Аннотация: Все мы кому-то служим, каждый по своему.
ДЕЗЕРТИР
-Почему вы отказываетесь служить, молодой человек?
Спросил председатель призывной комиссии, пожилой полковник с усталым взором и грозным голосом.
-Простите полковник, но я указывал в анкете, что я художник. Я люблю этот Мир, таким как он, есть и не хочу его расстреливать.
Председатель насупился, просматривая документы призывника:
-А что скажут члены комиссии?
И он выжидающе посмотрел на майора терапевта.
-По моим статьям противопоказаний нет, годен!
-Психиатр?
Молоденькая девочка с новенькими погонами лейтенанта медслужбы под белоснежным халатом, отчаянно сопротивлялась накатывающей на неё истерике. Она впервые принимала участие в призывной комиссии и буквально ошалела от изобилия дегенератов, психов и наркодистрофиков собранных в одном месте. Отчаяние отражалось в её глазах и, несомненно, будь её воля, служить бы пошло не более семи процентов освидетельствованных ею. Девушка с тоской посмотрела на парня называющего себя художником:
-Призывник, талант, даже ярко выраженный, это ещё не повод уклоняться от службы. Завтра ко мне придёт сталевар и объявит, что хочет варить сталь, а не бегать с автоматом. Но закон - есть закон, и мы обязаны ему подчиняться.
Врач повернулась к полковнику:
-Это не самый худший случай, по крайней мере, чётко выраженная линия поведения, понимание собственных задач и адекватная реакция, годен.
Парень угрюмо посмотрел по сторонам:
-Откуда вам, увидевшим меня в первые, знать, на что я годен, а на что нет?! Неужели вы думаете, что, заставив меня подчиниться внешне, вы сломаете меня внутренне? Я всё равно не буду служить никому и никогда, кроме своей совести!
Председатель усмехнулся:
-Молодец! Из тебя выйдет отличный сержант. Я направлю тебя на курсы, можешь идти.
Когда будущий сержант вышел, полковник обратился к особисту:
-Он действительно хорошо рисует, капитан?
-Да, очень, я проверял, потрясающие портреты!
-Портреты говоришь? А давай мы направим его в штаб центрального округа, только предупреди сопровождающего, чтобы глаз с него не спускал, да к оружию близко не подпускал. Чёрт их знает, этих гениев. Как по мне, так лучше сотня дебилов, чем один такой.
2
-Сержант Стахов! Срочно к командиру части!
-Есть явиться к командиру части!-
Сержант зашёл в приёмную, где адъютант, не принимая его рапорта, указал на дверь: - Иди, иди, там уже ждут.
-Товарищ генерал, сержант Стахов прибыл по Вашему приказанию!
-Вольно Стахов, подходи, присаживайся, разговор к тебе есть. Докладывает мне начальник первого отдела, что службу ты несёшь вроде и правильно, но как-то автоматически. Будто и нет тебя в теле, и никто не может понять, что у тебя на уме. Он говорит, что командир опасается тебя в караул посылать иначе как со штык-ножом. Тебя как звать?
-Андрей, товарищ генерал.
-Так вот, Андрей, расскажи мне старому вояке, в чём дело, что тебе в службе не нравится, может я пойму тебя?
-Простите генерал, я слышал о Вашем комиссарском прошлом, но не предполагал, что оно распространяется столь широко. Что Вам за дело до молодого сержанта с его непонятными мыслями!
Да, подумал генерал, если бы не командующий, изжарил бы я тебя как козлёнка где нибудь на дальней точке в Каракумах и косточки шакалам скормил, но вслух сказал:
-Ты прав Андрей и если бы не твой талант я и не знал бы, что ты существуешь. Я хочу лично убедиться, можно ли тебе поручить одно очень важное задание. Я понимаю, что здесь приказывать бесполезно и хочу заручиться твоим согласием, нарисовать портрет командующего к его 70 летнему юбилею. Он случайно увидел выполненный тобою портрет твоего взводного, надеюсь, ты знаешь, что он женат на его внучке. Его поразила глубина твоего проникновения в суть образа, и он выразил желание, иметь собственный портрет твоей работы.
-Вы напрасно потратили столько красноречия в беседе со мной, генерал. Для меня творчество - это моя жизнь и оно принадлежит всему Миру и тому, кто дал мне этот дар и вдохновение. Я не отказался бы писать, даже если бы Вы приказали, ибо я не могу не писать, как врач не может не лечить, как соловей не может не петь.
Генерал зло сверкнул глазами, хотел что-то сказать, но сдержался и после некоторой паузы промолвил:
-Что же, хорошо. Закажите моему адъютанту всё, что сочтёте необходимым, и он отвезёт вас на загородную резиденцию командующего. Завтра в 14 часов, он будет позировать вам в течение двух часов. Вы свободны.
3
Это было невероятно, шёл к концу уже третий час напряжённейшей работы, а дело, можно сказать, стояло на месте. Такого с Андреем ещё не было ни разу. Он делал эскиз за эскизом, наброски получались вполне удовлетворительными, но стоило начать более конкретную детализацию портрета, как старческие черты мужественного и волевого лица командующего неуловимо менялись, и с листа начинал проглядывать совсем другой, молодой облик, совершенно не соответствующий оригиналу.
Художника трясло от возбуждения, он чувствовал, что уже не раз видел где-то это лицо, но никак не мог вспомнить где. Наконец, убедившись в абсолютной невозможности овладеть ситуацией, Андрей обратился к командующему:
-Товарищ маршал, я закончил основные наброски и теперь могу закончить работу по ним, поэтому Вам больше нет необходимости позировать...
Командующий облегчённо вздохнул:
-Ну, вот и хорошо, а то мне уже порядком надоело это занятие. Продолжай свою работу и можешь находиться здесь сколько пожелаешь. За дверью будет дежурить вестовой, со всеми вопросами обращайся к нему, он же укажет тебе твою комнату и прочее. Удачи тебе, мальчик.
Маршал вышел, а молодой художник в отчаянии бросился на стоявший невдалеке диван. Что делать, как избавиться от навязчивого образа появляющегося на портрете? А может нарисовать его? Раз уж он так просится на холст, напишу сначала его и заодно разберусь, кто это, а там видно будет. Во всяком случае, натянуть ещё один холст, я всегда успею, решил Андрей и подошёл к мольберту.
4
Несмотря на свою молодость, Андрей был уже вполне зрелым художником. Его работы поражали в первую очередь тем, что, что бы он ни изображал, люди сразу видели самую суть объекта. Все его картины были наполнены каким-то внутренним смыслом и обладали реальной объёмностью.
Самостоятельно открывший и постигший основные законы живописи, Андрей категорически отказался от поступления в ВУЗ, считая, что изучение классических канонов может разрушить его самобытность.
Иногда он подрабатывал, выставляя на продажу свои картины на художественных уличных развалах.
Однажды к его работам подошёл пожилой священник. Он долго всматривался в них, потом посмотрел на юного художника и молвил:
-Однако Сатана водит рукой твоею, отрок. Ибо видишь ты то, что Господь сокрыл от взора нашего, но Искуситель сподобляет узреть...
Он тяжело вздохнул, перекрестился и побрёл своею дорогой. Именно этот эпизод почему-то вспомнился Андрею, когда он почувствовал, что разум оставляет его и им овладевает некая сила, намного превосходящая его умственные и художественные способности и делающая его лишь исполнителем своего замысла, не без интереса наблюдающего, что же из всего этого получится.
Это было даже больше, чем вдохновение, потому что при вдохновении ум радуется в сотворении, а сейчас он забился в самый дальний уголок сознания и с трепетом наблюдал за происходящим. Время утратило своё значение и исчезло, поэтому никто не может сказать, сколько продолжалась эта работа. Но по мере продвижения работы, сила, руководившая молодым мастером, постепенно переходила на холст и с последним мазком кисти, перед мольбертом остался смертельно уставший ничем не примечательный сержантик, разве что весь перепачканный в краске. Разум почувствовал свободу и мигом овладел сознанием - давай-ка, посмотрим, что это мы сотворили...
Андрей поднял взор на портрет и увидел его глазами ума. Не в силах оторвать от него взгляд, художник нащупал сзади себя табурет и сел.
Теперь он вспомнил, где он видел этот образ, на полотне Врубеля - "Демон", правда, тот демон был больше похож на "Гадкого утёнка" по сравнению с великолепием "Чёрного лебедя" кисти Андрея Стахова.
На него смотрел неземной красоты юноша, преисполненный неизбывной силы и чувствовалось, что она гарантирована всей Вселенной предоставляя владельцу полную свободу своего проявления.
-Кто ты? Прошептал художник.
-Если Сатана, то кто же посмеет торговать тебе душу свою, иначе, как, умоляя взять её с собой?! Если бы ты сошёл сейчас с картины, я бы отдал Тебе душу на веки вечные, удовлетворившись одним лишь сознанием, что Ты благоволил заметить и принять её!
Андрей почувствовал неизъяснимое единение со своим творением и с ужасом подумал, что это всего лишь краска на холсте и это безумие, придавать ей какое-либо значение.
Но душа не хотела мириться с этим, ибо в нём была и её часть. Мастер ещё раз задумчиво вгляделся в изображённый им образ:
-Кто бы ты ни был, по моим канонам я не должен любить тебя. Но тогда я позволю себе любить частичку своей души, вложенную в твоё создание.
Андрей не успел ничего понять, сознание слегка замутилось, пространство веранды, временно приспособленной под студию, чуть сместилось и когда всё стало на свои места, то от холста в подрамнике мольберта остались одни клочья, а посреди помещения стоял, как и положено демону, громадный оригинал его творения. Он укоризненно смотрел на художника:
-Ну, зачем ты это сделал? Как тебе удалось разглядеть меня в облике командующего? Впрочем, это уже не имеет значения. Ты спрашивал кто я, Я - Ангел Смерти.
Твой маршал утратил свою душу ещё, когда командовал спецподразделением в Афганистане и тогда я вселился в его тело.
Нет, я никого не убиваю, но даю душам энергию отрыва от тела и препровождаю их во владения Смерти, а там они сами направляются какая куда, сообразно своей судьбе или как говорят индусы - Карме.
Это удобнее делать, находясь в теле человека распоряжающегося жизнью тысяч людей. Ты вызвал меня из него, и теперь его тело осталось без поддержки, слышишь суматоху там внизу?
-Командующий умер?
-Я же сказал, он умер ещё в Афганистане.
Сержант глубоко вздохнул:
-А куда ты сейчас направишься?
Ангел грустно усмехнулся:
-Благодаря тебе я и сам теперь не знаю. Такого не случалось за всё время моего существования. Скорее всего, я оставлю эту работу...
Андрей бросился к нему:
-Послушай, ведь ты же понимаешь что мне здесь не жизнь, возьми меня с собой, куда бы ты ни полетел, ведь ты ещё не сложил свои полномочия!
Ангел внимательно посмотрел ему в глаза и взмахнул крылом. .
Эпилог
Раннее весеннее утро. Было ещё сыро от недавно стаявшего снега, но люди уже притоптали тропинки, по которым можно было пройти, не утопая по щиколотки в жёлтую глину кладбища.
По одной из них шла женщина. Она зябко куталась в старенькое пальтишко под резкими порывами холодного ветра. В эти утренние часы сюда приходят только матери, преждевременно утратившие своих детей. Их горе настолько глубоко, что не терпит ничьего присутствия.
Эта часть кладбища только начинала обустраиваться, и на некоторых могилах были только таблички с номерами, но некоторые имели вполне завершённый вид.
Над одной из них, ещё не вполне осевшей, стоял стандартный обелиск с фотографией улыбающегося сержанта - Стахов Андрей Викторович, погиб при исполнении воинского долга.
Перед ним, за невысокой оградкой, кто-то находился. Женщина чуть запнулась, но тут же решительным шагом направилась к незнакомцу:
-Вы от Андрюши, ему плохо, вы его душа?
Существо вздрогнуло и подняло свой огненный взор на мать. Кроваво красная слеза катилась по его щеке, вот она упала на бесплодную глину, и на ней появился дивной красоты цветок.
-Нет, ему сейчас хорошо. Он ушёл на уровни, намного превосходящие земные представления о небесах и я тому свидетель.
А я, бывший Ангел Смерти, зашёл вот попрощаться.
Многие тысячелетия я был Ангелом. Ко мне по разному относились, но никто меня не любил.
Ваш сын единственный кто своей любовью воспламенил во мне душу, но Ангел с душой перестаёт быть Ангелом и становится смертным человеком.
О такой удаче никто из нас и мечтать не смеет. Завтра я приму воплощение в человеческом теле и начнётся долгий путь к вершинам истинного Бытия, прощайте.
Ангел взмахнул крыльями, легко взмыл ввысь и растаял в лучах пробившегося из тумана Солнца.