Но правды нет - и выше.

Сальери.

Туманным мартовским утром 1792 года к королевскому дворцу Гофбург подъехала карета Сальери. Никогда прежде предстоящая встреча с императором так не тревожила первого капельмейстера. Сальери настойчиво добивался аудиенции императора, но в ее преддверии его охватило предчувствие катастрофы.

Леопольд II встретил первого капельмейстера приветливо, но иронично заметил:

- Могу поспорить, что лучший музыкант государства жаждет показать мне свой новый шедевр.

-Вы угадали, Ваше Величество. Я бы не посмел отнимать драгоценное время у Вашего Величества, если бы не был уверен, что реквием достоин этого.

-Реквием? - заинтересовался Леопольд. - Ну что же, я послушаю его. Однако, если он не оправдает моих ожиданий, то вы лишитесь звания первого капельмейстера.

- Смею уверить Ваше Величество, что я выиграю.

- Тогда не будем попросту тратить время, а перейдем от слов к музыке.

Они направились в музыкальный салон. Леопольд знал Сальери как искусного мастера интриг, и его удивило то, с какой легкостью первый капельмейстер рисковал своей должностью. Император и вовсе изумился, когда Сальери сказал:

- Должен предупредить Ваше Величество, что я несколько раз пытался сыграть этот реквием, но не смог закончить даже вступление. Мне становилось очень плохо. Может, Ваше Величество оценит воздействие музыки по поведению слуги?

Они разговаривали по-итальянски, и стоявший неподалеку слуга не понимал ни слова. Леопольд приказал ему покинуть залу, заметив:

- Я, как Одиссей, предпочитаю рисковать собой. Приступайте, маэстро.

Увидев нетерпение на лице императора, Сальери поспешно сел за фортепиано и взял первые аккорды. Играл он без нот, по памяти. Траурные звуки унесли его воображение в прошлое. Салон исчез и перед глазами всплыл туманный декабрьский день 1791 года, похороны Моцарта. В капелле святого Креста стоял маленький скромный гроб. Отпевание было столь поспешным и фальшивым, что всем присутствующим было неловко. Однако в душе Сальери звучала другая заупокойная месса. Месса Моцарта. Она была Превосходной, но все же не настолько, чтобы довести автора до могилы. А именно работа над реквием явилась причиной смерти маэстро. Моцарт сам признался в этом Сальери незадолго до смерти.

Тем временем, более чем скромная панихида завершилась. Гроб водрузили на катафалк, и небольшая процессия медленно направилась к кладбищу. По дороге Сальери не переставал размышлять о реквиеме. Очень уж долго писал его Моцарт.

И вдруг Сальери озарило. "Моцарт не мог оставить человечеству реквием, погубивший его самого!" Сальери еще раз взглянул на гроб и повернулся к процессии.

- Друзья, дальше идти небезопасно. Можно заразиться тифом. Попрощаемся с маэстро здесь.

Сопровождающие послушно остановились, а Сальери подошел к вознице и протянул ему деньги, что-то тихо сказав. Тот удивленно вытаращил глаза, но согласно кивнул и тронул вожжи.

Поздно вечером явившийся к Сальери возница напугал всех слуг в доме своим грязным видом. Хозяин сам провел его в рабочий кабинет.

- Где партитура? - спросил Сальери.

Кучер с выражением ужаса на лице протянул ему сверток нотных листов.

- Вот она, но лучше оставить ее там, где она была.

Сальери удивленно взглянул на собеседника.

- Почему вы так думаете? Вы смотрели ее?

Тот замялся.

-Только начало. До сих пор не могу прийти в себя. Дьявольская музыка.

Первый капельмейстер помрачнел. В Вене все помешаны на музыке. Даже кучера понимают мелодию с листа.

- Все же я бы вам не советовал с этим связываться, -продолжал возница. - Плохо все это кончится. Давайте я завезу ноты назад. Гроб всю ночь простоит в кладбищенской часовне.

- Благодарю вас за услугу, - сухо сказал Сальери и отсчитал несколько дукатов.

Однако возница денег не взял и поспешно ушел.

Странные звуки за спиной заставили Сальери вернуться в музыкальный салон и оторвать пальцы от клавиш. Он оглянулся.. Император корчился на восточном ковре в предсмертной агонии. Сальери рванулся к нему, но и сам в беспамятстве свалился на пол.

В тот же день Леопольд умер, успев лишь сказать перед смертью, что маэстро не виновен. Сальери оставили в должности первого капельмейстера, но сам он сожалел, что его не казнили. Выучив наизусть партитуру, он сжег ее. Теперь Сальери обладал величайшим реквием, и ничто не препятствовало ему объявить себя его автором.

Да, это его реквием. Это он заказал его Моцарту, и он должен сделать так, чтобы человечество услышало реквием. Пускай половина людей умрет от страшных звуков, зато остальные будут трепетать и превозносить автора.

Сальери ужасно страдал. Каждый вечер он ложился в постель в твердой уверенности, что завтра Вена обязательно услышит реквием и погибнет, и каждое утро после бессонной ночи он все откладывал на следующий день. После тридцати лет ежедневных мучений Сальери ужаснулся тому, что пережил. Непостижимо, как он не сошел с ума. Все! Хватит!

Через тридцать лет после смерти Моцарта Сальери по памяти набросал партитуру реквиема и вместе с письмом отправил ее своему другу графу Генриху Гаугвицу.

"Когда Ваше Превосходительство получит это письмо, Господь уже призовет к себе автора этих строк. К настоящему письму прилагается подлинник моего Реквиема, который я прошу исполнить в вашей частной капелле ради спасения моей души."

В тот же день Сальери принял яд, но доза оказалась слишком мала. Граф Генрих Гаугвиц посетил больного Сальери и пригласил его в свой родовой замок. Там был исполнен реквием. Сальери втайне жаждал умереть под его звуки и поставил условие: реквием играть только с листа.

...Когда смолкла последняя нота, на Сальери обрушился гром оваций. Никто не умер, и даже голова ни у кого не закружилась. Зрители спешили выразить маэстро свое восхищение. Однако столь громкий успех лишь напугал бывшего первого капельмейстера.

-Господи! - воскликнул он. - Я все перепутал. Я забыл тот реквием!

Вскоре на исповеди Сальери признался, что виновен в смерти Моцарта. После очередной неудавшейся попытки самоубийства Сальери по приказу императора поместили в дом умалишенных, где и закончились его земные страдания.