотрела комнату, запрыгнула на диван и принялась умываться. Маша вспомнила про ужин и побежала на кухню. Положив в тарелку котлету с картошкой, она хотела вернуться в комнату, но вспомнила про кошку. Интересно, будет она есть котлету? Маша положила себе ещё одну котлету, захватила блюдце и пошла в комнату. Кошка недовольно посмотрела на неё, когда Маша уселась рядом. Но, увидев перед собой блюдечко с половиной сочной котлеты, сменила гнев на милость и принялась за еду.
Когда раздался звонок у входной двери, Маша дремала на диване, а Аглая уютно примостилась у неё под боком. Маша открыла дверь – пришёл отец Лады.
– Простите меня, мне так неловко, что опять пришлось вас затруднять, – взмолился он, – мне пришлось уйти буквально на полчаса. Я очень просил Ладку не подходить к окну, объяснил, что кошка может выскочить, но дочка сказала, что той очень хотелось посмотреть в окошко, и ей пришлось разрешить ей... – он быстро провёл рукой по шее.
– Если вы будете продолжать такими темпами, я позвоню в комиссию по охране детей, – строго сказала Маша, – вернее, в службу опеки! Вы на редкость нерадивый папаша, в следующий раз ваша дочь сама может вывалиться в окно. Неужели нельзя было взять её с собой или хотя бы отвести к соседям?
– Я надеялся, что за это время ничего не произойдёт, – виновато проговорил он. – Я стараюсь не оставлять Ладу одну, но иногда приходится...
– Почему мать за ней не смотрит? – в сердцах спросила Маша.
– Она не может, – мужчина опять провёл рукой по шее, – она в больнице сейчас.
– Ладно, – смутилась Маша, – забирайте свою Аглаю и идите к дочери.
– Простите меня, – попросил он, – не звоните никуда, я обещаю, что больше ничего не случится.
Маша неприязненно посмотрела, как гость в очередной раз быстро провёл рукой по шее, и заметила там красное пятно.
– Что у вас там? – спросила она, невольно отстраняясь.
– Очень заметно, да? – он смущённо покраснел. – Это аллергия на кошку...
– Так зачем вы её взяли?
– Лада очень просила. Я говорил с её мамой, она не против.
Маша вручила визитёру кошку и захлопнула дверь. Ну и семейка! Папаша чешется от кошки, а мама не против. Странные они какие-то. Маша машинально посмотрела вверх – где-то там жила эта загадочная семья. Получалось, что они живут в соседней парадной этажом выше, чем Маша. Если бы они жили на втором, как она, они были бы соседями за стенкой. Наверное, они приехали сюда недавно, Маша жила в этой квартирке больше десяти лет, она досталась ей после смерти престарелой тётки, и знала почти всех жильцов этого дома. Но этого мужчину и девочку видела впервые. В конце концов Маша перестала думать о своих новых знакомых, и жизнь пошла своим чередом.
День сменялся днём, но истории с куклой и кошкой не забывались, так что каждый раз, проходя под окном Лады, Маша всегда поднимала голову – теперь рама всегда была закрыта, по вечерам в квартире мирно горел свет. Маша решила, что мама девочки вернулась из больницы, и отныне малышка уже будет в безопасности.
Но в ближайшую пятницу её спокойствию пришёл конец. На этот раз она задержалась на работе и возвращалась домой позже обычного. Фонарь под окном Лады на этот раз не горел. Маша подняла голову – света в окнах квартиры тоже не было. А на снегу под окном темнело какое-то пятно. Маша остолбенела. Тут же вспомнилась та, первая встреча, когда девочка лежала животом на подоконнике, наполовину свешиваясь на улицу. Значит, отец всё же не доглядел за дочерью. Повинуясь какому-то порыву, Маша со всех ног кинулась в соседнюю парадную, в один миг взлетела на третий этаж и нажала клавишу звонка. За дверью была тишина, никто не открывал ей. Маша тщетно нажимала клавишу минут десять, пока не сообразила, что, раз света в окнах нет, значит, и дома никого нет. Может быть, тогда ещё не всё потеряно, может быть, отец в больнице с девочкой. Она уже не сомневалась, что произошло несчастье.
Дома она свернулась калачиком на диване и расплакалась. А если бы она не задержалась на работе сегодня? Кто знает, может быть, тогда беды бы не случилось. Снова и снова в памяти Маши всплывали обрывки коротких встреч с Ладой и её отцом. Сначала она злилась на него и ругала на чём свет стоит, обвиняя его в произошедшей трагедии. Потом на смену злости пришло сочувствие, и она рисовала в воображении больничную палату, опутанную трубочками и капельницами маленькую детскую фигурку и убитого горем отца рядом с ней. Вот бывает так – жена в больнице, и с дочерью такое случилось. И Маша заливалась слезами почти до утра, пока её, наконец, не сморил тяжёлый сон.
Утро не принесло облегчения. Маша проснулась почти в полдень, мысли о завтраке вызвали приступ тошноты, и она решила ограничиться кофе. Он оставил после себя противную горечь во рту. Маша уныло постояла у окна, глядя на густо подающий снег, и вернулась в постель. Она не собиралась спать, но сон почти сразу навалился на неё душным покрывалом. Маша только успела подумать о том, не заболела ли она.
Когда она проснулась, за окном уже начинало смеркаться. В дверь настойчиво звонили. Маша с досадой поплелась открывать и почти с испугом увидела на пороге отца Лады. Он выглядел подавленным и печальным, в руках нервно теребил куклу с рыжими волосами – ту самую Машу, которая стала причиной их знакомства.
– Добрый вечер, – медленно проговорил он. – Кажется я не вовремя... Я на минуту... Вот, возьмите, пожалуйста... – он протянул Маше куклу.
– Что это? – она испуганно отшатнулась.
– Это Маша... – мужчина грустно улыбнулся. – Лада всё говорила, что она ваша дочка. Я понимаю, почему – у вас волосы одинакового оттенка...
Маша нервно поправила взъерошенную со сна шевелюру.
– Почему вы мне её даёте? – с трудом спросила она.
– Лада просила вам отдать... Понимаете, она с того самого дня, как вы нашли куклу, постоянно говорила, что вы Машина мама, и Маша по вам скучает. И поэтому она должна жить с вами. Так что... возьмите, пусть она живёт с вами.
– Лада... – прошептала Маша. – Её больше нет?
– Нет, – он грустно покачал головой и провёл рукой по лицу.
Маша взяла куклу и прижала к себе.
– Мне страшно неудобно, – помолчав, сказал мужчина, – но могу ли я вас попросить?
– О чём?
– Вы понимаете... Дома так одиноко, я привык за это время быть с Ладой, по выходным мы всегда ходили в парк... Не могли бы вы сегодня прогуляться со мной? В понедельник утром я уезжаю в командировку, но это только в понедельник...
Маша приложила ладонь к губам, сдерживая рыдание. Она не могла сейчас идти никуда. Она хотела зарыться головой в подушку и плакать до вечера. Но и отказывать этому человеку она не смела – он с печальным видом терпеливо ждал её ответа.
– Хорошо, – наконец выдавила Маша, – проходите, мне нужно немного времени собраться.
– Спасибо, – он вошёл в прихожую.
– Лада была такой милой, – прошептала Маша.
– Да, она само очарование, – улыбнулся он. – Она ведь лишь гостила у меня, пока мама была в больнице. Но мама выписалась, и теперь Лада снова живёт с ней.
– Что? – Маша ошарашенно взглянула на него. – Она живёт?
– Да... Что с вами? – он испуганно шагнул к ней.
Маша бессильно прислонилась к стене. Если бы он не поддержал её, она, наверное, не удержалась бы на ногах. Непрошенные слёзы снова навернулись на глаза.
– Она не умерла? – пролепетала она.
– Кто? – не понял мужчина.
– Лада...
– Господи, нет, конечно! С какой стати? – воскликнул он. – Почему вы так подумали? Из-за куклы? – он осторожно сжал её плечи, заглядывая в лицо.
– Вчера у вас было темно, – всхлипнула Маша, – а под окном кровь...
– Это не кровь, – мягко сказал он, – это дети жильцов, которые живут под нами, два сорванца лет десяти-двенадцати, уронили в окно банку с компотом, и он замёрз на снегу. Мы с Ладой как раз уходили, я отвозил её к матери, и видели всё.
– Я думала...
– С Ладой всё хорошо, – снова улыбнулся мужчина, – просто она всегда приезжала ко мне только на выходные, когда я дома. А в этот раз, пока её мама была в больнице, дочка прожила у меня полтора месяца. Я специально взял отпуск на это время. И так привык быть с ней, что сейчас очень не хватает её... Как-то пусто и тихо дома... Так вы прогуляетесь со мной?
Маша вытерла слёзы, неуверенно улыбнулась и кивнула: