Журнал "Отечественные записки" был основан чиновником коллегии иностранных дел П.П. Свиньиным в 1818 г. Издатель заполнял его статьями на исторические и географические темы, а также сообщениями о быте и нравах русского народа, будто бы благоденствующего под властью царя, помещиков и церкви. Несмотря на то, что подписывались на журнал неохотно, Свиньин в течение многих лет не прекращал издания и закончил его только в 1831 г. Однако в 1838 г. он сделал попытку возродить "Отечественные записки", но успеха не имел и охотно уступил право на издание журнала А.А. Краевскому, человеку, причастному к литературным кругам, обладавшему незаурядными деловыми способностями и усиленно добивавшемуся возможности стать в ряды "журнальных концессионеров эпохи".
"Отечественные записки" в руках Краевского совершенно преобразились. Дело сразу было поставлено на самую широкую ногу.
В программном объявлении сообщалось, что в журнале будет восемь больших отделов, что в нем участвуют все виднейшие русские литераторы и ученые - их список составляли несколько десятков фамилий - что цель этого энциклопедического издания - "передавать отечественной публике все, что только могло встретиться в литературе и жизни замечательного, и полезного, и приятного". 1 января 1839 г. первая книжка обновленных "Отечественных записок" вышла в свет. "Это была, впрочем, не книжка, - вспоминал И.И. Панаев, - а книжища, вдвое - если не более - толще "Библиотеки для чтения". Все любители литературы бросились смотреть на нее - и вот: "Громада двинулась и рассекает волны"...".
Журнал Краевского был с одобрением встречен читателями. "Отечественные записки" не замедлят занять первое место в современной русской журналистике", - писал Белинский, высоко оценивая художественную прозу и стихотворения в первых номерах издания.
По единодушному свидетельству современников, Краевский смотрел на журнал, прежде всего, как на удачное коммерческое предприятие. Понимая при этом, что в русской журналистике первостепенное значение имеет борьба с "журнальным триумвиратом", что и литераторы и читатели давно ждут появления печатного органа, способного положить конец монополии Булгарина, Греча и Сенковского, Краевский решил, по его словам, "противопоставить оплот смирдинской клике". Он рассчитал верно: борьба с засильем "триумвирата" привлекла в "Отечественные записки" людей самых разнообразных направлений. Среди сотрудников были и литераторы пушкинского круга (Жуковский, Вяземский, В.Ф. Одоевский, Д.В. Давыдов), и будущие активные участники "Москвитянина" (Погодин, Шевырев, М.А. Дмитриев, И.И. Давыдов), и будущие славянофилы (Хомяков, С.Т. Аксаков), и перешедшие из "Литературных прибавлений" молодые писатели (Лермонтов, Соллогуб, И.И. Панаев).
Преобразованные "Отечественные записки" стали объемистым (до 40 печатных листов) ежемесячником. Каждая книжка журнала была разбита на восемь отделов: "Современная хроника России", "Науки", "Словесность", "Художества", "Домоводство, сельское хозяйство и промышленность вообще", "Критика", "Современная библиографическая хроника", "Смесь".
Однако полному успеху солидно поставленного издания мешало отсутствие определенной и ясной программы. Цели журнала Краевский формулировал туманно: "способствовать, сколько возможно, русскому просвещению", "обогащать ум знаниями", "настроить к восприятию впечатлений изящного" и т.п. Выступая против реакционной журналистики, "Отечественные записки" не противопоставляли органам Булгарина, Греча и Сенковского своего направления. Другим значительным недостатком, связанным с отсутствием определенной положительной программы и в какой-то мере объяснявшим его, был невысокий уровень критического отдела журнала.
Поднимающееся общественное движение и новая литература нуждались в осмыслении и идейном руководстве. И журнал, который объединял литераторов самых различных убеждений, но не имел собственного лица, не мог рассчитывать на продолжительный успех.
Все это довольно быстро понял Краевский и пригласил руководить критическим отделом В.С. Межевича, учителя словесности, который выступал иногда в печати. Но первые же бесталанные статейки Межевича показали, что на роль критика "Отечественных записок" он не годится. Обстоятельства вынуждали издателя обратиться к Белинскому, от сотрудничества с которым он раньше наотрез отказывался, и связать свою судьбу с "крикуном-мальчишкой" (так Краевский называл Белинского) и его друзьями.
С августа 1839 г. Белинский начал печататься в "Отечественных записках", а в конце октября переселился из Москвы в Петербург и принял на себя руководство критико-библиографическим отделом журнала. Работе в "Отечественных записках" Белинский отдался со всей присущей ему страстью. "Отечественные записки" и "Литературные прибавления" - наше общее дело: отныне я их душою и телом, их интересы - мои интересы", - писал он Краевскому.
К активному участию в журнале Белинский призывал и своих друзей. "Журналистика в наше время все: и Пушкин, и Гете, и сам Гегель были журналисты. Журнал стоит кафедры... Потягнем, братцы!" - горячо убеждал он их. Его призыв не остался без ответа. Вскоре Боткин, Бакунин, Грановский, Кетчер, Кудрявцев, а несколько позднее Огарев, Герцен, Некрасов, Тургенев начали работать в "Отечественных записках".
Белинский и новые сотрудники постепенно заставили покинуть журнал многих прежних его участников, враждебно относившихся к происходившим в нем переменам: Жуковского, Вяземского, Плетнева, Бенедиктова, Межевича, будущих славянофилов и будущих сотрудников "Москвитянина". "Отечественные записки" стали трибуной Белинского и Герцена и органом писателей-реалистов.
В "Отечественных записках" появились лучшие произведения русской литературы, созданные в 1840-х годах.
Еще в 1838 г. в "Литературных прибавлениях", редактируемых Краевским, вышла "Песнь о купце Калашникове" Лермонтова. В "Отечественных записках" были помещены почти все произведения поэта, написанные в 1839-1841 гг., несколько десятков стихотворений, "Бэла", "Тамань", "Фаталист". Публиковать произведения Лермонтова журнал продолжал и после смерти поэта.
Много своих "песен" и "дум" поместил в "Отечественных записках" Кольцов, в их числе такие стихотворения, как "Хуторок", "Что ты спишь, мужичок?", "Доля бедняка".
Благодаря Белинскому и тому направлению, которое он придал журналу, в "Отечественных записках" стали сотрудничать писатели, принадлежавшие к натуральной школе.
Одним из наиболее активных авторов, вместе с Белинским определявшим направление журнала, был Герцен. Под псевдонимом "Искандер" он поместил в "Отечественных записках" несколько художественных произведений ("Записки одного молодого человека", "Еще из записок одного молодого человека", первую часть романа "Кто виноват?"), а также философские работы ("Дилетантизм в науке", "Письма об изучении природы") и публицистические статьи, в том числе три фельетона, направленных против журнала "Москвитянин".
Тургенев передал "Отечественным запискам" почти все свои произведения, созданные до "Записок охотника", печатавшихся с 1847 г. в "Современнике". Здесь появилось несколько его стихотворений и поэм, пьесы "Неосторожность" и "Безденежье", рассказы "Андрей Колосов", "Бреттер" и др. Сотрудничество Тургенева в журнале Краевского продолжалось и после перехода Белинского, Герцена, Некрасова в "Современник". В конце 1840-х и в начале 1850-х годов в "Отечественных записках" были напечатаны тургеневские пьесы "Холостяк" и "Провинциалка", повести "Дневник лишнего человека", "Яков Пасынков".
С начала 1840-х годов в, журнале сотрудничал Некрасов. Кроме нескольких рассказов ("Необыкновенный завтрак", "Опытная женщина") и стихотворений ("Современная ода", "Огородник"), ему принадлежало значительное количество острых анонимных рецензий, которые нравились Белинскому.
Достоевский, дебютировавший в литературе романом "Бедные люди", опубликованном в "Петербургском сборнике" Некрасова (1846), поместил в "Отечественных записках" почти все свои последующие произведения сороковых годов: "Двойник", "Господин Прохарчин", "Белые ночи", "НеточкаНезванова" и другие.
С "Отечественными записками" связано начало литературной деятельности Салтыкова-Щедрина. В 1847 г. в журнале была опубликована его повесть "Противоречия", а в следующем году - повесть "Запутанное дело", за которую автор поплатился ссылкой. Кроме названных писателей, в отделе словесности "Отечественных записок" 1840-х годов помещали свои произведения Д.В. Григорович, В.Ф. Одоевский, В.И. Даль, В.А. Соллогуб, Г.Ф. Квитка-Основьяненко, И.И. Панаев, Н.П. Огарев, Е.П. Гребенка, А.Д. Галахов, А.Н. Майков, А.А. Фет и др.
Переводная художественная литература в журнале также отличалась высоким качеством. В "Отечественных записках" работали опытные переводчики: Кронеберг, Кетчер, Струговщиков. Помещались почти исключительно произведения современных зарубежных авторов: Жорж Санд, Диккенса, Ф. Купера, Г. Гейне. Кроме того, было опубликовано несколько переводов из Гете (отрывки из "Фауста", "Вильгельма Мейстера", стихи) и перевод "Двенадцатой ночи" Шекспира.
В отделе критики и библиографии печатались работы Белинского: общие обзоры русской литературы за 1840-1845 гг., статьи о народной поэзии, две статьи о творчестве Лермонтова, одиннадцать статей о Пушкине, несколько полемических заметок о "Мертвых душах" Гоголя и большое число других статей и рецензий.
В качестве критиков и рецензентов "Отечественных записок" выступали также Боткин, Некрасов, Галахов, Катков и другие литераторы, которые в большей или меньшей степени находились тогда под влиянием Белинского. Критика журнала уделяла внимание не только отечественной, но и зарубежной словесности, помещая обзоры иностранных литератур и переводные статьи об отдельных писателях.
Среди произведений, опубликованных в других отделах, необходимо назвать статьи Герцена, Бакунина ("О философии"), Милютина ("Пролетарии и пауперизм в Англии и Франции"), Заблоцкого-Десятовского ("О причинах колебания цен на хлеб в России"), полемические выступления Грановского против Хомякова, рецензии Кавелина на книги по русской истории.
Внимание читателей привлекли также "Рассказы о сибирских золотых приисках" Небольсина, статья Мельникова-Печерского о нижегородской ярмарке, "Записки пензенского землевладельца о теории и практике сельского хозяйства" Сабурова.
В отделе "Науки", кроме оригинальных статей русских ученых, были напечатаны работы иностранных исследователей: Тьерри, Фр. Листа, Гумбольдта и др. Особое внимание уделялось современной западноевропейской жизни.
Даже краткий обзор содержания "Отечественных записок" за сороковые годы свидетельствует, что это был журнал, в котором публиковались многие замечательные произведения художественной литературы, критики, публицистики и науки.
Краевский, весьма заинтересованный в успехе своего издания, некоторое время не препятствовал превращению журнала в орган Белинского и его единомышленников. Желание Краевского сделать "Отечественные записки" массовым журналом совпадало с планами Белинского, но в то время как издатель руководился лишь материальными интересами, критик старался превратить и превратил журнал в трибуну идей народного освобождения и прогресса России. Белинский хотел, чтобы "Отечественные записки" сделались подлинным выразителем народных чаяний и обращались бы не только к узкому кружку оппозиционно настроенной интеллигенции, а ко всем передовым читателям.
Белинский вел "Отечественные записки" в духе своих убеждений. Известно, что в период написания первых статей для "Отечественных записок" ("Бородинская годовщина", "Очерки Бородинского сражения", "Менцель, критик Гете", "Горе от ума") он находился под влиянием теории "примирения с действительностью". Однако уже в 1840 г. Белинский порвал с "примирением". В своих последующих статьях, которые решали не только литературно-эстетические, но все "проклятые вопросы" русской жизни, он стремился пробудить политическую активность у читателей журнала, воспитать их в революционном духе.
В тяжелых цензурных условиях "Отечественные записки" боролись с крепостничеством и всеми его проявлениями в политическом строе, идеологии и быту. Журнал ратовал за просвещение и свободу за прогрессивные формы экономической, политической и культурной жизни страны, за всестороннее развитие России, отстаивал интересы народных масс. Передовые идеи находили выражение не только в статьях Белинского и Герцена, в художественных произведениях, публиковавшихся в "Отечественных записках", но и в содержании всех отделов журнала. Не случайно, например, под рубрикой "Смесь" часто появлялись материалы о рабовладении в Америке, в отделе "Науки" помещались статьи, прозрачно доказывающие необходимость отмены крепостного права. Отдел "Современная хроника России" с сочувствием следил за развитием отечественной промышленности и торговли.
Критика социальных отношений крепостнической России, стремление к их коренному преобразованию естественно соединялись в "Отечественных записках" с борьбой против "квасного патриотизма". Защитникам православия, самодержавия и крепостного права был противопоставлен подлинный патриотизм, не отделимый от борьбы за освобождение народа от власти помещиков, царя и церкви.
Белинский и Герцен решительно осуждали пренебрежительное отношение к русскому народу, к национальной культуре, свойственное господствовавшим классам России. Критикуя политическую, экономическую и культурную отсталость страны, "Отечественные записки" были далеки от какого бы то ни было преклонения перед капиталистической цивилизацией Запада. Белинский и Герцен ценили достижения иностранной культуры, но отвергали основы буржуазного строя и буржуазной идеологии. В статье о романе Э. Сю "Парижские тайны" (1844, Љ4) Белинский с поразительной глубиной раскрыл непримиримые противоречия между капиталистами и рабочими и фальшь буржуазной демократии.
Полагая, что капитализм был шагом вперед в историческом развитии России, Белинский и Герцен рассматривали его как переход к новой, высшей фазе общественных отношений - социализму. Известно, что в сороковые годы идея социализма стала для Белинского "идеею идей, бытием бытия, вопросом вопросов, альфою и омегою веры и знания". В некоторых статьях "Отечественных записок" велась пропаганда утопического социализма. Так, в статье "Пролетарии и пауперизм в Англии и Франции" (1847, Љ1-4) В.А. Милютин утверждал: "Одна из самых главных и самых деятельных причин нищеты заключается в экономическом устройстве европейских обществ..."; "Богатство вместо того, чтобы распространяться в одинаковой мере на все классы общества, сосредоточивается в руках немногих избранных, в руках людей, владеющих капиталами.."; "Интересы капиталистов не только не тождественны с интересами работников, но прямо противоположны! им..."; "Недалеко то время, когда, не довольствуясь одними частными мерами, приступят к полному и существенному преобразованию хозяйственных отношений и заменят ныне существующее неустройство более правильною, твердою и разумною организациею труда".
Все отделы "Отечественных записок" активно участвовали в пропаганде социалистических взглядов. В отделе "Науки" излагались работы социалистов Запада, отдел "Смесь" знакомил читателей с жизнью и деятельностью Томаса Мора, Кабэ, Луи Блана и рекомендовал книги Консидерана, Пьера Леру и других, содержавшие теории утопического социализма.
О философских позициях журнала ярко и убедительно говорят замечательные работы Герцена "Дилетантизм в науке" и "Письма об изучении природы". Здесь русская философская мысль 1840-х годов нашла глубокое и блестящее выражение. В них содержится и последовательное отрицание всякой поповщины, и понимание недостатков позитивизма и механического материализма, и убежденная пропаганда естественных наук. Несомненно, что Герцен сделал шаг вперед не только по сравнению с учением Гегеля, но и по сравнению с созерцательным материализмом Фейербаха. "Герцен, - утверждал В.И. Ленин, - вплотную подошел к диалектическому материализму и остановился перед - историческим материализмом".
Журнал пристально следил за развитием философской мысли на Западе. Не только учение Шеллинга и Гегеля, но и работы Бруно Бауэра, Штрауса, Фейербаха были хорошо известны сотрудникам "Отечественных записок". Возникновение среди немецких последователей Гегеля группы левых гегельянцев также было отмечено журналом. Больше того, в одном из номеров (1843, Љ1) появилось изложение основных мыслей работы молодого Энгельса "Шеллинг и откровение", вышедшей в Берлине в 1842 г. и направленной против мистической философии Шеллинга и против реакционных положений в учении Гегеля. Это сделал, не указывая источника, Боткин в вводной части своей статьи о немецкой литературе, где не только пересказал брошюру Энгельса, но и местами дал буквальный перевод из нее.
Основой литературно-эстетических позиций "Отечественных записок" явилось утверждение подлинно реалистического, истинно народного, глубоко прогрессивного по своему идейному содержанию искусства.
Опираясь на материалистическую философию, Белинский разъяснял, что искусство - это реалистическое воспроизведение действительности, что природа искусства - земная, материальная, а не потусторонняя, метафизическая, как считали идеалисты. В искусстве он видел выражение общественных идей и, подчеркивая, что "наш век" решительно отрицает "искусство для искусства, красоту для красоты", горячо защищал гражданскую, социальную направленность искусства и литературы. По мнению критика, в настоящем произведении искусства глубокое общественное содержание гармонично соединяется с высокохудожественной формой. При этом, указывал Белинский, "свобода творчества легко согласуется с служением современности: для этого не нужно принуждать себя писать на темы, насиловать фантазию; для этого нужно только быть гражданином, сыном своего общества и своей эпохи, усвоить себе его интересы, слить свои стремления с его стремлениями; для этого нужна симпатия, любовь, здоровое практическое чувство истины, которое не отделяет убеждения от дела, сочинения от жизни" ("Речь о критике...", статья 1).
Реализм в искусстве и литературе Белинский тесно связывал с истинной народностью, которая, как он считал, не имеет ничего общего с "квасным патриотизмом" и бахвальством, прославлением порядков и нравов самодержавно-крепостнической России. Под народностью в произведениях искусства Белинский понимал воплощение в них национально-народного отношения к жизненным фактам, отражение идеалов, мудрости, надежд народных масс, правдивое изображение действительности.
Статьи Белинского оказали огромное влияние на развитие русской литературы. Исходя из принципов реализма и демократической народности, Белинский развенчал реакционно-романтическую школу и подорвал популярность ее наиболее видных представителей: Кукольника, Бенедиктова и др. Тем самым он расчистил дорогу для дальнейшего движения русской литературы.
Необычайно глубоко раскрыл Белинский значение творчества Пушкина, Лермонтова и Гоголя.
С первых же дней своего существования "Отечественные записки" начали выступать против "журнального триумвирата". После прихода в журнал Белинского эта борьба усилилась, приняла более глубокий и принципиальный характер.
Однако свое первое полемическое выступление в "Отечественных записках" против "литературных спекулянтов" Белинский посвятил не Булгарину и не Сенковскому, а Н.А. Полевому.
Падение Полевого, ставшего соратником своих недавних врагов - Греча и Булгарина, глубоко возмутило Белинского. В первом номере журнала за 1840 г. появилась его статья об "Очерках русской литературы" Полевого. В ней резко осуждался "новый и особенный против прежнего" образ действий бывшего издателя "Московского телеграфа", вскрывалась реакционность политических взглядов, отсталость его эклектической философии, романтической эстетики и суждений о конкретных явлениях русской литературы. Неоднократно выступали "Отечественные записки" и против псевдопатриотической драматургии Полевого и его ходульно-романтической прозы.
Еще более враждебным было отношение журнала к Булгарину, Гречу, Сенковскому и к их периодическим изданиям - "Северной пчеле" и "Библиотеке для чтения". Несмотря на все цензурные препятствия ("цензура, верная воле Уварова, марает в "Отечественных записках" все, что пишется в них против Булгарина и Греча", - сообщал Белинский Кетчеру 3 августа 1841 г.), критик в своих "Литературных и журнальных заметках" систематически разоблачал продажность "Северной пчелы" и беспринципность "Библиотеки для чтения". Законченный портрет Булгарина Белинский нарисовал в статье о его "Воспоминаниях" (1846, Љ4 и 5), где отвратительная фигура агента Третьего отделения в литературе, прикрывающего свои доносы болтовней о правдолюбии и патриотизме, показана во весь рост.
Из выступлений Белинского против Сенковского и его журнала наиболее значительным является "Литературный разговор, подслушанный в книжной лавке" (1842, Љ9), дополняющий ту блестящую характеристику "Библиотеки для чтения", которую критик ранее дал в статье "Ничто о ничем", "Литературный разговор" раскрыл отсутствие убеждений и самостоятельных оценок у "барона Брамбеуса" и его плоское остроумие. Особенно много внимания уделил Белинский мнениям "Северной пчелы" и "Библиотеки для чтения" о "Мертвых душах". Вульгарное отрицание Булгариным и Сенковским поэмы Гоголя как "грязного" и "бессодержательного" произведения дало Белинскому возможность убедительно показать все убожество их критических взглядов.
В самом начале сороковых годов русская периодика пополнилась двумя литературными журналами - "Маяк" и "Москвитянин". В этих изданиях "Отечественные записки" приобрели новых врагов, которые главной своей целью поставили борьбу с передовой общественной мыслью.
В полемику с "Маяком" "Отечественные записки" вступали редко: дикий, откровенный обскурантизм "Маяка" и сам по себе не привлекал симпатий широких кругов читателей. Поэтому "Отечественные записки" ограничивались небольшими ироническими заметками по его адресу. В рецензии на роман Д.Н. Бегичева "Ольга" (1840, Љ10) Белинский, например, сообщил, что "где-то на маньчжурской границе" издается журнал под названием "Плошка Всемирного Просвещения, Вежливости и Учтивости". "К этому присовокупляют, - продолжал Белинский, - что будто бы эта "Плошка" обвинила Жуковского и особенно Пушкина в растлении нашей литературы и развращении вкуса публики...". В "Плошке Всемирного Просвещения, Вежливости и Учтивости" нельзя было не узнать "Маяк современного просвещения и образованности", как пышно именовалось на титульном листе это издание. Только когда "Маяк" обещал в статьях некоего Мартынова "общипать Пушкина" и доказать, что в литературе наступил "век мишурности", критик посвятил журналу, "обретающемуся на заднем дворе литературы", главку в "Литературных и журнальных заметках" (1843, Љ3).
Журнал Погодина и Шевырева "Москвитянин" был культурнее "Маяка", пропаганда официальной народности велась в нем тоньше, умнее. Поэтому "Отечественные записки" считали этот журнал более опасным и активно боролись с ним. Они постоянно указывали на связь "народности", проповедуемой "Москвитянином", с православием и самодержавием, выступали против идеализации крепостничества и деспотизма, всех консервативных патриархальных форм русской жизни и культуры, боролись с "христианской философией" "Москвитянина", защищали от его критики Лермонтова, Гоголя и писателей натуральной школы.
Особенно большую роль в полемике с "Москвитянином" сыграл памфлет Белинского "Педант" (1842), где в образе Лиодора Ипполитовича Картофелина была дана уничтожающая характеристика Шевырева, а под именем "литературного циника" и "хитрого антрепренера" изображен Погодин. Памфлет был написан в ответ на статью Шевырева "Взгляд на современное направление русской литературы" ("Москвитянин", 1842, январь), в которой он нападал на "темную сторону" современной литературы. Называя Белинского "рыцарем без имени" (статьи Белинского печатались в журнале без подписи), Шевырев обливал его потоками клеветы и самой грубой брани. Критик "Отечественных записок" обвинялся в уничтожении всей русской литературы, "за исключением двух или трех имен и своего журнала", и в непостоянстве убеждений.
"Педант" произвел необычайное впечатление. Как сообщают современники, Шевырев неделю не показывался "на людях", а в "синклите Хомякова, Киреевских, Павлова" говорили о памфлете Белинского "с пеною у рта и ругательствами". Руководители "Москвитянина" хотели жаловаться шефу жандармов Бенкендорфу. Полемической остротой и непримиримостью отличались также и другие выступления Белинского против "Москвитянина" и его руководителей.
Энергичное участие в борьбе с "Москвитянином" принял Герцен. Он поместил в "Отечественных записках" три фельетона, направленных против журнала Погодина и Шевырева: "Путевые заметки г. Ведрина" (1843, Љ11), "Москвитянин" о Копернике" (1843, Љ11) и "Москвитянин" и вселенная" (1845, Љ3). В них он пародировал содержание и стиль "дорожного дневника" Погодина, который тот опубликовал после поездок за границу, издевался над курьезными промахами отдела наук "Москвитянина", иронизировал по поводу "детски милых и наивных" воззрений этого журнала на Европу и смеялся над его претензиями возродить "гибнущее" человечество с помощью православия и самодержавия.
"Отечественные записки" в полемике против "Москвитянина" часто не отделяли его от славянофильства. Они имели для этого все основания: славянофилы публиковали в "Москвитянине" свои статьи и выступали вместе с представителями "официальной народности". В то же время "Отечественным запискам" приходилось бороться и непосредственно против славянофилов. Так, Белинский резко возражал против характеристики "Мертвых душ" в брошюре славянофила К. Аксакова, справедливо видя в ней попытку, приглушить то беспощадное отрицание русской крепостнической действительности, которое лежит в идейной основе гоголевского произведения.
Статья Белинского "Взгляд на русскую литературу 1844 года" включает жестокую критику поэтов-славянофилов - Языкова и Хомякова. В ней отвергаются претензии славянофильства и его поэтов на подлинную народность. "Являясь в печати, - писал Белинский о Языкове, - он старается закрыть свой фрак зипуном, поглаживает свою накладную бороду и, чтоб ни в чем не отстать от народа, так и щеголяет в своих стихах грубостью чувств и выражений. По его мнению, это значит быть народным! Хороша народность!"
Опубликование этой статьи совпало с появлением в Москве цикла стихов Языкова, направленных против "не наших", т.е. Белинского, Герцена, Чаадаева, Грановского. Эти стихотворения граничили с доносом, и Герцен в своем фельетоне "Москвитянин" и вселенная" изобличил их как произведения "исправительного характера".
Выступлением "Отечественных записок" против славянофилов является и статья Белинского о повести В. Соллогуба "Тарантас", написанная в обстановке крайнего обострения борьбы со славянофилами и представляющая собою памфлет на И. Киреевского. Издеваясь над утопическими стремлениями славянофилов возродить "давно прошедшее", Белинский писал: "Новые Дон-Кихоты, они сочинили себе одно из тех нелепых убеждений, которые так близки к толкам старообрядческих сект, основанных на мертвом понимании мертвой буквы, и из этого убеждения сделали себе новую Дульцинею Тобосскую, ломают за нее перья и льют чернила".
Борьба "Отечественных записок" против враждебных журналов не осталась безрезультатной. Не без влияния "Отечественных записок" в сороковые годы упала популярность "Северной пчелы" и "Библиотеки для чтения", влачили жалкое существование "Сын отечества" и "Москвитянин", прекратилось издание "Русского вестника", быстро погас "Маяк".
"Отечественные записки" вызывали жгучую ненависть реакционной журналистики, которая демагогически обвиняла их в презрении к русскому народу, в нигилистическом отношении к русской истории, культурному и литературному наследию и злобно нападала на реалистическое направление в литературе, защищаемое Белинским, Герценом и другими сотрудниками журнала.
Стремясь добиться от правительства запрещения "Отечественных записок", их враги старались всеми способами доказать, что журнал Краевского проповедует революцию, социализм и безбожие. На страницах охранительных изданий в изобилии появлялись статьи, которые явно имели вид доносов. Так, "Северная пчела" обвинила "Отечественные записки" в том, что они не уважают Жуковского, хотя он является автором гимна "Боже, царя храни" (1843, Љ256). Другие журналы также не брезговали такого рода нападками. Достаточно сослаться на басню Б. Федорова "Крысы" в "Маяке", на стихотворение М. Дмитриева "Безымянному критику" в "Москвитянине".
Не ограничиваясь журнальной борьбой, враги "Отечественных записок" прибегали и к другим средствам. Булгарин и Греч, например, пытались задерживать на почтамте деньги, присылаемые Краевскому подписчиками. Известно также о многочисленных доносах на "Отечественные записки". Особенное усердие проявлял в этом отношении Булгарин. Кроме писем цензору Никитенко и председателю Петербургского цензурного комитета князю Волконскому, полных угроз за якобы снисходительное отношение к "Отечественным запискам", Булгарин в марте 1846 г., направил в Третье отделение донос, озаглавленный: "Социалисм, коммунисм и пантеисм в России в последнее двадцатилетие". Он сообщал, что "журнал "Отечественные записки", издаваемый явно, без всякого укрывательства в духе коммунисма, социалисма и пантеисма, произвел в России такое действие, какого никогда не бывало... Безрассудное юношество и огромный класс, ежедневно умножающийся, людей, которым нечего терять и в перевороте есть надежда все получить, - кантонисты, семинаристы, дети бедных чиновников и проч. проч., почитают "Отечественные записки" своим евангелием, а Краевского и первого его министра - Белинского (выгнанного московского студента) - апостолами...". "Все направление или tendance "Отечественных записок" клонится к тому, чтобы возбудить жажду к переворотам и революциям, и это проповедуется в каждой книжке..."
Происки литературных врагов делали положение журнала крайне непрочным; постоянно можно было ожидать распоряжения о его закрытии. Краевскому не раз приходилось пускать в ход свои обширные связи, чтобы сохранить издание. Под влиянием доносов цензура преследовала журнал с еще большей жестокостью. Ряд произведений вовсе не был пропущен в печать и среди них - "Демон" Лермонтова ("лишь с трудом выхлопотал Краевский право опубликовать небольшие отрывки из поэмы), "Боярщина" Писемского, первая статья Белинского о "Воспоминаниях" Булгарина, статья Куторги "Версаль" и др. В конце 1840 г. Белинский сообщил Боткину, что из первого номера за 1841 г. "выкинули преинтересную статью о Пугачеве - не знаем, что и делать с цензурою, - добавлял Белинский, - самая кнутобойная и калмыцкая!".
Как бы ни были жестоки и суровы условия, в которых издавался журнал, идеи народного освобождения со страниц "Отечественных записок" проникали сквозь цензуру и распространялись по всей стране, оставляя неизгладимый след в сердцах тысяч читателей, особенно молодежи. По словам Герцена, "статьи Белинского судорожно ожидались в Москве и Петербурге с 25 числа каждого месяца. Пять раз хаживали студенты в кофейные спрашивать, получены ли "Отечественные записки"; тяжелый номер рвали из рук в руки. "Есть Белинского статья?" - "Есть" - и она поглощалась с лихорадочным сочувствием, со смехом, со спорами... и трех-четырех верований, уважений как не бывало" ("Былое и думы"). С таким же нетерпением ожидались и столь же сильное влияние оказывали "Отечественные записки" и в провинции. Журнал сыграл огромную роль в идейной подготовке участников революционного движения 1860-х годов.
Благодаря сотрудничеству Белинского, Герцена и их друзей "Отечественные записки" стали лучшим журналом сороковых годов и пользовались большим успехом у читателей. На 1847 г. они имели 4000 подписчиков, в то время как у "Москвитянина", например, их было всего 300.
С апреля 1846 г. Белинский прекратил работу в журнале Краевского. Причин для ухода у него было более чем достаточно. Несмотря на то, что Краевский получал от журнала большие доходы, материальное положение Белинского оставалось неизменно тяжелым: корыстолюбивый издатель чрезвычайно неохотно соглашался на повышение его заработка. Вместе с тем Краевский нещадно эксплуатировал критика, заваливал его непосильной и срочной работой. "Я Прометей в карикатуре: "Отечественные записки" - моя скала, Краевский - мой коршун, который терзает мою грудь", - жаловался Белинский. Изнурительный труд делал критика, по его словам, "не только чернорабочим, водовозной лошадью, но и шарлатаном, который судит о том, в чем не смыслит ни малейшего толку... У Краевского я писал даже об азбуках, песенниках, гадательных книжках, поздравительных стихах швейцаров клубов (право!), о книгах о клопах, наконец, о немецких книгах, в которых я не умел перевести даже заглавия; писал об архитектуре, о которой я столько же знаю, сколько об искусстве плести кружева" (письмо Боткину от 4-8 ноября 1847 г.).
Но причины материально-бытового характера, разумеется, не были главными. Слишком велики были различия между Белинским, любившим человечество "маратовской любовью", и расчетливым и беспринципным издателем "Отечественных записок". Краевский понимал, насколько популярность "Отечественных записок" зависела от Белинского, но с опасением смотрел на выступления критика в журнале; они пугали его и заставляли желать избавиться от неблагонадежного сотрудника. Белинский со своей стороны убедился, что его шеф - "приобретатель", "ожесточенный эгоист, для которого люди - средство и либерализм - средство... в литературе он человек тупой и круглый невежда..." (письмо к Герцену от 6 апреля 1846 г.). Особенно раздражало Белинского хозяйничанье Краевского в "Отечественных записках", что отрицательно сказывалось на содержании и направлении журнала. Краевский привлекал к участию в "Отечественных записках" весьма сомнительных в идейном и профессиональном отношении литераторов, был прижимист в расчетах с такими сотрудниками, как Герцен, сводил на страницах журнала личные счеты со своими конкурентами. Пользуясь правом редактора, он подвергал статьи Белинского правке, иногда сильно искажал их. Как выяснено, умеренный и трусливый Краевский старательно смягчал в статьях Белинского высказывания, прямо или косвенно направленные против крепостничества и самодержавия, стремился вытравить оригинальные и смелые мысли, касающиеся русской истории, вычеркивал иронические отзывы о литературных знаменитостях, заменял прямые и резкие формулировки неопределенными и расплывчатыми, придавал живому и яркому стилю Белинского сухую и бесцветную "правильность".
Покидая "Отечественные записки", критик первоначально предполагал осуществить издание огромного альманаха "Левиафан", но когда летом 1846 г. выяснилось, что Некрасов и Панаев намерены выпускать новый журнал, Белинский с радостью откликнулся на их предложение принять участие в нем. С января 1847 г. он становится критиком журнала "Современник", купленного Некрасовым и Панаевым у Плетнева. В "Современник" из "Отечественных записок" перешел и Герцен.
Разрыв Белинского с Краевским показал в истинном свете как владельца "Отечественных записок", так и некоторых "друзей" критика. В то время как Герцен, Некрасов, Панаев поддержали его и покинули журнал Краевского, либералы-западники - Боткин, Кавелин, Галахов, Кудрявцев - не только не ушли из "Отечественных записок", но даже были довольны, что журнал освободился от "беспокойного" человека - Белинского, и всемерно помогали Краевскому выйти из затруднительного положения, в котором он оказался после ухода лучших сотрудников. Эти "друзья-враги", как называл их Белинский, усердно распространяли вымыслы о том, что критик "исписался" и его "литературное поприще" окончено, что без него журнал стал "не только не хуже, но лучше", и энергично вербовали для Краевского новых сотрудников. Правда, уступая настойчивым уговорам Белинского, они иногда писали и в "Современник", но наотрез отказались покинуть "Отечественные записки", которые привлекали их как журнал "спокойного тона" и "умеренных мнений". В этом сказалась принципиальная разница между воинствующим революционным демократом Белинским и умеренными либералами: Боткиным, Кавелиным и др.
Уходя из журнала Краевского, Белинский, Герцен и Некрасов полагали, что "Отечественные записки", утратив "дух" и "закваску", потеряют прежнее направление, содержательность и, следовательно, популярность у читателей. Так и случилось. Но первое время Краевский, чтобы удержать читателей, считал целесообразным сохранять в известной мере утвердившуюся репутацию журнала. Поэтому он напечатал повести Салтыкова-Щедрина "Противоречия" и "Запутанное дело", статью Заблоцкого-Десятовского "Причины колебания цен на хлеб в России" и некоторые другие произведения, соответствующие тому направлению, которое придал журналу Белинский. Самодержавное правительство не без основания увидело в повести Салтыкова-Щедрина "Запутанное дело" "вредный образ мыслей и пагубное стремление к распространению идей, потрясших уже всю Западную Европу и ниспровергших власти и общественное спокойствие". Заблоцкий-Десятовский утверждал в своей статье, что "правильная соразмерность между производством и запросом хлеба на рынках может установиться только тогда, когда рента примет естественный, экономический характер", т.е. с уничтожением крепостного права.
Невозможно было удержать на прежней высоте критико-библиографический отдел. Руководить им Краевский пригласил молодого талантливого критика В.Н. Майкова. Но Майков не был столь радикален в своих философских, социально-политических и эстетических воззрениях, как Белинский, и находился под влиянием позитивизма и западничества. Сотрудничество Майкова в "Отечественных записках" было непродолжительным: летом 1847 г. он утонул, успев поместить в журнале лишь статью о Кольцове и несколько рецензий. Его место занял С. Дудышкин, очень умеренный и заурядный критик.
Резкое изменение курса и падение журнала относятся к периоду реакции, наступившей в России в связи с революционными событиями, охватившими Западную Европу в 1848 г.
Особый комитет под председательством А.С. Меншикова, которому Николай I поручил "ознакомиться" с русской журналистикой, отозвался об "Отечественных записках" суровее, чем о всех других изданиях. Член комитета Дегай нашел в журнале последних лет "вредность духа и направления". Он отметил неблагонамеренность повести Салтыкова-Щедрина "Запутанное дело", статьи Милютина "Пролетарии и пауперизм в Англии и Франции" и указал на недопустимость продолжающейся распродажи книжек журнала 1840 - 1843 гг. со статьями эмигрировавшего за границу Герцена. Краевского вызвали в Третье отделение и пригрозили закрытием "Отечественных записок". Он перепугался до крайности и сначала заявил, что "желал бы быть органом правительства", а затем письменно сообщил, что все грехи и упущения "Отечественных записок" и "наличие в них чужеземного влияния" произошли по вине "молодых сотрудников". Наконец, в июльской книжке журнала за 1848 г. Краевский выступил со статьей "Россия и Западная Европа в настоящую минуту", где в самых льстивых выражениях говорил о спасительности начал самодержавия и православия, нападал на революционные и социалистические учения и называл шарлатанами Прудона, Кабэ и Ледрю-Роллена. Эта статья издателя "Отечественных записок" угодила цензуре и обратила на себя "всемилостивейшее внимание государя императора".
Цель Краевского - создать своему журналу репутацию благонамеренного издания - была достигнута. Под влиянием правительственных репрессий, беспринципности и трусости издателя "Отечественные записки" быстро утрачивают прежнее направление и торопятся покинуть лагерь прогрессивной журналистики. Цензурный террор в "мрачное семилетие" после 1848 г. привел их к окончательному упадку, потере авторитета и влияния. По традиции, считая себя прогрессивным журналом, "Отечественные записки" пропагандируют пресный либерализм, враждебный демократии и мало чем отличающийся от консерватизма.
Общественный подъем, наступивший после смерти Николая I и Крымской войны, уже не смог вдохнуть жизнь в журнал. Даже публикация таких произведений, как "Тысяча душ" Писемского (1858) и "Обломов" Гончарова (1859), не улучшила его положения. Былая популярность не вернулась к журналу и в 1860-е годы. И лишь, после того как отчаявшийся в успехе издания Краевский в 1868 г. передал его в руки Некрасова и Салтыкова-Щедрина, к "Отечественным запискам" вновь пришла слава передового общественно-политического и литературного журнала.
в начало
"СОВРЕМЕННИК"
Журнал "Современник", основанный Пушкиным в 1836 г., после его смерти перешел к П.А. Плетневу, профессору Петербургского университета, критику и поэту. Он быстро превратил "Современник" в орган, чуждый полемике и стоящий в стороне от общественной и литературной жизни. Это было сделано издателем якобы в целях служения "высшим задачам искусства и истине" и оправдывалось ссылками на невежество читателей и низость нравов, царящих в литературе и журналистике.
Изоляция "Современника" от жизни, неуклонно проводимая Плетневым, затаенная вражда его к новым прогрессивным явлениям общественного движения и литературы низвела журнал в разряд малозаметных изданий. В первые после Пушкина годы в нем, хоть и редко, помещали свои произведения Гоголь, Тютчев, Жуковский, Баратынский, Кольцов, Вяземский, Языков (не говоря уже о посмертных публикациях некоторых сочинений Пушкина), но скоро их участие в журнале прекратилось, и "Современник" из номера в номер заполнялся статьями Я.К. Грота, очерками А.О. Ишимовой, библиографическими обзорами Плетнева, стихами того же Плетнева, Ф. Глинки и мало кому известных авторов вроде Коптева, Айбулат-Розена, Марсельского.
Долгое время издателя не смущало постепенное уменьшение числа сотрудников в его журнале. "Ужели вы, Александра Осиповна [Ишимова. - Ред.], да я не наполним чем-нибудь четырех книжек?" - писал он Гроту 8 октября 1840 г. Но вместе с писателями не стало у "Современника" и читателей. Количество подписчиков колебалось в 1840-е годы между 300-400, а в 1846 г. упало до 233.
Наконец, Плетнев решил отказаться от журнала и в сентябре 1846 г. передал право на издание "Современника" Некрасову и Панаеву.
Близкие к Белинскому литераторы давно хотели иметь свой независимый орган, в котором они чувствовали бы себя хозяевами. "Отечественные записки", где им приходилось сотрудничать, с каждым годом вызывали у них все большее недовольство, так как беспринципное поведение Краевского сказывалось на содержании и направлении журнала.
Первый номер преобразованного "Современника" вышел в свет 1 января 1847 г.
Белинскому не пришлось стать редактором журнала, что было его давнишней мечтой: репутация "неблагонадежного" литератора не позволяла даже начинать хлопоты по этому поводу. Не пользовались доверием правительства и Некрасов с Панаевым. Пришлось искать официального редактора, который мог быть утвержден в этой должности и не был бы совсем чужим для журнала человеком. Этим условиям удовлетворял профессор Петербургского университета А.В. Никитенко, выполнявший одновременно обязанности цензора, и его Некрасов и Панаев пригласили на пост редактора "Современника", оговорив себе полную свободу действий. В течение 1847-1848 гг., когда Никитенко подписывал журнал, он почти не вмешивался в дела редакции, и идейным руководителем "Современника" был Белинский. Некрасов и Панаев не предпринимали ни одного шага в журнальных делах без ведома и совета Белинского, а при обсуждении литературных материалов голос его всегда был решающим. "Я могу делать, что хочу, - писал Белинский Боткину 4-8 ноября 1847 г. - Вследствие моего условия с Некрасовым, мой труд больше качественный, нежели количественный; мое участие больше нравственное, нежели деятельное... Не Некрасов говорит мне, что я должен делать, а я уведомляю Некрасова, что хочу или считаю нужным делать".
Самую серьезную помощь оказал "Современнику" Герцен. Он передал редакции роман "Кто виноват?", первая часть которого печаталась в "Отечественных записках", а его жена оказала Некрасову, нуждавшемуся в средствах для приобретения журнала, денежную помощь. Отказавшись от участия в "Отечественных записках", Герцен стал ближайшим сотрудником "Современника".
Однако некоторые прежние друзья Белинского повели себя иначе. Уступая его настойчивым уговорам и требованиям, Боткин, Кавелин, Грановский и другие согласились сотрудничать в "Современнике", но не хотели покидать "Отечественные записки". Они пытались оправдать свое поведение ссылками на то, что одинаково любят тот и другой журнал. Но, в сущности, Боткин и другие либералы опасались идейно-политической линии Белинского, Герцена, Некрасова, которая, как они правильно предполагали, найдет свое воплощение в "Современнике". Что же касается "Отечественных записок", то они рассчитывали, что с уходом Белинского в этом журнале не будет вызывавшего их опасения "тревожного духа", "задирчивости" и "крайностей".
И действительно, направление "Отечественных записок" начало изменяться, а скоро журнал совсем утратил традиции Белинского и стал бесцветным изданием умеренно-либерального характера. "Современник" же, превращенный в орган революционно-демократического направления, сделался поистине лучшим журналом сороковых годов.
Одно за другим в "Современнике" были опубликованы такие произведения художественной литературы, как "Кто виноват?" (весь роман в приложении к Љ1), "Сорока-воровка", "Записки доктора Крупова" и "Письма из AwenueMarigny" Герцена, "Обыкновенная история" Гончарова, четырнадцать рассказов из "Записок охотника", рассказ "Жид" и пьеса "Где тонко, там и рвется" Тургенева, повесть Григоровича "Антон Горемыка", повесть Дружинина "Полинька Сакс", стихи Некрасова (среди них - "Тройка", "Псовая охота", "Еду ли ночью..."), Огарева, Майкова, переводы из Шиллера, Гете, Жорж Санд, Диккенса и др. В части "словесности" журнал сразу же достиг поразительных успехов и дал читателям серию произведений, выдающихся по своим идейным и художественным качествам и навсегда вошедшим в сокровищницу русской литературы.
На очень высоком уровне стояли в "Современнике" литературная критика и библиография. Этим журнал был обязан Белинскому, который поместил в нем "Взгляд на русскую литературу 1846 года", "Взгляд на русскую литературу 1847 года", "Ответ "Москвитянину", "Выбранные места из переписки с друзьями" Николая Гоголя" и ряд других статей и рецензий. Они определили не только художественные, но и политические позиции "Современника", сыграли большую роль в развитии русской литературы и общественной мысли. Иногда в отделе критики и библиографии выступал Некрасов, несколько рецензий принадлежат В. Майкову, содержательные статьи о последних романах Жорж Санд и святочных рассказах Диккенса написал А. Кронеберг.
Значительное место занимали в "Современнике" статьи по вопросам науки. Со статьями, рецензиями, заметками на исторические темы выступали Кавелин, С. Соловьев, Грановский и др. Статья Кавелина "Взгляд на юридический быт древней Руси" вызвала острую полемику со славянофилами. Большой интерес представляют политико-экономические работы Милютина о книге Бутовского "Опыт о народном богатстве, или началах политической экономии" и о Мальтусе и его противниках. Нередко в "Современнике" появлялись статьи и рецензии по общим проблемам естествознания. В журнале были помещены работы: Литтре "Важность и успехи физиологии", Гумбольдта "Космос", Шлейдена "Растение и его жизнь", статьи по географии, астрономии, зоологии, химии отечественных ученых Д. Перевощикова, А. Савича, К. Рулье, П. Ильенкова и др. Обратили на себя внимание читателей статьи Н. Сатина "Ирландия", "Парижские письма" Анненкова, "Письма об Испании" Боткина.
Содержательным и разнообразным был в "Современнике" отдел "Смесь", игравший весьма существенную роль. В пределах цензурных возможностей этот отдел заменял журналу не разрешенные ему общественно-политические отделы и нередко включал статьи и заметки, касающиеся социально-экономических и политических вопросов внутренней и международной жизни. Здесь можно найти статьи, направленные против крепостничества и капиталистического строя, заметки, проводившие идеи социализма, полемические выступления против реакционных журналов, против славянофилов Здесь постоянно помещались "Современные заметки" и фельетоны Нового поэта (Панаева), а иногда и небольшие по объему художественные произведения (например, первый рассказ из "Записок охотника" - "Хорь и Калиныч", 1847, Љ1). Кроме Некрасова и Панаева, в отделе "Смесь" принимали активное участие экономист А. Заблоцкий-Десятовский, статистик и специалист по вопросам торговли и промышленности Г. Небольсин, химик П. Ильенков и др.
Даже отдел "Моды" "Современник" старался вести оригинально и занимательно. Панаев, руководивший этим отделом, напечатал в нем "опыт великосветского романа в двух частях" под заглавием "Великая тайна одеваться к лицу" - произведение, которое одновременно знакомило с модами и пародировало жанр салонной беллетристики. Позднее журнал знакомил читателя с модами посредством "Переписки между петербуржцем и провинциалом" (1848, Љ8-10) и "Писем столичного друга к провинциальному жениху" (1848, Љ11-12). Автором последних был И.А. Гончаров, скрывшийся под псевдонимом "А. Чельский".
С первых же месяцев своего существования возобновленный "Современник" пришелся по вкусу читателям, что сразу сказалось на росте его тиража: в 1847 г. журнал имел 2000, а в 1848 - 3100 подписчиков.
По своему направлению "Современник" при Белинском был журналом революционно-демократическим. Он проводил те идеи, которые были выражены Белинским в зальцбруннском письме к Гоголю, - идеи революционной борьбы с крепостничеством, самодержавием и религией. Письмо Белинского к Гоголю было подлинной программой "Современника". Как и письмо, журнал отражал настроения и чаяния крепостных крестьян.
Главной целью "Современника" была борьба против крепостного права. Журнал печатал антикрепостнические художественные произведения Герцена, Тургенева, Гончарова, Григоровича и в статьях Белинского разъяснял их смысл и значение. Явно антикрепостнический характер имели стихи Некрасова и выступления Белинского против реакционной книги Гоголя "Выбранные места из переписки с друзьями", против "Москвитянина" и славянофилов. В журнале были помещены статьи и заметки, доказывающие невыгодность крепостного труда, пагубное влияние крепостного права на народное хозяйство России, необходимость развития торговли и промышленности, железных дорог и пароходства в стране.
Очень резко вопрос о крепостном праве был поставлен в статье "Ирландия" H.M. Сатина, бывшего участника кружка Герцена в Московском университете. Автор нарисовал выразительную картину нищеты и угнетения крестьянства в Ирландии, но сделал это так, что все сказанное им относилось и к крепостнической России. В статье были такие слова: "Необходимы средства решительные: нужно изменить нравы и законодательство, организацию политическую, административную, судебную и религиозную, нужно изменить условия собственности и промышленности, отношения богатого и бедного; нужно создать и тем и другим новые обязанности в соединении с новыми правами; словом, необходим коренной переворот, и если для Ирландии такой переворот не придет сверху, то он не замедлит явиться снизу".
Выступая за развитие промышленности, торговли, транспорта в России, понимая прогрессивность капитализма по сравнению с крепостничеством, руководители "Современника" видели и коренные пороки буржуазного строя и враждебно относились к любым попыткам его идеализации. Свою программную статью "Взгляд на русскую литературу 1846 года" Белинский направил не только против славянофилов, но и против раболепствующих перед заграницей космополитов. В "Записках доктора Крупова" и "Письмах из AvenueMarigny" Герцен подверг беспощадной критике не только крепостничество в России, но и буржуазный строй Западной Европы.
Обнажая резкие социальные противоречия между народными массами Франции и буржуазией, показывая рост возмущения трудящихся, Герцен поднимается до предвидения неизбежного революционного взрыва.
Глубокий анализ непримиримых противоречий капиталистического строя содержится в работах по вопросам политической экономии, напечатанных в журнале Милютиным. В статье о книге БутовскогоМилютин, критикуя буржуазных экономистов, которые восхваляют и приукрашивают капитализм, убедительно показывает, что их оптимизм не соответствует фактам действительности. Автор обращает внимание и на "язву пауперизма", и на рост смертности "между рабочими классами", и на умножение бедности "параллельно с умножением богатства". "Противоположность между роскошью высших классов и бедностью низших достигла самых крайних пределов и вопияла к немедленному уничтожению неразумных учреждений, упрочивающих рабство труда под гнетом капитала", - пишет Милютин.
Насколько это было возможно, "Современник" пропагандировал социалистическое устройство общества. Белинский во "Взгляде на русскую литературу 1847 года" писал, что благосостояние в обществе должно быть равно простерто на всех его членов; Герцен в "Письмах из AvenueMarigny" утверждал, что "все несчастие прошлых переворотов состояло в упущении экономической стороны", и предсказывал такой переворот, который сокрушит власть буржуазии и приведет к власти трудящихся; Милютин в статьях о Мальтусе и Бутовском доказывал необходимость "радикального преобразования экономических отношений" и, критикуя системы утопического социализма, выражал вместе с тем уверенность, что будущее принадлежит социализму.
В области философии "Современник" отстаивал принципы диалектики и материализма и боролся с идеализмом и религией. В журнале печаталось большое количество разного рода материалов по естествознанию, что способствовало распространению материалистических взглядов.
Главной задачей литературной критики журнала была борьба за реалистическое, подлинно народное искусство, искусство большого идейного и общественного значения. Принцип реализма и народности "Современник" противопоставлял принципу "чистого искусства", "украшения и облагораживания действительности". Защищая реализм и подлинную народность в искусстве, Белинский в своих статьях дал глубокую итоговую оценку деятельности Гоголя, справедливо считая его художественное творчество гордостью Русской национальной культуры.
"Современник" энергично боролся за развитие натуральной школы и сумел правильно оценить и выдвинуть таких писателей, как Герцен, Гончаров, Тургенев, творчество которых недоброжелатель но оценивалось врагами журнала. "Современнику" приходилось отстаивать свои оценки и характеристики в борьбе не только с литературными архаистами, хранившими верность Карамзину, но и с теми журналами и критиками, которые возводили в разряд "великих писателей" Кукольника, Бенедиктова, Хомякова, Н. Полевого и даже Булгарина.
Направление "Современника" приобрело ему много друзей и врагов. Реакционные журналы вели с ним постоянную войну. Журналисты типа Булгарина не гнушались любыми средствами борьбы, сочиняли доносы.
Жестоко преследовала "Современник" цензура. Особенно страдали статьи Белинского. Письма его буквально переполнены горькими жалобами на цензуру. "Природа осудила меня лаять собакою и выть шакалом, а обстоятельства велят мне мурлыкать кошкою, вертеть хвостом по-лисьи", - писал Белинский Боткину 28 февраля 1847 г. Сильно изуродовала цензура и некоторые произведения Герцена, особенно "Сороку-воровку" и статью "Новые вариации на старые темы". Не проявляла цензура снисходительности к произведениям и других сотрудников "Современника". У повести Григоровича "Антон Горемыка" по требованию цензуры пришлось переделать конец: снять картину крестьянского восстания. Вместо второй половины романа Жорж Санд "Пиччинино", не пропущенной цензурой, пришлось поместить краткий пересказ ее содержания. Некоторые произведения, предназначенные к опубликованию в "Современнике", были и вовсе "зарезаны" цензурой.
После событий 1848 г. "Современник" оказался в исключительно трудном положении. "Меншиковский комитет", по поручению царя обследовавший русскую журналистику, нашел, что "Современник" проповедует коммунизм и революцию. В подтверждение указывалось на статью Белинского "Взгляд на русскую литературу 1847 года", на статью Герцена "Несколько замечаний об "историческом развитии чести", на повесть Григоровича "Антон Горемыка" и его рассказ "Бобыль", на высказанные в "Смеси" суждения о быте крестьян. В результате Никитенко, как и Краевский, был вызван в Третье отделение, где дал подписку в том, что всемерно будет стараться придать "Современнику" направление, "совершенно согласное с видами нашего правительства". Напуганный строгостями, Никитенко счел за лучшее сразу же отказаться от редактирования "Современника".
Правительственные кары и уход Никитенко поставили "Современник" на край гибели. Но Некрасов и Панаев решили продолжать издание журнала. С большим трудом они добились утверждения в качестве редактора "Современника" - причем временно и лишь "в виде опыта" - Панаева (с 16 апреля 1848 г.).
На всем протяжении "мрачного семилетия" существование "Современника", обвиненного в пропаганде коммунизма и революции и отданного под строжайший надзор Третьего отделения и "Комитета 2-го апреля", висело на волоске. Цензура жестоко преследовала журнал.
В ноябре 1848 г. был запрещен "Иллюстрированный альманах", который должен был выйти приложением к "Современнику". Альманах содержал в себе роман Н. Станицкого (Панаевой) "Семейство Тальниковых", повести Дружинина и Гребенки, рассказы Достоевского и Даля, рисунки Степанова, Неваховича, Агина, Федотова. Запрещение издания принесло Некрасову и Панаеву убыток в 4000 руб.
В 1849 г. "Современник" снова навлек на себя гнев "бутурлинского комитета" и самого царя, поместив статью И.И. Давыдова "О назначении русских университетов". Статья была написана по поручению министра просвещения Уварова в связи с распространившимися слухами о закрытии (по настоянию Бутурлина) русских университетов и содержала в себе очень осторожную защиту университетского образования. "Бутурлинский комитет" обратил на статью Давыдова внимание царя, усмотрев в ней "неуместное для частного лица вмешательство в дела правительства". Николай I полностью согласился с мнением комитета и нашел статью "неприличною". "Должно повиноваться, а рассуждения свои держать про себя", - заявил он по поводу статьи Давыдова. Уваров вскоре после этой истории вышел в отставку.
Наконец, в том же 1849 г. редакторам "Современника" пришлось побывать в Третьем отделении и выслушать там выговор за критику цензурного режима в скромной рецензии на учебник Смарагдова по истории средних веков: "Вы хотите новых романов, хотите ученых статей, хотите умных рецензий и критик? Но подумали ли вы хотя раз о положении вашей литературы, вашей журналистики? Кто нынче пишет? Нынче решительно век книгоненавидения".
Столь тяжелые условия существования не могли не отразиться на "Современнике". Журнал перестал касаться вопроса о крепостном праве и положении крестьянства, ничего не мог сказать по поводу революции 1848 г. в Западной Европе и даже о начавшейся в 1853 г. Восточной войне вынужден был писать весьма глухо. На смерть Белинского "Современник" смог откликнуться лишь десятью строчками да краткими полемическими замечаниями по адресу "Москвитянина", вызванными тем, что Погодин у могилы Белинского пытался в самой грубой форме свести счеты с великим критиком. А затем на протяжении ряда лет и самое имя Белинского было запрещено упоминать в русской печати. Когда умер Гоголь, "Современник" смог только перепечатать в мартовской книжке 1852 г. информационную статью московского корреспондента "Санкт-Петербургских ведомостей", посвященную этому событию. При публикации в том же номере журнала стихотворения Некрасова "Блажен незлобивый поэт" цензура не разрешила указать, что оно относится к Гоголю. Лишь позднее, в 1854 г., в "Современнике" увидели свет "Опыт биографии Н.В. Гоголя" П.А. Кулиша и "Воспоминания о Гоголе" М.Н. Лонгинова.
Вся тяжесть руководства "Современником" в трудных условиях реакции пала на плечи Некрасова и Панаева. Смерть Белинского была невозместимой утратой для издания. Никто не мог заменить в журнале и Герцена, который стал эмигрантом. Некрасов и Панаев были вынуждены привлечь к более активному участию в "Современнике" Боткина, Анненкова, Дружинина и других либеральных литераторов, считавших себя друзьями Белинского и Герцена.
Между тем в эти годы многие былые приятели Белинского и Герцена, которые и раньше не шли дальше либерализма, явно отрекаются от их идей и заветов, как и от "гоголевского направления" литературы.
Некрасов и Панаев не разделяли взглядов Боткина, Дружинина и их единомышленников, но не до конца понимали, насколько враждебны эти взгляды делу народного освобождения. До прихода Чернышевского и Добролюбова они сотрудничали с Дружининым и др. и не всегда противодействовали чуждым идеям. Под влиянием либералов "Современник" заметно изменился по сравнению с временем Белинского.
В годы "мрачного семилетия" "Современник" потускнел, стал менее содержательным. На его страницах нередко появлялись произведения, противоречащие традициям Белинского и тому направлению, которое он придал журналу. Общий упадок русской журналистики коснулся и "Современника".
Снизился идейно-художественный уровень отдела "Словесность". Большое место в нем заняли роман Дружинина "Жюли", повести Е. Тур "Ошибка" и "Племянница", трилогия М. Авдеева о Тамарине - произведения слабые в художественном отношении, с несомненными дворянско-светскими пристрастиями. Серьезнее по замыслу, но немногим удачнее по выполнению были рассказы Н. Станицкого (Панаевой), роман Панаева "Львы в провинции", роман Некрасова и Панаевой "Мертвое озеро". Ухудшилось в журнале освещение вопросов науки. "Современник" печатал в эти годы немало научных статей на малоактуальные темы, оторванные от запросов общества, или статей слишком специальных, которые значительно более подошли бы для научных сборников, нежели для литературного журнала. Вряд ли могли заинтересовать читателя, например, такие материалы, как растянувшееся почти на год изложение книги Прескотта "Завоевание Перу", рецензия П. Ильенкова на "Рассуждение о весе пая висмута" Вилуева, "Критическое исследование о речи Иперида против Демосфена" М. Стасюлевича.
Отдел "Смесь", который еще недавно играл столь важную роль в "Современнике", теперь также утратил свое значение. Статьи и заметки на политические и социально-экономические темы почти исчезают со страниц "Смеси". Зато чрезвычайное развитие получает фельетон. Разумеется, жанр фельетона сам по себе вовсе не является предосудительным, и часто использовался передовой русской печатью для острой критики самодержавно-крепостнического строя. Беда заключалась в том, что значительная часть фельетонов "Современника" тех лет имела пустой, развлекательный характер. Пошлостью и безыдейным шутовством были проникнуты фельетоны Дружинина "Сантиментальное путешествие Ивана Чернокнижникова по петербургским дачам" и "Письма иногороднего подписчика".
Более всего пострадала в "Современнике" критика. До прихода Чернышевского никто не мог заменить в журнале умершего Белинского. Это обнаружилось сразу же, как только Анненков попытался дать обзор русской литературы за 1848 г. Вместо обзора получились бесцветные, поверхностные "заметки", бедные материалом, неопределенные по исходным позициям. Они ничем не напоминали блестящие и глубокие "Взгляды" Белинского. Не стало в отделе критики боевых статей о важнейших вопросах и явлениях современной литературы. Они уступили место историко-литературным работам эмпирического характера о писателях XVIII и начала XIX вв.: Капнисте, Кострове, Макарове, Измайлове, Дельвиге, принадлежавшим перу Гаевского, Геннади, Галахова.
Как видно, изменения, которые произошли в "Современнике" за годы "мрачного семилетия", коснулись в той или иной мере всех отделов журнала. Но самое существенное отступление от позиций, завоеванных при Белинском, заключалось в привлечении к активному сотрудничеству Дружинина. В "Современнике" тех лет из номера в номер печатались его произведения: повести, критические статьи, фельетоны. Между тем Дружинин был умеренный либерал, страшившийся революции и социализма, сторонник теории "чистого искусства", убежденный враг Белинского и гоголевского направления в русской литературе. В "Письмах иногороднего подписчика", напечатанных в "Современнике", он позволял себе открыто защищать усадебное сибаритство и эстетско-гурманское отношение к литературе, радовался появлению произведений Кукольника на страницах журнала, выступал против полемики с реакционными и либеральными журналами за примирение с ними, нападал исподтишка на Белинского и Гоголя. Говоря об "отрицательных сторонах" русской литературы тех лет, Дружинин утверждал, что они объясняются следующими причинами: "первое, что сатирический элемент не способен быть преобладающим элементом в изящной словесности, а второе, что наши беллетристы истощили свои способности, гоняясь за сюжетами из современной жизни". Совершенно очевидно, что Дружинин нападал на критический реализм и его теоретика и пропагандиста - Белинского.
Нельзя не видеть, что "Современник", потеряв Белинского и Герцена, под гнетом цензуры в известной мере утратил свой прежний революционно-демократический характер. Однако он и в то время продолжал оставаться лучшим из тогдашних русских журналов. Некрасов и Панаев не жалели ни сил, ни времени, ни средств, чтобы удержать "Современник" на высоком уровне. Их письма к Тургеневу, Григоровичу и другим литераторам свидетельствуют, с какой энергией и настойчивостью во имя читателей "Современника" добывали они материал для каждой очередной книжки, ценою каких постоянных усилий они поддерживали и сохраняли "Современник" в тяжелые годы реакции.
Благодаря стараниям Некрасова и Панаева на страницах "Современника" и в этот период появился ряд превосходных произведений русской литературы. В первую очередь, несомненно, следует отметить, что в эти годы в журнале были напечатаны первые произведения Л.Н. Толстого: "Детство" (1852), "Набег" (1853) и "Отрочество" (1854).
Очень активно продолжал сотрудничать в журнале Тургенев. Кроме ряда рассказов из "Записок охотника", там были напечатаны его повести "Три встречи", "Два приятеля", "Затишье", "Муму" и несколько рецензий. В "Современнике" появились "Сон Обломова" Гончарова ("Литературный сборник", приложенный к журналу в 1849 г.), "Рыбаки" и "Похождения Накатова" Григоровича, "Богатый жених" и "Фанфарон" Писемского, "Три страны света" Некрасова и Станицкого.
Никак нельзя считать бедной и поэзию "Современника". В журнале печатались Некрасов, Майков, Огарев, Полонский, А. Толстой, Фет. Большая заслуга Некрасова заключается в том, что он в 1850 г. в статье "Русские второстепенные поэты" напомнил о забытых читателями стихах Тютчева, отнеся его к числу первостепенных поэтических талантов, и перепечатал в "Современнике" более ста его стихотворений. С этого времени Тютчев занял подобающее ему место в русской поэзии. В отделе "Литературный Ералаш" в 1854 г. впервые появился на свет знаменитый Козьма Прутков (А. Жемчужников, В. Жемчужников, А. Толстой), афоризмы которого осмеивали казенно-бюрократическую тупость и самодовольство, а стихи пародировали поэтов "чистого искусства" и эпигонов романтизма.
Можно было бы назвать и ряд ценных научных работ, напечатанных в "Современнике" в эти годы (Грановского, С. Соловьева, Перевощикова и др.), и переводы Диккенса ("Давид Копперфильд", "Холодный дом"), Теккерея ("Ярмарка тщеславия", "Ньюкомы"), но и сказанное убеждает в том, что "Современник", несмотря на некоторое оскудение, продолжал быть очень интересным и содержательным журналом.
Руководители "Современника" Некрасов и Панаев прилагали большие усилия к тому, чтобы сохранить и прежнее демократическое направление журнала. Они были верны и преданы традициям и заветам Белинского и вели "Современник" хотя и с ошибками, с отклонениями, по пути, намеченному их учителем и другом. Ошибочным является утверждение В.Е. Евгеньева-Максимова, что "Современник" периода "мрачного семилетия" "становится органом буржуазно-дворянского, в большей мере дворянского, чем буржуазного либерализма".
Представления о либеральном характере "Современника" того времени основываются обычно на "Письмах иногороднего подписчика" и других выступлениях Дружинина. Но тенденцию этих писем нельзя отождествлять с направлением журнала. "Смешивать Иногороднего подписчика с редакцией "Современника" совершенно несправедливо", - заявил Панаев в "Заметках Нового поэта о русской журналистике" в майской книжке журнала за 1851 г., осуждая манеру Дружинина с "бесцеремонностью и фамильярностью говорить о предметах, заслуживающих серьезного и делового обсуждения". Некрасов и Панаев придавали "Современнику" направление, далекое от взглядов Дружинина, и не раз выступали на страницах журнала против его мнений и оценок.
Вполне определенное понятие о линии "Современника" дают программные произведения Некрасова, опубликованные в журнале в те годы. В таких стихотворениях, как "Новый год", "Блажен незлобивый поэт", "Муза", "Беседа журналиста с подписчиком", в статье "Русские второстепенные поэты" раскрывается как мировоззрение Некрасова, так и его понимание задач литературы и журналистики.
Литературные тенденции редакции "Современника" нашли исключительно сильное воплощение в известном стихотворении Некрасова "Блажен незлобивый поэт". Речь в нем идет о Гоголе, но образ поэта-сатирика, нарисованный Некрасовым, несомненно, имеет более широкое значение, и не только литературное, но и политическое. В то время как вся реакционная и либеральная критика (и Дружинин прежде всего) выступала против гоголевского направления, против сатиры и критики крепостничества в литературе за идеализацию действительности, за "чистое искусство", Некрасов совершенно в духе Белинского воспевает в своем стихотворении поэта-гражданина, бойца и обличителя, который "проповедует любовь враждебным словом отрицанья".
Недаром на стихотворение "Блажен незлобивый поэт" нападали и "Москвитянин", и Дружинин. Последний не раз безуспешно пытался иронизировать по поводу главной мысли стихотворения: "любил - ненавидя". Защищал в "Современнике" Некрасова Панаев, а Тургенев под впечатлением этих стихов написал те "несколько слов" о Гоголе, которые послужили причиной его ареста и ссылки.
В 1917 г. В.И. Ленин в статье "Политический шантаж" использовал стихотворение Некрасова в борьбе с буржуазной печатью, клеветавшей на большевиков. "Большевик вообще, - писал Ленин, - мог бы применить к себе известное изречение поэта:
Он слышит звуки одобренья
Не в сладком ропоте хвалы,
А в диких криках озлобленья".
К стихотворению "Блажен незлобивый поэт" примыкает и стихотворение "Муза", написанное Некрасовым в 1851 и напечатанное в "Современнике" в 1854 г. Здесь поэт тоже утверждает правдивое изображение жизни в искусстве и связь поэзии с трудом и страданиями народа. Характерно, что и эта поэтическая декларация Некрасова не осталась без ответа со стороны защитников "чистого искусства". По прочтении "Музы" поэт А. Майков обратился к Некрасову со стихотворным посланием, в котором призывал Некрасова отказаться от "вражды" и "злобы" и "склонить усталый взор к природе".
Существенное место в "Современнике" периода реакции занимает известная статья Некрасова "Русские второстепенные поэты". Значение ее заключается не только в том, что она "открыла" читателям Тютчева, но и в пропаганде передовых эстетических принципов. В то время как сторонники "чистого искусства" твердили, будто поэзия должна чуждаться сознательной мысли и общественной тенденции, Некрасов в своей статье выступал убежденным сторонником демократической эстетики, которая, не боясь обвинений в проповеди "дидактизма", отстаивала неразрывное сочетание поэзии и сознательной мысли и решительно отвергала поэзию, лишенную серьезного общественного содержания.
Поставив в своей статье вопрос о причинах бедности современной поэзии, Некрасов утверждает, что первая и главная причина заключается в том, что поэты не обращают должного внимания на содержание своих произведений, а следят только за отделкой формы. Между тем, по мнению Некрасова, в настоящее время наша литература "находится уже на той ступени, когда изящная форма почитается не достоинством, а условием необходимым". Теперь от поэта требуется ум, от поэзии - содержание. Белинский во "Взгляде на русскую литературу 1847 года" называл мысль "живой силой" искусства. Некрасов пишет статью в защиту поэзии, "исполненной мысли и неподдельного чувства", против стихов гладких и благозвучных, но пустых.
Настоящей декларацией, посвященной вопросам журналистики того времени, является стихотворный фельетон Некрасова "Беседа журналиста с подписчиком" (1851, Љ8). Известно, что в ней Некрасов высмеивает такие недостатки журналистики, как безыдейность и крохоборчество научных отделов журналов, низкий уровень журнальной полемики, подмену серьезных, принципиальных споров пустыми перебранками, печатание в журналах слишком большого числа переводов в ущерб произведениям русских авторов.
По замыслу фельетон Некрасова был направлен против "Отечественных записок" и их редактора Краевского. Однако критические суждения подписчика, с которым, несомненно, был согласен и сам поэт, вскрывали типичные болезни всей тогдашней журналистики. "Беседа журналиста с подписчиком" лишний раз характеризует Некрасова не только как выдающегося поэта, но и как замечательного редактора, который глубоко осознавал особенности и недостатки периодических изданий того времени, отлично разбирался в запросах читателей и выступал борцом за идейность и народность русской журналистики.
Труды по руководству "Современником" делил в те годы с Некрасовым И.И. Панаев. Он был и очень активным сотрудником журнала. Из номера в номер Панаев помещал в "Современнике" пародии и фельетоны "Нового поэта" и обзоры русской печати. По справедливому мнению И.Г. Ямпольского, выступления Панаева в журнале при всех их недостатках характеризуют его "как человека, который в основном остался верен литературным взглядам Белинского", как критика, высказывания которого "не только не сближаются с взглядами и оценками Дружинина, как об этом иногда писали, но прямо противоположны им".
В своих обзорах журналистики и фельетонах Панаев вел неутомимую борьбу с враждебными "Современнику" журналами, в первую очередь с "Отечественными записками" и "Москвитянином". И хотя обзоры Панаева не отличались такой глубиной, содержательностью и остротой, как знаменитые выступления Белинского, все же они отстаивали передовые эстетические принципы, реалистическое направление в литературе.
Вместе с Некрасовым Панаев активно боролся на страницах "Современника" за гоголевское направление в литературе, за правдивую литературу, "которая изображает жизнь без прикрас, сквозь видимый миру смех и невидимые слезы" (1852, Љ12). Он с глубоким уважением отзывался о Гоголе, Диккенсе, Теккерее, выдвигал на первый план современной русской литературы Некрасова, Тургенева, Островского, с сочувствием отнесся к "Рыбакам" Григоровича, к творчеству Писемского.
Вместе с тем Панаев с ожесточением преследовал литературу, которая "усиливается украшать и завивать" действительность. Он отмечал нереальность, вымышленность сюжетов и персонажей повестей Дружинина и различных второстепенных литераторов того времени, идеализацию жизни в некоторых пьесах Островского ("Не в свои сани не садись" и др.), авторский произвол в "Проселочных дорогах" Григоровича. Особенно отрицательно относился Панаев к прикрашенному изображению крестьянской жизни. "Всякая ложная идеализация в деле искусства - неприятна; ничего не может быть оскорбительнее идеализации крестьянского быта", - писал он.
Как ученик Белинского, Панаев выступал за литературу передовых идей, которая не только воспроизводит действительность, но и борется за ее преобразование. Именно с этих позиций Панаев осуждал натуралистические тенденции в творчестве Писемского - писателя, которого он считал одним "из талантливейших наших беллетристов". Серьезный недостаток Писемского он видел в его чрезмерной "объективности", вследствие которой в некоторых произведениях этого писателя "решительно не было видно, кому из своих лиц он сочувствует" (1851, Љ12).
И в обзорах журналистики, и в фельетонах "Нового поэта" Панаев вел постоянную войну против теории и практики "чистого искусства". Щербине (антологические стихотворения которого расхвалил Дружинин) он рекомендовал, "оставив древний мир, попробовать свой талант в сфере живой действительности", на Кукольника (появление которого в "Современнике" приветствовал Дружинин) писал злые пародии, обнажающие обывательский, вульгарный характер его романтизма и эстетизма. Пародии "Нового поэта", - отмечает И.Г. Ямпольский, - "являются несомненными и непосредственными предшественниками пародий Козьмы Пруткова и в большинстве своем направлены против тех же литературных явлений, тех же поэтов, что и они. Самый образ Нового поэта, хотя и не сложился в столь целостное и яркое создание, как Козьма Прутков, но тоже является его безусловным предшественником".
Присяжный фельетонист "Современника", Панаев и здесь, в своем отношении к фельетону, решительно расходился с "несвоевременным защитником" "веселенькой" литературы и пустопорожней литературной болтовни - Дружининым. В специальном обзоре, посвященном разъяснению взглядов редакции "Современника" на фельетон, Панаев заявил, что он, как и "Иногородний подписчик", любит остроумную шутку, но ему "грустно и жалко видеть, когда вся литература превращается в фельетон, добровольно отказывается от собственного высокого призвания и значения, от высокой цели искусства; когда она служит только одним пустым развлечением, одною забавою праздного любопытства". В свете такого отношения редакции "Современника" к фельетону становится ясным, почему известные фельетоны Дружинина "Сантиментальное путешествие Ивана Чернокнижникова по петербургским дачам" перестали появляться на страницах журнала Некрасова и Панаева.
Таким образом, очевидно, что Некрасов и Панаев в трудные годы "мрачного семилетия" прилагали все усилия к тому, чтобы "Современник" сохранил направление и содержательность, свойственные ему при Белинском. В основном эта задача была ими решена.
Однако положение журнала в те годы было трудным. В "Современнике" не было литераторов, способных заменить Белинского и Герцена, поднять уровень критики в журнале, придать ему последовательное и боевое революционно-демократическое направление.
С первого номера "Современника" 1854 г. в нем начинают печататься рецензии и статьи Н. Г. Чернышевского. Появление Чернышевского в "Современнике" имеет поистине историческое значение. В журнал пришел великий революционер, ученый, публицист и критик, достойный продолжатель Белинского, непоколебимый защитник интересов угнетенного народа. Скоро он станет "властителем дум" передового русского общества и вождем революционеров-демократов шестидесятых годов.
С именами Чернышевского и Добролюбова связан новый этап в жизни "Современника".