Аннотация: Аккуратно! Крепкая эротика! С выражениями! Чтение первого комментария считаю обязательным.
Я сплю.
Я сплю.
Разве могу я спать, если стою, вернее иду.
Вот ключ. Вот дверь. Вот щелкает замок.
Нет, не сплю.
В ванной шумит вода.
Ты... Славненько.
Скинула обувь. Где ж мои тапочки? Сумочку - в будуар. На кухню... Пить...
Ты... Ты уже тут был.
Так. Чайник пуст. Грязную посуду в посудомойку.
Нас не ждали.
Воду - в чайник. Щелкнуть. И закурить бы... Ах, да... Обещала тебе этого больше не делать.
Ну что ж. Заварка испоганена вся.
Дурная привычка вахтенного варить себе чифирь. А ведь ты обещал мне больше этого не делать.
Тем и отличаемся. Я помню свои обещания. Ты забываешь о них.
Вот и сейчас. Что-то долго ты в ванной. Наверное, в очередной раз просто не закрыл кран и ушел.
Пойду, проверю.
Привычно распахнула дверь в ванной...
Твой испуганный взгляд.
Еще бы... У нас ведь не принято врываться в интимное. Хотя может быть зря.
- Привет! - улыбаюсь я тебе.
Подхожу ближе, чтобы подарить дежурный поцелуй.
Тебе этого мало. Ты - большой. Ты обхватываешь мокрыми руками. Тащишь под душ.
Это в фильмах так романтично и красиво снимают пары, целующиеся под струями воды.
Не ответить на твой поцелуй я не могу, но кофточка из тончайшего шелка безнадежно испорчена. И еще наша душевая вряд ли выдержит твои некруглые сто с лишним и мои округлые 75.
А потому я энергично отпихиваюсь и выбегаю прочь - переодеваться. Грузное шлепанье мокрых ног по паркету не оставляет сомнений в том, что побег мой аукнется. Не оборачиваясь, боясь снести своей нехудой массой что-нибудь из наших "достопримечательностей", убыстряюсь насколько возможно в пределах городской квартиры, чтоб не пугать соседей.
Но разве ты об этом думаешь? За спиной несется мамонт. Не в обиду. Просто я знаю, что если теперь приторможу - ты просто меня раздавишь, потому что вот он ты... близко... Очень...
Ты настигаешь меня у самой кровати. Спотыкаясь о коврик, воздаю хвалу небесам, за то, что мы убрали одну из спинок... А то бы...
Я лечу, лечу... Тугая резь на талии...
Ты поймал меня за резинку штанов.
Эть. Эть. Я все еще пытаюсь оторваться, отчаянно цепляясь за покрывало.
- Когда ты начнешь носить юбки? - слышу за спиной твоё тяжелое дыхание. То, что я чувствую, не оставляет сомнений - раздевают.
- Никогда, - отвечаю я, и, уже как проигравшая, пытаюсь повернуться на спину.
Широкая ладонь ложится чуть повыше попы, властно вжимая в кровать.
- Почему? - всё еще тяжело дышишь ты. Мокрые руки... Капли падают на обнаженную кожу... Я чувствую. Я знаю...
- Потому что между ног преет в такую жару, - сдаюсь окончательно, безвольно распластав руки и улыбаясь движению за спиной.
- Где? Здесь? - свободная рука, спустившая мои бриджи до колен, протискивается между ног.
- Угу, - еще шире в улыбке расплываюсь я.
- Кружавки... - выдыхаешь ты, пытаясь выровнять дыхание. Оно не выровняется теперь, я знаю. Точно так же, как изменится и моё, прямо сейчас. Потому что ты, поддев пальцами кружево, скользишь по трусикам ниже, оттягивая ластовицу. Доходя до самой нижней точки довольная ухмылка посещает твое лицо. Это слышится в голосе. - А это я в ванной не трогал, а оно мокренькое... Описалась?
Язвишь... Ещё одна попытка развернуться. И я ещё сильнее впечатана в кровать.
- Значит трусишкам пипец... - говоришь ты.
Трусишкам действительно пипец... Тысячу рублей трусишки, между прочим. Ты знаешь. Ты отлично это знаешь. Ты знаешь, что это мое самоуважение - не покупать бельё на барахолке. И вот очередное мое самоуважение трещит... трещит... трещит... Тончайшее кружево... Толстыми пальцами...
- Радость моя... - хочу начать я тираду...
- Ой, что это? - слышу в ответ.
Чувствую. Те самые толстые пальцы. Один - точно. В промежности. Во влагалище.
- Смотри-ка, мокренько...
Каждый раз удивляешься... Сколько живем, а ты все время удивляешься. Ну не нимфоманка я... И не из тех женщин, у которых то болит голова, то не ко времени, то устала. Хочешь, любимый, возьми. Потому что я тебя хочу. Потому что любимый - потому и хочу.
А капли капают на обнаженную кожу... Щекотно и... приятно... пытаюсь дотянуться до чего-нибудь из твоего тела. Пожалуй, доступна только рука, которая вжала в кровать.
- Пусти... - шепчу я. "Не отпускай" - крутится в голове.
- Не отпущу, - вторишь ты моим мыслям.
Твои пальцы уверенно ложатся на всю мою писю, отпуская одного во влагалище. Раз-два-три...
- Ты же хочешь... - вторишь ты моим мыслям.
- Хочу... - озвучиваю их я.
Раз-два-три... Дышу... Хочу... Стою перед тобой на коленях и хочу.
- Это ничего, что я к вам задом, сэр? - я ведь не могу так пассивно стоять на коленях на поллица зарытой в покрывале. Я хочу участвовать. Я хочу свободно дышать хотя бы!
Раз-два-три...
- Я щас задохнусь, - типа капризничаю.
- Дыши глубже, - мне в ответ. - Ты же хочешь. - Твое дыхание тоже тебя выдает. Ты его так и не выровнял.
Ты знаешь, что даже так - не то на полу, не то на кровати, а точнее не там и не тут. Что будь мы сейчас на потолке или даже на крыше. Да что на крыше. На Марсе и даже в скафандрах. Я все равно бы хотела.
Твои пальцы гладят мою промежность нежно, прощаясь. Место не пустует, его занимает твой член. Ты не промахиваешься. Ты специально водишь по моим половым губам, приятно касаясь головкой клитора. А потом вовнутрь, во влагалище, метко и властно. Я принимаю его, делая глубокий вдох. Сколько бы раз ни принимала... а это рефлекторно. Твои руки перемещаются ко мне на бедра. Ты помогаешь себе, притягивая меня. Ритмично, динамично. Раз-два-три... Хлюпает природная смазка. Я очень тебя хочу. Моё тело просто счастливо от твоего присутствия. И мы уже не рады, что так сильно.
Боль. Боль в попке подготавливает меня к новому развитию событий. Не первый раз ты это делаешь со мной, я знаю, что будет дальше. Но мой организм считает, что анус - это более выход, чем вход. И каждый раз на посягновения отвечает болью. Боль причиняет твой палец. Я вскрикиваю...
- Тссс, родная, - говоришь ты за моей спиной. Твой мокрый живот отлипает от моих ягодиц. И вот оно сильное чувство. Это уже не палец. Сладострастие и боль. Почему-то больше мерещится - "коварство и любовь".
Штампы...
Ммм... Ммм... Это я мычу? Да, я... Каждое твое движение вперед отзывается чем-то пленительным и в то же время... запретным... Хох... хох... дышишь ты...
В такой позиции мне много не надо... Я уже судорожно сжимаю покрывало в кулаках, постанывая и выгибаясь... Волна... Волна... Волна...
- НЕТ! - я подаюсь вперед... Я испытала то, чего хотел от меня ты... Сладострастие отштормило и ушло... А боль я не намерена терпеть.
Наклонившись надо мной всей массой, запустив руки под мою грудь ты поднимашь меня с кровати. Доли секунды мы стоим с тобой как два истукана. Целуя мою шею, щекочешься все еще мокрой после душа головой и шепчешь: "Ты сегодня особенно хороша". Стотысячный раз подряд я принимаю твои слова, как откровение.
А после ты встаешь и уходишь на кухню. Вслед за тобой тороплюсь я. Сдирая по пути остатки трусишек и испачканные брюки. Слушая, как ты открываешь воду над мойкой, сворачиваю в ванну подмываться. Так заведено. Улыбаюсь, вспоминая.
Однажды, когда мы вот так вот без каких-либо предубеждений обожали друг друга, звонок домофона перепугал почти до смерти, перепутав все мысли и резанув нервы. (Попка болит, саднит. Странное чувство. Приятно... И больно. Или приятно? Приятно, что больно от любимого человека? А должно быть приятно?) Мы никого не ждали. Но дело-то как раз в том, что моя маман, а значит твоя теща, всегда приезжает без предупреждения. (Душ. Где-то был хитрый гель, который обезболивает). Мы и рванули к разным источникам воды, тайно желая, чтоб резко отключили свет, и лифт завис бы где-нибудь в межэтажьи. (Сажусь на биде, омываю себя. Струя приятно ласкает там, где совсем недавно был ты.) Я забилась в ванной. Ты с резвостью гепарда - на кухню.
Но, как на грех все в этот день было против нас. (Пальцами по анусу, тревожа чувства). Лифт приехал гораздо быстрее, чем мы успели привести себя в более непредвзятый вид. (Ладонью по всей промежности, воду чуть попрохладней, прикрываю глаза). Выхода у меня не было. Либо задерживать с открыванием двери, что чревато потОм десятичасовой лекцией на тему этикета и уважения к старшим. (Сердце снова забилось чаще). Либо выдирать из грязного белья первое попавшееся, запахиваться и с сонным видом бежать встречать гостью.
В коридоре едва с тобой разминулись. При чем ты так нервно что-то тыкал у себя на плече, что я всерьез испугалась за твою руку - не свело ли судорогой...
Надо знать мою маман - первым делом она несется на кухню, не разуваясь и не раздеваясь... Отчего так, я понять не могу до сих пор. (Вода журчит так, что писать хочется). Стоило только приоткрыть дверь, как вихрь пронёсся прямиком в кухонный дверной проем. Оглянувшись на твои подскоки при попытке быстро попасть в брюки, и пассы руками, особенно всё то же движение левой, я пропустила момент, когда надо было усаживать маму за стол, наливая чай. (Горячая желтая струя ударила по руке и смешалась с водой из крана. Намылив гелем для интимных мест лобок, промежность, попку, принялась смывать щедрую пену).
На кухне зазвенели чашки... Это было уже слишком! Тем более... Тем более парой секунд назад над этой же самой мойкой ты смывал со своего достоинства мои... кхм... какашки. (Да, именно тут, раз уж об этом месте заговорила, я вымою тщательнее). Я понимаю, что свое говно не пахнет. Но как-то... Экстремально мыть посуду после этого, предварительно не продезинфицировав мойку хотя бы "Асом". И какого черта тебя понесло именно на кухню?
Войдя туда, постаралась говорить с самым непринужденным видом:
- Мам, оставь, я сама вымою.
В ответ - еще больший звон чашек. (Хорошо бы побрить тут всё, но ты опять будешь ныть, что колется и царапается). Пообещала себе с того самого дня мыть посуду сразу же, вставая из-за стола. Ты появился в дверях.
- Здравствуйте, мама!
- Родной, - сказала я тебе, как можно ласковей. - Сходи, пожалуйста, в магазин, а?
Согласно кивая, ты исчез, хотя с рукой твоей творилось нечто не ладное... И что интересно у тебя случилось с ключицей? (Кажется всё, точно всё. Остались только ощущения твоей причастности к моим ощущениям.) Щелкнув чайник, села на стул, приглашая родную мамулю оторваться от моих забот.
- Мам? Ну, чего ты? Сейчас всё помою сама, тем более ещё будут чашки.
- Не терплю грязь. - Услышала в ответ, каждый раз один и тот же. - За вами не последи - сгниете, как свиньи. Чего это у тебя? - мокрой рукой мать тыкнула мне в ключицу. Оттянув халат, я увидела объяснение супружеским пассам. (Тщательно промокаю полотенцем влажные бедра). Ты просто пытался меня предупредить! На симпатичном ультрамариновом халате, совсем как у Моники Левински, сияют засохшие белые пятна. Я знала, что от спермы.
- Это... Это я пирожное вчера ела, испачкалась, - нагло соврала, корча скорбную мину, потому что трудно было сдержать смех.
- А-то смотри мне. - Матушка грозно помахала мокрым пальцем у меня перед носом. - Или ты это?..
Я удивленно вскинула брови в немом вопросе. (Раздумываю - хочу ли еще чего-нибудь? Конечно хочу. Вопрос - а хочешь ли ты?)
- Ну, это?! Не позволяй ему письку в рот тебе пихать! Срам это! Разврат! Так только бляди поступают, шлюхи и потаскухи.
Очень хотелось спросить - откуда столько информации о подобных женщинах. Меня перекосило совсем. Потому что безучастно слушать всё это было трудно. Еще труднее смотреть. Как она моет посуду. (Захожу в гардеробную, натягиваю на себя футболку, свежие трусишки беру с собой). Она ее не моет... Она ее переставляет в мойку и обратно.
- Мам... - едва выдавила я из себя. - Оставь, я сама всё вымою!
- А я не мою, я просто ополосну. Чем-то у вас тут воняет.
Тут меня чуть не стошнило точно. Потому что она открыла створки навесного шкафа, чтобы смешать "ополоснутое" со всеми остальными приборами сервиза на тридцать шесть персон.
- Ох, - выдохнулось мной, представляя, что после ее ухода мне пришлось бы перемывать весь сервиз, ибо все чашки, как близнецы похожи. Мать обернулась, пристальней вглядываясь в моё лицо:
- Тебе не плохо ли?
- Плохо, - кивнула я. - Мам, оставь, а? Да, мне плохо, и меня только что тошнило вот туда, где ты моешь чашки!
Мать брезгливо уронила в раковину предмет.
- Свиньи! - рявкнула в ответ и унеслась туда, откуда пришла. Я пожала плечами. Молча захлопнула дверь. Вернулась. Достала какой-то супер-гель с хлоринолом и вылила сразу полфлакона. Мыслей не было никаких. Бывают в жизни огорчения покруче строптивых родителей. Перемыла всё, что можно, полируя до блеска. И тут появился ты с вопросом: "А где мама?".
Меня пробил нервный смех. Как сейчас помню. Я уже не просто ржала, а ржаладонимогу. И захлебываясь стала просить тебя не мыть никогда свой член на кухне.
Ты расплылся в хитрющей улыбке и ответил тогда очень серьезно: "Если нужно, чтобы нашу маму сдувало быстрее, чем за полчаса, я готов сделать из омовения над раковиной культ". Видя, как отрицательно машутся мои руки и голова, ты бескомпромиссно добавил: "Где хочу, там и мою".
Через несколько дней после того события в нашем доме появилась одна маленькая тайна, пара традиций и посудомоечная машина. Ещё через несколько недель санузел стал совмещенным, а в той коморке, где до этого ютился унитаз появились полки, и она стала гордо называться гардеробной.
В этой-то гардеробной и стою я сейчас раздумывая, что же такое одеть. Потому как чувствует моё сердце (и не только оно) - продолжение будет... Беру с собой твой халат, хотя, как хронический нудист только фыркнешь в ответ: "опять ты со своими тряпками". А я вот с тряпками... Почему-то мужская полнота воспринимается не так неприязненно, как полнота женская. Однажды, поймав отражение своей обнаженной фигуры в зеркале, мне разом расхотелось быть нудисткой и захотелось похудеть. Что-то удалось, что-то - нет. Склонность к полноте убить невозможно, а загонять внутрь - это коверкать свою душу. Тем более ты - любишь вкусно поесть. А значит жизненно необходимо вкусно готовить. Вот и похудей тут, когда ты отодвигаешь тарелку от себя с ультиматумом - "Не будешь ты - не буду и я"...
Я, конечно же, буду.
- Ты где? - слышу я за спиной. Вот и продолжение банкета...
- Иду, мой славный, - и, действительно, иду.
Ты стоишь с початой бутылкой кваса, большой, мощный и голый. Едва повернув голову в мою сторону, усмехаешься и припадаешь к бутылке.
Сажусь на кровать.
- Эх, - удовлетворенно вздыхаешь ты, вытирая губы. Разворачиваешься ко мне всей массой.
Я не поднимаю глаз выше твоих яичек, потому что на них покоится член, которому, кажется, ничего не надо. И всё-таки я говорю...
- Мне показалось или ты довёл только меня?
Рука с бутылкой переместилась поближе ко мне, забирая бутылку, ставлю в сторону, подальше.
- Не показалось, - ответ не удивил. - Ты, как всегда, сбежала раньше, чем хотелось.
Сдвигаюсь на самый край кровати, чтобы дотянуться до твоего писюна. Вот он прямо передо мной, сморщенный, свисающий, тихий, холодный. Беру нежно в руку, приподнимаю, и краем языка касаюсь выглядывающего края головки. "Человечек" делает попытки к движению. Еще раз тянусь и целую только губами. Ну вот - оживился, окреп в руке, поглаживаю родимого от головки до основания и обратно. Хочу в рот так, чтобы на язык ложилась бороздка к уздечке. Почти взяла, обхватила губами.
Вот только ты вместо того, чтобы сделать движение вперёд, пользуешься моим непрочным положением на кровати и толкаешь меня за плечи. Чтоб не скатиться голой задницей на холодный паркет резко отстраняюсь назад, и, потеряв равновесие, падаю навзничь.
- Ох, ни фига се... - только и вырывается из меня...
Ты снова становишься на колени. Тяжело дыша от движения и напряжения, раздвигаешь мои ноги насколько я могу тебе это позволить.
- Продолжим... - и выдыхая, вместе со словом вводишь член во влагалище, без каких либо предварительных ласк. Вдыхаю. Полуприкрыв глаза, смотрю на тебя, на твои движения... Загорелась, подставляюсь под удар сама, твои руки скользят по моим бедрам до талии, под футболку, крепко обхватывают по бокам и с силой в ритм тянут на себя.
- Ах... ах... ах... - глубокое мое дыхание перекликается с твоим шумным перевозбужденным: х-хэх... хэхх... хэхх.. вдруг ты трогаешь пальцем мой клитор, я вздрагиваю и сбиваю ритм, ты наклоняешься чуть вперед, убирая руку с клитора, гладишь меня по щеке. Твой большой палец попадает по моим приоткрытым губам. Ты проводишь им по нижней губе, потом по верхней. Я уже никуда не смотрю. Закрыв глаза, я пытаюсь его поймать. Ты меняешь пальцы, и вот уже безымянный у меня во рту. Движется в так ощущениям во влагалище. Сосу его, покусываю, облизываю. Чувствую твою силу, чувствую, что уже скоро ты дойдешь до той самой точки, ради которой природа и придумала все эти движения... Хочу успеть вместе с тобой и запускаю свои пальцы к клитору. Там мокро. Там всё отзывается резко и с желанием. Но это движение подтолкнуло не только меня... Твой палец исчезает из моего рта. Я чувствую, как твои руки сильнее сжали меня по бокам, как яростнее и чаще стали движения. Я не успеваю почувствовать оргазм вместе с тобой, потому как ты вот он... Охнул, еще раз дернул меня на себя и, содрогаясь всем телом, влил в меня сперму, всё так же мелкими рывками подтягивая мое тело к себе по мере накатывания волн.
Удовлетворенно открываю глаза. Подарить себя любимому, знать, что желанна, что возбуждающа, это ли не бабье счастье?
- Ээ-нет, - говоришь ты и шумно укладываешься рядом, подтягивая меня подальше от края.
Улыбаюсь чеширской кошкой:
- Что нет, мой славный? - ты попал в поле досягаемости моих рук, и я глажу тебя везде куда достаю.
- Тссс, - ты ложишься рядом, как бы нависая надо мной. - Тссс... - и твои губы касаются моих, одна рука у тебя под головой, вторая ласково гуляет по моему телу, то поднимется до груди, то опустится к промежности. Ты целуешь меня так, как можешь только ты на свете, наверное. Ты ешь меня, не съедая. Наши языки ласкают друг друга под прикрытием наших губ. Только что ты был внутри меня снизу, теперь ты нескромно желаемо внутри меня сверху. Оторвавшись для того, чтобы сделать новый вдох, возвращаешься вновь. Губы к губам... поцелуй к поцелую... Я дышу нервно и жадно... Я пью тебя... Я желаю... Я снова хочу... Мои глаза закрыты... И я уже не я... Я - слух, осязание... Я вся в ощущениях.
Твоя свободная рука окончательно переместилась на клитор, твои пальцы нащупали его, приласкали, немного спустились, покатались вниз до влагалища и обратно, и, окончательно сделав выбор в пользу верхнего положения, остались там.
Ты целовал меня тут, заводя и разжигая. Ты дразнил меня языком и ласкал меня языком. Слюна наша перемешалась, и я уже мало соображала где ты, где я... Твои пальцы внизу на клиторе имитировали те же игры языком. Тяжести внизу живота прибавилось, острое нечто пронзило тело. Я дернулась. Но ты удержал.
Оторвавшись от моего рта, зашептал повелительно: "Тссс. Я знаю. Не дергайся... Это только начало..."
Еще более пронзительное затмило мою голову. Сжала ноги, пытаясь вырваться, рванулась прочь. Ты руку не убрал, напротив. Ты стал еще яростнее, но все так же нежно, ласкать внизу, еще крепче стискивать меня в объятиях.
"Не сбегай!"- шепчешь ты, потому что знаешь - мои чувства настолько ярки, а страх перед бесконтрольностью настолько велик, что до конца я почти не дохожу никогда... Еще одно движение пальцами, и я - всё... Ты только и можешь, чтобы покрепче ухватить меня, потому что я бьюсь в конвульсиях, мотаю головой из стороны в сторону, теряясь во времени и пространстве... Возвращаясь в реальность, чувствую только приятные всплески внутри. С последним, я пытаюсь обнять тебя...
Хватаю воздух... вокруг темно... холодно...
Лицо скорчилось в гримасе... Дыхание участилось и разрядилось рыданиями... Нащупываю у подушки мобильник. Смотрю на время... А впрочем, какая разница сколько сейчас времени?.. Всемирный роуминг... всемирный роуминг... Всемирный роуминг не достает до твоей долбаной Антарктиды. И быть тебе там еще три месяца и семнадцать дней...
Зашвырнула телефон с психу... Найти бы с утра... А чувства реальные... Чувства из сна... До сих пор пульсирует внутри.