В своей работе "Будущее одной иллюзии" З. Фрейд затрагивает проблемы программного преобразования культуры. Это своего рода послание его потомкам (то есть нам, людям постмодерна), с учетом изменений и общих тенденций в европейской цивилизации конца 19 - начала 20 веков.
У Фрейда есть некоторое представление о будущем одной иллюзии, в которой главное место отводится религиозному воспитанию и разумному сознанию. По Фрейду, в будущем (то есть современном Постмодерне) вместо религии и сознания будут культурные институты, под контролем Другого.
Во второй главе сказано о такого рода понятиях, как первоинстинктах (институт запрета), нарцистическом удовлетворении, о психологии вместо естествознания, о необходимости культурного предписания и воспитания к реальности.
Но Фрейд уже в первой главе показывает свою точку зрения на развитие направлений культуры. В его тезисе, что "каждый отдельный человек является фактическим врагом культуры, которая должна представлять общечеловеческий интерес" (с. 191), я с ним абсолютно согласен. 20 век это наглядно продемонстрировал - вспомним культурную революцию в Китае, где один человек Мао Цзэдун смог подчинить культуру многовековой страны себе одному. Культура начинает разрушаться людьми по одиночке, а не скопом, здесь играет роль личный эгоизм наиболее известных ее представителей (художников, поэтов, музыкантов и др. ).
В задачах и целях, Фрейд четко определяет, что культура должна защищать себя посредством культурных институтов от агрессивной деятельности человека. В этом я соглашусь с ним, один из таких институтов культуры под названием общественная мораль и нравственность все пытались разрушить все кому не лень (Шопенгауэр, Ницше, Деррида), да не получается никак, так как культура, это все созданное человеком в процессе его деятельности, например, чтобы приобрести жизненно необходимые блага, покорить природу, то с материального аспекта надо подойти к душевному, "как люди будут реализовывать свои приобретения, распределять материальные блага, примирить бедных с богатыми, заглушить инстинкты, воспитать личность, примирить людей с неизбежно остающимися жертвами и как их за это вознаградить" (с. 191) (заметим, это Фрейд пишет, а не Ленин и не Муссолини).
Фрейд говорит: "Как нельзя отказаться от принуждения, так нельзя отказаться и от власти меньшинства над большинством. . . " (с. 191) Бесспорно, это факт, я согласен с этим. Не может быть власти толпы - охлократии, как и не может быть безвластия - в силу социальной дифференциации населения (вспомним, Ницше говорил о "морали рабов" и "морали господ").
Фрейд отмечает, что "культурное установление можно удержать только при помощи известной меры принуждения" (с. 192), объясняя это тем, что люди ленивы и эмоциональны, а не беспристрастны. Вполне можно согласиться с этим, тем более, что в 20 веке две наиболее развитых идеологии держали и направляли культуру в нужное русло: соцреализм и капиталистическое искусство - оп-арт, поп-арт, постмодернизм и пр.
Фрейд отмечает, что новые поколения, воспитанные в любви к культуре, не будут требовать принуждения, будет приближенно равно по сознанию меньшинство большинству. Я не соглашусь с этой утопической идеей, так как в любом "хорошем/плохом" найдутся противники и сторонники. В благополучной Америке, в которой все вроде как очень ревниво относятся к тому, что сотворили их предшественники и они сами, существуют нонконформисты, бунтари, которые отрицают это, но не отрицая причастности к этой культуре. Когда в обуреваемой забастовками старой доброй Англии рвали и жгли на сцене Юнион Джек (флаг Великобритании) Sex Pistols, когда бытие королевы Елизаветы было проткнуто безопасной булавкой насквозь, в США кололись прямо на сцене и бунтовали анархисты Ramones, уничтожая американскую мечту. А если вспомнить о существовании Dead Kennedies (США), облевавших всю политическую систему стран Запада и Napalm Death (Великобритания), забивших гвозди в могилу европейских ценностей и проект Rage Against The Machine (США), то дух захватывает от сознания, что являешься современником антикультурного бытия мира, бытия разрушения и антифрейдовского концепта.
Фрейд не может точно предсказать будут ли вообще построены условия создания такой культуры, такого развития уже при нашем развитии производительных сил, а если нет, то где брать силу принуждения, то есть вождей.
Отмечено также то, что следует провести эксперимент по искоренению человеческих пороков культурной средой. В наше время в 20 веке были попытки: 20-е годы - ликбезы в СССР, 1949 - Культурная революция в Китае. Результаты известны, произошла маргинализация общества. В нынешнем обществе вытесняется индивидуализм, подчеркивается стремление к приспособленчеству, конформизму, существует мнимый плюрализм мнений. По мнению Фрейда, что "большинство надо довести до меньшинства" (с. 194), и это решит проблему, то обществу надо избавится от части его членов. В наше время это неприемлемо, и не стоит даже пытаться.
Во второй главе Фрейд размышляет, что такое первоинстинкты и как они связаны с культурой.
Высказывая тезис, что желания, порождаемые первичными позывами постоянны, пока рождаются люди, он говорит, что "существует класс людей, а именно, невротики, которые уже на эти древнейшие отречения реагируют асоциальностью". Позволю себе не согласиться с ним, так как невротиками считают также эпилептиков, психических больных, неуравновешенных людей, но по большому счету, они не только не подвержены первоинстинктам, но и не асоциальны. Вот примеры: Гофман, Достоевский, сам Фрейд, Ницше, Пикассо, Элвис Пресли, Курт Кобейн, Джимми Хендрикс, Виктор Цой, список можно продолжать и дальше. Они творили экстатичные вещи, вкладывая в них свои переживания, нравственные и психические страдания, "сублимировали", "осуществляли перверсию", выражали себя. Но ни о каких позывах к кровосмешению, каннибализму или страсти к убийству у них не было. Хотя Фрейд может имеет в виду декадентов, кокаинщиков, которые оформили культуру 20-х годов, культуру Модерна.
Далее объясняя отношение культуры к вышеперечисленным первичным позывам, Фрейд позволяет себе заметить, что "убийство наша культура при известных условиях еще совершает, даже предлагает" (с. 194). Вполне себе постмодернисткое утверждение.
Как пример, наше современное общество, в период становления (Росссия) делает то, о чем пишет Фрейд, а наша культура - православие, и вообще, христианство - считает неприемлемым.
Говоря о моральной ненадежности людей, Фрейд считает, что в течение многих культурных эпох множество культурных людей позволяют себе асоциальные действия, если это проходит безнаказанно. Особенно сейчас, в ситуации после Постмодерна, те же священники совершают грех мужеложства, не считая это зазорным занятием, и вообще, легитимируются однополые браки. Куда мы движемся, так это напоминает картину Судного Дня.
Фрейд верно отмечает, что существуют угнетенные классы и привилигерованные (относительно общества и культуры), что вполне перекликается с Ницше и Марксом одновременно (сразу вспоминается Фуко и его "Ницше. Фрейд. Маркс"). Именно угнетенные хотят сбросить груз лишений и присоединиться к высшим мира сего. Но там, где меньшинство среди большинства не может быть удовлетворено без ущемления других (по Парето), развивается интенсивная враждебность против культуры, против общества. Пример тому, контркультура 60-х - 70-х годов 20 века, против ценностей "общества потребления" и "государства благоденствия": хиппи, панки, растаманы, скинхеды (образца 70-х годов). Однако, говорить, что культура, которая себе такое позволяет, не имеет перспектив на дальнейшее существование, необъективно. Тем же самым репрессивным аппаратом, принуждением большинство присоединяет меньшинство обратно, а не позволяет ему под воздействием "иллюзии" отколоться насовсем или свернуть большинство, что мы видели в Киргизии под названием "революция мака".
Если по Фрейду считать что, идеалы создаются по первым достижениям, от взаимодействия внутренних условий со внешними, то получается замкнутый круг: общество не построит себе идеал, пока не создаст ни образца внутренних, ни внешних условий. И никакой Платон здесь не поможет.
Зигмунд Фрейд через понятие идентификации вводит нас в психический раздел любой культуры. Например, в статье говорится об отождествлении угнетенных с угнетателями через механизмы удовлетворения культуры. С одной стороны, искусство дает удовлетворение за принесенные жертвы, а с другой стороны, расширяет эту пропасть между людьми и культурой. Например, рабочий идет в Эрмитаж и ощущает себя неполноценным. Таким образом, Фрейд подводит нас к одному из главный институтов культуры - религиозным представлениям, называя их также "иллюзиями культуры" (с. 197) (равно как и Ницше пишет об этом в "Антихристе").
Фрейд выделяет уже во второй раз главную задачу культуры, и настоящую причину ее существования - защиту нас от природы (с. 198). Так это и воплотилось в жизни 20 века: укрощение природы посредством построения защитных сооружений и создание культуры "общества потребления" - то есть использования природы в сугубо личных целях. Это и подчеркивает Фрейд - "великое задание" - сохранение себя в борьбе с превосходством природы. В нашем обществе это сделать практически нереально. Борьба с природой и необходима, и бессмысленна одновременно. Необходима, иначе прогресс не пойдет, ресурсы ограничены, а потребности безграничны. Бессмысленна, потому что пока экстенсивный путь преобладает над интенсивным, как следствие, дальнейшее покорение природы не приносит удовлетворительный результатов в общем.
Как человечеству в целом, так и отдельному индивиду сложно переносить жизнь: лишения, страдания, стрессы - все то судьба по Фрейду, отсюда появляется враждебность к культуре. Я полностью согласен с ним, это и есть в нашем обществе в виде состояния массового страха перед неизвестностью жизни, неуверенности в завтрашнем дне и другом.
Выражается это не только во враждебности к культуре, но также в попытках преодолеть беспомощность человека.
Фрейд предполагает, что и в очеловечении природы есть предпосылки к потере человеческих черт, если делаются наблюдения о регулярности и закономерности явлений природы. Но по его мнению, боги должны выполнять три задачи: устранить ужасы природы, примирение с жестокостью судьбы (факт смерти), вознаградить за страдания и лишения, налагаемые на человека совместной культурной жизнью. Я в корне не согласен с этим: существует мусульманство (ислам), которое и устанавливает нормы социокультурной жизни, существует буддизм, который не рассматривает смерть как прекращение жизни и жестокость судьбы, но как переход из одной жизни в другую. И тем более ни одна религия не устраняет ужасы природы. Кстати, именно в наше время получили развитие большое количество сект, которые пропагандируют вышеозначенные тезисы в извращенной форме. Сайентологи, например, взяли за основу учение Фрейда о власти бессознательных воспоминаний детства над настоящими событиями. Основной идеей является воспоминание этих событий и используя метод гипноза и НЛП, заставить человека забыть и абстрагироваться от них. Реально это оборачивается тем, что человек оплачивает эти сеансы психоанализа, основанные на нарциссизме: "суперменом" становится тот, кто вспомнит и избавится от максимального количества воспоминаний. А их список можно продолжать до бесконечности, затрагивая моменты зачатия, жизни предков и животных (по версии Рона Хаббарда).
Также следует учесть, что бог не единственный у Фрейда, поэтому эти задачи все выполняет некий собирательный, обобщающий образ бога.
Недостаточно аргументирован тезис Фрейда о "божественной задаче" - выравнивании изъянов и вреда культуры, наблюдении за выполнением предписаний культуры. Я возражаю против этого: культура и "божественное" мало того понятия несовместимые, но и не существовавшие ни раньше, ни сейчас. Когда культура создается человеком, то, что могут сделать боги, непричастные к процессу? Другой вопрос в том, что в Средневековье была ориентация культуры на "божественное", но уже много столетий культура целиком светского характера (в Европе особенно).
Фрейд делает обобщение своих мыслей: "жизнь в этом мире служит некоей высшей цели, которую, правда, нелегко угадать, но которая, несомненно, означает совершенствование человеческого существа" (с. 201)(это к теме сайентологии, поднятой выше). Мир мы творим сами, а не кто-то сверху. Я не согласен, что "все, что происходит в этом мире, есть осуществление намерений некоего превосходящего нас разума, приводящего нас к светлому будущему" (будущему одной иллюзии). Таким образом, как пишет автор работы, все доброе в финале вознаграждается, все злое получает свое наказание если не сейчас, так после смерти. Фрейд делает вывод, что всем страхам, страданиям и трудностям жизни предназначено уничтожение: ". . . жизнь после смерти. . . приводит к совершенству" (с. 202). Я возражаю против того: автор не дает ответов на то, что и где будет уничтожено, какими будут критерии положительного и отрицательного, и также - жизнь после смерти необязательно будет совершенной. Во-первых, нет этому доказательств, во-вторых, где найти критерии или условия для совершенствования.
В своей работе, как и во многих случаях Фрейд сводит все к психологии культуры, выражая ее через отцовский идеал бога. Подводя итог, в религиозных представлениях народ ставится в отношениях ребенка к отцу. Это воплощено и в современности - гражданская религия в США (идея о богоизбранности страны и ее возможности единственной в мире морально руководить всеми в аспекте христианства). То же пишет и Фрейд: "God's own country" (с. 202) ("Бог - это наша страна"), то же и сейчас: "In God we trust" ("Мы верим в Бога") написано на долларовой банкноте США.
Дальше Фрейд говорит о религиозных представлениях, как "драгоценнейшее достояние культуры, как самое ценное, что культура может предложить ее участникам". В четвертой главе он говорит, что именно культура дарит эти религиозные представления индивиду, так как он не может найти их самостоятельно. Именно человек сам делает и формирует культуру, а не она сама по себе. А формируется непосредственно через мировоззрение (взгляды на мир) наиболее развитых представителей человечества, оставленное, как говорит Фрейд, в таблице умножения, геометрии и других науках.
В главе пятой Фрейд подводит нас к выбору решения проблемы классификации религиозных представлений и возможностей - причин в них верить. Проводя свое исследование, он приходит к выводу, что религиозные представления заслуживают веры, потому что:
1) в них верили уже наши предки;
2) у нас есть доказательства, которые имели место быть в это самое время;
3) запрещено поднимать вопрос об их достоверности.
Результат синтеза этих тезисов, по Фрейду, что "как раз те сообщения нашей культуры, которые могли бы иметь для нас наибольшее значение, которым дано задание объяснить нам загадки мира и примирить нас со страданиями жизни, - что они-то и обладают наислабейшей достоверностью". (с. 208). Однако же, дальше Фрейд пишет, что если прошлое дает доказательства, то почему бы не использовать настоящее для доказательств, в котором мы живем. По его мнению, "если бы удалось хотя бы одну единственную часть религиозной системы очистить от сомнений, то необычайно повысилась бы достоверность всего целого". (с. 209). Рассуждая о спиритах, которые убеждены в продолжении жизни индивида и хотят продемонстрировать несомненность хотя бы этого одного тезиса религиозного учения, Фрейд говорит, что явления и высказывания их духов являются лишь порождением их фантазии. И сейчас мы лишний раз убеждаемся, что это так: в нашем обществе до невиданных размеров, начиная с "перестройки", развился рынок услуг астрологического и эзотерического характера. В большинстве своем они просто дурят людей, но при этом страдает и психологическая составляющая нашей культуры.
В главе шестой Зигмунд Фрейд раскрывает понятия "иллюзия" ("Иллюзии - представления, выдающие себя за научные положения, не являются конденсатом опыта или конечным результатом мышления; исполнение древнейших, сильнейших, настоятельнейших желаний человечества; тайна их силы в силе этих желаний") (с. 211) и "заблуждения" ("Не обязательно, чтобы иллюзия была заблуждением; иллюзия - не то же самое, что заблуждение. . . Для иллюзии характерно ее происхождение из человеческих желаний" (с. 211), называя "религиозные представления" - "иллюзиями культуры" и доказывая этот факт. Мнение Аристотеля, что паразиты развиваются из нечистот - заблуждение; морской путь в Индию - иллюзия Колумба). В его суждении, что иллюзия по природе близка к бредовой, навязчивой идее, есть доля здравого смысла. Посмотрим, что в нашем обществе делает главная иллюзия, по Фрейду, - вера - это и экстремистское течение - исламизм, это и националистические установки некоторых разновидностей христианства.
Продолжая диспут по религиозным представлениям, Фрейд выдвигает тезис, что "религия совершенно очевидно оказала культуре большие услуги: она очень содействовала укрощению асоциальных первичных позывов, но все же недостаточно". (с. 217)
Продолжая свою мысль, Фрейд утверждает, что "русская психика вознеслась до заключения, что грех явно необходим, чтобы испытать блаженство милосердия Божия, и что потому в основе своей, грех - дело богоугодное" (с. 218). Однако, именно в православии главное, жить - без греха, вообще, а не для того, как в католицизме, чтобы количество добрых дел перевесило число грехов.
Рассуждая дальше, Фрейд совершенно справедливо замечает, что в нынешнем обществе (равно как и сейчас), религия не оказывает практически никакого влияния на людей, как раньше (в особенности, европейская-христианская культура, культура глобализма), так как уже была подготовлена почва для замены религиозного мировоззрения научным. Отсюда выйдет "еретичество от науки", кощунство над религией, к которому и призывает Фрейд. Он считает, что "у культуры мало оснований бояться образованных людей и работников умственного труда: замена религиозных мотивов, необходимых для культурного поведения, другими - светскими, - мотивами совершилась бы у нас бесшумно". (с. 219). Это и просиходит сейчас в нашем Ире. Например, на Западе опубликован труд физика , Стивена Анвина, в котором вычислено, что Бог есть, и с вероятностью в 67% он сидит и наблюдает за каждым нашим шагом (газета "Метро", от 30. 03. 04).
Фрейд выступает в пользу чисто рационального обоснования культурных предписаний, то есть их приведения к социальной необходимости (то есть эмоциональная потребность у первобытных убивать прервалась убийством праотца ("Тотем и Табу") - получилась реакция и родилась заповедь "Не убий! ", так как отец ассоциируется с Богом). Отсюда, запрещение убийства - это рационалистическая конструкция.
По взглядам Фрейда, "признание исторической ценности известных религиозных учений повышает наше к ним уважение, но не обесценивает нашего предложения изъять их из мотивировок культурных предписаний" (с. 223). Фрейд считает религиозные тезисы невротическими пережитками, которые следует вытеснить результатами рациональной умственной работы. Но лишь православие лавирует между частью рационального и эмоциональным, а в целом, религия и наука- два несовместимых в нашем обществе понятия.
Вот Фрейд и задает вопрос: "Зачем отнимать у людей удовлетворение первичных позывов и заменять их доводами рассудка? " Автор не исключает возможность умственного регресса у взрослого, относительно ребенка. Он считает виной этому - религиозное воспитание.
Но сейчас, общество таково, что полный атеизм невозможен, общество и культура на дают никаких ценностей человеку, которыми он мог заменить религиозные представления. Хай-тек общество не оставляет человеку ни одного шанса перед изменением сознания. человеку не хватает времени даже верить. Отсюда и массовые психозы (та же секта "Аум Сенрикё" в Японии, стране high tech, уверяющая в неизбежном конце света ).
Фрейд сравнивает религиозные представления и утешения с наркотиками. Позже это выскажет и Ленин: "Религия - это опиум для народа". Полностью солидарен с обоими, так как все хорошо в меру, а сейчас, что в России, что в Америке, что в Азии, религия приняла вид "средства наслаждения" для большинства народа.
Но напротив, если лишить человека этого стимулятора, то, по Фрейду, он попадет в положение ребенка, покинувшего отчий дом. Отсюда - требование воспитания личности к реальности (главный постулат всей работы).
Таким образом, признается необходимость во имя прогресса отойти от религиозных представлений, в рационалистические догмы и конструкции для реальной жизни. Но вопрос в том, что при этом можно перестараться и человек начнет забывать свое прошлое, жить только одним днем, настоящим, без веры в будущее. Получится род зомбирования, когда человек и последующие поколения не будут знать свою историю; получится не только маргинализация и люмпенизация общества, но и личность человека становится похожей на личность манкурта (человек - вандал, в романе Айтматова "И дольше века длится день" ("Буранный полустанок") - легенда о чудовищной пытке, результатом которой стал раб-манкурт, непомнящий своего прошлого, не осознающий себя человеческим существом, связанным с другими людьми, ни ха что не несущий ответственности). Такой эксперимент сейчас и проводит Америка, а вторят ей страны, зависимые от нее, большая "восьмерка".
Отсюда и берет начало манкуртизм в культуре.
Подводя итоги, в своей работе Фрейд попытался обозначить необходимые программные требования к преобразованию культуры. Невозможно все отвергнуть, все принять. Человечеству следует найти ту золотую середину, которая не допустит проникновения отрицательного и разовьет положительное. Но не стоит забывать, что лучшее - враг хорошего; надо стремиться к правильному соотношению в культуре научного и религиозного начал.
Часть предсказаний Фрейда уже начала сбываться. Продолжение или прекращение, свертывание ти преобразований зависит от каждого отдельно взятого человека.