Аннотация: О некотором риске, сопряжённом с азартными играми.
Глава 13. Варфоломеевское утро
Унизительней оскорбления может быть только оскорбление при свидетелях. Ночная прохлада не могла остудить пыл стыда, и Андре мчался что есть мочи в надежде встретить рассвет подальше от именья N.
Со стыдом соперничал только страх. За друга. Наверняка о нём начисто позабудут, как только захлопнется дверь чулана и ключ повернётся в замке. Или - ещё ужаснее - забудут нарочно...
- Красотка, ну пожалуйста, потерпи! - шептал он верной спутнице.
Но дама требовала отдыха. "Ещё пять минут спешки, и силы покинут меня навечно", - говорил весь её облик.
Андре сдался на уговоры и даже позволил себе подремать у её ног, пока она жевала траву с закрытыми глазами.
Когда шевалье смог разомкнуть веки, горизонт окрасился ровной золотой полосой, подобно заставке в старинной книге, а сверху сиял совершенно чудесный зелёный, точно забравший всю краску от не освещённых ещё лугов.
Лишь невнятная чёрная вертикаль нарушала гармонию.
Кажется, ему знаком этот силуэт.
Разрушенная гугенотская церковь.
Соседские владения, куда бы ему следовало отправиться, остались в стороне. Шевалье дю Буанор едва ступил на мощёную тропку, чинно указывавшую на ворота, и погадал на гравии: Мирабель там давно не живёт и не служит. Чрезвычайный гонец бросил камешек наугад, повернувшись посолонь, и уловил взглядом, куда тот упал. В сторону гугенотского кладбища. Но не нужно печальных мыслей, мой милостивый читатель! Неподалёку от памятника протестантской вере стояли лагерем рейтары, охранявшие пограничье. К ним-то, подобрав сражённого наповал хорька и мимоходом сохранив жизнь некой куропатке, поспешил Андре.
Военный лагерь окружала дурная слава. Хотя с тех пор, как германские наёмники перестали щетинить сосновые копья и сменили единственную штанину, усеянную невозможными разрезами, на подобие подобающей воинскому сословию формы, прошло без малого столетие, - характер сего дикого племени изменился мало, потому как не изменились привычки и ценности.
По мере приближения к бывшему дому священника, превращённому в постоялый двор, наш путник всё отчётливее слышал бодрый шум. Опыт не позволял обмануться: обитатели скромной постройки и окрестных палаток и хижин не просыпались с зарёй - они ещё не ложились.
Положившись на верную лошадь, надёжную шпагу, но более всех - на Фортуну, Андре подал знак шпорами: на пороге топтаться не след.
Недостаток сна способен сыграть над человеком злую шутку. Ни одному из потомков Адама и Евы не удавалось подняться над естеством настолько, чтоб пренебречь ночным отдыхом без последствий. Кто-то теряет равновесие, иным не подчиняются руки, пуская прахом всю работу, а иных подводит слух, как это произошло с нашим героем. Андре не определил, что шум исходит по другую сторону часовни - от кладбища.
Именно там, на лоне приветливой природы, вдали от дымной кухни и душной прачечной, за кружечкой пива и рюмочкой шнапса собрались блудные сыновья Священной Римской Империи, чтоб скоротать вечерок за игрой в карты. Веселье лилось рекою, когда к честнóй компании прибился неизвестный и начал лихо выигрывать кон за коном. Сперва его приняли с истинно солдатской широтой души, но вскоре, in vino veritas, принялись повторять, что не мешало бы гостю проявить вежливость и разок-другой проиграть в благодарность за приём. Замечания набирали звук, обрастали ругательствами - и наконец подкрепились жестами.
Сторонний игрок, не будь дураком, сгрёб свой выигрыш и сиганул от дружеских объятий. Его преследовали до непонятно кем и почему разрытой могилы, куда он прыгнул не раздумывая, забрался в гроб и вцепился с внутренней стороны в крышку.
Рейтары, не решаясь переступить порог мира мёртвых, окружили яму и принялись махать шпагами, пистолетами, табуретами и ремнями:
- Эй ты, подлец, собачий сын, а ну вылезай!
- Будь мужиком!
- Отвечай, кому говорят!
- Дай отыграться, сволочь, а не то!.. - далее следовало грозное телодвижение, что обычно оканчивалось потерею равновесия, но товарищи дружно подхватывали храбреца и возвращали на место.
Шулер, понятное дело, не отвечал и укрытия не покидал.
Тогда в могилу стали кидать чего ни попадя, а двое умников начали выкорчёвывать надгробие.
Так пограничный отряд провёл ночную стражу и встретил время смены караула.
Вокруг носились в панике кухарки, прачки, белошвейки, маркитантки и служанки Венеры, не зная, как прекратить безумие. Одна из этих несчастных и поведала Андре все обстоятельства.
Промокнув лоб и похлопав себя по щекам, гонец аббата поручил Красотку услужливым фрау - и врезался в самую гущу событий.
- П-шёл отсюда! Не мешай! - приветствовали рейтары.
Увернувшись от кулака и растолкав галёрку, Андре подобрался к средоточию всеобщего внимания и склонился над ямой:
- Сударь! Какая нелёгкая принесла вас на кладбище?
- О боже, я слышу родную речь! - проскрипел из-под крышки бедняга. - Монсеньор, спасите меня от этих неотёсанных ублюдков!
- Ты кого ублюдками назвал?! - оставили могильную плиту два приятеля.
- Да прекратите! - Андре оттолкнул собиравшуюся пнуть его ногу, уронил обидчика на соседа, угостил горстью земли буяна со шпагой, полоснул своей горе-могильщиков и, воспользовавшись замешательством, воззвал к остаткам солдатской чести:
- Ваши жалкие гроши всё равно уйдут на судебные издержки, если вы убьёте человека. А военный трибунал будет на очереди, если узнает, как вы отправляете службу.
Тут же набежали фрау и фройляйн, и принялись ловить каждая своего герра, и убеждать каждая своими средствами, что мир лучше распрей. Те, кому внимания женского пола не досталось, продолжали спор, но вяло. Им хотелось спать.
Андре во второй раз лёг на край могилы:
- Дайте мне руку, сударь, я помогу вам выбраться.
- Охотно, монсеньор, - воскликнул скрипучий голос, рассохшаяся крышка заскрипела в такт, и в щель просунулась истлевшая костлявая рука в простой манжете без кружева.
Смотревшие вниз рейтары ахнули и ругнулись. Один из них передумал справлять нужду и натянул панталоны обратно.
Андре помедлил:
- Простите, мы с вами не познакомились...
- Там всё написано. На камне, - указал палец без верхней фаланги, и рука с готовностью высунулась дальше.
- Так это и есть ваша обитель? В таком случае...
- Так ты проклятый лютеранин?!
- Бей его, парни!!!
- В таком случае вам будет гораздо безопаснее внутри, чем снаружи, - закончил прерванную фразу Буанор. - Счастливо оставаться!
- А что это ты против лютеран? - спрашивал капитан в рваной рубашке того, кто наградил его вероисповедание таким эпитетом.
- Эй, ты, подлец, ты обещал помочь!!! - рука мертвеца сложилась в кулак.
Андре встал на ноги и отряхнулся.
- Да, у него же наши деньги, - подхватил рейтар со шпагой - уже вполне мирно по отношению к Андре.
- Ну, вы ведь имели неосторожность потревожить его покой, когда играли ночью, - вкрадчиво проговорил Андре, - и по закону он вполне имеет право на некоторую компенсацию...
- Но это наше жалованье, - возразил другой немец, зевая.
- Лучше лишиться жалованья, чем покоя из-за пробудившегося мертвеца, уж поверьте, - с горячностью прижал ладонь к груди наш шевалье.
- А ты мне нравишься, - похлопал его по плечу владелец шпаги. - Какими судьбами?
Андре открыл было рот, но собеседников отвлекла религиозная дискуссия.
- А я из Остеррайха, у нас лютеран не жалуют.
- Католический боров!
- Пуританская собака!
- Шомпол те в дышло, папская подстилка!
- Счас сам к чертям отправишься, раз тебе кладбище подходящее!
- А ну расступись!
Австрийца поддержали саарландцы и ломбардец, защитника лютеран -три голштинца и двое из Рейн-Пфальца.
Сие продолжение Варфоломеевской ночи прекратили доблестные дамы, соблазняя кавалеров прелестями постели, женских ласк, завтрака и свежесваренного пива на опохмелиться. Они растащили рейтаров по койкам, отыскали лопаты, зарыли могилу, плюнули в ответ на проклятья её хозяина, поправили перекошенную плиту - и вспомнили наконец об Андре:
- А вы что ищете, месье гонец? - спросила предводительница землекопов, опершись на лопату и щурясь навстречу заре.
- Мирабель Мано.
- Мирабель? Вон она, - указала девица свободной рукой на растрёпанную красотку, повисшую на одном из осквернителей надгробия. - А что случилось?
- У неё умер брат, - немногословно отвечал шевалье, рассматривая причину своих подозрений.
Нередко женщину изображают предметом мужских посягательств, и нередко она таковым и является. Но от некоторых дам впору спасать сильный пол, а не наоборот. К таковым, очевидно, относилась сестра Ксавье. Не искушённый, может быть, но всё-таки знаток прекрасной половины, Андре готов был отдать голову на отсечение, что если она и не проявляла согласия с порочной волей графа, то явно не противилась. Единственной жертвой здесь был Ксавье. Жертвой обмана. Проистекала ложь из страха или из других побуждений, предстояло ещё узнать - хотя это теперь не важно.
Важно, зачем граф N послал своего человека, как он изволил выразиться, чтобы убить лесоруба. Явно не из боязни сплетен и возмездия. В первом случае проще убить Мирабель, во втором - дюжие молодцы из людской всегда защитят, да ещё вопрос, кого от кого придётся защищать... Была другая причина, другая...
Воспалённый рассудок опомнился, когда фройляйн с лопатой подозвала Мирабель. Андре сообщил ей то, что должен был, оставив при себе расспросы, и добавил, что если она потрудится собраться в путь немедленно, то успеет пусть не к похоронам, то на поминки. Но ей не придётся рассчитывать на сопровождение, потому как он очень спешит.
- Ну хоть позавтракайте, отдохните. Вы же совсем не спали! - возразила могильщица.
Андре искренне поблагодарил эту простолюдинку и пообещал себе и Красотке отдых, как только убедятся, что с узником замка N всё в порядке...