Аннотация: Продолжение инверсии. На сей раз не о богах а о людях.
На волне Инверсии 1.
Самоконтроль.
Совет.
- Среди нас есть предатель! - прогремел во тьме голос, от которого меня передернуло. Теперь стало понятно, зачем был созван Совет! Только что Первый хотел этим доказать? Это слишком серьезное обвинение. Такими словами нельзя шутить. Во тьме чувствовалось недовольство - еще бы! Я сам излучал его не меньше остальных. Каждый из нас воспринял это, как личное оскорбление. Теперь, если Первый не найдет достаточно доводов в свое оправдание, все его слова будут лишь поводом для насмешек. Помните тот старый сказ про мальчика-пастуха, который часто кричал: "Волк! Волк!".
- Я понимаю - это слишком серьезное обвинение для члена Совета, но из источника, которому я безоговорочно верю, я узнал, что среди нас предатель! - Первый замолчал.
На мгновение во тьме воцарилась тишина. Нарушил ее Пятый - не уверенный в своих возможностях, но уверенный в своей правоте голос:
- Ты веришь источнику, но мы то не верим. Источник...он лишь тобой проверен...
- Не беспокойся Пятый, - вмешался в разговор Седьмой - не унывающий веселый голос. Я даже иногда называл его "Весельчак". Правила позволяли давать друг другу ярлыки. - Первый наверняка не даст тебе его проверить, потому что этот источник наверняка сексапильная дамочка, которая выдает секреты только... - Весельчак хохотнул и не стал уточнять, что нужно было сделать, чтобы разговорить "источник" Первого, всем и без того было понятно, о чем речь.
- Очень остроумно Седьмой. Я все больше убеждаюсь, что ты американец - все американцы помешаны на сексе. Но Первый обвинил одного из нас. Его слова - плевок в мое лицо! Ничего плевок стерпит любой из нас, а вот если Первый окажется прав, это равносильно смерти нашего Совета, в том составе, в котором он сейчас есть! - Это говорил Третий - он всегда прав и каждое его слово точно и лучше чем он в нашем Совете никто не соображает. Когда-нибудь он станет Первым... из него получится хороший Первый...Лучше чем наш. Но только после меня.
Вновь воцарилась тишь. На этот раз ее нарушил инициатор встречи.
- Я - человек чести и отвечаю за свои слова: Как скажет Второй: слово не воробей...Спасибо Второй научил меня премудрости. Спасибо и тебе Седьмой, я передам источнику твой комплимент - Наверное Первый подобными, немного шутливыми, фразами пытался разрядить накалившуюся обстановку.
- Всегда пожалуйста! - крикнул Весельчак. Еще я часто называл Седьмого: "в каждой бочке затычка", или просто "затычка", или просто "ЗАТКНИСЬ!" иногда произносил последние две подряд. Получалось смешно, почти как у Седьмого. Сейчас я так и сказал:
- Заткнись затычка. - Как всегда помогло. Весельчак никогда не обижался на мои грубости. Он знал, что я говорю не со зла. Да и не умел он обижаться, ровно, как и я говорить грубо.
- Итак, я выдвинул обвинение, теперь мне нужно доказать. - Первый перевел дыхание и продолжил - Я не конкретизирую обвинение, только потому, что не знаю, кто предал нас. Я лишь знаю, что кто-то предал... Признаюсь честно, не хотелось бы мне слышать подобных обвинений вообще. И так преступим.
Включился экран. Тьма вокруг съежилась, зашипела и расступилась, давая каждому увидеть изображение на нем, но по-прежнему скрывая членов совета. На экране (я обомлел) застыли двое: мужчина и женщина. Они сидели в баре, мирно пили пиво: на вид обычная влюбленная парочка, расслабляющаяся после тяжелого рабочего дня. Только вот я знал, кто они... только я знал кто они.
В Совете есть одно правило: никому нельзя открывать свое лицо. Во-первых, это запрещено принятым законом. Во-вторых, это не возможно: тьма не даст открыть свое лицо. В-третьих, не получиться ходить по свету и искать членов Совета: запрещено в мире людей говорит о Совете. Можно, конечно, назначить место встречи на Земле, будучи во тьме, заранее договориться о приметах, по которым можно узнать друг друга, но лишь только два члена Совета встретятся, они умрут: ТАКОВ ЗАКОН.
Никто не знал изображенных лиц на экране, кроме меня. Сейчас в потоках света на меня смотрело мое собственное лицо. Мой взгляд на экране не был обращен на лицо моей жены, он был обращен на меня. Я попытался отвести глаза, чуть в сторону: не помогло. Закрыл их совсем: без толку.
Тогда я понял: не было никакого экрана, эта картина всплыла в моем мозгу. Мое застывшее лицо теперь - часть моей памяти. Я расслабился, отбросил все пустые мысли по поводу моей измены, даже усомнился в ней. Возможно, сейчас каждый член Совета видел себя со стороны. Возможно это опыт: хотят внедрить в нас чужую память, заставить думать, что это мы сидим за столом, что это наши жены напротив, а потом проверить: все ли сознаются в "содеянном". Все ли проявят верность Совету и сдадут себя с потрохами?
Но следующая фраза Первого разрушила все мои подозрения:
- Вы все сейчас видите часть беседы, которую недавно созерцал мой "Источник".
Молчание во тьме.
- У нас есть его лицо, может нам просто убить его? Мы найдем его, так как знаем его лицо. Уничтожим его, а затем, созвав Совет, узнаем: насколько близок предатель был к Первенству? - четвертый как всегда выдает гениальные идеи, жаль что редко.
- Четвертый, ты знаешь, что убийство не выход. Нам важно сделать так, чтобы предательства не повторились. - А ведь Первый чертовски прав: почему бы им не понять меня? Может тогда все изменится? - Предатель, я обращаюсь к тебе: облегчи свою участь, ПРИЗНАЙСЯ!
Молчание во тьме.
- Первый, мы ведь еще не знаем, насколько нас предали. Ты показал нам хорошую фотографию, но не больше! - Тринадцатый?! Давно я его не слышал, но он прав. Он почти всегда молчал, лишь изредка давал советы, не всегда дельные, но, тем не менее, часто они были не плохими.
Изображение ожило.
Мужчина пытался что-то объяснить женщине, при этом обильно жестикулировал и даже чуть не уронил стакан. Я вспомнил эту встречу: рассказывал тогда своей благоверной о том, что я член Совета....Какая глупость, конечно, с моей стороны была допущена: рассказывать ей об этом в столь людном месте....Был пьян! Но вот наблюдающий подошел ближе, и я услышал голос "мнимого" себя, мой Земной голос:
- Это звучит глупо, но ты должна...сообщи Квааргам о готовящейся операции! Ты же имеешь допуск в их посольство! - КАКАЯ ЧУШЬ! Я ЭТОГГО НЕ ГОВОРИЛ!
- Но ведь Совет решил...ты сам говорил...Слово Совета Закон!
- Но это может развязать войну! Они - умны, они сильнее людей...они нас попросту уничтожат.
Экран вновь замер...
Молчание во тьме.
- Это все, что удалось услышать. Я могу показать дальше, но... но потом свидетель был побит одним из вас... Это достаточно неприглядно. - последние слова Первый сказал почти шепотом, но даже шепот во тьме прекрасно слышен.
- А ведь предателем можешь быть ты, Первый, - заявил Третий. Обвинение, как всегда в цель! Наверное никогда не перестану восхищаться умом Третьего советника.
- Это не могу быть я по одной простой причине: я - свидетель. Ну так как, вам достаточно или хотите видеть, как меня бьют?
- Этого достаточно! - почти хором отозвались все тринадцать членов совета.
- Предатель выяви себя, я прошу! - попросил еще раз Первый.
Молчание во тьме.
Послышался тихий вздох, и всю тьму огласил женский вопль...вопль моей жены. Так кричат не члены Совета, когда магия Первого призывает их встать перед нами. На моей памяти такое было один раз - тогда первый для проверки действия заклятия вызвал какого-то мелкого политика.
- Для члена совета нет ничего важнее семейных уз...так приказало время, так приказали боги. - Первый говорил с надрывом. Будто кричала сейчас его жена, или кто-то из близких родственников.
- Смерть здесь - значит смерть на Земле, - зачем-то напомнил Первый. Все и так помнили, как своим жертвенным кинжалом зарезался пять лет назад Девятый. Тот советник больше никогда не появлялся, вместо него встал, согласно правило, Десятый. А в Совете появился новый Тринадцатый. - Каждый из вас нанесет по удару ножом, тот, чья реакция будет неадекватна - предатель!
Во тьме царило негодование, по поводу предстоящего убийства. Тьма давила на разум словно препятствовала убийству, но в моей руке уже лежала рукоять ножа. Если бы я не слышал слов только что произнесенных мнимым "мной", то уже сознался бы. Возможно, мне с женой всего лишь промыли бы мозги, а, может быть, и умертвили бы - не важно. Но эта клевета, что я слышал с экрана, отрезвила меня. Моя жена не имела никакого доступа к посольству. А я никогда не произнес бы тех слов, даже угрожай мне смертью. Конечно, та "операция", что мнимый "я" упомянул в "мнимом" разговоре с моей женой, так до сих пор и не началась. Первый советник месяц назад, заявил, что нет нужды обстреливать квааржский НИИ, потому что посчитал операцию заранее проваленной в силу большого числа охранников.
- Может не надо. - этот голос принадлежал Десятой, единственному члену Совета, говорившему женским голосом. - Я-то женщина!
- Прости десятая, но твоя половая принадлежность не устанавливается по голосу во тьме. Девятый тоже называет себя женщиной, и говорит, что ему... то есть ей нравится притворяться мужчиной.
Тихо, с сожалением, в мозгу возникла чужая мысль: "Начали!". Следом раздался крик, болью вырванный из горла жертвы - это ударил Первый. Я секунду помедлил, лихорадочно соображая, что делать, потом вдруг резко вскинул нож и вонзил его в мягкую податливую плоть, скрытою тьмой. Женщина вновь вскрикнула, еще сильнее, а когда мой жертвенный клинок выскочил из раны, крик перешел в булькающий сип, и вовсе затих. Подсознательно, я желал попасть в сердце, чтобы облегчить страдания несчастной, возможно, моей жены - убить ее быстро. Раздался еще один булькающий хрип, и жертва затихла. В абсолютной тишине тьмы, раздавались лишь ритмичные удары ножей.
Из состояния транса, в которое я впал когда вонзил нож в сердце жертвы, я вышел сразу как до меня дошел смысл следующей фразы Первого:
- Что же - сказал задумчиво он - Хороший у вас Самоконтроль. Или вы сразу догадались?
- О чем мы должны были догадаться? - дрожащим голосом задал вопрос Седьмой. От его веселья не осталось и следа.
- О том, что мы не кого не убиваем!
Тьма ахнула, не без облегчения.
- Я думал обойтись без убийства, но, увы, видимо так надо! - Первый вздохнул, и тьма вокруг нас рассеялась, оставив тринадцать комков - членов совета (правило анонимности продолжало действовать), и сероглазую брюнетку. Ту самую, что разговаривала недавно со мной на мнимом экране. Та, что сейчас мерно посапывала в кровати рядом со мной там на Земле. Моя жена.
- Где я? - тихо спросила она.
Я с трудом сдержал, чуть было не вырвавшийся изнутри, стон.
- Ты на Совете. - ответил Первый. Он был справа от меня.
- Правда?! - произнесла она удивленно, но уже более уверенно.
- Да. Тебе о нем говорил твой муж!
Женщина вздрогнула и завертела головой, смотря на окружающие ее тринадцать призрачных дымчатых черных фигур, она пыталась отыскать глазами своего мужа. МЕНЯ. Я закусил губу и ждал, что станет делать Первый. Первый молчал.
- Он здесь?
- В этом могу поклясться! А вот тебя здесь скоро не будет, если, конечно, он не откроет своего лица.
Женщина не сразу поняла, что в словах Первого звучит угроза, а потому как-то оптимистично взглянула на перспективу покинуть Совет:
- Ну и хорошо, дурное здесь место... - облегченно проговорила она.
Как ты права сейчас... Совет самое дурное место, которое может только быть.
- Ну, где же ты, муж своей жены... вот она, здесь с нами. Не уж-то ты такой бессердечный, что можешь пренебречь не только Землей, но и самым близким тебе человеком...
Стоп. Не стоило тебе, Первый, говорить о Земле. Еще бы чуток, и я сознался бы, но я не предавал идей Совета...разве что нарушил правило... да и как нарушил? - рассказал что мне сниться один и тот же сон, мол я нахожусь в Совете... Нет. Просчитались вы. Я никогда не разговаривал со своей женой о квааргах... Да, она работала в информационном бюро, собирала информацию об их расе, писала о них заметки в журналы и газеты, но при этом никогда не имела дела с представителями их расы. Информацию она брала либо у земных ученых, что успели неплохо узнать пришельцев, за десять лет их пребывания на Земле, либо из статей, публикуемых самими Квааргами. Чаще всего целью ее статей было - узнать отношение людей к новой расе, обживающей их планету.
Тьма молчала.
- Ну что ж, - расстроено произнес Первый. - Видят боги, я не хотел этого.
Из облака тьмы, представлявшего Первого советника, сверкнула серебристая молния, и в глазу моей жены застрял кинжал. Тело конвульсивно вздрогнуло и повалилось на невидимый пол. Затем тьма вновь поглотила нас. Лишь только, до моего замершего сознания дошло, что мою фигуру никто не видит, я беззвучно рухнул на колени, и беззвучно же зарыдал.
Тьма вокруг как-то сжалась. Словно, нечто похожее происходило не только со мной, но и с каждым членом Совета. Словно все тринадцать мыслящих кусков темноты стояли посреди пустоты на коленях и корчили отчаянные гримасы от боли сдавившей грудь.
Неожиданно хриплый голос Первого прорвался ко мне через непроглядный мрак.
- Я понимаю, каждому сейчас дурно, не один из нас не желал смерти человека, но и испытание кровью не доказало ничего. Остался последний шанс - я должен узреть каждого в отдельности. Я имею власть рассеять тьму, скрывающую ваши лица, и смогу узреть предателя.
Тьма сжалась, словно от страха.
- Я пойду вниз по иерархии Совета. Потребую у тьмы приватной беседы глаза в глаза. Каждый покажет мне свое лицо, и тот, кто окажется предателем не выйдет живым из этой беседы, да будет на то воля Основателя. - Первый продолжал говорить, как привык - Величественным монотонным голосом. И даже смерть женщины, только что убитой им, не изменила интонаций его голоса. - Ну что, Второй? Я жду тебя.
Сердце мое сжалось от страха. Но мозг почему-то отказывался соображать, лишь только повиновался приказам старшего из нас. Теперь я не сомневался, что Первому из нас подвластно рассеять тьму и увидеть меня. Слишком уж уверенным был его голос.
Я поднялся с колен, обречено оглядел пустоту вокруг себя и прохрипел:
- Что мне делать?
- Иди на мой голос, и выйдешь из-под власти покрова мрака - усмехнувшись ответил Первый. - Иди и придешь.
Затем он своим монотонным голосом повторил последнюю фразу. Снова и снова.
-... иди и придешь...
Я сделал первый шаг в пустоте, если конечно здесь можно было перемещаться.
-... иди и придешь...
Чарующий голос Первого подхватил начатое мной движение и увлек дальше.
-... иди и придешь...
Все увереннее я ступал на бездонный мрак. Снова и снова в такт биению сердца, слившемуся с призывающей меня фразой.
-... иди и придешь... - раздалось уже совсем близко, затем новый шаг вырвал меня из мрака Совета.
Я огляделся, и тут же сердце мое, поддавшись страху заколотилось еще сильнее. Прямо за моей спиной клубилась пустота. В ней скрывались старые каменные стены коридора, в котором я оказался. Я повернулся спиной к пустоте и удивился - коридор был не длинным: еще три шага вперед и я встал лицом к дубовой двери, украшенной замысловатым кованым орнаментом, и выточенной в форме головы дракона ручкой. Слева и справа от меня весели два горящих факела.
-... иди и придешь...- голос Первого звучал совсем рядом. Он уже не казался мне волшебным маяком в пустоте, стал обыкновенным, каким я его слышал уже тысячи раз.
Я толкнул дверь рукой, и та беззвучно открылась, представив моему взгляду небольшую келью (иначе назвать нельзя). Здесь не было окон. Пол, стены, потолок были выложены из абсолютно одинаковых камней, соединенных раствором. В центре этой комнатушки стоял небольшой деревянный стол, на столе одна единственная зажженная свеча. Тем не менее, света пламени хватало, чтобы осветить келью не хуже стоваттной электрической лампочки. За столом в черной рясе сидел среднего роста человек, на столе перед ним лежал толстый фолиант.
- Здравствуй, вот и увиделись, Второй, - сказал человек голосом Первого.
- Здравствуй, - произнес я в ответ.
Меня удивило, что Первый не поднял лица и не взглянул на меня, ведь именно за этим я пришел сюда - в созданный им мирок. Прошла должно быть не одна минута, но Первый продолжал игнорировать меня. Его палец медленно елозил по строкам на странице фолианта.
- Ну и что! - не выдержал и закричал я.
Палец замер, а Первый поднял голову. Лицо его скрывала черная маска.
- Что тебе так не терпится показать свое лицо, предатель? - спросил мой собеседник.
- Я не предатель! - крикнул я в ответ.
- А почему ты сидел в том баре, и просил жену передать сведения о готовящейся операции квааргам?
- Ложь! - крикнул я еще громче, но голос мой дрогнул.
- Тогда сними маску, и мы вместе посмотрим в те наглые глаза, продавшие родину нашему главному врагу. КВААРГАМ! - Первый ткнул пальцем, указывая на стену, и словно по его приказу, на стене появилось зеркало.
Начавший было возвращаться страх, тут же сгинул, как будто его и не было. Я рассерженно топнул ногой.
- Предатель ты, Первый. Ты и никто иной. Да я отступился от законов Совета, и поведал жене о том, какой сон я вижу изо дня в день, но не более.
- Ха если бы все было так просто, то не шло бы речи о предательстве, Второй. Ты узнал имена членов Совета, и продал нас Квааргам, ведь именно наши имена ты пытался сообщить через свою жену? Ты уже бывал в этой комнате, и открывал этот фолиант. Ты прочитал наши имена здесь.
- НЕТ! - отрезал я.
Первый встал из-за стола, и подошел ко мне.
- Возможно, ты ничего не помнишь, это ведь было месяц назад. Кваарги скорее всего "промыли тебе мозги". Разве ты не допускаешь этого?
Слова застряли у меня в горле. Я засомневался в своей невиновности, а Первый продолжал говорить:
- Сними маску, и сам все поймешь. Все в твоей голове встанет на свои места.
Его руки легли на мои плечи и заставили повернуться лицом к зеркалу.
- Ты сам все увидишь.
В зеркале отразился черная маска, скрывающее мое лицо. Точно такая же как и у Первого.
- Это зеркало не умеет лгать. Оно покажет правду нам обоим.
Я замотал головой, пытаясь стряхнуть с себя оцепенение. Потом, неожиданно для самого себя я обернулся лицом к Первому:
- Сними и ты маску, Первый. Я хочу видеть всю правду. Хочу быть уверен, что предатель в этой комнате один.
Первый согласно кивнул:
- Что ж, это честно: правда за правду. На счет три?
- Один, - кивнув, прошептал я.
- Два, - чуть громче меня произнес Первый.
- Три, - закончил я, выждав две секунды. Мы оба резким движением сорвали с себя маски и вскрикнули, как только наши лица отразились в зеркале.
Из призрачной глади стекла на нас глядели два абсолютно одинаковых лица. Два моих лица. На обоих застыло удивление, но потом вдруг отражение советника перекосило от злости.
В правой руке верховного советника мелькнул жертвенный кинжал, но я оказался проворнее. Резко развернувшись, я заглянул в глаза советнику, в свои глаза, на своем лице. И чуть отстранившись вправо, пропуская холодную сталь кинжала мимо своей шеи, вонзил левой рукой свой жертвенный кинжал в сердце Первого.
Советник пошатнулся, и повалился на каменный пол кельи. В его не успевших скрыться за веками глазах застыло удивление. Жертвенный кинжал вывалился из расслабившихся пальцев Первого, и со звоном упал на пол. Я же с замиранием сердца смотрел на свою смерть. И был рад, что на этом собрании умер вместе с женой. Так как желают многие влюбленные, в один день. Правда с небольшой разностью во времени. Ну это в прочем не важно.
Рукопись Астарота.
Тихо ступали по каменному полу мои ноги, я словно страшился нарушить покой мертвого тела, лежащего посреди кельи. Не было ни малейшего желания возвращаться к оставшимся там, в темноте, одиннадцати, а может быть уже двенадцати, советникам. Я перешагнул через труп с моим лицом и подошел к столу, за которым недавно сидел Первый. Все мое внимание было устремлено на единственный предмет, не пропавший после смерти Верховного советника (было бы чему пропадать). Увесистая книга с черной кожаной обложкой, без каких-либо букв и узоров, была закрыта.
Протянув к фолианту правую руку, левой держась за подлокотник стула, я открыл снежно белый форзац из идеально гладкой бумаги, и одновременно с тем сел. Послюнявив указательный палец я перевернул страницу и ахнул - передо мной была рукопись, а почерк автора был абсолютно схож с моим.
Сердце в груди быстро-быстро заколотилось - что тут скажешь, неожиданным был сюрприз Первого. Оказывается, он еще мог писать, подражая мне. Значит, не так уж неприкосновенны постулаты: "нельзя видеть лиц членов Совета", "невозможно узнать о другом советнике то, что он не поведает сам". Оказывается Первый нарушил их.
Я из любопытства открыл фолиант сзади, и ужаснулся - на последней странице моей рукой был поставлен номер 1642. Такое большое количество страниц нельзя было написать за короткий срок, значит, покойный советник уже давно вынашивал план, как убрать меня. Но зачем ему все это было нужно?
Последняя предложение не было дописано, как будто автор рукописи вот-вот собирался продолжить, и прервался не более чем на минуту.
- Что ж. Первый явно намеревался выйти из нашей с ним драки - живым. - Мой голос впервые за последние пол часа, нарушил тишину в келье, и потому немного смутил меня - уши успели привыкнуть к безмолвию. - Уж, не для того ли он разыграл весь этот спектакль с моим лицом, чтобы, притворившись мной, сделать себя Верховным советником второй раз? Да нет, полный бред! Ему тогда нужно было бы всего лишь научиться имитировать мой голос. Так зачем же? Или в этом фолианте действительно написаны имена советников, и он решил убрать меня, а после, прослушав новости, узнать активист какой партии умер во сне непонятно из-за чего. Так можно было бы проверить, правдивость фолианта... Стоп! Полную чушь горожу. Он же сам писал эту рукопись моим почерком. Наших имен он узнать не мог никак!
Ответ на этот терзающий меня вопрос так и не приходил в голову, потому я быстро оставил эту пустую затею: пытаться понять желания Первого - и вернулся к фолианту. Вновь открыв книгу на первой странице, я прочел:
"Если ты читаешь эти строки, то наверняка стал Первым советником, а может всегда был им."
И, правда, я как-то даже не подумал о своем нынешнем положении в Совете. Мне нужно было придумать как преподнести остальным весть о гибели Первого, ведь никаких доказательств его вины я предъявить не могу, ровно как не могу доказать свою непричастность к срыву операции. Если просто рассказать остальным, что произошло, или без объяснений известить их о смерти Первого, меня точно сочтут предателем.
Я замотал головой - в конце концов, не обязательно думать о смерти, когда в моих руках может находиться разгадка всего происшедшего. С первых слов сумела заинтересовать меня эта странная книга, написанная "мнимым" мной.
"Ты наверняка не раз задумывался над сутью и конечной целью существования Совета. Я просто не могу поверить, что может быть иначе. Ведь ты столько раз против своего желания являлся во тьму, что лежит вне времени, и решал какие-то, казавшиеся тебе ненужными вопросы, словно подневольный член партии на партийном собрании."
- Ну, я бы так не сказал, - снова я начал рассуждать вслух. - Очень даже нужными вопросами мы занимались во тьме. Почти все из нас были активистами, входящими в состав более-менее крупных группировок, выступавших против симбиоза человечества и неудачливых квааржских колонистов. В принципе Совет координировал действия этих группировок, посредством нас. Те же, остальные, не занимавшиеся "политическими" делами, в основном писали провокационные анонимные статьи в газеты и журналы, что в принципе играло немаловажную роль. Я же являлся координатором Славянской Националистической Партии, везде и всегда выступавшей с лозунгом "Россию - русским". Само собой разумеется, мы, как и многие подобные нам группировки и партии, десять лет назад выступили с лозунгом "Землю - людям"...
Внезапно цепочка "мыслей вслух" оборвалась. В голове пульсировала лишь одна мысль "Тьма вне времени".
- Ну, конечно, это многое объясняет. Почему так много было написано...но Первый пишет как будто не сам. И словно для другого Первого.
Я вновь прильнул взглядом к рукописи, и стал читать дальше:
"Так знай же, Советник, что существуют два мира. Земля находится в мире примитивной жизни. Люди как, в общем-то, и другие расы в вашем мире, смертны, и при этом имеют очень короткую продолжительность жизни."
- Почему-то другого я и не ожидал. - ухмыльнувшись изрек я и вновь погрузился в чтение.
"Ну речь о сути миров чуть позже. Сейчас о сути совета. Десятилетие назад я, называемый Астаротом встретился с князем тьмы Вельзевулом. Именно его магия помогла мне создать то, что вы сейчас называете Советом. Место совета я выбирал тщательно, корпев над всякой тонкостью. Со всех сторон комнату совета окружает камень горы, чье название не положено знать ни тебе, ни кому другому. До тех самых пор, когда человек перестанет ставить свою выгоду выше свободы другого человека.
В горе этой я и князь Вельзевул высекли огромную комнату. Когда мной и Иисусом были выдвинуты основные правила Совета, князь наполнил пространство непроницаемой взглядом тьмой и сделал ее подвластной верховному советнику. Я же, чуть отступившись от разрешенных верховным богом, идей сделал эту комнату, вход в которую замаскировал ото всех советников, кроме Первого. Ведь именно Первым вы зовете Верховного советника, я прав?"
Мне показалось, что автор рукописи издевается. Ведь наверняка половина написанного - ложь. Хотя имя Астарот было мне почему-то знакомо.
"В этой комнате я и оставил свою рукопись. В ней ты найдешь ответ на любой интересующий тебя вопрос."
- Ха, а как там у нас курс Евро? - усмехнувшись, произнес я вслух. Звук моего голоса как-то успокаивал меня, и отвлекал от скорчившегося на полу тела, к которому непроизвольно устремлялся взгляд, оторвавшись от текста рукописи.
Я, вновь послюнявил указательный палец и перевернув страницу, склонился над фолиантом... и обомлел. Следующая строка гласила: "Курс Евро по отношению к рублю..."
- Да какого хрена здесь вообще твориться! - заорал я, обращаясь к безмолвному каменному потолку. - Это твоих рук дело, Первый?
Стены не ответили даже эхом, это сделали последующие строки книги.
"Первому, в этой келье, как и на Совете доступно все. Он не может лишь противоречить основным правилам: Нельзя видеть членов совета, Нельзя саботировать деятельность совета, Советник не может стать из Тринадцатого Десятым не побывав прежде Двенадцатым и Одиннадцатым. Совет обязан беречь человечество от всего чуждого, могущего хоть как-то навредить. Независимо от того - будь это чуждое квааргом или новым Гитлером. И главное - Кто либо принявший смерть на Совете не может умереть, лишь только забыть все, что тьма Совета посчитает лишним."
Я вновь оторвался от чтения и на этот раз широко раскрытыми глазами уставился на бездыханное тело Первого.
- Исчезни, - сорвалось с губ давно крутившееся слово, - чтобы духу твоего здесь не было!
Тяжелая дубовая дверь, словно повинуясь ураганному порыву ветра, открылась, и, клубившийся метрах в десяти за ней, мрак ринулся в келью, поглотив при этом коридорные факелы. Плотный абсолютно черный дым, выпуская вперед себя щупальца, начал заполнять комнатушку. Меня охватил страх, какого я никогда раньше не испытывал. Я зажмурил глаза, и на минуту перестал дышать, словно приготовившись исчезнуть вместе с телом Первого.
Никаких изменений в окружающем не чувствовалось, даже напротив - кожа, покрывшаяся за секунды до этого мурашками, успокоилась, меня перестал мучить дискомфорт. Я тут же разлепил веки и о чудо - о трупе ничего не напоминало, а келья, походившая прежде на тюремную камеру, преобразилась: вместо свечей - настольная лампа, вместо деревянного стула, подо мной устроилось мягкое с багровой велюровой обивкой кресло. Пол был устлан ковром, стены увешаны гобеленами, изображавшими гармоничные, наподобие меандра, геометрические узоры.
Замучившись удивляться стольким чудесным сюрпризам, могущим вскружить голову даже во сне (где я в принципе и находился), я вновь возвратился к чтению, надеясь найти в чудесной книге ответы, на терзавшие меня вопросы.
"Верховный советник получает возможности бога, но только в пределах этой горы, чье имя никогда никто не узнает. Но, увы, если этот человек жаден до власти, получив ее здесь, он вряд ли захочет расстаться с ней. Ты, конечно же, справедливо заметишь, что таких людей, лучше и не пускать на Совет. Правда в том, что часто такие люди играют важную роль в деятельности Совета. Позже тьма от них избавляется."
- Так я только что помог ей сместить Первого?! - Произнеся это вслух, я громко хлопнул обложкой рукописи, Встал из мягкого кресла и пошел вон - во тьму, к остальным жертвам неизвестно чьего сговора.
Когда в коридоре, погрузившись в кромешный мрак - привычную для меня обстановку - и сделав несколько шагов вперед, я обернулся, то ничуть не удивился, заметив брезжащий позади свет факелов.
- Наверное, буду теперь видеть их всегда! - пробубнил я отворачиваясь.
Продвигался дальше, вперед, я в полном молчании - слова казались мне губительными. Шаг другой третий...Почувствовав, что больше меня не окружают каменные стены и пол, словно бы уплыл из под ног, правда, не дав при этом упасть, я остановился.
- Первый... - громко выкрикнул я, и тут же слова застряли у меня в горле. От желания признаться во всем происшедшем не осталось и следа.
- Второй! - с обидой отозвался Третий. - Мы что теперь будем рассчитываться по порядку?
- Очень хотелось бы знать? - поддержал нового Второго Весельчак, сменивший теперь свой номер на Шесть. - О чем сегодня будем спорить? На кой черт мы собрались, ведь вроде не планировали...
От удивления я открыл рот и не пытался закрыть, не без радости вспомнив, что все лица скрыты тьмой. Получалось, будто бы Советники все забыли.
- Ого! Так ви здесь еще и собиаетесь! - произнес новый, незнакомый мне голос с почти комическим "еврейским" выговором. - О, я, таки, в жизни видей много сбоищь!
И вновь во тьме воцарилось молчание. Я лихорадочно соображал, что же говорить, остальные ждали моего слова.
Нового ничего в голову не приходило, потому я начал рассказывать недавние события, не забывая цитировать Рукопись. Рассказ вышел похожим на притчу, к тому же долгим и муторным, хотя описанные в нем события таковыми отнюдь не являлись. Пока я говорил, все кроме новичка молчали, и даже Весельчак, будучи сам всегда не прочь вставить шутку другую, обрывал Тринадцатого на полуслове.
Закончив рассказ, я отпустил советников, и как всегда бывает после окончания сбора, проснулся.
Всю комнату наполнял лунный свет, а потому мне даже не пришлось напрягать зрение, чтобы разглядеть время, которое показывали часы с аббревиатурой "СНП" на циферблате. Оказывается, не прошло и часа, с тех пор как я заснул. Ровно полночь - как в фильмах ужасов, с той лишь разницей, что Совет, снившийся мне почти каждую ночь, был не менее реален, чем я или моя жена.
Оборвав все свои мысли, я прислушался к ее тихому сапу, каждый вздох снова и снова поднимал взмокшую прядь волос на моем виске. "Интересно, что она мне скажет по утру? "Дорогой мне сегодня такой сон страшный снился...Ой... я ничего не помню", - мелькнуло в голове предположение.
Стараясь не потревожить и без того не радостный сон жены, я повернулся лицом к окну и улыбнулся бледно-желтому "караваю" луны.
Навечно застывшее время.
Внезапно посреди кельи материализовался юноша, достигший от силы двадцатитрехлетнего возраста. Его прямые пепельного цвета волосы, ниспадавшие до самых плеч, были укрыты капюшоном серого кожаного наглухо запахнутого, подобного рясе, плаща. Постукивая каблуками по ковру, словно бы шел по мостовой, он направился к столу. При виде мягкого кресла с кровавого цвета велюровой обивкой он улыбнулся и произнес:
- Ну, хоть расслаблюсь.
Основная проблема, не дававшая ему покоя, теперь была решена - склонный к аскетизму зарвавшийся лидер партии СНП больше никогда не осквернит это, почти святое, созданное богами место, своим присутствием. Пусть он отныне упивается только располагаемой им властью в своей партии на Земле. Теперь его место по праву занял координатор СНП - честный и более достойный звания Верховного советника, нежели его предшественник. Возможно вскоре бывший Первый потеряет власть и там на Земле.
Юноша с не сходящей с лица улыбкой уселся в кресло, раскрыл лежавший перед ним фолиант и идеальным с виду почерком (каким в прочем был написан и остальной текст рукописи) написал: "Увидимся в Раю... лет эдак через сорок." В конце он поставил замысловатую закорючку, и с видом трудяги, только что выполнившего нудную работу, откинул голову назад. Теперь он точно был уверен, что фраза, которую завтра же прочитает новый Первый, придя на Совет один, будет написанной не его почерком, как вся остальная книга, а истинным, божественным.
Юноша еще раз улыбнулся, и исчез из кельи в горе, название которой не было известно даже ему.