Аннотация: Жизнь тех, кому приходится выживать в тылу войны.
Затишье приносит мгновения отдыха. Слишком короткие, чтобы ими насладиться, напрочь испорченные ожиданием того, что тишина вот-вот будет прервана. Но в месте, которое уже несколько лет разрывает война, затишье может быть едва ли не страшнее боя.
Лишенная битвы армия разлагается. Благословенные спасители обращаются в мародеров. Они снуют по поселкам, занимая свой досуг алкоголем и женщинами. Причем порой абсолютно не важно, согласны ли представительницы прекрасного пола составить им компанию. Они не могут отказать. Собственные защитники быстро становятся напастью даже более страшной, чем враг. Противник он там, далеко, за линией фронта, откуда слышны только редкие отзвуки взрывов, долетают обрывки шальных заклинаний. А своя армия - под боком. Ее нужно кормить и терпеть все выходки. Потому что кто, если не они?..
Мирных жителей в Ровном осталось совсем не много. Жилыми оставались только три или четыре двора. И едва выживающий трактир, который обслуживал в большинстве своем только бойцов армии. Белокрылые архангелы заполонили местность, они разбили лагерь в лесах близь Ровного. Но с приходом передышки в боях появлялись в поселке все чаще и чаще. Среди бойцов встречались и люди, и эльфы, но крылатые слишком сильно выделялись на их фоне. Казалось, что они везде. Осунувшиеся от усталости, с посеревшими от пыли перьями, вдали от собственных домов, они топили свою тоску в стаканах. И на проверку оказались ничуть не благороднее простых мужиков. Благородство - оно там, на верхах, среди тех, кто отдает приказы. А внизу забываются все принципы, перекрываются стремлением выжить.
- Ах, ты ж, паразитка! Куда лезешь?! - звонкий женский голос разрезал предрассветную тишину поселка. Милена выбежала из дома, на ходу удобнее перехватывая вилы. Она привыкла гонять от своего двора всех, будь то хоть сосед, хоть воин в доспехах. От всех ждать только беды. Милена давно прослыла сумасшедшей, но не спешила оспаривать эту репутацию. - Кровушкой явилась полакомиться? Ну, я тебя сейчас!
В этот раз причина ее агрессии была более, чем достойной. За время боя с обеих сторон образовались целые полчища существ, которые не могли больше сражаться. С поломанными крыльями, в оплавленных доспехах... Стремительно отступающая армия оставляла их на произвол судьбы. Раненные слишком замедляли ход. Наступающий противник добивал их или забирал в плен. Некоторым везло меньше - они выживали и оставались существовать на территориях, оккупированных противником.
Перед Миленой была вампирша. Перемазанная грязью и дорожной пылью, она чуть припадала к земле, прижимая к груди какой-то сверток. Темные перепончатые крылья были сложены за спиной, прижаты как-то неестественно, словно она их не ощущала. Но Милену это мало заботило.
- Убирайся! - она в очередной раз попыталась ткнуть вампиршу вилами. Девушка отпрянула и только сейчас Милена заметила на ее спине еще одно существо. Крепко обнимая руками за шею, сжимая коленями бока чуть ниже крыльев, на вампирше висел ее детеныш.
- Та мне бы... - голос незваной гостьи был тихим, чуть хриплым. - Молока... - проговорила она, отнимая от груди сверток и чуть протягивая в сторону женщины. Милена скользнула взглядом ниже. И снова подняла глаза на вампиршу. Измученная, уставшая, она выглядела жалко. Под глазами залегли черные тени, обострились черты лица, кости выступали под кожей. Но она тянула на себе двоих детей, одному из которых едва ли минуло несколько недель.
Хохот ударил по ушам, заставив вздрогнуть. Милена вскинула голову. Через улицу распахнулись двери таверны, и на дорогу вывалилась нетрезвая братия в доспехах светлой армии. Женщина коротко выругалась. Словно им мало того, что еще перед войной они отобрали у нее лошадь. Что в ходе боя вытоптали весь огород, обрекая одинокую женщину на голодную смерть... они продолжали отравлять жизнь. Спасители...
Когда Милена снова повернулась к вампирше с двумя детьми - на месте создания тьмы уже не было. Она сбежала, испуганная появлением белокрылых. На что имела полное право, если подумать.
Женщина опустила вилы и вернулась в дом. Чтобы через несколько часов снова выйти на улицу. Милена была единственной, у кого в поселке еще оставалась корова. Так что утренний надой в очередной раз отправлялся на рынок. Торговля давно уже шла по большей части бартером. И на рынке Милена могла обменять пару кружек молока на хлеб. А еще ночью Милена слышала визг с соседнего двора - соседка зарезала несколько куриц. Значит, можно надеяться получить если не кусок мяса, то хотя бы кости на суп или холодец. Все лучше, чем второй месяц тянуть на одном только хлебе.
Старая корова, пусть она и все еще доилась, была обречена выполнять обязанности еще и лошади. Она тянула телегу, на которой разместилось молоко и еще кое-какие вещи из тех, что Милена могла позволить себе обменять на что-то. Махать вилами женщина еще была горазда, но донести ворох вещей до рынка было уже непосильной задачей.
Милена снова увидела вампиршу через несколько дворов. Не далеко ей удалось убежать. Ее поймали белокрылые и несколько местных мужиков, слишком старых, чтобы воевать, но еще способных поддакивать и подливать масла в огонь. Вампирша металась в их кругу, прижимая к груди ребенка и пряча за спину своего старшего сына.
Милена покачала головой, удобнее перехватывая веревку, обвязанную вокруг шеи коровы, направляя животное дальше. Сама виновата, нечего было соваться в поселок. Пусть бы шла к своим. Не далеко, всего в нескольких милях, территории были заняты армией тьмы. Женщина обернулась только один раз, когда за спиной послышался отчаянный звериный рык. И успела увидеть только, как вампиреныш со всех ног несется через двор и с проворством белки взлетает вверх, на дерево. Ребенок в его руках захлебнулся плачем. Но, только устроившись надежно между веток, маленький вампир удобнее перехватил его и прижал к груди. Мужики бросились было следом, но не поспели. В ребенка полетели мелкие камешки. Но забава им быстро наскучила, и они вернулись к матери.
Милена свернула к рынку. Ничего стоящего ей выторговать так и не удалось. Немного еды, которой едва ли хватит на несколько дней, теплое одеяло в обмен на пару старых рубах. На неделе придется снова выбираться на рынок. А, значит, снова перерывать вещи, раздумывая, что из этого всего она могла бы безболезненно обменять на что-то более полезное.
Вампирша так и сидела под деревом. Милена не хотела на нее смотреть, не хотела даже видеть. Но она попала в поле зрения. Избитая, она сидела неподвижно. То, что вампирша все еще жива, выдавала только едва заметная улыбка, расчерченная краями острых клыков. К ее плечу жался сын, на коленях, прикрытый ее ладонью, лежал второй ребенок. Он уже не плакал. Уснул, наверное, измученный. А вот старший... он скулил. Говорят, дети вампиров не умеют плакать. Они скулят, как звери, когда им больно или страшно. Похоже, об этом даже и не врут.
Милена остановилась. Корова, почувствовав, как ослабилась веревка, потянулась к ближайшему дереву и стала объедать с него листья. Женщина стояла неподвижно и только смотрела. Они до сих пор называли их спасителями, героями. Помогали, чем могли. А по большей части даже тем, чем не могли, отдавая последнее, себя обрекая на гибель. И все смотрят, неотрывно, пристально, следя за каждым шагом... но никто не видит.
Вампирша дернулась, поморщилась, когда движение отозвалось болью. Она подняла на Милену черные глаза, плечом закрывая своего сына. Ребенок коротко всхлипнул, прижимаясь к ней и испуганно глядя на женщину. По-волчьи янтарные глаза смотрелись на человеческом лице почти дико. Он был даже младше, чем Милене показалось изначально. Еще бескрылый, в отличие от его матери.
- Как зовут? - коротко спросила Милена. Вампирша долго молчала. Потом едва слышно выдохнула. Расправленные с усилием плечи снова опали.
- Сарения, - откликнулась она.
Ее сына звали Фарном. А младшей оказалась человеческая девочка, которую Сарения подобрала у трупа ее матери. Милена назвала ее Марой. И не стала спрашивать, на чьей совести была смерть женщины, родившей ее.
Сарения приходила в себя быстро. Уже спустя несколько дней она носилась по дому Милены, наводя порядок и заботясь об обоих детях. Еще дополнительных троих нахлебников Милене не хватало, она и так едва выживала. Но, против всякой логики, в компании стало легче. Больше нельзя было выменивать молоко на разнообразные полезные вещи. Весь надой уходил на кормление ребенка. По большей части даже обоих детей. Фарн охотно питался молоком, пока не показывая и тени какой-либо жажды крови, как того боялась Милена.
- Я не буду охотиться на людей, - проговорила Сарения, присаживаясь на лавку рядом с Миленой. Женщина зашивала старые, изношенные вещи, которые еще могли бы быть впору Фарну. Она подняла взгляд на вампиршу, чуть приподняла бровь. Что это было? Дань уважения? Милена, человеческая женщина, помогает ей, вампирше, и потому создание тьмы не будет охотиться на ее сородичей? Милена едва слышно фыркнула.
- Та охоться, мне-то что? - проговорила она, снова склоняясь над шитьем. Отношения с жителями Ровного испортились окончательно с тех пор, как Милена взяла под свою опеку вампиршу и детей. Какое ей было дело до того, будет ли ее новая подопечная убивать людей, или нет? Конкретно этих людей. Война показала их истинную суть. Равнодушные, жалкие, они думали только о себе и о своей шкуре. И обращались в бешенных псов, способных только рвать всех на части и совокупляться.
Милена скрипнула зубами. Вампирша успела уже подняться. Она посмотрела на женщину удивленно, но этим и ограничилась. Сарения взяла веник и принялась подметать. За окном шумел ветер, в нем терялись отзвуки разговоров, смеха. Бойцы доподлинно не знали, что у Милены живет их враг. Об этом было известно только местным поселенцам. До тех пор, пока кто-то из них не сочтет нужным рассказать белокрылым, - они были в безопасности. Слишком мало людей осталось в поселке, чтобы слухи разносились с должной скоростью.
Но кто-то обязательно сообщит. Кому-то станет поперек горла чья-то доброта, чье-то стремление помочь. Пусть после войны они снова будут по разные стороны, будут ненавидеть друг друга... но некому и некого будет ненавидеть, если они не выживут. Все четверо, не способные сражаться ни на одной из сторон. Для них война - только отчаянно неблагоприятные условия жизни. Их нужно перетерпеть.
- Свет, да когда же это кончится... - Милена не узнала собственный голос. Он прозвучал хрипло, бесконечно устало. Сарения бросила веник посреди комнаты и через мгновение крепко обняла женщину, прижала ее к себе, запахнув крыльями, словно плащом. Из ее крыльев уже не получалось надежное убежище - посреди перепонки зияла огромная дыра. Она не могла больше летать.
- Все будет хорошо, - внезапно ласковым голосом проговорила вампирша. Она гладила Милену по голове и едва заметно улыбалась. Создание тьмы, отвратительный хищник... она успокаивала женщину той лаской и нежностью, которую любое живое существо дарит любимым. - Мы выживем, - проговорила она, мельком посмотрев на детей. Фарн спал, обнимая, словно игрушку, свою названную сестренку.
Они замерли так, неподвижно, в неудобных позах на долгие минуты. Пока Милена не подала голос.
- Ты же можешь охотиться, не убивая... - проговорила она совсем тихо, забыв придать фразе вопросительную интонацию. А, может, на то просто не хватило сил. Сарения улыбнулась, снова показав между губ краешки клыков.
- Конечно.
Они покинули Ровный на следующий день, не став дожидаться, когда их вынудят это сделать. Милену в поселке больше ничего не держало, а для Сарении Ровный никогда и не был родиной. Направление изначально было выбрано почти что наугад. И, только когда они миновали несколько миль, Сарения вдруг предложила отправиться в герцогство, которое еще не было объято войной. Оно находилось в слишком далеко, добраться туда было не так уж просто. Путь лежал через горы. Потому пока далекие земли и не трогали. Десятки людей и нелюдей ушли оттуда добровольцами в армии. Но в большинстве своем война там отражалась только остервенелыми спорами в каждом дворе о том, кто прав, кто виноват.
Была лишь одна проблема. Чтобы добраться до герцогства, нужно было пересечь линию фронта, пройти по землям, что сейчас были заняты армией тьмы. Но есть ли отличия между слоняющейся без дела армией света и скучающей армией тьмы? Их слишком мало, чтобы заметить. Белокрылые давно виделись Милене исключительно напастью. Во время сражений они были необходимы, но столь ли мало то зло, которое приходится терпеть ради общего блага? Впрочем, каждый имеет право прикидываться слепцом. Очевидное останется несущественным, пока его никто не видит.
Старая корова неспешно брела по дороге прямо. Может быть, в следующем селении удастся обменять ее на коня. Сейчас он был бы путешественникам намного полезнее, чем корова.
Они пересекли поле былого сражения практически того не заметив. Вырванные с корнем деревья, воронки от заклинаний и осколки, которые когда-то были элементалями и прочими созданиями магов - все это ничуть не трогало сознание. Милена держала в руках веревку, которой кое-как удавалось контролировать то, куда держит путь ее корова. Управлять животным было почти невыносимо тяжело, она то и дело норовила свернуть и пойти объесть ближайший зеленый кустик. Рогатое животное ничуть не смущали даже пятна запекшейся крови.
Сарения качала Мару и шептала в полголоса какую-то сказку, которую внимательно слушал ее сын. Еще несколько часов назад Фарн то и дело рвался побегать, как-то подвигаться. Но сейчас он послушно сидел на телеге и только изредка вздыхал под скрип колес.
То, что они достигли земель под оккупацией армии тьмы, Милена поняла, только когда увидела их. Граница была слишком размытой, она менялась едва ли не каждый день, когда какая-то из сторон отвечала редким залпом или одиночным взрывом. Женщина подсознательно надеялась, что им не придется встретить бойцов армии тьмы. В этих местах тоже еще оставались люди. Волей-неволей, они помогали той армии, которая сейчас была у власти на конкретном клочке земли. Но и случайных путников они бы не стали выдавать. Незачем, пока это не несет какой-либо практической пользы. Стремление выжить многих делает меркантильными.
Группа существ показалась, словно из ниоткуда. Их было пятеро или шестеро, облаченных в потрепанные кольчуги. У нескольких сквозь доспехи расходились в стороны от плеч черные крылья. Было слышно их хохот. Но только чей-то отчаянный крик заставил Милену вздрогнуть. Сарения перебралась по телеге ближе к женщине.
- Там... - голос вампирши едва слышно дрогнул. Зажатая между группы нелюдей, металась девушка. Она то и дело срывалась в крик, когда тела касалась чья-нибудь когтистая лапа, вызывая только новые вспышки хохота.
- Не наше дело, - холодно откликнулась Милена. На них не обратили внимания. Им было даже на руку, что те, кто мог бы охранять этот переход, заняты своим делом. В сущности, они ничем не отличались. Вампиры, люди, эльфы... перед лицом нужды все оказываются одинаковы. Кто-то вымещает свой гнев на том, кто не способен дать сдачи. А кто-то закрывает глаза и уши, лишь бы не накликать беду на свою голову.
"Все мы одинаковы" - Милена на мгновение прикрыла глаза. Совсем рядом послышался шорох - Сарения осторожно устроила уснувшую девочку в гнезде из сухой соломы. И так же тихо спустилась с телеги.
- Сара, куда..?! - только и успела крикнуть ей в спину Милена. Вампирша даже не оглянулась, с холодной решимостью направляясь к существам. Она распахнула крылья, заметно напряженные. Взлететь вампирша не могла, но напряжение предстоящей схватки наполняло все тело без остатка.
- Она беременна, - Милена едва услышала ее хрипловатый голос. Вампирша была уже слишком далеко.
Думать было некогда. Сарения ворвалась в толпу существ, с ходу полоснув кого-то когтями. Их не нужно было побеждать. Нужно было только отбить эльфийку и скрыться. Или, по крайней мере, попытаться.
- Шасть под телегу! - коротко скомандовала Милена. Вампиренышу повторять не было необходимости. Он схватил сестренку вместе с ворохом соломы, которая осыпалась по ходу. И скрылся под телегой. А Милена привычно сжала ладонями древко вил. Говорят, нет ничего страшнее бабы с вилами. Похоже, настало время это проверить.
Вилы прошили спину одного из темных, края остриев, окрашенные в красный, показались из его живота. Сарения вывернулась из-под его, так и не оконченного, удара. И атаковала сама, резким взмахов крыльев отбросив от себя другого нападающего. Милена выпустила из рук вилы, не став даже пытаться вытащить их из тела извивающегося от боли мужчины. И, не менее крепко схватив за тонкое запястье эльфийку, бросилась обратно к телеге. Не могло быть и речи о том, чтобы попытаться скрыться от них на корове. Но там остались дети.
Спину обдало жаром и вокруг на мгновение стало даже слишком светло. Полыхнула огненная вспышка, зародившаяся безобидным огоньком на ладони вампирши. Простое, огненное заклинание, даже не проговоренное до конца. Оно подожгло одежду бойцов, задело деревья, заплясав огнями на коре. Сарения пронеслась мимо, обгоняя Милену. Она по-звериному бросилась на телегу, перебираясь через нее. Фарн взобрался ей на спину, обнимая и цепляясь так крепко, как только мог. Девочку вампирша, кажется, уже привычно прижала к груди. Милене не оставалось ничего, кроме как бросится следом за стремительно убегающей вампиршей. Женщина продолжала цепляться в запястье эльфийки, радуясь только тому, что остроухая хоть немного, но все же переставляет ноги. Тащить ее на себе Милена бы не смогла.
Спустя несколько минут Милена безнадежно потеряла Сарению. Ноги несли ее уже по инерции, подгоняемые криками за спиной. Им ничего не стоило поймать простую женщину, не способную ни сражаться, ни быстро бежать. Но ее не оставили на произвол. Вампирша появилась из зарослей справа, вцепилась в плечо женщины и дернула в сторону. Милена оступилась и, не удержавшись на ногах, кубарем покатилась вниз. Пространство вокруг завертелось калейдоскопом, отзываясь болью в тех местах, которые были задеты о камни и выступающие корни. Падение прекратилось не скоро. Но Милена была рада и этому. Она застонала, откидываясь назад и мучительно прикрывая глаза, пытаясь справиться с болью. Рядом что-то зашуршало, послышались поспешные шаги. Они удалялись. Милена попыталась открыть глаза, но удалось ей это только с третьей попытки. Над ней склонилась Сарения. Вампирша коротко прижала палец к губам и, закинув руку Милены себе на плечо, потащила женщину куда-то в сторону. Та не сопротивлялась, пытаясь переставлять ноги, чтобы хоть мало облегчить ношу вампирше.
Пришла в себя Милена уже в пещере. Впрочем, пещерой назвать это место не повернулся бы язык. Скорее нора, вырытая каким-то крупным зверем и оставленная за ненадобностью. Вокруг пахло сыростью и землей. Только со стороны входа свисали зеленые нити вьюнка, скрывая от лишних глаз это логово. Милена с усилием села, часто моргая и пытаясь рассмотреть то, что было рядом.
- Они уже перестали нас искать, - тихо проговорила Сарения. Она сидела у стены. На ее коленях лежала эльфийка. Она все еще была без сознания. Милена потянулась было проверить ее дыхание, но передумала. Первое же движение отозвалось невыносимой головной болью.
- Хорошо, - откликнулась она тихо, осторожно поворачивая голову. Фарн, поймав ее взгляд, придвинулся поближе и прижался к плечу. Он держал на руках сестренку. Милена едва заметно усмехнулась. Вот ведь ребенок с железными нервами. Мара снова спала.
Эльфийка пришла в себя через несколько часов. Они все так же сидели почти неподвижно, прислушивались к звукам на улице. Нельзя было оставаться в этом месте, нужно было уходить. Но куда и как?.. Они живы, только пока их никто не видит.
Эльфийка вскочила на ноги и отпрянула в сторону от вампирши. Она схватилась за свой большой живот, словно кто-то мог причинить вред ее ребенку, пока он все еще внутри нее. Милена только подняла голову. Недавно она забрала у Фарна Мару и теперь держала ее на руках, кутая в края своей одежды.
- Не шуми, - проговорила Милена. А после строго спросила, - Как зовут?
Эльфийка, кажется, опешила. Она ошалело смотрела то на одно существо, то на другое. А Сарения откровенно посмеивалась. Что-то ей этот строгий тон Милены очень сильно напоминал.
Вы мне помогаете?... Почему? - спросила она, не решаясь выбраться из того угла норы, куда успела забиться. Милена несколько мгновений смотрела на нее, потом коротко покосилась на Сарению. И, наконец, посмотрела на их общий выводок детенышей. Теперь к ним должен был присоединиться еще один ребенок. Теперь уже остроухий. Женщина пожала плечами.
- Потому что, - проговорила она, улыбаясь вампирше, - хоть крылатая, - Сарения мгновенно расцвела улыбкой, - хоть ушастая, - Милена перевела взгляд на эльфийку. А после снова посмотрела на ребенка в собственных руках. К улыбке примешалась какая-то доля горечи. Милена ласково погладила девочку по щеке, - хоть бездетная, - Милена снова подняла голову, - а мать всегда остается матерью.