Словно по тонкой кромке льда или узкому краю пропасти, я осторожно шла по лесной тропе, боясь оступиться и выбирая, куда поставить ногу.
"Пора. Время пришло" - две эти фразы крутились в голове, мешая думать еще о чем-то.
Куда пора? Зачем? И какое время пришло? - еще день назад или даже час назад я была согласна с тем, что пора. А сейчас страх пробрался в самое сердце, сковывая движения.
Когда открыла дверь, чтобы шагнуть за нее, в темноту, то замерла в нерешительности. Но тут меня за руку взял теплыми бархатными пальчиками Люмик, мой ласковый друг (он терпеливо ждал за дверью, когда буду готова) и легонько потянул на себя, заставляя сделать первый шаг, после которого уже нельзя вернуться назад. Только вперед, только в будущее, без оглядки на прошлое и без остановки в настоящем. А в спину подтолкнул Шелест, еще один преданный друг, телохранитель, помощник и опекун в одном лице. И я поняла, что выбора у меня, как и попытки к отступлению, теперь нет. Оставалось молиться и надеяться, что все пройдет гладко, и я смогу вернуться туда, где меня давно не ждут. Там, где смогу стать самой собой. Где смогу жить, не боясь и не прячась за маску самоуверенности и лжи. Домой.
Кто я? Какой у меня статус в обществе? Сколько у меня денег и есть ли материальные преимущества перед другими жителями моей планеты? - все это теряется тогда, когда ты остаешься один на один с собственной жизнью. Когда не на кого надеяться, когда мир рушится на глазах и, кажется, что наступает полное сумасшествие. Ты еще ловишь себя на мысли, что этого просто не может быть. А оно уже случилось. Ты никто и звать тебя НИКАК. В новой жизни. Той, которую придумаешь для себя сам.
- Пригнись, - прошептал Шелест, прижав меня к земле. Над нами пролетел зеленый луч и, разгоревшись докрасна, исчез. Оставаясь еще на некоторое время в таком положении, на всякий случай, я попыталась выровнять дыхание и взять себя в руки.
База отслеживала "бегунов", включая всевозможные охранные штуковины на своей территории. Лучи, как сторожевые псы, реагировали на любое подозрительное движение. Люмик достал снаряжение "базовцев" и на нас не обращали внимание их ловушки, принимая за своих. А вот с лучами нужно быть начеку. Они не только фиксировали движение, но и фотографировали перемещающийся объект.
Я поправила дорожный рюкзак, в котором собрала все необходимое, но его оказалось чуть больше, чем предполагала, потому ноша была не из легких.
- Идем! - позвал Люм, выныривая из кустов впереди. Он - ведущий в нашем небольшом отряде. Ему не нужно освещать путь фонарем, мой друг прекрасно ориентировался в темноте, не хуже ночной птицы.
Мы с Шелестом поднялись из влажной травы (вечером шел дождь, к счастью, они тут были хоть и частыми летом, зато кратковременными), и след в след поспешили за другом.
Люмик ростом чуть ниже лайки - симпатичный лохматый медвежонок - был местным жителем планеты, на которой существовали две разумные расы, не вступая во вражду друг с другом. Они мирно делили пространство своей крохотной земли "Л-4444" , которую любя называли "Лань". Она была уютным зеленым оазисом во вселенной, чуть меньше Луны, но гораздо ярче освещенная и согретая Солнцем. Под щитом, вернее метеоритным уловителем, незаметная для пролетающих мимо нее межпланетных кораблей, "Лань" могла ничего не опасаться, разве что непрошеных гостей. Для них и была сооружена База. Что происходило внутри её стен оставалось только догадываться, но кто попадал туда, назад уже не возвращался. Бывали редкие случаи, когда пленники пробовали сбежать, но их отлавливали еще в пределах Базы.
Шелест - широкоплечий великан с каменным лицом и живыми глазами, которые согрели меня своим теплом в нашу первую встречу. Именно он помог мне адаптироваться к новой жизни. Стал всем для приблудшей к его дому незнакомки в моем лице: и отцом, и матерью, и братом. А теперь друзья, рискуя собственной жизнью, помогали мне вернуться домой. План был прост, а стало быть, являлся почти гениальным.
Капсула находилась в середине Базы, на площадке, с которой отправляли нарушителей в пункт назначения под кодовым названием "РК -221"
Вот к ней, к чуду технике, перемещающему во времени челноку, мы сейчас и направлялись. Я не могла больше находиться в облике Мейли, младшей сестры Шелеста, потому что она должна со дня на день вернуться домой из отпуска, о котором никто не знал, кроме её брата. По его воле та оказалась так далеко от родного дома. В момент ссоры с сестрой, Шелест не сдержал гнев и послал одиннадцатилетнюю девчонку в деревню, к дедушке. Срок наказания вот-вот истекал, и с её появлением мне грозила большая беда. Полгода я заменяла Мейли, ходила в наложенной Люмиком личине, под прикрытием Шелеста. Нелегко играть роль ребенка. Хорошо еще хоть роста я небольшого, всего-то 156 сантиметров. Благодаря друзьям, удалось не вызвать подозрений у окружающих и, к счастью, меня не отправили на "РК - 221", где предполагаю, жилось бы "очень весело" среди отпетых мошенников и негодяев.
Поэтому из двух зол выбрала меньшее, а именно - возвращение домой. Совсем не помнила, что послужило моему появлению тут. Люм, просканировав мою ауру в наше первое знакомство, пожимая плечами, говорил, что это мог быть страх или сильное желание исчезнуть, но почему оно возникло, при каких обстоятельствах - не ясно. Я понимала, что возвращение неизбежно, и оставаться здесь - нельзя, но что меня ждет там? Дома? Об этом сейчас меньше всего хотелось думать.
Капсула напоминала собой душевую кабину только вытянутую в форме моркови, растущей вверх.
- Зайдешь внутрь, жми на самую большую кнопку в правом углу. Потом, после закрытия и герметизации выбираешь год, месяц, число, название планеты и жмешь кнопку "Пуск". Через несколько секунд - ты дома! - наставлял меня Шелест.
- Только не перепутай: кнопка справа, а не слева! - напутствовал Люм.
Он, работая грузчиком на Базе, собирал для меня по крохам информацию. Выброска на планету Земля возможна в любой её точке. Можно выбрать только год, месяц и число, а все остальное от меня уже не зависело. Я могла оказаться хоть в джунглях, хоть на Северном полюсе. Поэтому мы собрали все необходимое для любого возможного варианта. И теперь мой рюкзак был полон разными "полезностями" от спального мешка, до мини-лыж и шубы на собольем меху.
- Не беспокойтесь, я справлюсь, - выдавила из себя улыбку, пряча страх глубже.
- Удачи, девочка! Мы будем скучать! - обнял меня Шелест на прощание. Он долго не соглашался на то, чтобы расстаться со своим найденышем, но, обдумав все 'за' и 'против' ему пришлось согласиться с доводами Люма, - Береги себя!
- Давай! Время не ждет! Скоро обход, поторопись, - подгонял меня Люмик, подталкивая к капсуле.
Я обернулась в последний раз на друзей и, чуть пригнувшись, побежала в центр ярко освещенного круга.
Вспышка света на миг ослепила меня и, хотя я уже одной ногой была в капсуле, мне необходимо было оказаться в ней полностью, и только при закрытой двери мог произойти перенос домой, не иначе.
- Это же начался обход. Вот черт! - догадалась я, прищурившись, завалилась в капсулу. Поднялась, опираясь о гладкие стены. Торопливо набрала на панели все необходимое и нажала кнопку "Пуск". Уши заложило, как при взлете в салоне самолета, но только гораздо сильнее, носом потекла кровь, я потеряла сознание.
Часть первая
Возвращение к истокам
Глава 1
Люк сидел на школьной крыше и, свесив ноги, раскачивал ими взад-вперед. Он любил вот так сидеть и смотреть с высоты четырехэтажного серого здания на поселок, где люди казались живыми куклами, за которыми так интересно было наблюдать. Они ведь не знают, что он все видит.
Вот бабка Шура (у которой в саду самые крупные и самые сладкие ранетки в поселке, это парнишка знал, как никто другой) встретилась с соседкой, которую терпеть не может, теперь же приветливо здороваясь, переходит через дорогу, оборачивается и плюет той вслед. Какие же они ненастоящие и нечестные - эти взрослые. А еще учат, как жить, чему учиться и вечно поучают: туда не лезь, так не ходи, сюда не смотри.
Нет, вот, что касается Люка, то он всегда будет учить только тому, что умеет делать сам. Правда, пока он может совсем не много, но ведь научится. Ему всего-то одиннадцать лет, вся жизнь еще впереди.
- Люк! Спускайся! - позвала Анжелика, его подруга.
В интернате, у Лешки Вешнякова, друзей было не так уж и много: Анжелика Борщевская, Сашка Сидоров и Костик Ивашкин, единственный из их четверки, который рос в детском доме.
Школа-интернат собрала под своей крышей детей из близлежащих поселков. Одна на район с одиннадцатилетним образованием. В Лешкиной деревне - только начальная школа, до третьего класса. В некоторых поселках есть до шестого, а потом все равно ребята едут доучиваться либо сюда, в интернат, либо в город.
Лешка здесь уже второй год, скучал раньше по родителям, а теперь почти привык. Школа стала домом родным, да и друзья - верные, теперь он скучал по ним в каникулы, особенно во время летних.
Анжелику они окрестили - Лика, от её полного имени оторвали последнюю часть. Девчонка была красивая и умная, но не заносчивая, чем и покорила всех остальных друзей. Сашка стал за смешливость и доброту - Шутом, чем очень гордился, Костик стал Конаном, так как, тот был его любимым героем. А Лешка почему-то решил стать Люком.
- Потому что ты хитрый и закрывающийся, как настоящий люк, - шутила Лика.
Вторыми именами ребята пользовались между собой, игра открывала путь в другую жизнь, где каждый был тем, кем хотел.
- На обед зовут? - спросил Люк, поднимаясь в полный рост и отряхивая штаны от налипшего голубиного помета.
- Нет. Рано еще! Спускайся, дело есть! - прищурившись на солнце, ответила знаками девочка.
Сверху она тоже казалась куклой.
- А, ну раз дело... так бы и сказала, - нехотя пробурчал он.
Очень не хотелось спускаться в будничную жизнь. Тут Люк мог помечтать, а теперь до завтра вряд ли найдет возможность, чтобы снова побыть наедине с собой. Ключ от чердака он как-то выпросил у дяди Славы, школьного сторожа, и пообещал, что не свалится оттуда и не наделает беды. Только друзья знали о его "крышных" посещениях. Лешка садился обычно так, чтобы ему было видно всех, а его никто бы не заметил, если только он сам этого не хотел. Он придумал знаковый язык и теперь его друзья, если хотели позвать Люка вниз, становились напротив ветвистой ивы. Её хорошо было видно с его наблюдательного пункта. Там ребята ждали, пока друг заметит их сигналы. Со стороны можно было подумать, что Лика отгоняет назойливую муху. Осенью их было хоть отбавляй.
Парнишка спустился через люк, закрыл чердак и, тихо ступая, оказался в школьном коридоре. Занятия уже закончились и только уборщица тетя Клава - добрая, пышная женщина - шлепая мокрой тряпкой, намотанной на деревянную швабру, отмывала затоптанный пол.
На цыпочках Лешка проскочил мимо нее и кинулся вниз по лестнице, прыгая через три ступеньки. Пробегая пост дежурных, он постарался протиснуться в приоткрытую дверь и вылетел на улицу.
Желтый лист, подхваченный ветром, закружил перед его носом и легкой лодочкой опустился в прозрачную лужу, в которой отражалось гладко-синее небо. Пока было тепло: лето еще не прошло, а осень настала не полностью. Середина сентября. Несмотря на школьные занятия, все еще хотелось носиться по улице и беззаботно играть в казаков-разбойников, вышибалу, салки, футбол, гоняя мяч по школьному двору до позднего вечера. Но даже вдали от дома самый поздний вечер тут заканчивался даже не успев начаться в 9.00, после отбоя. Хотя в это время спать совсем никому не хотелось. Ребята рассказывали друг другу разные жуткие истории, от которых потом уснуть вообще было почти невозможно: про вампиров, оборотней, всяких гоблинов и т.д. и т.п., причем, каждый раз, страшно подвывая, вторя своим же придумкам. Порой рассказчику самому становилось страшно, и он оставлял историю недосказанной до следующего вечера.
- Ну, ты чего так долго? - спросила Лика, забавно нахмурившись.
- А чего случилось-то? - переводя дыхание от быстрого бега, ответил Люк.
Вместо ответа девочка схватила его за руку и потащила за собой вдоль сада, прячась за деревья, стараясь не привлекать постороннего внимания.
- Бежим! Не отставай! - поторапливала Лика. Протиснувшись в узкую щель в заборе, друзья кинулись со всех ног через просеку в лес.
За такой побег, без разрешения воспитателя, грозил выговор и письмо родителям, но Люк и Лика рисковали не в первый раз и им обычно везло. Они оставались незамеченными ни доносчиками, в лице дежурных по школе, ни воспитателями. Обычно оправдывались тем, что заигрались в прятки или зачитались интересной книгой. Читать их компания любила и, как правило, им верили. Конан обычно брал в библиотеке самые интересные и самые толстые книги, которых хватало для чтения на несколько вечеров.
- Долго еще?
- Нет, уже скоро, - ответила, не оборачиваясь, подруга, мелькая впереди. Бегала она быстро.
Они спустились в сырой овраг, скрытый высокой травой. Сам бы Люк его вряд ли заметил. Конан и Шут встретили их встревоженными взглядами.
- Что случи...лось? - замер Люк на полуслове, заметив в руках друзей живое существо, - Кто это? - затаив дыхание, спросил он, оглядывая беспомощно повисшую на руках Шута птицу.
- Наверное, дрозд или еще кто-то, - ответил друг, пожимая плечами.
- Где вы его взяли? Он живой?
- Да, живой. Только изранен очень. Мы его от голодного кота еле отбили. Вот зверюга, чуть нас с Кононом не сожрал. Смотри! - показал Шут свои боевые раны - глубокие царапины на ногах и руках. У Конона были такие же и еще кровоточили.
- А где он сейчас? - спросила Лика, оглядываясь.
- Ты не бойся. Я его, когда прутом ударил, он заорал и удрал куда подальше. Понял, кто царь зверей! - выпятив грудь, хвастал Конан, оглядываясь на притихшего Шута, как бы прося подтверждения своих слов.
- Да, ладно тебе! Что будем с птицей делать? Тут нельзя оставлять, звери сожрать могут. И в интернат нельзя, там люди есть, хуже зверей, - сверкнул черными глазами Шут и почесал в раздумьях затылок.
- Да, точно! Особенно Гошка из седьмого "Б", похлеще любого кота, - подтвердил Конан, имея давнюю ссору с долговязым старшеклассником.
- Я знаю, что делать, - сказал Люк. - Несем его к дяде Славе! Он добрый, что-нибудь придумает.
- Ага, - поддержала Лика. - Он и к ветеринару может с ним сходить. Это нас никуда не отпустят. А дядя Слава ведь взрослый.
На том они и решили.
- Можно я его понесу? - спросил Люк, с жалостью оглядывая птицу и исцарапанных друзей, - А вам самим помощь нужна.
- Тогда так: мы с Люком к дяде Славе отнесем птицу, а вы - в медпункт и нас прикроете. Скажете, что в библиотеке видели, - распорядилась Лика, подбоченившись.
Девочка готова была к протесту, но в этот раз ребята не стали возражать.
- Хорошо, - вздохнул Шут, перекладывая птицу на руки Люку. - Только потом встретимся на "нашем" месте, все расскажете.
Люк плохо помнил дорогу в школу. Он очень старался не оступиться и не выронить драгоценную ношу. Птица попискивала, но не вырывалась и не клевалась, смирно сидела на руках, и только чувствовался сумасшедший стук её испуганного сердца.
Дядя Слава оказался в своей сторожке, он что-то чинил. Стук его молотка послышался еще из-за закрытой двери. Но когда увидел ребят, сторож все отложил в сторону и привстал, всматриваясь в живую ношу.
- Где это вы раздобыли беднягу? - спросил он, рассматривая забившуюся в страхе птицу, которую, верно, испугал его осипший голос.
- У кота отобрали, - коротко ответил Лешка.
- Ну?! Молодцы! - похвалил сторож детей и подхватил телефон - зеленый с блестящими кнопками цифр. Набрал чей-то номер, - Ветлечебница? У меня раненая птица. По виду, вроде дрозд. Нужен выезд. Записывайте: школа-интернат. Да. Знаете где? Хорошо. Жду.
- Приедут? - спросила Анжелика.
- Да, девочка. Минут через десять будут. Вы бы на обед бежали, а я уж тут встречу, сам, - ответил сторож, поглядывая на часы и намереваясь выйти из сторожки.
Ребята переглянулись, затем, не сговариваясь, ответили хором:
- Мы тут подождем.
- Ну, ждите. Я пойду к воротам, встречу колесницу, - подмигнул дядя Слава, поглаживая рыжие усы.
И только, когда приехали врачи, и, осмотрев птицу, поставили ей укол, ребята немного успокоились.
- Все будет хорошо, у него повреждено только крыло. Ваш друг сильно напуган, но через несколько дней он будет почти здоровым.
- Почти? - спросила Лика.
- Да, крыло еще поболит какое-то время, но мы постараемся ему помочь. Ваш дрозд сможет летать, но не сразу, - ответил добрый доктор, чем-то очень напоминающий Айболита. Ему хотелось верить.
- А где он будет жить? - поинтересовался Люк.
- Пока в лечебнице. А потом, подумаем, куда можно пристроить вашего красавца, - ответил врач, запрыгивая в кабину ветеринарной машины. И захлопнув дверь, скомандовал, - Поехали!
- Хорошо, если бы его вернули нам, - вздохнула Анжелика.
- Да. Идем в столовку, там, наверное, уже все поели! - опомнился Лешка, и дети побежали наперегонки в столовую, где их ждал давно остывший обед.
Глава 2
Лика откинула волосы со лба, тряхнула головой, освобождая мысли от непрошеных воспоминаний. Они тогда спасли дрозда, и это объединило друзей, скрепило их отношения навсегда.
Шут. Сейчас она стремилась найти именно его. Ибо это был единственный человек, которому она доверяла, и кто мог помочь разобраться с тем, что происходит вокруг. Ведь он еще в детстве научился управлять дроздом, вернее, с его помощью налаживать связь между друзьями. Посылал сообщения, в которых, казалось, слова выстраивались стройными рядами и шествовали в ухо только тому, кому предназначались. Многочисленные опыты, доказывали, что так оно и было. Вот только ни Лика, ни Конан, не могли так легко говорить через амулет, как это делал Шут, даже Люк мог отправить за раз не больше одного слова.
Лика вздохнула, а сердце кольнуло болью, перехватило дыхание. Лешка.
Она всегда выделяла его среди остальных друзей. Он всегда был для Лики особенным. Мальчишка с темными вихрами непослушных волос, с пронзительным взглядом серых глаз, с задорной улыбкой и с таким горячим добрым сердцем. Люк придумывал уйму затей и любил фантазировать, стремился жить и умел наслаждаться каждым мгновением жизни. После школы, расставшись на некоторое время, они встретились, судьба свела, не иначе. И тогда решили, что больше уже никогда-никогда не расстанутся. Поженились. Лика переехала жить к нему, где двухкомнатную квартиру пришлось делить с его старшей сестрой Ириной и её двумя мальчишками. Женщина одна воспитывала детей, и Лешка был где-то не просто дядей, а отцом подрастающим сорванцам. Анжелика всегда чувствовала себя защищенной за надежными, широкими плечами мужа, который, казалось, мог горы перевернуть ради одной её улыбки. Лика работала дизайнером в крупной промышленной компании, Лешка остался верен себе. Он никогда не стремился к богатству и славе, не делал карьеру, хотя, наверное, мог и легко с его-то талантом врачевателя. Но выбрал работу военного врача и часто уезжал в бессрочные командировки. С одной из них Алексей так и не вернулся.
Когда пришло известие о смерти мужа, Анжелика не могла в это поверить. Дрозд, оловянное украшение на плотной серебряной цепочке (довольно простого плетения), висевшее всегда на груди, как память о счастливых и безмятежных детских годах, потемнел. Дядя Слава говорил, что это не простое украшение, дрозд может предупредить, если с кем-то из четверки случится беда. И вот первым стал Люк...
Лике пришлось принять это горе, пришлось поверить, а после... так захотелось уйти вслед за любимым.
Она приняла душ и, укладываясь спать, зажмурилась до боли, желая одного - исчезнуть из этой жизни навсегда, уйти к мужу.
И..., открыв глаза, вначале не поняла, что произошло. Она оказалась посреди чужой квартиры, в ночной рубашке, а напротив нее хмурый мужчина средних лет - высокий и широкий, как шкаф, который не обойти, не отодвинуть в сторону.
То, что Анжелика Витальевна Вешнякова потеряла дар речи, слишком легко сказано. Женщина онемела, и какое-то время ощущала себя статуей, не меньше.
Мягкий голос, который очень походил на шелест листвы, чем-то поинтересовался на непонятном наречии. Анжелика догадалась о сути интереса, скорее всего её спрашивали: "Кто она такая и как попала сюда?" Еще бы самой знать ответ на этот вопрос.
- Я не знаю. Меня зовут Анжелика. Я здесь случайно оказалась, произошла какая-то ошибка. Я ничего не понимаю и не помню..., - женщина потрясла головой, прогоняя наваждение. И вдруг окружающий мир с невероятной скоростью завертелся вокруг нее. Лика потеряла сознание.
Через какое-то время она пришла в себя, ощутив мягкое прикосновение к запястью. Открыла глаза и увидела перед собой симпатичного медвежонка, который с сосредоточенным видом изучал её черными, как ночь, умными глазенками.
- Как вы себя чувствуете? - спросил он, и Лика поняла, что постепенно сходит, или же уже давно сошла с ума. Она хотела закричать, но голос застрял комом в горле. Женщина вся затряслась и замычала нечто нечленораздельное.
- Люм! Ты же напугал её. Вот выпейте, - сказал мужчина (которого Лика уже видела) и добродушно улыбнулся, протягивая ей стакан с водой.
- С-с-спасиба, - произнесла она не своим голосом, перебарывая стук зубов, - Г-г-где я? К-то вы?
- Мы хотели бы тоже узнать: кто вы и что делаете здесь, в моем доме? - ответил мужчина. - Но, видно, вам пока сложно говорить, поэтому я объясню. Меня зовут Шелест. Вы в моем доме, на планете Лань. Судя по тому, как вы здесь оказались - это не преднамеренное проникновение. Поэтому я не стану пока оповещать Базу о вашем прибытии. Можете немного отдохнуть, а мне нужно переговорить с моим другом. Люм, идем.
Её оставили одну. Лика, поежившись, плотнее укуталась в наброшенный ей на ноги плед. То, что произошло с ней, не укладывалось в голове и казалось наваждением.
Женщина поднялась с кресла, ощупала рукой его спинку, дотронулась до низенького столика, взяла в руки стакан, наполовину заполненный водой, понюхала и сделала глоток. Приятная на вкус влага растеклась по пересохшему горлу. Все, что окружало Лику, оказалось настоящим и, стало быть, являлось реальностью. Невероятной, странной, но все-таки реальностью.
- Бред какой-то! - Люм ходил вокруг друга, размахивая лапами. - Не понимаю. Если ты не снимал дом с защиты, то, как она появилась? Кто её вызвал и откуда? На Лань нельзя попасть из какого-либо внешнего мира без сильного желания того, кто призывает или... Нет, это невозможно! Этого не может быть!
- Почему, Люм? - нахмурившись, возразил Шелест, - Она могла хотеть.
- Судя по её речи, по настроенному нами диапазону, выходит, что эта самка с Земли. Но к нам никогда не попадают с Земли, ни разу... Это нонсенс!
- Или случайность? Бывает ведь случайность одна на миллиард?
- И это говоришь мне ты? Ладно, если бы я тебя уверял, я не ученый... Но ты! Ты же знаешь устройство нашей планеты! Знаешь систему лучше любого. Да о чем я говорю! - Люм махнул в сердцах на друга лапой, затем вздохнув, спросил, - Что ты намерен делать? Сдашь её на Базу?
- Нет. Я ей верю, Люм. Верю и хочу помочь. И ты же знаешь, что с Базы она не вернется. А я бы хотел понять, в чем причина. Мне кажется, что неспроста она появилась в моем доме.
- Ясно. А охранку снял, значит?
- Сразу.
- Но надолго же, нельзя снимать! Это опасно, друг! - Люм смотрел с состраданием, зная, что может грозить Шелесту за сокрытие проникшего на планету Л-4444 чужеродного существа.
- Знаю. Есть решение. Помоги мне.
- В чем?
- Просканируй её биополе и... замени на Мейли, - проговорил Шелест, опуская глаза и упираясь взглядом в носки своих потрепанных туфель, которые давно пора бы заменить новыми, но все как-то не было на это времени.
- Что?! С ума сошел? А где твоя сестра?
- Позже, Люм, - отмахнулся ученый, - Ты же знаешь у нас мало времени...
- Сколько?
- Не больше получаса.
- Идем к ней, - вздохнул Люм и потопал в комнату навстречу с неизбежными трудностями.
Люм выполнил просьбу друга. Зажмурившись, дотронулся лапой до головы женщины, и на время остался стоять в виде манекена, не выказывая никаких признаков жизни, даже перестал дышать. Потом очнулся, встряхнулся весь и, пожав плечами, пробормотал:
- Все может быть..., все может быть, - затем обратившись к Анжелике, поинтересовался, - Вас что-то напугало? Почему вы решили исчезнуть или прервать жизнь своей оболочки?
- Простите, я не помню, - честно призналась женщина.
- Люм, нет времени на расспросы. Действуй, - поторопил друга Шелест и показал взглядом на настенные часы.
Медвежонок повторил процедуру, которая заняла чуть больше времени, чем первая и, выдохнув, произнес:
- Успели?
- Да. Спасибо, Люм. Ты настоящий друг.
- Я, пожалуй, пойду. А ты сам объясни, что теперь должна делать и как должна себя вести твоя сестра, - медвежонок повернулся у двери и, подмигнув Лике, сказал, - Желаю вам удачи!
Лика вспомнила своих друзей. Они так старательно помогали ей казаться своей в их мире. Через две недели, женщина вспомнила, что послужило причиной её появления на планете. Вернее догадалась. Её желание и магическая сила дрозда. Когда она поделилась своими догадками с Люмиком (который соглашался на такое обращение к себе, чем вызывал ухмылку у Шелеста), друг только покачал головой:
- Твой амулет простой, причина не в нем.
Но Лика знала, что это не так. Возможно, амулет не имел явной магической силы, но чем-то таким дрозд все-таки обладал. Они с ребятами это еще в детстве заметили. Их четверка носила не совсем обычную вещицу у себя на груди. Но, чтобы все выяснить до конца, Анжелике нужна была встреча с теми, кто еще мог пока на нее прийти.
Она решилась на поступок. Зная, что путь домой станет не таким простым, как думалось вначале, женщина решила испробовать свою гипотезу и подтвердить или опровергнуть её. Анжелике было страшно, так как никогда раньше. Куда она попадет, где приземлится? Ответы на эти вопросы женщина не знала наверняка, но приложила все свое старание, желание и волю, чтобы оказаться в Америке.
Шут жил в Штатах уже довольно длительное время, что-то около восьми лет. Оглядевшись, после того, как перестало шуметь в ушах, Лика поняла, что её догадки оправдались. Дрозд играет не последнюю роль в её исчезновении, а скорее - первую и самую важную.
По представленному её взору пейзажу, Лика поняла, что точно находится не в России. На указателях, что стояли возле пустынной трассы, довольно ровной, уходящей за горизонт, имелись надписи на английском языке. Теперь оставалось определить, где именно она приземлилась или обнаружить хоть какой-то телефон. Шут сможет её найти даже без звонка, но ей телефон необходим для связи с ним.
Глава 3
Александр Петрович Сидоров томным взглядом окинул открывшийся вид из окна и мрачно вздохнул. Распечатал новую пачку Richmond и сделал затяжку. Чуть сладковатый аромат заполнил собой комнату, едва он выдохнул клубы табачного дыма, ощущая приятный чуть терпкий вкус вишни.
Хьюстон вот уже несколько лет стал родным городом. Александр недолго привыкал к его необычной географии. Казалось, что город состоит из нескольких хаотично разбросанных, не связанных между собой поселков. Пришлось изучить местность по карте и только тогда, разобравшись в хитросплетениях городской магистрали, Александр Петрович более или менее научился ориентироваться в городе.
Несмотря на то, что Хьюстон - крупнейший центр нефтеперерабатывающей и химической промышленности (производство пластмасс, синтетического каучука и смол), на экологии это как-то не отражается. Множество парков и просто незастроенных зеленых массивов разделяют жилые поселения. Порой чувствуешь себя жителем большой деревни, но достаточно современной и ухоженной, а не в мегаполисе.
Будучи ребенком, Александр даже в самых странных своих мечтах не предполагал, что уедет когда-либо из России и поселится на ПМЖ не где-нибудь, а в Америке, Штате Техас. Но судьба сложилась именно так. Его, как подающего надежды молодого, талантливого специалиста в кардиохирургии, пригласили работать в один из самых крупных в мире Кардиологический центр имени Майкла Дебейки (Michael DeBakey) - знаменитого кардиохирурга, создавшего уникальный метод аортокоронарного шунтирования, и разработавшего аппараты по поддержанию сердечной деятельности.
Единственный шанс, который дается в жизни, Александр решил не упускать из своих рук. Он много работал, даже слишком много, но чувствовал себя почти счастливым человеком. То, что не складывалась пока личная жизнь, это обстоятельство нисколько не пугало тридцатилетнего хирурга. Он считал, что все еще успеет, хотя родители часто сетовали на то, что годы идут, а детские ножки пока еще не топают под крышей их симпатичного двухэтажного дома, в который они переехали через два года после отъезда сына за океан. Александр любил своих родителей и так как являлся единственным ребенком в семье, то кому как не ему было позаботиться о достойной старости предков. Сейчас его родные отдыхали в Италии, благодаря чему господин Сидоров мог хоть ненадолго вздохнуть свободно от вечного вопроса о том, когда же будут внуки.
От созерцания и задумчивости его отвлек посторонний звук за спиной, и Александр грустно улыбнулся. Вчера в его тихую холостяцкую гавань заглянула подруга детства - неугомонная, жизнерадостная Лика, от которой одно время он сходил с ума.
Юношеская влюбленность не превратилась в любовь, хотя могла, наверное. Но Лика выбрала Люка, и Шут отошел в сторону, уступая дорогу лучшему другу и искренне желая счастья обоим.
Короткий звонок. Всего несколько фраз:
- Шут, привет. Я в беде. Помоги.
И вот он летит сломя голову через полстраны, чтобы забрать её из придорожного трактира. Её и в то же время совсем другую, чужую, незнакомую ему Лику.
Сидоров отошел от окна, затушил окурок и вернулся в комнату, где разметавшись во сне, спала осунувшаяся, тонкая и прозрачная, словно её держали в темном, недоступном солнцу месте и морили голодом, женщина, в которой едва проглядывалась прежняя Анжелика. Та, за которою он, не раздумывая, мог отдать жизнь, как и за любого другого из их четверки.
Дядя Слава тогда, в их последний учебный год, пригласил ребят в свою сторожку, попрощаться. Он сказал:
- Вот вы и выросли, ребята. Я горд, что познакомился с вами. Вы хорошие люди, только не забудьте одну вещь, - тут он замолчал и как будто погрузился в свои мысли.
Дядя Слава сидел на деревянной, сколоченной своими руками табуретке, а они присели рядком на его старый диванчик и ждали, что он скажет.
Но тот молчал и тут Конан, который вытянулся почти на голову выше Шута и Люка и своей белобрысой макушкой все время стукался, когда входил в дверь сторожки. Вспоминал он о том, что нужно нагнуться, уже после очередного соприкосновения головы с низким проемом двери. И в этот раз, потирая ушибленное место, осмелился спросить:
- Дядь Слав, какую вещь?
- Ах, да..., - очнулся тот, упираясь рукой в колено, привстал и прошел до кривого старенького буфета. Пошарил рукой наверху и что-то достал, довольно крякнул и, прихрамывая (одна нога у него была изувечена), вернулся на место. Сторож смерил ребят пристальным взглядом, от которого Шуту захотелось поежиться, и вместо шутки в голову пришла только одна мысль: "Это не к добру". Но вслух он её так и не произнес, ни в тот день, ни после.
- У меня для вас, ребята, есть подарок. Лешка, помнишь, ты нашел как-то оловянного солдатика со сломанной ногой, как у меня?
- Да, помню. В классе - шестом, кажется, - улыбнулся Люк, вспоминая о своем подарке.
- Да, тогда. Так вот я его переплавил и посмотрите, что у меня вышло, - сторож раскрыл свою мозолистую ладонь и ребята замерли, а потом разом выдохнули.
- Дрозд?
- Дядя Слава, это дрозд, да? - удивленно переглянувшись, спрашивали они в разнобой, разглядывая четыре одинаковые фигурки светло серой птицы, очень напоминающие им их пернатого друга.
- Да, - ответил сторож, - нравится?
- Ага, - ответила Лика за всех. - Это всем нам, да?
- Да, девочка. Вам. На память обо мне и о птице, которую вы спасли, когда-то...
Александр дотронулся до своего дрозда и потянулся к тому, что висел на груди Лики. Они тогда пообещали друг другу, что всегда будут носить это украшение с собой, как память.
Когда узнали о том, насколько дрозд необычен, то решили, что это еще и талисман их дружбы. Сейчас его и её талисман стали темными. Люк. Причина в нем.
Не открывая глаз, Лика тихо сказала:
- И не стыдно тебе разглядывать спящую женщину, а?
Он вздрогнул от неожиданности и отдернул руку от дрозда.
- И давно ты не спишь?
- Недавно, - потянулась женщина, прогнула спину, как кошка, и только потом открыла свои зеленые глаза. - Привет. Ты сегодня не спешишь на работу?
- Нет. Взял выходной. Не каждый день ко мне приезжает в гости... любимая подруга детства, - улыбнулся Александр и поднялся с постели порывисто, словно боялся, что Лика прочтет его мысли. Слишком серьезно она смотрела на него. Он отвык от взгляда, которым обладала подруга, - Кофе будешь?
- Да. Со сливками.
- Я помню, - ответил он так, словно и не было между ними долгих лет, прожитых вдали друг от друга.
Последний раз они виделись на свадьбе. Тогда Люк и Лика были такими счастливыми, а он любовался ими, и сердце каждый раз стучало чуть быстрее, когда смотрел на нее.
Сидоров вернулся в комнату с двумя чашками дымящегося кофе и замер на пороге. Лика стояла к нему спиной, обнаженная и невероятно красивая, как божество, а не реальный человек. Тонкая фигурка замерла, что-то рассматривая на его столе. Ликина ночная рубашка лежала на полу. Александр судорожно сглотнул:
- Лик, ты бы хоть оделась...
- Ой, прости Сашка, я задумалась, - спохватилась она, быстренько закутавшись в плед, - Скажи это карта штата, да?
- Да, а что?
- Так. Появились некоторые мысли. Ой, спасибо. Ммм, кофе чудесный, - промурлыкала Анжелика, забрав свою чашку с разноса и делая глоток, - Почему ты так на меня смотришь, а?
- Соскучился, наверное, - ответил Александр, поставив разнос на стол, - Не нравится мне твое настроение, подруга. Выкладывай, что случилось.
- Прям, так и выкладывать? - спросила она, хмурясь и сосредоточенно отпивая глоток за глотком. Затем поставила пустую чашку на стол и, небрежно откинула светлые волосы, прищурившись, холодно спросила, - А одеться мне можно, господин следователь?
- Конечно, - Сидоров развел руки в стороны, наблюдая за недовольной подругой. - Лик, ты чего кипятишься?
- Чуть позже сам поймешь, - ответила она, отошла в сторону, порылась в сумке, достала чистые вещи.
Он отвернулся, давая ей возможности привести себя в порядок.
Обтягивающие синие джинсы и черный топик очень ей шли. Легкий макияж и причесанные светлые завитки вернули почти прежнюю Лику, вот только глаза выдавали глубокую боль и не светились той детской непосредственностью, что так нравилась ему в ней прежде.
- Я слушаю, - напомнил Александр о себе.
- Тут есть, где погулять? - спросила женщина, словно не расслышала его, - Давай погуляем?
- Давай, - согласился он и, пропуская её в двери, вдруг ошарашено уставился на небольшую отметину под правой лопаткой подруги. По виду - царапина, оставленная от острого когтя кошки, но Сидоров знал, что это нечто другое. Он легко провел пальцем по гладкой бархатистой коже. Шрам или хирургическое вмешательство?
- Эй! Ты чего, Сашка?
Но тот сделал предупреждающий жест и подвел Анжелику к зеркалу. Оно было трехстворчатым, как у трюмо, только гораздо больше. Провел еще раз пальцем по отметине на её спине.
- Так, кое-что забыл, - ответил вслух, а губами произнес, - Что это?
Лика пожала плечами в ответ.
- Идем, погуляем. Я покажу тебе, где работаю, - сказал Александр, отвлекая чье-то возможное внимание, и подхватил Анжелику под руку, вывел за дверь. Про шрам подруга бы помнила, значит, это могло быть все, что угодно. Учитывая то, что ему вчера успела рассказать Лика, пока не уснула от усталости и выпитого успокаивающего чая перед сном, он имел причины для беспокойства и не малые. Правда, Шут узнал из её истории совсем немного и хотел сегодня выяснить подробности её путешествия, а так же возможной смерти Люка и сопоставить одно с другим. Но вначале следовало разобраться с тем, что он нашел на её теле. Поэтому, не смотря на свое нежелание появляться на работе, все-таки пришлось заглянуть в центр Кардиологии. Ведь на это имелись веские, на его взгляд, причины.
Глава 4
Во время поездки друзья единодушно решили не возвращаться к тревожной теме и почти ни о чем не разговаривали. Если, конечно, не считать восторженных возгласов Лики по поводу видов, мелькающих за окном внедорожника.
- Красота какая! - восхитилась Анжелика. - А я и не знала, что тут на улицах, как в Африке пальмы растут. Сашка, останови!
Он притормозил у обочины. Лика вышла и, задрав голову, замерла возле обычной, по его мнению, пальмы, которых тут на каждом углу было без счета. Подошла, потрогала шершавый ствол рукой, словно не верила в происходящее.
Александр усмехнулся и машинально посмотрел на часы. Без четверти одиннадцать.
- Лик, едем.
- Подожди. Помнишь, как в моем любимом мульте?
- О, нет! Ты не исправима..., - улыбнулся он её детскости. Словно перед ним не молодая женщина, у которой почти три десятка лет за спиной, а юная пятнадцатилетняя девчонка, только-только познающая мир вокруг.
- О, да! Если мы опоздаем и не увидим, как растут пальмы, то опоздаем на всю жизнь, - рассмеялась она, возвращаясь к машине. - Ты же доктор, а ценить минуты, мгновения так и не научился?
- Я реалист и циник. Ты же знаешь, профессия накладывает свой отпечаток. Едем.
- Едем, - вздохнув, ответила она, и Шут понял, что его подруга боится. По-настоящему боится встречи с неизбежностью. Он ободряюще подмигнул и сел за руль.
По ровной дороге они летели, как птицы, на предельно разрешенной скорости. Пока шли в кабинет, он встретил удивленные взгляды сотрудников. Поздоровался и, завизировав в журнале на ресепшн свое посещение, двинулся дальше по коридору, за руку тащил за собой Лику, которая вертела головой по сторонам и мило улыбалась заинтересованным взглядам.
- Алекс? Привет! - услышал Сидоров голос своего помощника, - Ты же сегодня отдыхаешь?
- Привет, Джон, - улыбнулся Александр, стараясь сделать это естественно, - Да, отдыхаю. Но моя девушка очень хотела увидеть, где работает её друг.
- О, понимаю! - сверкнув белоснежными зубами, улыбнулся его коллега и вдруг сам представился Лике, протягивая для знакомства широкую ладонь, - Джон.
- Анжелика. Очень приятно познакомиться, - пожала Лика руку великану в белом халате.
Она неплохо говорила по-английски, и переводчик ей не требовался. О чем Александр пожалел, когда они остались одни и продолжили путь к его кабинету.
- Ну и врун же ты, Сашка! - засмеялась Лика, - И когда только научился?
- Сам не знаю, - пожал он плечами, скидывая пиджак на спинку кресла. - Как тебе мои апартаменты?
- Супер! Неплохо устроился, - ответила подруга, обходя просторный светлый кабинет. Усевшись в кресле напротив Александра, с затаившимся страхом, заглянула ему в глаза.
- Хочешь посмотреть журнал?- предложил он, понимая её состояние.
- Давай!
Пока подруга лениво перелистывала страницы, он сделал осмотр, который не обрадовал их обоих. К несчастью, опасения Александра подтвердились. Требовалось оперативное вмешательство, чтобы достать нечто вживленное под кожу Лики под лопаткой и за левым ухом. Стараясь беседовать на отвлеченные темы, друзья, встревожено переглядываясь, общались мимикой. Шут боялся, что их могут подслушивать.
"Не знаю", - неопределенно пожал плечами Шут. Он, действительно, не знал, пока не достанет, но догадывался, что это мог быть чип или какой-то маяк для того, чтобы можно было проследить за передвижениями его подруги. Его волновал сейчас совсем другой вопрос: кому это могло понадобиться?
***
- Папка! Папка пришел! - завопил пятилетний Кирюшка, выбегая из детской встречать с работы отца.
Два коротких звонка и один длинный - это значит свои. В такое время, перед ужином, обычно приходил с работы его отец. Мальчуган, радостно взвизгнув, запрыгнул на руки к высокому светловолосому мужчине, появившемуся в проеме открывшейся двери. Тот был похож на свою уменьшенную копию, как две капли воды.
- Костя, ты? - послышался с кухни женский голос.
- Да. Я! - крикнул мужчина и, сдвинув брови, поинтересовался у сына, - Кирюха, ты почему дверь открываешь, не спрашивая, а?
- Я же знаю, что это ты. А чужих я всегда спрашиваю, - ответил мальчишка, целуя отца в нос.
Но тут уже Кирюшкина мама, улыбаясь, прогнала сына от отца:
- Дай пройти, постреленок! Беги, вымой руки, будем ужинать. Привет, - поцеловала мужа вскользь и снова скрылась на кухне, - Умывайся, ужин стынет.
Константин закрылся в ванной и, плескаясь в воде, уставший и вымотанный тем, что вот уже несколько недель не может решить вопрос, где брать деньги на жизнь, вновь задумался на эту тему. Зарплату урезали, а надо платить за Кирюшкин садик, за квартиру и еще на что-то жить. Тех денег, что платили ему в последние два месяца, было слишком мало для семьи, где работает только он один. Жена в декрете, скоро будет еще один малыш, а кормить семью уже нечем. Снимая грязную рубашку, засунул её в стиралку и вспомнил дневной разговор с одним из рабочих его цеха.
- Кость, я тебе говорю, там реальные деньги платят, а надо только ночью склад сторожить и все. Я бы сам пошел, но не могу по ночам - засыпаю я. А это ответственность, проспишь и того... хорошо если только выгонят, а то еще и платить заставят, а денег и так нету. Ты подумай. Если решишь чего, дай знать. Я тогда тебя шурину по блату рекомендую и по рукам. А коль не понравится, всегда ведь уйти можно.
"Уйти-то можно, если бы было куда", - мрачно подумал Константин, вылезая из душа, который совсем не придал ему бодрости. Вытираясь насухо полотенцем, обратил внимание на свой амулет. Дрозд потемнел. Раньше иногда с ним такое случалось, тогда Конан бросался обзванивать друзей. Оказывалось, что кто-то из них болен.