Демина Евгения Александровна : другие произведения.

Когда Сарасвати была глубока

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Предыстория царя нагов из повести "Как обмелела Сарасвати". Далеко не всегда он был таким самодовольным и почившим на лаврах своего могущества. И государство в реке Инд не всегда было таким процветающим. А ещё нужно многое рассказать о нагах, их обычаях и нравах) Отсылки к "Падмавати" и "Мохенджо-Даро". За ошибки в истории и этнографии строго не судите) и вообще, как скажут наги, главное - хвост!

Когда Сарасвати была глубока

  

I

   - Смотри, что у меня есть! - Мехруниса взмахнула чем-то белым и пушистым и, не дав Ранвиру рассмотреть, пощекотала ему шею.
   Ранвир завладел находкой:
   - Перо? Оно одно как целое опахало, - и помахал им над сестрой.
   - Страусиное перо, - уточнила Мехруниса, перехватывая игрушку и продолжая щекотать брата.
   - Опять с затонувшего корабля? - Ранвир отскочил в сторону, извивая пружиной хвост.
   Наг и нагиня гонялись друг за другом по комнате, как маленькие змеята, рискуя запутаться друг у друга в хвостах.
   Крестьяне и горожане иногда приносили во дворец сокровища, упавшие на их поле, или на крышу, или на задний двор буквально с небосвода, ведь царство нагов смотрело на небо сквозь толщу воды.
   Впрочем, медлительный Ганг редко радовал их добычей. Но простые наги исправно делились находками с царской семьёй, и за особо ценные вещи правитель их награждал.
   Царской дочери Мехрунисе обычно доставались людские безделушки, которые она любила сравнивать со своими, переполнявшими шкатулки у её изголовья. Сегодня она радовалась страусиному перу - и неудивительно, ведь ни на дне, ни на берегах Ганга таких птиц не водилось, и она веселилась, как ребёнок, и смеялась до мурашек под переливчатой кожей.
   Её старший брат Ранвир не питал такой страсти ко всему человеческому, но иногда эти вещицы забавляли его.
   Сейчас он подобрался к сестре сзади и вонзил белое перо ей в причёску.
   Мехруниса глянула в зеркало и залилась смехом.
   Ранвир не сдержался - обнял её со спины и поцеловал в щёку.
   - Перестань. Перестань, - она извернулась и упёрлась ладонями ему в грудь.
   - Ничего себе украшение, - остудил их голос матери. Царица Лиласвати, в девичестве Лейла, родом из реки Инд, и сама любила венчать головной убор пером. - Если покрасить, будет не хуже павлиньего, но всё-таки великовато.
   - Если покрасить, будет уже не то, - улыбнулась Мехруниса и выдернула страусиное перо из туго скрученного узла волос.
   - Маленькая спорщица, - улыбнулась мать. - Ранвир, отец ждёт тебя.
   Ранвир с сожалением оставил покои сестры. На советах он часто скучал, хотя для виду и отпускал какие-то замечания. Поэтому, аккуратно прикрыв украшенную раковинами дверь, не торопился пересечь выложенный пористым известняком коридор. Такая плитка была не очень долговечна, но лучше хранила тепло, чем мраморная в парадном зале, - вместе с полыми стенами, державшими тёплый воздух от очагов, так необходимый у подножья Гималаев, особенно на женской половине.
   Ранвир задумался, проводя рукой по фигуркам танцовщиц с кораллами в глазницах и пупках, но опомнился и оставил настенный рельеф, чтобы поспешить к отцу и его визирям.
   Сурьяварман Третий, из династии Калия, собрал совет в малом зале, тоже более тёплом, и без открытой галереи, где обычно ожидали подданные и откуда можно было наблюдать за ристалищем, где кобры и гюрзы соревновались в силе.
   Малый зал имел несколько окон по южной стене, но сейчас они были завешены тяжёлыми пологами из шерсти и хлопка. Пол украшали циновки из разноцветных водорослей.
   Вельможи восседали на подушках, чинно уложив кольцами хвосты. Перед ними, на троне железного дерева, нетерпеливо постукивал кончиком хвоста по циновке царь Ганга, Брахмапутры и Яммуны со всеми притоками.
   Ранвир ответил на приветствия и, аккуратно положив на хвост саблю в ножнах, приготовился притвориться, что с интересом слушает.
   Речь шла о Бенгальском заливе: в тамошнем царстве дельфинов случился переворот. Уже само это событие - у такого мирного народа - вызывало удивление. Ну и, само собой, предстояло решить, как относиться к новому правителю и считать ли его союзником, как прежнего. Князья в дельте Ганга уже перессорились между собой из-за новой власти у дельфинов и грозили учинить переворот друг у друга, подрывая мир и спокойствие в водах нагов.
   - Так почему бы не вызвать этих раджей сюда? - высказался Ранвир, потому что споры визирей ему надоели. - Пусть расскажут, что там у соседей, они-то к ним ближе всех.
   - А что, без них, глядишь, и распрей будет меньше: простому народу дельфиньи дела не очень интересны, - поддержал царевича Дамана.
   - Воистину, в мудрости ты воспитал своего племянника, о великий царь! - всплеснул руками раджа Падма.
   - Падма, ты, видимо, выпил лишнего, что так безудержен в похвалах, - многозначительно прокашлялся Сурьяварман, и каждое слово его отражалось эхом в мёртвой тишине, повисшей в зале.
   Верный вассал мгновенно захлопнул рот и поспешил слиться с окружающим пространством.
   Ранвир не сразу понял, что произошло. Конечно, болван этот Падма, придумал каких-то племянников, которых у царя нет и никогда не было. Но слишком уж притихли остальные. Незачем им бояться гнева - пусть Падма боится. А тот и подавно позеленел - под цвет своего хвоста.
   Первым опомнился царь и вернул остальных к насущным заботам, шепнул Ранвиру, чтобы не обращал внимания на чужую глупость, и всё оставшееся время нещадно пепелил взглядом несчастного раджу.
   Но оговорка эта запала царевичу в душу, и он ползал по дворцу сам не свой. Не радовали его ни песни сестры, ни охота на диких черепах, ни шутки над людскими лодками, которые от нечего делать устраивали его друзья.
   Сурьяварман и Лиласвати заметили такую перемену.
   - Кажется, настало время для важного разговора, - вздохнул царь.
   - Рано или поздно ему пришлось бы узнать, так лучше сейчас, - согласилась царица.
   Они призвали Ранвира к себе и рассказали то, что он совсем не готов был услышать.
   - То есть... как это - не родной? - приготовился он терзать свои волосы. - Ведь все замечают моё сходство с матерью...
   - Неудивительно, - поспешила заключить его в объятья Лиласвати, - ведь мы с твоей настоящей матерью - родные сёстры.
   - А твой настоящий отец был правителем Инда, - обнял обоих Сурьяварман. - Он погиб в битве...
   - Подожди, - высвободился из двойных объятий Ранвир, - но ведь Инд воевал с Гангом. Значит, это ты убил моего отца?!
   - Увы, такова особенность войн, - развёл руками царь, и супруга его ускользнула в сторону, - что враги убивают друг друга. Но если это тебя утешит, я к нему не прикасался: он упал с колесницы и погиб под лапами боевых черепах.
   - Какая бесславная смерть...
   - Его жена увидела это с городской стены и поспешила вниз, - срывающимся голосом подхватила Лиласвати. - Она как раз была на сносях. И, на беду, зацепилась за что-то хвостом, пока спускалась по лестнице... Бедняжка... упала прямо на живот... и начались роды...
   Ранвир почувствовал, что хвост его не держит, и опустился на циновку.
   - ...Ты вылупился раньше срока, и яйцо было всё в трещинах, а все твои братья и сёстры вылупились мёртвыми... - залилась слезами Лиласвати.
   - Перестань, не надо таких подробностей, - метался между обоими Сурьяварман.
   Но царицу было не остановить:
   - Вас должно было быть двадцать. А появился на свет только ты... такой маленький, такой слабенький... мы так боялись, что ты не выживешь! Но боги были милостивы. Пусть же они снова явят милость и не позволят тебе отвергнуть нас!
   - Ну что ты говоришь, - муж утешал её как мог. - За что нас отвергать? Наша вина только в том, что мы не рассказали обо всём прежде. Тогда бы опрометчивое слово моего советника не смутило тебя, Ранвир.
   Приёмные родители опустились рядом с ним на циновку.
   - Что ж... - проговорил царевич. - Верно говорят: всё, что происходит в нашей жизни, происходит не просто так... Значит, мы с Мехрунисой не родные брат и сестра, а двоюродные, и сможем теперь пожениться?
   Царь и царица переглянулись.
   - Должны тебя огорчить, судьба Мехрунисы уже решена. Она выйдет за Карну, сына Падмы. Он станет нашим зятем и наследником. А тебе предстоит отправиться в Инд: твоё законное царство ждёт тебя.
   - Инд?! - снова ожил Ранвир. - Сколько наместников там было, и ни один не продержался дольше двух лет! Вы нарочно ссылаете меня? Теперь, когда мне открылась правда, вы собираетесь от меня избавиться?! Неужели боги отвернулись от меня?!
   - Никто от тебя не отвернулся. Это во-первых, - Сурьяварман на всякий случай окружил его кольцом хвоста. - Мы от тебя не избавляемся. Это во-вторых. А в-третьих - то были наместники, а ты законный наследник. Народ наверняка помнит твоего отца и должен принять тебя.
   - Слишком уж вовремя всё сложилось, - поднялся на хвосте Ранвир. - Почему-то проговорился именно Падма, хотя знали об этом, похоже, все. Наверно, потому что хочет обезопасить своего сыночка от моего соперничества. Почему-то вы не рассказывали мне раньше, и раньше не нужно было ехать в Инд! Почему, скажи! - и он схватил отца за плечи.
   - Остынь, - царь хлестнул его по рукам. - Ты был слишком юн. Но и сейчас твой гнев показывает, что твой разум ещё незрел. Собирайся в дорогу.
   - Быть может, ты почувствовал опасность? - Ранвир потёр ушибленные руки. - Значит, совесть твоя нечиста предо мной?
   - Собирайся в дорогу. Это моё последнее слово. Другого ты не услышишь.
   Ранвир покинул покои в слезах.
   - Как бы он не наделал глупостей, - посмотрел ему вслед Сурьяварман.
   - Ты слишком жесток с ним, - всхлипнула Лиласвати.
   - Я ещё слишком мягок. Мы его выходили, вырастили - и это его благодарность?! - царь всплеснул руками, заставив все ожерелья и браслеты исполнить звонкую песню.
   - Такие новости туманят разум, - склонила голову царица. - Столько несчастий сразу кого угодно собьют с толку. Здесь только время поможет.
   - Заметь, его вывела из себя новость не о родстве, а о помолвке Мехрунисы.
   - Она лишь прибавила тяжести грузу на его сердце. Вот он и не сдержался. Я надеюсь, он не возненавидит нас?
   - Надо послать гонца в Инд. Чтобы они его хорошо приняли. И отправить с ним тех, кто знает страну, - царь зашуршал хвостом по циновкам, проползая туда-сюда по комнате.
   Лиласвати не вмешивалась: она знала, что бурная деятельность у супруга знаменует тревогу, и всю эту помощь он собирается преподнести сыну как извинения. Потому что, несмотря на все его слова, вина гложет его.
   Царица прислушалась - и отдёрнула занавес, разделявший комнаты. На пороге, вжавшись в косяк, замерла царевна.
   - Я всё слышала. Что теперь будет?
  

II

   - Тебе нужен хороший пульвар, - Саиф любовно погладил свою саблю. - Каждый мальчишка в Инде о таком мечтает. Ну или хотя бы рам-дао. На худой конец.
   - Я привык к нандаке, - Викрам продемонстрировал изогнутый, как серп, клинок. - По-моему, самая удобная вещь.
   - Да брось. Ты с ней как крестьянин на рисовом поле.
   - Все наши кобры так вооружены. Нам так удобнее, и перед таким ответственным походом мы не станем ничего менять.
   - Как знаешь, - Саиф отвёл щедро насурьмлённые глаза. - Но помяни моё слово, с этим орудием тебя поднимут на смех.
   Он был гюрза, с запада. Наёмники из Инда не жалели насмешек для местных кобр, которые считались цветом кшатриев Ганга. Повинуясь ученью о кастах, Саиф и Викрам часто устраивали перепалки и не могли без них начать свой день, как любой наг не может утром обойтись без завтрака. Эта привязанность существовала с младых ногтей и с возрастом переросла в настоящую дружбу.
   - Вы вообще меня слушаете?! - не выдержал Ранвир. - У меня вся жизнь рухнула, а вы тут про сабли!
   - Тебе предстоит долгий путь. И чтобы преодолеть его в безопасности, нужно как следует вооружиться, - повернулся к нему Викрам. - Как раз это мы сейчас обсуждаем.
   - Как ни вооружайся - изгнание остаётся изгнанием, - царевич с досадой взмахнул хвостом, так что золотой браслет на кончике отозвался жалобным звоном.
   - Вместе с тобой идут в изгнание пятьдесят придворных, около двух сотен слуг и без малого восемьсот воинов, в числе которых - мы с Викрамом. Меня бы так изгнали - я бы с удовольствием, - укоризненно качнул серьгами Саиф.
   Викрам кивнул, сверкнув золотыми дисками в растянутых мочках:
   - Взгляни на это по-другому. Ты будешь жить в своём собственном дворце, в своих собственных владениях. Будешь сам себе господин.
   - Вообще-то Инд зависим от Ганга, - напомнил Ранвир.
   - Это выражается только в том, что каждый год ты будешь отправлять сюда дань. При этом ехать самому необязательно.
   - Как вы не понимаете!
   - Ты прав, Ранвир. Не понимаем. Давай мы поговорим об этом, когда ты успокоишься.
   Ранвир уполз и хлопнул за собой дверью. Из-за резных створ донеслось:
   - Так вот, Викрам, у рам-дао лезвие вполне себе похоже на твою... только изгиб плавнее. Попробуй...
   - Давай проверим.
   Звон оружия отдалялся.
   Погружённый в свои мысли, Ранвир не заметил, как навстречу ему выросли ступы и пагоды из посуды, покоящиеся на руках служанок, как земной диск покоится на слонах. Вереница девушек усердно тащила неприподъёмную утварь. Ранвир еле успел прижаться к стене, чтобы всех пропустить.
   Он продолжил свой путь, но скоро ему вновь пришлось уступить дорогу - слуги несли на плечах сундуки. Под тяжестью они с трудом передвигали хвосты, и процессия тянулась медленнее.
   До покоев Мехрунисы оставалось недолго. Но почти у самого порога из-за угла вывернули два визиря и совсем уж неспешно прогуливались, обсуждая, сильно ли изменился Инд за десять лет, ведь они так давно там не были.
   Ранвир поздоровался с ними и наконец прорвался к заветной двери, выложенной ракушками. Ещё шесть пологов преодолеть ему - шесть полупрозрачных завес, разделявших комнаты, - и он увидит златоглазую царевну, склонившуюся над пышным пером заморской птицы и роняющую на него слёзы.
   - И что мы можем сделать? Убежать? - вопросила сестра. - Куда мы пойдём? В Годавери или Кришну? Эти реки совсем чужие, и мы там будем изгоями, кто нас примет, если мы ослушаемся родителей?
   - Ты не ослушаешься, - устроился перед ней на полу Ранвир и взял её руки в свои. - А мне они не родители, я не обязан им подчиняться.
   - Но как же так можно?!
   - Отложи свадьбу. Затяни помолвку, - Ранвир придвинулся ближе, заглядывая ей в глаза. - Назначь какое-нибудь испытание, пошли его в ту же Годавери. Пусть там помыкается годик. А я устроюсь в Инде и приеду за тобой... Ну ты же умная, придумай что-нибудь.
   - Я не могу так, - расплакалась девушка. - Я не пойду на такой обман...
   - Подслушать наш разговор смогла, а покапризничать перед Карной не сможешь?
   - Перед ним - да. Но не перед родителями. Ты же знаешь... Это будет неправильно. Я не могу с ними так, - она смотрела не мигая. Ранвир постепенно разжал пальцы.
   - Ты ведь понимаешь, что я навсегда уезжаю?
   - Но ты ведь будешь приезжать? - ресницы девушки наконец дрогнули.
   - Как знать, - Ранвир поднялся. - Тогда прощай?
   - Прощай, - повторила Мехруниса. - Счастливый путь.
   Как будто ничего не происходит...
   За дверью его поджидал Викрам:
   - Вот ты где.
   - Ты что, следил за мной? Или это царь приказал следить, чтобы я не сбежал?
   - И то, и другое, - Викрам мягко взял его под руку. - Он беспокоится, что ты чего-нибудь натворишь, а мы прекрасно помним, как ты тогда сбежал из дворца, и тебя разыскивали всем войском, и нашли на берегу, искусанного крокодилами.
   - Мне было десять лет.
   - А сейчас двадцать - и, знаешь, немногое изменилось.
   - Если вы приняли его сторону, значит вы мне больше не друзья.
   - Что значит "приняли сторону"? - подталкивал его вперёд товарищ. - Нам приказали, мы исполняем. Но с лёгким сердцем, потому что считаем приказ справедливым.
   Ранвир дёрнулся, но Викраму в единоборстве не было равных, и вырваться из его хватки не удавалось ещё никому.
   Они недолго боролись, потому что путь им преградил Саиф. Но не в ожидании друзей, а в препирательствах с невысокой девушкой, чьи волосы украшала белая гирлянда, а уши - серьги-колокольчики.
   - Канди! Как можно было потерять целый сундук?!
   - Его не потеряли, а, наверно, отнесли не в тот шатёр. Сейчас разберёмся.
   - Там вся моя одежда!
   - Сейчас мы всё найдём. Ума! Куда отнесли сундуки?
   - Расставили по шатрам, госпожа, - мгновенно очутилась рядом служанка.
   - Какие сундуки? По каким шатрам? - не понял Ранвир.
   - Слишком большой обоз получается, - отвлёкся от перепалки Саиф. - Поэтому решили все шатры сразу поставить на повозки. Как у северных кочевников. И уже внутрь положить все вещи. Одна семья - одна-две повозки, очень удобно получается.
   - И время на привал не тратить, - подхватил Викрам. - И тебе, конечно же, лучший шатёр.
   - Значит, уже все вещи собрали? И меня не спросили?
   - Да, - охотно отвечала Канди. - Господин приказал готовиться к отъезду ещё третьего дня.
   - Значит, он уже заранее всё решил... И ты заодно с этими предателями?!
   - Кажется, кто-то только что собирался сбежать со своей сестрой и предать свою любимую наложницу.
   - Ты всё подслушала?
   - Ой-ой-ой! - спряталась за Викрама и Саифа Канди. - Отберите у него саблю! Я боюсь!
   - Найди мои вещи - тогда отберу, - отозвался Саиф.
   - Ну я же послала Уму.
   Канди была из небогатой семьи, её отдали на воспитание в семью одного из раджей, что часто были вхожи в царский дворец, и девушка в конце концов оказалась в свите Лиласвати. Хоть её и не превратили в служанку, ей приходилось постоянно иметь дело со слугами и заниматься хозяйством. Неудивительно, если ей поручили заботы о переезде.
   - Нет уж, проследи за Умой, - настаивал Саиф.
   - Плакал твой пульвар, - хлопнул его по спине Викрам. - Как он там, один-одинёшенек, без хозяина, в чужом шатре?
   - Негоже потешаться над безоружным, - Канди не упустила возможность подколоть обидчика.
   - Вы сговорились? Всё, я сам пойду искать.
   - Нет уж, я с вами, - заявил Викрам, и решительно двинулся следом, не забывая волочь за руку Ранвира.
   Перед лицом его маячили чалма Саифа, белая гирлянда Канди и узел из волос на темени Викрама, а хвосты их путались у него под хвостом.
   Ранвир упёрся на месте - и заставил остановиться всю процессию.
   Воины вздохнули, подхватили его под мышки и за середину хвоста, Канди подобрала упавший с хвоста браслет, сняла с пояса саблю в ножнах, и все трое, с драгоценной ношей, отправились дальше на поиски сундука.
  

III

   Дни потянулись однообразно. Буйволы и черепахи тяжело ступали, пересиливая заключённый в шатры груз. Деревянные колёса скрипели с какой-то щемящей безысходностью и то и дело застревали в иле.
   Сурьяварман подарил сыну стадо, которое, собственно, и запрягли. Если черепах в Инде хватало своих, то буйволы стали редкостью. Мало у кого была молочная корова. Поэтому возницы гнали перед собой несметное богатство.
   Ранвир наблюдал из своего шатра две бурых гороподобных спины, соединённых мостом-ярмом. Обзор был сильно ограничен из-за сундуков, загородивших выход. В шатре вообще было тесно. Поэтому Ранвир и двое его товарищей, в дружбе которых он уже засомневался, превратили свои хвосты в ноги - не так-то просто уместить среди поклажи хвост в девять локтей. Впрочем, ноги тоже пришлось поджать. Только Саиф, гордо воссевший на собственном сундуке, опустил ноги на пол. Не долго думая, он перенёс свои вещи в царский шатёр: уж там-то будут следить в оба и ничего потерять не посмеют. А Викраму просто не хотелось отставать от друга.
   Под их зорким оком Ранвир проводил своё время, сидя на циновке посреди шатра. Сундуки, лари, коробы, свёртки, мешки и шкатулки оставляли мало возможности для движения. Да и на человеческих ногах он чувствовал себя не очень уверенно.
   Всех их учили перевоплощаться трижды: в человека, в получеловека-полузмея и в змею. И в каждом облике владеть оружием и управлять колесницей: мало ли с кем придётся столкнуться под водой или над. Всех больше в этом преуспел Саиф: на пути из Инда в Ганг он пережил немало стычек с сухопутными племенами и отовсюду выходил победителем. Среди его драгоценной поклажи был трофей - несколько пар человеческих сандалий, на кожаных ремешках и целиком деревянных, с щитком между пальцами. Он ими очень гордился и иногда щеголял во дворце, находя стук подошв стройней иной музыки.
   Ранвир никогда не бывал дальше прибрежных песков - да и не понимал, что хорошего там, наверху, где так жжёт солнце, небо так откровенно обнажено, кораллы имеют такой толстый ствол и зелёные листья, а водоросли такие короткие и колючие. И, покуда хватает глаз, не встретить ни единой рыбки.
   Караван уже вошёл в Яммуну и медленно поднимался навстречу солнцу. Все путешественники по команде открыли все ёмкости, что везли с собой - от фляг до бочонков, и, покуда поднимались сквозь водную толщу, позволили им наполниться. Этот запас поможет добраться до Сарасвати.
   Повозки затряслись. Вода сглаживает движение - но суша жестоко предоставляет вас самим себе и отнимает вдвое больше силы. А песок иногда так горяч, что можно обжечься, рассказывал байки Саиф.
   - Говорят, одна змейка закопала свою кладку недостаточно глубоко, и яйца изжарились прямо в песке...
   - Бедная, - откликнулся Викрам. - Сама того не понимая, убила собственных детей.
   - Но такие случаи - редкость, - поспешил подбодрить слушателей Саиф. - Нужно быть совсем безмозглой...
   У Ранвира перед глазами стояла иная картина: яйцо в паутине трещин на каменных ступеньках башни...
   Как выглядели его родители? Каким был его отец? Наверно, завоеватели уничтожили все его изображения. А мать? Он представлял её похожей на Лиласвати. Царица шепнула ему на прощание, что её сестру звали Зухра. Их было две сестры: Зухра и Лейла, День и Ночь...
   Воины заметили, что господин как-то совсем побледнел, и заговорили о другом.
   Потом Викрам перелез через сундуки и помахал соседнему шатру. Перед ним прямо на деревянном помосте курился очаг, над очагом дымился казан, над казаном нависала Канди и подсыпала по очереди из каждого мешочка с пряностями, что держала перед ней на подносе Ума.
   Отправив в котёл последнюю щепоть, Канди перемешала, попробовала, поморщилась - и ответила на приветствие.
   - Есть что поесть?! - без всяких благородных изысков крикнул Викрам.
   - Суп из черепахи! - ответила сквозь скрип возов нагиня.
   - Свари чего-нибудь другое!
   - Больше ничего нет!
   - Тогда сами ешьте!
   Канди не сильно обиделась.
   Ума склонилась к ней и прошептала:
   - Чур мне крылышко.
   - Что вы там шепчетесь? Какое крылышко? - расслышал Викрам. - Курятину втихаря варите? Саиф, она нас голодом хочет заморить!
   - Это не женщина - это угорь! Изворотливый и скользкий! - отозвался из глубин шатра Саиф. - Мы неизвестно когда завтракали, а Ранвир вообще ничего не ел!
   - Он там у вас живой - не видно и не слышно?! - кричала на весь караван нагиня, которую Саиф на западный манер назвал женщиной. На востоке наги избегали таких слов, подчёркивая своё отличие от людей. Хотя некоторые отшельники поднимались из вод речных и учили наземных жителей змеиной мудрости. Наверно поэтому люди считали, что наги владеют тайными знаниями, и питали к ним уважение.
   - Твоими молитвами! - отвечал Саиф. - И в твоих руках - продлить его жизнь или сократить! И наши тоже!
   Они велели своему вознице держать вправо, Камала, управлявшая повозкой Канди, направила черепах влево, два шатра встретились, так что едва не тёрлись колёсами друг о друга, и Канди передала назойливым соседям три чаши, дабы снова не ввергнуть Инд в пучину безвластия.
   На горизонте замаячил настоящий человеческий караван.
   Каравану, в свою очередь, открылся бескрайний город на колёсах, окружённый облаком пыли, свистом плетей и дымом устроенных прямо в шатрах очагов.
   - Господин, вы тоже это видите? - спросил погонщик верблюдов хозяина каравана. - Они запрягли черепах?!
   - Очень странный мираж, - соглашался хозяин.
   Викрам и Саиф давным-давно вернули посуду и во все глаза наблюдали за вереницей фигурок в полуденных лучах.
   - Ранвир! Посмотри! Там люди! И кони у них какие-то странные! - позвал Викрам.
   - Это верблюды! - поправил Саиф. - Их обязательно стоит увидеть!
   - Кажется, дело плохо, - послала им тревожный взгляд Канди. И сходила в шатёр за медным подносом. Присела у котла, из которого лакомились Камала и Ума, и воспользовалась этим подносом как бубном. Песенка была незатейливой, но приставучей, и скоро служанки ей подпевали.
   Ранвир выглянул в небольшое окошко и снова скрылся.
   - Теперь вы угощаете, - заявила Канди. - Есть что выпить?
   Саиф ненадолго нырнул под полог и передал девушкам бурдюк. Канди и Ума вдвоём его приняли.
   - А что пьют в Инде? - спросила Камала, понукая усталых черепах.
   - Да всё то же самое, - отвечал Саиф. - Там с этим всё в порядке, не волнуйтесь.
   Буйволы, и черепахи, и шатры, и наги смотрелись в собственные тени на песке, как в отражение. Зеркало искажалось: тени удлинялись.
   - Сарасвати! Сарасвати! Сарасвати! - передавали от головы каравана назад.
   Перед ними простёрлась река.
   Визирь Дамана утверждал, что самая удобная дорога - в устье Сарасвати, и обоз двинулся вдоль русла.
   Наверное, через час или немногим дольше они достигли нужного места, и упряжки друг за другом, не торопясь, погружались в воду. Теперь можно было не беречь запасы в кувшинах.
   Теченье само подгоняло повозки. Если на земле погода во многом зависит от ветра, то под водой так же значительно течение. Жить в быстром потоке - всё равно что на открытой местности, где нечем защитить себя от надвигающейся бури.
   Путники унесли всё, что можно, в шатры и плотно завесили входы.
   - Мы въедем прямо в столицу, - предупредил Саиф.
   - Кого угораздило сделать столицей такой проходной двор? - проворчал Викрам.
   - Как называется город? - подал голос Ранвир.
   - Нурабад. А по-вашему - Шакти.
   - Хорошо, что не Кали, - решил пошутить Викрам.
   - В трёх днях пути есть город Калирата, - испортил ему веселье Саиф.
   - А по-вашему?
   - Так и будет - Суаду. Чёрная. Есть ещё просто Аль-Мадинат - Город.
   - А ты сам откуда?
   - Из Ма-аль-Тавил - не слышал?
   Викрам не успел ответить: небосвод обрушился на их шатёр, и шатёр погрёб под собой всех троих.
  

IV

   Единственное, что успел понять Ранвир - то, что его придавило чем-то. И это были не Саиф и не Викрам: они ругались рядом, ища выход.
   Они поползли в разные стороны, образуя складками шатра трезубец, пока наконец не увидели свет.
   Ранвир уже вообразил себе землетрясение, павшего смертью храбрых крокодила, взбесившуюся черепаху, затонувший корабль - но на груде полотна нашёл лишь юношу с верёвкой на шее. К другому концу верёвки привязан был увесистый булыжник - это он наделал столько шума, не иначе.
   Юноша удивлённо озирался по сторонам и стыдливо закрывал лицо, только чёрные глаза сверкали над палантином. Одежда на нём была светлая, просторная и многослойная, из-под рукавов и подола блестели браслеты, а крупно вьющиеся волосы в беспорядке лежали по плечам.
   Ранвир приблизился к нему, и через пёструю преграду оба одновременно спросили:
   - Ты кто?
   Викрам и Саиф приготовили оружие.
   Юноша помолчал немного и, поняв, что должен ответить первым, сказал:
   - Моё имя Малик.
   И убрал палантин.
   Ранвир увидел смуглое продолговатое лицо, умело накрашенное и украшенное двумя родинками.
   - Тебя что, утопили? - попробовал камень на вес Викрам.
   - Увы, - опустил ресницы Малик. - Господин избавился от меня, узнав о моей связи с госпожой.
   - Вот и от меня тоже избавились, - вздохнул Ранвир.
   - Не слушай его, он тут совсем умом повредился, - перебил Саиф, пока Викрам освобождал свалившегося на них гостя от камня. - Он новый царь Инда.
   - Царь чего? - переспросил Малик и тут же устрашился глупого вопроса. Но так изящно взмахнул ресницами, что наги просто не смогли рассердиться.
   - Кажется, он не местный, - сказал Саиф.
   - Ты слышал о нагах? - уточнил Викрам.
   Юноша покачал головой.
   Пока ему объясняли, куда он попал, из соседних шатров повысунулись другие наги и принялись проявлять любопытство.
   - Так значит, вы наполовину змеи?
   - Как видишь, - усмехнулся Саиф. - Но можем превращаться в человека или змею.
   - Вот шайтан... - прошептал утопленник. - То есть, я хотел сказать, я никогда о таком не слыхал...
   - Отдайте-ка его мне, - выросла над обрушенным сводом Канди. - Я его обучу как следует.
   - Да простит меня госпожа, - вновь опустил взгляд Малик, - но я поклялся больше не иметь дела с женщинами.
   - Когда это ты успел поклясться? - Саиф встал рядом с девушкой.
   - Когда меня бросали в воду. Но я могу помогать на кухне. Я умею готовить фаршированного верблюда...
   - Где бы сначала взять верблюда, - ответил Викрам.
   - Ну... могу и крокодила, например. Я научусь.
   - А что ты ещё умеешь?
   - О, очень многое, - взмахнул разрисованными хной руками юноша. - Делать причёски, чинить одежду, готовить духи и краску для лица, работать по дому...
   - Да, будь ты женщиной, я непременно взял бы тебя в жёны, - заключил Саиф. - Но поскольку ты упал на шатёр нашего господина, - он торжественно указал на задумчивого Ранвира, - ты достаёшься ему.
   Малик снова испуганно обвёл их взглядом, поднялся на ноги и поклонился царю, приложив ладонь ко лбу, губам, а затем к груди.
   Ранвир не нашёлся, что сказать.
   Зато Викрам сообразил быстро:
   - Тогда приготовь что-нибудь. А то кто-то жадничает всю дорогу, - он укоризненно посмотрел на Канди.
   - Найти бы теперь посуду, - указал на полотняные руины Ранвир.
   - Да мы с минуты на минуту прибудем во дворец, - обвела рукой шумную улицу Канди.
   Они и не заметили, как их караван въехал в город.
   Дома из камня и обожжённого кирпича, с плоскими крышами и полосатыми навесами у двери, выпустили всех своих обитателей, смотревших во все глаза на шатры на колёсах.
   Пока воины оглядывались и переминались с ноги на ногу, ведь в суматохе они так и не успели вернуть себе хвосты, Малик мгновенно сообразил, что делать, и закричал на всю улицу:
   - Да здравствует царь Ранвир!
   - Да здравствует царь Ранвир! - на всякий случай подхватили остальные путники, хотя многие за шатрами так и не разглядели, откуда взялся кричащий.
   - Да здравствует! - на всякий случай повторили горожане. Мало ли какой нрав у нового правителя, вдруг прикажет их всех казнить на месте...
   Так, на надёжно укрытых шатром сундуках и в компании случайного утопленника, Ранвир въехал в свою столицу.
   Спустился с повозки он уже на хвосте. Малик смущённо семенил у него за спиной, стараясь не наступить на господина.
   Стражники с факелами распахнули перед ними ворота.
   Было уже темно, и путешественники не разглядели, каков из себя дворец и с какими лицами встречают их привратники и слуги. Они поднялись по лестнице вслед за молоденькой эфой, вошли в дверь, которую она с трудом толкнула, увидели очертанья кровати, отказались от свеч - и рухнули в постель все впятером, чтобы как следует отдохнуть.
  

V

   Мягкий свет проскользнул сквозь полог. Ранвир открыл глаза и обнаружил себя поверх чьей-то спины, а на себе чей-то хвост, а сбоку чью-то руку... Нет, рука его... Растирая затёкшее плечо, наг осторожно высвободился из-под Викрама, тихонько слез с Саифа, но неловко облокотился на товарища, тот застонал и проснулся.
   - Где это я? - зевнул он, подумал - и снял с себя оставшегося на постели Викрама.
   Канди и Малик успели куда-то исчезнуть.
   Над троими друзьями высились изразцовые своды. На плитке расцветали водяные лилии, переплетая бирюзово-зелёные стебли и соприкасаясь разъятыми начетверо листьями. На занавесях и пологе цвёл индиго, и серебряный узор на них напоминал звёзды на ночном небе. Кто-то уже сдвинул их, прогнав ночную тьму и оставив лёгкую дымку газовой дневной шторы...
   За дверью звучал отвратительно бодрый голос Канди.
   Скоро вернулся Малик с чашей и кувшином - и со смущённой улыбкой опустился на колени перед Ранвиром.
   - Ну, за тобой есть кому присмотреть, - прозвучал сзади сонный голос Викрама. - Тогда мы поползли.
   И кобра в обнимку с гюрзой отправились на поиски своих комнат.
   - Этот дворец прекрасен, - сказал Малик.
   - Да, ничего, - без воодушевления отвечал Ранвир.
   - Вероятно, ваш прежний дворец ещё роскошнее, но вашему слуге не приходилось видеть ничего подобного, - возразил Малик.
   - Что ж, я рад, что тебе здесь понравилось, - Ранвир умылся. - Слушай, а здесь есть купальня? Приготовь мне ванну, раз уж так стремишься выказать усердие.
   Купальня занимала отдельное помещение. Круглый деревянный чан устроен был прямо в полу. Облицованный камнем бассейн, казалось бы, не нуждался в дощатой прослойке, но именно она помогала сохранять воду умеренно горячей, как любят наги, ведь камень очень быстро вбирает и тепло и холод. Малик уже выяснил, что водосток сообщается со сливами на кухне, которая находится буквально за стеной, и воду нужно греть там же, на очаге.
   Вчерашняя провожатая - эфа как раз тащила последнее ведро.
   - Это Самира, - представил рабыню Малик. - Она раньше прислуживала в гареме наместника, но он забрал всех жён и наложниц, и ей пришлось пойти на кухню. Но она знает кое-что о делах прежнего правителя - наслушалась от его женщин, так что не забывайте эту девушку, господин, она будет вам полезна.
   Под эти слова он принял у Ранвира украшения и дхоти и аккуратно сложил их на табурет.
   Самира мило улыбалась из-под огромного кольца в ноздре и ждала, когда понадобится подавать новую воду.
   - Самира, присядь на кухне, - распорядился Малик. - Последи, чтобы вода нагрелась. Я сам к тебе приду.
   Эфа скрылась за дверью, изящно, даже несколько деланно, извивая хвост.
   Ранвир, уже погрузившийся в воду по плечи, проводил её презрительным взглядом.
   - Быстро же ты освоился, если без моего ведома обещаешь мою добрую волю всем подряд.
   - Поверьте, господин, нельзя недооценивать прислугу, - Малик присел у края ванны, скрестив ноги, и подложил Ранвиру под затылок полотенце. - Это... - он поводил ярко накрашенными глазами, - как пальцы на ногах: маленькие, незаметные и вечно пресмыкаются в пыли, но если их отрезать, человек захромает...
   - Мне-то какая разница, что у вас с пальцами? - возразил Ранвир. - Почему все подряд меня учат?
   - Увы, господин мой, я уже успел столкнуться с несправедливостью и стремлюсь уберечь от неё вас, - покачал головой невольник.
   - Если так хочешь услужить, - Ранвир высунул из воды кончик хвоста и положил на колени Малику, - бери-ка скребок и три как следует. Если кожа будет отставать - отрывай, не бойся.
   - А... вам не будет больно? - Малик боязливо взял в руки хвост и положил на пол, а сам поднялся и пошёл за скребком.
   - Нет. Она же уже старая, сама сходит... Да, кожу всю собери и сожги. Можно прямо в очаге.
   - Хорошо, - одними губами сказал Малик и тихонько коснулся пятнистой змеиной кожи.
   - Да посильнее. Вот так, - Ранвир отобрал скребок и показал, как нужно. Мгновенно в его пальцах очутился тёмный клочок, который он тут же положил на мраморный бортик. - В какую-нибудь миску собери. И сразу же в огонь. Не оставляй и никому не передавай, понял?
   Малик заверил, что понял.
   После купанья довольный Ранвир устроился на подушках в своих покоях и ожидал завтрак. Малика с подносом проводила Канди и ещё некоторое время сверлила обоих мужчин недовольным взглядом, стоя в дверях.
   Скоро на лице её мелькнуло удивление, и она скрылась из вида. Дверь подалась, и стало понятно, кто потеснил Канди.
   В царские покои, не спрашивая позволения, вошёл господин средних лет в алой чалме поверх шитой золотом фески. Длинная борода была завита и выкрашена хной, широкую грудь украшали коралловые ожерелья, а бледно-жёлтый хвост выдавал песчаного удава. В руках он держал плоский свёрток - по виду довольно увесистый.
   Малик оставил поднос и с учтивым поклоном шагнул навстречу:
   - Мерхаба, почтеннейший. Мой господин сегодня не ждал гостей.
   - Я не нуждаюсь в приглашении, - снисходительно отвечал наг и приблизился к Ранвиру, заставив слугу посторониться. - Салим ибн Рустам ибн Санджит. Первый министр Нурабада и Южного Инда. Моё почтение, - и коснулся ладонью лба, губ и груди.
   Ранвир в приветствии сложил ладони.
   - Зачем же ты явился, Салим-Джи? Ведь я ещё не созывал совет.
   - Я пришёл поприветствовать своего повелителя, - с таким же снисхождением улыбнулся министр, с каким прежде обращался к Малику. - Прошу простить меня, что не предупредил, но предыдущие семь наместников никогда не запирали предо мной ворот.
   - Привычка - великое дело, - согласно качнул головой Ранвир. - Только я не наместник, и поступлю по собственному разумению.
   - Но что дурного в том, чтобы поздравить с новосельем? - Салим воздел руки к витиеватым лилиям. - Ведь вы здесь недавно и наверняка нуждаетесь в поддержке, чтобы скорее привыкнуть к местным порядкам. Но обычай гостеприимства у наших народов общий, так что нам будет чуть легче друг друга понять, если мы оба будем о нём помнить.
   Ранвир понял намёк и пригласил министра сесть.
   - Благодарю, мои подданные всегда готовы поддержать меня.
   - Те, что прибыли с вами? - уточнил Салим. - Но к их числу вам следует отнести и всех нас, жителей Инда, - он вновь склонил голову, точно хвастаясь нарядным убором. - Поверьте, я очень рад увидеть наконец на троне законного царя, а не наместника. А ведь я пережил пятерых и ещё двоих выжил, так что знаю, о чём говорю... Значит, вы всю жизнь провели в Ганге?
   Глупо было молчать, если министру столько известно о нём, но и сказать было нечего.
   - Передайте моё почтение государю и государыне.
   - При первой же возможности, - Ранвир взялся наконец за еду. С какой это стати он должен стесняться перед тем, кто его ниже? Хотя Салим явно так не считал.
   - И если возможно, не будете ли вы так добры походатайствовать за нас? Государство на грани разорения, и налог, что ежегодно направляется в столицу Ганга, для нас более непосилен...
   По тебе видно, подумал Ранвир, скользнув глазами по его мощным рукам, унизанным браслетами и кольцами.
   - ...Ведь вы не позволите своему народу окончить дни в нищете?
   - Ни в коей мере, - не удержался от язвительности царь.
   - Мы готовы платить весь налог, - приблизился к нему через стол Салим, - но пусть в Ганг отправляется лишь половина, а другая - пополнит вашу казну.
   - Тогда какая вам выгода, ведь налог не уменьшится?
   - Наша выгода, о повелитель, - Салим направил на него отеческий взгляд золотых своих глаз, - в вашем благополучии. Народу нужен сильный царь, а царю нужен покорный народ. Ведь вы не оставите свой народ, от имени которого я умоляю вас о милости? От вашей милости воздастся вам сторицей.
   - Это вы предлагаете мне взятку?
   - Я предлагаю вам всю свою преданность, - мягко возразил Салим. - И смею надеяться, вы найдёте ей должное применение. Но подарок для вас у меня есть. Для вас он должен быть дорог, - он вспомнил наконец о странном свёртке, что всё это время лежал у него на свёрнутом в два кольца хвосте.
   Ранвир принял подарок.
   - Не бойтесь, разверните.
   Под тканью скрывалась резная доска с двумя портретами: заключённые каждый в свой медальон, наг и нагиня в праздничных нарядах и с цветами в руках нежно смотрели друг на друга.
   - Джамиль и Зухра, - Салим провёл пальцем по завиткам резьбы, которые оказались надписями. - Это изголовье свадебного ложа ваших родителей. Родители Зухры придумали такое украшение в подарок дочери и её жениху. Портреты сделаны очень точно. Вам ведь наверняка хотелось знать, как выглядели ваша мать и ваш отец. Завоеватели разграбили дворец, но это изголовье мы сохранили для вас - зная, что вы однажды вернётесь.
   Министр коснулся руки Ранвира и поднялся с подушек.
   - Обдумайте всё то, что я сказал. Не лишайте ваших подданных надежды, - пальцы с алыми от шафрана ногтями - на лоб, на губы и на грудь.
   Ранвир остался стоять посреди комнаты, прижимая к груди сандаловую доску.
   За дверью послышалось яростное шуршание, и скоро его окружили Саиф и Викрам.
   - Кто это был, что вся дворцовая стража перед ним расступается?
   - Первый министр.
   - И если перевести все его слова на человеческий язык, - подошёл к ним Малик, - он только что угрожал бунтом, если наш господин не будет плясать под его дудку.
   - Насчёт языка и дудки - выбирай выражения, - огрызнулся Викрам.
   - Простите. Я не подумал.
   - Но суть верна, - сказал Ранвир.
   - А что это у тебя в руках?
   - Изголовье. Неважно.
   - Что значит "неважно"?
   - Да, выражаетесь вы иначе, чем люди, - снова скромно вставил слово Малик. - Но творится-то у вас всё то же самое.
  

VI

   Остаток дня Ранвир провёл в раздумьях. Удружил ему отец - в смысле, приёмный - с царством, нечего сказать. Не хотелось бы повторить судьбу предыдущих семи правителей. Да что там семи - семь было только при Салиме. А до него? За те двадцать лет, что Ранвир беззаботно провёл под опекой Сурьявармана и Лиласвати, искренне веря, что они - его родители, в Инде сменилось двенадцать наместников. Семеро были убиты, пятеро не дождались, пока чужие руки решат их судьбу, и покинули страну, спасая жизнь и имущество. Впрочем, один из них, рассказывают, даже бросил свой гарем, так что его жён и наложниц пришлось разбирать полководцам, визирям и даже кшатриям средней руки.
   На ночь Ранвир положил под подушку кинжал - и всё равно проворочался до рассвета.
   А утром нужно было принимать местных вельмож. Вчера Салим являлся как бы на разведку, а сегодня, во главе с ним же, собралась на аудиенцию вся местная знать. Ранвиру не оставляли выбора: просто так полагалось.
   И вот, с удручающей смесью сонливости и головной боли, царь Ранвир ибн Джамиль, как сказали бы местные, восседал на низком троне, отделанном перламутром, жемчугом и привозной слоновой костью. Жемчуг был речной и мелкий, и это расстраивало вдвойне.
   Малик занял место за троном и, вооружившись опахалом из плавников летучих рыб, заявил, что ни на шаг не отойдёт от господина.
   Саиф и Викрам пошли дальше - и привели всю гвардию, точнее, обе гвардии - кобр и гюрз. Которые ревниво поглядывали друг на друга, оцепив по кругу весь тронный зал. Начищенные ножны и эфесы заменили бы светильники, будь в них нужда утром.
   Канди наблюдала из оконца сверху, чтоб в случае подвоха хлопнуть ставней.
   Первым прибыл раджа Гаятвиндер со всей семьёй и с богатыми подарками. Он возглавлял личную гвардию беглого наместника и был ему весьма предан, за что в результате был предан им. Заметив с порога, что у нового царя нет недостатка в собственной охране, Гаятвиндер вёл себя сдержанно, но учтиво, а его многочисленные сыновья и племянники и вовсе не проронили ни слова, будто окаменели. Их крепость возвышалась на северной окраине столицы.
   Хвастал наследниками и Раджул из Халиджи - этот небольшой город в самом устье Инда основали выходцы из Персидского залива и подарили ему название своей родины. Одиннадцать сыновей Раджула пригнали два десятка морских коньков, которых сами отловили в Аравийском море и объездили. Это было неслыханной роскошью даже для Ганга.
   Министр Салим явился один с небольшой свитой - и с целым обозом ларцов, полных драгоценностями. Привычные подношения он приберёг на сегодня - и держался так, словно вчера не виделся с Ранвиром. Более того, он прилежно делал вид, что царский дворец ему не знаком, и послушно следовал за провожатыми, хотя, по собственным же словам, ударом хвоста мог распахнуть любую дверь, и никто бы не смел его выпроводить.
   Ранвир удивлялся подобному лицемерию, хотя двуличных вельмож ему доводилось видеть. А сейчас он наблюдал, как Дамана раскрывает дружеские объятия Салиму, и отказывался верить своим глазам: визирь никогда не упоминал о близком знакомстве с первым министром Южного Инда.
   Он задумался о том, почему его владения разделились на Север и Юг, когда коленопреклоненный слуга сообщил, что сахиб Имран не смог покинуть свою вотчину, потому что вынужден оборонять её от разбойников из Северного Инда. Он нижайше молит о прощении и присылает вместо себя свою третью жену - Нилам. При этих словах зал наполнился барабанным боем, и следом за барабанщиками, под бахромчатым зонтом, вползла молодая гадюка в пёстрой дупатте, сверкающей зеркальцами и бусинами. Её руки - до самых плеч - и хвост по всей длине покрывало мехенди, красиво выделяясь на светлой коже и чёрно-коричневой чешуе. В подарок царю она привела пятерых девушек - в таких же разноцветных покрывалах с зеркальцами. Видно, совсем плохи дела на границе, если оттуда любыми способами переправляют женщин.
   Город, где правил муж Нилам, назывался Биладун - Деревни, так как вырос из нескольких объединившихся деревень. Они огородились общей крепостью - несложно догадаться, почему.
   Калирата, что упомянул Саиф ещё в дороге, находилась далеко от границы, но её кшатрии тоже участвовали в усмирении северян. Раджа Чандан лишился правой руки - и перевесил ножны на правое бедро. Викрам порадовался, видя у него на перевязи родную нандаку, а на поясе - несколько рядов бус из сушёных ягод рудракши. Преподнёс Ранвиру он, конечно же, оружие.
   Следом входили раджи победнее, чьи крепости возводились не из кирпича, а из насыпи и стволов бамбука. Их теснили купцы-горожане, возами ввозившие в дворцовые ворота пряности, жемчуг, медь и пурпур. В воде роились тысячи названий, и во многих упоминалась сама вода. Ма-ли-Рани - Вода Княгини, Ма-ли-Сахиби - Вода Моего Господина, Ма-лиль-Саиди - то же самое, Маху - просто Его Вода, усердно переводили Малик и Саиф. Некоторые представляли собой смешение языков: Лал-Хамрау (дважды Красный), Рамабад - город Рамы, и ещё многие подобные. Голова шла кругом.
   Тем временем простой народ толпился под окнами и возглашал на двух языках славу царю Ранвиру.
   На ступенях ожидали сельские старосты. Многие проделали двухнедельное путешествие, чтобы напомнить о своей деревне. Один суровый старец, с каштановыми от смеси хны и басмы волосами, прибыл из Северного Инда и, вероятно, имел многое сказать царю о том, что там творится.
   Но, видимо, жители горы Меру, понаблюдав за столпотворением сквозь толщу речной воды, решили его прекратить. Потому что все, кто находился в тронном зале, дружно выглянули в окна, а те, кто находился вне, дружно взлетели, подгоняемые потоком, до уровня этих окон, хватаясь за ставни и подоконники. Кувыркаясь на лету, их обгоняли черепахи и коровы.
   - Спасайте возы!!! - первым крикнул Раджул и потащил одиннадцать своих потомков на улицу.
   Чандан и его воины, как истинные почитатели Шивы, не стали тратить время и выпрыгнули в окно.
   Нилам скомандовала слугам затворить окна, чтобы кто-нибудь ещё не выпрыгнул и чтобы какая-нибудь случайная гонимая волнами арба не угодила внутрь.
   Приезжие наги не смогли усидеть на месте и скоро, цепляясь за колонны, наблюдали, как жители Шакти и гости гоняются за уплывающими ввысь кувшинами, саблями, копьями, курицами, ложками, плошками и черепашками.
   Ранвир недолго любовался торжеством стихии: его со всей силы разбушевавшихся вод припечатало к двери. Не успел он опомниться от удара в спину, как ему в грудь врезался Дамана.
   - Простите, о повелитель! - извинился седой визирь, поудобней распластавшись на Ранвире. - Это всё течение! Здесь оно очень быстрое! Раньше все просто строили свои дома дверью на юг, а глухой стеной на север. Но из-за плотины русло отклонилось, и это больше не спасает.
   - Инд что, вспять потёк?! - вопросил Ранвир, пытаясь не задохнуться.
   - Эта дверь не на юг! - объяснил Дамана. - А на восток! Так уж построили!
   - Кто так построил?! - возмутился царь.
   - Ваш прадед, Чёрный Мустафа! Возомнил приравнять себя к богу Сурье и построил дворец с выходами на восток и на запад, чтоб повторять путь солнца!
   - И с тех пор все мучаются?
   - Он был большой чудак, этот ваш прадед. Как-нибудь позже расскажу...
   Двери под ними отворились, и чьи-то руки ухватили их за дхоти, и втянули внутрь.
   Это была Нилам.
   - Жить надоело, мангуст вас забери?!
   - А остальные?.. - потянулся к выходу Ранвир, но третья супруга сахиба Имрана дёрнула его за дхоти, рискуя размотать:
   - Они привыкли. А вам нужно себя поберечь. Вы у нас один.
   Кто-то постучал в ставни.
   Нилам после некоторых раздумий приоткрыла, и в щель обмотанная чётками рука передала стопку медных подносов и мисок, три коротких копья с изогнутыми наконечниками - "языками пламени", шкатулку с лазуритами и втолкнула двух уморившихся стражников-кобр. Затем влез сам Чандан, устроился на полу, откинул со лба длинные сизо-чёрные волосы, сказал, что Махадев и Махадеви сегодня милостивы, и закурил трубку.
   Тем же путём вобрались Раджул с сыновьями, цепочкой, держась за хвосты друг друга, и сообщили, что лошади в безопасности.
   Вид из окна действительно подтверждал, что стихия утихомирилась. Народ нёс по домам подобранные вещи. Гаятвиндер считал колесницы.
   - Натяните частую сетку над внутренним двором, - посоветовал Салим, - и храните всё там. Мы все так делаем.
   Ранвир задумчиво вытряхивал из короны воду.
   Малик услужливо подавал ему полотенце.
   - А теперь представьте, что творится за плотиной - на Севере, - взывала к повелителю Нилам. - Там не просто нагов со всем имуществом уносит, да ещё и о плотину со всей скорости прикладывает.
   - А где эта плотина? - спросил Ранвир, утираясь.
   - У Мохенджо-Даро, - отвечал Раджул, выжимая чалму.
  

VII

   Инд вновь стал безмятежен, только высоко над крышами накатывали волны, укрывая солнце от взоров мерцающей дымкой. Над царским садом было ещё пасмурнее: слуги спешно растягивали вдоль забрала сеть, чтобы сдержать неодушевлённых беглецов. Это была единственная работа для той прислуги, что приехала с Ранвиром, с момента прибытия: дворец в Шакти встретил их в полной готовности, всё до последней циновки ожидало их на своём месте, так что новосёлам осталось лишь разобрать сундуки, но и к тому не дали им приложить руку.
   Поэтому Ранвир и Канди не сразу нашли, куда Самира положила одежду. Наряд же Ранвира, в котором он принимал новых подданных, был крепко загублен бурей. Прикрывшись палантином Канди, Ранвир шарил по сундукам наравне со своей наложницей и Маликом. Уже переодевшиеся Викрам и Саиф явились им помогать, только помощь распространялась единственно на советы. Воины подвинули шитый серебром полог и присели на царской кровати: все три конечности гудели от погони за колесницами, которые внезапно сделались самоходными.
   - Так вот зачем столько даров привезли раджи, - ворчал Ранвир. - Половину им тут же вернула сама река, да и горожане разобрали что могли...
   - Ну ничего, у нас теперь три лишних колесницы во дворе, - сообщил Викрам. - Пусть кто-то ушёл с подарками, предназначавшимися нам, зато пешим.
   - Неудивительно, что здесь разруха, - отозвалась Канди, нырнув до пояса в сундук.
   - Неудивительно, что все бегут отсюда, - вторил Ранвир, придерживая для неё крышку сундука одной рукой, а другой придерживая свою накидку стыда.
   - Да здесь всегда так было, - произнёс Саиф. - Ну от кого ты закрываешься, здесь все свои, держи лучше крышку как следует, а то Канди по спине получит.
   - Так помоги, о великий советник.
   Малик печально отвернулся: он чувствовал себя чужим и лишним. Даже в поисках одежды - его прямой обязанности - от него было мало помощи.
   - Малик, помоги, - обратился к нему Саиф. - Подержи крышку. Господин приказывает.
   Невольник подчинился.
   Ранвир замахнулся на Саифа и выпустил крышку. Канди пискнула, но Малик удержал свод.
   Наконец девушка извлекла из недр хранилища изумрудно-зелёный свёрток, прогнала наглых кшатриев с чужой постели и разложила на ней дхоти во всю длину.
   - Вот смотри, Малик, дхоти носится так, - она решила с пользой развлечь пригорюнившегося юношу, отобрала у Ранвира свой палантин и заслонила его спереди - собой, а со спины - полотнищем. - Обматываешь вокруг бёдер, завязываешь, ещё обматываешь. Теперь смотри внимательно: делаешь складки, можно прям по пальцам. Складываешь. И за пояс. Конец вот так свешиваешь.
   - Это ещё называется лунги, - вставил Саиф.
   Малик послушно кивнул.
   Ранвир оценил себя в зеркале.
   Но Канди не закончила.
   - А теперь смотри: если ноги. Смотри и запоминай, будешь сам носить. Придётся одеваться как мы... Ноги сделай, - шепнула она Ранвиру.
   - Что? - не понял он.
   - Я хочу показать, как дхоти пропускается между ног. Мне нужны ноги. Твои.
   - Вот на Малике и показывай.
   - Мне на тебе привычнее.
   - Нет.
   - Мой господин, явите милость несчастной служанке, - шутливо сложила ладони Канди. - А вечером ты меня раздеваешь, договорились?
   Ранвир с улыбкой сложил ладони в ответ - и нетерпеливо переступил с ноги на ногу.
   - А теперь ты, - Канди пригласила Малика, во второй раз одев и раздев своего повелителя.
   Малик несмело приблизился и принял от девушки отрез шёлка.
   - Это никогда не закончится, - вздохнул Ранвир, обращаясь к друзьям.
   - Давай мы тебя подменим, - предложил Викрам.
   - Нет уж, - удержал его Саиф. - Царь всем являет образец. Вот пусть являет.
   Малик не слышал их. Он без труда повторил, чему научила его нагиня. Но ощутив, что обнимает бёдра господина, помедлил, борясь со внезапной негой.
   - Ты что там, заснул? - поторопил его хозяин дхоти.
   Малик довершил начатое - и в знак покорности коснулся ступней господина. С удовольствием отметив, какие изящные у того пальцы и как украшают их два тонких золотых колечка, которые прежде были на кончике хвоста.
   - Неплохо, - оценила Канди.
   Малик отправился к другому сундуку - на миг представив, что они с Ранвиром поменялись бы местами и тот собственноручно снял бы с него перед сном кандуру.
   Непочтительный стук в дверь прервал размышления и любования. Прислужник впустил обеспокоенного Даману.
   Викрам и Саиф тотчас вытянулись в струнку.
   Малик схватил шкатулку с драгоценностями.
   А Канди схватила расчёску и принялась укладывать Ранвиру волосы.
   - О мой повелитель, - склонился перед ним визирь, - гости спрашивают, явитесь ли вы сегодня к ним.
   - Разве они не отдыхают после всех наших развлечений? - удивился царь.
   - Немного отдохнули прямо в зале, но отказались разойтись по комнатам для гостей, - покачал головой Дамана. - Ссылаются на некую безотлагательную просьбу.
   - А можно отложить это до завтра?
   - Боюсь, что нет, мой господин...
   - Куда я попал?.. Или это гнев Индры перевоплотился в просителей? Насколько я помню, Сурьяварману просители не досаждали.
   - Бывало, он совещался с нами ночи напролёт, вы, возможно, не помните.
   Раджи и сахибы ждали его в окружении утвари и оружия, выловленных с крыши дворца, где они застряли, и с улицы.
   - Так вы усмирите Северный Инд? - сказала вместо приветствия Нилам.
   - Разве самим вам это не под силу? - спросил её Ранвир. - Или без знамени махараджа вы не способны объединиться и прогнать разбойников?
   - Мы придём к ней на помощь по первому зову, - отрезал Чандан. - Но воинов у нас - не бесконечное число, - он бросил выразительный взгляд на свою отнятую по локоть руку.
   - Бороться с северянами - всё равно что рубить ветви, когда нужно выкорчевать корень, - погладил бороду Гаятвиндер. - Нужно разрушить плотину.
   - Ну так разрушили бы, - трёхдневная усталость давала о себе знать, и Ранвир начинал злиться.
   - Она принадлежит не нам. А люди хотят разговаривать только с верховным правителем, - развёл руками Салим, с трудом сдерживаясь, чтобы не улыбнуться от удовольствия. - Точнее, их верховный правитель станет говорить только с тобой.
   - Так значит наместники гибли от рук злобных людей?
   - Я этого не сказал.
   - Да хоть бы и так! - вспылила Нилам. - Всё равно от них я не смогла ничего добиться, значит туда им и дорога! Но я продолжу приезжать сюда, и буду повторять и повторять свои слова, пусть даже мне придётся поселиться у вас на ступенях!
   - Бедная женщина превратилась в кочевницу, - подхватил Раджул. - Каждый год катается с севера на юг и обратно, даже детей рожает в дороге. Имейте сострадание!
   Только сейчас Ранвир обратил внимание, что служанка рядом с Нилам держит корзину, полную яиц.
   - Я всё понял. И тем больше я хочу познакомиться с её мужем.
   - А с женщиной договариваться вы считаете ниже своего достоинства?! - самообладание совсем покинуло гадюку, и она поспешила прочь, трясясь от рыданий.
   Служанки с корзиной, зонтом и опахалами поползли за ней. Все четверо - Раджул, Салим, Чандан и Гаятвиндер кинулись за ними следом. Салим успел бросить на царя гневный взгляд.
   - Позвольте ей остаться во дворце подольше, - прильнул к трону Дамана. - Предложите ей погостить у вас пару месяцев.
   - Прошу прощения, но вынужден вас перебить, - вмешался Малик. - Получается, в Шакти ездит только Нилам? А её муж ни разу не показывался здесь? И две старших жены тоже?
   - Вот я и хочу повидаться с ними, - кивнул Ранвир. - Похоже, так и придётся туда ехать... Только не завтра.
   - Как вам угодно, - согласился Дамана.
   - Тем более что нужно будет снарядить войско, - подал голос Саиф. - А это не день и не два.
   Князья вернули плачущую Нилам.
   Ранвир махнул рукой Канди, наблюдавшей из своего оконца, и она помчалась тормошить прислугу, чтобы скорей готовили покои для гостей из Биладун. А также из Халиджи, Калираты и северной крепости Шакти. Салима, наверное, тоже придётся приютить.
   - А у меня один вопрос, - шепнул Викрам, замкнув кольцо, которое образовали прижавшиеся к царскому трону Дамана, Саиф и Малик. - Почему Салим до сих пор не прибрал к рукам власть и сам не решил все вопросы? Неужели они все так тебя ждали? Не хочу тебя обидеть, Ранвир, но они давно уже должны были научиться жить без верховного правителя.
   - Если бы я умел читать мысли, Викрам. Мне бы в своих разобраться. Я здесь третьи сутки, а уже голова кругом.
   - Время пройдёт, и вы освоитесь, - утешил его Дамана. - Я обещал рассказать вам о вашем прадеде. Мне кажется, самое время немного развлечься.
  

VIII

   Воспользовавшись временным затишьем, пока все гости были заняты собой и отдыхом, Ранвир обошёл наконец свой дворец. Он протянулся с востока на запад широким прямоугольником, окружая собой пышный сад, который теперь сторожила сеть, точно основа на ткацкой раме. Пёстрым батиком проступали сквозь неё кроны вполне земных деревьев, купы водорослей, яркие мазки цветочных лепестков и ломаные линии кораллов. Именно прадед Мустафа придумал засадить речное дно абрикосами, фикусами, гранатами и бетелевыми деревьями.
   Пышные кроны приказал он начертать резчикам на дверях дворца. Золотистый абрикос с востока - нежная заря - и алая древесина сливы - полуденное солнце - раскрасили створы.
   Пол выложен был из разноцветного мрамора. Местные художники искали цвета и рисунки среди камней, деревьев, кости и керамики. Самоцветы здесь не выставляли напоказ: их принято хранить в сокровищнице, иначе вездесущая толпа растащит.
   Колонны представляли цветущие лотосы и тростник, стены - сплошные ковры из ползучих растений, увековеченных в камне и красках.
   Ранвир приказал выставить в тронном зале скульптуры священных быков, а в жилом покое обновил в молельне статуи. Старые он пожертвовал в местный храм: тамошние мастера охотно вызвались поправить краску и позолоту. Последнюю сильно убавила беглая свита наместника-беглеца, соскоблив фольгу без зазрения совести.
   Все пологи и занавеси Ранвир решил оставить, а вот циновки и ковры слуги заменили на те, что привезли с собой из Ганга: они цветистее и новее. Старые местной прислуге разрешено было забрать для личных нужд, что и невольники, и наймиты совершили за считанные секунды. Кое-кто уже косился и облизывался и на новые.
   Пять подаренных девушек из Биладун потихоньку обживались на женской половине, скудной, как пустыня Тар. Во времена безвластия даже нагини-служанки перебрались на половину мужскую, где была хоть какая охрана и вдоволь хватало топлива для очага. Теперь девушки нехотя возвращались в гарем. Самира так и выпросила разрешение остаться на кухне - не без помощи Малика.
   Юноша вовсю заводил знакомства с девушками из низших каст, а нагинь познатнее избегал. Исключение он делал разве что для Канди.
   Поэтому на пятерых наложниц приходились две служанки. Всемером они обустраивали сераль, наскоро смётывая лоскутные габба из кусков старых пологов. Мебелью они почти не пользовались, храня на креслах утварь и одежду. Посуду принесли с кухни служанки, вместо покрывал на кровати наложницы использовали собственные дупатты и палантины. Рядом с обеденным столиком они поставили кальян и корзину с бетелями в качестве главного угощения.
   Заглянув в гости к первым своим жёнам, Ранвир чуть не поперхнулся при виде пограничного уюта, но девушки так гордились творением рук своих, улыбки их так сияли - ярче многочисленных зеркалец на их одежде, что господин махнул на всё рукой.
   Однако, домовитость наложниц не настолько ослепила Ранвира, чтобы он не заметил: Нилам на женской половине нет. Она гостила на мужской, как полноправная участница совета.
   - Эта женщина ведёт какую-то свою игру, - Малик как всегда вырастал перед ним внезапно, точно тень, отделившаяся от стены и от своего владельца и обретшая плоть и кровь.
   - Почему ты так в этом уверен? - нахмурился Ранвир, смущённый то ли клеветой в устах слуги, то ли его внешним видом: Малик надел дхоти и украсил обнажённую грудь многорядным ожерельем. В кудрявых волосах, над правым ухом, белел цветок магнолии. - Если она просто выполняет приказы мужа?
   - Господин! - всплеснул руками прекрасный утопленник. - Неужели вы верите, что эту женщину возможно подчинить себе? Это она подчиняет мужчин, используя слёзы и другие знаки слабости.
   - Как знать, - качнул серьгами наг. - Бывает всякое.
   - Быть может, господин считает, что муж ещё и заставляет её спать с другими? - усмехнулся Малик, осмелившись прямо взглянуть в глаза Ранвиру.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Вчера вечером она входила в покои Чандана, а третьего дня - к Раджулу. Люди говорят... Ну, то есть наги, - подумав, исправился юноша.
   - Где ты так выучился собирать сплетни? - вскинулся Ранвир. - Лучше употреби себя на что-нибудь полезное.
   Малика все уже негласно приняли как царского раба, он и сам повторял при первой возможности, что принадлежит Ранвиру. Ранвир уже подумывал вручить ему один из своих перстней в знак милости, но теперь уже сомневался.
   - Что может быть полезнее, о повелитель, чем вовремя собранные и уместно применённые сплетни? - настаивал Малик.
   Ранвир покачал головой и всем видом своим показал, что не желает больше слушать.
   Но слова слуги запали ему в душу. Стоило ли расточать доверие на жителей страны, где крадут всё, что плохо лежит. Вайшья присвоит горшок - кшатрия украдёт власть. Но ведь плотина была правдой. И силу течения он на днях испытал на себе.
   - Хотелось бы воочию увидеть эту дамбу, - объявил Ранвир узкому кругу своих приближённых. - Но без участия Нилам и прочих.
   Малик едва заметно улыбнулся.
   Саиф задумался:
   - Чтобы добраться туда без их ведома, нужно идти по суше. Это может несколько недель отнять.
   - А вплавь тяжело придётся, - огорчилась Канди.
   - А мы и не пешими, и не вплавь - мы на лодке, - сообразил Ранвир.
   - Которую нужно сначала связать, - возразил Викрам.
   - Хлев для черепах как раз покрыт одной из таких лодок, - скромно заметил Малик. - Там прохудилась крыша. Ну, а где раздобыли лодку - я не спрашивал...
   - Украдём краденое? - усмехнулся Саиф.
   - Почему украдём? Двор мой, хлев мой, значит и лодка моя. Только парус понадобится. И южный ветер.
   - Думаю, парус мы с девушками возьмём на себя, - вызвался Малик. Канди с горячностью закивала. - А ветер пусть пошлют нам боги.
   Восьмигранный купол храма населяли серые комки губок и волнистые раковины гребешков. Брахманы не очищали крышу, не желая обижать ни одно живое существо. Напротив, они засадили купол розовыми и оранжевыми водорослями, так что он приобрёл очень праздничный вид. Там находили убежище рыбы, моллюски и раки, а в скромном саду вокруг - певчие птицы и золотые рыбки.
   В храме не было открытой галереи, только веранда у южной стены, но и её заслонили циновками.
   Ранвир отодвинул бурый полог и тронул колокольчик у входа. Саиф и Малик вошли следом.
   Пожилой аспид-брахман зажигал светильники. Он не удивился молитвам троих молодых людей. На его памяти просили у богов и не такое: повернуть вспять течение, разрушить соседний город, наслать на соседа косяк плотвы, чтобы поели все водоросли в огороде, поднять со дна ил, чтобы во мраке проще было что-нибудь украсть. А тут - всего лишь послать южный ветер.
   Ранвир поклонился знакомым статуям, которые уже сверкали обновлённым цветом и украшениями. Молоко, черепашьи яйца, жирная рыба и острый соус из зелёных водорослей - обычное подношение. Но этого было бы слишком мало: слишком серьёзное предстояло дело. Да и у водных жителей гораздо притязательнее вкус, чем у небесных. Поэтому брахману царь вручил небольшой ларец - и обещал щедро украсить храм.
   Можно, конечно, понадеяться на вёсла и гребцов, которые выдержат силу течения - но их воля ничто по сравнению с волей богов.
   Поэтому царь молился усердно и долго.
   Его возвращенье из храма, равно как и отсутствие, никто не должен был заметить. По крайней мере, он так думал. Но буквально на пороге его повстречал Дамана.
   - Скоро сбор дани. Молился за успех, - солгал Ранвир. - Нужно же отправить в Ганг положенное число возов.
   - Вы можете написать отцу, он не откажет вам и даст отсрочку, он должен понять.
   Ранвир тряхнул головой. И, смягчившись, добавил:
   - Не будет же он вечно за меня решать задачки. Я должен сам справляться.
   Дамана поклонился, но в жёлтых глазах его отражалась печаль.
   Наверное, он искренне желал, чтобы Сурьяварман и Ранвир помирились. Но в своей искренности мог он проговориться Салиму, сетуя на свои заботы. Ведь они близко знакомы...
   Да и Сурьяварман - куда смотрел он двадцать лет, пока бесчинствовали наместники? Неужели бы он не навёл порядок, если бы пожелал? Ведь выгодно держать Инд слабым: воды здесь бурные, омуты глубоки, а народ горяч.
   Но это его дом. И без хозяина он теперь не останется.
   Ранвир кивнул визирю и продолжил путь по коридору, попирая хвостом мраморные соцветия на полу.
   Следом Малик нёс глиняный сосуд с тремя золотыми рыбками. Брахман подарил им - из своего сада. На женской половине слишком скучно, пусть рыбки развеселят девушек.
  

IX

   Целое утро дворец полнился удивлённым шёпотом: царь отправился на охоту, оставив всех своих ловчих во дворце. Все, от первого визиря до последнего слуги, обсуждали, как он мог сорваться на прогулку, не дослушав прошенья гостей. Более того, общаться с ними он оставил не Даману, не Пракаша и не Вритру - а всего лишь начальника личной охраны. Викрам и сам не был счастлив от такого поворота вещей, но делать нечего. Ранвир чуть ли не умолял его стать наместником на день, ведь больше никому он так не доверял, как двум своим друзьям: ему, начальнику телохранителей царя, и Саифу, начальнику дворцовой стражи.
   Саифу досталось не менее тяжкое испытание: ни свет ни заря поднять лодку на воду и грести вместе с Маликом вверх по течению. Кроме того, с него требовалось захватить лишнюю пару трофейных сандалий - для господина, потому что придётся долго гулять по берегу. Драгоценная ноша в корзинке лежала на тростниковой палубе рядом с хозяином, ревностно удерживаемая хозяйским хвостом от покушения стихии.
   Рядом с Маликом стояла корзина с провизией. Он только вчера научился варить черепашьи яйца и очень переживал, как скажется его труд на спутниках. Он успел узнать, что основной пищей нагов Инда было черепашье мясо и яйца. Первое ему вполне понравилось, вторым он пока недостаточно доверял.
   Ранвир следил за парусом, благо сегодня небеса подарили им попутный южный ветер, а хвост на всякий случай протянул к рулевому веслу. Его предлагали вообще убрать, но Ранвир почему-то не стал. Он очень переживал и попытался отвлечься, вспоминая, как они втроём с Викрамом и Саифом, подростками, заплывали под людские лодки и стучали в днище, чтобы напугать чужаков. Потом он представил, как сам слышит стук из-под палубы, и ему сделалось совсем жутко.
   Плоские крыши Нурабада-Шакти давно растаяли в зеленоватой ряби. Вёсла усердно сбивали её, упорно пытаясь создать своё пахтанье, но куда им до Творца и даже до простого молочника. Впереди маячило размытое подобие холмов с тёмной полоской на вершине - точно крепостные стены. Насыпь дамбы и верхушки деревянного укрепления вырисовывались всё чётче с каждым новым взмахом вёсел, и желтоватая дымка рассеивалась, открывая их мрачный лик, но достичь их тростниковой лодочке не удалось. Она крепко стала на мель.
   Пришла пора примерить сандалии.
   Завязав ремешки на себе и на Ранвире, Саиф первым спрыгнул на чавкающий песок. В каждый след просачивалась вода, обувь застревала. Саиф подумал - и разулся. Сплошной песок под босой ногой гораздо приятней, чем отдельные песчинки в сандалии.
   Любопытная птица присела на мачту.
   Берег здесь был свободен от тростника, но в зарослях поодаль слышались хлопки крыльев и разномастные голоса. Но стаи не поднялись в небо, застив крыльями свет. Значит, они привыкли к людям. Люди здесь часто бывают.
   Вторым спустился Малик, обняв левой рукой корзину, и подозрительно осмотрелся.
   Потом они подали руки Ранвиру.
   Местами вода доходила до щиколотки. Местами песок был изрыт. Кое-где попадались камешки. Ранвир внимательно смотрел под ноги - и заметил, как тёмно-коричневый мокрый песок ослепительно блеснул на солнце.
   - Постойте-ка, - он удержал товарищей от шага. - Взгляните.
   Саиф присел на корточки и стёр пальцами верхний слой песка.
   - Да это же золото!
   - О боги! - воскликнул Малик, совершив над собою большое усилие, чтобы не выпустить корзину и руку господина.
   Спустя ещё пару шагов они разглядели в песке целую золотую полоску, подгоняемую струйкой воды к реке. Потом наступили на крупинку размером с мелкую бусину, потом задели пальцами горстку таких крупинок.
   - Так вот в чём дело, - рассмеялся Ранвир. - Здесь моют золото. Вот зачем им понадобилось отвести воду.
   - То есть - мы сейчас топчем целый золотой прииск?! - задохнулся Малик.
   - Похоже на то, - улыбка заиграла на губах Саифа. - Как же мы поступим, о господин? Сообщим о прииске? Он ведь был скрыт под водой, находился в реке, пока не выстроили плотину. Значит, он наш.
   - Прежде чем что-то сообщать, - поднял указательный палец Ранвир, - следует позаботиться о доказательствах.
   Малик радостно кивнул, вновь оглянулся по сторонам - и побежал к воде опустошать посуду.
   Условившись считать это подношением Инду, все трое принялись заполнять горшки и кувшин золотыми зёрнами. Малик не поленился отмыть три пригоршни драгоценного песка прямо в ладонях. Саиф раскопал несколько самородков - как раз там, где песок был особенно изрыт. Ранвир пытался уместить на посуде крышки - но они вздымались вверх из-за избытка содержимого.
   - Интересно, наша красавица из Биладун о нём знает? - спросил Саиф, любовно поглаживая потяжелевшую корзину.
   - Не думаю, - размышлял Ранвир. - Иначе не просила бы так яростно, чтобы я сломал плотину.
   - Да она бы на неё молилась, - подсказал Малик.
   - И то верно, - согласился начальник стражи. - Я вот что подумал: золотом ведь можно покрывать железное оружие, чтобы оно не ржавело...
   - Тогда можно полностью отказаться от медного... - мечтательно прибавил царь.
   - Прииск должен остаться за нами, - подытожил Малик, приняв у Саифа ношу. - То есть за вами, господин.
   Ранвир принял его слова благосклонно.
   Дальнейшие слова смыл хруст тростника. На берег пробиралась толпа людей.
   Завидев чёрные и рыжие макушки и смуглые фигуры, наги и их невольник бросились наутёк.
   Только они вскочили на лодку и подняли якорь, люди рассмотрели незнакомцев под парусом и побежали прямиком в воду, размахивая корытами, в которых, видимо, собирались просеивать золотой песок.
   - Топи лодку! - успел крикнуть Саиф и, теряя сандалии, ухватил хвостом мачту.
   Они нырнули, заслонившись днищем как щитом, и потянули лодку под воду.
   - Проклятье! - простонал Саиф. - Сандалии! Обе пары! - и протянул хвост за качавшейся на поверхности обувью. Но не дотянулся.
   - Оставь их уже! - прошипел Ранвир. - Сейчас не о том нужно думать! - он выбивался из сил, удерживая лодку в одиночку, да ещё Малика с увесистой корзиной.
   - Мои трофеи, - оплакивал потерю Саиф, нехотя возвращаясь к грузу.
   - Не думаешь же ты, что по сандалиям они найдут владельца? - укоризненно посмотрел на него Малик.
   - Да пусть найдут. Это сандалии одного гандхарского полководца. Пусть повоюют...
   - Не горюй, - утешил Ранвир, - вот будет у нас много золота, и купишь себе хоть двадцать пар.
   - И то верно, - махнул рукой Саиф.
   Течение, ставшее им препятствием на пути к плотине, сделалось помощником в бегстве. Оно само несло двух нагов и человека, они тратили силы только на то, чтобы не дать лодке показаться на поверхности.
   Они уже увидели косяки рыбы и черепашьи стада на пастбищах, свысока те похожи были на рассыпанные по циновке водяные орехи - перед тем, как их переберёт хозяйка. Водяные орехи уже превращались в кокосовые, наши искатели приключений рисковали и здесь быть замеченными - какими-нибудь невежественными пастухами, которые знать не знают о новом царе и ограбят их за здорово живёшь, но поняли, что находятся на безопасном расстоянии от погони, и вновь поднялись на поверхность.
   Намокший парус отяжелел, и пришлось повозиться, чтобы заставить лежащую на волнах мачту встать.
   Но похитители золота уже уверились, что все сегодняшние испытания не напрасны, и спокойно сложили вёсла у мачты, потому что бог Вайю вновь послал попутный ветер.
   Расчёт не подвёл их, когда они вторично потопили лодку: они опустились на дно прямо у стен дворца. Конечно, они предпочли бы сад, но сеть сделала это невозможным.
   Теперь слуги водружали лодку на место, то есть на крышу хлева, а служанки сворачивали парус, а Ранвир со своими спутниками двинулся прямиком в тронный зал.
   На троне свернулся калачиком грустный Викрам.
   - Что так печалит тебя, о наместник? - раскрыл ему объятия усталый, но счастливый Ранвир.
   - Придворный астролог. Битый час ходил вокруг меня и предлагал составить гороскопы для всей моей семьи...
   - Тоже приехал издалека?
   - Нет, он живёт на соседней улице.
   - Уже ушёл?
   - Да, еле выпроводил.
   - Ну ничего, я приглашу его к своим наложницам. У них ведь ещё нет гороскопа, - Ранвиру сегодня было море по колено. - Хорошо, когда есть гарем.
   - Ты прямо светишься, - Викрам покинул своё место скорби и осмотрел царя со всех сторон. - Придумал, как срыть дамбу?
   - Нет, - встряхнул волосами Ранвир. - Она нам нужна.
   - То есть?..
   - Не будем мы разрушать плотину, - приблизился к ним Саиф. - Потому что... - и указал обеими руками на Малика, который радостно выступил вперёд и протянул Викраму корзину.
   - Золото! - округлились глаза у Викрама.
   - Именно! - обняли его друзья. - Так что, с одной стороны, люди нам навредили, а с другой - сами не подозревают, какую службу нам сослужили.
   - Вот ещё бы они не набрасывались на нас с побоями, - прибавил Саиф, - тогда вообще - прямой путь к благоденствию.
   - Ладно, мы подумаем об этом завтра, - предложил Ранвир. - А пока - давайте отдохнём. У меня сейчас хвост отвалится. Саиф, Викрам, доверяю вам, как себе: отнесите золото в сокровищницу.
   Тут он вспомнил, что до сих пор не назначил нового казначея. Но ладно, это подождёт до завтра. Пока он будет хранить ключи у себя.
   Напутствовав должным образом друзей, Ранвир отправился в свои покои. Малик брёл рядом, разминая кулаками поясницу.
   Наконец они закрыли дверь спальни, и Ранвир рухнул на постель. Он на мгновенье закрыл глаза, а когда открыл, не поверил себе: Малик беззастенчиво разматывал дхоти, будто находился не в царских покоях, а в своей комнате.
   Юноша заметил взгляд господина и улыбнулся:
   - Не знаю, как у нагов, но у нас, людей, есть поговорка: "Не клади все яйца в одну корзину". Тем более если яйца - с золотою скорлупой, - и вытряхнул из складок три самородка размером с голубиное яйцо. - Это для вас, господин, - он поднял золото и протянул Ранвиру. - Пусть оно будет только ваше. Вы всегда успеете присоединить его к казне, если будет необходимость. Но храните его у себя.
   - Ты очень умён, Малик. И очень предан, - Ранвир взял тёплые от чужого тела камешки и положил под подушку. - Интересно, как сочетаются в тебе эти два качества, - он положил руки на плечи слуге. - Ты достоин награды. Возьми, - и снял с пальца перстень с яшмой.
   - Могу ли я просить о другой награде? - Малик посмотрел ему в глаза.
   - О какой же? - вскинул бровь Ранвир.
   - Обнять вас, мой господин. Прикоснуться к вашей драгоценной коже. Она сама как будто позолочена...
   Ранвир пожал плечами:
   - Обними.
   Малик прижался к его груди.
   Ранвир почувствовал поцелуй. Что-то дрогнуло у него внутри, и он подхватил Малика на руки.
   И не заметил, как Малик достал что-то из причёски и украдкой бросил в складки дхоти.
   Ведь он тоже не клал все яйца в одну корзину.
  

X

   Объятый сладкой негой, Ранвир не спешил разомкнуть глаза. Он чувствовал, что кто-то стоит над ним, но ему было всё равно. Он ощущал в объятьях чьё-то тело - и не спешил преодолеть переплетенье рук.
   Но знакомый голос пронизал пространство стрелой, стрела эта попала прямиком в сосуд, где хранилось сокровище его сна, и утренний покой разбился вдребезги.
   - О боги! О дэвы! О асуры! Что я вижу! - надрывалась Канди, ползая вокруг взрытой страстью царской постели. - Пусть меня живьём съедят мангусты, чем я буду видеть этот позор!
   Ранвир приоткрыл один глаз и с трудом пошевелил языком:
   - Ну не смотри.
   Тело в объятиях зашевелилось и зевнуло голосом Малика.
   - Порази меня насмерть, благая Лакшми! Высоси жизнь из моей крови, великая Шакти! Разорви меня на сотню маленьких змеек, великая Кали! Я делю постель с мужеложцем!
   Хорошо, что она хотя бы не земная женщина и не топает, подумал Ранвир.
   - Какая разница? Он же раб...
   Он вытащил из-под Малика затёкшую руку и протёр глаза.
   - Замечательно! Ты променял меня на какого-то раба!
   - Не на какого-то, - Малик поднял над головой палец с перстнем повелителя. - Вот у тебя такого нет.
   - Ну и пусть! Вот я принесла тебе воды умыться и гребень причесаться. А теперь не буду ничего делать! Пусть он всё делает!
   Канди махала кулаками, взбивая застоявшуюся на ночь воду и поднимая целые столбы зеркальных пузырей.
   - Ну Канди... - Ранвир перекатился на другой бок, чтобы быть лицом к девушке. - Ну чего ты злишься? Из-за того, что он раб, или из-за того, что он мужчина?
   - Да какой он мужчина, не смеши мои браслеты! - грохнула украшениями в бурном жесте Канди.
   Ранвир удивлённо посмотрел на неё, а потом на Малика.
   - Это называется белый евнух, - пояснил юноша и снова зевнул.
   - О боги... - зевнул в ответ Ранвир. - Я всё равно счас ни слова не пойму... Голова не соображает и всё отваливается... Можно, я не буду сегодня вставать?..
   И снова закрыл глаза.
   Малик улёгся на живот и подпёр подбородок руками:
   - Солнце уже высоко, мой сейид. Вас ждут великие дела и государственные заботы.
   - Не старайся, - нависла над постелью Канди. - Его по утрам десятью гонгами не поднимешь. Особенно после весёлой ночки.
   - День тоже был весёлый, - пробормотал Ранвир и перетянул на себя одеяло.
   Канди с Маликом переглянулись - и дружно сдёрнули одеяло.
   - Ты что, с ногами спал? - оторопела девушка.
   Ранвир недовольно застонал и спрятал голову под подушку.
   - Ну да, - объяснил за него Малик. - Мы решили, что так... удобнее.
   - А что за браслеты? У него таких не было.
   - Ну... мои, - сознался Малик.
   Канди хлестнула его полотенцем. Малик приготовился к обороне, но Канди ограничилась одним ударом.
   - Оставь его, - кивнула девушка на спящего царя, как будто это не она, а Малик тормошил Ранвира. - Пойдём позавтракаем, ты, наверное, голодный.
   - Что есть, то есть, - спрыгнул с постели юноша, отыскал в ворохе тканей своё дхоти и, не тратя время на хитроумные обматывания, с одеждой в руках последовал за Канди.
   Они позавтракали жирным окунем с мягким сыром и не торопясь попили масалы. Поболтали, поделились рецептами. Потом Канди забеспокоилась:
   - Что-то наш страдалец до сих пор не появляется. С ним там всё в порядке?
   Она первая поспешила в спальню и застала Ранвира оживлённо беседующим с друзьями.
   - Отчим наставлял меня перед дорогой, что нужно дружить с крокодилами. Я тогда пропустил мимо ушей, но сейчас, кажется, понимаю, что он имел в виду.
   - Ты хочешь заключить с ними союз против людей? - догадался Викрам.
   - Ну да. Крокодилы отпугнут их от нашей золотой жилы...
   - Но что мы им предложим? - задумался Саиф. - Нам достанется непосредственно золото - а им?
   - А им - непосредственно люди, - Ранвир невозмутимо снял с хвоста два чужих браслета и положил на одеяло. Он ещё сидел на кровати и даже забыл одеваться.
   Друзья воскликнули, что не ожидали такой жестокости.
   Только что войдя, Канди подумала, что говорят о ней, и смело вклинилась:
   - Да, представьте себе! Ладно, служанки, я привыкла и считать их не тружусь - но Малик!
   - А что Малик? - спросили оба.
   - Мы тут вообще-то о государственных делах, - объяснил Ранвир.
   - А, ну если вам завтракать некогда, то я пошла.
   - Иди, отдохни, - напутствовал Малик. - Я сам обо всём позабочусь.
   Канди состроила гримасу и погрозила кончиком хвоста в дверях.
   Мужчины тем временем занялись вопросом, кого отправить гонцом к крокодилам.
   Этот пресмыкающийся народ гнездился на прибрежном мелководье, в тростнике. Кровожадных хищников боялись жители по обе стороны побережья - и люди, и наги. Потому что крокодильи вкусы были незамысловаты, а аппетит неразборчив. Их свирепые оскалы охраняли реку лучше всякого частокола. И наги были первыми, кто попытался извлечь выгоду из этой преграды.
   Ранвир сперва хотел поехать к крокодилам сам, но его удержали: слишком это опасно. Уж лучше пригласить посольство сюда. И уже к вечеру следующего дня наги встречали воинственных соседей.
   Горожан предупредили, чтобы без крайней надобности они не высовывались из дома, а для дворца выставили дополнительную охрану. Всех нагинь спрятали на верхнем этаже женской половины и окружили двойным кольцом стражников. Только Нилам, по своему обыкновению, восстала против этих мер и пожелала присутствовать на приёме.
   О приходе гостей возвестили бамбуковые зурны. В уборах из цветов и листьев тростника, под знамёнами с бамбуковыми древками, неторопливо шествовали крокодилы, раскачивая хвостами, точно заметая след. Они выступали строго по трое, потому что шеренгу шире не пропускали двери зала. Посередине процессии возвышался зонт из листьев водяной лилии. Под ним находился раджа - старый гавиал в панцире закаменевшей чешуи. Ноздри его пронзала тростниковая палочка, на передних лапах белели костяные браслеты, на шее раскачивалось ожерелье из черепов: большие человеческие чередовались с маленькими - змеиными.
   - Вот наглость, - шепнул Гаятвиндер Чандану (все раджи тоже собрались полюбоваться на диковинное посольство). - Мог бы надеть другое ожерелье, идя в столицу нагов.
   Под самым возвышением для трона процессия остановилась, крокодилы расступились и пропустили вперёд своего предводителя.
   Ранвир на всякий случай подтянул поближе хвост, вжался в подушки и вцепился в подлокотники.
   Раджа произносил слова приветствия, широко открывая пасть, будто вот-вот откусит ножку трона или заглотит табурет из-под хвоста царя нагов. Всем стало хорошо видно, что зубы крокодила украшала резьба - знак знатного происхождения и воинской доблести.
   Ранвир нашёл в себе силы улыбнуться и пожелать здоровья и долголетия правителю крокодилов и его семье.
   - Мне объяснили твою просьбу, - прямолинейно, без долгих вступлений начал крокодил. Ранвир на всякий случай поискал гонца глазами, но вскоре усмотрел его в толпе и успокоился. - Ты смелое дело затеял, скажу я тебе. Возможно, причиной тому твоя молодость. Но я старый воин - и в первую очередь думаю, выгодно ли твоё предложение, а уж потом - достанет ли мне сил. Ты знаешь, что у нашего народа золото не в цене - оно нам ни к чему...
   - Ты можешь брать всё то, что обнаружишь на отмели, кроме золота - золото оставь нам, - Ранвир понял, что на церемонии можно не размениваться.
   - То есть людей и их имущество? - оскалился в улыбке раджа. - А если я попрошу половину золота?
   - Ты только что сказал, что не нуждаешься в нём?
   - Плывя к твоему дворцу, мы посоветовались меж собой, - гавиал говорил медленно, широко распахивая пасть и наслаждаясь зрелищем, как наги судорожно следят за ней, - и подумали: зря мы ни с кем не торгуем. Очень долго наш народ, находясь среди богатых государств и торговых путей, оставался от них в стороне. А теперь - одно из могущественных государств само предлагает союз, и мы подумали, что это знак судьбы.
   - То есть ты согласен? - подался вперёд Ранвир.
   - Так ты отдашь половину золота за то, что мы прогоним людей с прииска?
   Ранвир обвёл взглядом подданных - но искать поддержки ему было не у кого, ведь он сам принял решение заключить союз с крокодилами. Мгновение-другое он подумал: царство нагов богато, и человеческое золото станет для них лишь подспорьем, но общие дела с гавиалами вели в неведомую бездну, страшную и бездонную, как их разверстые пасти. У них будет защита от людей и сильные, преданные союзники. Которые сами ныряют в такую же бездну: ведь они прежде не вели ни с кем торговли и жили замкнутыми дикарями. Но кто не рискует...
   - Отдам, - выдохнул царь нагов и приготовился, что гнев народный, или свод небесный, или оба вместе обрушатся ему на голову.
   Но ничего не случилось.
   Только гости одобрительно зашуршали хвостами.
   - Тогда мы обещаем охранять отмель у плотины ото всех людей, которые на неё посягнут. И не жалеть ни крови, ни плоти своей для общего дела, - раджа-крокодил кивнул одному из своих подданных, и тот извлёк из тростинки в его носу длинную иглу.
   - Такие же иглы, только отравленные, они вставляют в бамбуковые трубки и, дуя в эти трубки, метают иглы во врагов, - шёпотом просвещал младших товарищей Гаятвиндер.
   - В этой игле нет яда, - точно услышав его, объявил крокодил, - но есть сила моих предков, которая подарит нам удачу. У нас есть обычай скреплять договоры кровью.
   Носильщик зонта вынул из-за щеки чашу из высушенной тыквы, и раджа уколол над ней лапу, и в чашу упало несколько капель крови.
   - Но пути назад нет, о царь нагов. Кровь создаёт договор, кровь же его расторгает.
   Теперь они, похоже, связаны пожизненно. Ранвир принял иглу и проткнул палец.
   Третий крокодил из свиты поднёс кувшин и наполнил из него тыквенную чашу.
   - Это тростниковое вино, с ним кровь пить приятнее. Попробуй и скажи, стоит ли оно золота. Можем продать вам, у нас хороший тростник, - разговорился правитель крокодилов, чтобы подбодрить союзника, и выпил половину чаши.
   Вторая предназначалась Ранвиру.
   Вино было крепким и обжигало горло.
   Царь нагов украдкой утёр слёзы и пригласил гостей за стол.
   Для пира забили самых жирных черепах, рыб и свиней и вообще, наготовили блюд втрое больше, чем необходимо для утоления голода.
   Крокодилы откровенно посмеивались над змеиными страхами.
   Ранвир усердно заедал огненную воду и узнавал, что крокодилицы, в отличие от крокодилов, носят в перегородке между ноздрями не палочку, а кольцо, и среди спутников раджи находятся две его дочери - Нанда и Деви, и втайне лелеял надежду, что ему не придётся жениться ни на одной из них.
   Саиф, Викрам и Малик отдыхали душой и радовались, что всё благополучно обошлось.
   Дамана был задумчив.
   Салим, Чандан, Раджул, Гаятвиндер и Нилам хранили молчание и изображали почтение. Лишь изредка наклонялись они друг к другу и обменивались парой слов.
   Всем пятерым было что высказать махараджу.
  

XI

   И хозяин, и гости проспали почти до полудня. Крокодилы спросонья выказывали завидное миролюбие и на прощанье желали царю нагов всяческих благ. Ранвиру, несмотря на все опасения, память не отказала, и он испытывал искреннюю благодарность, что накануне дружеский ужин обошёлся без буйства и неожиданностей. Все держались более чем пристойно, и ни змеиный, ни крокодилий народы не были посрамлены.
   Ранвир пока не знал, списать это на собственный успех или же на удачу, но мысленно поздравлял себя, что всё получилось так, как задумывалось.
   Поэтому встретил суровых раджей в благостном настроении.
   Те, однако, его чувств не разделяли.
   - Осмелюсь вас спросить, о шахиншах. Или махарадж. Как у вас там в Ганге принято, - взял слово Салим. - Вы всегда намерены унижать нас подобным пренебрежением?
   - Почему пренебрежением? - переспросил Ранвир. Он, конечно, подозревал, что ничего хорошего от первого министра не дождёшься, но причину сегодня не усмотрел.
   - Все прежние правители советовались с нами и без нашего согласия не заключали ни с кем союзов, - возвысил голос Салим ибн Рустам ибн Санджит.
   Ранвир согласно качнул головой и постучал по полу кончиком хвоста.
   - Я смотрю, они вздохнуть не смели без твоего позволения. Но со мною такого не будет.
   - По крайней мере, мы имеем право знать, что происходит, - поддержала министра Нилам. - И что поблизости от нас есть месторождение золота.
   - А вы до сих пор не знали! - всплеснул руками Ранвир. - Не поверю.
   - Мы не выходим на поверхность и не знаем, что творится на берегу, - глухо и медленно проговорила Нилам. - Мы вообще боимся нос высунуть за городские стены. Если вы ещё не поняли.
   - Ваш отец себе такого не позволял, - высказал Гаятвиндер. - Если хотите опозорить его прах, то продолжайте в том же духе.
   Ранвир почувствовал, как кровь прилила к лицу.
   - Если бы не я, все вы так и не узнали бы об этом несчастном золоте. Я забочусь о нашем благополучии - о нашем общем!
   - Ты ещё скажи, что плотину не тронешь, - прошипел Чандан, взявшись за рукоять нандаки.
   - Если обнажишь оружие, останешься без последней руки, - в такой же манере ответил Ранвир. - О плотине я помню. И думаю над этим.
   - Вот как надумаете - и поговорим, - заключил Раджул. - А пока мы не намерены здесь оставаться.
   - Можете погостить у меня, - мгновенно нашёлся Салим.
   Все пятеро дружно развернулись к Ранвиру спиной и уползли.
   - Ещё скорлупа от хвоста не отстала, а всё туда же, - ворчал по пути Гаятвиндер.
   - Думает он, - злобно цедил Чандан.
   Нилам обиженно закрылась вуалью.
   Раджул многозначительно молчал.
   Салим надменно вскинул голову.
   Ну и пускай. Не придётся их всех содержать, утешил себя Ранвир.
   Он раздумывал, как провести время, гулял по саду и беседовал с Маликом. Шум пяти собираемых караванов его не смущал.
   Наконец голоса и грохот поклажи смолкли, и царь хотел наведаться в конюшню - полюбоваться на морских коньков, как его нагнал возмущённый Дамана.
   - Махарадж! Они уехали!
   - Отлично, - повёл плечами Ранвир.
   - Вы, видимо, не понимаете, что происходит. Вам нужно помириться!
   - Не собираюсь, - подбоченился Ранвир. - Пусть они извинятся передо мной.
   - Послушайте, - собрал остатки терпенья визирь. - Я понимаю, что вы не испытываете к ним ни особой любви, ни доверия. Равно как и они к вам. Вы можете вообще никому не верить и по всей стране разослать соглядатаев. Но нельзя не считаться с правителями самых крупных городов! Халиджи - это ваш выход к морю. Биладун - ваша защита на севере. Калирата - если вы с ними рассоритесь, то все почитатели Шивы в Инде станут вашими врагами. Это священный город! Гаятвиндер вообще мечтает всем сердцем служить вам, он всегда был впереди войска правителя, а если вы ещё его сыновей пристроите, то он весь ваш до последней чешуйки. Ну а Салим - если б не он, Инд бы давным-давно развалился.
   Ранвир задумчиво обвёл взглядом цветущий сад. Дамана всегда любил поучать его - ещё назойливее, чем отец. То есть Сурьяварман. Ранвир дал себе слово больше не называть правителя Ганга отцом, но иногда оговаривался - как сейчас. И это злило его ещё больше.
   Малик поспешно опустил глаза, предвидя очередную бурю.
   Наверное, Малик не преминул бы воспользоваться такой возможностью, чтобы лично побывать в логове врага и узнать о нём побольше.
   Потому что придётся ехать к Салиму...
   Дворец первого министра белел среди многоцветья садов в западном конце города. Напрямик до него не доехать - та часть Шакти была старой застройки, стихийной, и улочки петляли, спутавшись в настоящий клубок. Говорят, раньше именно там был дворец правителя - символично, усмехнулся себе Ранвир - а дома подданных столпились вокруг него как придётся, как дети, льнущие к матери. А потом пришли новые цари, выходцы из Халиджи. Как знать, может, Раджул им дальний родственник... Дед Чёрного Мустафы занял старый дворец. Там зажили его дети, а внук уже выстроил новый, как узнал Ранвир от визиря вскоре после прибытия в Инд. Ненужное жилище Мустафа подарил Санджиту, деду Салима, когда женил его на своей родственнице. Поэтому у отца Салима уже западное имя - Рустам.
   Тьфу! Они что, все ему родственники?
   Дворец Салима не превратился в крепость. Вместо каменных доспехов носил он лёгкие покрывала зелени и кораллов. Его опоясывала бамбуковая ограда, замкнутая на ворота с тремя перекладинами и перевитая ползучими растениями. Из внутреннего двора доносился крик павлина.
   Ранвир прибыл с Викрамом и всей гвардией телохранителей. На сей раз блюсти неприкосновенность царского трона поручено было Саифу. Малик, само собой, оставался при господине, орудуя опахалом у него за спиной. Слуга воздерживался от восторгов, но жадно следил за суетой на рынке, за редкими прохожими на кривых улочках, укрывшимися под навесами, за стражей, прогуливавшейся вдоль стен дворца Салима.
   Царя пропустили без лишних слов, хотя Ранвир ожидал, что Салим больше пёкся о собственной безопасности. Обычно те, кто нагло вторгается в чужой дом, сами не слишком жалуют гостей.
   Вассалы и министр нашлись во внутреннем дворе. Салим играл в шахматы с Гаятвиндером. Сыновья Гаятвиндера и Раджула играли с выводком угрей, что обнаружили под корнями ареки. Нилам величественно возлежала на подушках у фонтана и кормила с руки белого павлина. Чандан и Раджул были рядом с Нилам. Раджа Калираты гладил пятнистый хвост правительницы Биладун. Эмир Халиджи лениво дёргал струны уда. Кажется, этих двоих нисколько не смущало присутствие друг друга, что, в свою очередь, нисколько не смущало Нилам, которая бесстыдно вытянула хвост вдоль садовой дорожки, хотя любая нагиня с детства знает, что единственно приличная поза - сворачивать хвост кольцами. И чем больше колец, тем благонравнее девушка.
   Солнце лениво клонилось к западу.
   Монотонно журчала вода в фонтане.
   Сонно колыхалась сеть над внутренним двором.
   Ранвир с удовольствием разрушил всё это умиротворение. Хозяин и гости немало удивились, и удивление то скоро сменилось торжеством: сам махарадж явился извиняться.
   Полюбоваться этим собрались на веранде и все домочадцы. В глубине галереи, в тени, за спинами слуг и служанок, мелькнули две молоденькие нагини в нарядных покрывалах. Они трогательно держались за руки.
   Салим бросил тревожный взгляд в их сторону. Девушки скрылись в доме - хозяин явно приободрился и пригласил всех разделить с ним ужин.
   Вкушая угощение, Ранвир подумал, что старый царский дворец расположен стократ удачнее нового: здесь царит тишина, солнце пронизывает насквозь все комнаты, и даже сквозь толщу воды здесь всегда светло. И своды легки и воздушны, точно выросли сами, как коралловые рифы, сплетясь в арки и потолки по божественной прихоти.
   Он даже забыл, что всею душой ненавидит владельца этой красоты. Он просто наслаждался едой и слушал дружеские разговоры.
   Со слов Салима, раджей и тех, кто прислуживал за столом, Ранвир понял, что у министра есть две дочери. Он явно не торопился познакомить их с высокопоставленными гостями. Похоже, Салим относился к тем, кто считает, что женщины не должны покидать свою половину дома, и сделал из дочерей затворниц. Многие западные наги так поступали. Ранвир вспомнил двух девушек, поспешивших скрыться. В нём поселилось любопытство.
   - Салим. В знак нашего примирения - представь мне своих дочерей, - сказал он, стойко снося толчки и щипки Викрама. - Пусть они выйдут к гостям.
   Министр удивлённо вскинул брови, но недовольства не выказал. Взгляд его был спокоен, но не холоден.
   - Что ж, пусть выйдут. Позови Синдху и Джамну, - поманил он к себе первую встречную служанку.
   Та кивнула и уползла за молодыми госпожами.
   Вернулась она очень быстро - вся дрожа от страха.
   - Дверь заперта. Они не открывают.
   Салим мгновенно сорвался с места. Лицо у него сделалось таким, что гости забыли все церемонии и поспешили следом.
  

XII

   Салим растолкал всю прислугу и постучал в дверь.
   На сухой стук древесины не отозвался никто.
   - Синдха! Джамна!
   Он прислушался. Подёргал дверь.
   - Заперто изнутри. Джамна!
   - Может, посмотреть в окно? - предложил Раджул.
   - Подожди. Тихо... Как будто стон.
   - Может, они просто спят? - предположил Гаятвиндер.
   - Даже если спят, зачем закрылись? - возразила Нилам. - Я бы не стала запираться в собственном доме, к тому же, слугам надо выходить.
   - Они не спят в это время! - пресёк споры Салим. - Ломаем дверь!
   - Я всё-таки посмотрю с улицы, - вполголоса сказал Раджул Чандану и тихонько отделился от толпы. Так же тихо зашуршали хвосты его сыновей.
   Окно оказалось открытым, а комната - пустой. Хуже того, под окном собрались уже слуги и стражники и принялись бурно обсуждать, по какому поводу переполох.
   - Плевать на всех, - приказал Салим и навалился на дверь.
   - Разве нет запасного ключа? - шепнул Малик одному слуге.
   - Нет, там щеколда.
   - Госпожа Джамна уже однажды сбегала из дома, - прибавил другой слуга.
   Дверь поддалась быстро. Наги буквально провалились в комнату - совершенно пустую, казалось бы.
   Все взгляды дружно остановились на ширме.
   Сандаловая загородка притаилась в самом углу. Из-за резной створки выглядывал кончик хвоста. Бледно-жёлтого, как у песчаных удавов.
   Полуодетая девушка лежала на полу ничком.
   Салим склонился над ней и потряс за плечи. Дочь тихонько застонала.
   Её уложили на софу и заботливо укрыли палантином. Точнее, отец уложил и укрыл, держа всех остальных на почтительном расстоянии.
   Нилам не теряла времени даром: она уже распорядилась, чтобы слуги принесли воды, и осматривала комнату. Ни следа беспорядка.
   Раджул покинул свой пост у окна и уже присоединился к тем, кто застыл в дверях, ломая голову над произошедшим.
   Девушка уже пришла в себя. Судя по причитаниям Салима, это была Синдха.
   - Я зашла за ширму переодеться, и меня кто-то стукнул по голове. Больше я ничего не знаю...
   Джамны нигде не было.
   - Она ушла к себе за шарфом. Больше я её не видела.
   - Проверьте её сундуки, - сказал Салим слугам. - В смысле, Джамны.
   И продолжил сам хлопотать над старшей дочерью.
   Ему не пришлось приказывать дважды, потому что сундуками в спальне уже занималась Нилам, снарядив себе в помощь с десяток служанок. На всякий случай они перевернули и вещи Синдхи. У старшей сестры ничего не пропало, а у младшей исчезли все драгоценности.
   Услышав усердный шум в спальне, Синдха совершила над собой усилие, поднялась с ложа и отправилась разбираться. Увидев, что всё вверх дном, она совершила ещё одно усилие и как можно сдержаннее заявила, что сама проверит вещи сестры. Не хватало трёх сари, самых её любимых, и нескольких дупатт.
   - То есть ударил меня не грабитель... - присела на кровать Синдха. - Боже... Опять она взялась за старое...
   - Значит, целый Инд держал в своих руках, - шепнул Ранвиру Малик, - а дочку не удержал...
   - Помолчи, - шикнул Ранвир.
   - Она и вещи заранее собрала! - вскричал Салим. - Ты не могла не видеть, что она чего-то замышляет! Я же велел тебе следить! - он встряхнул дочь за плечи.
   Синдха вздрогнула и схватилась за ушибленный затылок.
   Гаятвиндер оттащил праведного отца от нерадивой дочери. Салим сел на кровати рядом с Синдхой и уронил голову на руки.
   С потолка спустилась яркая, как огонёк, рыба-попугай и принялась ласкаться к девушке.
   - Это рыбка Джамны, - умилённо гладила ей плавники Синдха. - Оставили тебя одну... Ничего, я о тебе позабочусь, я обещала... Ой.
   Чандан устроился на полу перед Синдхой:
   - Ты знала. И сознание ты не теряла.
   - Нет, она правда меня стукнула...
   Синдха прижала рыбку к груди и разрыдалась:
   - Да! Я помогла ей бежать! Она так хотела посмотреть мир, так хотела жить одна и добиться всего сама...
   - Я одного не пойму: как она тебе затуманила голову? - глухо произнёс Салим.
   - Мне было так жалко её... Прости, папа. Прости!
   - Она ещё просит прощения! - Салим замахнулся, но передумал и просто махнул рукой.
   - И вторую дочку упустил, - злорадствовал Малик.
   Ранвир тоже замахнулся - на слугу - и тоже передумал, потому что его осенило:
   - То есть девушка бродит где-то одна с ворохом драгоценностей - а мы тут сидим?! Быстро все на поиски!
   Но раджи тратили драгоценное время, обдумывая его слова и событие в целом. В этой тишине было слышно только, как всхлипывает Салим, уткнувшись лицом в ладони.
   - Папа, не плачь! - заливалась слезами Синдха.
   - Пожалуй, всё-таки пора нам разъезжаться, - обернулся на них Раджул. - И поискать каждому на своём направлении.
   Чандан и Нилам молча покивали.
   - А я возьму на себя окрестности Шакти, - сказал Гаятвиндер.
   - Я тоже отправлю своих людей на поиски, - вызвался Ранвир.
   - Мои люди - ваши люди, - сложил ладони Гаятвиндер. - Вам нужно заботиться о собственной безопасности. Я доложу обо всём, что только удастся узнать.
   - Девочки росли без матери, - бесцветным голосом рассказала Нилам. - Его жена умерла десять лет назад. Конечно, он не может уделить им столько внимания, сколько уделила бы мать. Мы давно говорили ему, что в доме нужна хозяйка...
   "Такая как ты, что ли?" - язвительно подумал Ранвир, но вслух выразил сочувствие.
   - Ты думаешь, они поладили бы с мачехой? - возразил Чандан. - Не забывай, чьи они дочери. Сбежали бы обе - и ещё раньше.
  

XIII

   Выходка дочери министра заставила Ранвира задуматься. Оказывается, Салим способен горевать, тревожиться и проявлять слабость. Оказывается, он не столь уж счастлив в своём могуществе, потому что не может применить его дома. Или наоборот, подал столь наглядный пример дочерям, что они поспешили ему подражать и творят что хотят.
   Но дело не только в этом. Вид плачущего и хватающегося за сердце Салима заронил в душу Ранвира робкое сомнение: может, стоило бы написать Сурьяварману? Может, не стоило бы так вот уезжать, сжигая все мосты?.. Хотя, если б не воля того же Сурьявармана, он вообще оставался бы в Ганге и жил припеваючи, гуляя в саду с Мехрунисой, а не метался бы, как сейчас, по полупустому дворцу, не зная, за что хвататься.
   Скоро пришли вести от Гаятвиндера: в столице и пригороде Джамну никто не видел. Она не подсаживалась попутчицей к погонщикам черепах, не покупала колесницу, ни у кого не пропадали лодки и плоты, которые местные наги легко приспосабливали под кровлю - как в случае с хлевом в царском хозяйстве. Дозорные с башен не замечали никаких змей, поднимавшихся с ношей прямиком на поверхность Инда.
   Дней через пять Ранвир прочитал то же самое в письмах из Биладун и Калираты. Ещё дней через десять явился ни с чем гонец из Халиджи. Все готовы были отчаяться и совершенно не готовы были сообщать Салиму эти новости.
   К Ранвиру в сердце тихо постучалась мысль, не стоит ли искать беглянку на берегу. Она могла пройти по городу незамеченной или вообще выйти на какую-нибудь пустошь, если учесть, что её дом уже находится на окраине, и подняться на поверхность с наступлением темноты...
   Не поспрашивать ли своих дорогих союзников?
   Крокодилы опередили царя нагов и сами пришли к нему. Точнее, примчались, неся на себе старшего зятя крокодильего раджи. Вражеский трезубец, вонзённый повыше хвоста, заставлял его истекать кровью и терять силы.
   - Люди одолевают нас... - слабым голосом говорил он, и даже хищная пасть открывалась не так широко и грозно. - Помоги нам, ведь ты клялся кровью... Мы теряем за тебя свои жизни...
   Ранвир немедленно послал за лекарем. И немедленно оставил мысли о Джамне. Как это ни жестоко, девушку есть кому разыскивать, а вот расхлёбывать кашу из золотого песка и крокодильей крови предстоит ему и только ему.
   Трезво поразмыслив, царь нагов понял, что нападать на людей не стоит. Он ещё не успел ничего создать в Инде - кроме новых забот - а уже принесёт разрушение. По правде сказать, мысль эту Ранвиру внушила не собственная совесть, а Канди - с Маликом на подхвате.
   - Инду не нужны сейчас войны, - отрезала девушка. - Ему нужен мир, сытость и уверенность. Простым нагам не важно, сколько знамён ляжет под колёса твоей колесницы - им важно, что они будут есть.
   - Ставка в этой игре высока, - вторил на свой лад Малик. - Слишком высока. Так что выигрыш не покроет её.
   Неужели придётся договариваться с людьми?.. Ранвира передёрнуло от этой мысли. Люди невежественны, алчны и жестоки. Они сдирают со змей и крокодилов кожу и едят их мясо, думая, что откупятся какой-то жалкой жертвой и боги простят им убийство. Как может Шива спокойно смотреть на такое? Ведь змеи удостоились обвить его плечи и руки.
   Так и не разгадав божественный замысел, Ранвир решил посвятить силы и время подготовке к переговорам.
   Нужно будет взять всю свою охрану.
   Приготовить какие-то дары.
   Продумать речь и предвидеть уловки и каверзные вопросы.
   А главное - придётся выйти на берег.
   Как ему лучше явиться в Мохенджо-Даро? В полузмеином облике или в человеческом?
   - Они могут просто испугаться наших змеиных хвостов, - рассудил Викрам, - и встретят нас как чудовищ, которым нужно или упасть в ноги, или пустить стрелу промеж глаз.
   - Или трезубец в седалище, - усмехнулся Саиф. - Тогда пойду я: я увереннее чувствую себя на земле. Без обид, Викрам.
   - Охотно принимаю твою услугу, - согласился Ранвир. - Вот только - мне как быть? Тоже оборачиваться человеком?
   - Ничего не попишешь, - развели руками друзья. - Твой вид в первую очередь должен внушать почтение. Ведь царь - образец для своих подданных.
   Пожелав им спокойной ночи, Ранвир выпроводил из своих покоев всех, кроме Малика.
   - Слушай, Малик. К тебе у меня особое поручение...
   - Сопровождать вас? - с готовностью переспросил юноша: он уже успел соскучиться по суше.
   - Само собой. Но ещё кое-что... - Ранвир помолчал. - Научи меня ходить нормально. Я вроде бы всё делаю как нужно, нас этому учат - как раз для таких вот случаев. Но всё равно мне далеко до Викрама и уж тем более до Саифа. Вся надежда на тебя.
   В чёрных глазах Малика затеплилось самодовольство - как краснеют раздуваемые угли под усердным дыханием коленопреклонённых хозяев очага.
   - Всем сердцем готов услужить вам, мой господин. Значит, завтра мы будем гулять по саду.
   Но коварный слуга покривил душой и трёхчасовой прогулкой не ограничился. Прямо в саду он начал учить Ранвира танцам. Раздобыл где-то саблю и, притопывая босыми пятками по колкому гравию, приговаривал, что так танцуют у них в Дильмуне. Ранвир не знал, где это, но видел, с какой светлой печалью Малик вспоминает свою родину.
   Из-под сени инжира за юношами наблюдали трое визирей и укоризненно качали головой.
   Сильнее всех возмущался почтенный Пракаш - старейший из сих благородных мужей. Возраст его приближался к десяти десяткам, волосы и борода были белыми, как снег на вершинах Гималаев, руки уже несколько лет как тряслись, а хвост заплетался. Его приглашали на совет скорее из уважения к возрасту, потому что большую часть времени он дремал под монотонные беседы, хотя иногда просыпался и изрекал что-нибудь дельное.
   И вот сейчас он тоже бодрствовал.
   - Ну что это за пляски! Что это за раненые черепахи! Подвиньтесь-ка, дедушка Пракаш покажет вам, как надо.
   И отобрал у Малика саблю, и с дикими воплями пустился нарезать круги по саду, вращая над головой оружием и нахлёстывая хвостом так, что песок поднялся столбом, а камешки разлетались фонтаном. Из розовых кустов выскочила перепуганная насмерть стайка гурами и принялась метаться по саду. Теперь там носились наперерез друг другу два вихря.
   Малик и Ранвир предпочли замереть на месте.
   Натанцевавшись, визирь остановился отдышаться и, опершись на саблю, любовался ожившим садом. Потом отыскал тех, у кого позаимствовал оружие:
   - Давайте-ка, сынки, догоняйте. Когда ещё плясать, как не в молодости.
   И ласково взял Ранвира за плечи.
   - А тебя я что-то не припомню. Из новобранцев, что ли? Ты местный?
   - Простите его, махарадж! Он очень стар! - примчались, забыв свой возраст, младшие товарищи Пракаша. - Что же вы, почтенный? Не узнали нашего царя - Ранвира, сына Джамиля?
   Пракаш прислушался и нахмурился.
   - Джамиля... Джамиля... - то ли передразнил он, то ли задумался. - Джамиль был злой наг...
   И, покачивая седой головой, в такт каким-то своим новым мыслям, направился обратно под смоковницу и погрузился в отдых.
   Ранвир величественно кивнул в ответ на извинения визирей, оглянулся на Малика - и рассмеялся вместе с ним.
   - А ведь действительно - новобранец.
  

XIV

   Кирпичные стены высились впереди, соперничая цветом с дневным солнцем. С лодки Ранвир наблюдал, как приближается и дыбится рыжая щетина крепости. От гнева - а может, от страха? Ведь ей навстречу движется не единственная лодочка, а целый тростниковый караван.
   Наги направили лодки южнее плотины, поэтому им открывалась возвышенность, изрезанная каналами и увенчанная крепостью. Сейчас им нужно было рассуждать, как жителям наземным, а не подводным, и понять, что густая поросль на берегу помешает пристать.
   Издали было видно, что тростник и камыш пусты. Не пряталась в них крокодилья стража, потому как пришлось ей бежать. Изредка мелькало пёстрое крыло. Птицы никого не боялись, и никто не способен был их изгнать. Вот счастливые жители - всё небо принадлежит им, а ещё многие земли и воды.
   На берегу уже сушились лодки рыбаков. Наги определили это по простодушно брошенным сетям. Кому нужны пустые сети? Да и лодка у каждого есть.
   Посольство ступило на твёрдую землю, покрепче вбило колья, так чтоб достали они сквозь песок до плотной глины, и привязало лодки - чтобы не унесло их волной. Вытаскивать на берег не стали, помня прошлую встречу с родом человеческим: вдруг вновь придётся быстро убегать.
   Путь к городским воротам был недолог, и скрашивали его сады. Непривычно было не видеть здесь рыб, но нарядные птицы услаждали и слух, и зрение. Счастлив должен быть город в зелёной долине, обласканной водами Инда, счастлив и доволен судьбою. Но людям, как известно, всегда всего мало, так и поглядывает око на соседский надел: вдруг там скотина пожирнее да трава позеленее, так и тянется рука взять что похуже лежит.
   В тени белого зонта с золотой бахромой, под защитой широкого опахала в руках Малика и в компании Саифа с его знаменитым пульваром, Ранвир ступил из-под сени дерев на мостовую.
   За ним тянулся бесконечный, как у питона, хвост из стражников - лучших в отрядах Викрама и Саифа. Их можно было различить по саблям и нандакам и по открытой голове или чалме.
   Самые свирепые среди этих лучших из хвоста переместились в голову отряда, замкнув царя в самом сердце многоногого змея.
   Завидев столь важное шествие, городские стражники даже рта не раскрыли, чтобы спросить, кто и зачем явился в Мохенджо-Даро в неурочный час. Ведь скоро солнце поднимается, и все спешат укрыться в доме и отдохнуть, никто не ждёт гостей и встреч не назначает.
   Уже примчался местный начальник стражи - отчитывать нерадивых охранников. Но глянул в жёлтые глаза воинов, в зелёные глаза их молодого господина - и отступился, не увидев в тех глазах человеческого, и поспешил к храму.
   Саиф, в полосатой чалме, огненном дхоти, со сверкающим медным пульваром, отражавшим удары солнца даже будучи в ножнах, смело продолжил свой путь. За ним, под громкую песню оружия и браслетов, тянулись остальные.
   Громче всех пели царские ожерелья. Ранвир надел самые роскошные, чтобы поразить людей своим богатством и могуществом, но теперь понимал, что могущества в нём маловато, а вокруг нет воды, что всё время поддерживает и даже самую тяжёлую ношу делает вдвое легче.
   Сандалии тёрли ступни. Внутреннюю сторону бёдер покрывала испарина. Как существуют люди в такой жаре?
   Торговцы и попрошайки у ворот глаз не сводили со странных гостей, таких светлокожих, будто бы никогда не бывали на солнце. Верно, солнце им заменяли самоцветы, сверкающие так, что глянуть невозможно.
   Гости и сами с удовольствием озирались по сторонам, радуясь широкой улице, опрятным двухэтажным домам и нарядным горожанам под навесами. Почти как у них в Инде. Но всё-таки победнее.
   У одного дома, несмотря на жару, кипела работа. Слуги носили в дом тюки и сундуки, а на веранде двое мужчин ставили ткацкий стан. Ими командовала совсем юная девушка. По-хозяйски подбоченившись, она ревностно следила, ровна ли рама и всё ли крепко прилажено.
   - Здесь поселилась семья ткача? - выглянули из окна соседи.
   - Я сама ткачиха, - бодро отвечала девушка. - Ищу помощников. Платой не обижу. Скажите знакомым, вдруг кому нужно устроиться.
   Обменявшись вежливыми кивками с соседями, молодая хозяйка вполоборота посмотрела на дорогу. Ранвиру показалось, он раньше её где-то видел.
   Да, точно.
   - Малик, посмотри. Это же Джамна.
   - Вы уверены?
   - Да. Я видел её ещё перед побегом. Это точно она.
   - Хорошо, что она нашлась и что с ней всё в порядке, - порадовался Малик.
   - Сначала сделаем наши дела, а потом к ней наведаемся, - рассудил Ранвир. - По тому, как она обустраивается, отсюда она никуда уже не сбежит.
   Окрылённые тем, что достигли двух целей сразу, они сами не заметили, как направили всю процессию прямо на ничего не подозревающих прохожих.
   Впереди по улице шли несколько мужчин, шли не спеша, на ходу отдыхая. Похоже, это были рыбаки: на плечах они несли гарпуны и трезубцы, один из гарпунов несли вдвоём, на нём висела тростниковая корзина с рыбой. Тень от домов спасала, и рыбаки не беспокоились за улов.
   - Смотри куда идёшь! - взмахнул рукой перед лицом Саифа парень с трезубцем, весь красный от солнца. Трезубец тоже был красен - от свежей крови.
   - А ты пропусти! - отозвался наг. - Будет он знатным кшатриям дорогу загораживать, голодранец.
   - Рыбу отнесите, а то испортится, - сказал товарищам рыбак, а сам остановился и развернулся к чужакам. - Вы в своё удовольствие гуляете, а мы устали, между прочим, до зари на реку вышли. Могли бы уважать труд простых людей.
   - Сарман, не связывайся, - шепнул ему приятель с гарпуном.
   - Погоди, - отстранил его хозяин трезубца. Руку его обвивало несколько нитей крокодильих зубов. Шею украшали три таких же ожерелья.
   - Так ты рыбак или охотник на крокодилов? - растолкал охрану Ранвир. Малик и слуга с зонтом еле успели за ним.
   - И то, и другое, - блеснул белыми зубами парень. - Уж больно они рыбачить мешают. А кожа крокодилья стоит дорого, как тут откажешься?
   - Какое право ты имеешь нападать на крокодилов? - подался вперёд Ранвир, зазвенев всеми украшениями сразу. - Скольких ты убил?
   - Я не считал, - улыбнулся Сарман и оперся на трезубец. С таким оружием, в таких украшениях, с растрёпанным узлом волос на темени, он напоминал самого Шиву. Правда, Ранвиру не очень-то хотелось, чтобы кто-то воплощался в этом наглеце, тем более Махадев. Волосы у него были светлыми - рыжеватыми, как песок или посветлевший на солнце кирпич. В оттянутых мочках белели простые костяные диски. - Тебе-то что за дело?
   - Ранвир, не связывайся, - удерживал царя Саиф.
   - Господин, пойдёмте, - вцепился ему в пояс Малик.
   - Пойдём отсюда, - дёргали рыбака товарищи.
   Но было поздно: вода с огнём уже сошлись и грозили обильным паром.
   - Ты посмел объявить нам войну?! - взвился Ранвир.
   - Ты с ума сошёл? Какую войну?
   - Нам вообще-то есть что-то надо, - подали голос другие рыбаки. - А ты нам не указывай, где и кого нам ловить. Это наша река.
   - Это моя река! И я не позволю вам творить беззаконие!
   - Да где это видано, чтобы река принадлежала кому-то одному, - рассмеялся Сарман. - Ты думаешь, обвешался золотом с ног до головы, и можешь всем вокруг приказывать? Мы свободные горожане, а не твои рабы. Ты сам себе хоть рыбину очистил раз в жизни?
   Он готовился сказать ещё что-нибудь оскорбительное, но змеиный хвост выбил трезубец из его руки...
   Ранвир очнулся в незнакомом доме. Первым, что он увидел, было лицо Джамны. Она низко склонилась над царём нагов, как будто осматривая внимательно его лицо. А потом принялась размешивать в миндальном масле молотую куркуму.
   - Дай и нам немножко, - попросил голос Саифа где-то справа.
   В хвосте у Ранвира сидел печальный Малик. Костяшки у него были разбиты в кровь.
   - Готов поспорить, такой драки здесь давненько не видели, - вновь прозвучал голос Саифа.
   Другие голоса охотно ему вторили.
   Ранвир закрыл глаза и притворился спящим. Впрочем, левый глаз и так не очень открывался.
   - Очнитесь, о повелитель, - нежно произнесла Джамна и припечатала к его лицу что-то холодное и мокрое.
   Ранвир не сдержался и вскрикнул.
   - Смотрите-ка, живой, - весело объявил Саиф. - А я вот чуть не умер от позора, когда вы по мостовой катались.
   Ранвир отобрал у дочери Салима мокрое полотенце и молча закрылся им.
   - Проходите, проходите, - щебетал где-то вдали ещё один девичий голосок.
   Шаги приближались.
   - Осторожно, - шепнул Саиф. - Хвост...
   - О боги, он мёртв? - дрожал незнакомый голос.
   Ранвиру стало любопытно, и он убрал полотенце.
   Два незнакомца дружно вскрикнули и сели на пол. Воины метнулись поднимать их, Джамна и её служанка подставили табуреты, а Малик обмахивал гостей, пожирая Ранвира ещё более укоряющим взглядом.
   - Мы просим прощения, - выдохнул мужчина средних лет, в плаще финикийского пурпура и в медном венце с сердоликом на седеющих волосах. - Обычно народ у нас мирный.
   - Видимо, их напугало ваше превращение, - поддакнул его товарищ, в одежде, расшитой трилистниками. Похоже, он был местным брахманом. - Простолюдины суеверны. Встреча с нагами пугает их. Но людям просвещённым известно, что ваш народ - кладезь мудрости...
   Вельможа в пурпуре тихонько фыркнул и тут же старательно изобразил кашель.
   - Если бы мы могли загладить вину перед вами и как-нибудь возместить ущерб, - остановил он умствования жреца. - Я, как правитель Мохенджо-Даро, готов сделать всё...
   Ранвир понял, что нужно хвататься за эту ниточку:
   - Не позволяйте вашим подданным охотиться на крокодилов... и... золотые прииски...
   - Похоже, он порядочно получил по голове, - переглянулись меж собой царь и брахман. - Вот, возьмите. Здесь лазуриты и золото. Надеемся, они немного подсластят вам горечь унижения.
   Они оставили ларец, как можно ниже поклонились и ушли на цыпочках.
   - Стойте! А переговоры?.. - встрепенулся Ранвир.
   - Какие переговоры?! - разразился проклятиями Малик. - Какие переговоры, к иблисам в за...
   Но здравый смысл возобладал, и он умолк.
   - Как нам визирям в глаза смотреть? - шмыгнул разбитым носом Саиф.
   - Обед готов, - отвлекла от грустных мыслей служанка.
   - Пойдёмте, парни, - махнул он рукой остальным стражникам и обернулся к Ранвиру. - А тебе не принесём.
   - Идите-идите, - напутствовала их Джамна и закрыла дверь.
   - Надеюсь, они хотя бы накажут того рыбака, - завёл разговор Ранвир.
   - Не накажут, - девушка присела на скамейку и принялась наматывать на челнок пряжу. Перед ней на столе был целый ворох пряжи - в катушках, клубках и мотках - и лоскутов с разными узорами. - Он спас единственную дочь брахмана и проучил сыночка раджи, который совсем от рук отбился, и даже отец на него не мог повлиять. Так что они теперь благодарны ему на веки вечные... Говорят, он горазд драться. Но ты ему тоже неплохо вкатал.
   - Ага, теперь всё дхоти рыбой провоняло...
   - Я сотку тебе новое, в сто раз лучше... только не говори моему отцу, что я здесь, - заискивалась девушка. - Тебя это тоже касается, - повернулась она к невольнику.
   Малик хранил каменное выражение лица.
   - Твой отец заболел от горя, - назидательно произнёс Ранвир.
   - Он будет заставлять меня вернуться... Передай ему вот это письмо. Когда вернёшься. Но сначала сам отдохни хорошенько. Тебе нужно отлежаться... Дипа! - позвала она служанку. - Ты умеешь читать и писать?.. Возьми краску и напиши на стене, чтобы всем было видно: "Куплю краску для ткани"! Запомнила?
   - Ты сама собираешься красить? - отозвались откуда-то снизу, наверное, с первого этажа. Ранвир так до сих пор и не осознал, где находится.
   - Конечно! Ведь это моя ткань, мой замысел! Всегда мечтала стать ткачихой, - призналась Джамна Ранвиру. - А у тебя есть мечта?
   - Лучше не спрашивай, - ответил он и приложил полотенце к подбитому глазу.
  

XV

   - Ну что ж, ваше безумие начинает приносить доход, - Дамана приоткрыл ларец, точно боясь, что сокровища выпрыгнут в слишком широкую щель и уплывут.
   Ранвир молча накручивал на палец выпущенные на лицо волосы. Он сидел на кровати, скрестив ноги: пока заживали раны от трезубца, проще было обернуться, потому что можно опираться на здоровую ногу. А с пронзённым насквозь хвостом было очень уж неудобно ползать. Видимо, человеческая природа лучше приспособлена для таких случаев.
   - И ради чего вы затеяли это всё? Неужели нельзя было просто снести плотину общими силами, не связываясь ни с крокодилами, ни с людьми. И прииск затопило бы, и мы смогли бы добывать золото прямо в реке. Но вы никого не послушали. Ни меня, ни других визирей, ни раджей Инда, которые на вас так надеялись. Вы слушаете только своего Малика, который взялся не пойми откуда. Никто из нагов никогда не приближал к себе людей настолько!
   - Уж это моё дело, - ответил наконец Ранвир.
   - Конечно, это ваше дело, кого любить, - вздохнул визирь. - Но поклянитесь, что этот человек никогда не поднимется выше звания слуги.
   - Я не дам такой клятвы.
   - Тогда дайте слово.
   Ранвир промолчал.
   - Если вы будете продолжать в том же духе, я буду вынужден написать вашему отцу.
   Ранвир стрельнул в него уцелевшим глазом - но угроза написать пробудила в нём лишь беспокойство о том, передал ли Малик письмо Джамны Салиму.
   - Кстати, что-то сегодня не видно вашего верного прислужника.
   - Я отпустил его к лекарю. Он отбил руку.
   - Ну-ну, - снова вздохнул Дамана. - Но вы можете утешить себя тем, что вы единственный, кому удалось вообще договориться о чём-то с крокодильим народом.
   - Но вы настаиваете, чтобы я расторг этот союз.
   - Оставьте всё как есть, - Дамана подался вперёд и положил руку ему на плечо. - И притворитесь, что так нужно. Пусть идёт как идёт, иначе исправляя всё, что вы сотворили, можно напортачить втрое больше. Отдохните, - напутствовал он - и откланялся.
   Ранвир справедливо подумал, что самый подходящий способ отдохнуть и утешиться - это заглянуть в гости к своему маленькому гарему. С которым он так и не удосужился как следует познакомиться.
   Шагнув за порог женской половины, он застал всех девушек очень занятыми: две, сидя на полу, выманивали из-под стула золотых рыбок, третья тут же, на полу, играла на цитре из китового уса, четвёртая высунулась в окно, чтобы нарвать инжира (ветки так и стучались в ставни, соблазняя спелыми лакомствами), а пятая осторожно несла поднос с чашами и весело сообщала, что ласси готово. Обе служанки тут же, в уголке, чинили какую-то одежду.
   Когда царь и господин нарушил их счастливое времяпровождение, служанки тотчас бросили работу и скрылись за дверью. Наложницы тоже оставили свои дела и выстроились в ряд.
   Ранвир понял, что до сих пор не знает, как их зовут.
   - Сангита, - ответила первая.
   - Сунейна, - улыбнулась вторая.
   - Чандра, - покраснела третья.
   - Бхавани, - спрятала глаза четвёртая.
   - Наянтара, - повертела браслеты пятая.
   Ранвир похвалил их красоту и благонравие и спросил, всего ли им вдоволь в новом доме.
   - Конечно, господин, - Бхавани тряхнула верхней юбкой, в которую собрала инжир. - Так сытно мы ещё никогда не ели.
   - А можно нам спросить? - стрельнула глазками Наянтара. - Когда вы нас призовёте?
   - Так я сам к вам пришёл, - развеселился Ранвир.
   Из-за двери донёсся шум: усердные служанки помчались за угощением.
   Бхавани щедро насыпала в чашу поверх бетеля инжир.
   Чандра протянула кальян.
   Сунейна раздала всем ласси.
   Сангита и Наянтара заметили синяки на плечах Ранвира и огорчённо звенели серьгами.
   Ранвир решил, самое время похвастать, и живописал свои приключения на земле. Девушки ахали, охали и хлопали в ладоши.
   Словом, все шестеро развлекали друг друга как могли, а после возлегли прямо вокруг стола.
   От девушек незамысловато пахло сандалом, цветами и молоком. Их разрисованные руки принялись ласкать, баюкать и гладить Ранвира, хвосты сплелись в целое ложе, и он скоро уснул на бёдрах Сунейны... или Чандры...
   Его разбудила служанка, споткнувшаяся об одну из госпожей: она пришла убрать посуду. Но он не вскочил, а продолжил нежиться в объятиях северянок.
   - Найна, подай-ка гребень, - прошептала Наянтара.
   - Разбудите, - шикнула Чандра.
   - Он крепко спит, - погладила его по голове Бхавани.
   - Так я не поняла, он не будет ломать плотину? - вернулась с гребнем служанка Найна.
   - Похоже, что нет, - Наянтара распустила свой пучок и расчесала волосы. - Говорят, там на берегу чего-то нашли. Клад какой-то. И они теперь сторожат это место...
   - Мне тоже надо, - протянула руку Сангита.
   Расчёска пошла по кругу.
   Ранвир на всякий случай не просыпался. Ему хотелось послушать, какими ещё сплетнями поделятся девушки.
   - А госпожа знает? - всполошилась Чандра и сама заёрзала на месте, позабыв обо всех предосторожностях.
   - Кажется, знает, - кивнула Сунейна. - Он им всем сообщил.
   Она последняя воспользовалась гребнем, заколола волосы и принялась расчёсывать распущенные волосы Ранвира.
   - Что же будет??? - едва слышно прошипела Бхавани. - Вдруг она убьёт его - так же, как своего мужа?
   Ранвира передёрнуло. Он с трудом удержался, чтобы не шевельнуться. Вот почему Нилам всегда приезжала в столицу сама... А если она подослала своих пятерых девиц, чтоб и его убить? Он мог сейчас вскочить, конечно, и схватить первую попавшуюся нагиню за волосы, а может быть даже и двух, но всё-таки их было пятеро, а он сейчас навряд ли повторит подвиг, совершённый в Мохенджо-Даро.
   Он выждал ещё с полчаса, следя самой кожей, чтобы наложницы не дёрнулись лишний раз, а потом потянулся и изобразил безмятежное пробуждение.
   Распрощавшись с красавицами, он вылетел с женской половины как камень из пращи и нос к носу столкнулся с Канди.
   - Познакомились наконец? - криво улыбнулась она. - А меня-то хоть помнишь?
   - Конечно, помню, - отдышался Ранвир. - Что за вопросы?
   - А что же, не найдётся места мне в твоём гареме? - губы у Канди дрогнули, и улыбка превратилась в гримасу плача.
   - Ну что ты... - растерялся наг.
   - Я хоть что-нибудь для тебя значу? - вскинулась девушка.
   Ранвир прислонился к колонне. Был уже вечер, и дворец одела темнота, лишь по контурам пола вкраплялись в неё огоньки светильников, как зеркальца на тёмном платье северянок.
   - Я так и думала, - по-своему истолковала Канди эту позу. - Ты даже не пытаешься меня переубедить.
   За соседней колонной зашевелилось что-то, и на тусклый свет вышел Викрам.
   - Если она тебе не нужна, не удерживай её.
   - Мы хотим пожениться, - объяснила Канди.
   Ранвир скользнул по ней рассеянным взглядом. На торжествующем лице нагини плясали пятна света.
   - За женщину спрятался? - обратился Ранвир поверх её головы к Викраму. - Вперёд послал?
   Кажется, он говорит уже как житель Инда. Раньше слово "женщина" раздражало его.
   - Это её выбор. Она устала висеть между дном и берегом, не находя себе места.
   - А твой выбор?
   - Она всегда мне нравилась.
   - И когда свадьба?
   - Тебе как будто всё равно! - возмутились жених и невеста.
   Ранвир подошёл к ним поближе.
   - Я такое сейчас услышал, что ничего другого в голову нейдёт.
   Викрам и Канди переглянулись.
   - Где там Саиф? Найдём его, и я вам что-то расскажу...
  

XVI

   - Надо как-то вызвать её сюда... - озадаченно поглаживал бороду начальник дворцовой стражи.
   - Может, лучше нагрянуть в Биладун и застать её врасплох? - возразил Ранвир. - Заодно и двух старших жён, вдруг они в сговоре?
   - Тебе сейчас только войском командовать, - напомнил Саиф. - Сиди дома.
   - А вот раджи скоро сами к нам вернутся, - сообразил Викрам. - Потому что скоро дань собирать.
   - Точно, - хлопнул себя по лбу Ранвир. И поморщился, потому что задел синяк. - Но что делать, если она не приедет сама?
   - Ну ты махарадж или кто? - вспылил Саиф. - Напиши ей послание. Что желаешь видеть её лично. И пусть попробует не явиться.
   Ранвир недоверчиво посмотрел на друга.
   - Кстати - кто займётся сбором дани? - нарушила молчание Канди. - Махарадж до сих пор не назначил казначея, а это самое первое, что надо бы сделать сразу по приезде.
   - Да, об этом я совсем забыл, - признал Ранвир. - Хотел понять, кто будет больше других достоин доверия... - он отвёл взгляд и через мгновение вернулся из раздумий. - Ты спрашивала, Канди, что ты значишь для меня. Так вот, для меня ты всегда останешься нагом, которому я больше всех доверяю. Поэтому, - он прижал одну руку к груди, а другую положил нагине на плечо, - я назначаю тебя казначеем. Никто не исполнит эту обязанность лучше тебя, известной своим прилежанием и усердием...
   Канди ловила ртом воздух и беспомощно озиралась по сторонам. Викрам и Саиф одновременно развели руками, не в силах перечить царской воле. Когда Ранвир завершил свою речь, девушка собрала в кулак волю и произнесла:
   - Ну спасибо. Удружил. Лучше бы я не спрашивала.
   - Ну правда, - обнял невесту Викрам. - Кто-то должен этим заниматься. Тебе оказана такая честь, - Ранвир охотно закивал. - А как закончим - сразу и поженимся, чего откладывать?
   Ранвир заставил себя кивнуть ещё раз. Канди нужна будет пышная свадьба. Чтобы она забыла все обиды и заботы...
   Наутро весь дворец твердил, что царь окончательно повредился рассудком, и подорвал все устои и обычаи, и переплюнул даже своего славного предка Чёрного Мустафу. Потому что - впервые - за всё существование Инда - сделал казначеем - женщину!
   Впрочем, самой Канди эти слухи не касались. Они отскакивали от неё, как падают со звоном на дно ларца монеты. Как стучат дощечки, на которых точный резец ведёт учёт имуществу. Шёлковые сари, хрустящий хлопок, нежная шерсть устилали циновки перед сосредоточенной на записях нагиней. Крашеные тростниковые циновки, бамбуковые подстилки и джутовые коврики выстраивались тугими свёртками, как молодые ростки новой рощи. Спелыми плодами сверкали на блюдах самоцветы, бесчисленным зерном рассыпаны монеты и крупицы золота, и серебра, и меди. Но ценнее других - железо. Чёрными орехами и красными гранатовыми зёрнами лежит руда.
   Площади полнятся горожанами, что неохотно расстаются с нажитым добром. С печалью в сердце отдают они сборщикам податей узорчатые черепашьи панцири, козьи рога, рыбьи плавники, ракушки с жемчугом... и расходятся, гадая, скоро ли быстрое теченье Инда принесёт им сторицей чего-нибудь из имения махараджа. Не по милости царя, но по щедрости самого Инда...
   Жених заглядывал проведать хозяйку кладовых и баловал её сладостями, искренне веря, что можно уже угощаться, не начав праздник. Ранвир предоставил им время и место для уединения, ни разу не показавшись в сокровищнице. Он направил все силы на то, чтобы выздороветь. Только осмотрел собранные подводы перед самым отъездом и сочинил краткое письмо для правителя Ганга, где выражал своё почтение и подтверждал, что ничего не позабыл и не удержал из дани.
   Запечатанное послание он передал Дамане - вместе с одной корзиной золота из Мохенджо-Даро. И то и другое визирь должен был лично вручить Сурьяварману.
   Возглавить караван Ранвир назначил именно Даману. Пусть потешит своё сердце, изольёт все жалобы на непослушного царевича. Пусть обсудят его - с головы до хвоста. Потому что на следующий год, может, и не придётся им встретиться... Вдруг Инд не соберёт дани для Ганга? А соберёт - так не отправит?..
   Раджи добросовестно пересчитали каждый своё, что причиталось Шакти от каждого из городов, и недоумённо переглядывались, думая, отчего махарадж снова держит их здесь. Неужели так полюбились новые подданные?
   Ранвиру это недоуменье казалось деланным. И ради пущего торжества он позвал своих наложниц и попросил их повторить, о чём они говорили той ночью, когда принимали его у себя и расчёсывались одним гребнем на пятерых. Девушки готовы были на месте провалиться, и ни одна из них не догадалась сказать "не помню". Тогда уже была готова провалиться Нилам, и начала уже терять сознание, но совладала с собой и, поддерживаемая верными южными соседями, провозгласила, что это ложь и клевета.
   Сангита, Сунейна, Чандра, Бхавани и Наянтара совсем сжались в маленькие клубочки. Ведь если они сказали правду, то предали свою госпожу, а если солгали - то оговорили. Как ни крути, выходили они виноватыми.
   Бхавани начала громко плакать, её подруги приготовились ей вторить. Нилам не выдержала их многоголосья, сердито освободилась от объятий Чандана и Раджула и гордо выступила вперёд.
   - Разве благополучие государства не дороже жизни? Разве возбраняется пожертвовать одним, чтобы спасти многих? - она воздела руки к сводам зала.
   - Это всё громкие слова, - обратил к ней ладони Ранвир. - Тебе есть что сказать по существу? Или нечем защитить себя?
   - А разве не в этом вся суть доброго правителя? - качнула головою Нилам и утвердила руки на талии. Хвост её выписывал собственный девангари, хлеща по узорчатым плитам пола. - Когда Имран ездил в Северный Инд, он собирался туда как на войну. Разве могла я знать, что он заключил с этими разбойниками союз?
   Гаятвиндер ахнул.
   Саиф выронил саблю.
   Наложницы перестали плакать и сбились в стайку, защищая друг друга собой.
   - Он собрался пустить их в Биладун как дорогих гостей, - продолжала Нилам. - Что сотворили бы они? Что отобрали бы они у нагов - и нагинь? Да, я убила его. Зарезала вот этими руками.
   - Это мы его убили! - возразил Раджул и оттеснил Нилам назад.
   - Да! - подтвердил Чандан и оттеснил обоих.
   - Нет, это я! - оттолкнула обоих Нилам. - Только я! А они стояли снаружи!
   - И кому же верить? - подобрал саблю Саиф.
   Викрам многозначительно повёл глазами.
   - Это сделала я! - настаивала Нилам. - Я могу показать! - она достала из-за пояса нож и приблизилась к трону. - Он стоял ко мне спиной. Вот так, - она обошла сидящего Ранвира и занесла руку.
   Теперь ужаснулись Викрам и Саиф и кинулись заслонить собою царя.
   Ранвир сидел на троне ни жив ни мёртв.
   - Постойте! - сообразил он внезапно. - Как же Имран собирался пустить северян к себе в город - через плотину?
   - Там есть водоотвод, - Гаятвиндер посмотрел на него как на безумца. - Им пользуются все беженцы, и разбойники, и там идут все сражения.
   - Тогда чем вам мешает плотина?
   - Опомнись, махарадж. Забыл, какое здесь течение? - зашептал Викрам. - Забыл, как в первые дни ловили мы всю утварь? Похоже, ты и правда крепко получил по голове.
   - Так что со мной будет? - вмешалась в их разговор Нилам.
   Где-то в отдалении, высоко над потолком, над крышей, раздался странный гул. Он заполнял собою всё пространство, и заползал в голову, и звучал изнутри и снаружи, как колокол с тысячей языков.
   Над Индом проливался дождь.
   - Надеюсь, он поможет нашему каравану быстрее добраться до Ганга, - проговорил Гаятвиндер. - Вода осенит их путь, и им будет легче перенести путешествие по земле.
   Салим задумчиво кивнул. Страсти кипели в тронном зале без его участия. После побега Джамны он ходил сам не свой и ни словом не обмолвился о письме дочери, которое передал ему Малик.
   Малик с опаской выглянул из-за трона и от лица господина предложил наконец отправиться в Биладун, чтобы во всём убедиться воочию.
   Ранвиру ничего не оставалось, кроме как притвориться, что Малик возвещает его волю, а не свою.
  

XVII

   Над головою пенилась вода под струями дождя. Ливень взрывал в реке борозды, точно лемех в пашне, над белыми клубами пены наклонялось стальное небо, смотрело из-под нахмуренных туч и трепало несчастный Инд за грудки, ударяя о берег и вал плотины.
   Ранвир рассудил: взять с собой половину войска, а половину оставить в Шакти. Раджи и махарадж путешествовали не по верхушке Инда и не по дну, а боролись с течением в толще воды, одинаково хорошо видя и крыши снизу и небеса сверху.
   Они спешили в Биладун, минуя храмы Калираты и бамбуковые изгороди деревень. Скоро показались крепостные стены, и казалось, что они дрожат, как от землетрясения.
   Наверху стоял знакомый уже грозовой гул, но к нему примешивалось ещё что-то, и наги поняли что, когда им на головы начали сыпаться обломки дерева, глина, песок и кирпич... Вовремя их подхватили мягкие ладони Инда и не дали обрушиться на свой народ.
   Обречённо плывшая рядом с Ранвиром Нилам подняла голову - и изменилась в лице. Взгляд её буквально засиял, щёки окрасились румянцем, губы украсила искренняя улыбка.
   Многочисленные зеркальца дупатты отражали крушение главной её головной боли. То, о чём она просила махараджа, а до этого - столько лет - наместников, услышали те, кто выше водных и земных правителей...
   - Плотина, - произнесла она одними губами и устремилась наверх - узреть воочию своё счастье.
   Рискуя головами и другими частями тела, воины Ранвира не долго думая повсплывали следом за той, кого царь приказал им охранять.
   Ранвир и его приближённые решили не отставать от большинства.
   Прямо на их глазах река ломала насыпь, загребая пальцами камни и землю, отрывая куски от плотины, как корку от пирога.
   Над тёмными потоками мелькали лодки, над лодками мелькали смуглые фигурки. Жители Мохенджо-Даро пытались переправиться на другой берег.
   Рядом с лодками всплывали зеленоватые брёвна - явно не с подпорок насыпи (тем более, они ещё держались). Ранвир присмотрелся - и поплыл поближе к плавучему мосту.
   Крокодилы выстроились в ряд, с любопытством поворачивая носы вслед скачущим с промокшими тюками людям. Хлёсткие струи нисколько не доставляли им неудобств.
   - И ты здесь, царь нагов! - радостно отплевался от брызг младший зять крокодильего правителя. - Тоже на охоту?
   - Можно и так сказать, - Ранвир тоже был рад внезапной встрече.
   - Поесть или полюбоваться? - обернулся к собеседникам сосед.
   - Ну мы тебе оставим кого покрасивее, - ухмыльнулся зять раджи. - А ты нам - того рыбака. Заметишь - укажи.
   - Договорились, - кивнул Ранвир. Задумался на миг - и двинулся поближе к берегу. К тому, куда бежали люди.
   Воины заслонялись щитами ото всего, что летело сверху, и заслоняли своих господ и слуг.
   Нилам собирала вокруг себя своих служанок.
   Ранвир не сводил глаз с плясавших по волнам лодочек. По ним пробирались дети, женщины с младенцами, мужчины с мешками и козлятами на плечах, подростки с хворостинами, гнавшие рядом же, по воде, остатки стад, старики и старухи, шудры и кшатрии, ремесленники с инструментами и рыбаки с гарпунами...
   Вот и его кровный враг. За руку с черноволосой девушкой - с подвесками из перламутра в растрепавшейся косе. Оба несли бережно завёрнутые в циновки доски и постоянно оглядывались на шедшую сзади девушку, навьюченную, как верблюд.
   В нагруженной пожитками горожанке Ранвир узнал Джамну.
   Она резво прыгала по тростниковому настилу и весело окликала Сармана и его спутницу. Которые, кажется, несли раму её станка.
   Внезапно для себя Ранвир подумал, что Джамна, наверное, огорчится, если на рыбака нападут крокодилы. А вот он, наверно, огорчится, если потеряет девушку в перламутровых подвесках...
   Когда эта троица задержалась на берегу, чтобы помочь тем, кто шёл за ними, царь нагов поднырнул под лодку и дёрнул подружку Сармана за край сари.
   - Ой! - воскликнула девушка. - Кто ты?
   Ранвир решил не отвечать. Он убрал мокрые волосы с лица и улыбнулся.
   - Такой красавице, как ты, не пристало мокнуть под дождём. А в моём царстве не бывает ни бурь, ни засухи. Твоим ножкам не пристало ходить ни по грязи, ни по раскалённой мостовой - наши улицы вымощены ракушками, и каждая вторая - с жемчугом. Ты любишь перламутр - а жемчуг тебе ещё больше к лицу.
   В чёрных, как обсидиан, девичьих глазах погас испуг и загорелось любопытство.
   - Я Чани, из касты брахманов. А ты?
   - А я из касты кшатриев.
   - Тогда отец не разрешит мне с тобой общаться, - капризно надула губки девушка.
   - Ну ты ведь не спрашиваешь разрешения, чтобы держаться за руку с тем рыбаком... - девушка растерялась, как будто боясь, что Ранвир её выдаст, - ...а он тебе в подмётки не годится. Что он даст тебе, кроме корзины с рыбой, которую добудет тяжким трудом? А может, ещё и не добудет? А у меня - стада таких рыб. И целая сокровищница драгоценностей. Дворец, украшенный кораллами и разноцветным камнем...
   Чани слушала, приоткрыв рот.
   - Но кто ты? Как тебя зовут?
   - А разве жене полагается называть мужа по имени? - подмигнул ей Ранвир.
   - Жене? Так ты предлагаешь мне?..
   Да, кажется, дочь здешнего верховного жреца тупа как пробка.
   - Ты спрашивала, кто я - я махарадж Южного Инда. А милостью сегодняшнего наводнения - ещё и Северного, - Ранвир не постеснялся приукрасить свои достоинства. - А ты можешь стать моей махарани, а всё, чем я владею, может стать твоим.
   Чани смотрела на него как зачарованная - и сама протянула руку.
   Прежде чем её друзья что-то заметили, вода уже сомкнулась над её макушкой.
   - Ну ты не промах, - оценил Саиф. - А мы чего ждём? Айда наберём себе девушек!
   Только счастливый жених Викрам остался в стороне, а остальные дружно ринулись за человеческими женщинами.
   Рыбак и ткачиха растерянно озирались.
   - Где же Чани? - спросил Сарман. - Только что была здесь...
   - Может, она ушла вперёд? - Джамна погладила его по руке. - Не переживай, в этой толпе легко затеряться. Вот выберемся, и она отыщется.
   У самой крайней лодки всплыли две доски.
   - Это же от моего станка! - кинулась подбирать их Джамна.
   - Но... их же несла Чани. Неужели она... здесь же мелко, - в отчаянии проговорил Сарман.
   - Да может просто забыла. Она же такая рассеянная, - продолжала утешать его Джамна. В глубине души ей было не очень-то жаль эту дурочку. Почему все мужчины кидаются на таких вот дурочек, а умные, как Джамна, вечно остаются в стороне?
   Они всмотрелись в воду. Сквозь мутную рябь проступало что-то красное...
   Джамна хотела вскрикнуть, но узнала чалму отца.
   Салим вышел на берег - и замер.
   Когда наги говорили, что среди людей видели его дочь, он отказывался верить, даже письмо, написанное рукой Джамны, он не считал правдивым. Но сейчас дочь стояла перед ним - с ношей за плечами, с ногами, облепленными грязью... Уставшая, промокшая - и невероятно счастливая.
   - Джамна... Пойдём домой... - робко сказал Салим.
   - Извини, папа. Я не вернусь, - Джамна шагнула к нему. - Мой дом - здесь, среди людей. Мне здесь очень нравится... Познакомься, это Сарман, - рыбак вытаращил глаза на вышедшего из реки вельможу, разодетого в дорогие шелка. - Сарман, это мой отец...
   Сарман взялся покрепче за гарпун - на всякий случай - но Салим только кивнул ему и перестал обращать на него внимание.
   - Дочка... ну почему тебя так тянет на землю? Мы с Синдхой так скучаем по тебе. Все по тебе скучают. Возвращайся.
   Джамна смахнула слезу и покачала головой.
   Салим ласково обвил её хвостом и прижал к себе.
   - Что ж, раз ты решила... Мне ли не знать твоё упрямство... Но мой дом всегда для тебя открыт. Приходи в гости - когда захочешь.
   - Ты тоже заходи, - повисла на нём Джамна. - Вот мы найдём подходящее место и построим новый город. Я назову его - Варанаси. В честь мамы. Я тебе напишу. А теперь нам пора, а то мы отстанем.
   Поцеловала отца и потащила друга от реки подальше. Но через пару шагов обернулась и крикнула:
   - Я продала уже пять сари!
   И махала рукой, пока не скрылась в толпе.
   Салим смотрел ей вслед и вытирал слёзы концом чалмы. За спиной стоял шум, но он ничего не слышал.
   Пока его не одёрнул Гатвиндер:
   - Нилам пропала. Что скажем царю?
   Но Ранвиру как будто бы всё равно, что коварная правительница улизнула вместе со своею свитой, воспользовавшись сумятицей и суматохой.
   - Я прощаю её. Сегодня само небо помогло нам, а раз боги явили такую милость, то и мне следует проявить милосердие, - говорил махарадж, одною рукой подкручивая усы, а другой обнимая смущённую Чани. - Раджул, Чандан, вас я тоже милую. Можете прямо сейчас сообщить Нилам, чтобы она ничего не боялась. Как-нибудь позже я обязательно погощу у неё, но сейчас у нас много забот. И - я приглашаю всех вас на свадьбу Викрама и Канди.
   Ему самому стало тошновато от сладости собственных речей, но ничего не поделаешь. Если не использовать этот момент для всеобщего примирения, следующего можно и не дождаться.
   И людям он отомстил. Не только за себя, но и за своего министра. Мохенджо-Даро отобрал у Салима любимую дочь - Ранвир отобрал у Мохенджо-Даро дочь верховного жреца, жрицу богини Синдхи - самой реки. Что ж, раз она так почитает свою покровительницу - река и забрала её к себе. Так что всё справедливо.
  

XVIII

   На обратном пути благодушие покинуло Ранвира. Он увидел, что многие воины несли на хвосте не одну, а двух или трёх девушек, тогда как он, их повелитель, уносил в подводное царство одну только Чани. Он напомнил, что гарем полагается только царю. Но воины, а всё это были уроженцы Инда, заявили, что могут иметь сколько угодно жён, обычаи разрешают.
   - Может, у вас ещё и разводиться можно? - усмехнулся Ранвир.
   - Можно, - совершенно серьёзно ответил один гюрза из отряда Саифа.
   Ранвир вздохнул. Продешевил он. Надо было ещё постеречь у берега.
   Но отбирать добычу у войска не стал.
   Как будто не строение рук человеческих почило в речных волнах, а с его плеч свалилась непосильная тяжесть.
   В своих покоях он тут же расположился на отдых и велел Малику - пока он вздремнёт час-другой - устроить новую наложницу на женской половине.
   - Отныне мне быть смотрителем гарема? - сглотнул слезу Малик, весь воплощение уязвлённого самолюбия.
   - Но кому мне доверить столь важную должность? - Ранвир дотянулся с ложа до его руки и увлёк к себе. - Кто ещё устоит перед женским коварством? Кто сможет защитить моих женщин не хуже, чем я сам? К тому же, должность смотрителя гарема гораздо выше, чем просто слуги.
   - Я понимаю, - потупился юноша. - Но я хочу быть рядом с вами. Я боюсь, что женщины разделят нас.
   - Ты уже рядом со мной, - улыбнулся Ранвир и притянул Малика к себе, заставив лечь. - Никто не отнимет тебя у меня, а меня - у тебя...
   Малик послал ему стыдливый взгляд из-под ресниц и устроился головой на плече Ранвира.
   Он выполнил приказ царя, и пять северянок с радостью приняли Чани в свою компанию. Она рассказывала им байки из жизни на суше, и девушки ахали и отказывались верить, что воду нужно специально доставать из-под земли через колодец или из канала и специально поливать сады, иначе земля потрескается от засухи.
   Правда, в ближайшие месяцы засуха не грозила долине Инда: начался сезон дождей. Вероятно, для людей эти ливни излишни, если заставили покинуть город, но наги восхваляли погоду. По крайней мере, Дамана вернулся из Ганга в прекраснейшем настроении. Конечно, он был поражён, узнав, какая судьба постигла Мохенджо-Даро, но успокоился, когда услышал, что горожане успели покинуть город. С загадочной улыбкой сообщил он, что двое горожан покинули столицу Ганга, чтобы на время найти приют в Шакти - и привёл в царские покои... Мехрунису и Карну.
   В причёске Мехрунисы пылала алая полоса синдура, но в остальном она была всё та же - юная, нежная, милая и смешливая, с задорными ямочками на щеках и лучистыми золотыми глазами.
   Карна буквально раздувался от гордости, что обладает такой красавицей, и Ранвир представлял его не со змеиным хвостом, а с павлиньим, и это его веселило.
   Но он изобразил радушного хозяина.
   Гости знали о предстоящей свадьбе Викрама и Канди и собирались остаться на праздник. Ранвир не видел причины отказывать.
   Дамана с плохо скрываемым удовольствием наблюдал, как Ранвир пытается скрыть свои смешанные чувства. И пока Мехруниса с мужем поспорили из-за какой-то мелочи, передал царю письмо от Сурьявармана.
   Правитель Ганга благодарил приёмного сына за то, что в должный срок в должном размере собрал дань, но упрекал за холодность.
   "Клянусь нандакой Кали, топором Ганеши и священными водами нашего дома, что ни в чём не повинен перед тобой. Тебе уже известно, что два государства воевали, но не известна причина войны. Разве благополучие целого народа не дороже жизни одного нага?"
   Где-то он это уже слышал.
   "Махарани Зухра умоляла свою сестру, мою жену, о помощи. Джамиль собирался разрушить её родной город и выгнать всех жителей за плотину, а это равносильно гибели, как ты уже знаешь. Как дочь раджи, она хотела защитить своих родителей и подданных, она умоляла супруга явить снисхождение, но он отказывался слушать, уговаривала визирей и полководцев, но все они боготворили Джамиля и не собирались идти против его воли. Тогда она тайком отправила письмо сестре, а та уже просила помощи у меня от её имени".
   - А в чём так провинился этот город?
   - Они отказались снаряжать войско по его приказу, потому что те дни выпадали на праздник Дивали. Джамиль чтил других богов и другие праздники и посчитал их отказ мятежом, - объяснил Дамана.
   "Боги не простили бы моего равнодушия, - продолжил читать Ранвир. - А я не простил бы себя, если своим бездействием заставил бы Лиласвати наблюдать гибель родных. А вина Зухры лишь в том, что она не подчинилась мужу, и она искупила её сполна - собственной жизнью и жизнью своего потомства".
   А они взяли единственного оставшегося в живых ребёнка и воспитали в своих обычаях, чтобы он не смог отомстить, даже если узнает всю правду. Особенно если узнает всю правду. Удобно, нечего сказать.
   "Наверное, ты ненавидишь меня - и можешь ненавидеть хоть всю жизнь, но я не желаю вражды, и пусть жар твоей ненависти даст хоть тысячу искр - я не стану раздувать из них пламя. Я всегда буду любить тебя как родного сына, что бы ты ни совершил, чью бы сторону ни принял. Мои руки качали твою колыбель - и никогда не смогут направить на тебя оружие. Возможно, когда у тебя будут свои дети, ты поймёшь меня, а пока просто запомни эти слова".
   Ранвир отвернулся к окну, чтоб не видели гости, и потёр глаза.
   "Мы узнали, что тебе одиноко и неуютно в новом доме - и знаем хорошее средство, как излечиться от одиночества. Тебе пора уже подумать о женитьбе, и мы с Лиласвати готовы помочь тебе с этим и выбрать невесту".
   Что?!
   Они хотят окончательно поломать ему жизнь?!
   Он, конечно, сможет развестись, но когда жена вернётся в родной Ганг - не оберёшься скандала. Если снова не дойдёт до войны...
   Так. Нужно срочно жениться здесь. Тогда в глазах Сурьявармана и Лиласвати он будет связан узами единственного брака и не способен взять жену, которую они ему преподнесут...
   Ранвир извинился перед гостями, что вынужден на время их оставить. Дамана понимающе кивнул. Мехруниса и Карна ничего не заметили, поглощённые ссорой. Подумать, какой сварливой сделалась его сестра... А ведь на месте Карны мог сейчас быть он, Ранвир...
   Сжимая в руке злополучное письмо, царь Инда поспешил за помощью к Канди. Ведь в столь щепетильном вопросе нужен был женский совет.
   Канди примеряла свадебные украшения и, погружённая в свои мечты, очень испугалась, когда к ней влетел Ранвир и жалобно протянул дощечку с письмом из Ганга.
   - Ничего себе... - протянула девушка. - Похоже, у тебя мало времени... Послушай, - она поймала метавшегося по комнате Ранвира и усадила рядом с собой. - Я могла бы пошутить, что поздновато ты ко мне обратился, за тебя я выйти уже не смогу... но я вижу, тебе не до шуток. Послушай. Выбери девушку из местной знати. Породовитее. Подревнее родом. Даже необязательно богатую. Да. Пусть лучше она будет из небогатой семьи, тогда тебя сочтут щедрым и благородным, народ такое быстро замечает. А чтобы тебя не сочли своевольным, ползи скорей к астрологу. Прям завтра. А лучше сегодня. Пусть он составит тебе гороскоп и посмотрит, с чьим он лучше всего совпадает... Понял?
   Она сжимала его пальцы и время от времени потряхивала в рукопожатии, чтобы вернуть в день сегодняшний. Ранвир кивал и наконец с благодарностью обнял подругу.
   Конечно же, в этот момент нужно было зайти Викраму.
   - Это не то, что ты подумал! - храбро возразила Канди.
   - Тогда как это понимать? - вознёсся над ними на хвосте Викрам.
   - Понимать так, что дело совсем худо. Бросай все свадебные хлопоты, и срочно дуйте с ним к астрологу. Срочно - это вот прям счас! - возвысила голос нагиня. - Он тебе по дороге всё расскажет... Хотя, нет, вот - сам прочитай. Вот вам ключ от казны!
   - Зачем? - опешили наги.
   - Как зачем! Взятку дать, чтобы день свадьбы поскорей назначил!
  
   В белом каменном доме за красной коралловой изгородью было светло и спокойно. Безмятежно чирикали в саду пташки, беззаботно плескали хвостами рыбки, посреди высаженных в виде мандалы разноцветных рифов разлеглась ленивая мурена и даже не утруждала себя повернуть голову в сторону мелких проказниц, которых её братия обычно без раздумий отправляет в рот.
   Седой астролог восседал на скромной циновке, его жена пряла водоросли на веранде. За тростниковой перегородкой слышались голоса домочадцев. В саду играли дети.
   Ранвир, Викрам и захваченный по пути Саиф успели отдышаться, унять дрожь в голосе и изложить важную просьбу. Очень важную. Жизненно важную.
   Астролог без лишних расспросов взялся за вычисления, пристально всматривался в карту созвездий и что-то чертил на пальмовом листе.
   - Судьба благосклонна к вам, повелитель, - приговаривал он. - Совсем недавно ко мне приходили почтенные гости с просьбой истолковать гороскоп их дочери. Это было буквально на днях, и я довольно хорошо его помню. Там многое совпадает с вашим... Мне нужно принести мои записи, тогда я смогу вам о ней поподробнее рассказать... Радха, приготовь ещё ласси гостям!
   Астролог покинул комнату, жена астролога оставила веранду и ушла на кухню. Когда она возвращалась к гостям, вперёд неё вбежала девочка лет десяти. Разгорячённая игрой, румяная, с глазами, яркими, как изумруды, она остановилась в трёх шагах от нагов и принялась бесстыдно их разглядывать.
   Ранвир подпёр ладонью щёку и в ответ уставился на девочку.
   - Вы правда царь? - выпалила маленькая нагиня.
   - Правда, - качнул головой Ранвир. - А вы, наверное, апсара?
   - Извините нашу непоседу, - вошла с подносом Радха. - Минуту спокойно не посидит, крутится как веретено, всё ей надо знать и везде свой нос сунуть.
   - Это ваша дочь?
   - Нет, дочка наших знакомых. Приходит поиграть с нашими внуками. Иди отсюда, егоза, не мешай взрослым, - мягко хлопнула она девочку по основанию косы.
   Та хихикнула в ладони и убежала. И за решетчатой изгородью веранды хвасталась подружкам:
   - Вот и спросила! Спросила!
   - Ну куда ты пропала, Тилоттама! - не оценила её стараний другая девочка. - Поиграй лучше на ситаре, я буду танцевать.
   - Нет уж! - возражала третья. - Вы мне мешаете, я почитать хочу.
   Ранвир заслушался незамысловатой беседой и не заметил, как вернулся астролог.
   - Та девочка в саду, Тилоттама, - прервал его повествование царь нагов. - Чья она дочь? Она кшатрия?
   Астролог и его жена рассказали о своих соседях, разорившихся после побега наместника, который так и не удосужился до отъезда вернуть им долг.
   - Передайте её родителям: пусть берегут её для меня. Лет через семь я приду к ним. А за эти семь лет они могут накопить немало богатств у меня на службе. Так и передайте.
   Хозяева растерянно кивнули.
   - А те две девочки - её сёстры?
   - Н-нет... Просто подруги, - первой обрела дар речи Радха.
   - Их родителей вы тоже хорошо знаете?
   Муж и жена переглянулись.
   - Скажите им то же самое.
   Кажется, только что он приобрёл вчетверо больше, чем надеялся. И пусть Викрам и Саиф сейчас снисходительно усмехаются - они поймут, иначе не были бы его друзьями. Малик тоже поймёт. По крайней мере, Ранвир приложит к этому все усилия. Малик умён, он поймёт, что правитель должен думать не только о личном счастье - и думать на годы вперёд. В конце концов, брак и любовь не ходят рука об руку и никогда не потеснят друг друга. Тем более в таком великом сердце, как у него, махараджа единого Инда...
   Вместе с полыми стенами, державшими тёплый воздух от очагов - воздушные коридоры, хранящие тепло, известны в древнеиндийской архитектуре.
   Пульвар - афганская сабля.
   Рам-дао, рамдао - меч с загнутым концом.
   Нандака - меч с очень сильно изогнутым лезвием, наподобие серпа.
   Кандура - арабская мужская рубаха.
   Габба - лоскутный ковёр.
   Сейид - господин (араб.).
   Девангари - алфавит.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"