- Ну что, допрыгались, паяцы? - налившееся кровь лицо генерала Бургарта Ноймана, начальника "Псарни", могло соперничать насыщенностью цвета с алыми генеральскими петлицами. - Что за цирк вы устроили в Журавлевке? Почему меня бомбардируют жалобами из Харьковского отделения гестапо? - Бургарт потряс перед лицом стоящих навытяжку офицеров мятыми листами бумаги, зажатыми в мощном волосатом кулаке начальника спецшколы. - Что это? Я вас спрашиваю, господа офицеры!
Франц с Сандлером стояли, не шевелясь, ожидая, когда схлынет приступ гнева, охвативший Ноймана. Старый вояка был скор на расправу, но справедлив и отходчив.
- Что молчите? И сказать в свое оправдание нечего? - Генерал нервно расстегнул верхнюю пуговицу кителя, шлепнул гестаповскими жалобами по полированной столешнице и рухнул в скрипнувшее кресло.
Наставники продолжали изображать соляные столбы, пожирая генерала преданными собачьими взглядами.
- Я не понимаю, как вы прошляпили этого эсесовского молокососа? - Генерал ворчливо распекал подчиненных, но уже чисто по инерции - "запас гнева" иссякал. - Что еще за история с дуэльным кодексом? Вот от кого не ожидал подобного самодурства, так это от тебя Роберт! - Цвет лица Ноймана постепенно светлел, приходя в норму. - Итак, дождусь я сегодня объяснений, или нет? Да и сядьте, в конце концов - я голову задирать не могу! - Бургарт потер шею и болезненно поморщился. - Опять на погоду стреляет...
Наставники переглянусь, поняв друг друга без слов: генерал "созрел", теперь можно и поговорить. Офицеры, облегченно вздохнув, уселись напротив Ноймана за длинный переговорный стол.
- Герр Нойман, - осторожно произнес Франц, - может за Рагимовым послать?
- Не вижу смысла, - отмахнулся генерал. - Что он с моей старой раной сделать сможет?
- У меня этих пилюлей и порошков - полный стол! - чертыхнулся Нойман. - Не помогают они мне.
- Герр Нойман, чтобы они помогали, - осторожно заметил Сандлер, - их пить нужно, а не в тумбочке хранить.
- Учить меня вздумал, мальчишка? - незлобно проворчал Бургарт. - Пока и без ваших пилюлей не помер... Так, вернемся к нашим баранам: докладывай, Роберт.
- Можно, если Роберт не против, я начну, герр Нойман? - попросил Михаэль.
- Что ж, валяй, - вальяжно разрешил генерал.
- Я насчет "безвременно почившего" Вензеля...
- Ну, я слушаю? - кивнул Нойман.
- Я допросил всех курсантов первого отделения, для составления, так сказать, полной картины происшествия. Поразмыслил над полученными результатами, и пришел к неутешительному выводу...
- И к какому же, позволь тебя спросить? - заинтересованно произнес генерал.
- Вензель сам виноват - пренебрегал элементарной безопасностью, - вынес вердикт Сандлер. - Советов не слушал. Помните мой рапорт после рейда на Климовичи, когда его головотяпство стоило нам потери почти двух отделений псов. И если бы не они, прикрывшие отход гестаповцев, Вензеля бы отправили в гробу на родину еще в тот раз!
- Еще бы не помнил! - воскликнул Бургарт. - Мне тогда такой пистон вставили...
- Вот-вот, а этим чернорубашечникам - как с гуся вода! - вставил Франц. - Хоть бы выводы сделали...
- И еще был у Вензеля один грешок - курсантов любил изводить... И ладно бы по делу, так нет же... Ну и среди псов отношение к нему было соответственное.
- А, так ты считаешь, что его можно было спасти? Просто гефрайтер Незнанский в силу личной неприязни попустительствовал убийству Вензеля?
- Никак нет, герр генерал, - отрицательно мотнул головой Михаэль. - Незнанский, как следует из показаний его подчиненных, сделал все возможное, чтобы спасти жизнь этому недоразумению. Мгновенно и адекватно среагировал на нестандартную ситуацию: обстоятельства сложились так, что любой выстрел мог задеть Вензеля. Но убийце хватило нескольких секунд, чтобы сломать гестаповцу ребра. В итоге - пропоротое легкое, внутренне кровоизлияние... А квалифицированного медперсонала, способного оказать помощь при такой травме, в Журавлевке нет по определению - не положено неполноценным. А единственного на деревню фельдшера сам же Вензель и пристрелил минут за пять до собственной смерти.
- В общем, понятно! Вы у меня как всегда белые и пушистые! - Нойман оглушительно захохотал. - А что насчет дуэли? Или это все тоже Клоц придумал, чтобы заляпать грязью безукоризненную репутацию старшего мастера-наставника Франца?
- Никак нет, герр генерал! - отчеканил Роберт. - Был вызов, но все по букве дуэльного кодекса!
- И что же вызвало такую реакцию уравновешенного боевого офицера? - миролюбиво поинтересовался Бургарт, откинувшись на спинку кресла.
- Эта тыловая крыса, считающая себя элитой рейха, - сквозь зубы процедил Фрац, - позволила себе обозвать боевого офицера "свиноводом"!
- Что ты сказал? - не поверил генерал. - Свиноводом?
- Да-да, все мы здесь, на псарне, по его мнению, свиноводы - недостойные называться офицерами! - подтвердил старший мастер-наставник.
Генерал на мгновение потерял дар речи. Его лицо вновь побагровело, а короткие мощные пальцы с хрустом сжались в кулаки. Наставники терпеливо ждали, пока начальника "Псарни" вновь "отпустит".
- Это в корне меняет дело! - наконец выдохнул генерал. - Эту тварь нужно проучить!
- Я пытался, герр Нойман, поступить так, как предписывает кодекс офицерской чести, - подал голос Франц. - Но...
- Этот засранец навалил в штаны?! - громыхнул генерал.
- Так точно! Сбежал! Нужно было застрелить урода без всяких правил...
- Нет, зачем нам лишний геморрой? - злобно ухмыльнулся Нойман. - А вот проучить, чтобы неповадно было в следующий раз жаловаться - это мы сможем! Напишешь официальный рапорт на мое имя, в котором подробно изложишь суть инцидента. Я со своей стороны дам делу официальный ход: напишу прошение в рейхсканцелярию об официальном разрешении дуэли. Скорее всего разрешения мы не получим...
- Тогда в чем смысл? - не понял Франц.
- Смысл в том, что пока прошение пойдет по рукам наших крючкотворов и бюрократов, пробежит не один месяц! А то и год!
- А! Я понял! - воскликнул Роберт. - И все это время Клоц будет маяться неведением: разрешат дуэль или нет!
- Вот-вот! - вновь расплылся в улыбке Нойман. - Со стопроцентную гарантию, что дуэль запретят, ему никто не сможет дать!
- Вы страшный человек, герр Нойман! - полушутливо произнес Франц.
- Угу, - кивнул генерал. - Мог ли я подумать пять лет назад, когда только начал греть вот это самое кресло, что превращусь в этакого интригана? Во всем виноваты частые поездки в Берлин, в рейхсканцелярию. Пообщаешься с высшим начальством годок-другой, научишься извиваться, как уж на сковородке, - разоткровенничался Нойман. - Иначе сожрут...
- Я готов, герр генерал! - согласился с предложение начальника школы Франц.
- А я и не сомневался, - довольно произнес Нойман. - Ты настоящий солдат рейха, Роберт! И достойный офицер! Я горжусь, что имею честь служить с тобой, мой мальчик! - на этот раз на Ноймана накатил приступ сентиментальности.
Роберт с Михаэлем вновь понимающе переглянулись: эта особенность старого генерала, начавшая проявляться во всей своей красе лишь в последние годы, была им тоже очень хорошо знакома.
- Да, так... что же еще я хотел вам сказать? - задумался Нойман, скользя взглядом по россыпи документов, лежащих пред ним на столе. - Ах, да, - Бургарт хлопнул себя ладонью по лбу, - совсем вылетело! Старею, господа, старею...
- Да ладно, скажете тоже, Бургарт: вы еще хоть куда! - подсластил "старику" горькую пилюлю Франц.
- Спасибо, Роби, спасибо! - растрогался Нойман. - Но давайте к делу - самого главного я вам еще не сказал... - Бургарт выудил из россыпи документов украшенный вензелями рейха гербовый листок. - Вот он, вчера доставили... С самого верха... - Генерал сделал многозначительную паузу. - Итак, господа, - торжественно произнес он, - руководство считает, что срок обучения первого набора псов подошел к концу. В связи с этим в течении двух месяцев мы должны сформировать боеспособное подразделение - полк, который будет откомандирован на Дальний Восток и войдет в состав шестисотой пехотной дивизии вермахта.
- Постойте, герр Нойман, - произнес Франц, - если не ошибаюсь, шестисотая пехотная - это же первая пехотная дивизия РОА? Власовцы?
-Не ошибаешься, Роберт, - подтвердил Нойман. - По замыслу руководства включение полка псов в формирования Русской Освободительной Армии - наилучший вариант из всех возможных. Ну не включать же их в состав арийских частей? Но это на данном этапе... Так сказать, с целью обкатать продукцию "Псарни" в настоящих боевых действиях...
- Выпускной экзамен, - подсказал Михаэль.
- Точно подметил, Михаэль, - согласился генерал. - Но в будущем, когда численность наших выпускников достигнет хотя бы дивизии - будет сформировано отдельное боевое формирование, состоящее исключительно из псов. К этому моменту мы должны вырастить из числа бывших курсантов командный состав... вплоть до командиров рот и батальонов, а в более далекой перспективе и полков. Офицеры рейха будут осуществлять лишь общее руководство и планирование операций, все остальное наши псы должны будут делать сами. В общем, как-то так...
- Герр Нойман, разрешите?
- Есть вопросы, Роберт? - отозвался генерал.
- Есть, - кивнул старший мастер-наставник. - Вы сказали, формируем полк...
- Да, полк, - подтвердил генерал.
- Да у нас в первом наборе личного состава едва ли на полтора пехотных батальона наберется! Какой уж тут полк? Похоже, в Берлине решили "на вырост мундирчик пошить"?
- Ну, на вырост, или нет, не наше с вами дело, - сказал Нойман. - Проблему численности полка будем решать, как нам предписывает приказ...
- И как же? - поинтересовался Франц.
- Очень просто: рекомендовано включить в состав выпускного полка крепких и выносливых курсантов второго и третьего наборов.
- Да, делать нечего, придется исполнять... - Судя по выражению лица старшего мастера-наставника, приказ высшего руководства не пришелся ему по душе.
- Итак, господа офицеры, - подытожил генерал, - на все про все у вас не более двух месяцев. Командиром полка назначен оберст Франц, его заместителем - начальником штаба - оберстлёйтнант Сандлер. Командирами подразделений: батальонов и рот, соответственно мастера-наставники этих подразделений. Командирами взводов и отделений - гефрайтеры и обергефрайтеры соответствующих подразделений.
- А с моей ротой как быть? - спросил Михаэль. - Кого планируете поставить на мое место, раз уж я назначен начальником штаба?
- А это, Михаэль, вы решайте с Робертом сами. Вам дальше служить, не мне... К тому же у тебя, мой мальчик, прекрасный заместитель - вот и назначь его командиром первой роты.
- Герр Нойман, это вы о Путилоффе? - уточнил Сандлер.
- Да, о нем. По-моему, прекрасная кандидатура! Помните, о чем я говорил?
- О воспитании своих командиров? - переспросил Франц.
- Точно! - довольно произнес генерал. - Да и надо же с кого-то начинать, господа? Даю вам неделю: продумайте все хорошенько, а после начнем формировать полк. Вы свободны, господа! Честь имею!
***
В казарме первого взвода царил веселый гвалт: вернувшиеся предыдущим вечером из карательного рейда, и уже успевшие немного отоспаться и отдохнуть, курсанты, словно малые дети, радовались предстоящим выходным.
- Петька, - теребил Незнанского Колька Печкин, - а когда нам денежное довольствие выдадут?
- Да хрен с ним, с денежным, - влез в разговор Кузьмин. - Талончики, талончики в "Сладкий плен" когда выпишут? Мы ж это - заслужили!
- Ага, особенно ты, Кузьмин, заслужил! - фыркнул Печкин.
- Я что, начфин, чтобы знать, когда нам денежное довольствие выдадут? - огрызнулся Петька. - Идите сами в канцелярию, да спросите!
- Ага, так нас там и ждут! - огорчился Печкин. - С распростертыми объятиями... Пойду у Вовки поспрошаю.
- Давай, Колюня, спроси! - Прохор обнял Печкина за плечи. - Вольф - он у нас особа к начальству приближенная...
- Тепло ты, Проха! - скинул руку Кузьмина с плеча.
- А ну вас! - махнул рукой Прохор, и не думавший обижаться. - Получу заветные талончики и сразу к девкам. Эх, девчушечки мои, девчушечки!
- Вы, пацаны, рано губы раскатываете, - остудил сослуживцев гефрайтер. - Еще неизвестно, какое наказание нам за Вензеля выкатят. Может не то, что жалованье... За оврагом на вечный постой определят!
- Да, странно все это, - погрустнев, согласился Колька. - Никакого наказания за смерть гестаповца не было. Странно... - повторил он, покусывая зубами нижнюю губу.
- Чего такие кислые, пацаны? - Заскочивший в казарму Путилов, с ходу заметил перемены, произошедшие в настроении друзей. - Радоваться надо! Все живы, здоровы! К тому же увал на носу! Я ща к начфину - с денежным довольствием потороплю...
- Хорошо тебе, Вовка, - с плохо скрываемой завистью протянул Печкин, - ты-то к убийству гестаповца никаким боком не причастен! А мы тут расплаты ожидаем.
- Как это никаким боком? - удивился Путилов. - Зря вы так, пацаны - я как-никак командир взвода! И за все косяки своих подчиненных - ваши, между прочим, косяки, отвечаю головой! Так что если вам выпишут, то и про меня, будьте покойны, не забудут.
- Черт! Значит, мы и тебя подставили? - совсем расстроился Незнанский.
- Ладно, чуваки, не тушуйтесь - все в поряде будет! - поспешил "утешить" друзей Вовка. - Я тут с Сандлером парой слов перекинулся по этому поводу... - Путилов сделал многозначительную паузу. - Никто нас наказывать не собирается!
- Серьезно не будут? - уже не смея надеяться на благополучный исход, переспросил Петька.
- Серьезней некуда! - подтвердил Вовка.
- Это с чего же нам такое счастье привалило? - скептически поинтересовался Кузьмин.
- Ну... есть кое-какие обстоятельства, - уклончиво ответил Путилов.
- Вовчик, да не темни ты! - оживился Печкин, приходя в радостно-возбужденное состояние. - Подумаешь тайна за семью печатями! Все равно ведь узнаем рано или поздно...
- Раз вам все равно, тогда пусть будет поздно, - лукаво ответил Вовка.
- А кто сказал, что нам все равно? - возмутился Печки. - Еще как не все равно! Давай, колись!
- Ну, во-первых, - решил уступить приятелям Путилов, - у наших командиров возникли какие-то терки с гестаповцами...
- Ну, - расстроено протянул Колька, - это мы и без тебя знаем...
- Это - во-первых, - пояснил Вовка, - а во-вторых: скоро мы отправимся на фронт, пацаны! Все, кончилась наша учеба!
- Как на фронт?! - опешил Печкин. - Вот это новость!
- Когда? - спросил Петька.
- Через пару месяцев, а может и раньше, - ответил Вовка, - точная дата пока не назначена.
- Ну, нифигассе! - выдохнул Кузьмин. - Блин, надо срочно у начфина талончиками отвариться! И оторваться, как следует - на фронте-то девок нема!
- Кто о чем, а вшивый о бане! - не удержался и подковырнул однокурсника Колька.
- Да думайте, чего хотите, а я шанс повеселиться напоследок, упускать не хочу! Да еще и прикуплю, чтобы впрок на...
- Только уговор: держите язык за зубами, пока Сандлер официально обо всем не объявит! - предупредил Вовка. - А то мне влетит!
- О чем разговор, командир? Мы могила! Правда, пацаны? - затараторил Прохор. - А то как все прознают - цена на девок взлетит!
- Тьфу, ты, блин! - выругался Петька. - Проха, ты кроме как об этом, ни о чем думать не можешь?
- Не-а, - мотнул головой паренек, - не могу! Только об этом и думаю!
- Озабоченный он, - хихикнул Колька.
- Да и фиг с ним, главное, что молчать будет! - отмахнулся Вовка. - И вы тоже ни-ни...
- Будь спокоен, не разболтаем, - заверил Вовку Незнанский. - А если кто и проболтается, - Петька выразительно посмотрел на Печкина, - получит маршевым сапогом по наглой востроносой морде!
- Нашли болтуна, - притворно обиделся Колька, за которым водился грешок излишней болтливости. - Буду нем, шо рыба!
- Гляди у меня, Колюня! - погрозил кулаком Незнанский.
- Вовка, так ты когда к начфину-то идешь? - уточнил Кузьмин.
- Не терпится тебе... - укоризненно покачал головой Путилов.
- А вы, можно подумать, в монахи записались? - фыркнул Прошка. - Сами хороши...
- Ладно, хватит, уже иду, - произнес Вовка. - О нашем разговоре - молчок! - напомнил Путилов, покидая казарму.
Отсалютовав дежурному на "тумбочке", Вовка вышел на улицу. На крыльце Путилов остановился: распускающаяся зелень, в которой утопала территория школы, радовала глаз, а по-весеннему теплый ветерок, наполненный ароматом цветущих яблонь, выдул из головы все мрачные мысли. Подернулись дымкой ужасы недавнего карательного рейда: ночные облавы, допросы, пытки, расстрелы... На секунду Вовка словно вернулся в детство, в весенний уральский лес, в партизанский отряд, в тот самый момент, когда он был по настоящему свободен и счастлив...
- Путилофф, чего ворон ловишь? - вырвал Вовку из воспоминаний неприятно-визгливый голос Максимилиана Мейера, пожилого плешивого немца - коменданта "Псарни". - Что, других дел нет? Так я быстро найду! - ехидно прищурился комендант.
- Виноват, герр Мейер! - по-немецки произнес Путилов. - Но дел действительно нет: законные выходные после рейда!
- Да знаю я, знаю, - проскрипел Мейер. - Просто видеть не могу, как курсанты отлынивают... Привычка, понимаешь, такая... А иначе нельзя, иначе порядка не будет, особенно среди вашего брата.
- Понимаю, герр Мейер, - согласно кивнул Вовка, - по-другому нельзя - стоит чуть вожжи отпустить...
- Вот, Путилофф, золотые слова! - Максимилиан хлопнул себя заскорузлыми ладонями по ляжкам. - Далеко пойдешь, обергефрайтер! Это слова настоящего командира! Кстати, вспомнил: оружие-то твои обормоты все сдали?
- Яволь, герр Мейер! Мы еще и трофейного приволокли, что у крестьян отобрали.
- А вот это здорово, Вольф! В хозяйстве все сгодится! - обрадовано потер руки прижимистый, как и все хозяйственники, комендант, впервые за пять лет обучения назвавший воспитанника интерната - унтерменша по имени. - Знаешь что, Путилофф?
- Да, герр Мейер?
- Забегай как-нибудь ко мне, до отъезда. Я угощу тебя настоящим Киршвассер, мне прислали недавно из Германии.
- Обязательно приду... герр... Мейер... - озадаченный необычной щедростью коменданта, промямлил Вовка. От кого - от кого, а от Мейера он подобного предложения не мог услышать в самом фантастическом сне.
- Bis spaeter! - произнес комендант, прикасаясь пальцами к выгоревшему козырьку полевого кепи.
Закончив разговор, Мейер вошел в казарму, откуда через минуту до чуткого Вовкиного слуха донеслись его визгливые ругательства. Вовка покачал головой, улыбнулся и, проигнорировав ступеньки, лихо соскочил с крыльца. Спешить парню было некуда, и он неторопливо зашагал по отсыпанной песком дорожке в сторону старого барского особняка, в котором располагалась финансовая часть интерната. Дорожка пробегала мимо строевого плаца, на котором мастера-наставники гоняли молодую поросль первого года обучения.
- Rechts-um! Links-um! Kehrt-um! - доносились до Путилова отрывистые команды.
Малолетки путались в командах, за что получали заслуженный нагоняй от командиров. Вовка, помимо воли, вспомнил свой первый день "на плацу", собственную дерзость и неделю карцера, еще дерзость и располосованную плеткой спину. Да, за прошедшие пять лет многое в жизни паренька изменилось: он не только вырос и возмужал, научился драться и убивать - он научился подчиняться и беспрекословно выполнять любые приказы командования.
Киршвассер (в пер. с нем. Kirschwasser "вишневая вода") - немецкий шнапс, крепкий алкогольный напиток, производимый в Германии, Австрии, Франции, Швейцарии. Получается методом дистилляции забродившего сусла специального сорта чёрных вишен вместе с косточками.