Дик лежал на снегу, корча гримасы от боли. В его левом валенке дымилась дырочка от пули.
***
Снова, как и пару лет назад, Дик шел по занесенной снегом дороге, пряча озябшие руки в карманах пуховика. Бесчисленное количество раз он подумывал о том, чтобы повернуть назад, но обещание, данное самому себе, снова толкало его в объятия холодного ветра, жалящего щеки колким снегом.
Когда Дик вспоминал Среднеколымск, он всегда представлялся ему именно таким - темной задницей мира, вечными сумерками под свинцовым небом декабря. Он знал, что здесь бывает лето, но никогда не вспоминал его в первую очередь. Истинным лицом деревни для него всегда была черная безысходная зима. И теперь, как никогда, Дик недоумевал: почему Патрик предпочел этот мерзлый край целой Вселенной? Почему остался в месте, которое сам ненавидит?
Перед тем, как сойти с "Джедая", Дик немало подумал над своим внешним видом. Что лучше: мимикрировать под окружающую фауну или остаться самим собой? Почувствовать себя местным или достойным человеком?
Дик, можно, сказать, с рождения презирал "пердунов" - воняющих рыбой мужиков в кирзовых сапогах (зимой - валенках), куртках цвета хаки и походкой а-ля "навалял в штаны". Ни внешний вид их, ни темы обсуждения Дику не нравились - охота, рыбалка, бухло, разврат... Не нравились даже не темы, а их однообразие и приземленность. Приземленность, доходящая до унавоженности. Он чувствовал неприязнь, и это было взаимно. Появись он на улице в пальто, шляпе и шарфе, с трубкой в руке - словом, в своем любимом виде, - его бы освистали и приняли за светло-синего. И хотя Дик всегда убеждал себя в том, что плевать ему на мнение этих низкокачественных людей, все же выслушивать оскорбления он не привык. А где ответ на оскорбления - там и драка. А какой смысл драться с "пердунами"?
Однако, справедливо решив, что те, приняв Дика за своего, пригласят выпить с ними "Путинки" или, что вероятнее, начнут просить у него денег на эту самую "Путинку" - Дик решил надеть обычный пуховик и вязаную шапку. Капюшон легко скрывал лицо, знакомое многим. Ноги же он опустил в ботинки - задерживаться надолго не собирался.
"Эк снега навалило!" - подумал Дик. - "Похоже, вчера метель прошла. Хорошо, что я не слишком спешил".
Дорогу впереди перекрыл какой-то предмет, похожий на упавший дорожный знак. Дик подошел и осветил его фонариком, хотя и так уже догадался, что это.
"д. Среднеколымск".
- Ну это уж совсем, - вслух сказал Дик, покачав головой. - Ни в какие ворота.
Он поднял столбик с табличкой, решив убрать его с дороги и хотя бы на худой конец вкопать в сугроб. И тут заметил на обратной стороне таблички какие-то черные цифры. Дик поднес фонарь поближе и нахмурился. Непонятная дробь - 1.570796... Ни одну числовую константу она не напоминала. Число растянулось на всю площадь таблички и казалось недописанным.
Постояв немного, Дик пожал плечами, воткнул столбик в снег и продолжил путь.
По идее, он давно должен был увидеть огни деревни, но пространство впереди оставалось все таким же черным. Впрочем, об отключениях электричества в Среднеколымске Дик знал не понаслышке.
***
Рана оказалась пустяковой, но болезненной. Пуля пробила стопу навылет чуть выше схождения большого и указательного пальцев... "Указательного?" - подумал Дик. - "На ногах бывают указательные пальцы?".
Рассматривая рану, Дик почему-то вспомнил о револьвере. Том самом, которым пару лет назад им угрожал Вад. Том самом, который пробил Патрику ногу. Вот и он теперь пробил ее себе. Странные дела обстоят с оружием в их узком кругу: пистолет Патрика - у Дика, револьвер Вада - у Патрика... Случалось ли Патрику после этого пускать в ход оружие? И, кстати, где теперь Вад? Что с ним сделал Патрик? Или Вад с Патриком?
Бессмысленные размышления. Кровь застыла на холоде. Дик перетянул рану портянкой и сунул ногу обратно в валенок. Подтянув рюкзак к себе, вытащил из него крупный черный предмет и с трудом, морщась от боли, вновь принял вертикальное положение.
Эту штуку, самую свою удачную находку на "Джедае", он привык называть бластером - как и любую мощную электромагнитную ручную пушку, о принципе действия которой человек ничего не знает. Заряжалась она просто, как мобильник, - за тем исключением, что не от обычной розетки, а от энергосистемы корабля.
Корабль... Не будь так темно, он бы разглядел его силуэт уже отсюда. Какие-то жалкие полкилометра...
Гнев снова обуял его. Дик направил бластер вперед. Потом, вспомнив, что было в предыдущий раз, отвел руку немного вправо. Он почти не сомневался, что бластер пробьет препятствие, но боль в ноге все же советовала быть осторожнее.
И не зря.
Сгусток энергии под углом ударил в невидимую стену и... отскочил. Дик повернулся и с изумлением смотрел, как тот, рассекая темноту, с бешеной скоростью несется вдаль. Где-то там, на границе деревни, он снова отразился от неведомой преграды. Вспыхнули деревья, перебитые надвое огненным комком, но сгусток продолжил движение, через некоторое время отразившись еще раз. И еще. Следя за тем, как тот по часовой стрелке описывает сложный многоугольник, Дик не сразу сообразил, что...
- О, черт...
Он упал на снег буквально за секунду до того, как раскаленный шар пронесся у него над головой.
***
Кошмары иногда случаются.
Приоткрыв рот, Дик неспешно ступал по улицам Среднеколымска. Шаги его замедлялись не только толстым слоем снега, но и чувством крайнего беспокойства. Почти ужаса.
Его окружала пустыня.
Луч фонаря выхватывал из тьмы лишь невысокие снежные холмы, когда-то бывшие домами. Целого же строения нигде не было видно. Ни одного прохожего, ни одного животного. И ни единого звука не слышалось в холодном воздухе деревни.
Подойдя к одному из холмов, Дик зажал фонарь зубами и, вздохнув поглубже, принялся копаться в снегу, с дрожью ожидая найти под ним нечто ужасное. Скорее всего - труп.
И он действительно вскрикнул от ужаса.
Черные обгоревшие доски, резко выступившие из-под белого покрова, в такой обстановке могли напугать кого угодно.
Дик перевел дух и принялся копаться в другой снежной насыпи. То же самое.
Значит, случился колоссальный пожар?
Бред какой-то. Некоторые дома стояли далеко от других. Всю деревню охватить одним пламенем невозможно. Если только... Если только ее специально не подожгли.
Но кому это надо?
Дик продолжал копаться, но не находил ничего, кроме обгоревших досок и вещей.
Трупов нет. Вроде бы... Значит, жителей эвакуировали. Вряд ли из-за пожара, скорее - до него. Но что произошло?
В голове Дика, соперничая друг с другом в омерзительности, появилось сразу несколько жутких догадок. Ему стало невыносимо страшно за свою жизнь, свое здоровье.
Может, это место теперь - карантин? Может, здесь свирепствовала какая-то смертельная инфекция? Или же все вокруг радиоактивно? Или... или все не так плохо, и правительство просто решило переселить жителей в более комфортное место? Но зачем тогда жечь дома...
Дику становилось плохо. Словно сработал какой-то антиэффект плацебо. Он начал прислушиваться к своему телу, пытаясь определить самочувствие. Ему кажется, или у него действительно болят мышцы? Или это кости? А лицо? Он потрогал пальцами щеки. Может, он уже покрывается мелкой сыпью?
Едва сдерживая подступившую к горлу тошноту, Дик сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. И тогда, наконец, к нему пришло реальное ощущение, быстро вытеснившее из головы все остальное.
Он замерзал.
"Надо срочно найти дом Патрика. Я умру тут от холода".
***
Дик трясущимися руками вытащил из рюкзака блок сигарет, отделил от него пачку, достал сигарету и закурил. Вообще-то, сигареты предназначались Патрику, но обстоятельства принимали настолько скверный характер, что забытая привычка вновь заявила о себе где-то в недрах центра удовольствия диковского мозга.
Огненный шар продолжал летать вокруг деревни по изломанной линии. Дик отошел вглубь поселения, и теперь опасность ему не угрожала, хотя он и клял себя, что в придачу к одному барьеру сам же создал второй. Как долго сгусток будет носиться по кругу, Дик не знал, но закон сохранения энергии требовал, чтобы шар упал на землю и взорвался. Если бы только знать, сколько в нем энергии...
Хромая вперед, Дик невольно следил за перемещением шара и в конце концов заметил, что тот медленно меняет траекторию: многоугольники ее отличались как формой, так и количеством углов.
Дик нахмурился. У стены нечетное количество граней? Или она не идеально гладкая? А может, она вообще вращается?
И почему, черт побери, шар не взрывается, а отражается от стены? Из чего она состоит?
Он пытался соотнести разные физические законы, сделать какой-то вывод, но голова отказывалась соображать, а мельтешение шара вызывало рябь в глазах, мешающую разрешить головоломку, которую он в итоге счел бессмысленной.
Он здесь заперт - вот что главное. "Джедай" за пределами ловушки. Деревня сожжена. Жителей нет. Мерцаны нет. Патрика нет. Он один, и ему даже негде устроиться на ночлег.
Вспомнив о корабле, Дик посмотрел на совершенно черное небо.
Он пощупал стены своей тюрьмы. Надо пощупать и потолок.
Сделав выстрел из бластера, Дик задрал голову вверх. Шар быстро уменьшился в размерах и вскоре их изменение глаз не замечал. Сияющая точка озарила деревню слабым светом.
Дик стоял примерно с минуту, все больше убеждаясь, что вверху невидимая преграда отсутствует.
Потом его глаза расширились от страха.
Нащупал ли шар границу в верхних слоях атмосферы или же при всей своей нематериальности обладал силой тяжести - но он возвращался.
***
Дрожа от холода и ужаса, Дик плелся по безлюдным улицам. Его встречало лишь ледяное молчание. Солнце давно зашло, снег шел не переставая, и от его укусов кожа на лице словно одеревенела. Пытаясь согреться, Дик ускорял шаг, но ботинки вязли в толстом слое снега. Носки давно промокли, а что будет с ногами после такой прогулки... об этом даже больно было думать.
Вот этот поворот...
Странно, но от здания администрации - три этажа, самое высокое в деревне - не осталось практически ничего. Дик помнил, что здание было каменным, и ожидал увидеть его голый остов. Но не узрел даже снежного холма. Взамен этого на месте сооружения простирался ледяной каток, едва присыпанный снегом. Из-подо льда торчали обгоревшие балки и куски бетона. Дик так устал, что решил срезать путь к дому Патрика и пошел прямо по пожарищу, оставив размышления о странной картине на потом.
Впереди его ждало разочарование.
Дом Патрика пребывал в том же состоянии, что и остальные. Дик принялся копаться в снегу, но снова ему попадались лишь обгоревшие куски дерева. Он начал копать в другом месте, но и это не принесло результатов. Отчаяние душило его. Ему хотелось расплакаться.
Вдруг он обратил внимание на то, что возле его свежевырытой ямы уже существует какое-то углубление. Он посветил фонариком. Да, определенно здесь кто-то уже ковырялся. Но как давно? Слой снега в ней был лишь немного меньше, чем в прочих местах.
Подув на окоченевшие руки и размяв их, Дик принялся разгребать снег.
Под ним он не обнаружил ничего. Вернее, почти ничего - лишь снежное уплотнение, оставленное неким тяжелым предметом с квадратным основанием.
Стряхнув руки, Дик потер их друг об друга и сунул в карманы, втянув воздух сквозь зубы.
Значит, Патрика тоже нет. И выхода нет, кроме как возвратиться к кораблю. Возможно, завтра, при свете дня, он проведет более подробное расследование и выяснит причину этого запустения.
Он быстрым шагом пошел в обратном направлении, с вожделением думая о теплой кают-компании, где стоит кофеварка, а на полке лежит пакетик с галетками.
Возле бывшего здания администрации он споткнулся и чуть не упал. Нога вытащила из-под снега какой-то полупрозрачный предмет, который тут же заскользил по ледяному полю. Дик сначала оторопел, затем подбежал и поднял предмет к глазам.
Это был пластиковый пакет. Внутри него белела пара валенок.
"Странно".
Дик повертел пакет в руках и зачем-то огляделся вокруг, словно пытаясь найти человека, который скажет "Да это же мои вещи!".
Но вокруг было все то же: мертвь и молчь.
Дик разорвал пакет и осмотрел валенки.
- Хорошие. Финские, - прошептали его губы.
Он переобулся и положил ботинки в рюкзак. Вскоре по ногам разлилось блаженное тепло.
***
Когда что-то стремительно падает с огромной высоты, крайне сложно сразу понять, какая точка поверхности примет на себя удар. И чем ближе этот предмет к прямой линии, выходящей из твоей головы и упирающейся в зенит - тем сложнее.
Единственное, что успел подумать Дик: надо скорее убраться от места, с которого он пальнул в небо. Затем наступила паника. Он перебегал от одного дома к другому, от ужаса не смея поднять глаза вверх. Он ориентировался лишь по освещению, создаваемому приближающимся снарядом. В конечном счете он, забыв о простреленной ноге, прыгнул за обгоревший остов какой-то стены, где застыл, уткнувшись лбом в снег и закрыв голову руками.
Напряженное ожидание растянулось, кажется, до целой вечности. Наконец, грянул взрыв, и ночное небо озарила вспышка в десяток солнц. Но тьма тут же вернулась в свои права - еще до того, как слабая ударная волна прошелестела по снежным наносам. Дик робко поднялся и встал на лежащее черное бревно, чтобы оглядеться.
Шар упал примерно в километре от него. Дик заметил слабо светящийся котлован, из которого клубился не то дым, не то пар. Где-то там как раз находился дом Патрика.
"Пойду туда. Хоть руки погрею".
***
Дик почти бежал - насколько это позволяли снег и сбившееся дыхание. В горле першило, он задыхался от ветра - противного, холодного ветра, дующего в лицо, куда бы ты ни пошел.
Он добрался уже до окраины деревни. Через минут пятнадцать он сможет, наконец, плюхнуться в кресло, где, накрывшись клетчатым пледом и похлебывая кофе, будет отходить от того холода и ужаса, что окружал его с момента высадки. Отдыхать, в покое, тепле и безопасности раздумывая над причиной катастрофы, постигшей деревню...
Внезапный удар. Искры во тьме, похожие на сварку. Падение в снег. Адская головная боль.
Дик еле поднялся, схватившись за голову. Некоторое время он просто сидел на снегу, опустив руки и не ощущая холода. В разуме вертелась лишь одна мысль: когда же прекратятся его несчастья?
Наконец, он нащупал фонарь и включил его. Встал и посветил, пытаясь понять, во что же врезался.
Но впереди ничего не было.
В недоумении он пошел вперед и снова больно ударился о нечто невидимое.
Что еще за чертовщина?
Он отступил. Потом вытянул вперед руки.
Стена не была на ощупь ни гладкой, ни шершавой, ни мягкой, ни твердой. Сложно сказать, ощущали ли ее вообще пальцы. Инстинктивно сравнивая ее со стеклом, Дик нанес стене сильный удар локтем - и тут же взвыл от боли.
- Твою мать!...
Он некоторое время матерился, пока не вспомнил факт, сменивший гнев удивлением.
Дик снова нащупал стену, после чего постучал по ней костяшками пальцев.
Звука совершенно не было.
Да что же здесь происходит?!
Дику стало жарко. Он откинул капюшон и произнес:
- Так, не понял...
***
"Ну погрею руки - а дальше? До утра мне все равно не дожить. Иглу, что ли, строить? Да у меня даже перчаток нет! Я и так уже не знаю, что у меня будет с руками... Можно, конечно, еще раз использовать бластер и погреться. Но что, если он - мой единственный шанс на спасение? Конечно, себя он пока не оправдал, но терять последний выстрел на обогрев - это какое-то расточительство. Может, лучше такой разогрев устроить, чтоб зажарить самого себя? Нет, в "Кинфабе" еще есть патроны...".
Тепло котлована уже немного чувствовалось в воздухе. Дик разглядел, что тот находится как раз на месте катка, где, в свою очередь, раньше стоял Белый дом.
"Черт меня дернул пойти в пуховике! Лучше бы тулуп надел. Лучше бы даже как "пердун" нарядился. Может, смог хотя бы до утра дотянуть. Спасибо хоть за валенки... Ну и что до утра? Что дальше-то? Думаешь, к утру она исчезнет сама собой? Нет, а что... Ведь когда я шел сюда - стены не было. Или она работает лишь в одну сторону?..".
Подойдя к краю ямы, Дик застыл от неожиданности.
На дне котлована неподвижно стояла приземистая человеческая фигура. Она стояла спиной к нему, и ветер трепал отороченный мехом капюшон. Руки субъекта были глубоко засунуты в карманы. Позади же него зияло отверстие какого-то широкого круглого туннеля, изорванные края которого светились раскаленным металлом.
На свет фонаря фигура обернулась. Дик вытаращил глаза.
- Дик, - произнес знакомый голос.
- Патрик! - воскликнул тот.
Они ошеломленно смотрели друг на друга. Дик улыбался и, должно быть, его улыбка выглядела до смешного глупо, но Патрик не рассмеялся. Он даже не улыбнулся в ответ. А следующие его слова сняли улыбку и с лица Дика.
- Они идут, - сказал он. - Они уже идут.