В темноте жил маленький Никто. Он не знал, кем он был. Дети его по-разному называли, кто чудовищем, кто барабашкой, а иные и вовсе кричали что-то непонятное. И только взрослые, все как один, всегда говорили: "Там никого нет." Вот он и решил, что его зовут Никто. А ещё он считал, что у него большие глаза, потому что взрослые всегда говорили: "У страха глаза велики." Жил маленький Никто под детской кроватью. Днём он боялся выходить, потому что всегда было шумно и много людей, поэтому он залезал в самый дальний уголок, чтобы его не было видно. А ночью, когда всё вокруг замирало, когда заканчивались детские истошные крики и нотации вечно недовольных взрослых, он осторожно вылезал из под кровати. Он очень любил играть с детскими тапочками и носочками, особенно весело было, когда их потом утром искали рассерженные взрослые. Ещё он любил залезать за штору и, сидя на подоконнике, смотреть на ночное небо. Если небо не было обижено, то оно ему всегда подмигивало своими светящимися глазками, а он подмигивал ему в ответ. Так они обычно и перемигивались до утра, пока небо не начинало злиться и краснеть. Тогда маленький Никто извинялся и уходил к себе под кровать. Однажды выдался очень страшный день. Взрослые бегали, кричали, суетились, а потом пришли ещё взрослые и те тоже бегали, кричали, суетились. Маленький Никто испугался, свернулся комочком и заплакал. Ему было так горько, но он никак не мог понять почему. Оказывается, ребёнок потерялся на улице, и все взрослые его искали и даже позвали других взрослых на помощь. И вот кто-то из взрослых прокричал: "Нашёлся! Он нашёлся!" и завёл в комнату плачущего ребёнка. И тут все взрослые сразу начали почему-то плакать, целоваться и обниматься. Маленький Никто так обрадовался, что не заметил как вылез из под кровати среди бела дня и, подбежав к ребёнку, стал тереться об него и урчать от удовольствия. "Киса. Там киса." - кричал ребёнок, показывая на маленького Никто. Но взрослые никого не видели и лишь продолжали плакать, целоваться и обниматься. Маленький Никто был так счастлив, а, наевшись этого счастья вдоволь, он тихонечко вернулся под кровать. Только наступила ночь, когда всё вокруг замерло, когда обошлось без детских истошных криков и нотаций вечно недовольных взрослых, ребёнок залез под кровать и позвал маленького Никто к себе. С той поры маленький Никто спит, тихонечко урча, свернувшись клубочком, рядом с малышом. А под утро небо опять злится и краснеет. "Наверное, оно злится, что я больше не прихожу перемигиваться" - думал маленький Никто и, закрывая свои большие глаза, продолжал тихонечко урчать.