Солнце светило сквозь подернутое легкой дымкой рассветной прохлады небо. Лучи расходились в разные стороны, стремясь поцеловать каждую точечку на ярком цветочном поле, высушить бусинку росы, согреть после ночного холода и подарить радость от наступления нового дня. Утро - это новая жизнь, солнце постоянно утверждало эту истину и с нетерпением ждало наступления рассвета.
Цветы дурманили разнообразием ароматов, глаза разбегались от буйства красок в бескрайнем море разнотравья и, казалось, что лето будет вечным. Ромашки будут прятаться в траве, скрывая лепестки от ярых любителей узнать "любит-не любит", цветам ведь было все равно, им неведомы цепочки магии и сила желаний, им жить хочется. Васильки синими глазками выглядывали из пшеницы, подманивая в тенек кузнечиков, одуванчики охотно подставляли ветру пушистые головки и надеялись вновь вернуться на поле следующим летом.
Бабочка купалась в богатстве солнечной любви, растворялась в аромате цветущей липы, пряталась среди "летнего снега" одуванчиков, и хотела одного - чтобы лето не заканчивалось. Все, что угодно она рада была отдать, лишь бы чувствовать касания солнечных лучей к своим ярким крыльям, отдаться на волю ветерка и терять сознание от разнотравья.
Июль цвел, жарко дышал разгоряченным телом и обещал быть, чтобы ни случилось, ведь никакие дожди и тучи не помеха любви. И бабочка верила, честно, наивно, верила и уносилась наперегонки с ветром к самым облакам, чтобы оттуда стрелой нырнуть в объятья июля.
Мелкие дожди, заунывной панихидой плакавшие с мрачных небес, пришли в безрадостный мир и прочно в нем утвердились. Уныло шуршали красноватые листья, рвалась под напором воды паутина, где-то в стороне агонизировали облысевшие одуванчики, и надежда на тепло снежинкой под апрельскими лучами испарялась в свете догорающего солнца. Дожди с яростью голодных зверей напустились за оцепеневшую землю, с диким смехом по небу пронеслась ночь, и стало понятно, что солнце струсило перед холодной напастью нагрянувших трудностей.
Капелькой крови на кленовый лист упала холодная капля, и бабочка лишь съежилась в больных ветвях, пожалев, что отказалась спать. Снаружи шумела, рыдала и сходила с ума непогода, а солнце равнодушно ласкало в объятьях наивную тучку, позабыв о бабочке и летних днях. Осень строго смотрела на клен и качала головой.
Бабочка спряталась под опавший лист и задумалась. Скоро землю покроют белые холодные лепестки, взойдут желтые звезды, так похожие на далекие июльские ромашки и сбудется ее мечта - увидеть зиму. Только ей теперь будет все равно и немножко обидно. Она хотела доказать солнцу, что справится без него, что будет порхать вместе с летящими сверху снежинками и забудет о том поле, покрытом цветами.... Только не забывалось. Хлещущий снегом ветер превращал мир в дикое буйство стихии, так далекой от той белой фантазии, о которой шептало солнце. И было холодно и отчаянно, больно и не хотелось умирать. Ягода рябины, похожая на сердце, исчезла под снегом, а бабочка вдруг вылетела из-под листа, и, расправив крылья, влетела в танец снежинок.
Ветерок причесывал уставшую за зиму землю, и шептал спящей бабочке о том, что скоро, совсем скоро для нее настанет новое лето, в котором не будет лживых сказок ее строителя воздушных замков, а там, в позабытом поле, туманной дымкой таяли последние несбывшиеся воспоминания о жарких поцелуях ушедшего июля.