- Тёть Надь! - щедро наведённые глаза жалобно смотрели из-под жгуче-чёрной чёлки. - А у Яны всё в порядке? Она сегодня с пар ушла и ничё не сказала.
- А она ушла с пар?
- Да. Она не дома?
- Нет ещё... Звоним?
- Я звонила. Не отвечает.
Надя уже замечала, что подруги потихоньку от Яны отсеивались. Катя оставалась самой верной. И у неё был самый лёгкий характер, хотя она всегда изображала леди-вамп.
- Будем надеяться, просто не слышит...
Хотя - куда она могла пойти? Кататься на автобусе - зачем? В кино - без Кати? В гости - к кому?
- Ну что, пошли искать?
- Тёть Надь, я уже все магазины оббегала! И в кино заходила.
- Тогда посиди, подожди, я одна схожу. Вы точно не ссорились?
- Да точно, тёть Надь! Да она не особо со мной и разговаривает в последнее время... Значит, и вы тоже не знаете...
- Она со мной тоже мало разговаривает. Ладно, отдыхай, пей чай. Я позвоню.
Катя повесила бирюзовую куртку на крючок и боязливо гладила Ваську.
- Он не кусается.
Сапоги никак не застёгивались.
Не захотела ждать лифт.
Лавируя между машинами во дворе, чуть не упустила из вида Янин пуховик.
- Ты где была?
- В аптеке.
- А до этого?
- В универе.
- Не ври. Тебя Катя ищет.
Обошли лужу. Стряхнули с носков и пяток мартовский снег.
В лифте ехали молча. Тусклая лампочка изуродовала Янино лицо тенями. Хотя - глаза и так запали. Авитаминоз.
Катя вылетела в прихожую быстрее Васьки. На Янино "Зачем?" захлопала ресницами. Перевела древнеегипетский взгляд на Надю.
- Ну ладно, всё хорошо, что хорошо кончается. Я пойду. До свидания, тётя Надь.
Мать прошла за дочерью в комнату. Яна вытряхнула на кровать арсенал болеутоляющих.
- И тебе всё это без рецепта продали?
- Да.
- Так где была-то?
- Гуляла. Просто гуляла.
Год назад Надя стала бы её отчитывать, терзать расспросами, не завёлся ли какой дружок, поставила бы на уши подруг.
Теперь - на цыпочках вышла, без скрипа затворила дверь.
Не успела дошагать до кухни - Яна выглянула с подушкой в руках.
- Что?
- В смысле?
- Ты что-то сказала?
- Нет. Я молчала. Тебе показалось.
Голоса. Головная боль.
Размешав в кипятке ложку черничного варенья, села перед телевизором. Хотела записать какой-то телефон, но вместо чистого листка упорно вытаскивался забытый рисунок с зайцем.
Как она сразу не догадалась?
Надо было рыться не в архивах, а в письменном столе.
Ветер говорил, весна будет ранней. Земля говорила, пень во дворе даст много побегов. Выкопать один - посадить на балконе берёзку в кадке. Чтобы каждое полнолуние Заяц лакомился берёзовыми листочками.
Весной природа рождается заново. Тает сладкая кровь деревьев, возвращаются по Млечному Пути птицы, звери меняют шкуру, Мать Воды открывает реки. Песни весеннего гона поёт всё живое. Их повторяет шаман - Тот, кто поёт. Тот, кто молится. Тот, кто видит сны. Тот, кто ныряет. Тот, кто трясётся. Тот, кто путешествует между мирами. На бубне, на стреле, на палке с конской головой. Камлающий в Середине мира. Зовущий верхних и нижних духов. Первый медиум, первый фокусник, первый актёр и чревовещатель - и ни тот, ни другой и ни третий. Тот, кто не выбирает свой путь. Тот, кого выбирают духи и боги, чтоб через него говорить с людьми. Вечный посредник. Потому что нет времени в Середине мира - это лишь ось, на которой вращаются стрелки часов.