Дениженко Светлана Владимировна : другие произведения.

Рыжим всегда везет

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    *** Огромная благодарность автору обложки - Bjikva ЧЕРНОВИК! *** Когда в жизни встречается мужчина твоей мечты и предлагает выйти за него замуж, то не стоит опрометчиво соглашаться на авантюру под названием "брак". Для героини этой истории замужество стало почти фатальным невезением. *** Все герои и события, описываемые в этой книге - вымышлены. ***Внимание! В разделе представлен только ознакомительный фрагмент! *** Большая часть текста снята с Самиздата по договору с издательством. Прочитать книгу в полном объеме теперь можно здесь: ЛитРес
---
  Рыжим всегда везёт
  Дождь мелкими каплями бьет в лицо, смешивается со слезами - не разобрать,
  что за влага стекает по застывшему лицу. Непроницаемость. Замороженные
  чувства. Гордое сердце - никогда не признается в боли. Даже если эта боль
  раскаленным железом разрывает душу. Мерзко. До тошноты. Я точно чувствую
  запах подпаленного на огне сырого мяса. Неприятное ощущение.
  Утрата. Пустота. Все эти лица вокруг - чужие, я не узнаю ни одно из них.
  Горькие, пустые слова, выражающие поддельное сожаление. Лживая скорбь.
  Сочувствие. Вздохи. Клоуны, бездушные паяцы - вот, кто окружает меня сейчас.
  Они не знали тебя. Им не надо проливать слезы. Они лишь чтут ритуал. Так
  принято.
  Мне будто бы все равно, но это лишь показное, для других. Себя не обмануть.
  Ты никогда не плакала. Была сильной, как бы ни била тебя судьба - держала
  удар и научила этому меня. Я вытерплю. Я смогу.
  Воспоминания больно щиплют, заставляют чувствовать утрату еще сильнее.
  - Рыжим всегда везет! Запомни! - любила повторять ты, когда становилось
  особенно тяжело.
  - Мы не рыжие, золотые, - пыталась возразить я.
  - Тем более! - улыбалась ты. - Золотым везет еще больше!
  На пустынном кладбище - только я и тени кривых деревьев. Как часовые они
  несут свою службу - утешают шелестом листьев тех, кто остался по эту сторону
  жизни.
  Небо, затянутое тучами от края и до края, льет слезы. Его тоже съедает грусть.
  В лужах отражается серость минувшего дня. Теперь каждый из них будет
  именно таким - серым и печальным. Мое солнце ушло навсегда.
  Черный гранит холодит пальцы. Я провожу рукой по выемкам букв, которые
  странным образом складываются в твое имя. Две яркие гвоздики выпускаю из
  рук, они мягко ложатся туда, где находится твое сердце.
  - Прощай, сестрица, - шепчут, скованные холодом, непослушные губы. - Я
  отомщу. За тебя. Обещаю.
  Ухожу - медленно, будто ноги запутаны в цепи, им тяжело идти. Каждый шаг
  причиняет новую боль.
  Мы не были родными, но дороже тебя у меня никого нет. Теперь я осталась
  одна. И месть моя будет жестокой.
  Глава 1
  Будильник резво запиликал мелодию вальса. Утро, как обычно, застало меня в
  уютной компании сладких снов. Как же не хотелось выбираться из-под одеяла,
  выныривать из сладкой неги. Я потянулась: пора!
  Сегодня нельзя опаздывать. Новое собеседование давало шансы на хорошую
  работу, приличный заработок и перспективы карьерного роста. Еще недавно я
  была студенткой, теперь же пока безработная. Два собеседования прошли
  безрезультатно. В первом месте мне не понравился руководитель. Его лохматые,
  как лапки паука пальцы, нервно перемещались по столу - крутили карандаш,
  перекладывали с места на место какие-то папки, бумаги, а глаза непрерывно
  бегали, будто пытались успеть за мельтешением суетных мыслей.
  При этом речь заучено-холодна. Без эмоций.
  - Что вы умеете? - вопрос после того, как просмотрел мое резюме.
  - Все, что перечислено, - улыбнулась я.
  - То, что перечислено, я увидел. Мой вопрос: что из этого перечисленного вы
  действительно умеете? - ехидная улыбка исказила и без того некрасивое лицо,
  превратила его в отвратительную гримасу.
  - Всё, - ответила я твердо, без тени улыбки.
  - Ой ли? - не поверил он, - Впрочем, это легко проверить. Давайте для начала
  пройдем на ваше рабочее место.
  Два часа проверок на профпригодность. После чего довольная ухмылка. И
  ожидаемые слова: "Мы вам позвоним".
  Я пришла домой выжатая, как лимон. Еле остались силы, чтобы принять душ и
  сварить кофе.
  Перебирая газеты с объявлениями, неожиданно для себя, наткнулась на один
  интересный вариант, и в этот момент раздался звонок.
  - Да. Слушаю, - машинально ответила, пробегая взглядом по объявлению.
  - Вы сегодня были у нас на собеседовании, - в трубке раздался мелодичный
  женский голос, - Так вот. Вы приняты в нашу компанию. Завтра в девять...
  - Нет, - я не дала ей договорить, - Простите, но я нашла другое место. Всего
  доброго.
  Шеф-садист меня не устраивал. Хватило собеседования, чтобы это понять. Во
  втором месте не понравилась моя кандидатура. И вот сегодня новое
  собеседование. На него я собиралась быстро, тщательно продумывая ответы на
  возможные вопросы. Анкеты везде одинаковые, поэтому многое зависело от
  меня самой. Как покажу себя, как проявлю свои способности, ну и о внешнем
  виде не стоит забывать. Выбрала строгую юбку, белоснежную блузку,
  укороченный жакет, подчеркивающий мою тонкую талию. Волосы собрала в
  тугой хвост, легкий макияж - глаза поярче, румяна, губы - розовый блеск, туфли
  на высоком каблуке - в зеркале отразилась вполне себе симпатичная дама.
  Подхватила сумочку, показала язык отражению и выпорхнула за дверь. Теперь
  главное - справиться с волнением.
  До будущего рабочего места добралась быстро, за пятнадцать минут на
  маршрутном такси. Что очень даже неплохо. У меня до встречи с возможным
  руководителем оставалось еще порядка десяти минут.
  Я поднялась по ступеням серого здания, довольно приличного на вид. Что
  тоже было плюсом. На входе меня остановил высокий детина лет тридцати-
  тридцати пяти в черном строгом костюме и спросил к кому иду.
  Назвала номер офиса. Охранник, а это оказался именно он, выписал пропуск и
  позволил мне пройти по вестибюлю, провожая заинтересованным взглядом до
  лифта.
  Нажала кнопку на седьмой этаж.
  Номер офиса начинается с цифры семь, значит, этаж должен соответствовать -
  сделала логический вывод. Пока полз железный ящик наверх, я немного
  успокоилась, привела мысли в порядок и вышла в распахнувшиеся створки
  лифта.
  Длинный коридор, множество дверей, расположенных почти напротив друг
  друга в два ряда. Первая дверь - 712. Нужная мне - под номером 727. Я выбрала
  направление и пошла, торопливо выстукивая каблуками по кафелю пустынного
  коридора - 715, 719, 721... поворот направо и тупик в виде сплошной белой
  стены. Но нет, приглядываюсь - есть ручка, еще окно домофона с белыми
  кнопками и зрачок видеокамеры. Офис. Номер не обозначен, но почему-то
  кажется, что мне нужно именно сюда.
  Нажимаю кнопку вызова. Металлический голос вопрошает:
  - Вы к кому?
  - На собеседование.
  - Фамилия.
  - Самойлова.
  Легкая задумчивость голоса, потом щелчок и разрешение:
  - Проходите.
  За дверью меня встретил просторный светлый холл. Мелкий суховатый
  мужичок с ежиком черных волос и большущими в пол лица глазами
  внимательно пробежал взглядом по мне с головы до ног и обратно. Впрочем, он
  чуть ли не единственный, кто действительно имел на это право. На
  пристегнутом к лацкану его терракотового пиджака бейдже значилось: Орлов
  Вадим Михайлович, начальник охранного сообщества "Гроза".
  - Вам назначено на десять? - спросил он, скорее для проверки.
  - Да.
  - Идемте.
  Без лишних слов он проводил меня до директорской двери, которую я могла
  бы с легкостью найти и сама, тем более, на ней крупными буквами было
  написано "Директор".
  - Подождите, - скомандовал Вадим Михайлович.
  Оставив меня за порогом, он постучался и вошел в кабинет. Обычно к
  директору провожает секретарь, поведение начальника охранного сообщества
  меня несколько озадачило. Но тем самым я отвлеклась от волнений.
  Через пару секунд Орлов вернулся и приоткрыл мне дверь:
  - Проходите.
  Я поблагодарила взглядом и вошла. Кабинет обычный, отличался от тех, в
  которых мне приходилось бывать раньше разве что дорогой мебелью.
  За дубовым черным столом в пол оборота ко мне сидел мужчина средних лет.
  Худощавый брюнет с зачесанными назад средней длины волосами, с легкой
  сединой на висках был чем-то занят - не отрывал взгляд от компьютера, пару
  раз щелкнул клавишами, что-то прочитывая на мониторе. Не глядя в мою
  сторону, он попросил присесть напротив себя, показав куда рукой. Я выполнила
  его просьбу, устроилась в кресле и смогла рассмотреть руководителя лучше.
  Обратила внимание на его тёмный загар ( и это в начале июня, когда лето
  только-только позволило скинуть надоевшую за весну ветровку), да и сложно
  было не обратить, когда светлый костюм так ярко контрастировал с цветом кожи
  своего хозяина. Лицо директора тоже привлекало - греческого профиля, черные
  густые брови соединялись у переносицы, тонкие губы, широкий волевой
  подбородок. Еще я мельком взглянула на его руки - сильные, чуть
  искривленные пальцы цепко держали карандаш и легко крутили его, перебирая
  между собой.
  В общем, первое впечатление осталось положительным.
  - Итак, - наконец-то он перевел взгляд на меня, - слушаю вас.
  Его серые глаза смотрели вскользь, словно бы представляла собой нечто
  вызывающее если не раздражение, то сильную усталость.
  "Вот как? Не успели познакомиться, как уже устали от меня?" - очень задело
  такое отношение, и я решила подать себя во всей красе. Если и не примет на
  работу, то во всяком случае, запомнит мою фамилию, чтобы никогда больше не
  встречаться.
  - Я по объявлению, - начала довольно смело, не опуская глаз. - Вам нужен в
  компанию менеджер аналитического отдела, так?
  - Ну, допустим, что так, - он сложил перед собой руки и откинулся на спинку
  кресла, в глазах промелькнул интерес, - Но почему вы думаете, что годитесь на
  эту роль?
  - Потому что вы до сих пор находитесь в поиске.
  - Верно, нахожусь, - он еще раз задумчиво окинул меня взглядом, - Что вы
  умеете?
  - Петь, танцевать, вязать крючком - не умею, - уловила недоумение во взгляде
  директора и продолжила, - неплохо шью, хорошо готовлю, а все прочее указано
  в резюме.
  - Вот как? - легкая усмешка коснулась его губ, глаза же оставались холодны. -
  My dear girl, the problem is that the list of your supposed skills does not reflect the
  level of your real knowledge.1
  - Что?
  - Так, ничего особенного, сказал вам комплимент. Вы прекрасно выглядите.
  - Спасибо, - улыбнулась в ответ, прекрасно понимая, что этот человек держит
  меня за полную идиотку. В его словах не было и намека на комплимент, скорее,
  наоборот, полное недоверие мне, как специалисту. Возможно, раньше ему не
  попадались сотрудницы со знаем английского языка без словаря. У меня же
  имелся опыт общения с англичанами, я два года прожила в Лондоне,
  участвовала в программе по обмену студентами. Ответила в манере
  руководителя - медленно и уверенно, - My real knowledge can easily turn into real
  skills if you allow me to get necessary experience working under your guidance.2
  - Хм, - брови директора удивленно приподнялись. Он мельком взглянул в лист
  моего резюме, скорее всего, чтобы уточнить моё имя. - Я несколько удивлен,
  Надежда Викторовна. И прошу извинить меня. Пожалуй, мне стоит забрать
  свои слова и дать вам шанс.
  - Хотите сказать, что я не безнадежна, - усмехнулась я, встретившись с его
  красноречивым взглядом.
  - Более чем. Благодарю вас за беседу. Я вам позвоню.
  Довольно привычное завершение собеседования. Я поднялась с места и
  направилась к выходу.
  - Постойте, Надежда Викторовна, - остановил он меня уже у двери, нажал
  кнопку на своем столе. Через несколько минут в кабинет протиснулся Орлов.
  - Вадим, проводите девушку на её рабочее место.
  - Взяли? - спросил охранник.
  - Да, - ответил директор, - Думаю, с Надеждой Викторовной мы неплохо
  сработаемся.
  Я молчала. Да и что тут сказать? Нуждалась в работе - получила. Теперь
  надлежало освоиться на новом месте и приступать к своим прямым
  обязанностям. Для этого неплохо бы выяснить, в чем именно они заключаются.
  Конечно, я немного представляла круг обязанностей для менеджера-аналитика,
  но узнать о нюансах все-таки было необходимо.
  - Вадим Михайлович, а где секретарь? - поинтересовалась у хмурого
  сопровождающего, которому, по всей видимости, не очень-то хотелось бы со
  мной возиться, да против директора - не возразишь.
  - В банк уехала, скоро вернется, - ответил он вздохнув, - сейчас пора отпусков,
  вот и замещаем друг друга, как умеем.
  - А... понятно, - кивнула, соглашаясь с простым объяснением. Лето - время
  отдыха, но, увы, не для всех.
  Мы прошли по коридору и заглянули во вторую дверь слева:
  - Девочки, к вам новенькая! Принимайте Надежду Викторовну, любите и
  жалуйте! - представил он меня двум "девочкам" лет сорока, - А я пошел.
  - Э-э-эй, Вадимка! - гаркнула дородная ярко накрашенная дама в круглых
  очках, вроде тех, что носил "кот Базилио". - На месте стой! Раз, два!
  - Галочка, ну зачем так строго? - вернулся Орлов, натужно улыбаясь. Скорее
  всего в его планы не входило столь быстрое возвращение.
  - Ты куда намылился, в магазин поди?
  - Так точно! - подтвердил он, поднося руку, будто к козырьку воображаемой
  фуражки.
  - Вот деньги возьми, купишь нам с Томкой по салату, пол булки хлеба и
  шоколадку, - продолжала командовать Орловым Галина.
  - Надя, а ты обедать будешь? - спросила меня вторая дама - низенькая и
  полненькая.
  Не успела я ответить, как Галина продолжила: - И Наде возьми.
  - Хорошо. Ушел.
  Вадим скрылся в коридоре, а Галина гаркнула вслед:
  - Орлов, шоколадку бери на свой вкус, но помни о моем!
  Женщины засмеялись и в две пары глаз уставились на меня.
  - Ты вместо Олеси?
  - Наверное, - пожала я плечами, - А кто такая Олеся?
  - Проходи, вон твой стол, у окна - справа, - Галина мотнула головой, указывая
  мне на место в этой не очень большой комнате, - Слева - Катька сидит, она
  сейчас в отпуске. Я протиснулась сквозь тесно поставленные столы к окну,
  опустила сумку на стул, включила компьютер.
  - Давай знакомиться, что ли? - подмигнула мне маленькая женщина, убирая со
  стола какие-то папки, - Меня Тамарой Васильевной зовут, а это - Галина
  Петровна. Я старший менеджер отдела. Галина - экономист. А Олеся была
  аналитиком до тебя, теперь в декрет ушла, Катька вернется тебе легче будет. У
  нас два аналитика, а пока она в отпуске, ты будешь и за нее работать. Устанешь,
  конечно, с её бумажками возиться...
  - Да ладно тебе её пугать, - подала голос Галина Петровна. - Пусть осмотрится
  человек. Иди, лучше свой отчет доделывай, а то придет сейчас Кукушкина,
  огребешь по полной.
  Пока я просматривала папки на рабочем столе и пыталась разобраться в их
  содержимом, вернулся Орлов. Отдал Галине Петровне пакет с продуктами и
  быстренько исчез. Причиной этому послужило появление маленькой, тоненькой
  особы, на вид - лет пятидесяти, которая буквально с порога начала визгливым
  голосом жаловаться и кричать на чем свет стоит:
  - Я в эту налоговую больше ни ногой! Вот черти! Отстояла три часа и что?
  Видите ли печать не там стоит! - противным голоском кого-то передразнила эта
  взволнованная несправедливостью дама, - Говорила же "нашему" ставить
  печать в правом нижнем углу, а он? Вляпал, как всегда, посередине! Томка, а где
  твой отчет? Еще не готов?!
  - Готов, Анна Сергеевна. Сейчас последнюю точку поставлю и можете
  проверять, - невозмутимо и спокойно ответила Тамара Васильевна, не отрывая
  взгляд от монитора.
  - А вы еще кто? - заинтересованно обратилась ко мне шумная особа.
  - Это наш новый аналитик, вместо Олеси, - опередила меня Галина Петровна и
  снизила голос до громкого шепота, - Вы бы, Анна Сергеевна, успокоились что
  ли, а то перепугаете девочку и сбежит от нас.
  - Если Лероев принял - не сбежит, правильно я говорю? - спросила Анна
  Сергеевна, не меняя тон, - Как зовут?
  - Надежда Викторовна Самойлова, - ответила ей, выдержав колючий взгляд.
  - Так, Надя, значит. С таким именем у нас девочек еще не было. Идем со мной,
  - она развернулась к двери, а я вышла из-за стола, пока не понимая - зачем
  могла понадобиться Анне Сергеевне.
  - Это Кукушкина. Держи с ней ухо востро! - шепнула мне Галина Петровна,
  когда я огибала её стул.
  В кабинете Анны Сергеевны стоял один рабочий стол, который был завален
  грудой каких-то папок и бумаг; на широком окне - пять горшков с разными
  цветами и в углу, возле шкафа - пальма. Еще имелся сейф, компьютер и пара
  кресел.
  - Садись, - приказала она, кивнув на одно из кожаных изваяний возле стола,
  сама опустилась в другое, - Заявление писала?
  - Нет еще.
  - Вот бумага. Пиши на имя директора, я сейчас к нему пойду свои листочки
  подписывать, за одно и твое заявление подмахнет. Как тебе у нас?
  - Пока не знаю, - пожала я плечами.
  - Ясно. Осматриваешься? Тебе рассказали, что будешь делать?
  - Нет, не рассказывали, - увидела легкое недоумение на её лице.
  - Ох, я и забыла. Маринка-то с сегодняшнего дня тоже в отпуске, - сокрушенно
  покачала она головой, - Все разбежались.
  Минут за пятнадцать Анна Сергеевна провела со мной инструктаж. В ходе
  которого выяснилось, что компания "Голубая Лагуна" занимается
  туристическим бизнесом, и в мои прямые обязанности входит анализ продажи-
  покупки туристических путевок, отслеживание в каких странах предпочитают
  отдыхать наши клиенты, следить за ростом цен на рынке, да и еще налаживать
  связь с иностранными клиентами. Ибо знание английского языка должно этому
  способствовать.
  - Ты можешь приглашать иностранцев на отдых к нам, в Россию У нас есть
  своя база отдыха, на Алтае. Вот, просмотри буклеты, - Кукушкина всунула мне в
  руки увесистую папку. - Понимаю, сейчас информации у тебя в голове много, со
  временем во всем разберешься. Да, и еще, Надя, поручения Всеволода
  Константиновича выполняются в темпе вальса и с улыбочкой, даже самые
  странные.
  - Это какие? - решилась на вопрос.
  Не хотелось бы мне попасть впросак при первом же подобном поручении
  шефа.
  - О, ничего сверх особенного. Просто, он может попросить принести ему
  чашечку кофе, или сходить в магазин, или выполнить срочное поручение,
  например, встретить клиентов в аэропорту. Да мало ли! Не любит отказов и
  совсем не помнит, что многое из его просьб с легкостью выполнит ничем не
  обремененный секретарь. Такой уж наш Всеволод - особенный! - улыбнулась
  она, - Но и щедро награждает - аванс бывает больше зарплаты. Так что имей
  ввиду.
  Весь остаток для я провела за изучением клиентской базы. После легкого
  обеда никто меня больше не беспокоил, поэтому я окунулась в работу с головой,
  а очнулась, когда Галина Петровна в своей громкой манере оповестила - пора
  домой. Из кабинета она вышла последней, закрыла его за собой.
  - Ключи у нас собирает Орлов, кто первым приходит, тот и открывает кабинет.
  Рабочий день с девяти. Завтра пропуск тебе выпишем, а то будешь все время
  внизу охранникам доказывать: кто ты, зачем и почему, - улыбнулась Тамара
  Васильевна.
  Распрощавшись с сотрудницами, я побежала на остановку. Первый рабочий
  день мне понравился. Многому еще нужно было научиться и как-то прижиться
  в коллективе. Решила о проблемах думать по мере поступления. Пока что меня
  все устраивало.
  ---
  В комнате притушен свет. Не люблю яркие краски. За окном вечереет.
  Четырнадцать дней и четырнадцать ночей - одна. Тяжело осознавать, что тебя
  больше нет рядом. Нет объятий, смешных затей, громкого смеха. Иногда
  забудусь - позову. Эхо собственного голоса пугает, наводит тоску. Я смотрю в
  окно. В городе зажигаются лампы. Кто-то спешит по мокрой мостовой,
  обгоняют друг друга машины.
  Мне холодно. Укутываю плечи колючим пледом. В нем осталось твое тепло.
  Как недавно это было и как невозможно давно. Целых четырнадцать дней назад
  почти вечность.
  ---
  1 Милая девушка, проблема состоит в том, что перечень ваших умений не отражает уровень ваших реальных знаний.
  
  2 Мои реальные знания могут легко перейти в реальные умения, если вы позволите мне получить необходимый опыт, работая под вашим руководством.
  
  Глава 2
  Постепенно я осваивалась с порядками в новом для себя коллективе. Впрочем,
  это было не трудно: работали с девяти часов утра до шести вечера, обеденный
  перерыв, как обычно с часу до двух, а в остальном - свобода действий. По
  крайней мере, меня не сильно загружали первые дни, и я полностью была
  предоставлена самой себе. Разбираясь с бумагами, изучая клиентскую базу,
  почти не отрывала головы, целый день занималась делами. Исключением
  являлся обеденный перерыв. Я нашла неподалеку от офиса кафе и,
  ознакомившись с ассортиментом, решила, что там неплохо кормят. Обед и
  правда был горячим и довольно вкусным - котлета и рис приготовлены, как на
  домашней кухне.
  За неделю познакомилась и с остальными работниками фирмы, вернее с теми,
  кто пока не спешил в отпуск. тётя Клава - солидная женщина лет шестидесяти,
  приходила каждый вечер наводить порядок, и однажды мы с ней встретились. Я
  задержалась, нужно было распечатать буклеты, и собралась домой позже, чем
  обычно. Хотела уже закрыть кабинет, как услышала:
  - Не спеши, голубушка, - незнакомка в синем рабочем халате и с ведром в
  руках заинтересованно оглядела меня, - Ты новенькая? Вместо Олеси,
  наверное?
  Я кивнула в ответ.
  - А я уборщица. Можно тётей Клавой звать.
  Так мы и познакомились, правда, больше ни разу не встретились, я уходила
  теперь вовремя.
  В отделе бухгалтерии работали две девушки лет 23-25-ти - Ира и Наташа. Они
  были подругами по жизни и оказались очень милыми, интересными
  собеседницами. Как-то, во время обеденного перерыва, девушки сами
  пригласили меня за свой столик в кафе.
  - Чтобы налаживать тесный контакт с новой сотрудницей - надо ловить её в
  нерабочей обстановке, - состроив уморительную гримасу, сказала
  светловолосая высокая девушка и предложила сесть рядом с ней. - Наташа.
  - Надя, - пожала я её сухую ладонь, шутливо протянутую мне в приветственно
  жесте.
  - А я Ира, - подошла к нам черноволосая тоненькая девушка с подносом в
  руках, уставленным съестным: салаты, хлеб, тарелка с картофелем фри, котлета
  и два стакана апельсинового сока.
  - Я на диете, - пояснила Наташа, забирая с разноса сок и фруктовый салат.
  Обернувшись к подруге, проворковала, - Ирунь, пасибки! Скока я тебе должна?
  - А... - отмахнулась Ира, - как обычно: купишь мне мороженое.
  Потом девушки переглянулись и наперебой завалили меня вопросами:
  - А где ты живешь? Одна или с парнем? Почему к нам устроилась? Как Лероев
  собеседование провел?
  Я едва успевала отвечать.
  - Да, ладно, Нат. Дай поесть человеку, видишь, она прожевать не успевает, -
  заступилась за меня Ира. - Пусть поест, потом расскажет.
  Я благодарно улыбнулась и поспешила закончить со своим десертом - заварное
  пирожное, запила горячим чаем и приготовилась отвечать.
  - Ух, везет тебе, Надя, не боишься пирожные трескать, - проговорила Наташа,
  пряча вздох, - А вот мне приходится несладко...
  - А что так? - поинтересовалась я, оглядывая довольно стройную фигурку
  собеседницы. Не верилось, что у нее есть лишние килограммы.
  - У меня на сладкое с детства диатез, вот и облизываюсь, да на диетах все
  время сидеть приходится. То одно нельзя есть, то другое... Аллергик я, каких
  поискать...
  - Да, ладно тебе о грустном, - перебила её Ира. - Надь, расскажи лучше, как
  Лероев, сильно мучил тебя на собеседовании?
  - Да нет, не сильно, - пожала я плечами.
  - Что спрашивал? Интересовался семейным положением? - Наташа хихикнула,
  - Неужели нет?
  Я покачала головой.
  - Странно, - девчонки переглянулись, - Ты хорошенькая, а он у нас любит
  женщин и не женат...
  - Может, он испугался... - ответила я и, предугадав новый вопрос, поспешила
  пояснить, - Я сказала, что неплохо готовлю.
  - Зачем? - хором спросили подруги.
  - Ну-у, я подумала, раз он не верит в мой профессионализм, вдруг пригодятся
  мои кулинарные способности?
  - Ой, не могу! - первой прыснула со смеху Ира, - Ну ты даешь?! Нат, представь
  его лицо: а покушать не хотите, господин Лероев? Может, салатик? Что, нет? А
  кашку?
  - Хи-ха-хи! - Наташу сложило пополам от смеха, а из глаз прыснули слезы, -
  Нет, что вы, Надежда, я буду компот!
  Девчонки рассмеялись - громко, задорно, и я не удержалась, тоже поддалась их
  веселью. Особенно им удалось красочно передать возможные мысли шефа.
  После, мы часто ходили обедать вместе. Кроме девчонок я пару раз встретила
  главного бухгалтера - Людмилу Ивановну, которая была свободным
  сотрудником, в основном она работала дома, в офисе появлялась редко. Она
  попросила у меня копию трудовой и равнодушно оповестила о том, что
  зарплата выдается пятнадцатого числа, а аванс первого. Вот на этом наше
  общение и закончилось.
  Как-то после обеденного перерыва, вернувшись с Наташей и Ирой в офис,
  встретились нос к носу с высокой пышной брюнеткой. Ярко накрашенная,
  загоревшая красавица, в легком летнем платье, задорно нам улыбнулась:
  - Привет! А вот и я!
  - Маринка! - в один голос завизжали девчонки и кинулись к девушке с
  объятьями, поцелуями и расспросами: Где была? Как отдохнула? Что отпуск,
  уже закончился?
  - Отдохнула - класс! С моим благоверным были в круизе. Море, чайки и ... -
  она лукаво взглянула на девушек, - вы не поверите, мы почти не покидали
  каюту, хм...
  - Ох! - Наташа закатила глаза - Ну рассказывай же!
  - Ага! Не томи! - Ирина, обняла подругу. - Фотки принесла?
  - Девчонки - все будет и в пикантных подробностях, но не здесь, - она
  подмигнула и взглянула на золотые часики, - Время обеда, увы, стремительно
  несется к концу, а вы меня еще не познакомили с новым, я так понимаю,
  аналитиком.
  - Надя, - представилась я, немного смущаясь от пристального взгляда
  васильковых глаз.
  - Марина, - в ответ представилась девушка, - я менеджер по персоналу,
  менеджер продаж и...
  - Просто хороший человечище, - продолжили за нее подруги.
  - Все девчонки! - прервала она вдруг веселье и в её голосе появились
  металлические нотки начальницы, - Пора за работу. Я сегодня с
  неофициальным визитом, отпуск у меня заканчивается послезавтра, жду
  сегодня после работы всех троих у выхода. Поедем кутить в наш любимый
  "забегаловск". И без опозданий!
  Она погрозила пальцем и, лучезарно улыбнувшись, выпорхнула за дверь
  офиса.
  Как бы я хотела быть такой же - жизнерадостной и беспечной. Но, увы, даже
  тенью этой девушки не могла бы стать. С моим довольно скучным образом
  жизни, прилагался и соответствующий характер - спокойный нордический,
  иногда со вспышками рефлексии и крайне редко - эмоционального бунта.
  В принципе меня все устраивало: и то, что живу одна в съемной квартире уже
  два года, как порвала отношения с родителями, и что парня у меня нет, с тех
  пор, как Вадик (которого я преданно ждала два года из армии, и каждый день
  писала ему письма) вернулся с беременной женой. С тех пор я перестала верить
  в любовь и искренность.
  Но иногда, встречая вот таких Марин, мне хотелось стать такой же, как они и
  суметь перечеркнуть прошлое, чтобы начать всё сначала.
  Вздохнув я протопала в секретарскую, где что-то сосредоточенно набирала на
  мониторе, громко щелкая клавишами, девушка-студентка. За неделю это была
  третья незнакомка. Как мне объяснила Анна Сергеевна - секретарь - это слабое
  место компании, редко какая девушка задерживалась на этом месте больше двух
  месяцев. Низкая зарплата и вечно на "побегушках" и не только у шефа, но и у
  сотрудников - мало кто выдержит. Со временем в "Лагуну" на эту должность
  пригласили студенток заочниц и разделили между ними рабочее время.
  С утра на телефонные звонки отвечала одна девушка, в обед - другая, а к
  вечеру - третья. С Юлей и Тамарой я уже познакомилась, а эту симпатичную,
  чуть полноватую, раскрашенную, как кукла Барби, незнакомку увидела
  впервые.
  - Извините, мне нужна папка с клиентской базой за прошлый год... - начала я,
  разглядывая надписи на корешках, стоящих в ряд в шкафу за её спиной, папок.
  Не обнаружив искомого, спросила, - Так, где она лежит?
  Девушка никак на меня не отреагировала, продолжая давить на кнопки, будто
  не услышала. Похоже было на то, что меня приняли за пустое место, что задело
  мое самолюбие, причем - сильно.
  - Простите, не знаю, как вас зовут, но, может быть, прерветесь на минутку? -
  пришлось повысить голос, чего не любила, но еще больше мне не нравилось
  хамство в любом его проявлении. Я встала напротив девушки, и нависнув над
  монитором, закрыла его рукой.
  - Ну и чё за хрень, снова опечатка! - ругнулась она, поднимая, наконец,
  рассерженный взгляд на меня, - Чё надо?
  - Во-первых, не "чё", а что. И во-вторых, я попросила папку с клиентской
  базой за прошлый год.
  - Во, бля...- во взгляде "Барби" появилась заинтересованность, - а вы вобще -
  кто?
  - Хороший вопрос. Я вообще-то Надежда Викторовна, аналитик и работаю в
  этой компании, а вот вас вижу впервые и тоже интересно - кто вы и что здесь
  делаете? И, пожалуйста, ответьте мне связно и без нецензурных слов, иначе
  вызову охрану.
  - Э-э, я Люда, Людмила Викторовна, я первый день тут работаю. Извините, не
  хотела грубить... - как выяснилось, девушка могла говорить и человеческим
  языком, - какую вам папку нужно?
  Я повторила, и буквально через пару минут нужная папка оказалась в моих
  руках. Поблагодарив Люду за расторопность, собралась уйти, как услышала:
  - Пожалуйста, никому не говорите, Надежда Викторовна, это больше не
  повторится. Я увлеклась и забыла, где нахожусь.
  Я пожала плечами и кивнула в ответ:
  - Не скажу.
  По всей видимости, за свое короткое пребывание в офисе - Марина успела всех
  одарить подарками. По крайней мере, в отделе аналитики появились откидные
  календари на каждом столе с заманчивыми видами курортов да желтыми
  пляжами. И мои "дамы" - Галина Петровна и Тамара Васильевна сияли
  улыбками Чеширского кота до самого вечера, хвалясь друг перед другом
  подарками Мариночки - морскими ракушками и браслетами из янтаря.
  День прошел невероятно быстро. Без пяти шесть к нам заглянула Наташа,
  чтобы напомнить о вечеринке в тесном кругу подруг, и я немного приуныла. С
  одной стороны не хотела обижать девушек отказом, с другой - боялась оказаться
  среди них лишней. Немного подумав, решила все-таки ехать с девчонками, а
  там будь, что будет. Если не понравится, я всегда могу уйти. Насильно ведь
  меня никто держать не станет.
  "Забегаловск", как выразилась Марина, оказался симпатичным местечком, чем-
  то средним между кафе и рестораном. Приятная обстановка, красивая музыка,
  расторопные официанты, вкусно приготовленные блюда.
  Надо сказать, что добрались мы до места назначения минут за тридцать.
  Марина озаботилась личным шофером (с работы мужа), и нас не только довезли
  и услужливо помогли выйти из семиместного микроавтобуса, но и довели до
  двери ресторана. И еще этот дядечка по имени Антон пообещал развезти
  "милых дам" по домам, как только мы того пожелаем.
  Красота - одним словом! Или сервис на высшем уровне.
  - А почему - "забегаловск"? - спросила я, усаживаясь на мягкий угловой
  диванчик, стоящий у выбранного нами столика.
  - Да тут раньше общепитовская кафешка была. Мы, когда учились, часто в ней
  обедали и так обозвали, а ресторан тут сделали года два назад, - ответила Ира, -
  Ты что пить будешь?
  - Я... сок апельсиновый... - встретилась с выжидательным взглядом подруг, - ну
  и минеральную воду...
  - Да, это-то само собой, - встряла Наташа. - Надь, мы про спиртное: вино,
  водку, мартини, пиво? Что любишь?
  - Ну, если честно...
  - Понятно, - сказала Марина, всунув мне в руки меню, - ты любишь сок и
  молоко, но мы-то сюда пришли отдыхать по-взрослому или как? Так что
  выбирай пока, а мы с девчонками сходим носики припудрить.
  Девушки дружненько ушли, а я со вздохом погрузилась в изучение меню. Ну,
  да. Не любитель я застолий со спиртным. Пиво мне не нравится, водка не
  нравится еще больше, мартини не пробовала. Вино... можно бы, но в перечне не
  нашлось ни одного знакомого мне названия.
  Немного поразмыслив, решила взять самое дорогое из красных вин. В меню их
  оказалось два вида: французское - Шевалье Лакассан красное (полусладкое) и
  итальянское - Кантине Сольдо, "Карневале ди Венеция" красное сухое. Я
  сделала выбор в пользу французского, надеясь, что подругам придется по вкусу
  мой заказ.
  Девушки вернулись, о чем-то беседуя. Приземлившись рядом со мной, Наташа
  поинтересовалась:
  - Что выбрала? Надеюсь, не белое?
  - Нет, красное, - ответила я. - Думаю, на полусладкое ни у кого нет аллергии?
  - У нас точно нет! - подмигнула мне Ира.
  - И у меня нет, - нахмурилась Наташа, - На спиртное аллергия у меня не
  распространяется.
  - Ага, наверное, градусы выравнивают баланс, - хихикнула Марина, - Надь,
  какое заказала-то?
  Я не успела ответить, как к столику подошел официант - симпатичный юноша
  - и, приветливо улыбнувшись, поставил на стол бутылку Шевалье, представился
  - Егором, а затем поинтересовался, что будут заказывать дамы.
  Девчонки наперебой высказали свои пожелания, видно, им не требовалось для
  этого изучать меню - каждая заказала по разному салату и горячему блюду, а
  когда дошла очередь до меня, я растерялась, не зная, что попросить...
  - Бери салат, как у меня - не пожалеешь! - прошептала Наташа. - А горячее - у
  Маринки самое вкусное и острое, мне такое нельзя.
  - Морской салат, - сказала я и задумалась, потому что не расслышала, что
  заказала Марина, да и сильно острое мне не хотелось.
  - Давай, как у меня, - предложила тут же Ира и заказа мне своё, не
  проговариваемое блюдо.
  Официант ушел, а девушки принялись расспрашивать Марину о круизе. Я же
  слушала в пол уха, больше рассматривала интерьер кафе. Посмотреть было на
  что. Это и витражи на окнах, и столики в виде шахматной доски - с черно-
  белыми клетками на столешнице и ажурные шторы. Свет был приглушен -
  лампы, торшеры и бра тоже подчинены общему стилю - в виде шахматных
  фигур. У нас стоял черный конь с сияющей гривой, на столике напротив - белая
  ладья. С потолка свешивались черно-белые пешки - сияли ровным теплым
  светом. Егор принес салаты, и мы выпили за встречу и знакомство. Вино
  оказалось очень приятным на вкус. Во всяком случае, я не заметила, чтобы
  кому-то из девушек оно не понравилось. По телу разлилось мягкое тепло и
  незаметно настроение у меня поднялось. Музыка, играющая в зале, навевала
  романтическое настроение, как оказалось не только на меня.
  - Потанцевать бы, - вздохнула Наташа, обводя взглядом зал.
  - Это после первой-то? - уколола её Ира. - Давай хоть после горячего? Я тогда
  составлю компанию, сейчас поесть охота.
  Затем мы выпили по второй, по третьей, а потом заказали еще вино и
  мартини...
  Когда я вышла из-за стола, чтобы пройти в уборную - почувствовала в голове
  легкий шум (немного захмелела) и подумала, что давно я так хорошо не
  проводила время. Последний раз была в ресторане с Вадиком, лет пять назад
  или даже больше...
  Вернувшись, увидела, что мои подруги танцуют, да не в одиночестве, а с
  откуда-то взявшимися мужчинами. Не успела присесть за столик, как ко мне
  подошел высокий молодой человек и предложил составить ему компанию -
  пригласил на танец. Я не отказалась. Впрочем, и не пожалела - танцевал он
  превосходно.
  Музыка неожиданно прервалась или же мне это просто показалось. Было
  хорошо в сильных руках чувствовать себя по-настоящему хрупкой. Мужчина
  отвел меня к нашему столику и, прощаясь, шепнул свое имя - Вадик. О, лучше
  бы он этого не делал! Всплыли воспоминания, причём те о которых, думала, что
  давно забыла. Мои отношения с Вадиком промелькнули в душе, вызывая
  прежнюю боль, будто не было между ними долгих пяти лет.
  - Что с тобой, Надюха? - Наташа наклонилась ко мне, протягивая минералку, -
  Вот выпей. Белая вся... голова кружится что ли? Не тошнит?
  - Нет, - я отмахнулась, - все в порядке.
  Минералку у нее не взяла, но зато налила себе мартини и, ничем не разбавляя,
  выпила почти залпом, как воду. Вкуса я не почувствовала. Правда, спустя
  мгновение, мои мысли немного расплылись, и стало легче.
  - Ну ты, мать, даешь! - Наташа всё еще стояла рядом и ошарашено смотрела на
  меня. - Что случилось-то? Что тебе тот мужик сказал?
  - Какой мужик, Наташа? Всё со мной в порядке, - ответила, надкусывая яблоко.
  Убеждая подругу, в первую очередь, убеждала в том же себя. - Я просто решила
  оттянуться, нельзя что ли?
  - Да, можно... только учти - завтра на работу надо... - ответила она так, будто
  мы были сейчас не в ресторане, а в офисе или на автобусной остановке.
  Слишком будничным показался её тон. Я огляделась. Ира рассматривала себя в
  зеркало, Марина набирала чей-то номер на мобильном.
  "Странно, как это девчонки не захмелели от всего выпитого нами. Может быть,
  у них есть опыт?" - подумала между делом, поднимаясь из-за столика.
  - Ты куда? - поинтересовалась Ира, подкрашивая губы.
  - Т-танцева-ать, - проговорила я, отмечая, что язык почему-то стал заплетаться,
  а пол под ногами вдруг стал шатким, как палуба.
  - О, мать, стой! - Наташа преградила мне путь и, схватив в охапку, почти
  силком усадила на диванчик, - Оттанцевалась ты на сегодня...
  Я попробовала сопротивляться. Что-то там говорила насчет совершеннолетия
  и что сама могу за себя решать. Впрочем, последние свои слова и действия
  помню с трудом. Все плыло перед глазами по кругу, а конь на нашем столике
  вдруг ожил и теперь скалился в довольной улыбке да громко ржал. По-моему, я
  даже попыталась за ним повторить.
  - Девчонки, хватайте Надьку, Антон через пять минут подъедет. Пойдемте-ка,
  на воздух, - послышался откуда-то издалека голос Марины. - С чего это её так
  развезло?
  - Дак она, - это уже Наташа, - налила мартини в стакан с водкой, блин! Я
  предупредить не успела. Мой ухажер поставил, когда танцевали...
  - И что? - ввинтился в мозг звонкий голос Иры, вызывая непередаваемые
  ощущения, - Она выпила?
  - Ага. Залпом!
  Дальше я, кажется, что-то пыталась возразить, но на полуслове отключилась.
  Очнулась уже в машине от того, что кто-то настойчиво пытался меня
  растормошить.
  - Надя! Адрес назови!
  - Надя, где ты живешь?!
  - Надя, адрес! - вразнобой раздавались голоса в моей голове.
  -Т-там! - отмахнулась я ото всех сразу.
  Мне жутко хотелось спать, а еще, чтобы меня не трогали. Проваливаясь в
  пустоту, я услышала вопрос, который озадачил меня не хуже того, кто его
  задавал:
  - Так и куда её везти?!
  - До-мой! - ответила кому-то непонятливому и вновь отключилась от
  окружающего мира.
  Глава 3
  Тягостное чувство не то досады, не то разочарования сменилось мимолетным
  падением, послышались резкие звуки, в полуприкрытых глазах замелькали
  яркие всполохи, а потом полная тишина и тьма такая, будто сидишь на дне
  глубокой ямы, которая закрыта плотной крышкой. С одной стороны - хорошо.
  Никто не беспокоит, ничто не тревожит. С другой - жутко. Томит надоедливая
  мысль: "Вдруг это навсегда?"
  Отмахиваюсь от нее. Я знаю, что всё пройдет. И паника постепенно отпускает.
  Сны без сновидений - редко, но случались в моей жизни.
  Пробуждаясь, услышала легкое поскрипывание половиц, затем бабушкин
  голос, немного забытый, но очень родной.
  - Вставай, Наденька. Идем, погуляем. Чудесная погода нынче...
  Просыпаться совсем не хотелось. Голова раскалывалась от пульсирующей
  боли, но я послушно зевнула, открыла глаза. И слегка опешила: где это я?
  Место моего пребывания меньше всего напоминало бабушкину горницу.
  Утро, правда, выдалось солнечным. Я зажмурилась, а потом уставилась на
  высокий светлый потолок, по которому резвились солнечные зайцы. Он не шел
  ни в какое сравнение с тем, что был в моей квартире - серым и давно
  требующим побелки.
  Через чуть распахнутое окно проникал прохладный ветерок и перебирал
  темно-синие, с легким орнаментом по краю, занавески.
  Тахта подо мной слегка заскрипела, когда я попробовала сесть. Голова
  закружилась, а к горлу подступил тошнотворный ком.
  "Блин! Меня же сейчас стошнит!" - панически подумала, соскакивая с постели.
  Ухватилась за стену, чтобы не упасть, так как комната расплывалась кругами. Я
  постаралась как можно быстрее найти в чужой квартире унитаз. К счастью,
  долго идти не пришлось. Выглянув в коридор, быстро сообразила, что в одной
  из дверей напротив меня должно быть искомое. И не ошиблась. Поговорив по
  душам с "Ихтиандром", поняла, что выпила вчера лишнего и стало стыдно за
  себя. И еще очень хотелось узнать: где, вернее, у кого все-таки нахожусь?
  Оторвала туалетную бумагу, вытерла лицо, смыла за собой и, поднявшись на
  дрожащие ноги, выглянула в коридор. Откуда-то доносился незнакомый голос.
  Чуть хрипловатый, но все-таки женский. По звуку закипающего чайника,
  поняла, что разговаривают на кухне.
  На цыпочках я прокралась к ванной, включила свет и ужаснулась своему
  отражению. Нечто бледно-зеленое, взлохмаченное, с кругами под глазами
  выглядывало на меня из зазеркалья.
  - Ой, мамочки... - произнесло оно со мной в один голос.
  И все сомнения отпали. Этим чучелом была я.
  Умывшись ледяной водой, согнала с себя сон, правда, головная боль отчего-то
  только усилилась. Вздохнув, я пригладила топорщащиеся во все стороны
  волосы, решила еще раз взглянуть в зеркало. Впрочем, отражение почти не
  изменилось. Чем привело меня в ужас: "Мне ведь на работу собираться надо!"
  От одной мысли, что приду в таком виде - захотелось провалиться сквозь
  землю. Моя одежда была порядком измята. Некто, приютивший меня на ночь,
  наверное, не решился переодеть свою гостью. С одной стороны, может быть,
  это и к лучшему. С другой - в таком виде нельзя появиться даже на лестничной
  клетке, чтобы вынести мусор. Соседи примут за бомжа, не иначе.
  Я вышла из ванной и направилась в сторону доносившегося до меня голоса.
  Хотелось отблагодарить хозяина (или хозяйку) за приют, да попрощаться.
  Нужно было заехать домой, и потом что-нибудь придумать в оправдание для
  начальства. За прогул меня явно никто по головке не погладит, но идти сегодня
  в офис - очень не хотелось.
  - Да-да, хорошо! Всех целую! До завтра, - услышала все тот же неизвестный
  голос и, приоткрыв кухонную дверь, хотела было поздороваться, но опешила.
  - А-а-а! А-а-а-а-а-а!! - заголосила я что было мочи и отступила на шаг назад,
  пытаясь найти рукой что-нибудь тяжелое, чтобы швырнуть в это вылупившееся
  на меня чудовище и орущее вместе со мной в один голос.
  Некто или нечто зелёномордое, в красных пупырышках, в розовом халате и
  разноцветных бигудях вызвало не то что страх, а ужас в моем больном
  воображении.
  Инопланетянка вдруг замолчала, и рявкнула на меня с укором в голосе:
  - Надька - сука! Ты чего орешь? Ошалела что ли? Так и до инфаркта недолго! -
  она схватилась за сердце, - Напугала, блин, до мурашек!
  - Марина?! - я тоже замолчала и, оглядывая изменившуюся до неузнаваемости
  подругу, спросила, - А ты чего позеленела?
  - Поживешь с моё - квакать научишься! - ехидно ответила она и вдруг
  захохотала.
  Я, схватившись за живот, присела рядом с ней, не удерживая истерический
  смех...
  - Блин, я шла тебя будить, а ты тут орешь, как полоумная! - сквозь смех
  ответила она, - Я все утро тебя отмазываю на работе, а ты тут
  подкрадываешься...
  - Прости, Марин... не узнала, - хихикнула я, - у тебя такой вид!
  - На себя посмотри, - буркнула Марина. - Я и тебе приготовила маску для лица
  из водорослей и лесных ягод. Садись, сейчас из тебя человека делать буду.
  Спустя десять минут, я стала копией подруги, вернее, зелёномордого
  чудовища. Теперь нас было двое. И позвонившая в дверь соседка, которая
  якобы пришла за солью, побледнев сказала, что зайдет попозже.
  Марина закрыла за ней дверь и, оглянувшись на меня, удивленно проговорила:
  - Странно, и чего все пугаются? По-моему, очень даже симпатично. Главное,
  эффект потом такой - будто заново родилась! Идем смывать!
  Еще минут через пятнадцать я, действительно, приняла человеческий вид и,
  глядя на себя в зеркало, больше не хотелось - ни вопить, ни хмуриться. Вполне
  себе получилось симпатичное личико.
  - Вот! Что я тебе говорила! - Марина светилась счастьем. Потом посмотрела на
  часы, - О! Давай допивай кофе и вперед. Через полчаса ты должна быть в
  офисе.
  Благодаря стараниям подруги, я чувствовала себя теперь совсем даже неплохо.
  Анти-похмелин, контрастный душ, маска для лица и крепкий кофе - сделали-
  таки из меня человека. Марина подобрала мне блузку из своего гардероба и
  юбку, которая оказалась немного широкой мне в поясе, но мы решили проблему
  с помощью симпатичного ремешка. Затянув его на мне, чуть присборили юбку -
  вышло вполне прилично.
  - Значит так: вот, держи мой талончик. Ты была сегодня у стоматолога. Я
  сказала всем, что будешь к одиннадцати, так что у тебя ровно пятнадцать минут,
  чтобы добраться до офиса - инструктировала меня Марина в прихожей, пока я
  подкрашивала губы, - Если спросят - кто лечил, ответишь - крупный дядька, с
  еврейской фамилией. Фамилию ты не помнишь. Поняла?
  - Почему не помню? - возразила я. - Память у меня хорошая.
  - Да я сама запомнила её со второй попытки - Цымпельман Эдуард
  Альбертович - запомнишь?
  - Цымпельмен...
  - Ман! Цымпельман! - улыбнулась Марина, - Я же говорила. Но, если не
  запомнишь - не беда, скажешь как-нибудь. Кукушкина тоже ходит в ту
  поликлинику, проверит ведь, зараза. Специально спросит. Талончик ей
  покажешь, я там единицу, на четверку исправила, но вроде незаметно.
  - Хорошо, Марин. Спасибо!
  - Да, ладно тебе. Беги, а то опоздаешь! - подруга обняла меня, чмокнула в щеку
  и вытолкнула за дверь, - Остановка возле дома, автобус восьмой или
  одиннадцатый. Ехать - пять минут! Удачи!
  Нужный мне транспорт подошел быстро, время в запасе - имелось, но я
  влетела в офис, как ошпаренная. Не любила опаздывать, а тут еще и
  задержалась довольно прилично. Не умею врать, поэтому очень обрадовалась
  тому, что никто из начальства по пути мне не встретился. Поздоровавшись с
  охранником, я быстренько прошмыгнула в кабинет, где кроме Галины
  Петровны, хозяйничала невысокая худощавая девушка. Её рыжие волнистые
  волосы были собраны в хвост. Незнакомка стояла ко мне спиной и что-то искала
  на полке шкафа, стоящего между нашими столами.
  - Блин, теть Галь, а эта новенькая, куда она мою папку с курортными зонами
  впихнула? Ты не видела?
  - Нет, не видела, - Галина Петровна хмуро окинула взглядом, мол, где меня с
  утра черти носят. - Да вот, и она, наша Надя. Опоздала, но хоть пришла. У неё
  про свои папки и спрашивай.
  - Доброе всем утро! - сказала я и, как ни в чем не бывало, протопала к своему
  рабочему месту. То, что незнакомка - это вернувшаяся из отпуска Катя, я
  догадалась почти сразу. Папка, которая ей была так необходима, стояла на своем
  месте, в правом углу. Но снизу девушка не могла её заметить, рост не позволял.
  Я легко дотянулась до нужного корешка и подала увесистый том с
  документами, неприветливо смотревшей на меня из-под очков, сотруднице. -
  Эта нужна?
  - Угу. В следующий раз ставь её на две полки ниже, - буркнула она и
  отвернулась, ушла работать за свой стол.
  Я включила компьютер и пока проверяла почту да планировала день, откуда-то
  вернулась Тамара Васильевна.
  - О, Наденька! А мне Кукушкина сказала, что ты заболела. Что случилось? Где
  ты была? - похоже, она оказалась единственным человеком в нашем кабинете,
  кому я не была безразлична.
  - Да, все в порядке, Тамара Васильевна. Я просто к стоматологу ходила... -
  ответила, пряча взгляд.
  Ни Галина Петровна, ни Катя не подняли от своих папок головы, будто бы не
  слышали нашу беседу.
  - А-а. Ну, тогда - не беда, - подмигнула Тамара Васильевна мне, зарываясь в
  папки с бумагами и бухгалтерскими отчетами, - Это дело поправимо.
  День принял свой обычный ход. Я разбирала путевки предстоящего сезона,
  подбирала отели и туры, когда раздался внутренний звонок. Подпрыгнув от
  неожиданности, сняла трубку:
  - Да, слушаю.
  - Кто это? - раздался мужской голос, который явно принадлежал шефу. - Надя
  или Катя?
  Мы с ним не виделись со дня моего собеседования. Почти три недели я не
  слышала его голоса и тут даже растерялась, не зная, чего от него можно ждать.
  Мне рассказывали, что наш руководитель весьма импульсивный и
  непостоянный человек. С ним приходилось нелегко, особенно доставалось его
  помощникам и секретарю.
  - Надя.
  - О, вы-то мне и нужны! - обрадовался шеф, а у меня вспотели от волнения
  ладони, - Зайдите ко мне, да захватите с собой блокнот и ручку. Будете
  записывать.
  Я положила трубку и, прихватив с собой требуемое, выскочила за дверь. В
  кабинет директора протиснулась бочком. Чувствовала себя неловко, все время
  казалось, что юбка съезжает на бок, а блузка слишком открывает декольте. Я
  нервничала, но старалась сохранять хладнокровие. Шеф коротко кивнул и
  указал на кресло, при этом сам с кем-то разговаривал по телефону. Я удобно
  устроилась и раскрыла блокнот, приготовилась записывать распоряжения
  начальства.
  - Да. Жду, - директор положил трубку и задумчиво посмотрел на меня, будто
  вспоминая за чем позвал. - М-мм, Надежда Викторовна, вы взяли блокнот?
  Отлично. Эх, мало времени...
  Всеволод Константинович раздраженно посмотрел на часы и поднялся из-за
  стола, прошел мимо меня к окну, потом вернулся обратно:
  - Идемте к машине, там и поговорим. До магазина я вас подброшу, благо по
  пути, назад приедете сами.
  - До какого магазина? - удивленно моргая, я поднялась из кресла и
  машинально поправила юбку, наблюдая за действиями мужчины.
  - "Охотник и рыбак", - невозмутимо ответил тот, складывая в карман пиджака
  какие-то документы и ключи от машины. - Я еду встречать нашего возможного
  партнера. Сам не успеваю. Поможете мне вы. Не на секретаршу же мне
  надеяться? А Марина в отпуске. Берите там ваши... что там у вас - сумочку,
  документы? И бегом! Времени в обрез!
  Я пулей влетела в кабинет, подхватила сумочку и на ходу всунула в нее
  блокнот с ручкой.
  - Надь, ты куда это? - успела спросить Галина Петровна.
  Отвечать я не стала. Может быть, это было и невежливо с моей стороны, но на
  тот момент предпочла поспешить к выходу. Тем более, что моё промедление
  грозило вылиться в неприятности. Лероев ждал у лифта. Едва я вошла, он
  отпустил кнопку. Оказавшись рядом, так близко, что чувствовался немного
  пряный, но довольно приятный запах его дорогого одеколона, я опустила глаза,
  делая вид, что рассматриваю носки своих туфель. Директор же, не стесняясь,
  разглядывал меня, будто впервые увидел. Чувствовала его взгляд, но не успела
  на него ответить, лифт вовремя распахнулся. И мне ничего не оставалось, как
  почти бегом следовать за Всеволодом Константиновичем до его серого БМВ,
  отмечая, что у шефа довольно быстрая летящая походка. Или, быть может, он
  просто очень торопился.
  Пристегнувшись, мы сорвались с места, так, будто за нами гналась стая
  разъяренных волков - не иначе. Впрочем, водил Лероев первоклассно, этого
  нельзя было не отметить. Следя за дорогой, он отдавал мне четкие указания по
  поводу покупок. Я записывала все в блокнот, боялась упустить хоть слово, тем
  более, что совсем ничего не понимала в рыбоводческой кухне. Оказалось, что
  приезжал какой-то важный француз - ресторатор, миллионер, меценат.
  Директор имел на него определенные планы, хотел заключить взаимовыгодную
  сделку. И, чтобы как-то расположить к себе гостя, решил вывезти его на
  рыбалку, тем более, что тот был заядлый рыболов.
  - Вот только, Надежда Викторовна, у меня беда, - продолжил вводить меня в
  курс дела шеф, - Удочка сломалась, а новую так и не купил, все забывал. Так
  что сегодня вы отвечаете за успех в нашем деле. Успели записать названия?
  - Да.
  - Покажите.
  Пробежав взглядом по моим записям, Всеволод Константинович
  удовлетворенно кивнул.
  Мы свернули в проулок и остановились у довольно приметной вывески.
  Лероев вынул из кармана объемный конверт:
  - Здесь должно на все хватить: и на удочку, и на... - тут он немного замялся, а я
  уже вышла из машины и выжидательно уставилась на него. Потом шеф все-
  таки нашел, что сказать, но лучше было бы ему промолчать, - Я бы
  хотел,Надежда Викторовна, чтобы вы присутствовали на банкете. Но в таком
  виде не годится. Купите себе что-нибудь на вечер.
  Немного опешив от откровения руководителя, я захлопнула дверцу, и БМВ
  сорвался с места. Когда он скрылся из виду, во мне закипела ярость. Кроме
  того, что из меня сделали девочку на побегушках, еще и мой внешний вид его
  не устраивает? Да по какому такому праву он указывает - в чем мне ходить? И
  банкет - да не собираюсь я там быть и точка!
  Топнув с досады ногой, я закусила почти до крови губу, чтобы не разреветься,
  и отправилась за рыболовными принадлежностями. Зашла в магазин.
  Мелодичный звонок на входе оповестил о моем прибытии продавца и тот,
  поздоровавшись, незамедлительно предложил свои услуги. Я достала блокнот:
  так, что там у нас первым по списку?
  - Мне нужно: две катушки для спиннинга Daiwa REGAL XIA 3500, Воблер Vib
  Mia J-302, Воблер Pony Crank M-Shad... - пока перечисляла, в голове родился
  план, как насолить шефу.
  Из магазина я вышла в приподнятом настроении и, вызвав такси, минут через
  пятнадцать была на месте. Рассчиталась с таксистом деньгами Лероева и,
  напевая, пошла к зданию офиса, держа в руках увесистые пакеты с покупками.
  Недолго думая, со всем своим "богатством" в виде двух удочек и всяких
  нужных для них штук, я направилась к секретарю. Орлов, столкнувшись со
  мной на входе, присвистнул да едва не вывернул себе шею - так заинтересовало
  его содержимое пакетов:
  - Надь, никак рыбачить собралась?
  - Точно, - ответила, не оборачиваясь, - выходные ведь впереди!
  Сегодня на посту была Люда. Девушка удивленно уставилась на меня, вернее
  на то, что торчало в моих руках.
  - Э-э... это что? - привстала она с места и вышла из-за стола, - Удочки что ли?
  - Да. Они самые, - я опустила пакеты на стул в углу и обернулась к секретарше.
  - Значит так, Людмила. За это имущество отвечаешь головой! Лероев мне
  велел всё это купить, а тебе - сохранить до его приезда в офис. Как появится он
  со своим гостем, передашь ему. Но так, чтобы гость не заметил. Поняла?
  - Как это, чтобы не заметил? - захлопала девушка пушистыми ресницами, -
  Они же длинные...
  - Думай, Людочка, думай, - пожала я плечами и поспешила уйти с поля боя.
  Интересно было бы посмотреть, как она справится с задачей, но в то же время
  - очень не хотелось больше попадаться на глаза шефу.
  Конечно, не честно было с моей стороны подставлять девушку, но своя шкура
  ближе. Да и самое большое, что могло произойти, если она неправильно
  выполнит мое поручение - Лероев просто поорет на неё, впрочем, при госте
  вряд ли станет спускать на Людочку "всех собак". Может, поворчит немного для
  порядка и всех дел-то. Встречаться в этот день еще раз с директором я не
  собиралась, потому что прекрасно понимала - зачем он хотел меня приодеть.
  Француз прилетает к нему, вот пусть сам его и развлекает. Банкет в мои
  вечерние планы - никак не вписывался. Я чуть ли не молилась, чтобы рейс
  задержался, а потом, чтобы шеф с гостем попали в жуткую пробку, и к моменту
  их приезда в офис, мой рабочий день уже бы закончился.
  - О, явилась, не запылилась! - встретила меня такими словами Галина
  Петровна. - Куда летала-то?
  - Ездила по поручению руководителя, - ответила ей спокойно, но так хотелось
  нагрубить, сказать, что вообще-то это не её дело, она мне не начальница, чтобы
  следить за каждым шагом. Но наживать себе врага в первый же месяц работы
  было, по крайней мере, глупо и я сдержалась. Прошла на своё рабочее место.
  - А-а, так вот как теперь это называется... - Галина Петровна, видимо, очень
  хотела поскандалить.
  - Галя, перестань! - осадила её Тамара Васильевна.
  - Нет, отчего же? Пусть продолжает, - возразила я, - И как же по-вашему,
  Галина Петровна, можно это назвать? То есть, если я по поручению руководства
  буду ездить за покупками в магазин или, допустим, в аэропорт встречать гостей
  - вы это назовете по-своему. Мне очень интересно, как?
  - Никак, - Галина Петровна отвернулась к монитору и пробурчала будто лишь
  для себя, но услышали её все, - хвостом перед мужиком крутить во все времена
  одним словом называется...
  - Теть Галь, - пока я приходила в себя, Катя впервые подала голос, - Это уже
  перебор. Лероев сам кому хочешь голову вскружит, Надя тут ни причем. Что ты
  на нее так взъелась?
  - А ты бы не встревала! - Галина Петровна продолжала концерт, - Я что слепая,
  не вижу ничего?
  - Галина Петровна, с вашим отличным зрением вам не здесь работать надо, а в
  полиции, в отделе нравов, - я рассмеялась, - Нет, увидеть такое, о чем я и
  подумать не могла. Простите, но это полный бред! Вы, наверное, не выспались
  сегодня?
  - Галь, действительно, какая тебя муха укусила сегодня? - Тамара Васильевна
  все еще пыталась решить конфликт мирно.
  - Нет, она еще и хохочет! - Галина Петровна завелась не на шутку. - Совсем
  стыд девка потеряла! Работает тут две недели и все туда же - в постель!
  После этих её слов в кабинете повисла звенящая тишина. Теперь все зависело
  от моей реакции. С одной стороны мне было чертовски обидно. Меня приняли
  за шлюху, но с другой стороны - поддаться истерике, значит, показать свою
  слабость и фактически подписаться под словами нашего экономиста.
  Я обвела всех взглядом и спокойно произнесла:
  - Мне приятно, что мой моральный облик так волнует моих коллег. Я уважаю
  вас, Галина Петровна, и ваше мнение. Но на этот раз вы не правы. Считайте,
  что последней вашей реплики я не услышала. А сейчас, извините, мне надо
  работать, да и вам тоже, - с этими словами я отвернулась к монитору и занялась
  теми путевками, от которых меня оторвал Лероев. Сосредоточившись на делах,
  постаралась заглушить в себе обиду.
  - Пойдем, покурим? - возле меня присела Катя и, подмигивая, шепнула, -
  Выйдем, обсудить кое-что надо.
  Я нехотя вышла за ней, догадываясь о том, что именно будем обсуждать. В
  курилке - месте, специально выделенном на лестничной клетке, за лифтом -
  никого кроме нас не было. Я прислонилась к приоткрытому окну и
  выжидательно сложила руки на груди. Катя не спешила с разговором. Она с
  наслаждением травила себя табаком вкупе с ментолом. После очередной
  затяжки, Катерина решила-таки подать голос:
  - Ты не сердись на теть Галю. Она не со зла. Сейчас проревётся, прощение у
  тебя попросит. Просто... столько тут до тебя уже девчонок побывало, и почти
  каждая прошла через Лероева. Вот она и подумала... Зря, конечно.
  - И ты прошла? - почему-то спросила я. - Через Лероева?
  - И я... - она сделал новую затяжку. Выпуская дым, проговорила так же
  спокойно, как и раньше, - он умеет сделать так, что и не заметишь, как
  окажешься с ним на одной койке, а потом - найдет тебе замену. Да так, что и в
  обиде не останешься. Он мне мать вылечил, брата от тюряги спас. Так что мы в
  расчёте с ним, по полной.
  Я посмотрела на Катю другими глазами. В принципе, если убрать с её лица
  уродливые очки, она довольно симпатичная. Но представить эту девушку рядом
  с Лероевым все равно не получалось. Слишком разные весовые и материальные
  категории. Впрочем, мужчин трудно понять, почему они порой проходят мимо
  умных красивых женщин и выбирают себе глупых дурнушек. Катя была милой
  и только. Что еще меня поразило, так это её полное равнодушие к собственной
  судьбе, чувствам, в конце концов. Даже Галина Петровна выразила своё
  отношение, причем так, что запомнится надолго, да и не только мне.
  - Ты его любила? - решилась я ещё на один вопрос.
  - Хм... любила... - она посмотрела на меня так, словно только что увидела.
  Поправив очки, ответила вопросом на вопрос, - Разве такого можно - не
  любить?
  - Тогда я не понимаю, - действительно, у меня в голове не укладывалось, как
  можно так спокойно говорить о любимом, пусть и в прошлом, человеке.
  Холодно. Отстранённо, будто о чужом.
  - И не поймешь, пока на себе не испытаешь силу его обаяния, а потом -
  презрения. Он умеет добиться своего, уж поверь мне. Умеет и разжечь огонь и
  потушить так, что еще и благодарить станешь за то, что не обжег. - Катя
  затушила сигарету. - Идем, мне ещё для Кукушкиной список напечатать надо.
  Обдумав все вышесказанное Катей, я пришла к выводу, что зря подставляю
  Люду. Очень уж не хотелось бы нести ответственность за еще одну сломанную
  судьбу. В то, что шеф не оставит девушку без внимания - как-то верилось с
  трудом, поскольку внешние данные Людочки впечатляли даже женщин, а
  мужчины так и застревали взглядом на её высоких стройных ногах и
  выдающемся бюсте. Потеряв в качестве спутницы меня, Лероев легко мог
  переключиться на симпатичную сотрудницу. Да, дилемма.
  Вернувшись в кабинет, я получила в качестве извинения шоколадку и
  искренние заверения в том, что Галина Петровна больше так не будет. Впрочем,
  словесное объяснение шло от Тамары Васильевны, так как наш экономист,
  украдкой вытирая слезы, пила валерьянку, успокаивая расшалившиеся не ко
  времени нервы.
  - Мир, так мир, - сказала я. - Спасибо за шоколад, я как раз пообедать забыла.
  За такими волнениями, можно было забыть и не это. Вздохнув, взяла сумочку
  и прошла в коридор. Там стоял кулер с водой и автомат с кофе как раз напротив
  поста охранника.
  - Надь, ты что ли Галину до слез довела? - Орлов с любопытством поглядывал
  на меня из-за своего пульта наблюдения.
  - Можно и так сказать, - ответила, набирая в стаканчик воды и, чтобы сменить
  тему разговора, спросила о шефе, - Лероев не звонил?
  - Как же! Звонил. Кукушкина минут пятнадцать, как убежала его заказ
  выполнять. В ресторане сегодня будут гостя услаждать. Вначале в офис
  заявятся, потом туда, - Орлов прищурился, - А ты что? Не в курсе? С ним же
  вроде ездила...
  - Ну вот, и вы о том же! - рассердилась я, будто сговорились все - обвинить
  меня во всех смертных грехах. - Я одна ездила, по его просьбе. А где шеф и с
  кем - не моя забота.
  - А раз не твоя, чего тогда спрашиваешь? - почесал в затылке Вадим
  Михайлович.
  - Удочки хочу отдать.
  - А-а, так это его?
  - Ну, не мои же, - улыбнулась я, - Я и рыбачить-то не умею.
  - Понимаю... О, лёгок на помине. Вот, идут сюда! - воскликнул Орлов,
  распахивая перед гостями дверь.
  Я чуть не выронила стаканчик из рук. Убежать теперь не получится при всем
  желании. Меня заметили. Оставалось лишь перейти в наступление.
  Директор с явным неодобрением качнул головой, пробегая взглядом по моей
  скромной персоне. Видимо, он желал видеть меня в вечернем платье.
  "Ну, уж нет, господин Лероев, не на ту напали! Исполнять любой каприз, даже
  за ваши деньги, я не намерена!" - подумала между тем и, улыбаясь, смело
  протянула низенькому, чуть пухленькому французу руку для приветствия.
  - Bonjour monsieur!
  Когда заметила, как при этом на меня посмотрел Всеволод Константинович,
  захотелось сбежать подальше, но я ни одним жестом не выдала свой страх. Вот
  еще! Мой прадед при Бородино сражался, так мне ли отступать перед
  французами?!
  Глава 4
  В ресторане, носившем звучное название - "Империя", тихо играла
  ненавязчивая мелодия, кажется, что-то из сонат Бетховена, но в современной
  обработке. Это заведение сильно отличалось от того, в котором мы были с
  девушками - солидностью, роскошью и тем, что вход сюда был не для всех.
  Лучший ресторан города привечал лишь лучших людей города, а у тех, конечно
  же, были с собой лучшие кошельки, набитые до отказа шуршащими
  банкнотами.
  Я огляделась. Убранство в классическом стиле. Ничего лишнего и в тоже время
  понимаешь, что эти светлые шторы на окнах и тонкие белоснежные скатерти на
  столах - стоят не меньше половины твоей зарплаты. Квадратные столики и
  стулья, приставленные к ним, по виду очень похожие на тот гарнитур, который
  с удовольствием кромсали герои в книге Ильфа и Петрова вызвали мою улыбку
  и в тоже время недоумение - что я здесь делаю? Мой внешний вид никак не
  соприкасался с роскошью "Империи", и на меня тут смотрели довольно
  подозрительно, но я пришла с нужными людьми, поэтому никто и рта не
  раскрыл. Правда, будь одна, меня бы сюда и на порог не пустили не то что в
  лучший зал, за лучший столик. Благо он оказался не в центре, а в уединенном
  уголке за стойкой бара. Мы не были на виду, зато с этого места прекрасно
  просматривалось все заведение, пока ещё незаполненное посетителями.
  Как я позволила себя уговорить на эту авантюру? У меня до сих пор плохо
  укладывалось в голове. Ведь хотела лишь отдать удочки Лероеву и вернуть ему
  неиспользованные деньги. Когда поприветствовала француза, то мило
  улыбнулась ему и осторожно, бочком пробралась к шефу, пока гость
  осматривался. Затем я вежливо отозвала Лероева в сторону, дабы доложить о
  том, что покупки сделала и их можно забрать из секретарской.
  - Вы купили что-то себе? - задал шеф "наиважнейший" вопрос.
  - Нет, - ответила я, слегка улыбнувшись глазевшему на меня французу, -
  Деньги сейчас вернуть?
  Директор изменился в лице и чуть ли не зашипел, едва я расстегнула сумочку:
  - Не сейчас...
  Он обернулся к гостю, что-то сказал тому по-французски и, потянув меня за
  локоть, чуть ли не силой впихнул в секретарскую. При этом шеф плотно закрыл
  за собой дверь. Людочка уставилась на нас во все глаза. Она соскочила с места,
  намереваясь уйти, но резко передумала и отошла подальше от своего стола,
  прижалась между окном и стеной. Видимо, ей ещё не приходилось иметь дело с
  разъяренным директором. Мне, кстати, тоже.
  - Вы что делаете, Надежда Викторовна? Что за концерт вы мне тут устроили и
  по какому праву? - навис он надо мной, не обращая внимания на перепуганную
  Люду. - Вы, в-вообще, в своем уме?
  - Я в своем уме, - ответила, освобождаясь из его цепких пальцев, - Вот ваши
  удочки.
  - Какие к черту удочки! - взревел Лероев, не глядя на пакеты, но с опаской
  покосился на дверь и чуть тише проорал еще раз, - Какие к черту удочки!
  Почему вы не выполнили мою просьбу? Почему не купили платье?
  - Я выполнила. Удочки купила - дорогие и очень хорошие - и всяких штуковин
  к ним набрала. Все, что есть в вашем списке...
  - Вы издеваетесь, да? - было похоже, что шеф вот-вот взорвется, как бочка с
  порохом.
  - Нет. Я выполнила все, о чём вы просили меня. Платья в списке нет, - я
  вытащила блокнот и конверт с деньгами, - Забыла сказать, я ещё немного
  потратилась на такси.
  Лероев посмотрел на меня бешеными глазами, и показалось, что вот-вот
  разорвет на части. Но он вдруг отвел взгляд. Глубоко вздохнул и, не
  поворачивая ко мне головы, медленно произнес:
  - Значит, так: мне нужна спутница на этот вечер. Марина в отпуске и выбор у
  меня небольшой. Если вы, Надежда Викторовна, не можете пойти со мной, я
  приглашаю Людмилу. До конца рабочего дня осталось два с половиной часа.
  Если со мной пойдет секретарь, вы будете работать за неё. Деньги оставьте себе
  - это ваш аванс. Через пятнадцать минут жду кого-нибудь из вас в своем
  кабинете.
  Шеф вышел, громко хлопнув дверью, а мы с Людой уставились друг на друга в
  немом оцепенении.
  - Абалдеть... - только и вымолвила девушка, отлипая от стены и опускаясь на
  стул, - а он вообще в курсе, что я учусь? Я не могу. У меня завтра экзамен.
  - Я тоже не могу...
  - Тоже экзамен? Блин, как в сериале. Орал-то как! Мамочки мои!.. - Люда
  закрыла лицо руками, - Что делать-то теперь?
  - Ничего не делать, - пожала я плечами, успокаиваясь. - Я пойду. Ты удочки в
  шкаф убери и никому ни слова. Хорошо?
  Девушка закивала и, облегченно вздохнув, с энтузиазмом занялась пакетами.
  Я, будто очнувшись от кошмарного сна, выпустила, наконец, из рук стаканчик.
  Оказывается, все еще сжимала его в пальцах. И на негнущихся ногах
  отправилась в сторону личной голгофы - к директорскому кабинету.
  Лероев будто не заметил меня, даже не удостоил взглядом. Лишь, выходя из
  кабинета, взял под руку, наверное, чтобы не сбежала по пути. За все время, пока
  ехали до ресторана, мы с ним не обмолвились ни единым словом. При этом он
  непринужденно болтал со своим словоохотливым гостем.
  В ресторане нас проводили за столик, который успела забронировать
  Кукушкина. Сама она появилась, как будто из неоткуда. Пока я перелистывала
  меню, начальница заняла место напротив меня:
  - Надеюсь, самое вкусное ещё не съели? - попыталась пошутить Анна
  Сергеевна.
  Всеволод Константинович её заверил в том, что она появилась здесь вовремя и
  вновь занялся гостем.
  Не понимая французскую речь, я старалась не раздражать шефа и не лезла в
  разговор. Улыбалась и только. Чувствовала себя при этом так, словно случайно
  попала в параллельный мир, и очень хотелось поскорее оттуда сбежать. Анна
  Сергеевна, в отличие от меня, выглядела шикарно - элегантное черное платье,
  вечерний макияж, удачно подобранная бижутерия - делали её почти
  неузнаваемой. Да к тому же, оказалось, она неплохо владеет французским. Они
  шутили с Полем (полное имя гостя Поль Одилон Лё Корбюзье - уходило
  корнями в средневековье, как успел мне шепнуть шеф) и он задорно смеялся,
  совсем, как мальчишка, при этом на его щеках появлялись очаровательные
  ямочки. Если бы это лицо принадлежало женщине, можно было бы назвать его
  милым. Но для привлекательности оно было слишком бедным, мне в нем чего-
  то не хватало. Возможно, небольшой грубоватости, присущей мужским чертам.
  За такими размышлениями не однократно посещала мысль о том, что мне здесь
  не место.
  К столику подошел официант, принял заказ. Я попросила апельсиновый сок.
  - И только? - брови шефа приподнялись домиком, - Почему вы ничего не
  заказываете?
  - Я не голодна.
  - Чушь, - ответил он, поморщившись, - На цену зря смотрите. Но раз не
  выбрали, позвольте я угощу вас. Выберу на свой вкус?
  - Соглашайтесь, Надя, - шепнула мне Кукушкина, - Не пожалеете. Вкус у
  Всеволода Константиновича - отменный.
  - Хорошо, - сказала я, - Но только немного. Иначе, не съем.
  Шеф усмехнулся, продиктовал официанту названия блюд и отпустил его да о
  чем-то перемолвился с улыбчивым Полем. Тот ответил что-то, указывая
  взглядом на меня.
  - Поль просит вам передать, Надежда Викторовна, что с вашей фигурой можно
  кушать все, что угодно и не бояться никаких диет. Вы, как настоящая
  француженка - тонкая, изящная, невероятно симпатичная. Просто околдовали
  его.
  - Поблагодарите от меня господина Поля за комплимент, - ответила я, немного
  смущаясь под пристальными взглядами мужчин, - Жаль, я не знаю
  французского, мы могли бы найти с ним общий язык.
  - Так в чем же дело? - Анна Сергеевна странно глянула на меня, - Ты знаешь
  английский. Поль свободно им владеет. Можешь поблагодарить сама.
  Я посмотрела на шефа. Он, похоже, не собирался информировать меня об этой
  особенности нашего гостя. Очень интересно - почему? Естественно, вслух я не
  стала задавать каких-либо вопросов, но завела неспешную беседу с Полем на
  английском. Под хмурый взгляд директора и любопытный - начальницы, мы
  говорили о сущих пустяках - французской моде, нашей погоде и, оставленном в
  Лионе любимце господина Лё Корбюзье, спаниеле по кличке Жуль. Вскоре
  принесли вино и салаты. Первое - чуть пригубила, салат оказался довольно
  вкусным, но я не торопилась на него набрасываться, старалась блюсти этикет.
  - Почему не пьете? - вновь любопытничал шеф. - Вам не понравилось вино?
  - Отчего же, понравилось, - ответила я и не удержалась, чтобы не съязвить. -
  Растягиваю удовольствие, неужели незаметно?
  Проигнорировав его взгляд, я вновь обратилась к Полю. Спросила, какую
  музыку он предпочитает и как относится к русской классике. Мы сошлись с
  ним на том, что Петр Ильич Чайковский - великий композитор и все его
  творчество - это великое искусство. После второго бокала вина, француз стал
  открытым для общения. Возможно, именно этого и добивался Лероев,
  приглашая с собой меня. Он хотел заинтересовать господина Лё Корбюзье
  мною, отвлечь, расположить и затем преступить к деловым переговорам.
  - Надя, давай выйдем, мне нужно припудрить носик, - шепнула Анна
  Сергеевна, поднимаясь из-за стола.
  Мужчинам она сказала, что мы ненадолго оставим их, пройдем в дамскую
  комнату.
  После чего Поль оказался в полном распоряжении директора.
  - Надежда, ты умница! - похвалила меня Кукушкина едва мы остались с ней
  наедине. - Это надо же, как ты нашего Поля на разговор раскрутила и не
  скажешь, что после института к нам пришла.
  - Да, ничего особенного, просто знак вежливого тона, - пожала я плечами,
  подкрашивая губы.
  - Э-э, не скажи. Мы этого "супчика" полгода пасем с Лероевым. Я думала, он
  от нас скоро прятаться начнет, а при встрече будет обходить за версту. Но ты
  показала сегодня - класс! И про собачку его вовремя поинтересовалась и про
  его музыкальные пристрастия... я прямо не ожидала от тебя, - Анна Сергеевна
  подмигнула мне и чуть встряхнула за плечи, - Ну теперь он нам все подпишет!
  И договор и денежки теперь у нас будут. Кстати, надо не забыть Всеволоду про
  тебя напомнить, можно премию выписать.
  - Не надо, - пыталась я возразить, помня о том, что у меня уже имеется
  денежное вознаграждение, но у начальницы на этот счет было другое мнение.
  - Что, значит, не надо? - Кукушкина округлила глаза, - Скромность, Надежда,
  конечно - украшает, но и кушать на что-то хочется. Так что давай без лишних
  возражений - завтра протопаешь в бухгалтерию и получишь денежку. А теперь
  пойдем, пора к нашим месье возвращаться.
  Я посмотрелась в зеркало, поправила прическу и подумала о том, что зря
  боялась. Ужин носил чисто деловой характер и, по всей видимости, никаких
  неприятностей на этот вечер не предвиделось, что не могло не радовать. Устала
  я - ужасно. И очень хотела поскорее завершить свой трудовой день.
  - Надь, - вернулась за мной Кукушкина, - Маринка звонит, хочет с тобой
  поговорить. Бери трубку, только по-быстрому. Там горячее принесли.
  Я удивилась и взяла её мобильник:
  - Да. Слушаю.
  - Надюха, привет! Это хорошо, что слушаешь, - усмехнулась Марина, - Не
  пьяная еще?
  - А что, должна?
  - Да, ладно тебе! Не обижайся, я по делу. Ты у меня на тумбочке, в прихожей,
  свои ключи и телефон оставила. Как отгуляете там, заезжай. Я весь вечер
  сегодня дома буду. Адрес помнишь?
  - Помню, - проговорила я, роясь в сумочке. Точно - всё выложила у Маринки,
  когда расческу искала утром. Как еще документы у нее не оставила?! Вот
  "умница". - Спасибо, Марин. Я заеду.
  - Хорошо. Жду.
  Я вернулась к столику. Поль был далеко нетрезв, но еще не достаточно пьян.
  Поэтому хоть и смотрел посоловевшим взглядом вокруг, речь его пока
  оставалась связной. Насколько можно было понять: он хотел бы вернуться в
  гостиницу и настаивал, чтобы в качестве провожатого с ним поехала я. Да,
  похоже, веселье только начиналось. Лероев уговорил гостя немного подождать,
  дескать Надежда Викторовна еще не отведала десерт. Француз улыбнулся и
  согласился с его доводами. А я теперь не могла притронуться к еде. В моей
  больной голове вертелся вопрос: что делать? Но ответ, увы, найти не
  получалось.
  - Надя, расслабься, - шепнула мне Кукушкина, - Что-нибудь придумаем. Он
  сейчас еще немного выпьет и забудет о тебе. Вот увидишь!
  Мы с Лероевым переглянулись, он тоже не разделял мнения Анны Сергеевны.
  Вряд ли Поль мог так легко забыть о понравившейся даме, кто-кто, а французы
  знали толк в обольщении прекрасного пола. Неожиданно вместо классической
  фоновой мелодии полилась ритмичная музыка, словно бы само провидение
  спешило нам на помощь, и невозможно было не заметить, как господин Лё
  Корбюзье вдруг оживился.
  - Анна, сходи, потанцуй с ним, - шеф подмигнул мне, одновременно
  подбадривая гостя.
  Вскоре можно было лицезреть довольно занятную картину. Кукушкина и месье
  Поль кружили по залу в стиле танго. Шеф подозвал официанта и заказал двести
  грамм водки. Я думала, что он для себя, оказалось, для француза.
  - Это должно его немного отвлечь, - заверил Лероев, вливая содержимое
  рюмки в стакан с апельсиновым соком. - Сейчас потанцует и выпьет, даю слово
  - ничего не заметит. Когда водка подействует, мы ему вызовем такси. Анна
  Сергеевна проводит господина до номера и уложит спать. Думаю, что завтра он
  вряд ли вспомнит - с кем провел эту ночь, а после - это уже будет неважно.
  Произошло все так, как предсказывал Всеволод Константинович. Погрузив
  Кукушкину и её подопечного в такси, шеф предложил проводить меня до дома.
  - Но, вы выпили... - возразила я.
  - Один бокал вина и было это часа три назад. Не бойтесь, Надежда. Я никогда
  не пьянею даже от коньяка, а от сегодняшней смешной дозы - тем более.
  Немного помедлив, я согласилась сесть в его авто, но попросила ехать не
  быстро, ссылаясь на то, что меня может укачать. Назвала Маринин адрес и
  устроилась на заднем сиденье.
  - Почему не впереди?
  - Тут удобнее, - ответила, вытягивая ноги под переднее сиденье.
  Пока ехали, я прикрыла глаза, и все время думала о прожитом дне. Столько
  всего услышала - и о себе, и о сотрудниках. Невероятным казалось то, что зная
  о репутации шефа, испытывала к нему почти теплые чувства. Во всяком случае,
  мне-то он не успел ничего плохого сделать и, быть может, не так страшен бес,
  как сплетни про него. За окном мелькал город. Мое настроение - слегка
  меланхолическое - позволяло смотреть и почти не видеть окружающее
  пространство. Я находилась на грани между сном и явью и очень хотелось
  оставаться в этом состоянии как можно дольше.
  - Приехали, - откуда-то издалека известил голос шефа.
  Пришлось вернуться в реальность.
  - Спасибо вам, Всеволод Константинович, - поблагодарила, выбравшись из
  БМВ.
  Немного поежилась. На часах было пять минут девятого - еще детское время,
  но уже повеяло вечерней прохладой, или же я просто пригрелась в авто.
  - Да мне-то за что? - шеф вышел, не спеша подошел ко мне, огляделся по
  сторонам. Потом он отпихнул носком ботинка небольшой камешек. Тот звонко
  зашуршал куда-то под машину. - Вы извините меня, Надежда Викторовна. Я
  сегодня погорячился... позволил себе превысить полномочия, накричал на вас.
  Он вздохнул. Повисла тяжелая тишина. Я не знала, что ответить. Молчала,
  давала ему возможность высказаться. Иногда это нужно, особенно мужчинам,
  чтобы их выслушали.
  - Не знаю, что на меня нашло. Еще при секретаре, - шеф качнул головой,
  взлохматил рукой волосы. Теперь он мне казался намного моложе, чем в нашу
  первую встречу. Наверное, маска директора спала, и передо мной открылся
  обычный человек со всеми присущими ему слабостями.
  - Она очень испугалась, - улыбнулась я, вспоминая Людочкины,
  расширившиеся от ужаса глаза.
  - Поэтому в ресторан со мной поехали вы?- он смотрел недоверчиво так, будто
  испытывал меня, - Вы не испугались?
  - Вам честно ответить? - шеф кивнул, не отводя взгляда. - Когда шла к вам в
  кабинет - коленки дрожали. Но не пойти не могла. Люда студентка. У нее завтра
  экзамен, так что... выбор был невелик.
  - Спасибо, - сказал сухо, посмотрел куда-то вдаль.
  - Пожалуйста, - пожала плечами в ответ.
  За что благодарил, я не очень поняла - за честный ответ или за то, что поехала
  на ужин.
  - Надежда, красивое у вас имя. Необычное. - Всеволод Константинович
  улыбнулся, впервые за вечер. Как-то по особенному. Искренне. Я заметила
  смешинки в его прищуренных глазах. Он обвел взглядом двор, - По-моему, я
  здесь уже бывал. Марина живет, кажется, где-то тут, верно?
  - Да, - ответила, вспоминая все самое плохое, что слышала за день о Лероеве.
  "Значит, и Марина..." - почему-то возникла мысль, от которой стало горько на
  сердце. - Мне пора. Извините, я очень устала и хочу домой.
  - О, да... - взгляд шефа сразу потух, стал прежним, директорским. И я
  почувствовала себя вдруг обделенной недавним теплом, что пробежало между
  нами пару секунд назад. Теперь оно исчезло, не хотелось бы, чтобы навсегда.
  Но миг был упущен. - Не смею задерживать. Еще раз спасибо и до завтра.
  - До завтра, - ответила эхом, глядя вслед уносившемуся авто.
  Он сорвался с места так, точно боялся не успеть в свою, полную для меня
  загадок жизнь. Я поправила сумочку на плече и зашагала к подъезду, поднялась
  на пятый этаж по ступенькам и позвонила в знакомую дверь.
  Марина открыла сразу. Смерила меня пронизывающим насквозь взглядом,
  втянула в коридор и захлопнула дверь.
  - Привет, Маша-растеряша! Проходи. Вот твои вещи, - она кивнула на
  тумбочку и скрылась где-то в комнате, оттуда донесся звук работающего
  телевизора. - Чай будешь пить?
  - Нет, Марина, спасибо, - ответила я, засовывая в сумку ключи и свой
  мобильник. Пакет с моими вещами взяла в свободную руку и собралась
  попрощаться с гостеприимной хозяйкой.
  - Что-то ты мне не нравишься, подруга, - Марина вышла из комнаты, -
  Случилось что-то?
  - Нет, просто устала, - отмахнулась я. - Извини, я пойду.
  - Подожди, - Марина подхватила ключи, и накинула на плечи легкую ветровку.
  Она была в спортивных штанах и топике. Обулась в кроссовки. - Вот теперь
  идем. Я посажу тебя на автобус.
  Пока спускались по ступенькам (я ненавидела лифты, Марина тоже не
  испытывала к ним трепетной любви) и шли к остановке, как-то слово за слово -
  рассказала подруге почти все, что было в моем насыщенном дне.
  Марина слушала меня с легкой улыбкой на губах:
  - Надька, какая же ты еще девчонка! Наивная, доверчивая. Я прямо обалдеваю
  с тебя! Таким как ты должно очень везти по жизни.
  - Марин, а он, правда, такой?
  - Всеволод-то? - Марина хитро прищурилась, - Ты, действительно, хочешь
  знать?
  - Да.
  - А зачем? Вот увидели бы тебя вчера наши кумушки, ты, наверно, прослыла
  бы алкашкой на весь офис.
  - Марин, я серьезно! - было обидно за то, что она не воспринимает меня
  всерьез, подшучивает, как над маленькой.
  - И я серьезно. Разве можно верить всякой чепухе? - подруга обняла меня за
  плечи. - Лероев мужик, конечно, не подарочек, как начальник, иногда - зверь, но
  импозантен, интересен, не стар, а почему-то холост. Вот и есть повод
  посплетничать нашим кумушкам.
  - А как же Катя?
  - А что Катя? Она детдомовка, Лероев её в люди вывел. Мать её, алкоголичку и
  психически нездоровую тетку, который год за свой счёт лечит, брата - того еще
  обалдуя - из тюрьмы вытащил, - Марина задумалась на миг, будто что-то
  вспоминала, - Всеволод не любит об этом говорить. Но однажды сам признался,
  мы тогда в Ялте с ним курортные зоны просматривали, и что-то зашел разговор
  о детях, детдомах. Так вот, Катька - дочь его старинного друга, тот погиб лет
  пять назад, подробностей не знаю. И Лероев взял заботу о девчонке на себя.
  Чтобы сплетен вокруг неё не ходило, у нас же в благотворительность не верят,
  женился на ней фиктивно, через полгода развелся, отписав ей трехкомнатную
  квартиру - поделил, так сказать, имущество. А Галина у нас старой закваски
  тетка. Для неё женился, значит, муж. Они с Катериной в одном подъезде живут.
  - Катя говорит, что любит его...
  - Ну, может, и любит, как близкого человека. А так - вряд ли. Я точно знаю, у
  неё парень сейчас в армии служит. Месяца через четыре вернется, Катюха о
  свадьбе мечтает. Мне фотками хвасталась - классный парнишка, был бы
  постарше чуток, - Марина притворно вздохнула, - Я бы на него сама запала. О,
  вот и твой автобус. Я же говорила, таким как ты - везет по жизни!
  - Это каким? - спросила я, оборачиваясь к подруге на ступеньках автобуса.
  - Рыжим! - крикнула она, махая мне рукой.
  Автобус тронулся с места, а я еще долго думала об её словах про Лероева,
  Катю и такую непонятную, странную жизнь.
  Глава 5
  Домой я приехала уставшая и опустошенная. Минувший день выдался
  настолько напряженным, что хотелось поскорее добраться до подушки.
  Думалось, что лишь только окажусь в постели - сразу же усну.
  Я сбросила в прихожей туфли, затем прошлепала на кухню - поставила чайник.
  Пока он закипал, взяла из шкафа халат и пижаму, направилась в ванную.
  Умылась и залезла под душ. Правда, расслабиться и понежиться под струями
  теплой воды - не вышло. Неожиданно на меня ливанул леденящий поток, и
  пришлось быстро закручивать краны. Я совсем забыла про объявление, что два
  дня назад висело на двери подъезда. Горячую воду у нас отключали каждое лето
  сроком примерно на месяц.
  "Эх, снова придется греть воду ведрами, как в деревне", - горестно вздохнула и
  наскоро вытерлась, надела пижаму, халат, затем протопала на кухню. Открыла
  холодильник и впала в глубокую задумчивость. Из съестного у меня имелось:
  батон хлеба, пачка масла, пара сосисок, столько же яиц и пакет молока -
  негусто. Учитывая, что в ресторане я почти ничего не съела, кушать хотелось и
  очень. Достала масло и сосиски, немного подумав, добавила к ним яйца. Через
  пару минут у меня получилось нечто вроде яичницы с колбасой, только слегка
  подгорелой, потому что я отвлеклась на соседку.
  - Надя, - прошамкала беззубым ртом тётя Вера из квартиры напротив, когда я
  распахнула перед ней дверь. Одинокая, довольно милая старушка, но трезвонит
  порой так, будто опаздывает на пожар. - К тебе давеча приходили. Какой-то
  мужик, а потом Нинка - спрашивала: где ты и когда придешь? А я-то почем
  знаю? Я тебя и не видела. Так вот, Нинка завтра с утра ещё к тебе придет.
  Сказала - нужна ты очень. Она и звонила тебе, ты не отвечала...
  - Спасибо, теть Вера. У меня сковородка на плите стоит. Вы извините, я к вам
  попозже загляну, вы мне все и расскажете.
  - Так это и есть всё, Наденька. Ты беги, конечно, а то сгорит у тебя,
  сковородка-то...
  Я захлопнула дверь и опрометью кинулась на кухню. К счастью, у меня
  осталось еще то, что можно было съесть. Сгорела яичница лишь по краю,
  заполнив неприятным запахом всю кухню.
  - Интересно, что хозяйке нужно было? - пробубнила я вслух, открывая окно,
  чтобы проветрить.
  Беда оказалась в том, что либо моя логика капризничала и не желала помогать,
  либо этот визит в неё не вписывался. Срок оплаты ещё не прошёл, деньги за
  квартиру - отдала две недели назад, значит, еще две недели можно было ни о
  чем не беспокоиться. "Нинка", как звали её все соседки престарелого возраста,
  редко приезжала ко мне, обычно я сама завозила ежемесячный конверт к ней на
  работу в Гастроном, что на Центральной улице. Внеплановое появление Нины
  Сергеевны меня сильно встревожило.
  Хозяйка моей временной жилплощади являлась неприятной особой лет сорока,
  которая усиленно скрывала свой возраст. Она выбирала для себя топики и
  джинсы молодежных модных брендов и совершенно не понимала того, что
  выглядит из-за этого старше своих лет. Ни морщины, ни дряблую кожу, ни
  складки на шее, а тем более целлюлит с варикозом - укрыть эти вещи,
  рассчитанные на юный возраст - не могли. И, кроме непривлекательных
  внешних данных, у нее имелся такого же качества характер - злобный, нервный,
  временами - истеричный. Правда, несмотря на это, мы как-то ладили с ней и
  обходились без скандалов почти два года.
  "Она мне звонила. Интересно, зачем?" - любопытство вкупе с беспокойством
  не давали сидеть на месте.
  Я вновь вышла в прихожую: порылась в сумочке, достала мобильник, который,
  конечно же - "умер смертью храбрых" - продержался без заряда сколько смог.
  Нужно было срочно его "покормить", то есть подсоединить к зарядному. Когда
  устроила телефон - вернулась на кухню, чтобы тоже, наконец, подкрепиться.
  Остывшая яичница, еще то - блюдо! Скривившись, прожевала невкусный
  кусок, прихлебнула горячим сладким чаем и впихнула в себя еще одну вилку - с
  отвратительным запахом горелой сосиски. На вкус она была чуть приятнее
  яйца. Да, кулинар из меня получился аховый. К тому же мысли не давали покоя.
  Я вдруг вспомнила об авансе, который мне вручил Лероев. И поспешила
  выяснить: сколько "бумажек" осталось в белом конверте?
  Когда вынула содержимое и пересчитала, в сердце закралась
  подозрительность: за что мне заплатили столько денег? Если ЭТО аванс, то
  какой будет сумма моей зарплаты? В трудовом договоре, когда его подписывала,
  значилось - 400 долларов. Но в руках сейчас сжимала почти в два раза больше,
  правда, в рублевом эквиваленте.
  Да, имея такие деньги, я действительно могу "кушать" - как выразился Поль -
  всё, что угодно и без диет!
  Облизнувшись, подхватила записную книжку и выудила из нее визитку
  пиццерии, чтобы заказать себе сытный и вкусный ужин. К счастью, привезли
  его быстро, минут через десять. Расплатившись с расторопным юношей, я,
  довольная, приступила к поеданию самой вкусной в моей жизни пиццы. Или же
  мне это показалось после недавней яичницы? Впрочем, я не особо
  задумывалась на этот счет, чуть не мурлыкая от счастья. Утолив голод, остатки
  ужина спрятала в холодильник и прикрыла окно, оставила распахнутой лишь
  форточку. На седьмой этаж вряд ли кто-то попробовал бы залезть - внизу
  имелись квартиры и богаче, поэтому воров как-то не опасалась и на ночь окно
  не запирала. Да и что у меня брать кроме хозяйской скудной мебели?
  Потянувшись, я прихватила с собой чайник, в нем еще осталось немного
  горячей воды, рассудила, что - почистить зубы и умыться - хватит.
  Когда закончила вечерние процедуры и, отчаянно борясь с зевотой, вернулась
  на кухню, то поставила носатого друга по имени "Тефаль" на место, зашторила
  окно да отправилась спать, совершенно позабыв про Нину Сергеевну.
  Несмотря на усталость, уснуть никак не получалось: все время в голову лезли
  бестолковые мысли то о шефе, то о Кате, о Марине и даже о Поле. За окном
  перестали галдеть дети, угомонились и подростки, стало почти тихо. Изредка
  слышались чьи-то шаги, кто-то ещё не спал. Постепенно мои мысли уняли свой
  бег. Я решила, что не пойду больше на поводу сплетен и глупых, непонятных
  мне интриг. Буду думать своей головой и складывать мнение о людях не по их
  прошлому, а по тому, как они живут сейчас - по делам и спрос!
  Успокоившись, повернулась на бок, лицом к стене. Так отчего-то быстрее
  приходил сон. Диван подо мной заскрипел старыми пружинами и затих. Я
  прислушалась к тишине. Хотя почти привыкла жить одна, до сих пор не могла
  смириться с тем, что в моей комнате никто не сопит. Раньше, когда была
  маленькой и просыпалась ночью от детских кошмаров, всегда легко
  успокаивалась от мерного посапывания мамы или от похрапывания папы. И
  никогда меня не посещали мысли о том, чтобы уйти от них жить подальше.
  Даже в другой комнате я не желала бы спать, потому что было уютно и тепло с
  родителями. До тех пор, пока не стала взрослеть.
  Как легко можно перевернуть привычный мир с ног на голову, а вот наоборот
  сделать практически уже невозможно. Обиды, накопленные по мелочам,
  становятся слишком тяжелой ношей. Рано или поздно они дают о себе знать,
  разрывают близкие отношения, делают родных людей врагами. Почему? Кто
  знает.
  Я уткнулась в подушку и через некоторое время заснула. Пробудилась от стука
  в дверь. Глянула на часы: половина шестого. Рань-то еще какая!
  Выбравшись из теплой постели, пробежала до двери, выглянула в глазок. На
  площадке топтался какой-то взъерошенный мужик.
  - Кто там? - спросила, продирая глаза да пытаясь завязать пояс на халате.
  - Соседи снизу, вы нас заливаете... - услышала за дверью и, видимо еще не
  проснувшись, поспешила открыть на требовательный голос соседа, - У нас вода
  течет по стене. Вы нас заливаете второй день, закройте воду и скорее!
  Грузный мужчина оттолкнул меня и протопал в мою ванную.
  - Я не могу вас заливать, - пыталась обойти его с боку, - Я спала... у меня не
  течет вода.
  - Действительно, не течет... - мужик почесал в затылке, присел, заглянул под
  ванну, потрогал ладонью пол, прошел в туалет, заглянул за унитаз, проверил
  слив, - Странно. А кто тогда нас заливает?
  Его заспанные глаза уставились на меня, словно я главный враг всей его
  жизни.
  - Я не знаю, кто вас заливает, а сейчас уйдите, пожалуйста, - попыталась
  выпроводить незваного гостя.
  Он кивнул и пошел за мной, но у двери остановился и потряс головой:
  - Нет. Это точно вы. Вы вечером мылись, зубы там чистили, все такое, а к утру
  - вода-то по стояку к нам и пришла. Точно! - сосед развернулся и еще раз
  прошмыгнул в ванную. Я наткнулась на его согнутое пополам тело без головы.
  Голова торчала под ванной и восторженно оттуда вещала, - Да, вот тут
  постучать, убрать плитку, а там видно будет трубы, наверно, в стояке их
  прорвало где-то, к нам и затекает...
  - Нет. Этого не может быть, - сказала я как можно громче, - Вы ошибаетесь, это
  не у меня прорвало.
  - А у кого тогда? Нет, девушка, у вас, - ощерился мужик, выныривая из-под
  ванны. - Больше не у кого. Вы замужем?
  - А это-то тут причем? - ответила вопросом на вопрос, не вполне понимая, к
  чему это он клонит.
  - О... значит, нет. Плохо, - сосед вздохнул, почесал волосатую грудь и присел
  на край ванны. - С мужиком-то всегда легче договориться, чем с бабой. Плитку
  ломать надо. Могу я, чтоб слесаря не звать, но не бесплатно...
  - Так. Подождите, - мне очень не нравился поворот событий. - Ломать я вам
  ничего не дам. Тем более, что у меня вода не протекает. А ваши домыслы
  оставьте при себе.
  - Дык, мы же под вами живем и вода... - начал он было свою песню заново, но
  я решительно его перебила.
  - Вас затапливают второй день?
  - Да, - напрягся сосед.
  - С утра?
  - Ага, часов с шести. Сегодня вот раньше...
  - Я приехала только вчера вечером, меня больше суток не было дома. Никто не
  мылся позавчера, понимаете? - он посмотрел на меня, как на пустое место.
  Наверное, ему сложно было принять другую версию событий. Мне пришлось
  повторить, чтобы достучаться до него, - Я не могла вас заливать. Меня не было
  дома. Воду я, когда ухожу, перекрываю. Всегда. Во избежание, так сказать,
  неприятных моментов. Слышите? А теперь - уходите.
  Сосед нехотя поднялся, похоже до него дошел, наконец, смысл сказанного. Он
  извинился и вышел, захлопнув дверь. Я закрылась за ним и прошла в ванную,
  ополоснула лицо ледяной водой. Весело же началось моё утро, нечего сказать.
  Во всяком случае, стало ясно, что за мужик (по словам тети Веры) приходил ко
  мне вчера.
  Конечно, сон мой улетучился, я даже не пыталась снова забраться в постель.
  Потому что надежды на то, что меня оставят в покое и дадут поспать еще хотя
  бы с часок, не было. Послышались торопливые шаги наверху, чьи-то
  встревоженные голоса - неугомонный сосед решил-таки выяснить, кто его
  заливает и пошел по квартирам мирно спящих, ничего не подозревающих
  жильцов. Минут через двадцать раздался очень знакомый стук в дверь.
  - Иду! - обреченно крикнула я из кухни.
  Решила выпить кофе, но даже не успела сахар в чашку положить. Спрашивать
  уже не стала, понятно было и так, кто мог ломиться ко мне с такой
  настойчивостью в это утро. Сосед, радостно улыбаясь, сообщил:
  - Девушка, это не вы меня заливаете. Я нашел, кто.
  - Очень рада за вас, - ответила я, догадываясь, что теперь жертвой этого
  "маньяка" стали соседи наверху. Нахмурившись, ждала, что тот еще выдаст,
  поскольку предполагала - так просто он от меня не отстанет.
  - Это ваши верхние соседи, - подтвердил сосед мою догадку, - у них там труба
  так проходит, что к вам не попадает вода, а к нам, как раз...
  - Ну, а я-то тут причем? - спросила, теряя терпение.
  - Дык... это... - он потоптался, а потом выдал фразу, приведшую меня в легкий
  ступор, - У вас, девушка, ломать стену надо. Иначе не добраться до труб.
  - А... почему не у них?
  - Так я же вам говорю, труба там хитро идет, у них не видно, она ниже через
  вас, к нам и там еще ниже, - сосед почесал затылок, - Я в общем, чего пришел:
  сказать, что иду за инструментом, а потом к вам - ломать будем.
  Пока подбирала слова, чтобы ответить на такую наглость, "маньяк" сбежал по
  лестнице вниз. Понимая, что у меня мало времени, я захлопнула дверь и
  поскакала переодеваться. Придется потерпеть без кофе, жизнь - важнее.
  Представить страшно, что мне устроит Нина Сергеевна, если позволю в её
  квартире сломать хоть что-нибудь.
  Оделась в джинсы и легкий топик (прогноз погоды обещал теплый день), но на
  всякий случай накинула на плечи жакет, подхватила сумку, засунула в нее
  телефон. Обулась в кроссовки, заглянула на кухню - проверила
  электроприборы, привычно перекрыла воду, да выскочила за дверь. Повернула
  ключ на два оборота и, чтобы не столкнуться с соседом, вышла на улицу через
  пожарную лестницу. Пусть теперь ломится в дверь. Без меня он вряд ли
  доберется до ванной, а на вечер я приглашу Нину Сергеевну в гости,
  познакомлю с надоедливым соседом. Уж она-то с ним точно найдет общий
  язык.
  Заняться мне особо было нечем, и я присела в небольшом скверике, недалеко
  от автобусной остановки, на лавочку. Дворник мёл одинокие аллеи, поднимая
  примятую росой пыль; воробьи радостно порхали с ветки на ветку; вороны
  ссорились недалеко от урны - не могли поделить чёрствый кусок хлеба. Какой-
  то тощий пёс устало смотрел на их возню, подобрав под себя облезлый хвост.
  Поёжившись, я решила заняться собой. Выскочив из квартиры, забыла даже
  причесаться, а не то, что подкраситься. Достала из сумочки косметичку, подвела
  глаза, накрасила губы, причесала непослушные волосы и собрала их в хвост на
  затылке.
  Моя шевелюра - густая, средней длины, кроме того, что имела довольно
  неприглядный соломенный цвет, еще и завивалась кольцами. В детстве, я часто
  проливала слёзы, прочесывая волосы. Чтобы придать им хоть какой-то
  ухоженный вид, приходилось промачивать расчёску водой и потом, лишь после
  мокрой укладки, заплетать тугую косу.
  Еще раз посмотрелась в зеркальце - вроде бы нормально. Удостоверившись,
  что выгляжу не хуже, чем вчера, спрятала косметичку и, вздохнув, отправилась
  к автобусу. Он как раз выезжал из-за поворота. Возле офиса я оказалась
  слишком рано и решила немного побродить вокруг. Спустилась в переход
  метро, погуляла немного между киосками, делая вид, что хочу приобрести
  небольшой сувенир, немного поболтала со словоохотливой продавщицей.
  Без пяти восемь я вновь поднялась на поверхность земли и прямиком
  отправилась в открывшееся кафе. Удивленный столь раннему визиту официант,
  тем не менее, отнесся ко мне доброжелательно, и довольно быстро выполнил
  мой заказ - кофе и горячие блинчики на завтрак. Давно я не была так голодна!
  После завтрака еще немного погуляла, и, взглянув на часы, подумала, что
  самое время идти в офис. Без четверти девять вышла из лифта и очень
  удивилась тому, как встретил меня Орлов.
  - О, вот она и ты!
  - Доброе утро! А что не так? Вроде я не опоздала, - пожала плечами, собираясь
  пройти мимо него.
  - Да нет, не опоздала. Погоди! - охранник поймал меня за локоть, - Идём.
  Цветы вот забери, тебе с самого утра их привезли.
  И тут к моему ужасу, он выволок из-за своего стола огромную корзину алых
  роз.
  - Вау! - послышался возглас за спиной, - Кому это такую красотень доставили?
  Наташа склонилась над цветами, вдыхая нежный аромат.
  - Наде, с утра, - подмигнул ей Орлов, - Видала, каких ухажеров надо заводить!
  Богатых и щедрых!
  - А от кого это? - не отставала Наташа, она порылась в букете и достала оттуда
  записку, с одним коротким словом - Поль. - Надька, на тебя всерьез запал наш
  француз, а я-то думала, куда ты вчера пропала, в ресторане была, да?
  - Да, - ответил за меня Вадим Михайлович, который, как обычно, был в курсе
  всех событий. - Была. Надь, ты чего молчишь-то?! Как воды в рот набрала!
  - Ненавижу розы, - сказала я, отступая на шаг назад, - Я их не возьму.
  - Надюха, да ты что?! - брови Наташи поползли на лоб, - Серьезно? Розы не
  любишь?!
  - У меня... на них... аллергия, - ответила и тут же подумала о том, что
  отказываться от такого подарка невежливо. - Хочешь, Наташ, возьми себе.
  Вадим Михайлович, только мне не надо, вы их кому-нибудь отдайте или
  подарите.
  - Ладно, ладно, - махнул рукой Орлов, - Не знал, что на такие букеты у женщин
  аллергии бывают.
  Я поспешила уйти на свое рабочее место, но меня окликнули. Не
  оборачиваясь, узнала голос. Он мог принадлежать только Лероеву.
  - Надежда Викторовна, подождите минуточку, - Всеволод Константинович в
  два шага оказался около меня и вынул откуда-то из-за спины букет чуть
  поменьше того, что подарил мне Поль, - Надеюсь, на лилии у вас нет аллергии?
  - Нет, если они без шипов, - ошеломленно проговорила, рассматривая
  белоснежные цветы в руках шефа.
  - Да, без шипов, - улыбнулся он, протягивая мне лилии. - Это вам, за отличную
  работу. Контракт подписали сегодня утром.
  Директор ушел быстрой летящей походкой в свой кабинет. Орлов и Наташка
  смотрели ему вслед с непередаваемыми эмоциями на лице.
  Я все ещё стояла, хлопая как кукла глазами, и сжимала в руках невероятно
  красивые цветы, когда открылась дверь и в офис вошли, о чем-то
  непринужденно беседуя - Марина, Катя и Ира. Девушки замолчали и, переводя
  взгляд с Орлова на меня и обратно, почти в один голос произнесли:
  - Ничего себе! У нас, наверное, цветочный магазин открылся? Это кому?
  - Надюхе! - откликнулась Наташа, забирая корзину у Орлова, - И мне. Вот,
  завидуйте теперь!
  Я встретилась взглядом с Мариной. Странно, мы знали друг друга совсем
  недавно, но понимали - почти с полу взгляда. Она подошла ко мне.
  - Девочки, пора по местам. Рабочий день уже начался! - крикнула
  расшумевшимся подругам и шепнула мне на ухо, - От Лероева?
  Я кивнула.
  - Молодец наш Всеволод. Умеет цветы подбирать, - Марина принюхалась к
  чуть сладковатому аромату. - Тебе очень идут лилии. Идем, поставим их в воду.
  Глава 6
  Я сидела на пригретом солнцем валуне и глядела на реку, неспешно
  протекающую почти у моих ног. Не знаю, почему люди могут смотреть на воду
  часами. Впрочем, быть может, она дает им успокоение? Или очищает душу от
  тревожных мыслей?
  Кажется, могу смотреть сутками: как ветер гонит легкие барашки-облака, как
  он перебирает, будто волосы в руках, речную гладь - то нежно взъерошит, то
  ласково пригладит; как камешки замирают на песчаном дне, ощущая на себе
  ласковое прикосновение солнца, проскальзывающего сквозь прозрачную воду и
  едва задевающего их гладкие бока; как небо отражается в реке и ловит на себе
  мою улыбку.
  Да, я улыбаюсь. Оттого, что мне хорошо и спокойно. Знать бы еще - почему?
  Бывают странные дни, бывают непонятные события, а бывают сумасшедшие,
  непредвиденные ситуации, от которых не можешь отказаться или не хочешь. И
  неважно, что ждет после, главное сфокусировано на том, что происходит
  сейчас.
  Странное чувство охватывало меня: с одной стороны я понимала, что есть
  много не разрешенных проблем, опять же этот сосед и Нина Сергеевна не
  выходили из головы. С другой стороны - совершенно не хотелось об этом
  думать, точно бы само должно все пройти, почти как по Соломону: "И это
  суета. И это пройдет..."
  За целый день созвониться с хозяйкой так и не сумела. Правда, на один мой
  звонок она не ответила, а потом я закрутилась в заботах рабочего, не совсем
  обычного дня.
  Причём, необычным он стал в большей степени ближе к вечеру, если, конечно,
  не брать в расчет утренние подарки. Мои "дамы" с завистью смотрели на цветы,
  стоящие на подоконнике, в вазе, напротив моего рабочего стола, но
  помалкивали. Катя, время от времени, подходила к букету, вдыхала аромат и
  чему-то улыбалась.
  - Да, попала ты в капкан, - хихикнула она, когда мы собирались на обед. -
  Муры, амуры и тому подобное...
  - Вовсе нет, - ответила я. - Красивый букет, не спорю, а в остальном -
  ошибаешься.
  - Ну-ну, - хмыкнула девушка, проскальзывая вперед меня в лифт, - Всё с этого
  и начинается.
  - Конечно, - кивнула, будто соглашаясь с ней, когда закрылись двери лифта. И
  начала наступление, - Вот только зачем было мне вчера про Лероева лапшу на
  уши вешать? А? Или ты думала, что я полная дура, поверю в любую чушь?
  - А-а... Маринка рассказала? - Катя даже не подумала извиниться, - Не такая
  уж это и лапша - мужик он красивый, зато всякие легковерные крали тут
  подолгу не задерживаются и на шею к нему не виснут.
  - Защищаешь, значит?
  - Угу... Ты знаешь, кто он для меня? - она так посмотрела, что холодок
  пробежал по спине, - Он мне больше чем отец, понятно?! Он меня из такой ямы
  вытащил! Тебе и не снилось...
  - Да, ладно, Катя, - мне вдруг стало немного не по себе. Она в
  действительности не так уж и виновата передо мной. Самой не нужно было
  уши в бельевую веревку вытягивать. - Может, ты и права. Мир?
  Я протянула ей руку, она коротко пожала её в ответ. Но не села со мной за один
  столик, так как предпочла компанию Галины Петровны. Впрочем, обижаться на
  Катю не было больше никаких причин.
  Ко мне подсели Наташа с Ириной, мы поболтали с ними немного о вчерашнем
  вечере и о планах на выходные. Девушки предлагали поехать с ними на дачу. Я
  мягко отказалась, аргументируя это тем, что мне нужно починить трубы в
  ванной.
  С Мариной мы почти не обмолвились за день и парой слов. На обеде не
  виделись. Она куда-то уезжала по поручению шефа. Он тоже пробыл в офисе не
  больше получаса, а потом уехал на целый день по неотложным делам.
  - Пять минут и можно по домам! - известила об окончании рабочего дня
  Тамара Васильевна и первая выключила компьютер. - Всё, девочки, до
  понедельника!
  Первой же она и выпорхнула за дверь кабинета, но задержалась и немного
  пококетничала с Орловым, послышался из коридора её легкий смех.
  - До понедельника, - попрощалась со мной Галина Петровна, - Катя, ты идешь?
  - Ага, теть Галь, сейчас догоню! - откликнулась Катерина, выключая свою
  "рабочую" лошадку. - Надь, ты не сердись на меня. Я тут подумала: если у вас
  со Всеволодом что-то получится, я не буду против. Он мужик хороший, ты ему
  подходишь.
  - Э-э... спасибо, конечно, - растерянно пробормотала я, - Но с чего ты взяла,
  что у нас с ним...
  - Да, ладно тебе скромничать! - не то обиделась, не то возмутилась Катя, - Не
  каждой же он цветы дарит. Да ещё такие!
  Катя ушла, а я поднялась из-за стола, подошла к окну. Впервые за день сама
  притронулась к белоснежным бутонам.
  - О! Хорошо, что я тебя застала! - обрадовано воскликнула Марина за моей
  спиной, - Собирайся!
  - Куда это? - обернулась к подруге, испуганно икнув.
  - Поехали на рыбалку, - в Марининых глазах прыгали чертенята и не меньше
  дюжины. - Ну, чего стоишь, как неживая? Выключай комп, и вперед. Одета ты -
  как надо. Удочки я в секретарской забрала...
  - Я не могу, Марина. Не п-поеду, - к икоте добавилось и заикание, - У м-меня т-
  трубы т-текут...
  - Надюш, ты чего так перепугалась-то? - Марина подскочила ко мне, потрогала
  зачем-то мой лоб, - Успокойся. Это я тебя напугала? Вот я балда! Посиди тут, я
  сейчас.
  Она вернулась со стаканом воды в одной руке и с пузырьком валерьянки в
  другой.
  - Ты, вот выпей и послушай. Мне помощь нужна. Всеволод перед фактом
  поставил, как всегда в последний момент. Он нашего новоиспеченного партнера
  на рыбалку вывезти собрался, и меня с собой зовет для того, чтобы как-то
  уютную атмосферу создать. Я там салатики разные приготовлю, продуктов
  набрала в магазине. Но, Надь, я - одна, а мужиков - двое! Я ведь умру со скуки.
  У них разговор весь про бизнес и улов. Поехали, а? - честные синие глаза
  подруги выжидательно уставились на меня, при этом Марина продолжала
  уговоры, - Там место красивое. Покупаемся. Шашлык будет. Антошка нас
  вечером домой отвезет, а они пусть до утра в палатке храпят. Завтра господин
  Лё Корбюзье улетит в свою Францию. Ну, поехали? Надюш?!
  В общем, справившись с приступом икоты, я позволила себя уговорить. И
  теперь наслаждалась праздником, устроенным для собственной души.
  Поль то и дело радостно вскрикивал, демонстрируя улов. Ему везло: за какой-
  то час он поймал около пяти карасей, двух пескарей и одну небольшую щучку.
  С которой попросил сфотографировать его на фоне рыбной реки. К слову
  сказать, река у нас самая обыкновенная, но тут, по словам Марины, рыбка была
  прикормленной.
  Место это любил и Лероев, и его друзья - часто приезжали отдохнуть именно
  сюда. Укрытая от посторонних глаз, чистая заводь с золотым песчаным берегом
  - являлась чем-то вроде небольшого курорта для местных олигархов.
  Всеволоду Константиновичу везло значительно меньше - пара пескарей да
  один средней величины окунёк - вот и весь улов. Но шеф не унывал и, в конце
  концов, смотал свою удочку, да принялся за мангал. Скоро пошел сизый дымок,
  а потом ни с чем несравнимый запах - жареного мяса. Мы с Мариной пока
  остались не у дел и просто наслаждались отдыхом. Я сидела на камне, а она -
  рядом с Полем о чем-то болтала по французски.
  - Пойдем, искупаемся? - то ли предложила, то ли спросила подруга, легко
  освобождаясь от своих шлепанцев, засучила светлые брюки и побежала к воде.
  Я, не собираясь выезжать на природу, естественно, ничего с собой не взяла для
  купания.
  - Купальника нет.
  - У меня тоже. А давай вон за тем валуном, там не видно, можно и без
  купальника ополоснуться. М-м-м... водичка тёплая, прелесть! - подруга
  зажмурилась так, будто кошка перед миской сметаны. - Идём?
  Оглянувшись на наших мужчин, я поняла, что они сейчас заняты так, что даже
  если бы мы прямо тут разделись, вряд ли они бы это заметили.
  - Идём! - согласилась на новую авантюру, едва поспевая за Маринкой. Подруга
  несла в руках небольшой пакет, - Что у тебя там?
  - Полотенца. Одно - тебе.
  Мы спрятались от мужских глаз, и могли теперь вдоволь насладиться тёплой
  приятной водой реки. Я скинула брюки и жакет, но топик решила не снимать.
  - Зря! Вымокнешь, а потом не во что переодеться будет, - сказала Марина. -
  Снимай, никто не увидит!
  Послушавшись, скинула и его. Забралась в реку - невероятные ощущения -
  полное единение с природой - красота! Поплескалась немного у берега и
  выбралась из воды, вытерлась полотенцем да надела топик и, сбросив мокрые
  плавки, натянула джинсы. Подруга пока не спешила выходить - отплывала и
  возвращалась, и снова делала далёкий заплыв - она прекрасно себя чувствовала
  в воде, словно русалка. Я же умела плавать чуть лучше топора, поэтому, никогда
  не отходила от берега дальше двух - трех метров.
  Промокнув волосы, достала Маринино сухое полотенце, а свое, вместе с
  отжатым нижнем бельем убрала в пакет. Хотела позвать подругу, но увидела,
  как она отчаянно барахтается и пытается что-то мне прокричать. Я не
  расслышала слов: или было слишком далеко, или ветер относил их в сторону.
  Поняла только, что Марина в беде и понеслась к Лероеву.
  - Всеволод Константинович!! - заорала во весь голос, не добегая до мужчин, -
  Э-эй!!
  Шеф обернулся и, видимо, всё понял по моему лицу, да со всех ног кинулся ко
  мне:
  - Где она?
  - Там, за валуном, - ответила, задыхаясь от бега.
  Лероев стремительно скрылся в указанном мною направлении. Поль
  встревожено посмотрел на меня и, бросив удочку, тоже поспешил в сторону
  нашего уединения с Мариной.
  Всеволод Константинович, не теряя времени, вошел в реку в чём был и, сделав
  несколько шагов, поплыл. Быстро, размашисто. Я следила за ним и за подругой:
  только бы она смогла продержаться ещё немного. Еще чуть-чуть!
  Мне казалось, что минуты складываются в часы: Лероеву не хватало
  быстроты, у Марины заканчивались силы, я видела, что она едва удерживается,
  отчаянно цепляется за жизнь и вдруг уходит под воду.
  - НЕТ! NON!! - выкрикнули мы с Полем одновременно.
  Я совсем забыла про француза, а он метался по берегу, не решаясь вмешаться.
  Наверное, понимал, что только навредит или не умел плавать - да это сейчас
  было неважно. Важно было спасти Марину.
  Она, словно услышала нас, вновь показалась над водой. Лероев был уже
  близко: ещё один взмах руки, и ещё, и вот он подхватывает мою подругу. Они
  плывут к берегу.
  Поль потряс меня за плечо, я с трудом оторвала взгляд от реки и услышала его
  чуть сиплый от волнения голос, но не поняла ни единого слова.
  - Памошщь...памошщь... - вдруг говорит он на корявом русском и до меня
  доходит: сейчас они выйдут на берег, нужна помощь.
  - Да-да, Поль. Надо аптечку, помощь, медпомощь! - рвусь с места, бегу к
  машине - закрыта.
  Хватаю пиджак Всеволода Константиновича, тот лежит недалеко от мангала, в
  тени дерева, на складном стуле. Роюсь в карманах, достаю ключи, открываю
  багажник, вынимаю аптечку и несусь по берегу обратно - все происходит в
  считанные мгновения, действую на автомате, как робот. Ничего не чувствую и
  не вижу, только Марину на руках Лероева. Поль бросается к ним навстречу,
  помогает Всеволоду Константиновичу выйти с его ношей на берег. Подруга
  дрожит, как от холода и прижимается к шефу, я слышу её всхлипывания:
  - Всё, все, маленькая, - тихий ласковый шепот приводит и меня в чувство, -
  Успокойся!..
  Понимаю, что самое страшное позади. Марина с нами, все будет хорошо.
  Лероев нежно проводит рукой по её волосам, что-то шепчет на ухо. Поль
  помогает завернуть подругу в полотенце и снимает с себя вязаный джемпер,
  накидывает ей на плечи.
  - Н-нога... с-суд-дорог-га, - пытается объяснить подруга, кривясь от боли.
  - Правая? - спрашивает Всеволод Константинович, усаживая девушку на песок.
  Она отрицательно мотает головой. Тогда он начинает растирать ей левую ногу и
  просит меня полить ему на руку медицинский спирт. Машинально выполняю
  его просьбу, все ещё оставаясь, как наблюдатель - я видела происходящее,
  принимала участие, но эмоции мои будто спали. Без них было легче.
  Холодные капельки влаги стекали с мокрых волос Всеволода
  Константиновича, падали на его грудь и мне на ладони. Но он ничего не
  замечал и никого не видел, кроме своей подопечной. Поль пытался как-то
  помочь и что-то всунул в руки Лероеву.
  Тот согласно кивнул и дал Марине отпить из французской фляжки, как потом
  узнала - коньяк. Щеки подруги слегка порозовели. Она приходила в себя.
  - Легче? - спросил шеф, - убирая руки с её лодыжек, которые заметно
  покраснели.
  - Да, - ответила Марина, - Спасибо.
  Я собрала её вещи, раскиданные по берегу. Участие шефа и его бережное
  отношение к Марине - затрагивали как-то по-доброму, по-семейному. Шло от
  него светлое тепло, как от старшего брата или отца. Мне бы хотелось тоже
  получить хоть капельку его заботы, такой же трогательной и чистой, как это
  только что происходило на моих глазах.
  Марину снова взяли на руки, на этот раз Поль. Он, смеясь и шутя, отнес
  подругу к забытому шашлыку. Всеволод Константинович глубоко вздохнул и
  посмотрел на меня:
  - Вы сильно испугались?
  Не найдя слов, кивнула в ответ.
  - Я тоже. Первый раз в жизни, наверное, - он помолчал, затем чуть обнял меня
  за плечи, подбадривая. - Хорошо, хоть вы не полезли купаться. Двоих бы я не
  вытащил. Идемте, сейчас самое время чего-нибудь выпить, да покрепче!
  Я не стала его разубеждать в том, что не купалась, тем более, меня вытаскивать
  было бы не нужно. Слишком мелко плаваю.
  Подруга довольно быстро отошла от недавних потрясений и уже во всю
  орудовала ножом, нарезала овощи на салат.
  - Всеволод Константинович, а когда наш шашлык поспеет? - игриво
  поинтересовалась она, когда мы приблизились.
  - Он уже готов, во всяком случае, большая его часть, - ответил, улыбаясь,
  Лероев и приоткрыл кастрюльку с жаренным мясом, - Пока нарежете салаты, я
  закончу с остальным.
  Он отошел к машине и вернулся через несколько минут с бутылкой виски и с
  рюмками:
  - Думаю, что согреться нам сейчас не помешает?
  Никто из нас не стал отказываться от предложения шефа. Разлив по рюмкам
  напиток, он произнес что-то вроде тоста:
  - За жизнь. Во всех её проявлениях.
  Мне показалось, что господин Лё Корбюзье все понял без перевода и был
  солидарен с нами. Мы словно стали все ближе друг к другу. Стерлись какие-то
  грани, условности. Во всяком случае, мне так показалось. Я не почувствовала
  вкус напитка, лишь приятное тепло разлилось по всему телу. Прожевав
  бутерброд, побежала к Марине накрывать наш "выездной стол" - складной и
  довольно вместительный.
  - Брр! Что-то я замерзаю, - пожаловалась подруга.
  Переглянувшись, мы решили уйти с ней за кустики, чтобы она могла
  переодеться в сухое.
  Вечерело. От реки принесло прохладу.
  Я закрывала Марину полотенцем, пока она снимала белье и надевала свои
  брюки, футболку, да джемпер Поля.
  - Марин, знаешь, я сильно испугалась за тебя. Внутри все дрожит, до сих пор...
  - призналась подруге, сворачивая полотенце.
  - А я не успела испугаться. Как-то все быстро произошло. Ты молодец,
  сообразила Всеволода позвать. Он плавает, как Ихтиандр или русал, - Марина
  поежилась, - Неудобно, как-то перед всеми. Особенно перед Полем.
  - Главное, ты с нами, - сказала я, обнимая подругу. - Остальное не важно.
  - Эй, девушки-красавицы, куда спрятались? - послышался голос шефа, -
  Выходите. Ужин готов.
  Глава 7
  Антон приехал за нами часа через три, когда от нашего застолья почти ничего
  не осталось. Если не считать несколько кусочков мяса, пару яблок и почти
  допитого белого вина с французским названием. Поль вновь дошёл до того
  состояния, когда мир вокруг становится добрым и прекрасным, и теперь всех
  нас любил, называл самыми лестными словами. Ко мне он все время лез
  обниматься и целовать руки. Марину захваливал комплиментами. Шеф слегка
  посмеивался над нами - немного захмелевшими и довольными жизнью во "всех
  её проявлениях".
  Погрузившись с Мариной в микроавтобус, мы еще какое-то время слышали
  напутственную речь Поля, а потом, я, кажется, немного задремала.
  - Куда твою подругу везти? - услышала голос Антона и открыла глаза.
  - Марину домой, а меня...
  - О, так ты не спишь? - улыбнулся шофер и взглянул на меня в зеркало, - Я
  слышу: кто-то сопит. Думал ты. Маринка спит, что ли?
  - Да, - ответила я, покосившись на подругу.
  Марина привалилась к спинке кресла и сладко посапывала. Во сне её лицо
  разгладилось от всех тревог. Наверное, ей снились приятные сны - в уголках губ
  пряталась легкая улыбка.
  - Первый раз её такую вижу. Обычно она не пьет или выпивает очень мало.
  Что сегодня у вас случилось? - Антон не отставал от меня с вопросами.
  И я, почему-то чувствуя к нему расположение, все рассказала: и про то, как
  пошли с Мариной купаться и про то, что она едва не утонула.
  - Да... дела... - протянул шофер, почесывая затылок, - Хорошо, что всё хорошо
  закончилось!
  - Я ехать с ней не хотела. Может, не поехала бы, Марина и не стала бы в воду
  лезть, - вздохнула я.
  - Это Елисеева-то? Не стала бы?! Ха! Шутишь? - Антон хмыкнул, - Да она с
  детства такая отчаянная, все равно полезла бы. А без тебя, вот тут и заковырка
  могла бы получиться.
  - А откуда вы Марину так хорошо знаете?
  - В садик вместе с ней ходили, потом в одном классе учились... - Антон
  покачал головой, - Да... Я ж чуть не женился на Маринке, а она успела
  выскочить за другого, пока я в армии служил. Я свою Валюшку потом встретил.
  Вот так и живем с Марькой - вроде вместе, но порознь.
  Когда мы приехали - растормошить подругу у меня не вышло, и Антон
  подхватил её на руки. Наверное, день такой выпал - все носили Марину сегодня
  на руках - и понес к знакомому подъезду. Я пошла следом, прихватив с собой и
  её сумку с вещами.
  Порывшись в Марининой сумке, нашла ключи и, повозившись немного с
  замком, мы вошли в её пустую квартиру. Антон, не разуваясь, уверенным шагом
  протопал в спальню. Положил бесчувственную подругу на кровать и, посмотрев
  на часы, вздохнул:
  - Я не могу остаться с ней, надо еще моего шефа в аэропорт отвезти, а потом -
  уже поздно, моя жена волноваться будет... Надя, может, ты у Марьки
  переночуешь сегодня? Вдруг ей чего надо будет, а то она одна... хорошо?
  - Хорошо, - пожала я плечами, - А где же её муж? Я думала он дома и...
  - Муж? - брови Антона удивленно приподнялись, и он обернулся, остановился
  на пороге, - А она тебе не рассказывала разве?
  - Нет.
  - Эх... как бы не моё это дело. Маришка не очень-то распространяется, да и ты
  не говори кому попало, ладно?
  - Ладно. А что такое?
  - Расстались они. Полгода уже, как. Мы тогда вместе в Крыму отдыхали: я с
  Валентиной моей, она со своим мужиком. Её Пашка и приметил себе там
  англичанку одну. Марька сразу-то не придала значение, а он всерьез в Англию
  перебраться задумал, а потом, одно за другое, в общем, такие вот дела,
  невеселые. - Антон еще раз взглянул на часы, - Ну, я пошел? Ты тут побудешь
  до утра?
  - Да, побуду, - заверила я, закрывая за ним дверь.
  Пришла моя очередь ухаживать за подругой. От признания Антона было
  грустно на душе, или так на меня выпитое вино подействовало. Я всхлипнула
  пару раз и протопала в ванную. Умылась и нашла ведро, тряпку, набрала воды.
  Антон натоптал, поэтому хотела подтереть за ним пол. Когда убрала в коридоре,
  то прополоскала и отжала тряпку, вылила воду из ведра, вымыла руки и
  вернулась к подруге. Постелила постель и переодела Марину в ночную
  рубашку, которую обнаружила у нее под подушкой вместе с фотографией
  высокого блондина. Тот беззаботно улыбался своему фотографу. Я решила, что
  это и есть Павел. Значит, Марина все ещё страдает, только делает вид, что в её
  жизни все хорошо. Может быть так и надо - улыбаться через боль и смеяться
  сквозь слезы?
  Может быть, так и надо...
  Проснулась от пронзительной трели телефонного звонка. Не очень понимая
  спросонья, что происходит, помотала головой - больно!
  - М-м-м, - кажется, простонала вслух и рядом услышала похожий звук. Марина
  тоже страдала от головной боли.
  - Алло... да... кто это? - раздался её сонный голос, который постепенно
  становился осмысленнее и громче. - Да, я. Севка, ты с дуба рухнул что ли?
  Какой самолет? У меня выходной... хорошо. Хорошо. Буду.
  Марина повесила трубку, и тут я услышала отборный мат, даже проснулась
  окончательно и ошеломленно уставилась на подругу. Не всякий электрик так
  завернуть может!
  - Ой... бля... как голова-то болит!..
  - Мариш, может таблетку принести? - решила посочувствовать я.
  Подруга ойкнула и, подпрыгнув, соскочила с кровати на пол, запутавшись в
  одеяле, она чуть не упала, но смогла-таки удержать равновесие и включила свет.
  Я зажмурилась.
  - А... а ты что тут делаешь? - услышала её удивленный голос.
  - Сплю, то есть спала, - пробубнила я, прищурившись. Будильник на её
  тумбочке показывал без четверти четыре. - Может, выключишь свет.
  - О, извини, - Марина щелкнула выключателем и продолжила допрос, - А
  почему ты спишь в моей постели?
  Пришлось рассказать все, что произошло после её отключки, в том числе и то,
  что Антон посвятил меня в особенности её личной жизни.
  - И, чтобы теплее было, я легла с тобой. Надеюсь, это не преступление? -
  закончила я свое повествование, зевая.
  - Надюш, не обижайся, я просто испугалась, - примирительно сказала Марина,
  - Привыкла, что одна... Кофе будешь?
  - Я еще поспать думала, - ответила подруге, заворачиваясь в одеяло.
  - Не выйдет, - отозвалась Марина из кухни, - Это Лероев звонил, просит в
  аэропорт с ним поехать.
  - Надо же, как ты с ним ласково поговорила, - усмехнулась я, представляя лицо
  шефа, когда его назвали упавшим с дерева Севкой.
  - Нормально поговорила, - откликнулась Марина, - Но ты так не вздумай, так
  только мне можно!
  Она появилась в комнате с двумя чашечками невероятно ароматного кофе:
  - Ты еще не встала, лежебока?! Надо Поля достойно проводить. Цветы там
  купить ему, конфет дорогих, сувенир какой-нибудь. Всеволод не успевает, меня
  попросил. Да, и сказал, что было бы неплохо, если ты тоже приедешь. Так что
  поднимайся, засоня! Будем, приводить себя в человеческий вид, а то перед
  французом неудобно.
  Довод про француза оказался для меня убедительнее всех остальных.
  Через полчаса мы с подругой ехали в такси, вначале завернули в
  круглосуточный супермаркет, побродили вдоль прилавков и выбрали для
  господина Лё Корбюзье коробку шоколадных конфет, с оригинальным
  названием - "Московские вечера". Потом, уже в одном из киосков аэропорта,
  нашли для него сувенир - табакерку, где был изображен Наполеон,
  восседающий на белом скакуне. В довершении ко всему купили букет ярких
  хризантем.
  - Вот теперь мы готовы. Идем, они нас уже ждут, - сказала, лучезарно улыбаясь
  подруга, увлекая меня за собой к эскалатору, - Всеволод мне эсэмэску прислал.
  Они в Vip зале.
  Поль выглядел невероятно уставшим, был каким-то помятым и рассеянным.
  Всеволод Константинович выгодно контрастировал на его фоне - подтянут,
  собран, одет с иголочки. Они оба обрадовались нам. Марина еще издали
  помахала букетом, привлекая к себе внимание. Поль подскочил с кресла и
  кинулся нас встречать, шеф был сдержаннее, но тоже приветливо улыбнулся.
  Подошел, поцеловал подругу в щёку, что-то шепнул ей на ухо. По всей
  видимости, извинился за то, что так рано её поднял.
  - Когда у него вылет? - спросила Марина, расставаясь с букетом.
  - Минут через тридцать начнется посадка на его рейс, боялись, что вы не
  успеете.
  Поль сказал дежурное "мерси", повертел цветы в руках и отдал их мне с
  задумчивой фразой, которую Лероев перевел так:
  - Господь создал цветы для женщины, а вы обе - достойнейшие из них.
  Возьмите их, в знак моей признательности за прекрасные моменты, которые я
  здесь провёл с вами.
  Марина улыбнулась и что-то ответила Полю, тот смущенно засмеялся и
  поцеловал ей руку.
  - Она сказала ему, что он сам был прекрасным моментом для каждой из вас, -
  шепнул мне шеф. - Вам обязательно нужно выучить французский.
  - Я попробую, - постаралась уйти от этой темы и подошла к подруге, подарила
  нашему гостю конфеты да табакерку.
  Марина что-то сказала, я поняла, что какой-то комплимент.
  Господин Лё Корбюзье с благодарностью принял подарки, выслушал
  восторженную речь подруги и, обернувшись ко мне, взволнованно что-то
  проговорил, порылся в карманах, достал какой-то конверт, всунул мне в руки.
  - Это вам. Личное. Прочтите после, когда он будет в небе. Это важно, -
  недоумённо перевёл шеф.
  По выражению его лица стало ясно, что этот конверт и для него был полной
  неожиданностью.
  - Хорошо, Поль. Не волнуйтесь. Я прочту. Обязательно, - заверила я, и теперь
  Марина занялась переводом.
  - Если хотите, я могу перевести вам письмо, - предложил Всеволод
  Константинович, наблюдая за переговорами между подругой и французом.
  - Спасибо, но я попробую сама. Со словарем, - улыбнулась шефу искренне,
  насколько смогла. - Вдруг у меня и правда получится овладеть этим языком?
  Он пожал плечами и хотел что-то возразить, но в этот момент объявили
  посадку на рейс Поля (чуть раньше ожидаемого времени), и все мы поспешили
  на выход.
  Подходя к терминалу, Марина вдруг вцепилась мне в руку:
  - Вот только этого не хватало! - прошептала она, оборачиваясь на Лероева, -
  Всеволод, посмотри направо.
  - Вижу, Марина, вижу, - хмуро ответил шеф.
  Я проследовала взглядом в указанном направлении и увидела Его.
  Когда я раньше слышала про любовь с первого взгляда, всегда в душе
  появлялось сомнение - такого не бывает! Нет, не может человек полюбить
  просто так, за красивые глазки. Всегда считала, что любят за что-то, за какие-то
  душевные качества. Но тут... я потеряла способность мыслить, полностью. Он
  не был высоким и широкоплечим. Мужчина, который приближался к нам - имел
  средний рост и был немного худощавым. Чуть небрежная прическа: волосы
  слегка взлохмачены, откинуты назад. Они - средней длины, пепельного цвета, с
  небольшой проседью на висках. У незнакомца правильное, очень красивое
  лицо, тонкие губы, но больше всего привлекали его глаза: живые, подвижные,
  невероятного цвета - морской волны - и пушистые, будто девичьи, ресницы.
  Они прятались за тонким стеклом элегантных, я бы даже сказала -
  интеллигентных, очков.
  - Кто это? - едва дыша спросила у подруги.
  - Да, так... Наш злейший конкурент, - отмахнулась было Марина, но вдруг
  настороженно поглядела на меня и все поняла, - О, нет! Надя, даже не думай!
  Этот орешек не по твоим зубкам! Ловелас еще тот.
  - Кто знает, Марин, вдруг я и есть та самая белка, что съест этот орех, -
  завороженно смотрела на "нашего конкурента", а сердце сладко сжималось
  внутри, - Может, это моя первая любовь в жизни. Настоящая.
  - Вот уж не думаю, - фыркнула подруга, надев на лицо приветливую улыбку, -
  Чтобы Сомов и влюбился по-настоящему - это конец Света должен наступить,
  не иначе.
  Вот так я и узнала Его фамилию.
  Часто бывает, что объект обожания даже не смотрит в сторону того, кто
  украдкой вздыхает по нему. Людям свойственно придумывать себе то, чего нет,
  но очень хочется, чтобы было.
  Взгляд, брошенный вскользь и вот уже в сердце - трепет - ах, на меня
  посмотрели! Ничего не значащий дежурный комплимент, а щёки полыхают от
  застенчивости и мысли: он видит во мне прекрасную женщину.
  Ах, мечты, мечты! Суждено ли вам когда-либо стать реальностью? Как знать.
  - Бонжур, мисье Поль! - первым в нашей компании был замечен француз,
  затем кивок в сторону шефа и крепкое рукопожатие, - Всеволод, приветствую!
  А я-то всё думал, куда делся наш дорогой Поль. Переманил, значит, да? Вот
  беда! Неделю ему дозваниваюсь... и видно, зря!
  - Похоже, что так. На этот раз ты не успел, мой друг.
  - М-да... Вижу, сделал ты меня! Поздравляю с успехом.
  Сомов и Лероев сверлили друг друга взглядом, так и казалось, пронеси
  соломинку между ними - моментально вспыхнет! Поль поглядывал то на
  одного, то на другого, добродушно улыбаясь.
  - Эдик, ты какими судьбами здесь? - поинтересовалась Марина, скорее всего,
  чтобы разрядить обстановку.
  - О, Мариночка! - будто только что заметил её Сомов, - И ты здесь, дорогая!
  Замечательно, кстати, выглядишь, - легкий поцелуй в щеку, но подруга слегка
  отстранилась от любвеобильного конкурента.
  - Спасибо! Ты тоже очень даже ничего! Где отдыхал?
  - Прозорлива, как всегда! В Греции, - тут он вновь покосился на Лероева,
  который беседовал с Полем и чуть тише добавил, - Этот ирод нисколько тебя не
  жалеет! В такую рань притащил с собой!
  Голос у Сомова был красивый, бархатистый с легким переливом. Я
  наслаждалась каждым звуком.
  - Не такой уж и ирод, - улыбнулась Марина, - Ты не ответил: что тут делаешь?
  Не Поля ведь караулишь?
  - О, тут осечка, милая! Не знал, что вы его ублажаете, зашел бы к вам в офис.
  А здесь я по делу, встречаю важного гостя из Румынии... А вы, - тут он
  заинтересованно пробежал взглядом по мне, - провожаете?
  - Да, - ответила почти в один голос с Мариной.
  Подруга рассмеялась и представила меня:
  - Это Надежда Викторовна, моя подруга. Работает у нас.
  - Эдуард Александрович, - представился Сомов, - Рад знакомству...
  Когда он посмотрел мне в глаза, почему-то почувствовала неловкость, будто
  перед учителем в школе, когда плохо выучила таблицу умножения. Кажется, это
  было во втором классе. С тех пор я больше никогда не забывала выполнять
  домашнее задание.
  Сейчас меня спасло то, что в тот момент, когда Эдуард галантно поцеловал мне
  руку, объявили о прибытии самолета из Бухареста.
  - О, кажется, мне пора! Великодушно простите, увы, но я вынужден покинуть
  вашу милую компанию: дела, дела!.. Всеволод, до встречи! Поль, оревуар! -
  Сомов стремительно удалился.
  - Вот черт, теперь не будет от него житья, - прошептала Марина, провожая
  недобрым взглядом Эдуарда Александровича.
  - Почему? - спросила я. - Мне он показался довольно приятным...
  - В том-то и дело - что показался, - вздохнула подруга, - Улыбнись Полю, он
  смотрит на тебя!
  Тем самым вернула меня в действительность. Мы провожали нашего партнера,
  и нужно было забыть хотя бы на время о собственных переживаниях и
  чувствах.
  Попрощавшись с Полем, Лероев предложил нам с Мариной перекусить вместе
  с ним в кафе. Подруга согласилась на это предложение, я же вежливо
  отказалась. Мне нужно было домой. Я совсем забыла и про соседа и про
  хозяйку квартиры, а не следовало бы.
  Марина проводила меня до такси.
  - Если что - звони, - озабочено напутствовала она, - Хорошо?
  - Ладно. Позвоню, - пообещала я с тяжелым сердцем.
  Очень уж мне не хотелось вновь встречаться с надоедливым соседом. Но
  кроме меня мои проблемы вряд ли мог решить кто-то другой.
  Правда, иногда вместо одних неприятностей, приходят другие, о которых даже
  не подозреваешь. Так случилось и со мной.
  Глава 8
  Я расплатилась с таксистом и неспешно пошла по двору, уговаривая себя -
  быть сдержанной и смелой, а еще твёрдо стоять на своем. И ни в коем случае не
  пускать соседа в квартиру. Вокруг было как-то подозрительно тихо. Возле
  нашего подъезда не сидели старушки, как это бывало раньше, и даже дети в
  песочнице, казалось, играли тише, чем обычно. Я оглянулась еще раз на
  притихший двор и вошла в подъезд. Едва поднялась по лестнице, как услышала,
  что открылась дверь в квартире напротив.
  - Наденька?! - как-то удивленно и одновременно обрадовано проскрипел
  старческий голос. - А я жду тебя, жду. Я в магазин собралась. Как хорошо, что
  ты пришла! Иди сюда, зайди ко мне...
  - Теть Вера, я потом к вам загляну, домой мне надо... - хотела открыть дверь
  своей квартиры, но не тут-то было. Ключ упорно не желал попадать в замок, -
  Ничего не понимаю!
  Я стояла и тупо смотрела то на дверь, то на ключ. Меня легонько, но
  настойчиво потянули за рукав.
  - Наденька, я же говорю - зайди ко мне. Я все тебе расскажу, - тётя Вера
  смотрела на меня с состраданием и какой-то потаенной грустью, - Я хотела тебе
  постепенно все сказать. А тут сама видишь - замок сменили. Нинка вчера
  приезжала. Тут такое было! Идем ко мне...
  - Не может быть! - огорошенная новостью, никак не могла понять: как можно
  менять замки там, где живет человек. Вот так в один момент, не предупреждая,
  оставить без крыши над головой?! Почему? За что? - Я же заплатила ей... А мои
  вещи, теть Вер, где мои вещи?
  - Они у меня, Наденька. Я все у нее забрала. Идем.
  Протиснувшись в узкий коридорчик чужой квартиры, почувствовала себя как
  бездомный пес, которого пригласили в дом, но пройти дальше порога он не
  решается. Так и я застряла у двери, ещё не вполне осознавая свалившуюся на
  меня беду.
  - Нинка как озверевшая была. Кричала, что не может тебя найти. Звонила тебе,
  а ты не отвечаешь. А тут еще твой сосед, Павлик, что снизу - масла в огонь
  подлил. Сказал ей, что договорился с тобой стену в ванной ломать. Ну, тут уж
  она всех собак спустила - и на него, и на тебя, а потом: вещи твои собрала и
  выкинула на площадку, - старушка сокрушенно покачала головой, - Разве так
  можно? Не человек она. Злыдня! Злыдня и есть!
  Я согласно кивнула и зажмурилась, представив безрадостную картину: мои
  вещи, раскиданные по всей лестничной площадке.
  - Наденька, да ты не плачь. Я все собрала. Твой чемоданчик, туфли, сапожки,
  курточка - вот оно все. И твой компьютер. Я не дала его кинуть - из рук у нее
  отобрала. Как она кричала! - тётя Вера покачала головой, поправила платок на
  голове, - Мне Лариса помогла, отогнала Нинку от меня. А то я бы не
  справилась. Знаешь Ларису? У нее недавно близняшки родились. Она надо
  мной живет. Вдвоем справились. И конверт твой у Нинки забрали.
  - Какой конверт?
  - Тебе лучше знать, какой. Деньги там. Ты зачем их дома-то оставила? Деньги
  в банке надо хранить! - наставляла меня старушка.
  Я в порыве чувств обняла её и заплакала: раньше почти не уделяла внимания
  этой милой женщине, а она спасла меня лишь по доброте своей. Если бы не
  тётя Вера, где бы сейчас был мой ноутбук, вещи? А о деньгах и говорить не
  стоит - Нинка, не задумываясь, прихватила бы их с собой.
  - Ну-ну, успокойся, девочка, - поглаживала меня сухой ладошкой соседка,
  давая выплакаться.
  - Спасибо вам, тётя Вера. Я так вам благодарна... так... - у меня не было слов,
  чтобы выразить свои чувства.
  Но они и не требовались. Мы и без них неплохо понимали друг друга.
  - Надя, ты голодна, наверно? Давай-ка чайку попьем? - предложила тётя Вера,
  приглашая меня в уютную маленькую кухоньку.
  - А как же магазин? - спросила я, вытирая слезы. - Вы хотели в магазин идти.
  - Успею, - отмахнулась она, пристраивая чайник на плиту, - нам потолковать
  надо с тобой, а дела - подождут.
  Не расспрашивая меня ни о чём, тётя Вера налила мне в чашку крепкого
  ароматного чая, предложила к нему печенье и клубничное варенье, которое я
  любила с детства. Сейчас оно показалось мне безвкусным. Наверное, от
  пережитого потрясения.
  "Куда идти? Где теперь жить?" - эти мысли крутились друг за другом
  бесконечной каруселью в моей голове.
  Чтобы снять жилье через агентство недвижимости, нужно заплатить агенту,
  тогда на квартиру почти ничего не останется, а через частное лицо - можно и
  деньги потерять, и жилплощадь не получить - рисковать мне не хотелось. За
  такими тяжелыми думами меня и застал вопрос тети Веры:
  - Надя, тебе есть куда пойти?
  Я пожала плечами, вариантов не было никаких на тот момент. Напрашиваться
  к Марине - не хотелось, других подруг, которые могли бы приютить меня на
  время - не имелось.
  - Вот я смотрю на тебя: вроде молодая, красивая, а - одна. Нехорошо это. Я
  одна по старости, а тебе замуж надо, семья чтобы была, дети, - старушка
  вздохнула, - Неужели нет никого на примете?
  - Нет, тётя Вера, никого, - развела я руки в стороны.
  - Так я и подумала. Ночевала, наверно, у родителей или у подружки... - с
  сочувствием посмотрела она на меня, - А то, может быть, у меня останешься?
  Пока не найдешь себе место? Что скажешь?
  - Что тут сказать, тётя Вера? - я поднялась из-за стола, - Спасибо, конечно, но...
  - А ты не смотри, что у меня тесные хоромы, - шутливо подмигнула она мне, -
  Зато не в обиде будешь. Денег я с тебя брать не стану, разве что попрошу иногда
  в магазин сходить, да и то, пока ноги бегают - сама управлюсь. Оставайся,
  Наденька. Вдвоем нам веселее, да и полегче будет, а?
  Я подумала, что может быть она и права. В тесноте, но не в обиде - как гласит
  народная мудрость. тётя Вера вроде бы не вредная старушка, уживемся как-
  нибудь, а получу зарплату - сразу сниму себе жилье.
  - Хорошо, - улыбнулась я, - Уговорили.
  - Ну и ладно, вот и замечательно, - получила искреннюю улыбку в ответ. - Я
  тогда до магазина - молока куплю, а ты пока располагайся. Вещи свои размести.
  У меня кровать одна, но зато кресло вот есть, оно разборное, на нем и будешь
  спать. Вернусь, обустроим тебе угол.
  Хлопнула входная дверь, и я осталась в одиночестве, в чужой квартире,
  которая станет моим приютом, возможно, не на один день. Осматриваясь,
  прошлась по комнате. Она была уютной, устроенной комфортно для одинокой
  старушки: кровать у стены, на ней пять подушек - одна над другой: большая,
  поменьше, средняя и две маленьких. Самая верхняя из них - расшита какими-то
  узорами и бахромой. Она больше подходила для дивана, которого здесь не
  имелось. На полу - цветные половики, у окна - старенький телевизор на древней
  тумбе. Напротив него - шкаф с книгами, рядом - еще один - вещевой. Между
  шкафами - кресло, которое выглядело новым, правда, когда я присела на него,
  оно жалобно скрипнуло, давая знать о своем возрасте. Под потолком висела
  трех-лепестковая люстра, а лампа в ней была вкручена только одна. По всей
  видимости, тётя Вера экономила электричество.
  Вдвоем мы с ней, конечно, здесь поместимся, но два человека, не один. Я
  вздохнула и подошла к окну: отдернула штору, шире открыла форточку. День
  обещал быть жарким. Несмотря на то, что в квартире не пахло старостью и
  лекарствами, все же избежать любимых "бабушкиных" цветов не удалось -
  герань благоухала и на окне тёти Веры. Отчего-то все знакомые мне старушки
  любили этот запашистый цветок.
  Я чихнула и протопала на кухню, налила себе из чайника немного воды - во
  рту пересохло. Сделала пару глотков - смочила горло, потом пошла за своими
  вещами. Хотела убедиться в том, что ничего не осталось в руках Нинки. Теперь
  и я её называла так же, как все соседи вокруг. Нина Сергеевна, после
  случившегося, потеряла мое уважение - навсегда.
  Да, опасения мои оказались не напрасны. В чемодане не оказалось моего
  летнего шейного платка и Марининых вещей, я не успела их вернуть. Еще
  отсутствовали: зубная щетка, паста, мочалка, но их, скорее всего, разозленная
  хозяйка забыла вышвырнуть...
  Я решилась и набрала телефонный номер Нинки. Трубку сразу сняли.
  - Алло! - недовольный тон выдал её настроение.
  - Нина Сергеевна, это Надя...
  - Чего тебе?
  - Я хотела бы получить доступ в вашу квартиру, - ответила, едва сдерживая
  нарастающий в душе гнев.
  Обычно меня невозможно вывести из равновесия - спокойствие и только
  спокойствие - это почти мое кредо по жизни. Но, если уж кому-то доведется
  меня рассердить, то ему не позавидуешь. Я не хотела конфликта, он сам меня
  нашел. Чужого мне не надо, а вот за своё - могу порвать на части. Убеждалась в
  этом не единожды, как на собственном, так и на чужом опыте. Лучше меня не
  сердить. Никому.
  - Зачем это? - злобно пропыхтела Нинка.
  - Хочу забрать свои вещи.
  - Я все отдала гребаной старухе из сорок второй, вот у неё и спрашивай свое
  барахло и больше не звони! - она бросила трубку.
  Я перезвонила.
  - Твою мать... - дальше шёл отборный мат. Когда приступ ругани закончился,
  она вновь перешла на обычную речь, - Надька, ты оглохла что ли? Я же сказала
  - не звони!..
  - Значит так, коза драная, пасть закрой и слушай! - на том конце провода будто
  поперхнулись. Пока тётка приходила в себя, я пошла в наступление, - Вни-ма-
  тель-но слушай! Если ты через полчаса не появишься возле своей конуры с
  ключами, пеняй на себя. Я тебе деньги заплатила. У меня есть права. Тебе ясно,
  сука?! Отчет пошел. Жду!
  Теперь я повесила трубку, переводя дыхание. Ненавидела грубость, ненавидела
  себя в такие минуты, но иначе не могла. С наглостью может справиться только
  еще большая наглость. Отчетливо помнила это с детства.
  Училась я тогда в пятом классе. Однажды, когда возвращалась после занятий
  домой, двое старшеклассников отобрали у меня портфель и решили поиграть с
  ним в футбол. Вначале я растерялась, а потом подошла к одному из них и резко
  дернула его за руку, привлекла к себе внимание.
  - Чё те надо, сопля? - ухмыляясь изрек он.
  Но вместо ответа противный мальчишка получил от меня со всего размаха
  болезненный удар в пах. Обидчик охнул и согнулся пополам, выпустив из рук
  мой портфель.
  - Если еще раз подойдешь ко мне, я познакомлю тебя с Бакланом, понял?
  Сопля! - я фыркнула и, подобрав портфель, важно прошествовала мимо второго
  мальчишки, который стоял неподалеку, разинув рот. Он смотрел на меня, как на
  картину в музее.
  Кто такой Баклан - знала каждая собака в нашем районе. Но личное знакомство
  с авторитетным бандитом, державшем в страхе полгорода, мало кто мог себе
  позволить. Конечно же, я понятия не имела даже о том, как выглядел этот тип.
  Но была наслышана о его талантах. С тех пор меня не то, что никто пальцем
  больше никогда не тронул до окончания школы, но я чувствовала даже
  некоторую зависть у ребят и слышала иногда перешептывания за спиной:
  - Ты её не трогай. Она под защитой самого - Баклана!
  Интересно, что бы подумал этот бандит, если бы узнал о той моей проделке.
  Когда я училась на втором курсе в институте, то прочитала в газете
  сенсационную новость:
  "Сегодня ночью, в перестрелке между бандитскими группировками был убит
  Баклан, местный авторитет..."
  - Хоть бы они все поубивали друг друга! - в сердцах сказала тогда мама, а мне
  от этой новости стало тоскливо на душе.
  Я не знала Баклана лично, но его имя защищало меня от недругов почти семь
  лет.
  Разобрала вещи (их было немного, потому что большая часть хранилась у
  родителей)- какие-то повесила в прихожей, какие-то решила не доставать - и
  прошла в комнату, прихватив ноутбук. Проверила его: он, к счастью, не
  пострадал.
  В съемную квартиру я взяла из дома только небольшой чемодан - чему теперь
  радовалась. Время от времени, меняла в нем вещи, навещая родителей. И хотя с
  отцом мы на военном положении, мама всегда ждала меня с распростертыми
  объятьями. Она за два года так и не свыклась с мыслью, что её дочь не ребёнок,
  а самостоятельный, взрослый человек. Вернуться домой я не могла по двум
  причинам. Отец - первая, вторая - мама. С одной стороны - не могла
  подписаться в своей несамостоятельности и прятаться всю жизнь под мамино
  крыло, с другой - простить отца и заключить с ним мир. Это было выше моих
  сил, по крайней мере пока.
  В двери заскрежетал замок, и вошла тётя Вера.
  - Надюша, а вот и я. Задержалась, зашла ключи тебе сделала, держи! - мне в
  ладонь лег маленький светлый ключик и еще один, чуть больше.
  - Спасибо! - поблагодарила старушку, посматривая на часы.
  У Нинки в запасе оставалось не больше десяти минут. Но она пришла раньше
  назначенного времени.
  В дверь энергично позвонили. Я не сомневалась в том, кого увижу на пороге, а
  тётя Вера была безмерно удивлена:
  - Нина Сергеевна? Вы?
  - Можно мне Надю? - робко спросила хозяйка, переминаясь за дверью, - Я тут
  ключи привезла, от квартиры. Она просила...
  Я вышла к ней, и мы не сговариваясь, молча, прошли к её квартире. Путаясь в
  ключах, хозяйка открыла мне дверь и пропустила вперед себя. Перемены
  произошедшие с Нинкой за такой короткий промежуток времени могли удивить
  кого угодно, но не меня. В полной тишине я собрала свои вещи и вышла на
  площадку. Нина Сергеевна, позвякивая ключами, закрыла квартиру и
  извинилась, а потом она захотела вернуть мне деньги.
  Можно было гордо отказаться, но поразмыслив, я решила, что лишними в
  новой жизни они не будут, и взяла то, что принадлежало мне по праву.
  - Что это с нашей Нинкой случилось? - изумленно спросила меня тётя Вера,
  едва за Ниной Сергеевной затихли шаги на лестнице.
  - Совесть, - ответила я из прихожей, скидывая с ног шлепанцы, - она, тётя
  Вера, самый тяжкий крест!
  - Видно, Нинка под ним прогнулась, - хитринки появились в глазах старушки
  и, подмигнув мне, она предложила пойти на кухню, что-нибудь перекусить.
  Я с радостью согласилась.
  Глава 9
  Последующие две недели в моей жизни были относительно спокойными. тётя
  Вера помогла мне устроиться в её квартире с тем комфортом, который был
  только возможен. Мы даже с ней откопали в кладовке старую настольную
  лампу.
  - Чтоб тебе не темно было, - сказала старушка, вытирая пыль с облезлого
  плафона, - Вечером, если там что-то печатать или читать захочешь на своем
  компьютере, то с лампой удобнее будет...
  - Спасибо, теть Вер. Она хоть рабочая у вас? - с сомнением покосилась я на
  предмет в её руках.
  - А мы сейчас проверим, пошли в кухню, у меня там лампочки запасные на
  шкафу.
  Я встала на табурет и, балансируя на нем, дотянулась до синей, обшарпанной
  коробки, в которой, судя по рисунку, когда-то купили чайник.
  В ней оказались лампы всевозможной величины. От очень маленьких,
  наверное, для ночника до довольно крупных, ватт на 100 - 150.
  - Достань там среднюю, на 60 или 80, - попросила меня снизу тётя Вера.
  Пока я ставила коробку на место, старушка закрутила лампочку в патрон и
  огорченно вздохнула:
  - Ну, надо же! Не работает...
  Я спустилась вниз и увидела причину нашей "поломки".
  - Теть Вер, ну не огорчайтесь вы так! - улыбнулась ей, - Тем более, что вы
  забыли о самом главном!
  - О чем это? - удивилась старушка.
  Я обошла вокруг неё и, подхватив болтающийся шнур, воткнула вилку в
  розетку. О чудо, лампа зажглась! И притом довольно ярко.
  - Ох, я - старая кошёлка! - засмеялась тётя Вера, и мы продолжили
  обустройство.
  Передвинули один шкаф так, что получилось нечто вроде небольшой ширмы.
  За него поставили мне кресло и журнальный столик. Вышел у нас довольно
  компактный, но, тем не менее, уютный уголок. Мне понравилась моя маленькая
  комнатка. Я видела, что и тётя Вера вполне довольна тем, что у неё осталось.
  Личного пространства у каждой было предостаточно.
  - Хорошо! - сказали мы обе, потирая руки.
  И, действительно, мне было хорошо в квартире моей бывшей соседки по
  лестничной клетке: тихо, тепло, уютно.
  Мы не ссорились, тётя Вера не прилипала ко мне: ни с разговорами по душам,
  ни с нотациями. Жили так, что каждая была предоставлена самой себе. Лишь
  иногда по вечерам замечала, как старушка взволнованно подходит то и дело к
  окну и поглядывает на луну.
  Впрочем, я могла и ошибаться. Поэтому решила не придавать большого
  значения происходящему и не стала ни о чем её расспрашивать.
  В офисе в отличие от дома - царила не тишина, а большая рабочая суета.
  Марину я почти не видела, она все время находилась где-то в разъездах, и даже
  созвониться мы с ней не успевали - так сильно закручивал заботами день.
  Вечером каждой из нас хотелось поскорее добраться домой, чтобы хоть немного
  перевести дух перед новым рабочим сумасшествием.
  Лероев пару раз вызывал меня в кабинет, чтобы о чём-то поговорить, но найти
  времени хотя бы на пару не связанных с работой фраз у нас не получалось.
  Дважды пришлось сопровождать шефа в банк, и однажды мы встречали с ним
  англичан в аэропорту. Я помогала Всеволоду Константиновичу вести
  переговоры с партнерами, где моя роль заключалась в том, чтобы мило
  улыбаться и время от времени вставлять в деловой разговор фразы про погоду,
  быт и домашних животных. Это давало возможность господам немного
  отключиться от глобальных тем.
  Еще составляла вместе с Катей туристические маршруты для постоянных и
  новых клиентов компании. Месяц июнь у нас выдался довольно горячим, и я
  даже боялась себе представить, что ждет нас в июле и августе. К тому же
  обещал быть жарким сентябрь. Про свою внезапно вспыхнувшую
  влюбленность в Сомова и про письмо француза - забыла настолько, что когда
  шеф мимоходом поинтересовался, не сразу вспомнила о чём идёт речь.
  В то утро у меня так сильно разболелась голова, что вместо таблетки очень
  хотелось воспользоваться гильотиной. Игнорируя боль, я пыталась
  проанализировать прошедший месяц и ушла с головой в подсчёты прибыли.
  - Надежда Викторовна, о чём вы так сосредоточено думаете? - вернул меня в
  действительность шеф.
  Он прохаживался по кабинету от окна к столу и обратно.
  Лероев вызвал меня с отчётом, который был готов лишь на половину. За суетой
  дней я не успевала довести его до логического завершения. Всеволод
  Константинович это понимал и не торопил, но хотел посмотреть, как, хотя бы
  примерно, обстояли дела за июнь.
  - Э-э... об отчете, - ответила, отводя взгляд.
  - Об отчете, который не готов, - Лероев заложил руки за спину, теперь он стоял
  ко мне в пол оборота. - Я не тороплю вас, но постарайтесь к концу недели его
  закончить. Есть еще текущие дела, я все понимаю - вы загружены, как и все мы.
  Лето у нас - жаркая пора!
  Последнюю фразу он произнес таким тоном, будто утверждал: "Никто не
  говорил вам, что будет легко. Но вы обязаны справиться!"
  - Я постараюсь, - пообещала, понимая, что придется пожертвовать сном.
  За меня мою работу никто делать не собирался - это я, как палочка-
  выручалочка, заменяла собой почти весь офис: и секретарь, и помощник, и
  переводчик, и курьер, и немного бухгалтер.
  - А почему вы не отвечаете Полю? - неожиданно спросил шеф и пристально
  посмотрел мне в глаза, - Все ещё есть проблемы с французским?
  Вот тут я и вспомнила про злосчастное письмо. Оно всё ещё находилось где-то
  в одном из кармашков моей сумки.
  - Я про него... забыла, Всеволод Константинович, - виновато улыбнулась, -
  Как-то в последнее время мне было не до писем.
  - Вот как?! - шеф задумчиво почесал подбородок, - И что мне ответить Полю?
  Он интересуется... может быть, принесёте письмо, и мы его прочитаем вместе?
  Оно у вас где? Случайно, не с собой?
  О, сколько вопросов - и все на мою бедную больную голову!
  - Да я его так и не выложила. Оно в сумке, я сейчас принесу, - согласилась с
  тем, что письмо надо было давно прочитать и поднялась из-за стола.
  Но тут отчего-то мои ноги отказались идти, а стол, стул и стены - куда-то
  поплыли. Я уцепилась за спинку стула, чтобы устоять.
  - Что с вами? - услышала откуда-то издалека голос шефа.
  Его крепкие руки успели меня подхватить, удержали от падения.
  - Что с вами? - повторил шеф, бережно прижимая меня к себе, будто дорогую
  фарфоровую куклу.
  Хотелось бы и мне знать - что это со мной? Давно у меня не болела так сильно
  голова и не мелькали черные мушки перед глазами.
  Малокровие - им я страдала с подросткового возраста. Именно тогда у меня
  начались: и головокружения, и обмороки. Мама следила за тем, чтобы её дочь
  вовремя принимала препараты железа, не переутомлялась, правильно питалась.
  Постепенно болезнь отступила, а вот сейчас из-за напряженного графика,
  похоже, вернулась. Но естественно, посвящать шефа в проблемы со своим
  здоровьем, я не собиралась.
  - Все хорошо, Всеволод Константинович, просто немного закружилась
  голова... - сделав глубокий вдох, я открыла глаза, - Я могу идти?
  Лероев как-то неуверенно выпустил меня из объятий и, словно смутившись,
  отвел взгляд:
  - Да, конечно. Я вас больше не задерживаю.
  В очередной раз удивилась тому, как ему удается так быстро менять - и тон, и
  настроение. Вроде бы только что от него шло человеческое, дружеское тепло.
  Теперь же передо мной был холодный высокомерный начальник. Несмотря на
  то, что меня не удерживали больше в этом кабинете. Мне все-таки пришлось
  остаться. Сделав пару шагов к выходу, я почувствовала сильную слабость и
  потеряла сознание.
  Очнулась от неприятного запаха и покалывания в левой руке. До меня донесся
  незнакомый женский голос:
  - Всеволод, Всеволод, ладно себя не жалеешь! Совсем своих девчонок загонял.
  Бедняжка, наверное, и поесть как следует не успевает...
  - Да, ладно вам, Алёна Игоревна! - послышался раздраженный голос шефа, -
  Лучше скажите: что с ней?
  - Ничего особенного, - ответила незнакомка, - упадок сил, давление очень
  низкое. Скорее всего, переутомление у неё. Дай девчонке отдохнуть денёк-
  другой и ко мне отправь, в клинику, пусть анализы сдаст, а там - посмотрим. Я
  пока витамины выпишу, и домой ей надо бы сегодня, отлежаться. Ты понял
  меня? Работа не убежит твоя, а вот здоровье беречь надо. Это и тебя касается!
  - Да, понял я, понял... Спасибо, - хмуро ответил шеф.
  Я с трудом приоткрыла глаза и приподнялась на локте. Голова уже не болела,
  но слабость еще была.
  - О, с возвращением, - улыбнулась мне миловидная женщина средних лет, в
  белом докторском халате, - Лежите, лежите. Без резких движений, голубушка.
  Напугали вы своего начальника и поделом ему! Наверное, сел на вас сверху и
  слезать не хочет, совсем измучил своей работой?
  - Нет, я сама...
  - Угу. Знаю я эти сама! - женщина поднялась со стула, он был приставлен к
  дивану, на котором я, собственно, и лежала.
  Обведя взглядом комнату, поняла, что нахожусь в зале для переговоров. Блузка
  у меня на груди была расстегнута на две пуговицы больше, чем обычно, левый
  рукав закатан, на локтевом сгибе - пропитанная спиртом ватка.
  - Это что? - спросила я, присаживаясь.
  - Как вы себя чувствуете? - Всеволод Константинович окинул меня
  пристальным взглядом.
  - Лучше, - ответила ему, застегивая блузку, - Можно воды?
  Пока Всеволод Константинович выходил за водой, врач убрала в свой
  чемоданчик прибор для измерения артериального давления и ответила на мой
  вопрос.
  - Я вам витамины поставила - В6 и выписала кое-что. Вы, Надежда, не
  волнуйтесь, но вам нужно пройти обследование, сдать анализы. Просто так в
  обмороки не падают, если не беременная, конечно.
  - Нет, я не беременна, - ответила ей, покачав головой.
  В этот момент вернулся Лероев, принес мне воды.
  - Я в рецепте все написала: как что принимать и в каких количествах, выкупите
  в аптеке и приходите ко мне на приём, адрес клиники на рецепте указан, - она
  захлопнула чемоданчик, оглянулась на шефа, - Ну, мне пора. Выздоравливайте.
  Всеволод, проводи!
  Я поднялась с дивана, выпила до дна воду, которую принес для меня шеф
  (пересохло во рту) и подошла к распахнутому окну. Было очень неловко и
  стыдно от того, что вокруг меня столько суеты. Подумаешь - упала в обморок!
  Не ожидала от себя, конечно, такого. Тем более на работе. Рецепт я свернула и
  спрятала в карман брюк.
  Всеволод Константинович бесшумно вошел и тихо поинтересовался:
  - И часто вы так?
  - Что так? - ответила вопросом на вопрос, обернувшись.
  - Забываете о себе. Вы завтракали сегодня?
  - Да, вроде бы... - ответила неуверенно, потому что вспомнила - моим
  завтраком был стакан горячего чая с сахаром и все. Бутерброд я лишь
  надкусила, потому что чуть не проспала и уже опаздывала на автобус.
  - Я так и подумал, - он строго посмотрел на меня, будто школьный учитель.
  Вздохнув, приготовилась к воспитательной речи шефа и даже попыталась
  придумать себе оправдание. Но его взгляд вдруг потеплел:
  - Знаете, Надежда Викторовна, давайте сделаем так, - он посмотрел на часы, -
  у меня сейчас есть немного времени. Пойдемте, позавтракаем вместе? Я утром
  выпил лишь кофе и сейчас ужасно голоден, а до обеда... еще довольно далеко.
  Помните, как в мультфильме про Винни - Пуха: завтрак уже давно закончился, а
  обед еще и не думал начинаться?
  - А вы любите мультфильмы? - улыбнулась Лероеву, принимая его
  приглашение.
  - Да. Признаться, иногда и сейчас смотрю. А вы? - придерживая передо мною
  дверь, спросил в свою очередь шеф.
  - И я, - ответила, а следующий мой вопрос о том, куда мы идем, повис в
  воздухе, потому что к нам уверенным шагом приближался ни кто иной, как
  Сомов.
  Лероев в очередной раз за утро изменился в лице и с досадой прошептал:
  - Черт возьми, я про него совсем забыл...
  Путь к отступлению был отрезан. Сомов нас заметил и, широко улыбнувшись,
  поприветствовал:
  - Всеволод, Надежда! Вот вы то мне и нужны! Причём - оба сразу!
  Мы с шефом в недоумении переглянулись. Я поняла, что домой сегодня
  попаду совсем не скоро и все, что советовала Алена Игоревна - было не про нас.
  День закручивал собой в новом витке неотложных дел.
  Всеволод Константинович пожал руку Сомову и, подмигнув мне,
  поинтересовался у него:
  - Ты сегодня завтракал?
  - Да вроде... - пожал тот неуверенно плечами. Мы едва подавили смех -
  настолько обескураженным выглядел наш гость, а он, смутившись, спросил, -
  А что такое? По какому поводу веселье?
  - Да так. Не обращай внимание. Идём с нами. Мы в кафе. Там и обсудим твои
  вопросы, - ответил Лероев, приглашающим жестом указывая Сомову на
  входную дверь.
  - Я только что оттуда, и что - снова туда? За дверь? - притворно вздохнул
  Эдуард Александрович.
  - И снова - туда! - усмехнулся шеф, - А не хочешь, так оставайся и жди нас
  здесь. Правда, не обещаю, что мы быстро вернемся. Дела, дела...
  Подхватив меня под руку, Всеволод Константинович быстрым шагом
  направился на выход.
  - Э-эй! Ребяты, я с вами! - догнал нас Сомов уже на пороге.
  Да, завтрак обещал быть веселым. Я подумала о том, что в компании этих
  двоих вряд ли смогу хоть что-то проглотить. Радовало одно - Сомов. Можно
  было за завтраком ближе познакомиться с предметом моего обожания.
  Несмотря на мои опасения, перекусили мы неплохо. Мужчины заказали себе:
  кофе, салаты, тосты с сыром и что-то еще мясное, похожее на котлеты,
  запеченные в яйце. Я так много не ем, особенно с утра, поэтому заказала себе
  крепкий чай и пару круассанов.
  - Ох, Надежда Викторовна, какая же вы тоненькая! И кушаете, как птичка, -
  улыбнулся Сомов, усаживаясь удобнее за столик, справа от меня. - У вас
  настоящий французский завтрак.
  - Спасибо, - смутилась я больше не от его слов, а от взгляда, скользнувшего по
  мне сверху вниз.
  - Кстати, вот об этом я и хотел с вами поговорить, - Сомов обернулся к
  Лероеву, приглашая его к разговору.
  - О французском завтраке? - усмехнулся шеф, впрочем, сразу стало понятным,
  что он понял мысль Сомова.
  Я тоже догадалась, что речь пойдет о нашем французе, договор с которым мы,
  можно сказать, подписали под носом Эдуарда Александровича. Теперь он хотел
  взять реванш.
  - Всеволод, вот только не надо показывать свое остроумие. Ты прекрасно
  понял, о чем я, ведь так? - Сомов поправил очки и выжидающе уставился на
  Лероева
  - Допустим, - ответил тот, неспешно отпивая из своей чашки, - Чего ты
  хочешь?
  Я чувствовала себя между ними, как между двумя вулканами, вот-вот начнется
  извержение. Осознавая это, мне стало очень неуютно. Надкусывая круассан, и
  запивая его чаем, настороженно ждала, что ответит Сомов. Но он тянул паузу,
  делал вид, что занят лишь своим салатом. Я залюбовалась тем, как красиво
  Эдуард Александрович ест - очень интеллигентно, неторопливо и так, что глядя
  на него, просыпается аппетит.
  - Эдуард, мы ждем, - напомнил о себе шеф, прищурившись, наблюдая за
  Сомовым.
  - Вкусно тут готовят, - вытирая губы салфеткой, промолвил Эдуард, - Тебе не
  говорили, друг мой, что серьезные разговоры мешают пищеварению? Но раз уж
  ты настаиваешь, я попробую объяснить, что за дело привело меня этим утром
  под кров твоего офиса.
  - Да уж - изволь.
  К этому моменту я закончила со вторым круассаном и теперь допивала свой
  чай, настраиваясь на серьезную беседу. Шеф тоже отодвинул от себя тарелку,
  похоже, он закончил с завтраком, почти не притронувшись к нему.
  - М-м-м, котлета тоже очень недурна. Попробуй, рекомендую, - предложил
  Сомов продолжить завтрак, но Лероев откинулся на стул и скрестил руки на
  груди, замер в выжидательной позе. Вскинув на него взгляд, Эдуард продолжил,
  - Я тут подумал- подумал и решил предложить тебе партнерство.
  - Что? - брови шефа удивленно взлетели вверх, - Я не ослышался?
  Партнерство? Ты предлагаешь - мне?
  - Я. Тебе.
  О, вот тут я поняла, что значит молчаливая дуэль. Они сверлили друг другом
  взглядом минут пять. Потом, Лероев очень медленно поднялся из-за стола,
  жестом подозвал официанта, достал из кармана бумажник. Сомов пристально за
  ним наблюдал. Казалось со стороны, что оба мужчины спокойны, но это только
  казалось. По напряженным движениям, по резким взглядам и играющим на
  скулах желваках, я догадывалась, что до выплеска негатива ждать осталось
  совсем недолго.
  - Надежда Викторовна, вы позавтракали? Тогда идемте. Нам тут больше делать
  нечего, - сказал шеф, расплатившись с официантом.
  - Постой, - Сомов ухватил Лероева за плечо, - Выслушай меня! Не будь ты -
  ребенком! Я действительно хочу предложить тебе партнерство на очень
  выгодных условиях...
  - Для кого - выгодных?
  - Для нас. Для нас обоих!!
  - "Для нас" закончилось пять лет назад, - ответил шеф сквозь зубы, - Может
  быть, тебе напомнить, если ты забыл?!
  - Помню, - процедил Сомов, - Я думал, что ты забудешь, прошло ведь
  прилично... Я не прошу тебя о братской любви, только партнерство, слышишь?
  Да мы вдвоем с тобой этого француза на такие бабки раскрутим! Ты представь
  только, что можно сделать с его деньжищами и нашими идеями?! Я тут навел
  справки: он, оказывается падок на молоденьких хорошеньких женщин. Похоже
  он всерьез увлекся Надеждой Викторовной. А влюбленный Поль на многое
  способен, уж поверь мне! Надежда нам подыграет, поводит его за нос, а там...
  - Знаешь, а ты нисколько не меняешься, - Лероев отстранился и
  пренебрежительно окинул взглядом собеседника, - Между нами больше никогда
  не будет партнерства. Ни в чем!
  Всеволод Константинович резко развернулся, взял меня за руку, и мы пошли к
  выходу, протискиваясь между тесными рядками столиков.
  - Это мы еще посмотрим! - крикнул вслед Сомов, громко задвинув стул.
  Глава 10
  Мы вышли из кафе. Вернее, не так.
  Шеф вышел быстрым шагом и вытащил меня за собой, нисколько не
  беспокоясь о моем комфорте. Вначале я вылетела за ним по инерции, а потом
  пробежала следом, как собачка на поводке, почти до парадной, за стенами
  которой находился наш офис.
  В голове у меня все перемешалось от избытка информации, с которой пока не
  придумала - что делать. Интересно было бы узнать, что произошло между
  бывшими друзьями пять лет назад, и отчего они теперь в таких натянутых
  отношениях? Но расспрашивать об этом Всеволода Константиновича казалось
  бессмысленным, особенно сейчас, когда он находился в таком, как бы - не в
  совсем адекватном состоянии.
  В то же время меня терзали противоречивые чувства. С одной стороны - очень
  хотелось остаться еще хотя бы на несколько минут в компании Сомова, чтобы
  вдоволь насладиться его голосом, пообщаться с ним, познакомиться ближе,
  стать быть может друзьями. Определенно - мне он нравился, несмотря на то,
  что его предложение являлось не вполне тактичным, а по большому счету -
  неприемлемым.
  По крайней мере, для меня.
  С другой стороны - чтобы иметь дела с Сомовым, нужно было бы принять его
  условия игры. Значит, стать дамой сердца для Поля, не испытывая к нему
  ровным счетом ничего, а потом еще и кинуть его на деньги? Иначе, как
  подлостью - это трудно назвать. То, что афера Эдуарда Александровича мне не
  понравилась - это точно!
  Но как же сильно он притягивал к себе мою женскую сущность!
  Лероев молча волок меня за собой. Мыслями он ушел глубоко в себя,
  возможно, вспомнил что-то из прошлого, связывающее его с Эдуардом. И
  поэтому далеко не сразу заметил попытки "собачки", то есть - меня,
  высвободиться из его захвата. Шеф сильнее сжал пальцы на моем запястье, я
  вскрикнула, не справляясь с болью. И тогда Всеволод Константинович, наконец,
  обернулся.
  - Надежда, что-то случилось? - спросил он меня так, будто мы с ним только что
  встретились. Потом его взгляд опустился на мою покрасневшую руку, - Вам
  больно?
  - Немного, - обрела я все-таки свободу.
  И теперь энергично потирала кисть. Шеф мне не поверил. Взял руку в свою
  ладонь, придирчиво оглядел.
  - Извините, - смущенно промолвил, - Я задумался и обо всем забыл.
  - И часто с вами такое бывает?
  - Не редко, - он нахмурился, - Вам нужно прохладное полотенце приложить,
  могут синяки проступить...
  - Ничего. Переживу, - отмахнулась я.
  И тут мы увидели Марину. Она появилась из-за ели, которая росла неподалеку
  от автобусной остановки. В легком летнем платье и босоножках на высоком
  каблуке - подруга меньше всего походила на сотрудницу офиса. В таком виде
  можно было посетить дорогой ресторан или сходить на театральное
  представление.
  - Всеволод, Надюша! - помахала Марина нам издали рукой и, звонко цокая
  каблуками, ускорила шаг, будто боялась не успеть.
  Правда, мы и не думали никуда уходить. Замерли в ожидании. Я искоса
  бросила взгляд на Всеволода Константиновича и заметила, как тот слегка
  улыбнулся. Он был для меня человеком-загадкой - каждый раз открывала в нем
  для себя что-то новое. И давно заметила его трепетное отношение к Марине.
  Мои наблюдения навели на мысль о том, что между ними, скорее всего, стоит
  нечто большее, чем дружба. Или когда-то стояло, а теплые чувства сохранились
  до сих пор. Решила при удобном случае выяснить об этом у подруги.
  - Привет, Мариш, - поприветствовала я, - ты откуда такая нарядная?
  - Я не откуда, я куда, - улыбнулась нам подруга. - Бегала за вами, все время вы
  не там, где я искала. Чего это вы удумали уйти не то на завтрак, не то на обед в
  десять часов утра? А, может быть, вы чем-то другим занимались?
  - Узнаю офисных сплетниц, - усмехнулся шеф, - Кто на это раз отличился?
  - Наш страж порядка, - хихикнула Марина, - Придумал с три короба и всё
  мимо! Я сейчас хотела идти убивать Орлова за заведомо ложную информацию.
  Хорошо, что с вами встретились.
  - И зачем мы тебе? - поинтересовался шеф, целуя Марину в щеку.
  - Да ты-то мне по идее не нужен, мне Надя нужна, - на молчаливый вопрос с
  нашей стороны, она добавила, - Всеволод, помнишь, я тебе вчера звонила?
  - Да.
  - А, помнишь, про что говорила?
  - Напомни.
  - О!... - подруга подняла глаза к небу, будто прося помощь у Создателя, - О-кей,
  я говорила, что Кулашов собирается провести в Греции выездной семинар для
  менеджеров продаж розничной торговли. Помнишь?
  - Да-да, припоминаю, - почесывая подбородок, задумчиво изрек Лероев, -
  Марин, но ты-то тут причем?
  - О, вот и приехали! Сев, а кто я, по-твоему, в нашей компании вот уже полтора
  года? - подбоченилась подруга, - Кто тебе приводит за нос клиентов и рознично,
  между прочим, продает им туристические путевки, а?
  Я заметила, что Марина нервничает, похоже, не укрылось это и от внимания
  шефа.
  - Солнц, а нельзя ли короче, без посвящения в тонкие материи структуры
  нашей компании? - устало вздохнул он, - Чего ты от меня-то хочешь?
  - Командировку хочу... - надув губки, совсем уж по-детски ответила Марина, -
  Всеволод, я учиться хочу. И диплом мне выдадут, понимаешь? Я у тебя буду
  менеджером продаж - официально! Дипломированным! Ну-у? Соглашайся!
  На Лероева было страшно смотреть. Пока подруга говорила, его взгляд стал
  суровым:
  - Нет, - был короткий его ответ.
  - То есть как - нет?! - опешила Марина от такого категоричного отказа.
  - А вот так - нет! - повторил шеф. - Кто мне тебя здесь заменит? Я не могу без
  тебя. Ты сама знаешь, у нас летом большой объем работы. Тут каждый человек
  на счету, а ты - тем более!
  - Меня Надя заменит, - уверенно прервала его Марина. Теперь пришла моя
  очередь измениться в лице. Заметив мое замешательство, подруга взяла меня за
  руку, - Спокойствие, только спокойствие. В обморок падать не надо! Я сейчас
  все объясню. За тем и искала. В общем, у меня идея и я хочу о ней поведать
  вам.
  - Давай свою идею, если недолго и по существу, - согласился выслушать шеф, -
  но учти. Если она мне не понравится, ты никуда не поедешь!
  Я давно поняла, что сопротивляться Марине, когда она так настроена -
  бессмысленно. Все равно сделает так, как задумала. Её идея заключалась в
  следующем: она предлагала выписать на меня доверенность, чтобы я могла
  вместо неё выполнять некоторые юридические обязанности. Что касается базы
  клиентов и работы с ними - она обещала не бросать их и вести в свободное
  время на семинаре. Часть особо важных фирм и платёжеспособных клиентов
  тоже решила поделить со мной, дабы было удобнее отслеживать процесс.
  В общем и целом уломать Лероева на эту авантюру удалось после того, как
  Марина заявила, что купила билет и частично оплатила семинар.
  - Сколько? - спросил шеф, перебив подругу на полуслове.
  - Тебе всю сумму озвучить? - насупилась Марина, желая отстаивать свои права
  до конца.
  - Сколько дней тебя не будет?
  Этот вопрос интересовал и меня. Подумать только: какой-то неизвестный мне
  Кулашов (по словам Марины - гений-бизнесмен) в одно мгновение переписал
  мою судьбу. И хотя он вряд ли когда-нибудь об этом узнает, но факт остается
  фактом. Как мало все-таки надо для того, чтобы сделать шаг в ту или иную
  сторону - совершить опрометчивый поступок. Вот только расхлебывать потом
  его последствия приходится едва ли не всю жизнь.
  - Две недели и маленький хвостик, - ответила подруга, потупив взгляд.
  - Хорошо, - вздохнул Всеволод Константинович, - Я подпишу тебе
  командировку. Скажешь, когда.
  - Ура! - Марина с визгом повисла на шее Лероева, - Ты лучший руководитель в
  мире! Так я заберу на сегодня Надю?
  - Да, хорошо, - ответил он, вынимая из кармана надрывающийся мобильник. -
  Надежда, вы завтра отдыхаете. Мариш, я вечером к тебе заеду, еще раз всё
  обсудим в спокойной обстановке.
  - О-кей! - улыбнулась подруга, радуясь своей победе. Она махнула шефу рукой
  и увлекла меня за собой по ступеням крыльца, а потом в лифт.
  Всеволод Константинович остался на крыльце. Видимо, звонили по
  неотложному делу. Когда я оглянулась - увидела, что он, спохватившись, достал
  ключи от машины и быстрым шагом направился к авто-стоянке. Потом лифт
  закрылся и медленно потащился нас с подругой наверх.
  В офисе похожем на улей - в нем стоял рабочий гул: звонки, разговоры,
  перестукивание клавиш... - я прошла за своей сумкой, а Марина о чем-то
  обмолвилась с Орловым и сказала, что ждет меня в бухгалтерии.
  Я собрала со стола свои вещи: записную книжку, ручку, еще взяла с собой
  недоработанный отчет, наверное, его занесла секретарь. Под молчаливое
  пыхтение Кати - застегнула сумку и выключила компьютер.
  - Надь, ты это куда? - поинтересовалась, как будто, между прочим, Галина
  Петровна.
  Я прекрасно понимала, что они уже успели изрядно перемыть мне косточки,
  пока мы "гуляли" с Лероевым. Хорошо, что хоть про мой обморок ничего не
  знают, а то было бы тут веселье.
  - Я сегодня по делам еду с Елисеевой и завтра меня тоже не будет, - на
  удивленные взгляды сотрудниц ответила, - Все вопросы к ней.
  Уладив что-то в бухгалтерии, Марина выплыла мне навстречу и, подхватив под
  руку, спросила:
  - Ты свободна?
  - Как ветер, - ответила ей, поправляя сумку на плече и посылая улыбку
  любопытному Вадиму Михайловичу.
  - Тогда идем. У нас сегодня уйма дел!
  На самом деле Марина слегка поскромничала. У нас была не уйма, а уймище
  неотложных забот. Первым делом мы попытались пробиться к нотариусу. Это
  оказалось непростой задачей, попали мы в нужный кабинет ближе к обеду.
  Строгая тетка выслушала Марину, слегка кивнула и, попросив наши паспорта,
  довольно быстро оформила на меня доверенность. Оплатив услуги нотариуса,
  мы поспешили на автобусную остановку и поехали в автосервис, чтобы забрать
  из ремонта машину подруги - зеленое, видавшее многое, ауди.
  - Люблю свою красавицу, - сказала Марина усаживаясь в салон авто. Она
  ласково провела рукой по рулю, будто здороваясь, - Старенькая только она у
  меня, ломаться стала часто. Ну, что? Едем дальше?
  - Едем, - согласилась я, пристегиваясь.
  - Надюша, как ты себя чувствуешь?
  - Нормально, а что? - её вопрос застал меня врасплох.
  - Орлов похвастал, сказал - в офис приезжала наша Игоревна, - выруливая на
  перекресток, ответила Марина, - Она просто так - редко к нам заглядывает. Что
  там у вас произошло?
  - Ничего особенного, - хотела отмахнуться я, но не вышло.
  Меня опередил Лероев, он позвонил Марине и предупредил её о том, что мне
  нужен отдых, а еще напомнил, чтобы мы обязательно заехали в аптеку и
  выкупили лекарства.
  - Говоришь, ничего особенного? - подруга припарковалась у первой
  попавшейся аптеки. - Рецепт у тебя, обманщица? А ну марш за лекарствами! Я
  тебя здесь подожду.
  Я купила все необходимое и вернулась к машине. Мы заехали перекусить в
  небольшой ресторанчик и, пока обедали, постепенно рассказа Марине об
  утреннем инциденте.
  - Малокровие, значит... это серьезно. У меня тетка в деревне живет, она
  говорит, что лучшее средство от твоей болезни - это парное молоко, - подруга
  задумчиво постучала пальцами по столу, - А знаешь, можно, наверное, и здесь,
  в городе, найти хорошую тетку, у которой есть корова. Где-нибудь на окраине
  города, наверняка, держат скотину. Надо бы съездить, разузнать. Жалко
  уезжаю... но, может быть, ты сама поищешь, без меня, а вернусь - съедим на
  моей "ласточке", договоримся.
  - Я попробую, - ответила без особого энтузиазма. Не очень-то я любила
  молоко. Решила сменить тему для разговора и переключить внимание подруги,
  а заодно и утолить свое любопытство, - Мариш, а что произошло между шефом
  и Сомовым? Почему они враждуют?
  - Конкуренты, - пожала она плечами, - отчего им дружить?
  - А все-таки? - не унималась я.
  Нам принесли второе, и Марина сделала вид, что не расслышала мой вопрос.
  Я не стала настаивать, тоже занялась едой.
  Уже в машине, когда мы были по пути на почту (нужно было забрать посылку
  и отправить какие-то срочные письма), подруга сама вернулась к прерванному
  разговору.
  - Ты, Надюш, осторожнее будь с Эдиком. Он на многое способен, чтобы
  добиться своего... - она помолчала, прикусив нижнюю губу, будто раздумывала,
  стоит ли посвящать меня в эту историю, затем продолжила, - Он Всеволоду
  жизнь здорово поломал. Я удивляюсь, как они еще здороваются друг с другом.
  - Марин, а откуда ты так много знаешь про шефа?
  - Откуда, откуда - от верблюда, - усмехнулась она, - а ты что до сих пор не в
  курсе? Родственники мы, хоть и дальние. Севка - брат мой троюродный.
  Последние слова подруги привели меня в некоторое замешательство. Я
  почему-то могла подумать всё, что угодно, кроме того, что они родные по крови
  люди. Брат и сестра - самые близкие друзья, теперь я знала - между ними стояло
  их детство.
  Глава 11
  Марина уехала спустя два дня, посвятив меня в неотложные дела первой и
  второй важности. Я записала телефоны нужных людей и на момент отсутствия
  подруги переняла часть её обязанностей на себя. Времени на личную жизнь у
  меня практически не осталось. тётя Вера отнеслась с пониманием к тому, что я
  временно перебралась жить к подруге. У неё и квартира была ближе к офису и
  интернет - безлимитный.
  Перед отъездом Марины мы с ней прочитали-таки письмо Поля. Я вспомнила
  про него, помогая подруге упаковывать вещи в чемодан.
  - Как думаешь, что там? - спросила Елисеева, раскрывая письмо господина
  француза.
  При этом она прятала лукавую улыбку в уголках губ.
  - Не знаю, - искренне ответила я, приготовившись ко многому, но совсем не к
  тому, что было в письме.
  Пробежав глазами по ровным красивым строчкам, подруга широко
  улыбнулась:
  - Надька, я же тебе говорила! Таким как ты - всегда везет по жизни! Танцуй!
  - Это еще зачем? - почувствовала я недоброе.
  - Что значит, зачем?! Танцуй, тебе говорят! - Марина потянула меня за собой.
  Закружив по комнате, она весело рассмеялась. - Поль тебе работу предлагает.
  Будешь его генеральным представителем здесь! Надька, представляешь, какие
  тебе перспективы открываются, а?! Ты и генеральный представитель компании:
  "О, ля -ля такой-то!" Ну, чего ты молчишь? Рада?
  - Э-э... м-мм, - это все, что смогла выдавить из себя, открывая рот, как рыба,
  выброшенная на берег.
  - Эй, Надюшка! Очнись! Я не шучу!
  - Но... значит, шутит Поль. Ты точно это там - прочитала? Точно? Так и
  написал?
  - Да. Так и написал: верит в тебя и твои профессиональные возможности.
  Доверяет тебе вести здесь его дела. Открытие своей фирмы планирует не
  позднее сентября. К тому же сроку ты и должна ответить свое - да. Ведь - да?
  - Не знаю.
  - Как это "не знаю"! Ты что всю жизнь хочешь быть аналитиком? Надь, это
  даже обсуждать не смешно, - Маринка потрепала меня, как котенка, по голове, -
  Рыжинка ты моя - счастливая! Надо соглашаться! Меня только дождись. Я
  приеду, а тогда - соглашайся!
  Я пообещала подруге обо всем как следует подумать и проводила её на
  самолёт.
  Все было бы ничего, но с отъездом Марины начали происходить странные
  неприятности с нашими сотрудниками. Тогда я ещё не знала истины и то, что
  мои размышления стояли очень близко от неё. Всеми, казалось бы не
  связанными друг с другом событиями, по моему мнению, руководил один
  человек. Оставаясь в тени, он активно вёл нашу компанию к убыткам.
  Ведь первой попала под руку неизвестного - Кукушкина, можно сказать,
  второй человек в команде шефа после Марины. Случилось так, что возвращаясь
  вечером домой, она не заметила открытый люк недалеко от автобусной
  остановки. К счастью, Анна Сергеевна отделалась лишь испугом и множеством
  сильных ушибов, но естественно попала на больничную койку. Буквально через
  день после случившегося, наш главный бухгалтер тоже оказалась в больнице.
  Женщину увезли ночью на карете "Скорой помощи" с сильнейшим
  отравлением.
  Следующей пострадавшей стала Тамара Васильевна. С ней случился
  сердечный приступ, когда на неё в подъезде собственного дома напали какие-то
  обкуренные хулиганы. Они пригрозили женщине ножом и, выхватив сумку с
  документами и бухгалтерскими отчётами - скрылись в неизвестном
  направлении.
  Когда я поделилась своими догадками с Наташей и Ирой - девчонки мне не
  поверили и не прониклись серьёзностью моих предположений.
  - Надя, не выдумывай лишнего. И без того тошно. Да - это какая-то чёрная
  полоса нависла, совпадения и только... - сказала Наташа, попивая свой сок, -
  просто сразу на всех что-то навалилось. Была бы я суеверной, сказала бы, что
  сглазили нашу фирму...
  Ира согласно кивнула, усиленно прожёвывая свою котлету по-киевски.
  Увидеться нам удалось лишь в пятницу на обеде, девчонки работали с утра до
  вечера почти непрерывно, даже в кафе ходили по очереди. Им пришлось взять
  на себя не только некоторые обязанности главного бухгалтера, но и за Анну
  Сергеевну и за Тамару Васильевну тоже приходилось вести дела.
  - В том-то и дело, Наташа, что слишком все это странно. То никто не болел, то
  сразу все - так не бывает! Несчастные случаи? А что если...
  - Надюшка, ты детективов начиталась? Послушать тебя, так теперь нужно
  ждать: кто следующий? Жуть какая! - поежилась Ира, закончив с едой. - Ты
  только Всеволоду об этом не скажи. Он и так не знает, за что хвататься.
  Представляешь, он команду аудиторов нанял, чтобы нам с бухгалтерией в этом
  месяце выкрутиться.
  - А ещё в налоговую надо документы везти - такая морока! - поддакнула
  Наташа, - А тут ты со своими ветряными мельницами!
  - Хорошо бы, если бы с ветряными, - тяжело вздохнула я, поднимаясь из-за
  стола. Пора было продолжить трудовые будни. Доказательств у меня не
  имелось, а без них все предположения - ничего не стоили. Но сердцем
  чувствовала, что это ещё не конец.
  Вечером на автобусной остановке как всегда было много народу. Пятница -
  время, когда транспорт ходит хуже всего. Как будто всю неделю машины
  стараются именно к этому дню: выйти из строя, сломаться, заглохнуть на ходу.
  Три автобуса один за другим проехали в авто-парк. Один из шофёров вроде
  сжалился над людьми и притормозил, сообщив, что поедет через мост. Народ
  обрадовался и набился в него до отказа, но через пару остановок у автобуса
  заглох мотор. И снова пришлось выходить, ждать исправную технику. Нужная
  мне маршрутка так и не появилась на горизонте. Я уже больше часа торчала в
  толпе очень уставших людей, стремящихся поскорее добраться к себе домой.
  Совершенно неожиданно возле меня остановился серый ( неприятного
  мышиного оттенка) Nissan Pathfinder. Затемненное окно внедорожника
  медленно опустилось, и я увидела знакомое лицо.
  - Надежда?! Вы ещё не дома? - высунулся из окна ни кто иной, как Сомов. Он
  оценивающе и как-то брезгливо оглядел людей на остановке и, распахнув
  дверцу, предложил, - Садитесь, подвезу.
  Не очень-то мне хотелось оказаться с ним один на один, правда, оставаться и
  ждать с моря погоду - тоже не радовало.
  Я взялась за ручку дверцы, и тут мне пришла в голову потрясающая идея: и
  как домой поскорее добраться, и как не остаться наедине с Сомовым.
  - Люди, кто живет недалеко от кинотеатра "Радуга"? Поехали! - крикнула я в
  толпу, и со словами благодарности в джип Эдуарда Александровича забралось
  пятеро пассажиров, не считая меня.
  Когда все расселись, Сомов так поглядел мне в глаза, что сердце ухнуло в
  пятки - нехороший взгляд, если не сказать - злой. Пожалуй, так смотрит дикий
  зверь на ускользнувшую вдруг добычу. Я приветливо улыбнулась и вежливо
  поинтересовалась:
  - Едем, Эдуард Александрович?
  - Едем, - хмуро ответил он и вдавил педаль газа почти до отказа.
  Видно, сильно я подпортила ему настроение. Сомов за всю дорогу не
  проронил ни слова, в то время, как мы с попутчиками вели непринужденную
  беседу по поводу: транспорта, ужасной духоты и того, что наконец-то
  закончилась трудовая неделя и можно отдохнуть где-нибудь на даче или
  выбраться на природу.
  К кинотеатру мы добрались за десять минут, троих наших пассажиров
  высадили чуть раньше, не доезжая до поворота, а две женщины вышли вместе
  со мной, как раз напротив "Радуги".
  - Спасибо! - поблагодарила Эдуарда, выпрыгивая на тротуар.
  - Надежда Викторовна, - он неуверенно остановил меня , - А, может быть, вы
  пригласите меня на чашечку чая?
  - Может быть, - ответила я, но заметив намерение Эдуарда покинуть авто,
  добавила с легкой грустью в голосе, - но не в этот раз. Извините - очень устала
  сегодня.
  Не дожидаясь его ответа, быстренько хлопнула дверцей и поспешила догнать
  своих попутчиц. Оказалось, нам с ними идти в одну сторону. Чему я была
  искренне рада. По крайней мере, Сомов вряд ли захочет сопровождать нас. Я
  специально вышла не возле подъезда. Пришлось немного пройтись пешком,
  зато чувствовала себя увереннее - не придется пробиваться в квартиру через
  Эдуарда Александровича, отказывая ему в визите. Как сложно выпроваживать
  назойливых кавалеров я знала из прошлой жизни, и очень не хотелось вновь
  испытывать это на себе.
  Субботу я провела дома и, чтобы не менять прохладную свежесть квартиры на
  уличную духоту, решила за порог не высовываться. Благо холодильник был
  полным, позаботилась об этом на неделе, мимоходом заглядывая в магазин по
  пути с работы.
  За окном - плюс тридцать, а у меня в комнатах не больше двадцати. Хорошо
  иметь под рукой кондиционер, а еще лучше, когда он к тому же - исправен. В
  Марининой квартире вся техника была довольно новой и работала без перебоев.
  Вообще во всем чувствовалась хозяйская рука и, несмотря на отсутствие
  подруги, казалось, все подчинено для её комфорта. Я так не умею. Возможно
  потому, что жила до сих пор на съемной квартире. Там сильно-то не
  похозяйничаешь.
  Кроме небольшой уборки, заключающейся в том, что я протерла пыль, полила
  цветы и пропылесосила в комнатах, занималась исключительно собой. В
  течение недели меня хватало лишь на контрастный душ по утрам и на легкий,
  теплый душ по вечерам. Сейчас же позволила себе без спешки, с удовольствием
  понежиться в теплой ванне, не торопясь - вымыть голову, намазаться
  увлажняющими маслами, в общем, ублажала себя по полной программе.
  Когда я, расположилась на диване и занялась маникюром, раздался
  телефонный звонок. Звонила мама, в её голосе чувствовался укор. Несмотря на
  приветливые и где-то ласковые слова, я понимала - сердится.
  - Доченька, ты совсем про нас забыла. Уже больше месяца не приезжаешь в
  гости, - давила она на жалость и дочерние чувства.
  - Мам, мне некогда было. Заеду как-нибудь, может, в следующий выходной, -
  на другом конце провода послышался тяжелый вздох. Я знала, что за этим
  последуют слёзы, а портить себе настроение не хотелось. - Мам, я заеду.
  Хочешь, завтра?
  - Если тебе удобно, - в мамином голосе проскользнули нотки радости. - Я буду
  ждать.
  Вот и поговорили. Никогда не могла понять, как ей удается так легко мною
  манипулировать. Встречаться с отцом не хотелось. Зная, что он по утрам
  обычно ездит на рынок, решила, что заеду к матери в первой половине дня.
  Если не считать разговора с родительницей - в остальном выходной у меня
  удался. Про Сомова почти не вспоминала, о работе тоже.
  В десять вечера кто-то настойчиво позвонил в дверь. Открыла не сразу.
  Надеялась на то, что незваный гость уйдет, потому что никого не ждала, тем
  более в этот час, когда многие укладываются спать. Собственно, и сама уже
  расположилась перед телевизором, чтобы посмотреть перед сном какой-нибудь
  легкий фильм. Мой гость продолжал трезвонить, я подошла на цыпочках к
  двери и осторожно выглянула в глазок. На площадке стоял Лероев.
  Вот его-то - точно не ожидала увидеть у себя на пороге, впрочем, решила-таки
  открыть ему дверь. Он убрал руку со звонка и уставился на меня каким-то
  растерянным, невидящим взглядом.
  - Н-надежда? Это вы?! - шеф покачнулся и как-то сгорбился, опустил плечи, -
  Извините... я с-совсем забыл: Маришка в командировке, все правильно...из-
  вините...
  Пошатываясь, он побрел к лестнице. Я впервые видела его в таком состоянии:
  взъерошенный, встревоженный, с пустым, бессмысленным взглядом. Да он ли
  это? Промелькнула мысль о том, что шеф не пьет и никогда не пьянеет. Что же
  так сильно выбило нашего руководителя из седла? Почему он еле держится на
  ногах?
  Вопросов имелось много, но ясным являлось одно: отпускать Всеволода
  Константиновича в таком состоянии было нельзя. Скорее всего, он, не особо
  задумываясь, по привычке, приехал к Марине, чтобы найти у нее помощь,
  поддержку, может быть, дружеское участие...
  - Всеволод Константинович, подождите! - в считанные секунды я оказалась
  возле него, - Идемте, я вас чаем напою. Куда же вы уходите? Только что
  приехали и сразу убегаете от меня. Я не кусаюсь. А Марины нет, ну и что? Мы
  что без неё чай не сможем попить? Идемте, идемте...
  Я болтала, не давая ему опомниться и сбежать. Тянула за руку за собой,
  уговаривая, как трехлетнего ребенка. И вот мы уже в прихожей. Помогла ему
  разуться, завела в кухню, усадила за стол.
  Он, как живая бессловесная кукла, выполнял всё, что ему говорила. Помятая
  рубашка, в чем-то испачканные брюки, неопрятный вид - это так не сочеталось
  с прежним шефом, которого я знала вот уже пару месяцев. Взгляд Всеволода
  Константиновича пугал тем, что был словно замерзшим, направленным глубоко
  в себя. И тут я поняла - ему очень больно и почти физически ощутила на себе
  его душевную муку.
  - Мамочки мои, да что же случилось-то?! - прошептала, стараясь отогнать
  плохие мысли, хотя знала, наверняка, хорошего не дождусь.
  Шеф вздрогнул от моего шёпота, он услышал меня и начинал реагировать на
  окружающее.
  - Катенька... - тихо произнес, поднимая тяжёлый взгляд, от которого я забыла,
  как дышать, - в больнице моя Катенька...
  - Что случилось? - спросила непослушными губами.
  - Сбила машина... в парке, - в глазах Всеволода Константиновича застыли
  слёзы, - Разве можно в парке гонять на машинах?
  Нельзя! Нет! Конечно же - нельзя!
  Из рук выскользнула чашка и вдребезги разбилась на мелкие-мелкие кусочки.
  К счастью, я не успела налить в неё чай. Опустившись на колени, дрожащими
  руками пытаясь собрать осколки. Порезала палец.
  Всеволод Константинович будто только что пришел в себя, оглядел кухню.
  Опустился передо мной на колени. Помог собирать осколки.
  - Где у вас пылесос?
  - Там, в коридоре, - ответила ему.
  Сама же поднялась с пола, порылась в аптечке, нашла лейкопластырь, чтобы
  заклеить ранку на пальце.
  Шеф вернулся, включил пылесос, собрал им оставшиеся осколки. Я в этот
  момент мыслями находилась рядом с Катей.
  Вот и она стала жертвой какого-то маньяка, который вдруг начал охотиться на
  наших сотрудников. На хвост мы наступили только Сомову. Поэтому мои
  подозрения стали еще сильнее. Хотела уже открыть рот, чтобы сообщить о них
  Всеволоду Константиновичу, но он опередил:
  - Поедем к ней, а? Меня не пустили. Сказали пока нельзя - операция, а я не
  смог ждать там... поехали? - и в глазах его такая тоска и боль.
  - Конечно, - согласилась я, - только переоденусь.
  В больнице было тихо и очень тревожно. Минуя регистратуру, мы поднялись в
  операционное отделение. На входе нам велели облачиться в белые халаты и
  надеть на ноги бахилы. Пришлось повиноваться престарелой строгой даме.
  Машинально выполняя её распоряжение, мы получили разрешение пройти
  дальше.
  Над белой широкой дверью мигала табличка "Идет операция".
  - Все еще идет? - спросил Всеволод Константинович у молоденькой
  медсестры, сидящей за справочным столом.
  По пустынному коридору время от времени раздавались торопливые шаги -
  санитары или врачи, как тени пробегали и прятались то за одними, то за
  другими дверьми. Я не особенно разбиралась, кто есть кто. Для меня люди в
  белых халатах были почти на одно лицо. С детства до ужаса их боялась и
  никогда по доброй воле не посещала медицинский кабинет. Если только по
  очень важной причине, такой как визит к стоматологу или плановый медосмотр.
  И вот теперь тоже была очень важная причина.
  - Да, - ответила девушка, с сочувствием глядя на нас, - Вы не волнуйтесь. Все
  будет хорошо.
  - Уже больше часа... - шеф машинально посмотрел на часы, нервно взъерошил
  волосы, - это нормально, что так долго?
  - Да, конечно, - ответила медсестра, - Бывает и дольше. Вы присядьте,
  подождите. Они скоро должны закончить.
  - Не могу сидеть, когда она там, - сказал Всеволод Константинович и встал у
  окна, прислонившись плечом к стене, он о чем-то сосредоточенно думал, быть
  может, молился.
  Я присела на краешек скамьи и попыталась вспомнить хоть одну молитву. Как-
  то бабушка, давно, еще в детстве заставляла меня учить что-то из библии. С
  горем пополам, вспомнила "Отче наш" - и стала повторять заученные слова про
  себя по кругу, думая о том, что вот выздоровеет Катя, постараюсь с ней больше
  не ссориться, может быть, даже получится построить приятельские отношения.
  Надо будет узнать, что она любит, чем увлекается в жизни...
  Распахнулись двери операционной, и к нам вышел седовласый высокий
  мужчина. Он устало вытер рукавом пот со лба и оглядел коридор. Задержался
  взглядом на мне, потом перевёл его на Всеволода Константиновича. Я сразу
  поняла - это и есть хирург. Сердце замерло в ожидании его первых слов.
  - Вы Катины родители? Могу вас успокоить. Операция прошла успешно...
  С моих губ сорвался облегченный вздох. Я поднялась со скамьи и на
  негнущихся ногах подошла поближе, а Всеволод Константинович подбежал к
  доктору, пожал ему руку.
  - Спасибо вам... Большое спасибо, доктор... - и столько в его словах было
  искреннего тепла, что снова сердце сжалось, - Когда можно увидеть её?
  - Она сейчас после наркоза проспит до утра. Приходите завтра утром...
  - Нет, я не смогу до утра ждать... - шеф, умоляя хирурга, сложил перед собой
  руки так, будто читал в церкви псалмы, - можно сейчас, хоть одним глазком?
  Пожалуйста...
  - Хорошо, - доктор понимающе кивнул, - Только не долго. Верочка, проводите
  их, пусть немного побудут с девочкой.
  - Спасибо, - теперь благодарила я.
  Доктор ничего не ответил, лишь слегка улыбнулся.
  Верочка проводила нас в реанимационное отделение. Там на высокой кровати
  лежала бледная маленькая девочка, лет пяти-шести, не больше. Всеволод
  Константинович, побледнев, кинулся к ней, взял за тоненькую ручку.
  - Девочка моя золотая... - прошептал он, целуя её маленькие пальчики, - все
  будет хорошо, моя милая, папа с тобой...
  Я смотрела на них, не замечая собственных слёз. У шефа есть маленькая дочь -
  к этой мысли надо было привыкнуть.
  "Бедная малышка! Как больно ей, наверное, было? А жена? Где его жена?
  Почему меня принимают за маму девочки?" - голова переполнилась вопросами,
  на которые - не имелось пока ответов.
  - Вы тоже подойдите, - подвела меня с другой стороны Верочка, - Не плачьте,
  теперь все будет хорошо с вашей девочкой.
  Оказывается мои молитвы были за другую Катю, об этой крохе я даже не
  догадывалась. К счастью, все прошло успешно. У девочки был гипс на правой
  ножке и несколько небольших ссадин на личике и руках.
  - Обошлось без сотрясения - несколько сильных ушибов и открытый перелом
  коленной чашечки, - медсестра пробежала взглядом по истории болезни, -
  Поэтому так долго оперировали, косточки еще детские, очень мелкие.
  - Это очень опасно? - встревоженно спросил Всеволод Константинович, - она
  не будет хромать?
  - Все заживет, вот увидите, не волнуйтесь. Наш доктор делает чудеса, ваша
  девочка после его рук - очень быстро выздоровеет. Идемте, вам пора.
  - Можно еще минуточку. Скажу ей... два слова...
  - Приходите завтра, часиков в десять-одиннадцать, тогда и поговорите с ней,
  она проснется к тому времени.
  - Позвольте ему, - попросила я. - Это ведь недолго.
  Девушка пожала плечами и отошла к двери, я обернулась на шефа, он
  склонился к девочке и что-то ей шепнул на ушко. Поправил её светленькие
  волосики, поцеловал в щёчку и быстрым шагом прошел мимо меня в коридор.
  Я видела, что за его резкостью, порывистыми движениями скрывается боль и
  глубокие нежные чувства к дочери.
  Мы вернулись из больницы за полночь. Я так и не осмелилась озвучить свои
  вопросы. Понимала, что сейчас они - не ко времени. Всеволод Константинович
  всю дорогу молчал. Провожая меня до двери, он неожиданно попросил:
  - Можно мне переночевать у вас?
  - Что? - я не сразу поняла, куда шеф клонит и от этого, надо полагать, мои
  брови поползли наверх.
  - Вы только ничего не подумайте, - он вздохнул, - Я не могу сегодня быть один.
  Мне нужно с кем-то переждать эту ночь.
  - Да, конечно... проходите, - пропустила его в квартиру Марины, где Всеволод
  Константинович на этот раз уже сам довольно уверенно вначале прошел в
  ванную, умылся, потом нашел дорогу на кухню. Пока я стелила ему на диване в
  гостевой комнате, он приготовил нам чай с бутербродами.
  В этот вечер для меня Всеволод Константинович открылся с еще одной
  стороны. Интересно, сколько у него их осталось?
  Засыпая под шум дождя (который неожиданно полил, пока мы ужинали),
  призналась себе в том, что была бы не прочь - отгадать еще парочку загадок,
  которые есть в жизни шефа. Постепенно он становился для меня чуть больше,
  чем просто руководителем.
  Глава 12
  На меня навалилась невероятная усталость. Такая, при которой думаешь: "Все,
  не могу ничем пошевелить! Не трогайте меня, я неподъемное бревно!" Уютно
  устроившись под одеялом, почувствовала, как по телу разлилось приятное
  тепло, и глаза закрылись сами собой. Настраиваясь на добрые сновидения, я
  меньше всего стремилась запутаться в собственных мыслях.
  Несмотря на усталость, уют и нежные объятья пушистого одеяла - сон от меня
  сбежал, а вместо него пришел откат минувшего дня. Все события одно за
  другим пронеслись перед глазами.
  У меня часто бывает так - в ситуациях, когда надо что-то срочно решить или
  сделать, порой, действую на интуиции, а потом через некоторое время начинаю
  обдумывать - что же произошло?
  Не давала покоя мысль о причастности ко всему Сомова. Конечно, я могла
  подозревать его в том, что он каким-то образом повинен в бедах сотрудников
  нашей компании, но, чтобы покалечить ребенка - это вряд ли.
  Что в таком случае происходит? Почему столько камней летит - и все в один
  огород? Неужели все беды - это случайные совпадения?!
  Вторая мысль - это о маленькой Катеньке. Почему её отец так одинок в своем
  горе? Где мама девочки? И почему никто из сотрудников ни разу за два месяца
  не обмолвился мне о существовании девочки?
  Странно все это. Очень странно. И мне хотелось бы получить ответы на свои
  вопросы, не дожидаясь утра, но будить шефа, я не осмелилась. Вместо этого
  прошла на кухню, чтобы попить воды.
  - Не включайте свет, пожалуйста... - неожиданно раздалось от окна.
  Я невольно вскрикнула. Не думала, что Всеволод Константинович бодрствует.
  - Простите, испугал вас... - грустно произнес он.
  Его темный силуэт отчетливо выделялся на фоне светлого окна. Ночные
  фонари давали немного света и сюда...
  - А почему вы не спите? - спросила я, унимая дрожь и плотнее закутываясь в
  халат.
  От приоткрытого окна несло прохладой, слышались редкие перестукивания
  капель по карнизу - дождь постепенно ослабевал.
  - Я напросился к вам переждать ночь, про сон уговора не было, - ответил шеф
  в своей слегка ироничной манере.
  - Можно я составлю вам компанию? Мне сегодня не спится, - я подошла ближе
  к окну, чтобы увидеть лицо Всеволода - трудно разговаривать с тенью.
  - Можно, но не нужно. Шли бы вы спать, Надежда Викторовна, простудитесь
  еще, - сказал он, прикрывая окно, - прохладно тут, а вы босая.
  - А если оденусь? - лукаво усмехнулась, - Тогда поделите со мной подоконник?
  - Есть другое предложение, - он соскочил с места, подхватил меня на руки и
  крепко прижал к себе.
  - Пустите! Немедленно отпустите меня! - возмутилась я, вырываясь из его
  сильных рук.
  - Я отнесу вас под одеяло, - подавляя мое сопротивление, заявил шеф, - Так
  будет лучше.
  И не дожидаясь, пока я придумаю, что ответить, быстрым шагом пересек
  кухню, прошел по коридору, ориентируясь в темноте не хуже кота. Я слышала
  стук его сердца, чувствовала его дыхание. На руках Лероева мне было удобно.
  Отчего-то вспомнился Вадик. Он тоже пару раз носил меня на руках, но так
  неуклюже, что всегда казалось - уронит.
  Между тем Всеволод Константинович вошел в комнату и мягко опустил свою
  ношу на кровать, заботливо укутал в одеяло.
  - Я все равно не усну! - обиделась на его действия. - Я ведь не ребёнок, вижу,
  как вам плохо. Почему вы не хотите разделить боль? Ведь легче, если с кем-то.
  Одному нельзя!
  - А я и не один, я с вами... - он вздохнул. - Не надо меня жалеть, Надежда. Я
  счастлив, что Катенька - жива. И я очень благодарен вам. Наверное, вам трудно
  представить, что вы сделали сегодня для меня, когда поехали вместе со мной в
  больницу. Вы спасли мне жизнь, как бы пафосно это сейчас не прозвучало. Но
  это так. Сам бы я врезался в первый столб, не смог бы справиться с волнением.
  - Но я ничего не сделала...
  - Вы были рядом. Ваше участие - дорогого стоит, - Всеволод Константинович,
  провел рукой по своим волосам, усмехнулся, - Я, наверное, напугал вас до
  смерти. Ввалился к вам, как черт в церковь. К Маринке ехал. Она всегда первая
  обо всем узнает от меня. Я не умею с другими общаться - это объяснять многое
  надо. Маришка знает меня лучше других, а теперь вот и вы знаете, каким я
  бываю... А теперь - спите!
  - Не уходите, посидите со мной, - попросила я, ухватив его за руку. И тоже
  перешла на откровенность, - Не могу привыкнуть к одиночеству. Давайте
  немного поговорим?
  - Давайте, если немного, - легко согласился шеф и уселся на край кровати,
  потом пояснил, - Хочу пораньше к дочке приехать.
  - Расскажите мне про неё. Вы никогда мне не говорили, что женаты и у вас
  есть ребенок. Я думала, вы одинокий.
  - Так многие думают. Я стараюсь не выставлять напоказ то, что принадлежит
  только мне. Дочка - смысл моей жизни... - он немного помолчал, - Маришка
  говорит, что Катенька - мое золотое счастье. Так оно и есть. Она светленькая, в
  маму. В нашей семье все темноволосые, даже дальние родственники. Взять
  меня и Марину - оба, как цыгане. Лариса светлой и златовласой была, дочка
  такая же...
  - Была? - я привстала на локте, - Если вам больно - не вспоминайте, не надо
  ворошить прошлое. Я не буду спрашивать, если вам неловко отвечать.
  - Я уже могу отвечать на любые вопросы. Прошло шесть лет. Боль осталась, но
  теперь она другая... - Всеволод Константинович устало провел рукой по своему
  лицу, откинул волосы назад, - Я отвечу. Лариса погибла в ДТП, шесть лет назад,
  в тот вечер Сомов отвозил её в аэропорт. Он не справился с управлением на
  скользкой дороге, и у меня не стало жены. А через полгода Эдик отсудил у меня
  нашу с ним совместную фирму. Мне пришлось начинать с нуля. К счастью,
  Марина была рядом, помогала, чем могла. Она нашла каких-то спонсоров, где-
  то одолжила деньги. Поэтому я и не хочу иметь с Сомовым больше никаких
  дел. Не доверяю ему.
  - Всеволод Константинович...
  - Можно просто по имени, мы ведь не в офисе с вами...
  - Можно на "ты"... - в свою очередь заметила я.
  - Принято, - улыбнулся он, - Что ты хотела сказать?
  - Как думаешь, а мог бы Сомов сейчас сломать твою кампанию? Ты отказал
  ему - может он теперь пойти на крайние меры?
  В комнате воцарила полная тишина. Дождь за окном - закончился. Я ждала
  ответ, а Всеволод - глубоко задумался. Лишь по его шумному дыханию можно
  было понять - он всё ещё здесь, со мною.
  - Не думаю, - словно из соседней комнаты донесся до меня голос шефа.
  Наверное, я задремала, так как не сразу поняла о чем речь, - не его это метод. Да
  и Катеньку... она ему крестница... нет, это не Эдик.
  - А... чей? - подавив зевок, спросила я, стряхивая с себя сонливость. - Чей это
  метод?
  - Не знаю. Надо подумать. О, да ты спишь... - Всеволод поднялся с кровати, -
  Уже два часа, надо бы и мне немного вздремнуть. Скоро к Катеньке ехать. До
  утра немного осталось.
  - Спокойной ночи, - сказала я, закрывая глаза.
  Мысли стали вязкими и ленивыми, больше ни о чем не хотелось думать. Лишь
  спать.
  - Спокойной...- эхом донеслось из коридора.
  Между мной и Всеволодом протянулась тонкая нить доверия. Мы стали ближе
  ещё на шаг друг к другу. Странное ощущение охватило собой всё моё существо.
  От новых чувств было очень легко, казалось, что на какой-то миг я снова
  окунулась в детство, где всё на свете ясно и понятно, и нет никаких
  неразрешённых вопросов и несбывшихся надежд.
  Вопреки ожиданиям, я проснулась довольно рано. Будильник показывал без
  четверти семь. Сладко потянувшись, поднялась с постели и раскрыла шторы,
  впуская в комнату солнце. За окном щебетали птахи. У них давно начался
  заполненный заботами день.
  - Не спишь? - раздалось за спиной.
  Я обернулась. В проеме стоял шеф с чашечкой кофе в одной руке и тарелкой с
  бутербродами - в другой
  - Доброе утро, - улыбнулась я. - Это мне?
  - Тебе, - получила улыбку в ответ. Потом с самым серьезным видом последовал
  вопрос, - Ты ведь со мной поедешь?
  - Конечно, - ответила без тени сомнения и забрала из рук шефа свой завтрак. -
  А ты есть будешь?
  - Я уже, - ответил он из коридора. - Ты не торопись. Я хочу еще домой заехать -
  переодеться, да взять кое-что для Катеньки. Через час, самое большее через
  полтора - вернусь. Я тебе номер своего мобильника тут на бумажке нацарапал,
  если что - звони.
  - Хорошо, - ответила я и вышла проводить Всеволода, - Удачи тебе и будь
  осторожен.
  - Я скоро, - подмигнул он и поцеловал меня по-дружески в щеку.
  Хлопнула дверь, щелкнул замок, а я все еще стояла, прижимая руку к щеке, на
  которой горел его поцелуй.
  Смущенная и раскрасневшаяся прошла в ванную, подошла к зеркалу,
  поправила растрепавшиеся волосы. Выглядела сейчас почти так же, как после
  первого свидания, где Вадик сорвал с моих губ первый поцелуй.
  Его я долго не могла забыть. Особенно врезалось в память неумелое пылкое
  желание парня. Он, посасывая мои губы, стремился залезть одной рукой под
  мою юбку, а другой - стянуть с меня лифчик. Тогда распоясавшемуся ухажеру
  досталось коленкой в пах, я вырвалась и сбежала. Мы потом две недели с
  Вадиком не разговаривали, поскольку всякий раз, заметив его - старалась
  поскорее исчезнуть из поля видимости. Он очень хотел наладить прежние
  отношения и загладить свою вину. Поэтому, каждый день в двери родительского
  дома торчал букет с запиской, и постепенно мое сердце оттаяло. Впрочем, как
  выяснилось позже - зря.
  Единственное, в чем сейчас было различие - это в моих чувствах. Тогда, от
  первого поцелуя был стыд и разочарование, а сейчас - неловкость и... надежда.
  Это прикосновение к щеке со стороны Всеволода ничего особенного, скорее
  всего, не значило. Но для меня? Неужели для меня оно являлось чем-то
  большим, чем дружеский жест?
  Как же сложно разобраться! Жаль, что тут нельзя найти совет, надо полагаться
  лишь на себя.
  Всеволод немного задержался. Он приехал почти к девяти. Я не отходила от
  окна, беспокоилась и ждала, как верная подруга, не выпуская из рук телефон.
  Позвонить ему не решилась, боялась оторвать своим звонком от дороги.
  - Что-то случилось? - спросила я, едва он вошел в квартиру.
  Всеволод переоделся в светлый костюм, побрился, волосы - чистые, зачесаны
  назад, что говорить - выглядел он значительно лучше, чем вчера. Правда, его
  лицо выражало гамму противоречивых чувств. Таким хмурым, невероятно
  подавленным я его еще ни разу не видела.
  - Да, - ответил, рассматривая носки туфель, - Нашли машину, которая наехала
  на дочку. Из милиции позвонили, я сейчас заезжал к ним.
  - Кто это был?
  - Не знаю. Его не нашли. Машина в розыске. Хозяин оказался не в курсе
  событий... - Всеволод качнул головой и встретился со мной взглядом, -
  Получается, ты права. Не простое это совпадение. Но если к этому как-то
  причастен Эдик, клянусь тебе - я из него своими руками - душу вытрясу!
  При этих словах на лице шефа заиграли желваки, а губы вытянулись в прямую
  линию.
  О, не хотела бы я оказаться на месте Сомова. Все-таки теплилась в душе
  надежда - он не причастен.
  - Едем в больницу? - спросила, обуваясь.
  - Да, - Всеволод вышел первым.
  Не дожидаясь, пока закрою дверь, он спустился во двор, к машине.
  Я не чувствовала себя такой уж важной и нужной для него. Скорее, просто
  заменяла Марину.
  В больнице нас без особых помех пропустили в палату к девочке. Её уже
  перевели из реанимации. Я немного волновалась:не то, чтобы желала
  подружиться с дочкой шефа, наверное, мне больше хотелось сейчас поддержать
  малышку. Но не знала как. Понимала, что ей нелегко, ведь больница - не лучшее
  место для ребенка.
  В конечном итоге все произошло само собой. Пока Всеволод разговаривал с
  доктором, я прошла в палату. Сразу увидела Катеньку. Её кровать стояла в углу,
  у окна.
  Бледное личико, насупленные бровки. Серьезный взгляд.
  - Привет, - робко поздоровалась я и присела возле кровати на приставленный
  кем-то стул.
  Девочка не ответила, отвернулась к стене.
  Самое сложное - это расположить ребёнка к себе. Главное, не заигрывать. По
  себе помнила простое правило: с детьми нужно разговаривать, как с равными.
  - Ненавижу больницы! - тихо произнесла я и заметила, как девочка
  насторожилась, - Как тут неуютно, страшно, пахнет лекарствами - брр!
  - И папы нет, - всхлипнула Катенька и обернулась ко мне, - Вы кто? Вы не
  врач?
  - Я не врач, а папа твой рядом, он сейчас придет. Меня зовут Надей, я работаю
  с твоим папой вместе.
  - А я Катя, - представилась девочка, её взгляд уже не был таким колючим, - Он
  за мной приехал? Папа заберет меня, правда?
  - Он постарается уговорить твоего врача, - ответила я и, указав на гипс,
  спросила, - Сильно нога болит?
  - Не очень. Чешется только... - девочка нахмурилась, - Надя, а почему я тут?
  Вы знаете?
  - Не помнишь?
  - Нет. Я помню: я играла с папой и побежала через дорожку за красивой
  бабочкой, а потом папа что-то крикнул, я обернулась и... проснулась сегодня
  здесь... одна. Врачи мне уколы ставили, - она поморщилась, - они сказали папа
  утром придет, а его все нет и нет.
  "Как хорошо, что иногда память бывает к нам милосердна", - подумала я.
  Катенька не помнила случившегося, сейчас она видела - результат, а это не так
  страшно. Самое плохое у неё - позади.
  Дверь палаты распахнулась, и вошел Всеволод Константинович. Он
  встревоженным взглядом осмотрел комнату и в два шага оказался возле дочери.
  - Катенька!.. - обнял он девочку.
  - Папа! - прижалась малышка к нему.
  - Я так скучал, милая!.. - Всеволод поцеловал дочь в щёки, лоб и слегка
  отстранил от себя, - Ты так выросла! Еле узнал!
  - Ты тоже вырос! Я думала чужой дядька стоит, а это ты! - улыбнулась девочка
  и сильнее прижалась к отцу, - Не оставляй меня больше одну, никогда-никогда!
  В это мгновение казалось: и отец, и дочь - одно целое странное существо.
  Видно было, как трудно им друг без друга.
  - Мы поедем домой? - девочка внимательно вглядывалась в лицо отца. -
  Сейчас?
  - Да. Поедем. Но при одном условии, - ответил Всеволод строго, - ты будешь
  меня слушаться и не станешь капризничать, когда к нам приедет Алёна
  Игоревна. Обещаешь?
  - А зачем она к нам приедет? - очень серьезно спросила Катенька.
  В этот момент в ней промелькнуло легкое сходство с отцом. Позже я поняла, в
  чем оно - у девочки был его характер.
  - Тебе нужно ставить уколы, - вздохнул Всеволод, - Так что: обещаешь?
  - Обещаю, - твердо заверила девочка.
  Я наблюдала за ними со стороны. Они вели себя так, будто бы меня рядом
  вовсе не было. Из общения между отцом и дочерью не сложно было понять -
  они дружная крепкая семья. Всеволод являлся для своей малышки всем на
  свете. Она для него значила ещё больше. Этим двоим можно бы и не
  признаваться в любви друг к другу словами, все их чувства читались по
  взглядам, жестам: трогательным и наполненным особенным теплом. В моей
  жизни такого никогда не случалось. Наверное, мои родители любили себя
  чуточку больше, чем собственную дочь.
  Я провела весь день в семье Лероевых. Они впустили меня в свой мир и
  разрешили разделить вместе с ними их счастье. Оно заключалось в одном -
  быть вместе. Катенька оказалась чудесным ребенком: чутким, добрым,
  заботливым. Даже странно. Наверное, раньше мне попадались другие дети. Я
  всегда считала малышей слишком эгоистичными, зацикленными на своих
  нуждах и желаниях. Они представлялись мне не иначе, как юными деспотами.
  Часто можно было увидеть в магазине ревущего ребенка, который выпрашивает
  игрушку или какую-то сладость да при этом падает на пол и бьется в истерике.
  Никогда до этого дня не задумывалась о том, что многое в характере малыша
  закладывается от его окружения, от воспитания, от того насколько он дорог
  своим близким, от общения между ними - доверительного, почти на равных.
  Где почти - это временное явление и с возрастом ребёнка расстояние между
  ним и его родителями сокращается. Они становятся еще ближе и дороже друг
  другу, потому что умеют понимать и заботиться, делиться своими чувствами,
  мыслями... Общаясь с Катенькой, я поняла, как заблуждалась раньше. Меня
  покорила эта девочка своим открытым добрым сердцем и взрослой
  рассудительностью.
  День прошел незаметно и, как бы я ни желала остаться - не могла себе этого
  позволить.
  Всеволод проводил меня до автобусной остановки. Он не хотел надолго
  оставлять дочку одну. У её няни был выходной, поэтому всю заботу о своей
  малышке шеф принял на себя.
  - Спасибо тебе, - сказал он, слегка обнимая меня за плечи, - ты подарила нам с
  дочкой чудесный день.
  - Не за что, - ответила, не поднимая глаз, - Вы тоже сегодня очень многое дали
  мне. Столько... что... не знаю, как и сказать. Никогда не думала, что можно так
  дружить со своими детьми.
  Я украдкой посмотрела на Всеволода, оказывается, он не сводил с меня
  заинтересованного взгляда, будто бы хотел о чем-то сказать да не решался.
  Из-за поворота показался автобус. Он был ещё далеко, номер - не разобрать, но
  я знала - это мой. Сердце тревожно сжималось, будто в ожидании чуда. Даже
  холодок появился внизу живота, словно перед экзаменом.
  - Останься, - голос Всеволода - тихий, почти слившийся с гулом улицы, - Надя,
  останься, пожалуйста...
  Подошел автобус и приветливо распахнул передо мной дверцы. Я покачала
  головой и отстранилась, запрыгнула в пустой салон.
  Нет, не сейчас. Не так скоро...
  Глава 13
  Я, пристроившись на одном из сидений автобуса, задумчиво уставилась в
  окно. Вечерний город был расписан в багровые краски уплывающим за
  горизонт солнцем. Оно почти скрылось, а люди еще не успели закончить какие-
  то неотложные дела. Кто-то возвращался с дачи - уставший, но другой, не
  повседневной усталостью от рабочих будней. Нет, физический труд на
  приусадебных участках не так выматывал, скорее он давал силы для новой
  недели в городе. Кто-то спешил сделать большую закупку в магазине и отчего-
  то задержался, а теперь искал место для парковки возле дома. Люди, авто и
  собаки, выгуливающие своих хозяев перед сном - все проплывали за окном
  автобуса, уныло останавливающего у пустых остановок на пару секунд и вновь
  набирающего скорость.
  - Девушка, вы где выходите? - обратился ко мне кондуктор.
  - У кинотеатра.
  - Володь, давай без остановок, все равно никто не садится. Девушку высадим и
  в парк, - сказал он водителю.
  Тот устало кивнул в ответ, и мы поехали гораздо быстрее.
  Завтра - понедельник. Во вторник должна вернуться Марина. Я успела
  соскучиться по подруге. Мне отчаянно не хватало её оптимизма. Нет, я не была
  пессимисткой, но в последние дни моё настроение давало сбои и очень
  хотелось с кем-то разделить свои мысли и переживания.
  А их у меня накопилось множество. Я не хотела уезжать от Всеволода и все-
  таки сбежала от него - почему? Хороший вопрос. Наверное, из-за того, что
  боялась. Попросту боялась оказаться не той, кто ему нужен. Одного
  разочарования в жизни мне хватило с лихвой.
  Вадик. Я часто думала о наших с ним отношениях. Обожглась однажды на
  молоке, теперь дула на воду и не позволяла больше себе ни в кого влюбляться.
  По-настоящему. Впервые за прошедшие годы почувствовала некоторое
  влечение к Сомову, правда, в истину новых чувств почти не верила. Вряд ли это
  любовь в том самом понимании, которое описывается в книгах.
  Хватило мне одной ошибки. Когда-то поверила в "искренность" жарких слов и
  жестоко обманулась. Вадик приезжал на побывку и тогда, окрыленная
  внезапным счастьем - как же приехал мой парень, полгода не виделись -
  позволила ему то, что нужно было хранить до свадьбы.
  Вадик уехал, а через месяц я поняла, что беременна. Написала ему письмо,
  потом ещё одно и ещё - ответ пришел далеко не сразу, через два месяца. Мой
  ребёнок не был нужен его отцу. Вадик просил меня избавиться от того, что по
  его словам могло испортить нам обоим жизнь...
  - Шлюха! - резюмировал отец, узнав от матери "радостную" новость про
  будущего внука.
  Звонкая пощечина горела на моей щеке, а внутри меня шевелилось
  продолжение нашего рода.
  - Сколько? Какой срок? - спросил он, переводя дыхание.
  - Пять с половиной... - ответила я, едва сдерживая слёзы.
  Отец окинул меня недобрым взглядом, по мне нельзя было ещё ничего
  заметить. Я лишь слегка поправилась, живот пока не выдавался вперед:
  - Убирайся, пока не пришиб! - рявкнул родитель так, что уши заложило.
  Я убежала к себе в комнату и просидела там целый день, боялась ещё больше
  рассердить отца.
  Он у меня был старой закваски. И для него, как он выразился - "принести в
  подоле" - являлось самым тяжким грехом после убийства. На следующее утро у
  себя на столе я обнаружила билет на поезд. Меня отправляли подальше с глаз, к
  бабушке. Вернее, туда, где она раньше жила, в деревню - Берёзовку, в
  Красноярский край.
  - Я не поеду, - попробовала сопротивляться отцовской воле. - Вы с ума сошли
  что ли? Я ведь не доеду! Туда суток трое...
  - Четверо. И ты доедешь, - отрезал отец, - Здесь я тебе позориться не позволю!
  - Но... но как я рожать там буду? Там из врачей только ветеринар... папа,
  пожалуйста, не надо, - я искала понимание, а встретила чужой колючий взгляд.
  Отец уже всё обдумал, всё решил и поставил жирную точку после своего
  решения:" Казнить, нельзя помиловать", мама при этом делала вид, что ей
  безразлична моя судьба, - Не отправляй меня туда, я не хочу, я не смогу. Ты что
  хочешь, чтобы я умерла?
  - Смогла нагулять. Сможешь и родить. На сеновале ноги расставляла - удобно
  было? Хорошо? Вот там и родишь - на сеновале! А не поедешь, тогда - собирай
  свои манатки и катись - куда хочешь! Мне ни ты, ни твой ублюдок - не нужны!
  - Куда я пойду? - посмотрела с ужасом на отца, он отвернулся, сжал руки в
  кулаки. К нему сейчас лучше было не подходить. Тогда я кинулась к матери, -
  Мам? Мама, почему ты молчишь? Ты что позволишь ему выгнать меня из дома?
  - Надя, папа прав. Ты сама виновата в том, что случилось, - я не поверила
  своим ушам. В голове зашумело, перед глазами поплыли мурашки. Мама была
  на стороне отца. Она, не обращая внимания на мое состояние, продолжала
  спокойным тоном, будто рассказывала новости, - Призналась бы ты, дочка, нам
  раньше, можно было бы все уладить. По-другому. Я бы нашла врача. А сейчас
  уже поздно, на таком сроке за аборт ни один врач не возьмется...
  - Мама! Что ты говоришь?! Какой аборт?! - я отступила на шаг, прислонилась к
  стене. Низ живота стянуло болью. - Какой врач? Это же ваш внук? Вы что... не
  понимаете?!
  В животе появилась резкая боль, в глазах потемнело, и я потеряла сознание.
  Очнулась в больнице, в реанимации.
  Врач сказал, что меня привезли с сильным внутренним кровотечением. Моего
  малыша спасти не удалось, и я вряд ли когда-нибудь смогу стать матерью.
  Услышать такой приговор, когда тебе неполных восемнадцать и вся жизнь
  впереди - невыносимо!
  Внутри была пустота. Моего малыша - единственное родное и уже любимое
  существо - отняли, так жестоко! Мои родители оказались для меня злейшими
  врагами. Особенно отец. Осталась лишь боль в душе - настолько сильная, что
  ночью я решила выброситься из окна седьмого этажа этой же больницы.
  Меня спас охранник - Михаил. Хороший добрый дядька, который стал мне
  большим другом. Он вправил мозги "дурной девчонке" и вернул веру в то, что
  жизнь хоть и злая сука, а прерывать её не стоит. Тем более так рано.
  - Вот дурная девка! Ты зачем это? - незнакомый на тот момент дядька
  медвежьей хваткой крепко прижал меня к себе с такой силой, что кости
  хрустнули, - Куда это ты собралась, глупая?! Только спасли тебя врачи, а ты
  снова решила - дурная! Вот дурная!
  Когда я обмякла в его руках, он схватил меня в охапку и куда-то поволок. Мне
  было всё равно куда. Будто что-то внутри у меня сломалось, и теперь жизнь
  казалась безразличной и пустой.
  Дядька притащил меня в тесную комнатушку, где странным образом уместился
  большой тяжёлый стол, старый стул на кривых ножках, шкаф и тахта. Я поняла,
  что это его пост: на столе стоял монитор от старого компьютера, и на нём
  маленькими картинками расположились все коридоры больницы и уличный
  подъезд к ней. Видно, так он меня и заметил - медленно бредущую по коридору.
  Быстро ходить после операции - не могла. Каждый шаг отдавался болью.
  - Вот выпей-ка чаек, - усадил дядька меня на тахту и протянул большую
  глиняную кружку, - Пей, пей. Полегче станет.
  Горячий травяной настой защекотал в носу, обжег горло горечью. Меня
  затрясло мелкой дрожью. Я начинала приходить в себя.
  - Вот так, вот так, девочка. Все будет хорошо... вот увидишь. Все наладится.
  - Н-нет, не н-наладится... - и тут я завыла в голос, как брошенная собака, не
  могла больше сдерживать в себе душевную муку.
  Дядька опешил, а потом дал глотнуть мне из бутылки какую-то жутко
  вонючую жидкость, после которой по всему телу разлилось приятное тепло, а в
  голове стали путаться мысли.
  Всю ночь охранник пронянчился со мною. К утру я рассказала ему о себе всё,
  что произошло, всё от чего терзалась последние несколько часов.
  - Да... не повезло тебе, девочка, - задумчиво изрек дядька, - Но ты не права.
  Теперь тем более надо жить. Да так, чтобы им всем нос утереть. Понимаешь?
  Что твой Вадик - что он имеет? НИЧЕГО. А ты - опыт получила. Теперь будешь
  осторожнее. А что твои родители - дураки и есть! Внука лишились, и дочь
  потеряли в один раз! Нет, девочка - у тебя еще всё будет! Верь мне. Твоя беда
  забудется. Ты выучишься, работать станешь, а личная жизнь ещё наладится.
  Значит твой Вадим - оказался собакой, не человеком. С таким бы ты семью не
  построила. Твое счастье ещё впереди. А детей - если не народишь сама, можно
  сироту усыновить. Не смотри на меня так, не смотри! Их, знаешь, сколько
  отказников нынче? Такие же дурехи, как ты - рожают и бросают, а детки потом
  по детским домам маются. Вот возьмешь себе кроху и будете друг для друга -
  роднее родных. Только вначале тебе на ноги стать надо. Так что учись и живи!
  Пока он мне все это говорил, постепенно начинала понимать, что дядька прав.
  - Как вас зовут? - спросила, вытирая слезы.
  - Михаилом, можно дядей Мишей, я тебе в отцы гожусь. А тебя?
  - Надей, - встретилась с ним взглядом. Его глаза - синие, как небо и в них
  тепло, забота. Мой отец никогда на меня так не смотрел. - Дядя Миша, а можно
  мне у вас пожить?
  - Можно, - он понял мои муки без объяснений, - Но имей ввиду, у меня
  большая семья и в тишине посидеть у тебя не выйдет.
  О чем он предупреждал меня, я поняла спустя несколько дней, когда
  выписавшись из больницы, в сопровождении дяди Миши переступила порог
  его квартиры.
  Нас встретили орущие во все горло близнецы - Паша и Андрей, им было по
  четыре года, за ними выбежала из комнаты, чтобы встретить отца, тоненькая
  девочка лет восьми - Галочка. Вечером я познакомилась еще с Артёмом и
  Алёной - старшенькими, они уже зарабатывали собственные деньги и помогали
  родителям с младшими детьми.
  - И это все ваши?
  - Мои! - с гордостью отозвался довольный дядя Миша.
  - Наши! - в унисон откликнулась тётя Маша, жена и мать большого семейства.
  На ней держался весь уклад в семье. - Проходите, Надя. И вам место найдется.
  У нас Людочка в прошлом году замуж вышла, живет в Нижнем Новгороде с
  мужем. Вот её комната и будет пока вашей.
  Полгода я жила в чужой семье, как родная. А потом переехала в общежитие
  при институте.
  Вспоминая о прошлом, я благодарила судьбу за встречу с Михаилом. Он дал
  мне многое, гораздо больше, чем родители. Он научил меня жизни. Научил
  тому, что строить судьбу нужно собственными руками.
  Я стала самостоятельным взрослым человеком. Научилась принимать
  собственные решения. Лишь иногда страх брал надо мною верх. Как сейчас,
  когда не знала, как сделать правильный выбор.
  Меня довезли до нужной остановки а, выходя из автобуса, я поймала на себе
  внимательный взгляд водителя:
  - Девушка, не огорчайтесь. Все будет хорошо, - он кивнул, закрывая дверь, как
  бы прощаясь со мною.
  Странный водитель. Откуда ему знать, что и как у меня будет и будет ли? Я
  обошла кинотеатр, медленно свернула в свой проулок. Отчего-то на душе стало
  тоскливо. Когда подошла к Марининой квартире, вначале подумала, что
  ошиблась домом или парадной, потому что в ручке двери торчал большущий
  букет.
  - Неужели мне? - я поискала записку, но её не оказалось.
  Правда, сложно было не догадаться от кого презент. Всеволод знал, что мне
  нравятся лилии и сейчас эти невероятно красивые цветы: розовые, белые и
  нежно-голубые - собранные в один живописный букет - приветливо тянули ко
  мне свои чашечки.
  Я постояла некоторое время в оцепенении, а потом открыла квартиру и
  бережно взяла цветы с собой.
  "И когда он только успел?" - подумала, принюхиваясь к дивному аромату.
  Возможно, я не была еще готова к новым отношениям с каким-либо мужчиной,
  но против букета, присланного шефом, уже не могла устоять.
  Глава 14
  Марина приехала на день раньше. В понедельник вечером, когда я, зевая во
  весь рот, топала по направлению к ванной, чтобы умыться перед сном. Раздался
  звонок в дверь, и пришлось на полпути завернуть в обратном направлении.
  - Кто там?
  - Свои! - Маринкин голос нельзя было спутать ни с чьим другим.
  - Маришка?! - я с радостью распахнула дверь и повисла на шее у подруги, -
  Как ты? Откуда? Почему сегодня?
  - Потому что так вышло - соскучилась и обменяла билет - а ты что не рада
  мне? - мы постепенно втекли в квартиру, - Звоню, пишу эсэмески - ни гугу! Где
  твой телефон?
  - Э-э... заряжается, сдох еще на работе... - я озадаченно посмотрела на Марину
  - Так кто же знал, что ты сегодня прилетишь?!
  - Кто знал, кто знал, вы должны были - надеяться! - мы обе засмеялись,
  вспомнив известный мульт-персонаж. После чего Марина с самым серьезным
  видом вопросила, - А пожрать у тебя хоть есть чего или как у Карлсона -
  жареная колбаса?
  - Не, у меня не колбаса, у меня сосиски, - ответила я, все еще не веря своим
  глазам.
  Марина - загоревшая, немного утомленная долгой дорогой, но невероятно
  красивая сидела со мной в прихожей и снимала с уставших ног свои кроссовки.
  Хотелось любоваться ею, поэтому жадно ловила каждое движение подруги. Как
  же мне её не хватало!
  В дверь вновь позвонили. Я подпрыгнула на месте, так как не ожидала больше
  поздних гостей.
  - Это Эдик. Он по счастливой случайности оказался в аэропорту и перехватил
  меня у таксиста, - Марина улыбнулась и сама открыла дверь. Я мельком
  взглянула на себя в зеркало - вроде выгляжу вполне сносно: спортивный костюм
  выручает в любых обстоятельствах, собранные в хвост волосы - тоже. Макияж -
  смыть пока не успела, так что перед Эдуардом Александровичем я предстала
  вполне сносно.
  Сомов с двумя сумками в руках и какой-то папкой под мышкой - поздоровался
  со мной и прошел в квартиру:
  - Марин, ну ты и нагрузила. А у вас еще лифт не работает - лучше тренажера
  мне тренировку устроила! - вытирая пот со лба белоснежным платком,
  промолвил Эдуард, сложив на пол сумки.
  Он был одет достаточно легко: в светлых брюках, белой рубашке с
  закатанными до локтя рукавами, полосатом галстуке и летних туфлях - впрочем,
  это не спасло его от духоты и струящегося по лицу пота.
  - Эдик! Спасибо тебе огромное! Что бы я без тебя делала?! - раскланялась
  перед Сомовым подруга.
  - На такси бы добиралась, - хмыкнул он в ответ. - И, учти, таксист не стал бы
  тащить твои сумки на пятый этаж без лифта - факт!
  - Есть хочешь? - Марина приглашающим жестом указала в сторону кухни. -
  Составишь мне компанию?
  - Нет, счастье мое, как-нибудь в другой раз. А вот от стакана воды - не
  откажусь, - улыбнулся Эдуард, а я поспешила выполнить его просьбу
  Мне очень хотелось, чтобы Сомов поскорее ушел. Несмотря на то, что
  Марина всячески привечала гостя, я не разделяла её чувства благодарности и
  совсем не верила в совпадения, особенно в последнее время.
  Когда подала Эдуарду стакан с водой, наши пальцы на миг соприкоснулись и
  по ним будто пробежал разряд тока. Интуитивно отдернула руку да, видимо,
  слишком поспешно, потому что Сомов заинтересованно посмотрел на меня,
  правда, ничего не сказал. Он почти залпом осушил стакан и вернул.
  - Благодарю вас, Надежда. Не дали умереть от жажды, - улыбнулся Эдуард и на
  этот раз сам осторожно дотронулся до моей руки.
  Я едва подавила желание спрятать руку за спину, по ней вновь пробежали
  колючие иголочки. Странное ощущение. Марина стояла на пороге кухни и
  попеременно переводила взгляд с меня к Сомову и обратно.
  - Надюш, а ты не знаешь - почему Всеволод не отвечает на звонки? Я его с
  утра разыскиваю и все бесполезно: домашний тоже не отвечает...
  - Да-да, я тоже ему звоню со вчерашнего вечера. Что-то случилось? -
  поддержал подругу Эдуард и, наконец, отпустил меня.
  Воспользовавшись свободой, я юркнула на кухню, поставила стакан в
  раковину, перевела дыхание.
  Где Всеволод Константинович и для меня являлось загадкой. В офисе он так и
  не появился, Орлов всем передал, что шефа весь день не будет, у него, дескать,
  важные дела.
  Мои звонки он тоже игнорировал. И я не знала, что и думать, пока не
  догадалась - Всеволод хотел побыть наедине с дочерью - он имел на это полное
  право. Работа, друзья, заботы и личные проблемы - подождут, а Катенька - нет!
  - У него дочка заболела, - ответила я, возвращаясь из кухни, - Ему не до
  звонков.
  - Катенька?
  - Что с ней? - почти в голос спросили Сомов и Марина.
  - Теперь уже почти все хорошо, Катенька выздоравливает, - я посмотрела в
  глаза Эдуарду и добавила, - На неё в парке наехала машина.
  Сомов побледнел, в его глазах отразился неподдельный ужас, и стало
  понятным - он не знал, совсем ничего не знал о том, что произошло.
  - Ох, Боже мой! - хватаясь рукой за стену, охнула за моей спиной Маришка.
  Вот про неё-то я как раз и забыла. Наблюдая за Эдуардом, совершенно не
  подумала о чувствах подруги.
  - Марина, тише-тише... все хорошо... - Сомов поймал её, оседающую на пол, и
  аккуратно усадил на стул, - Н-надежда, воды! Скорее!
  Я побежала на кухню, принесла стакан с водой и валерьянку, на ходу накапала
  лекарство и подала Эдуарду. Он помог подруге сделать несколько глотков из
  стакана.
  - Надежда, ну что же вы! - прошептал при этом мне, - Нельзя так, без
  подготовки, ошарашивать...
  - Как он это пережил? Один?.. - спросила Марина, поднимая на меня тяжелый
  взгляд, - Почему ты не позвонила мне, почему не рассказала?
  - Мариш, уже всё позади... - виновато ответила я, - Всеволод справился,
  Катенька выздоравливает. Я не хотела беспокоить тебя в пути.
  Подруга сокрушенно покачала головой, мне показалось - она винит не столько
  меня, сколько себя за то, что уехала, за то, что не была рядом с братом, когда он
  в ней так отчаянно нуждался.
  - Марина, тут нельзя было предугадать, - постаралась я как-то поддержать её, -
  Ты должна была поехать на семинар. Сейчас всё почти хорошо...
  - Почти?! - Марина подскочила на ноги, - Ты сказала - почти? Что с Катенькой?
  Почему ты сказала - почти?!
  - У нее гипс на ножке, коленная чашечка была повреждена, операция прошла
  успешно...
  Сомов стоял рядом, поддерживал Марину и жадно прислушивался к нашей
  беседе. Время от времени его брови соединялись у переносицы. Он не
  вмешивался в разговор, но вряд ли выпустил из внимания хоть одно слово.
  - Надо ехать к нему! - Марина умоляюще посмотрела на Сомова, - Эдик,
  отвезешь?
  - Да, конечно, - кивнул тот и первым вышел на лестничную площадку.
  - Мариш, может не сейчас...- попыталась я образумить подругу, - поздно уже.
  - Сейчас, - отрезала она и так на меня посмотрела, что все вопросы отпали
  сами собой.
  - Тогда я тоже поеду с тобой!
  Собраться мне было недолго: прихватила ветровку да сумку с документами и
  выскочила на площадку за Мариной. Пока закрывала дверь, подруга успела
  спуститься на два этажа, догнала её уже у выхода из подъезда.
  Где-то минут через двадцать мы оказались возле дома Лероевых, на почти
  пустой магистрали - ехали быстро. Всю дорогу молчали, каждый размышлял о
  своем. Я догадывалась о чём думает Марина, а вот Сомов являлся для меня
  закрытой книгой. Внешне он оставался холоден, сдержан, спокоен и, что
  происходило внутри - не выставлял напоказ. Присматриваясь к нему, изредка
  ловила мрачный взгляд на себе. Марина сидела рядом с водительским местом, я
  - позади. Поэтому переглядывались с Эдуардом Александровичем через зеркало
  заднего вида.
  Все-таки для меня их отношения со Всеволодом и Мариной пока оставались
  неясными. Сомов был крестным Катеньки и вел вражду с её отцом - непонятно
  почему? С одной стороны подруга меня предупреждала о нем, как об опасном
  человеке, с другой - сейчас легко с Эдуардом общалась, словно со старинным
  другом... - думая об этом, услышала сухое: "Приехали".
  - Пойдешь с нами? - поинтересовалась Марина, открывая дверцу
  внедорожника.
  - Нет, - угрюмо откликнулся Сомов, - Ты знаешь, как он меня встретит.
  Поцелуй от меня Катюшку, скажи: я к ней завтра днём забегу.
  - Как знаешь, Эдик. Я не думаю, что сегодня Всеволод тебя бы прогнал. Все-
  таки Катя и твоя дочь. Ты имеешь право...
  - Марин, не сыпь на рану, - он хмуро окинул подругу взглядом, - Ты всё знаешь
  и понимаешь, зачем бьёшь по больному?
  - Прости, - поспешила извиниться подруга и оглянулась на меня, - Надюша,
  идём?
  Я выбралась из машины с тяжёлым чувством, потому что услышала то, что
  мне не предназначалось. Да, совсем всё не просто в этой жизни: ни черного, ни
  белого - только серое в крапинку.
  Всеволод Константинович открыл сразу, ни о чем не спрашивая. Он,
  прищурившись, вгляделся в наши лица и некоторая растерянность в его взгляде
  сменилась удивлением:
  - Маришка?
  - Севка! - подруга повисла у него на шее, поцеловала в небритые щеки, - Я так
  соскучилась! Звоню, звоню - не отвечаешь, места себе не могла найти, приехала
  на день раньше...
  - Маришка, - он крепче прижал её к себе, запутался рукой в её волосах, - Ты не
  представляешь, как я рад тебе.
  Потом отстранился, приглашающим жестом кивнул мне:
  - Надя, проходи. Хорошо, что ты тоже приехала.
  Марина разулась и прошла вымыть руки, пока Всеволод помог мне снять
  ветровку. На улице стало довольно прохладно, и я нацепила её пока шла от
  машины до подъезда. Мельком взглянула на настенные часы - без четверти
  двенадцать. В это время многие граждане давно лежат в своих постелях и видят
  первые сны. Мне до этого счастья, скорее всего, было еще далеко.
  - Почему не сообщил ничего? Как ты? Где Катенька? - вернулась Марина и
  завалила шефа вопросами.
  Правда, говорила она полушепотом, по всей видимости, не хотела, чтобы
  девочка услышала её раньше времени.
  - Катенька спит давно. Идёмте на кухню.
  Пока Всеволод и Марина рассказывали друг другу о том, что произошло за
  последние несколько дней, я слушала их в пол уха, фактически дремала за
  чашкой остывающего чая.
  Мы не виделись с шефом всего сутки, но он сильно изменился за это время:
  как-то осунулся, под глазами - круги. Видно, плохо спал, да и переживания -
  никого не красят. Он дома носил спортивный костюм и, окинув меня взглядом,
  слегка улыбнулся: мы с ним были будто из одной команды. Маришка слегка
  отличалась - её бриджи и жакет - имели весьма отдаленный от спорта вид.
  - Кто тебя встретил в аэропорту? - услышала я сквозь дрёму вопрос Всеволода.
  - Эдик подвез и сюда тоже, - отозвалась Марина.
  - Почему не зашел?
  - Побоялся, что ты не пустишь, - грустно произнесла подруга, - Я понимаю, он
  сам во всем виноват, но Катенька и ему не чужая. Зачем ты с ним так?
  - Как, Марина? Как так? Он сам себе судья и палач. Хотел бы зайти, думаю,
  зашел бы. - Всеволод качнул головой и достал из кармана пачку сигарет, - Не
  возражаете?
  Мы не возражали. Я никогда не видела его курящим. И для меня было
  некоторым откровением то, что шеф имеет эту дурную привычку. Он глубоко
  затянулся пару раз и выдохнул в форточку, а потом резко затушил сигарету,
  ломая фильтр. Тот безжизненно съежился на блюдце, как толстый белый червяк.
  Мы с Мариной сидели в полной тишине и следили за действиями Всеволода:
  подруга - покусывая губы, я - устало привалившись к стене. Он неторопливо
  повернулся к нам:
  - Поздно уже, девушки. Идемте спать.
  В очередной раз увидела, как быстро он меняет настроение. Только что
  нервничал, теперь являлся самим спокойствием.
  - Мы на столе с Надей уберем, а ты нам пока белье достань, - скомандовала
  подруга, и шеф послушно пошел выполнять её распоряжение.
  Вытирая со стола, я будто невзначай поинтересовалась:
  - Мариш, а давно он курит?
  - Последний раз я видела его с сигаретой в руках, когда Ларису похоронили.
  Сильно он переживал тогда, а потом бросил курить ради Катеньки, - она тяжело
  вздохнула, - Ему сейчас очень трудно. Крепится, конечно. Но я-то знаю.
  Катенька для него - самое дорогое на свете...
  Она вновь занялась чашками, а я столом.
  - Труженицы - бросайте работу. Пора спать... - Всеволод тихо возник на пороге,
  -Маришка, я постелил вам, где обычно. Спокойной ночи.
  - Спокойной ночи, - отозвалась я.
  - И тебе - спокойной и сладких снов! - Марина поцеловала брата в щеку и
  слегка потрепала по волосам. - Утром увидимся?
  - Конечно, - ответил он и оставил нас одних.
  - Всегда боюсь, когда он такой... потерять его. У нас по мужской линии были
  внезапные смерти во сне, - призналась Марина, - Прадед мой так ушёл, а у
  Всеволода отец. Поэтому всегда задаю этот глупый вопрос...
  С каждым разом я всё больше узнавала о Всеволоде и его семье. С Мариной
  мы прошли в большую комнату, насколько помнила из своего посещения - это
  была гостиная. Сейчас тут у стены стоял разложенный диван, он был застелен
  чистым благоухающим бельем. Два одеяла и две подушки по разные стороны
  дивана. Нам предлагалось лечь валетом. Переглянувшись с подругой, мы
  уложили подушки на одну сторону. Спали уже вместе и не мешали друг другу,
  так что ещё одну ночь легко могли пережить на одном диване.
  - Переодеваться будешь? У меня тут есть своя полка с вещами, даже две.
  Пижама, правда, одна, зато есть еще сорочка и длинный халат, - сообщила
  Марина, роясь в шкафу. - Тебе что достать?
  - Давай пижаму.
  - О`кей, лови!
  Когда мы умылись, переоделись и добрались до подушек, стрелки часов
  показывали половину третьего. Уютно устроившись и зевая во весь рот, я все-
  таки осмелилась еще на один вопрос:
  - Марина, а почему Всеволод так одинок?
  - Ты о чем? - подруга привстала на локте.
  - Почему только с тобой откровенничает? А как же другие родственники?
  - Как-то так получилось - мы с ним с детства дружны. Он потом в этот город
  учиться уехал, женился на Ларисе, а я подросла и меня к себе забрал, поэтому
  вместе. Все родные у нас в Болгарии живут. У Всеволода только мама осталась,
  отец умер давно. Моих много - два брата ещё - уже женаты и даже с детьми, так
  что родителям там скучать не приходится. А нам и здесь втроем неплохо.
  Катенька каждое лето в Болгарии отдыхает - месяц-другой у бабушек гостит.
  Здесь у неё тоже бабушка с дедушкой остались, но с ними Всеволоду трудно... -
  Марина помолчала, легла на спину, уставилась в потолок, - поэтому видятся они
  не часто. Да и больно им, наверное, видеть в подрастающей внучке - дочь. Катя
  копия Ларисы. Вот так и живем.
  - А Сомов? Как вы с ним познакомились?
  - Через Ларису. Эдик был её лучшим другом... всегда. Они поэтому и с
  Всеволодом соперничали - часто в споры вступали, но никогда сильно не
  ссорились при Ларисе. А вот после - оба изменились, не в лучшую сторону, -
  Марина громко зевнула, и умоляющим тоном прошептала, - Надюшка, имей
  совесть, давай-ка спать.
  - Почему ты мне раньше ничего не рассказывала?
  - А зачем? Ты не спрашивала. Да и каждой новой сотруднице душу изливать... -
  она хмыкнула, - Сама подумай, умно ли? В прошлом году у нас только три
  девочки на твоем месте сменились... так что...
  - Прости, это я, не подумав, сказала, - согласилась с доводами подруги, -
  Спокойной ночи!
  - И тебе! - отозвалась она, поворачиваясь на бок.
  Марина быстро засопела, а я все думала и думала... пока глаза не закрылись
  сами собой.
  Глава 15
  Я проснулась, когда на улице тьма сменилась предутренней серостью. Солнце
  ещё не взошло, но и ночь уже почти закончилась. Марина слегка похрапывала -
  вымоталась за прошлый день: перелет, а потом и недобрые вести.
  "Надо бы узнать, как она съездила", - отметила про себя, выбираясь из-под
  одеяла.
  Мне нужно было по срочному делу добежать до туалета. Я в полумраке не
  очень хорошо ориентировалась, тем более, что в просторный холл прихожей
  выходило несколько дверей. Квартира Лероевых была большой -
  пятикомнатной, расположенной в довольно новом зелёном районе города. Ещё
  не до конца застроенном. Планировка квартир тут - необычная.
  Немного покружив по холлу, я выбрала дверь наугад и заглянула - не то. Судя
  по стеллажам, уставленным книгами - это был кабинет.
  Я задумалась, вспоминая расположение комнат: возле кабинета - комната
  Катеньки, затем, еще одна комната...
  - М-мм... от кухни надо... направо - точно, - осенило меня, наконец, - э-э... и где
  у нас кухня?
  Побродив еще немного, нашла-таки искомое и, спустя пару минут, довольно
  улыбаясь, отправилась в обратном направлении. Стараясь не шуметь,
  передвигалась по спящему дому на цыпочках. Возле Катенькиной комнаты я
  нос к носу столкнулась со Всеволодом. Он бочком протиснулся через медленно
  распахнувшуюся дверь и аккуратно её прикрыл за собой, боясь побеспокоить
  свою малышку. Меня Всеволод не видел, так как стоял ко мне в пол оборота.
  Чтобы не испугать его неожиданным появлением из-за спины, я решила
  потихоньку поздороваться.
  - Доброе утро, - произнесла шёпотом, чуть вытянувшись вперёд, чтобы быть
  услышанной.
  Всеволод Константинович весь дернулся так, будто был куклой на пружинах, и
  медленно обернулся ко мне: его глаза отчего-то стали больше, чем обычно.
  Странно оглядев меня, он вдруг прошипел:
  - Ты ... п-по-ч-чему не спишь?!
  Не зная, что ответить, отступила от него на шаг в сторону.
  - Х-ходят ту-тут н-ночью... - заикаясь, пробормотал шеф и судорожно вытер
  рукавом халата пот со лба, - Уф-ф! Н-напугала до м-мурашек.
  Я вначале опешила ( впрочем, могла бы предугадать такую реакцию, если бы
  была не спросонья) , а потом меня вдруг разобрал смех. Закрывая рот руками,
  давилась от хохота: до того комичной показалась мне вся эта ситуация.
  - Тсс! - шикнул он на меня и, схватив за руку, потащил за собой на кухню.
  Наливая воды в стакан из кувшина, Всеволод несколько раз брякнул их друг об
  друга, - Вот, что ты н-наделала? Руки теперь трясутся, как у алкоголика. Меня с
  детства так не пугали, чуть заикой не стал, а ей, видите ли, смешно?! На -
  выпей!
  Он протянул мне стакан. Я, захлебываясь смехом, под его пристальным
  взглядом, немного отпила и постаралась выровнять дыхание. Успокаивало одно
  - заикание у Всеволода прошло само собой, значит, и руки скоро перестанут
  трястись. Взглянув на хмурого мужчину, склонившегося надо мной и
  застывшего в выжидающей позе, пришла к выводу, что по ночам лучше - крепко
  спать, особенно когда ты не у себя дома. Взлохмаченный и сердитый Всеволод
  Константинович строго смотрел на меня, подперев одной рукой бок, а другой
  упираясь в стену. Можно было бы испугаться, не будь он при этом в халате,
  который доставал ему чуть ниже колена. Странное зрелище. Никогда не
  понимала - зачем мужчине ходить по дому в "бабской" одежде, поскольку халат
  для меня стойко ассоциировался с баней и бабушкой. Мама всегда после работы
  надевала домашнее платье, отец обычно ходил в спортивных брюках и рубахе.
  Мне нравилось быть в спортивном костюме или легких брюках. Поэтому
  вместо того, чтобы стать серьезной, я вновь прыснула со смеху, заметив, как
  забавно из-под халата торчат довольно стройные,в меру мускулистые, но
  ужасно волосатые ноги.
  - Хм, Надя, это уже переходит всякие границы... - все, иду на крайние меры. Я
  тебя предупредил!
  Мне бы прислушаться к его словам, но куда там! Правда, немного пришла в
  себя, - когда Всеволод, сграбастав меня в охапку, потащил в ванную, закрывая
  мне рот рукой, - и даже попробовала вырваться - не вышло.
  Он засунул меня в душевую кабину и включил (вот сволочь!) только холодную
  воду.
  Взвизгнув, я зажмурилась. Не успела сделать и два вздоха, как ледяной душ
  прекратился.
  - Ну, вот... успокоилась, помогло... - с явным облегчением произнес мой
  мучитель примирительным тоном и, завернув меня, застывшую от шока и
  холода, в полотенце, помог выйти из "камеры пыток". - Извини...- другого
  выхода не было. Очень замерзла?
  Я утвердительно мотнула головой, сотрясаясь от дикого озноба. Всеволод
  обнял меня, прижал к себе, сделал пару растирающих движений руками по
  моим плечам и спине. Стало полегче, трясучка почти прошла.
  - Тебе надо в сухое переодеться. Я сейчас, принесу что-нибудь...
  - Н-не н-надо, - остановила я его, едва попадая зубом на зуб, - Я в с-свое п-
  переоденусь... З-зато мы т-теперь в рас-счете...
  - А, верно, - хмыкнул он, - Я вполне удовлетворен, сатисфакция состоялась.
  Я чуть не зарычала от его слов - еще смеет издеваться! Не удержалась, и
  Лероев получил от меня весьма ощутимый шлепок по спине.
  - А вот это - перебор! Драться мы не договаривались, - тихо засмеялся он,
  привалившись к косяку, - Надя, ты сейчас спать пойдешь?
  - Угу, - постаралась не разжимать рот, так как озноб пока прошел не до конца.
  - И сильно хочешь - спать? - смерил Всеволод меня пронзительным взглядом, в
  котором плескалось нечто ранее мною незамеченное - какое-то по-настоящему
  мальчишеское озорство. - А то у меня есть другое предложение: может
  прогуляемся? Выйдем в ночь, ненадолго. Я хочу тебе показать нечто особенное.
  Ну, что скажешь?
  - Д-давай, - согласилась я, не вполне понимая на что именно.
  Устоять от соблазна, когда обещают показать нечто интересное - вряд ли
  сможет хоть одна женщина. Любопытство родилось в этом мире задолго до
  Евы. И каждой женщине его отмерено столько, что по большому счету могло бы
  хватить на дюжину мужчин и еще бы осталось.
  - Отлично! Тогда... - Всеволод заговорщически наклонился к моему уху и
  горячо в него прошептал, - Жду тебя тут минут через пять - одетую и готовую к
  приключениям.
  Сердечко екнуло от этого напутствия: на что это я только что подписалась, к
  каким таким приключениям?
  Спросить не успела, Всеволод моментально исчез за одной из дверей, а я
  поспешила в комнату, отведенную для нас с подругой. Маришка сладко спала в
  ту пору, когда мне пришлось в потемках, на ощупь, натягивать на себя свои
  вещи.
  Когда я вышла из комнаты, Лероев уже поджидал меня в прихожей. Он
  улыбнулся и, вынув из кармана брюк руку, с зажатой в ней темной материей,
  поинтересовался, делая ко мне шаг навстречу:
  - Скажи, ты доверяешь мне хоть чуть-чуть?
  - Чуть-чуть... - насторожилась я, интуитивно делая шаг назад. Не нравилась
  мне тряпочка в его руках, которая поразительно меняла размеры: с крохотного
  кусочка - вытянулась почти на полметра в длину.
  - Тогда, почему убегаешь? - Всеволод поймал меня за руку и немного подтянул
  к себе, - Не бойся, я всего лишь хочу завязать тебе глаза.
  - Зачем?
  - Что ты так перепугалась? Дрожишь вся. Если не хочешь, можно и не
  завязывать, но тогда сюрприз не получится, - огорченно вздохнул он и как-то
  так, словно ребенок у которого отобрали новую игрушку, поджал обиженно
  губы.
  - Ненавижу сюрпризы, - вздохнула я, покорно поворачиваясь к Лероеву
  спиной, - Ладно, завязывай.
  - Поверь, тебе понравится... - прошептал довольный голос мне в правое ухо, а
  потом я услышала советы своего поводыря. - Два шага вперед. Постой немного.
  Подожди.
  Повязка на глазах сидела плотно и совершенно лишала меня зрения, зато
  обострился слух: донесся звук, по которому поняла - распахнули дверь.
  - Еще два шага вперед, - Всеволод слегка придерживал меня рукой за талию,
  тем самым помогал идти в нужном направлении, впрочем, я все равно
  выставила руки перед собой: боялась натолкнуться на невидимое препятствие.
  - С какой ноги?
  - С правой... э, нет, постой! Лучше - с левой, - послышался голос у левого уха,
  но я все-таки шагнула с правой. Не знаю почему, так уж получилось.
  - М-мм, я понял, - хмыкнул поводырь, - если нужно будет тебя повернуть
  направо, я скажу - налево.
  - Договорились, - хихикнула я, опираясь на его руку.
  За спиной защелкнулся замок, давая понять, что мы выбрались за пределы
  квартиры. Ну что же - очень интересно: это мы и по улице так пойдем?
  Забавная картинка появилась в воображении, и я усмехнулась, ожидая, что мы
  спустимся по ступенькам вниз. Увы, обманулась. Вначале поводырь
  скомандовал идти направо, потом - шесть шагов налево, затем - куда-то вверх. Я
  еще по пути через что-то переступала и перепрыгивала, нагибалась, обходила и,
  наконец, услышала долгожданное: "Пришли!"
  - Обопрись на меня спиной и не делай резких движений,- предупредил Лероев
  перед тем, как снять с меня повязку.
  Я медленно открыла глаза и ахнула: никак не ожидала увидеть себя на краю:
  сделать шаг и полетишь, если птица - вверх, если нет - вниз. Небо раскинулось
  передо мной широким ковром или океаном - это кому как подскажет фантазия.
  Обволакивая меня собою, будто я часть него, позволяло почувствовать какой-то
  небывалый, невероятный восторг. Оно было так близко: в первых золотисто-
  оранжевых разводах. Руку протяни - достанешь!
  Я посмотрела вниз, и сердце обмерло от высоты. Мы стояли на крыше дома,
  почти на самом краю ската, упираясь ногами в невысокую балюстраду. Весь
  город, как на ладони, просматривался далеко вперед, почти до горизонта. Где-то
  там заканчивался шумный бег повседневных забот и суеты, и начиналась
  зеленая полоса лесов и полей, в которых присутствовали: размеренность,
  величие и спокойствие.
  - Смотри, - прошептал Всеволод, дыша мне в макушку и чуть разворачивая
  меня вправо, - Восход...
  За сизыми, словно нарисованными на холсте бумаги, покрытыми лёгким
  предрассветным туманом деревьями, показались первые золотые лучи.
  Никогда раньше мне не доводилось встречать новый день пробуждением
  солнца. Как завороженная я смотрела на выползающий из-за горизонта
  слепящий диск...
  Глаза заслезились, и пришлось зажмуриться. Но даже под закрытыми веками
  было слишком ярко.
  Я отвернулась, прижавшись к Всеволоду, уткнулась носом куда-то к нему под
  мышку. Невероятно, но меня совсем не раздражал его запах - мужской, терпкий,
  непередаваемый словами. И, будто кошка, принюхивающаяся к миске с
  молоком, я жадно вдыхала этот немного солоноватый аромат...
  Никогда не думала, что мне может это понравиться. Отчетливо вспомнилось,
  как каждый раз отшатывалась от резкого запаха пота, если Вадик прижимал
  меня к себе. Он даже обижался. Тут - сама тянулась, не прогнать! Когда подняла
  голову и встретилась с взглядом Всеволода - душа замерла, сжалась пугливой
  птичкой в груди, а наши губы вдруг встретились в первом поцелуе.
  Лероев целовался нежно и в то же время - жарко, так, что отзывалась всем
  своим существом на каждое прикосновение немного шершавых, жестких его
  губ. Он, удерживая меня одной рукой за талию, другой - запутался в моих
  волосах, нежно перебирал их в пальцах, даря при этом невероятные ощущения.
  Неожиданно Всеволод прервался, отстранившись, насмешливо заглянул в мои
  глаза:
  - Всё еще боишься меня?
  - Нет!- мотнула головой, прижимаясь к нему крепче.
  - А почему убежала тогда, на остановке?
  - Боялась разочаровать, - ответила честно и чуть дыша, добавила, - Ты... ты не
  знаешь меня... совсем.
  - Знаю, поверь. С первого дня, как увидел тебя, знаю одно - ты нужна мне, - он
  взял меня за подбородок, - Понимаешь? Нужна.
  Наверное, это самые главные слова, которые я услышала в своей жизни. Мы
  снова жарко поцеловались, а солнце приветливо играло лучами, путалось
  золотыми прядями в наших волосах. Оно было свидетелем родившихся в это
  утро чувств.
  Мы вернулись в квартиру и, целуясь в прихожей, еле нашли в себе силы, чтобы
  разойтись по своим комнатам. Решили пока не посвящать родных и друзей в то,
  во что ещё сами верили с трудом.
  Обалдевшая от счастья, прикрыла за собой дверь в комнату и прислонившись к
  ней, поняла одно - дядя Миша, как он был прав когда-то! Всё еще у меня будет
  и с большим знаком - "плюс". Теперь я в этом нисколечко не сомневалась.
  Глава 16
  Постепенно всё в моей жизни становилось на места. Да и не только в моей.
  Коллеги выздоравливали, Катенька тоже шла на поправку. С возвращением
  подруги - вернулась и удача, как бы парадоксально это не звучало. Но больше
  никаких "странных" неприятностей с сотрудниками не происходило. Я
  успокоилась и почти перестала думать о возможном злоумышленнике. Всеволод
  иногда о чем-то глубоко задумывался, но стоило мне проявить к его
  размышлениям хоть какой-то интерес, он отмахивался, говорил, дескать, есть
  кое-какие мысли по работе. И хотя у меня имелись подозрения в его
  неискренности, лезть в душу - не решалась.
  Крутились мы, как белки в колесе, ещё примерно месяца полтора, пока наши
  "больные" полностью не вернулись к своим обязанностям, и компания не
  выплыла из бумажной волокиты.
  Я снова переехала к тете Вере (чему она искренне обрадовалась), но не потому,
  что соскучилась по старушке, а по другой причине - мне так проще было
  встречаться со Всеволодом.
  Марина, возможно, и догадывалась о наших с ним отношениях, но тактично
  помалкивала, верно, ждала - когда признаемся во всём сами. Лишь однажды
  поинтересовалась, как бы между прочим:
  - И давно вы с Всеволодом на "ты" перешли?
  - Недавно, - ответила ей, пожимая плечами.
  Мы пили с ней кофе на ходу, в приемной, между кабинетом бухгалтерии и
  секретарской - организовали себе небольшой перерыв, в пять минут.
  - Ну-ну... - хмыкнула подруга, делая вид, что в курсе событий.
  Я не стала её убеждать в обратном, а допила свой кофе и, кивнув Орлову,
  который заинтересованно скосил глаза в нашу сторону, вернулась к своим
  клиентам, осаждающим телефон. Заботы каждый день закручивали - головы не
  поднять, часто и пообедать было некогда. Но Марина настойчиво отрывала
  меня от дел:
  - Тебе нужно хорошо питаться, - неизменно напоминала она, будто мамочка
  родной дочке, - И пить витамины.
  - Мариш, но у меня важный звонок...
  - Подождет твой звонок, а здоровье - нет! - спорить с ней было бесполезно,
  приходилось послушно бежать на обед и чуть ли не вприпрыжку возвращаться
  обратно.
  Лето - жаркая пора, что и говорить!
  Мы с Всеволодом не торопились афишировать свои отношения и
  наслаждались каждым мгновением, когда оставались наедине. Порой, мне
  казалось - не можем с ним надышаться друг другом.
  Правда, иногда безумно хотелось, чтобы все уже знали о нас. Ещё очень
  желала услышать от него заветное слово - "люблю", а он не спешил его
  произносить.
  На работе шеф был, как обычно, сдержан в проявлении каких-либо эмоций.
  Изредка, я ловила себя на мысли: "Не сплю ли?" Быть может между нами
  ничего нет, а всё, что происходило накануне вечером - лишь плод моего
  воображения? Но стоило мне, закончив рабочий день, покинуть офис и пройти
  пару шагов в сторону автобусной остановки, как неизменно выруливал
  лероевский БМВ и приветливо распахивал передо мной свою дверцу.
  Всеволод каждый раз притормаживал там, где нас не могли увидеть
  сотрудники, иногда проезжал мимо и подмигивал мне фарами, а потом я
  натыкалась на него за поворотом - возле кафе или на углу - за остановкой.
  - Привет!.. - легкий поцелуй в щеку, будто мы не виделись в течение дня.
  Хотя, если быть честной, то пару раз пересекаясь: в коридоре, в приемной или
  нос к носу в лифте на несколько минут - свиданием не назовешь.
  - Привет! - отвечаю и нежно провожу рукой по его небритой щеке, - Куда едем?
  - Если ты не возражаешь, то к нам, а потом могу добросить тебя домой или,
  если хочешь увидеться с Катенькой, можем заехать...
  - Давай к нам, - соглашаюсь на первое.
  Мы сняли уютную однокомнатную квартирку за городом, для встреч среди
  недели. Там нас никто не знает. Приезжаем вечером, уезжаем утром, будто
  обычная семейная пара. Соседи вопросов не задают, хозяйке квартиры - всё
  равно, лишь бы платили за жилплощадь вовремя. В неделю получалось две- три
  встречи, а выходные проводили вместе с Катенькой. Я хорошо ладила с
  девочкой. За довольно короткое время мы стали с ней подругами - это радовало
  и вселяло надежду на то, что она не отвергнет меня, как будущую маму, когда
  придет время признаться ей. Впрочем, торопить события - не собиралась и
  верила, что всё произойдет, так или иначе, но в свой срок.
  Пока добирались в наше уютное гнездышко, почти не разговаривали. Я, порой,
  задумалась о том, как быстро привыкла к Всеволоду, и как мне часто не хватает
  его в рабочее время, настолько, что иногда врываюсь к нему в кабинет лишь для
  того, чтобы пересечься взглядом. Он все понимает и никогда не сердится на
  такие визиты.
  Когда мы одни, у себя в убежище - счастливее нас - не найти людей на всём
  белом свете. Мы точно растворяемся друг в друге, дополняем и становимся
  одним целым, неразрывным существом. Для которого никого и ничего не
  существует, кроме него самого.
  Всеволод открыл во мне другую женщину, о которой я и не подозревала. Мой
  первый неудачный опыт с Вадиком - научил меня бояться близости, бояться
  боли, ждать разочарования и неудач. С Лероевым всё оказалось иначе. В нём
  чувствовалась: надежность, уверенность, мужская сила и крепкое плечо,
  готовое закрыть и защитить меня от всех невзгод. Я доверилась ему и позволила
  исправить то, что сломал в моей душе когда-то Вадим Костыльков. У меня
  впервые за долгие годы появилась надежда на счастье.
  Никогда раньше не предполагала, как приятно жить не только для себя, но для
  своего любимого: угадывать его желания, делить с ним его настроение.
  Казалось бы - мелочь: помолчать вдвоем. О чем - не так важно, главное, вместе.
  Слова, они часто мешают понимать друг друга, а в молчании - сокрыто гораздо
  больше, чем мы можем себе представить.
  Я стала зависимым человеком, но моя зависимость - не пугала, не порабощала,
  наоборот, давала крылья, чтобы летать и не только во сне.
  Ведя двойную жизнь, мы будто дети, строили песочный замок, надеясь на то,
  что он будет стоять вечно: и его не размоют волны неудач, и не разрушит ветер
  перемен. Нам было хорошо вместе: мне, Всеволоду и Катеньке.
  Когда мы оставляли девочку на попечение няни, каждый раз в сердце
  поселялось сомнение - правильно ли поступаю, что забираю её отца, отрываю
  его от общения с дочерью? Но стоило нам остаться наедине, в пустой уютной
  квартире, как забывала обо всем на свете и, думаю, Всеволод тоже. Мне
  нравилось попадать в такт его дыхания, когда мы сливались в общем порыве
  страсти, мне нравилось засыпать в его крепких объятьях, а утром просыпаться
  от нежных поцелуев. Я больше не могла представить свою жизнь без таких
  важных и таких необходимых для меня моментов.
  Всеволод стал моим наваждением. Каждое расставание заставляло меня
  бояться, что оно навсегда. Когда появляется такое безмерное счастье - все время
  ожидаешь его исчезновения. Да, я очень боялась в один прекрасный день
  оказаться ненужной и одинокой. Понимала, что не смогу пережить еще один
  обман. Не смогу смириться с этой потерей - никогда!
  Если бы только знала тогда, если бы только могла предположить, что ждет нас
  впереди...
  Как мало нужно для того, чтобы разрушить. Строить приходится годами, а
  сломать можно за одно мгновение. Как вспышка спички: раз! И нет ничего. А
  было ли?
  Было.
  Всякий раз, когда возвращалась после очередного ночного свидания, тётя Вера
  встречала меня одними и теми же словами:
  - Приехала. Вот и хорошо. Идем завтракать. А то с твоей любовью исхудала
  совсем - одни глаза торчат.
  Я ей не верила, поскольку выглядела очень даже неплохо, если, конечно,
  зеркала меня не обманывали. Но спорить со своей старушкой не решалась.
  Послушно завтракала то блинчиками, то оладьями, и обязательно в утренний
  рацион у меня теперь входило молоко.
  - Деревенское, от настоящей коровки, - сообщила мне тётя Вера в первый раз,
  когда вернулась из магазина с двухлитровой банкой молока. - У нас теперь
  привозят к магазину. Мужик какой-то со своей женой. Улыбчивая она у него и
  словоохотливая, они свой товар - молоко да творог - за полчаса распродают.
  Надо пораньше к ним ходить. Три раза в неделю привозят.
  Благодаря стараниям старушки, надобность в поиске коровы у нас с Мариной
  отпала. Я не говорила тете Вере про свою болезнь, но она как-то сама
  догадалась, что мне нужно пить молоко и желательно каждый день.
  Мать почти не беспокоила. После того, как я к ней не приехала, она позвонила
  и попыталась меня построить, но не вышло. Коротко и ясно дала ей понять, что
  таким способом она вообще ничего не добьется.
  - Надя, ты - неблагодарная дочь. Не можешь и минутку выделить, чтобы к
  родным заехать... - плаксивый тон в её голосе - выводил из себя.
  И на этот раз я не сдержалась.
  - Мам, наше с тобой родство закончилось много лет назад. Ты забыла, как вы с
  отцом лишили меня ребенка?
  - Но к чему сейчас об этом вспоминать, Надя?! Ведь дело прошлое... и ты
  простила...
  - Да. Простила. Но, если ты еще - хоть один раз - назовешь меня
  неблагодарной дочерью, я откажусь ею быть - навсегда.
  Трубку на том конце положили, а спустя пять минут мама перезвонила с
  извинениями. Больше мы с ней не поднимали эту тему, созванивались раз в
  неделю, но приехать всё никак не получалось. Да я, собственно, и не
  стремилась к этой встрече. Хватало и других забот.
  Спустя два месяца почти безоблачной жизни, я пришла к выводу, что ненавижу
  изменения - любые, но особенно те, которые касаются моего личного
  пространства.
  Как-то днем Всеволод позвал сам меня в кабинет. Раздался внутренний
  телефонный звонок и в трубке одно только слово:
  - Зайди.
  Такого не случалось довольно давно, поэтому его, казалось бы, обычная
  просьба вызвала некоторый трепет в душе. В коридоре я столкнулась с
  Людочкой, она несла на подносе две чашки с дымящимся кофе, сахарницу,
  салфетки. Увидев меня, девушка просияла:
  - Надежда Викторовна, вы к директору?
  - Да.
  - А вы... - она смутилась, но довольно быстро взяла себя в руки, - вы не можете
  занести к нему кофе?
  - Нет. Не могу.
  - Ну, пожалуйста, - девушка умоляюще посмотрела на меня и быстро
  приблизилась. Учитывая, что она была на высоченных каблуках и рисковала
  опрокинуть поднос с его содержимым, пришлось проникнуться серьезностью
  момента и остановиться.
  - Люда, в чем дело?
  - Там у него в кабинете, мой сокурсник... понимаете, что он про меня
  подумает?
  - И что такого он может подумать?
  - Ну... я из обеспеченной семьи и вдруг тут работаю... - девушка скривила ярко
  накрашенные губы в плаксивую линию, - Он мне нравится, очень. А после
  такого и смотреть на меня не будет.
  - Ясно. Стыдно, значит, признаться, что подрабатываешь... - я укоризненно
  качнула головой. Воспитывать взрослую барышню было бесполезно, тем более,
  что у меня не имелось прав на то, чтобы разрушать её иллюзии. Пусть сама
  набивает шишки, и все-таки не смогла промолчать, - Люд, парень, который
  зациклен на внешнем, никогда не сможет оценить тебя по достоинству.
  - Да вы его не знаете совсем. Он такой классный! За ним все девчонки потока
  бегают...
  - Ладно, давай сюда свой кофе.
  Я прошла в кабинет Лероева с подносом в руках и чуть не выронила его,
  столкнувшись на входе нос к носу с... Вадиком.
  "Почему он тут? Что он здесь делает?" - пронеслось в голове.
  Я интуитивно отвела взгляд вниз и отошла в сторону. К счастью, Вадик меня
  не узнал. Он попрощался с Всеволодом за руку и поспешно вышел.
  - Надежда Викторовна, спасибо за кофе, присаживайтесь, - Лероев помог мне
  удержать поднос и расставить чашки на столе.
  Одна - предназначалась для него, вторая - для молодого человека. Его я сразу и
  не приметила: высокий, широкоплечий шатен, с обезоруживающей приятной
  улыбкой и васильковыми открытыми глазами. В первое мгновение подумала,
  что вижу ожившую фотографию из модного журнала. Настолько этот юноша
  был хорош собой. Теперь я отчасти понимала Людочку, правда, в отличие от
  нее, меня уже давно в мужчинах привлекала не только внешность. Спасибо дяде
  Мише - многое он объяснил мне и, можно сказать, раскрыл глаза на жизнь.
  Часто мы с ним вели задушевные беседы за столом, когда младшие его дети уже
  спали, а старшие еще не вернулись с работы или, как он ворчал иногда: "с
  гулянья". За его хмурым видом и показной строгостью скрывалось очень
  доброе сердце - дядя Миша очень беспокоился о своих детях и о том, как
  сложится у них семейная жизнь.
  Его трогательная отеческая забота отогрела меня, помогла окрепнуть и начать
  шагать самостоятельно. Я никогда этого не забуду и всегда с благодарностью
  буду вспоминать этого человека и его родных. Как-то приезжала к ним в гости
  на летних каникулах и однажды на рождество. Васильевы всегда встречали
  меня, словно родную дочь и сестру.
  - Надежда, да что с вами? - Всеволод вернул меня в действительность и мне
  показалось, что он уже не первый раз пытается получить от меня какой-то
  ответ.
  Насмешливый взгляд нашего гостя подтвердил мою догадку.
  - Извините, задумалась, - пробормотала я, - Повторите, пожалуйста: о чем идет
  речь?
  - Мы обсуждали с Максимом Геннадиевичем вопрос о возможном (на этом
  слове Лероев сделал ударение) сотрудничестве. Он предлагает нам вложить
  небольшие денежные средства в развитие его отрасли, а затем Максим
  Геннадиевич обещает делиться с нами своим выросшим на реализации его
  продукции капиталом. Что скажете, Надежда Викторовна? Вы, как аналитик,
  должно быть, имеете представление о том, как выгодно будет вложить наши
  средства в развитие новой, идущей параллельно туризму, индустрии.
  По глазам Всеволода и его ироничному тону мне стало понятно, что идея
  молодого человека ему отчего-то не пришлась по душе.
  - А что вы реализуете? - задала я вопрос нашему гостю.
  - Пока ничего, - он смущенно улыбнулся, - Я только пытаюсь протолкнуть, так
  сказать, в массы свою идею. Она заключается в следующем: вы вместе с
  продажей путевок предлагаете вашим клиентам заглянуть в мою, как бы
  волшебную лавку, где людям, собравшимся в отпуск, можно будет прикупить с
  собой все необходимое.
  - И у вас есть такая лавка?
  - Пока нет, но будет. Представьте себе, что вы собрались в отпуск, - юноша
  соскочил с места и подошел ко мне, - Вот только подумайте: что вам нужно
  обежать несколько магазинов, чтобы прикупить с собой в дорогу - тысячу
  разных мелочей. Ведь так?
  - Допустим, - согласилась я, переглянувшись с Всеволодом, который наблюдал
  за нами со стороны и делал вид, что он тут ни при чем.
  Наш гость, похоже, понял, что от меня многое зависит и решил включить все
  свое природное обаяние и талант убеждения. Не знал он, что такими штучками
  эту крепость ему не взять. Я давно не наивная девочка, которая потеряет голову
  от красноречивых взглядов и бархатного, завораживающего голоса.
  - Вы ведь знаете, как часто, если куда-то едешь на отдых, надо озаботиться: и
  купальником, и кремом от загара, и кому-то нужна палатка, а кому-то - надувная
  лодка. И на это уходит уйма времени и нервов. А тут - все в одном месте - в
  одной лавке и бегать никуда не надо, - юноша рассказывал с таким
  воодушевлением, что я почти поверила в существование такого полезный
  магазинчика и даже готова была попросить визитку с его адресом. Но вовремя
  вспомнила, что это лишь фантазии. Максим Геннадиевич между тем продолжал,
  расхаживая по кабинету, как у себя дома, - Плюс, здесь же можно будет
  приобрести модные аксессуары: очки, сумки, сланцы, шорты и так далее. А
  представьте, если отдыхать с детьми - это и игрушки, и разные детские вещи, к
  тому же можно продавать эксклюзивные полотенца - махровые, хорошо
  впитывающие и широкие....
  - Очень интересно, - перебила я поток словоизлияния. Молодой человек
  замолчал на полуслове и недоуменно уставился на меня ( как же! перебили его,
  не дали протолкнуть идею), наивный, он еще не понял, что аналитика
  туристической компании "Голубая Лагуна" такими взглядами не смутить, - И
  сколько вы хотите?
  В кабинете повисла гробовая тишина. Стало отчетливо слышно, что
  происходит на улице: птички поют, авто сигналят, у кого-то пикнула
  сигнализация.
  Гость почесал в затылке, поправил галстук, будто тот сдавливал его шею и,
  наконец, обведя нас с шефом взглядом, произнес:
  - Думаю, на первых порах два миллиона американских долларов будет
  достаточно.
  У меня от такой наглости пропал дар речи, но тут вступил в игру Всеволод
  Константинович.
  - Знаете ли, Максим Геннадиевич, имей я лишние два миллиона американских
  долларов, я непременно их одолжил бы вам. Идея у вас очень даже неплохая,
  но... увы, на данный момент я не располагаю лишними банкнотами. Извините.
  - А, может быть, вы подумаете ещё? - наш гость не хотел сдаваться, хотя явно -
  проиграл, - Вот моя визитка.
  Он всунул в руку шефа ярко-желтый лист и нехотя удалился, шумно стукнув
  дверью.
  Всеволод задумчиво посмотрел ему вслед и грустно усмехнулся:
  - Да, молодежь полна новых интересных идей, вот только на их воплощение
  приходится обходиться старыми средствами. Без денег ни одна идея, даже самая
  лучшая, не выгорает, увы...
  - А мне понравилась его идея, есть в ней...
  - Рациональное зерно - закончил Всеволод мою, кстати, мысль.
  - Мысли читаешь, - улыбнулась я, поднимаясь из-за стола и собирая обратно на
  поднос чашки с так и не выпитым кофе, - Позвонишь ему?
  - Нет, - ответил шеф, но спрятал визитку в карман да взлохматил и без того
  торчащие в стороны волосы. Его прическа давно требовала стрижки только все
  как-то не получалось у нас заглянуть в парикмахерскую. - Иди ко мне.
  Он притянул меня к себе, крепко обнял и, дыша в макушку, вдруг спросил:
  - Чем тебя напугал налоговый инспектор?
  - Кто?!
  - Тот мужик, с которым ты столкнулась, когда вошла?
  "Вот как? Значит, Вадик теперь работает в налоговой полиции", - отметила про
  себя, легко освобождаясь из объятий шефа.
  - Ничем. Просто не ожидала, что кто-то будет выходить... и...
  - Надя, не надо меня обманывать, - перебил меня Лероев и, заглянув в глаза,
  велел, - Рассказывай!
  Выслушав историю про Вадима, Всеволод изменился в лице и стал шарить по
  карманам в поиске несуществующей пачки сигарет.
  - Скажи, после всего того, что ты теперь знаешь, ты всё еще любишь меня? -
  осмелилась спросить, пряча слёзы.
  Он прижал меня к себе и крепко поцеловал.
  - Любишь? - вновь задала я свой вопрос, слегка отстранившись от него, и
  поймала на себе красноречивый взгляд серых глаз.
  - Конечно. Неужели ты до сих пор в этом сомневаешься? - он не отпускал меня
  от себя.
  Мы не закрыли дверь, и я изредка на неё оглядывалась, боялась, что кто-
  нибудь из сотрудников войдет без стука.
  - Нет. Но ты ни разу не сказал мне этого слова, а я хочу его услышать от тебя,
  давно.
  - Я даже делами не могу без тебя заниматься. Ты нужна мне, как воздух, как
  солнце, - Всеволод глубоко вздохнул, смахнул с моих щек непрошеные
  слезинки, - Неужели одно слово может быть важнее всего, что я делаю для тебя,
  для нас?
  - Нет, конечно, - отчего-то стало не по себе при этих его словах.
  - Надя, если для тебя это так важно: да, я люблю тебя и... - он почесал затылок,
  улыбнулся по мальчишески задорно, - Эх, хотел тебе вечером сделать сюрприз,
  но лучше, наверное, сейчас. Закрой на минутку глаза.
  Я повиновалась и, спустя два вздоха, почувствовала прикосновение к моей
  руке, а потом на безымянный палец левой руки что-то надели.
  - Можно открыть глаза, - шепнул Всеволод и я, с замиранием сердца послушно
  выполнила эту просьбу.
  На пальце красовалось кольцо - серебряное, с ярким изумрудом посередине.
  - В честь чего такая роскошь?
  - В честь того, что ты нужна мне, - улыбка исчезла вдруг с его лица, и
  Всеволод хриплым, каким-то неестественным голосом добавил, - Надя, выходи
  за меня.
  Глава 17
  - Выходи за меня... выходи за меня... - эхом прозвучало в мыслях и душе.
  Куда-то глубоко вниз ухнуло сердце. Мечтала ли я об этих словах? Конечно,
  мечтала. И ещё как! Но, когда они прозвучали - не была к ним готова. Совсем.
  Оказывается, меня вполне устраивала текущая размеренным потоком жизнь, и я
  совершенно не желала что-либо менять в ней. Только-только привыкла к тому,
  что события перестали скакать одно за другим, и появилось некоторое
  спокойствие. Как выяснилось - это было лишь затишье, привал перед длинной
  дорогой. Я отошла к открытому окну, мне отчаянно не хватало воздуха. Руки
  отчего-то мелко дрожали, а сердце своим стуком заглушало все вокруг.
  - Надя, ты слышишь меня? - Всеволод развернул меня к себе, - Ты услышала
  меня или ... мне ещё раз повторить?
  - Ты что-то сказал? - я не верила в то, что произошло секунду назад, - Ты,
  правда, это сказал?
  - Правда. И жду твой, надеюсь, положительный ответ, - серьезный взгляд, ни
  тени улыбки, а дверь кабинета - далеко, в два шага не добежать.
  Я прикусила нижнюю губу и опустила взгляд. Не могу сказать "нет", но и
  произнести "да" - язык не поворачивается.
  - Почему ты молчишь?
  - Я очень хочу сказать - "да", но...
  - Но?
  - Но я не могу, я не готова что-то менять сейчас, и я... ты совсем меня не
  знаешь, всё так быстро... - осмелилась взглянуть на него украдкой, но вместо
  недовольства увидела хитрую улыбку и совсем растерялась.
  - Трусишка, - резюмировал Всеволод.
  - Нет, я не трушу, я просто не готова. Пока не готова.
  - Как я тебя понимаю! Знаешь, я тоже очень боюсь и, если бы ты сейчас сразу
  сказала - да, - Лероев глубоко вздохнул, - то я с одной стороны с ума бы сошел
  от счастья, а с другой - от того, что совсем не готов - точно рехнулся бы.
  Наденька, я не могу без тебя и, боюсь, это неизлечимо. Знаю, я тороплю
  события, потому что боюсь не успеть. Ты понимаешь?
  - Да, - и как не понять, когда у самой в душе: и сомнения, и страхи, и огромное
  желание быть вместе с любимым, но... так много всего придется изменить и за
  что хвататься в первую очередь - не знаю.
  - Смотри-ка, на этот раз получилось, - усмехнулся Всеволод, - Давай еще раз
  попробуем: ты выйдешь за меня?
  - Да, - улыбнулась облегченно, понимая, что вместе мы, пожалуй, сможем
  справиться со всеми нашими страхами.
  Только так.
  - Надя! - он прижал меня к себе, нежно поцеловал, а потом сказал, - Знаешь, я
  уверен нам будет с тобой часто нелегко - у меня ужасный характер.
  - Я заметила.
  - Подожди, не перебивай... - он взлохматил себе волосы, - так о чем это я?.. Да,
  и Катенька у нас с характером девочка, так что и тут придется нелегко, но
  вдвоем-то справимся?
  - Конечно. Справимся, - заверила я будущего мужа, хотя у самой сердечко
  притаилось где-то в пятках.
  Не думала раньше, что в такой момент стану пасовать. Решили до поры до
  времени никого в известность не ставить, даже Марину. Впрочем, от неё что-
  либо скрывать было бесполезным занятием. Можно обмануть кого угодно да
  только не её. Подруга не могла не заметить на моем пальце кольцо. Она отвела
  меня в сторону после обеденного перерыва, в этот же день, и тихонько
  поинтересовалась:
  - Всеволод подарил?
  - Да, - я не стала от нее таиться.
  - И когда объявите о помолвке? - хитро улыбнулась подруга.
  - Марин, как ты догадалась?
  - Ну, не слепая же! - возмутилась она, - Ты вся светишься в последнее время, а
  Всеволода вообще не узнаю уже месяца два. Вы молодцы, поздравляю!
  Она чмокнула меня в щёку.
  - Спасибо, Мариш, только пока никому не говори, хорошо?
  - Могла бы и не просить, - подмигнула она, - не скажу, подожду, когда сами
  решитесь. Но имей в виду, сплетни по офису уже летают.
  "Ну и пусть летают", - подумала я, жмурясь на солнце.
  Придет время - узнают правду, а сейчас меня совсем не тревожили домыслы, и
  перешептывания за спиной. Пусть шепчутся, если им больше заняться нечем -
  все-таки какое-то развлечение в жизни. Особенно для Орлова, он так и бросал
  на меня недвусмысленные взгляды. Любопытство его съедало, но Вадим
  Михайлович стойко держался и ни разу ни о чем меня не спросил - героический
  поступок для него.
  Спустя два дня, за которые мы с Всеволодом почти не расставались (я даже
  дома теперь не появлялась, позвонила тете Вере, предупредила, чтобы она не
  волновалась и поселилась в нашем гнездышке на правах хозяйки), решили
  приоткрыть свою тайну.
  Я немного задержалась, нужно было заехать на почту, забрать заказные
  письма, поэтому появилась в офисе в самый разгар рабочего дня. Орлов
  сдержанно кивнул мне, он с кем-то говорил по телефону. Приветливо
  улыбнулась ему и проплыла мимо. Мои дамочки, погруженные в работу, вдруг
  все разом приподняли головы от мониторов и проводили меня взглядами до
  рабочего места.
  - У меня что, пятно на лбу? - спросила я, едва сдерживая смех, настолько в их
  лицах читалось почти ничем не прикрытое любопытство, - Если хотите о чем-то
  спросить - спрашивайте. У меня сегодня хорошее настроение, так что отвечу на
  любой вопрос.
  - И на личный? - Катя посмотрела недоверчиво поверх очков.
  - Да и на него тоже, - утром мы с Всеволодом решили, что не станем больше
  тянуть кота за хвост и откроемся сотрудникам, хватит им придумывать
  небылицы про нас.
  - Э-мм, Надя, ты только ничего не подумай... - начала Тамара Васильевна, но
  осеклась на полуслове и опустила взгляд, подбирая слова.
  - Да, Тамара Васильевна, я скоро выхожу замуж. Да, Катя, за Лероева и да,
  Галина Петровна, мне два дня назад сделали предложение, - решила я им
  помочь.
  Правда, никак не ожидала странной реакции своих сотрудниц.
  Их лица вначале вытянулись, потом на них засияли радостные улыбки, и вдруг
  грянул громкий, раскатистый, восторженный возглас, как будто они перед этим
  или сговорились, или репетировали в тайне от меня:
  - УРА!!!!
  А вечером, в конце рабочего дня, Всеволод Константинович собрал всех
  сотрудников в своем кабинете и объявил им о том, что мы теперь вместе и скоро
  пригласим всех на свою свадьбу.
  Принимая поздравления, я заметила блеск в глазах Марины:
  - Я желаю вам настоящего счастья и крепкой, долгой любви, - сказала она тихо
  и отвернулась, смахнула слезинки.
  Мы вместе вышли из офиса, я решила поехать домой, хотелось побыть одной и
  немного подумать обо всем. Марина и Всеволод поехали к нему, они хотели
  немного поболтать, я не возражала.
  Укрыть свое счастье от тети Веры тоже не вышло. Она почти сразу заметила
  колечко и, прищурившись, покачала головой:
  - Познакомишь хоть с женихом-то? Или так и убежишь от меня замуж
  потихоньку?
  - Познакомлю, теть Вера, - снимая босоножки и пробегая в ванную пообещала
  старушке, которая прошла вслед за мной и стала на пороге, наблюдая за тем, как
  я умываюсь, - Обязательно познакомлю и на свадьбу позову, обещаю.
  - Ну-ну... хорошо, коль, позовешь, - подала она мне свежее полотенце, - а
  когда? Наметили уже сроки?
  - Нет, - вздохнула я.
  О сроках и о том, чтобы подать в ЗАГС заявление мы два дня вели разговоры,
  но пока так и не пришли к единому мнению. Всеволод хотел свозить меня к
  своей маме за благословением, в Болгарию. Для этого мне сначала следовало
  получить заграничный паспорт, у меня его не было, а это означало, что нужно
  ждать около месяца, если повезет. Еще камнем преткновения в наших
  отношениях являлась Катенька. Я успела полюбить девочку, привязалась к ней,
  она платила мне той же монетой. Нам было хорошо вместе, мы легко общались
  на разные темы, играли, делились друг с другом секретиками.
  Одно дело, когда я всего лишь подруга её отца и совсем другое дело, когда -
  жена. Я боялась реакции девочки на эту новость. И поэтому не хотела спешить
  с разговором. Всеволод наоборот, настаивал на том, что не нужно тянуть, что
  Катенька умница и всё будет хорошо. Он предлагал рассказать ей о нас в
  выходной. Мы собирались провести его за городом, на даче. Впрочем,
  небольшой участок земли и сарайчик, построенный на нём, да небольшой навес
  и что-то наподобие туалета - раем не назвать. Конечно, чистый лесной воздух да
  рядом река - давали неплохую возможность отдохнуть от городской суеты, плюс
  для ребенка - полный простор. Руководствуясь тем, что в этом году из-за
  болезни Катенька поедет к бабушке где-то не раньше конца октября, решили,
  что к этому сроку нужно получить мне паспорт и, конечно же - согласие
  девочки на наш брак. Второе-то меня и пугало больше всего.
  Август подходил к концу, за всеми проблемами я совсем забыла о Поле и его
  предложении. Как-то вечером Всеволод напомнил о том, что компания француза
  готова скоро открыться. Поль прислал ему письмо, где извинялся за то, что
  хочет забрать к себе меня.
  - Он очень на тебя надеется, - Всеволод нервно прошелся по комнате, - а я вот
  даже представить себе не могу, что ты будешь работать у него, и я не буду
  видеть тебя так часто, как хочется. Привык, что ты всегда рядом. Вот и как
  теперь быть? Приручила меня к себе и сбегаешь.
  - Хочешь, я останусь? Не хочу от вас уходить, - ответила я, подходя к
  любимому, - Хочешь, сегодня же напишем ему письмо? Или позвони.
  - Надюша, я конечно эгоист, но не настолько, чтобы рушить твою карьеру. Нет.
  Ничего мы писать не станем, - Всеволод обнял меня, - На днях займусь поиском
  нового аналитика, а ты готовься к переходу на новую должность. Кстати, Поль
  говорит, что открытие немного задерживается по техническим причинам. Он
  все перенес на октябрь. Вот вернемся с тобой из Болгарии, отметим день
  рождения нашей компании и проводим тебя к Полю.
  На том и решили. Незаметно приблизились выходные и с замиранием сердца я
  поехала с семейством Лероевых на природу. Катенька восторженно
  выглядывала в окно и всю дорогу веселила нас стихами и песенками, которые
  придумывала сама на ходу, по типу "чукча едет и поет". Ножка у нее уже не
  болела, как она нас заверяла, но девочка всё ещё немного прихрамывала, видно,
  побаивалась пока становиться в полную силу. Осмотр врача и рентген показал,
  что косточки хорошо срослись, сейчас нужно было лишь набраться терпения и
  "расходить" ножку, то есть вернуть гибкость коленной чашечке, делая
  ежедневно несколько упражнений прописанных доктором. К тому же
  необходимо было помочь Катеньке приобрести былую уверенность в себе. О
  чем мы со Всеволодом всегда помнили и старались, как могли, чтобы наша
  девочка хоть на время забывала о перенесенной боли. Иногда она увлекалась
  игрой и проходила несколько метров как раньше, до болезни, а потом
  спохватывалась и начинала хромать.
  Весь день я чувствовала нервное напряжение, расслабиться никак не
  удавалось. При взгляде на Катеньку сердце замирало, страх не отпускал ни на
  секунду. Время от времени ловила на себе серьезный взгляд малышки.
  - Может быть, не сегодня? - попробовала я оттянуть неприятный момент.
  Всеволод стоял у машины и выгружал из багажника наши вещи и еду для
  пикника.
  - Надя, не переживай так. Я уверен, всё будет хорошо, - улыбнулся он мне,
  подбадривающее обнимая одной рукой за плечи, во второй у него была сумка -
  там мы набрали всякой всячины и для того, чтобы покушать и для веселья. До
  этого мы с Катей просто бегали по пляжу и кидали камешки в реку - купаться
  уже было нельзя - вода холодная. Потом строили песочные замки, рисовали
  картины на мокром песке. То и дело слышался звонкий голосок девочки - она
  радовалась тому, что мы вместе и наслаждалась общением. В течение недели
  его оставалось у нас не так уж много. Поэтому на выходных - она имела полное
  право требовать к себе - столько внимания, сколько ей было необходимо и даже
  - больше. Кстати, дача имела не тот вид, как мне описывал Всеволод. Конечно,
  это был не дворец, но вполне себе уютный домик. В котором имелась кухня с
  современной электрической плитой, водопроводом и необходимой для готовки
  посудой, да ещё одна комнатка - в ней стоял небольшой диванчик, столик и
  старое, видавшее виды кресло-качалка.
  Когда мы сели перекусить, то разместились не в доме, а на свежем воздухе, под
  навесом, куда вынесли стол, табуретки из кухни и всякую мелочь необходимую
  для принятия пищи. Несмотря на идущий от стола соблазнительный аромат
  приготовленных мною блюд, мне не лез кусок в горло, поэтому я лишь пила сок
  и то и дело посматривала на Всеволода. Вскоре он начал волнующий для нас
  обоих разговор.
  - Котенок, как тебе тут? Нравится?
  - Ага, - ответила Катенька, надкусывая булку с клубничным джемом, - Очень
  нравится!
  - Вкусно нам Надя приготовила, правда?
  - Правда. А почему, Надя, ты ничего не ешь? - строгий взгляд синих глазёнок,
  под которым пришлось улыбнуться и пообещать съесть хотя бы одну булочку,
  не говоря уже о курином супчике и пирогах с яблоком.
  - Катенька, я так много не съем, - попробовала откреститься от её заботы, но не
  вышло.
  - Это очень вкусно! А ты худенькая, тебе хорошо кушать надо! - почти
  приказала мне девочка и чуть лукаво добавила,- А то ты совсем-совсем не
  вырастешь..
  Разве с такими доводами поспоришь? Я вновь улыбнулась:
  - Давай хотя бы один пирожок и одну булочку, остальные оставим на вечер,
  хорошо?
  - Хорошо, - согласилась она, чем немного облегчила мою учесть.
  Пришлось все-таки под её пристальным взглядом проглотить пару ложек
  безвкусного, на мой взгляд, супа и прожевать пару пирогов.
  - Катенька, солнышко, можно с тобой поговорить серьёзно? - между тем
  спросил дочку Всеволод.
  - Можно, - ответила она, вытирая губы салфеткой, - Говори, папочка, я
  внимательно тебя слушаю.
  - Дочка, понимаешь, я очень-очень люблю тебя и скажи: тебе нравится Надя?
  - Нравится. Очень нравится, - девочка придвинулась ко мне поближе и обняла
  меня ручонками за шею, - Я люблю Надю, крепко-крепко!
  - А хотела бы ты, чтобы Надя жила с нами?
  Катенька при этих его словах отстранилась от меня и с подозрением
  покосилась на отца:
  - Как это с нами?
  Под её взглядом Всеволод смутился, наверное, он не ожидал, что будет так
  трудно сказать ребенку о простых, на взгляд взрослого человека, вещах. Но
  сейчас он не мог подобрать нужных слов. Отступать уже было поздно, а
  решительно шагнуть по чувствам дочери - не имелось сил.
  Я чисто интуитивно, не понимая до конца, что нужно делать и нужно ли,
  постаралась помочь нам всем.
  - Катенька, послушай меня. И мне и твоему папе нелегко сейчас тебе все это
  сказать, но мы попробуем. Мы ведь с тобой друзья. А между друзьями не может
  быть секретов, верно?
  Девочка настороженно кивнула и чуть-чуть передвинулась ближе к отцу.
  - Я очень тебя люблю и твоего папу тоже, и я хочу жить вместе с вами, чтобы
  никогда с тобой не разлучаться, чтобы утром готовить для вас завтрак,
  провожать тебя в школу, а твоего папу на работу, вечером играть с тобой, перед
  сном помогать тебе собирать игрушки и умываться... Я хочу заботиться о вас, о
  тебе и твоем папе, понимаешь?
  Катенька кивнула в ответ, а по щекам её вдруг потекли крупные горошинки -
  слёзы. Она поджала губки и уткнулась в грудь Всеволоду, обвила его шею
  руками и горько-горько заплакала.
  Ни я, ни он не ожидали такой реакции девочки. Растерянно мы
  переглядывались друг с другом, пытаясь успокоить малышку.
  - Котенок, милая, ну что ты? Не плач, я люблю тебя, слышишь? Почему ты
  плачешь?
  - Т-ты женишься на ней, да? Ж-жени-ишь-ся?
  - Ты не хочешь, милая? - настороженно спросил Всеволод. Катенька только
  сильнее прижалась к нему. - Но почему? Ты ведь тоже любишь Надю?
  - Люблю! Она моя подруга... я не хочу, чтобы Н-надя стала моей злой
  мачехооой! - последнее слово она выкрикнула с таким отчаянием в голосе, с
  такой болью и детской обидой, что сжалось сердце.
  Наконец, стало понятным, что Катенька не против меня, она боится быть
  одной из несчастных детей, которым пришлось расти под опекой злой мачехи. К
  счастью, с этой бедой я знала, как можно справиться.
  Глава 18
  До ЗАГСа мы так и не добрались. Когда-то в детстве бабушка уверяла меня,
  что всё, что не делается в жизни - к лучшему. Ни тогда, ни спустя много лет я не
  могла понять, к какому же лучшему могут привести разбитые в кровь колени? А
  разбитое счастье? Кому с этого лучше?
  Уж точно не мне.
  В тот вечер, после разговора с Катенькой, позвонил Сомов. Он хотел приехать
  к нам по какому-то срочному, важному делу, и Всеволод согласился с ним
  встретиться. Мы прождали достаточно долго, но Эдуард так и не появился.
  Дозвониться до него - не смогли, он не брал трубку. Махнув на все рукой, мы
  собрались домой часов в девять, когда детям пора бы уже и спать.
  Катенька успокоилась, она поняла, что я не собираюсь превращаться в злую
  тётку и останусь по-прежнему её подругой, только теперь мы будем чаще
  видеться - это её обрадовало, хотя вопросов у малышки осталось ещё много.
  Дожидаться Эдуарда дольше не стали, мы все-таки решили, что раз он не
  приехал, значит, не так уж и хотел или изменил свои планы, о чём нам пока не
  спешил сказать.
  - Странно, куда он так пропал? - произнесла я, усаживаясь в машину.
  - Не знаю, - пожал плечами Всеволод. - Если он думает, что я тут до утра его
  буду ждать - ошибается. Нужен буду - найдет меня дома. Ну, что, девчата, едем
  домой?
  - Едем! - радостно подтвердила Катенька, - Домой!
  И от этой её радости и от такого теплого слова "домой" стало очень уютно у
  меня на душе. Теперь мы будем жить вместе, одной семьей, в одном, общем
  доме. Я улыбнулась, встретившись взглядом с любимыми, с самыми дорогими
  для меня людьми.
  Выезжая с дачного сообщества, обратила внимание на то, что, несмотря на
  вечернее время, многие остались в своих домиках: где-то слышался смех, крики
  детей, лай собак. Возможно, мы бы тоже заночевали на своем участке, будь там
  чуть больше спальных мест, или хотя бы имелся один нормальный большой
  диван. Я посмотрела на Катеньку, она глядела в окно, а её глаза медленно
  закрывались. Девочка боролась со сном и, спустя пять минут, он её победил.
  Пересвистывания сверчков в густой траве очень напомнили моё детство.
  Иногда я всё лето проводила у бабушки - вот, где мне было всегда хорошо.
  Уезжать отсюда в город не очень-то хотелось, ведь у нас впереди был еще один
  выходной, но его Всеволод пообещал Катеньке провести в зоопарке.
  Мы вывернули на городскую трассу, когда я вдруг увидела за поворотом
  довольно знакомый автомобиль.
  - Всеволод, мне показалось или...
  - Ты тоже заметила? - нахмурил он брови, - Номер не рассмотрела?
  - Нет, - я обернулась, но мы проехали уже тот поворот и теперь даже при всём
  желании - не разглядеть - далеко.
  - Вот и я не увидел, - Всеволод притормозил у обочины и включил аварийные
  огни, - Посиди в машине, я сейчас вернусь.
  Как же медленно тянутся секунды, когда чего-то ждешь! Я не могла высидеть
  и пары минут, поэтому вышла из машины, но не решилась оставить Катеньку
  одну, поэтому топталась вокруг, то и дело, поглядывая в сторону кособоко
  торчавшего джипа. Чей бы он ни был, явно одно - хозяин этого внедорожника
  вряд ли наслаждался жизнью или дышал тут свежим воздухом. Что-то
  неправильно было во всем этом, но я не смогла бы объяснить, что именно.
  Наконец, я увидела бегущего ко мне Всеволода.
  - Надя, садись в машину! - приказал он мне.
  - Что случилось? - не послушалась я и шагнула навстречу.
  - Это Эдик, он ранен. Я вызвал скорую, сейчас нужно их дождаться, - на одном
  дыхании выпалил Всеволод.
  - Ранен? Что значит, ранен? Что случилось?
  - Не знаю, он без сознания, весь в крови. Кровь уже запеклась, я не решился
  его трогать с места. Похоже, в него стреляли...
  - Стреляли?.. - в голове не укладывалось только что услышанное. Я во всех
  бедах винила Сомова, но, оказывается, был кто-то ещё, и от этого стало жутко:
  кто он, что ему нужно, почему он охотится за всеми? - на эти вопросы я не
  могла найти ответ. - Зачем?!
  - Не знаю, - Всеволод пожал плечами, - Могу только предположить. Эдик вез
  какие-то бумаги, возможно, всё дело в них.
  Я не разделяла его мнение - не в бумагах здесь дело, а в чем-то другом, но
  высказываться не стала. Меня обескуражило произошедшее с Эдуардом
  Александровичем до такой степени, что не сразу дошло - Сомов ведь в любую
  минуту может умереть, и ничего нельзя будет уже сделать. Мы метались, как
  звери, запертые в клетке, поглядывали на часы, в полной тишине, не считая
  трелей каких-то пичуг, доносившиеся от берёзовой рощицы. Кругом - лес, поле,
  пустынная трасса, по которой за всё время проехал один дальнобойщик и пара
  мотоциклистов. Я боялась нарушить тишину, боялась спугнуть удачу. Не знаю,
  о чём думал Всеволод, но на меня он не смотрел, лишь вскидывал,
  прищурившись, взгляд на дорогу и оборачивался на джип.
  - Надя, я пойду к нему. Вдруг Эдик очнется... - произнес он минут через пять.
  - Да, конечно... - вздохнула я, - все равно не верится...
  - И мне не верится, не могу взять в толк - кому это понадобилось? Чтобы вот
  так... - Всеволод замолчал на полуслове, вдруг спохватился, - Надо Марине
  позвонить, пусть приедет, с Катей посидит.
  - Я позвоню.
  - Спасибо, Надя,- сухо поблагодарил, - я пойду к нему.
  К счастью, машина "Скорой помощи" приехала довольно быстро, за
  пятнадцать минут, если доверять часам, но эти минуты - дорогого стоили и мне,
  и Всеволоду, и Марине.
  Она сразу сняла трубку:
  - Алло! У аппарата, - услышала я радостное приветствие по ту сторону трубки.
  - Мариш, привет, извини, что поздно. Не спишь?
  - Нет. Телик смотрю, а что?
  Как же сложно было объяснить, вернее, подобрать слова, чтобы объяснить
  случившееся и не довести подругу до инфаркта.
  - Мариш, нужна твоя помощь.
  - Слушаю. Что-то случилось?
  - Случилось, но не с нами.
  - С кем? - напряженный вопрос, заданный дрожащим голосом.
  - Ты только не волнуйся, Мариш. Это с Сомовым произошла... неприятность.
  - Он... жить... будет? - сказано нараспев, будто каждое слово далось с
  неимоверным трудом.
  Возможно, так и было. Все-таки Марина, как кошка, всегда понимала шестым
  чувством, когда что-то происходило не так, как должно.
  - Да, конечно, - я постаралась придать голосу уверенность, чтобы успокоить
  подругу, - Просто можешь сейчас приехать к Всеволоду на квартиру, с
  Катенькой посидеть немного? Я потом тебе всё-всё объясню. Мы скоро приедем
  с дачи. Поможешь?
  - Хорошо. Минут через сорок буду у вас.
  - Спасибо, - я положила трубку, переводя дух, и тут услышала долгожданный
  звук сирены. К нам, наконец-то, спешили профессионалы.
  "Скорая" проехала мимо меня и притормозила, из кабины высунулся шофёр:
  - Девушка, вы вызывали? Где пострадавший?
  - Там, - указала я на джип, от которого отделилась знакомая мне тень.
  Вечерело, и в сумерках уже тяжело было разглядеть лица. Фонари тут не
  горели, их попросту не было на этом отрезке дороги.
  Переговорив о чем-то с врачами, ко мне подошёл Всеволод:
  - Что сказала Марина?
  - Будет у нас... - я посмотрела на часы, откинув свисающие на глаза волосы, -
  минут через тридцать.
  - Отлично. Тогда сейчас отвезу вас домой, а потом к Эдику, - второй раз я
  видела Лероева таким - нервным, не знающим, куда себя деть, растерянным. Он
  не мог контролировать ситуацию и это выбивало его из равновесия, - Ты со
  мной или дома останешься ждать?
  - С тобой.
  К нам подошел врач со "скорой" и поинтересовался:
  - С ним кто-нибудь из вас поедет? Если нет, то скажите, кому сообщить, вы
  знаете его родственников? Да и у него пулевое ранение, придется сообщить в
  милицию.
  - Я поеду, - почему-то решила я, и встретившись взглядом с Всеволодом,
  поспешила добавить, - Я позвоню тебе, скажу в какой больнице нас искать.
  Впервые я ехала в качестве сопровождающего. Эдуард, в пропитанной кровью
  рубашке, с кислородной маской на лице, был похож на героя какого-то
  кинофильма. Только в отличие от кино в реальности все выглядело намного
  страшнее. Его тяжелое прерывистое дыхание, бледные, синеватого оттенка
  щеки, испарина на лбу - не являлись постановочной бутафорией. Я все время
  думала о том: кто это сделал? За что, почему? Как он мог узнать, что Сомов
  едет к нам? Может быть, прослушивался его телефон? Допустим, кому-то он
  насолил, по бизнесу перебежал дорогу, почему тогда не убили? Если
  запугивают, то кого: Сомова или Лероева? Я вспомнила задумчивый взгляд
  Всеволода, быть может, он что-то знает?
  Мыслей и вопросов в моей голове было слишком много, они буквально
  толкались, напирая друг на друга.
  Сомов вдруг застонал, видно сильно тряхнуло на ухабе, и открыл глаза. Обвел
  вокруг невидящим, мутным взглядом и уставился с недоумением на меня. Его
  надтреснутые, сухие губы, разошлись в блаженной улыбке:
  - Лариса... ты пришла... за мной... - произнес он и вновь потерял сознание.
  - Э-э, мужик, дыши мать твою! - меня оттолкнули в сторону, врач начал делать
  какие-то манипуляции. Я поняла, что дела Сомова плохи и сидела - ни жива, ни
  мертва. - Василь, гони скорее на Демидовскую, она ближе...
  - Там не возьмут, - протрубил голос водителя, - надо в двадцатку или, на худой
  конец, на Калинина...
  - Какое, к чертям собачьим, Калинина?! - заорал доктор так, что я подскочила с
  места, - Мы его теряем!
  - Что? Как это теряем? Вы же врач, сделайте что-нибудь, - закричала я от
  отчаяния, - Спасайте же его!
  - А я что, по-вашему, девушка, тут делаю?! Грибы собираю? - обернулся он ко
  мне, брызгая слюной. Не думала, что врачи бывают такие нервные и замолчала,
  чтобы не раздражать его еще больше, - Помогайте лучше: уколы умеете делать?
  - Да.
  - Держите тогда шприц. Когда скажу, вставьте до конца вот сюда, под ребро и
  введите лекарство до упора, вам понятно? - он показал, куда нужно сделать
  инъекцию, я кивнула: что тут не понять, лишь бы машина шла ровно, не
  подпрыгивала, чтобы не промахнуться.
  - Вы Лариса? - неожиданно спросил врач, я от его вопроса, чуть не выронила
  шприц, который по размеру был довольно большим, кубиков на пятьдесят,
  наверное. Игла тонкая и очень длинная.
  - Н-нет. Я Надя.
  - Кто тогда такая эта чертова Лариса? - опять повысил голос доктор , - Про кого
  он говорил?
  - Она умерла, давно.
  - Яс-сно, собрался, значит, далеко... Не выйдет! - он вытер рукавом пот со
  своего лба, - Готовы? На счет три: раз, два... давай!
  Я сделала все так, как нужно и через пару мгновение почувствовала легкий
  толчок под рукой. Невероятное ощущение, непередаваемое. По моим щекам
  обильно потекли слезы.
  - Ну, вот... дыши, мужик, давай... - врач облегченно вздохнул и кивнул мне, -
  Молодец! Если вздумаешь идти в медсестры, к себе сразу возьму!
  Мы приехали на Демидовскую, вопреки ожиданиям, нас сразу приняли, хотя
  дежурный хирург и скривил недовольно губы:
  - Огнестрел... - но сразу же дал распоряжение своим помощникам, - давайте,
  быстро в операционную...
  Я села в приёмной на лавку у стены и устало прикрыла глаза. Ноги меня не
  держали, подкашивались, а руки мелко тряслись от пережитого нервного
  потрясения: не каждый день приходилось подрабатывать медсестрой. Далеко не
  сразу услышала, что в сумке трезвонит мобильник, когда достала его, он успел
  замолчать. На дисплее отобразилось три звонка, все от Лероева.
  Я набрала его:
  - Привет... - произнесла дрожащим голосом, не могла никак справиться с
  нервами, - Мы в Первой Городской, на Демидовской.
  - Как ты? - донеслось до меня словно эхом.
  - Да, все относительно неплохо, Сомова оперируют, - ответила, почувствовав
  сильный шум в ушах.
  Мне было плохо. Более того, я теряла сознание, цепляясь за любимый голос,
  как утопающий за соломинку. Но я не могла сказать этого Всеволоду, он уже и
  так спешил ко мне, наверняка, гнал на превышенной скорости.
  - Через пятнадцать минут буду... - услышала я и повесила трубку, борясь с
  приступом тошноты.
  Пробегающая мимо девушка в белом халате заметила мое состояние и
  помогла дойти до туалета:
  - Я вам сейчас нашатырь принесу, - пообещала она, оставив меня наедине с
  моими проблемами.
  Я опорожнила в два приема желудок и, умывшись, вышла в полупустой
  коридор, придерживаясь рукой за стену, прошла до приёмной. Естественно,
  никто обо мне не вспомнил, а медсестричка, пожелавшая мне помочь, куда-то
  бесследно пропала.
  Через некоторое время в больницу вошёл Всеволод. Он сразу заметил меня и в
  два шага оказался рядом.
  - Надя, милая, что с тобой?
  - П-пере-в-волнов-валась, - едва попадая зубом на зуб, постаралась ответить на
  вопрос.
  - Поехали домой, - Всеволод взял меня на руки и вынес на улицу, усадил в
  машину, дал немного выпить из походной фляжки коньяка, наверное, нарочно
  взял его с собой, - Посиди немного, я сейчас вернусь: про Эдика узнаю, и
  телефон им свой оставлю. Хорошо?
  - М-м-угу, - промычала, не разжимая губ.
  По телу разлилось приятное тепло, постепенно освобождая меня от озноба.
  ---
  Домой мы приехали довольно поздно: уставшие и какие-то не то растерянные,
  не то опустошенные. Мне казалось, что всё происходящее в этот вечер - было
  каким-то странным, неприятным сном. Жаль, что пробудиться от него не
  получалось.
  Марина встретила на пороге, встревожено посмотрела на нас, сминая в руках и
  без того весь сморщенный платок. Её глаза покраснели от недавних слёз,
  волосы топорщились, и весь вид напоминал недавно подравшегося воробья.
  - Что с Эдиком? Как он? - были первые её слова.
  - Прооперировали, всё в порядке, - ответил Всеволод, стягивая с себя
  кроссовки и усаживая беспомощную меня на пуфик у двери, - Я же тебе
  говорил, что будет всё в порядке. Завтра можно его навестить. Ранение не
  опасное, стреляли в руку. Потерял, правда, он много крови, но не старик ещё,
  выкарабкается.
  - А с Надей что? - Марина присела возле меня, помогла разуться, - Она пьяная,
  что ли?
  - Да, как видишь, напоил её. Нервное это у неё, к утру пройдёт, - отмахнулся
  Всеволод от подруги, и подхватив меня на руки, пронёс в спальню.
  - Совсем сдурел... - услышала я вслед оброненные Мариной слова, а потом
  донеслись её приглушенные всхлипывания.
  Я почти ни на что не реагировала, язык не поворачивался, а в голове стоял
  какой-то гул. Спать совсем не хотелось, но объяснить это Всеволоду - не могла.
  Попробовала сказать: "Хочу с тобой", но получилось нечто неразборчивое и я
  оставила эту затею. Оратор из меня в тот вечер вышел никудышный.
  - Ох, я и болван, Надюша. Не успел жениться, как начал тебя спаивать, да? - он
  усмехнулся, хотел пошутить, да получилось паршиво. - Ты спи. Утром
  поговорим.
  Всеволод поцеловал меня в лоб, укрыл одеялом и потихоньку вышел,
  притворив за собой дверь. В комнате был полумрак: окно, не задернутое
  занавеской, пропускало отблеск фонарей и проезжающих мимо машин. Я
  впервые была тут, в спальне Всеволода, поэтому захотела немного осмотреться.
  Раньше не осмеливалась заглядывать сюда, сейчас, оставшись в одиночестве,
  приподняла голову от подушки, облокотилась на руку и поглядела по сторонам.
  Комната, как комната - ничего необычного: высокий потолок, широкое окно,
  цвет занавесок - не рассмотреть, но на них какие-то незамысловатые узоры, на
  стене - ковёр, на полу тоже что-то постелено...
  Когда посмотрела вниз, то закружилась голова, и я слегка откинулась на
  подушки, сделала пару вздохов, затем поднялась. У противоположной от
  кровати стены стоял комод и высокий светлый шкаф. Я попробовала подняться
  на ноги - получилось, правда, с трудом. Еле удерживая равновесие, оперлась
  рукой о стену и шаг за шагом добралась до комода. Меня заинтересовало, что
  запечатлено на фото, которое стояло в углу, чуть отвернутое к стене.
  Любопытство - не самое лучшее качество в моем характере и часто, именно
  благодаря нему, в детстве я попадала в различные неприятности. На этот раз
  оно со мной сыграло злую шутку. Порой, стоит меньше знать, чтобы крепче
  спать. К народной мудрости изредка да все же стоит прислушиваться.
  Я развернула фото и поднесла его к себе поближе, чтобы рассмотреть
  широкую белоснежную улыбку молоденькой девушки в светлом воздушном
  платье на фоне какой-то реки. Пейзаж не сильно привлек мое внимание, а вот
  дамочка показалась смутно знакомой. Всё так же мелкими шажками я
  добралась до выключателя и зажгла неяркий свет висящего на стене ночника.
  Теперь можно было, не напрягая зрения, рассмотреть фотографию, рамку
  которой крепко сжимала в своих руках. Все та же улыбчивая девушка смотрела
  на меня смеющимися глазами, в которых плескалось счастье.
  "Кто она? Кого же она мне напоминает?" - силилась понять, проводя пальцами
  по её тонкой фигурке, золотым кудрям, красивой улыбке. Украдкой взглянув в
  зеркало шкафа я обомлела на миг и выронила рамку из рук. Зажав рот рукой,
  чтобы не закричать, смотрела не отрываясь на свое отражение, потому что в
  незнакомке с фото неожиданно узнала себя.
  
  
   Большая часть текста снята с Самиздата по договору с издательством. Прочитать книгу в полном объеме теперь можно на ЛитРесе: www.litres.ru/svetlana-denizhenko/ryzhim-vsegda-vezet/chitat-onlayn
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"