Десфрей Ричард : другие произведения.

4. Говори с женщиной

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Стояла необычная погода - как для места, так и для времени. Вечернее солнце светило вовсю, сверху и снизу, играя с опавшими кленовыми листьями. По небу плыли мягкие белые облака, наводившие мысли о тёплой постели. Иногда они закрывали солнце, и тогда контуры предметов проступали резче, реальнее. Дорога шла над озером с тёмной водой. Пахло прелостью.
   Патрик возвращался домой с бумажным пакетом, из которого торчало горлышко бутылки виски. В наушниках его играл блюз, лицо было серьёзным, но не печальным. Дома его ожидала приятная, хотя и немного банальная компания трёх "к" - кресла, книги и кота, имеющего привычку прыгать Патрику на колени, как только он садился, и шуршать хвостом по страницам, томно мурлыча под сюжет романа.
   Но всё это будет потом - после приятного ужина и хорошей выпивки, после включения телевизора, после разжигания огня в камине, после ощущения того, что ты, наконец, дома. Предвкушение предвкушения...
   Дом на самой окраине Нью-Йорка он выбрал не случайно. Даль, но не глухомань. Дожди, но не грязь. Люди простые, но не ушлые. Это место наводило ностальгию о Среднеколымске, но не вызывало чувство ужаса и тоски. Только приятную меланхолию. Кроме того, здесь его нипочём бы не смогли отыскать ни ЦРУ, ни новосоветские спецслужбы, ни цепкие клещи старого недоброго Вада, ни...
   Патрик едва не выронил пакет из рук, увидев знакомую фигуру на крыльце.
   "Господи, опять это красное платье", - подумал он.
  
   Да, это действительно была Мерцана. Она вновь была одета так же, как в ту первую, невероятную встречу. Сидя на крыльце и выставив миру сияющие коленки, она дёргала один за другим лепестки сорванного цветка ромашки, беззвучно шевеля губами.
   - Я думаю, Дик тебя и так любит, - сказал Патрик, оперев пакет на перила и зарывшись в карманах брюк. Нашёл. - Разрешишь?
   - А я загадывала не это.
   Она встала и отбросила головку цветка. Патрик подошёл к двери, вставил ключ в замок и повернул его два раза. Под её взглядом он чувствовал себя неловко.
   - Мне нравится это место, - сказала Мерцана.
   - Да, неплохое. Ты зайдёшь? - спросил он.
   - Зачем? Погода же чудесная. Поговорим снаружи. Я хочу увидеть закат.
   - Ладно, как хочешь. Я только скину продукты.
  
   - Хорошо, давай начистоту, потому что я не собираюсь затягивать эту беседу. Зачем ты пришла?
   Они сидели, свесив ноги, перед домом - на береговом выступе, поросшем жухлой травой. Впереди, насколько хватало глаз, раскинулось зеркало воды, при свете низко сидящего солнца казавшейся совершенно чёрной. В этом была ещё одна причина выбора Патриком этого места. На закате это озеро напоминало ему Титан, с которого начались все эти невероятные приключения. Приключения, которые, в конце концов, он решил для себя прекратить, но всё ещё любил вспоминать о них.
   - Дик скучает по тебе, - ответила Мерцана.
   - Да ну?
   Он взглянул на неё и сразу понял, что сморозил глупость.
   - Разве ему недостаточно тебя?
   Мерцана опустила глаза.
   - Достаточно, - ответила она. - Но не в это же смысле.
   - А в каком тогда?
   - Понимаешь, когда человек счастлив, он становится чувствителен ко всему, что нарушает картину его счастья.
   - Так.
   - Ну вот. Ты ушёл без злости или скандалов, а он всё равно не в своей тарелке. Общаться с женщиной можно долго и разными способами, но рано или поздно тебе захочется крепкого мужского разговора. Людям нужна не только любовь, но и дружба. Я же пришла к тебе потому, что, как мне кажется, в твоём уходе виновата я.
   Патрик сглотнул.
   - С чего ты это взяла?
   - Я это чувствую.
   - Мы едва знакомы.
   - Для меня это несущественно.
   - Дело в не этом. Я просто не сержусь на тех, с кем едва знаком.
   - Понятно... Тогда, значит, причина в Дике?
   - Да нет... - Патрик почувствовал себя зажатым в угол. - Я вообще ни на кого не сержусь. Я ушёл просто потому, что мне захотелось побыть одному. Ведь всем этого когда-нибудь хочется, верно?
   - Верно, - сказала Мерцана.
   Повисла пауза.
   - Как бы то ни было, я хочу принести свои извинения.
   - Тебе не за что извиняться...
   - Нет, есть. Я выставила тебя дураком, сама того не заметив. Я обращалась с тобой так, будто ты случайный прохожий, который скоро должен уйти. И вот ты ушёл. Прости меня.
   - Хорошо, но это всё равно зря.
   - Я бы хотела, чтобы мы начали заново.
   И она - снова, как тогда - протянула ему руку.
   - Здравствуйте. Я Мерцана.
   Патрик смущённо пожал её ладонь.
   - А я Патрик.
   - Очень приятно, Патрик.
   - И мне.
   Они застыли, глядя друг другу в глаза. Потом, не удержавшись, начали хохотать. И ни один не понял, откуда взялся этот смех - настолько чистый, что осенний закат мгновенно уступил место летнему полудню.
   Мерцана поболтала ногами.
   - Просто когда я увлекаюсь - я забываю об окружающих... В этом мы с Диком похожи, не правда ли?
   И она снова посмотрела в глаза Патрику.
   - Да уж, - ответил он, - прямо два сапога пара.
   Они опять рассмеялись.
  

Лопата и кримпер

  
   Это был обычный, ничего не обещающий день, похожий на вчерашний, и на позавчерашний, и на позапозавчерашний... Эти дни не запоминались. Патрик винил в этом свою память, но едва ли дело было в ней. Все люди в Среднеколымске страдали одним заболеванием - вневременностью. Дни, месяцы и годы пролетали словно мимо них, и ни память, ни календарь не могли дать ответа, куда подевалась самая главная ценность в их жизни - молодость. Сигналы из внешнего мира отзывались в городе слабым шёпотом, не позволяющим понять, существует ли ещё этот самый внешний мир.
   Он сидел на табурете перед печкой, изредка сбрасывая пепел на пол перед поддувалом. Воскресенье. Серость. Грязное дождливое лето. Он проспал до полудня, но сон всё ещё одолевал его, по-предательски зовя обратно в постель, где на самой последней стадии засыпания его сознание внезапно вновь оживало и спешно поднимало веки, боясь очутиться во власти кошмаров.
   Стук в дверь заставил его выпрямиться. Но плечи тут же ссутулились снова, а рука поднесла сигарету ко рту.
   "Опять Дик со своим нытьём на всех, кроме себя. Ничего, потерпит".
   Он не спеша докурил сигарету. За это время в дверь постучали с ровным промежутком ещё три раза, но обычных оскорблений, сыпавшихся от Дика ещё до того, как тот переступал порог, не послышалось.
   Патрик встал и вяло прошёл через прихожую. Запнулся о выпиравшую доску под линолеумом, выругался. Наконец, открыл дверь.
   Его тут же охватил страх. Казалось, все те кошмары, повторного просмотра которых он так хотел избежать, воплотились в человеке, стоявшем за дверью.
   Высокий офицер в форме новокрасной армии. Под круглой фуражкой - вытянутое, гладковыбритое, ничего не выражающее лицо. Белесые глаза, взгляд которых не сверлил и не пронзал насквозь, а создавал ощущение, что тебя для них просто не существует.
   Под мышкой человек держал изрядно потёртый портфель для бумаг с застёжкой в форме звезды и наверняка сохранивший свою работоспособность только за счёт грубости материала, из которого он был создан.
   - Патрик Дженитиви?
   Патрик никогда не думал, что его фамилию можно произнести настолько сухо. Казалось, губы этого человека даже не двинулись.
   - Да, это я.
   "Ну всё, конец", - подумал он, - "Сейчас отведут на Санту-Барбару, бросят под ноги памятнику и расстреляют. А потом на глазах у всех вмуруют тело в опору строящегося моста. И буду вечно спать, омываемый ледяными водами анкудинских паводков...".
   Он не сразу сообразил, что человек пришёл один. Офицер был настолько высок и вызывал такой трепет, что его можно было принять за целую расстрельную команду.
   - У меня постановление от центра, касающееся вас, - произнёс человек. - Насколько нам известно, вы не из политических и никогда не выказывали своё недовольство советской властью...
   "Интересно", - подумал Патрик. - "Эта фраза как бы намекает, что недовольство совком есть у всех, но не каждый его высказывает. Да этот сукин сын - тонкий тролль...".
   - ...Вас сюда отправили согласно статьям N45а и N247а Уголовного Кодекса Советского Союза. Вооружённый грабёж и убийство...
   - Убивал не я.
   Белесые глаза сверкнули.
   - Простите... - опешил Патрик.
   - Также нам известно, что вы обладаете серьёзными знаниями в пилотировании космических аппаратов и имеете диплом бортинженера. Верно?
   - Да, товарищ. Я могу предъявить...
   - Не стоит, - парировал офицер, - у нас есть копии. А теперь к делу.
   Он расстегнул портфель и достал какую-то бумагу.
   - Идёт война, - сказал он.
   Патрик кивнул, впервые с начала разговора уловив в голосе офицера признак эмоции. Фраза была торжественной.
   - Вы ведь верите в победу Советов?
   - О да! - как можно искреннее воскликнул Патрик.
   - Очень хорошо, - снова сухо продолжил офицер. - Идёт война, и фронту нужны люди. Все человеческие ресурсы должны быть использованы во благо Родины. Даже те, что признаны ею отбросами. Это - шанс для них очистить своё имя, доказать свою преданность коммунистической стройке. Вы ведь верите в коммунизм?
   - Да, всем сердцем!
   - Очень хорошо. Итак, вам предложена амнистия в обмен на помощь государству. Прошу ознакомиться с условиями.
   Патрик дрожащими руками принял у него бумагу и мельком прочитал её, смаргивая с глаз влажную пелену волнения.
   В связи с нехваткой оружейного плутония... Требуется пара квалифицированных специалистов... На орбите сроком до полугода... Добыча урана... Некоторых объектов в Поясе Койпера... Под строгим надзором...
   - Ну что, согласны? - спросил офицер.
   - Да-да, конечно, - Патрик оторвал глаза от бумаги.
   - Очень хорошо, - опять повторил офицер и защёлкнул портфель.
   Патрик безо всяких вопросов понимал, что предложение было вовсе не предложением, а ультиматумом.
   - За вами зайдут через два-три дня, как только найдут вам бортмеханика для компании. И постарайтесь за это время не наделать глупостей.
   - Так точно, товарищ! - Патрик лихо отдал честь.
   Офицер развернулся и стал спускаться с крыльца. А Патрика вдруг осенило.
   - Товарищ офицер! Разрешите...
   Человек грозно обернулся.
   - Я майор. Майор Трутнев.
   - Товарищ майор Трутнев, могу я обратиться...
   - Говорите.
   - Кажется, я знаю, кого можно взять в команду в качестве бортмеханика. Он живёт здесь неподалёку. Ричард Десфрей, так его зовут.
   Офицер нахмурился, что-то вспоминая.
   - Это не тот ли подонок, которого сослали вместе с вами?
   - Да.
   - И у него есть соответствующий диплом?
   - Да.
   И только произнеся это, Патрик осознал, что кошмар вновь маячит на ближнем горизонте.
   Майор задумался.
   - Он тоже верит в коммунизм, - сказал Патрик.
   - На нём убийство, а на вас - только подозрение. Кроме того, досье указывает на то, что у него проблемы с психикой.
   - Совсем небольшие. Он уже исправился. Я могу за него поручиться.
   - Ручаться за вас будет политрук.
   Опять повисло молчание.
   - А какого чёрта... - в конце концов, сказал майор. - НСКП отмечает, что давно знакомые люди лучше срабатываются в условиях долгой изоляции. Меньше вреда аппаратуре... Тогда вам обоим приказ: завтра к 9.00 собрать только самые необходимые вещи и прибыть в аэропорт. И не смейте опаздывать, а то простудитесь. Не хочу больше оставаться в этом мерзком городишке...
   - Есть! Будет сделано! - радостно воскликнул Патрик. - Спасибо вам, товарищ майор Трутнев!
   Офицер не ответил и даже не кивнул. Он быстро спустился с крыльца, сел в машину и уехал.
   "Кажется, я ему понравился" - подумал Патрик. - "Он даже ни разу не назвал меня гнидой. Только Дика наградил ласковым. Дик... Надо срочно ему сообщить...".
   Но более срочным делом для Патрика оказался поход в туалет для избавления от приступа диареи.
  
   Дик стоял посреди картофельного поля в кирзовых сапогах - по щиколотку в навозе - и окучивал близлежащие кусты.
   - Привет крестьянинам! - с ударением на "и" крикнул ему Патрик через сетку в заборе.
   Дик слегка вздрогнул, но не подал вида, продолжая наваливать землю к подножию кустов.
   - Кончай фигнёй маяться. Базар есть.
   Дик снова не обратил внимания.
   - Эй, чмо!
   Дик поднял голову и прекратил работу.
   - Сам чмо. Чё пришёл? - недовольно спросил он.
   - У меня отличные новости. Вот чё я пришёл.
   - Ну да, куды уж там...
   - Собирай вещи, мы уезжаем!
   - Ага... Нет, Пат, когда до тебя дойдёт, что за такие шутки здесь морду могут набить?
   - Да чтоб тебя... Подойди сюда.
   Дик отставил грабли и, чавкая сапогами, подошёл к сетке. Патрик приложил к ней бумагу.
   - Читай.
   Дик сощурился, разбирая мелкий почерк. Но по мере чтения его глаза всё более расширялись, так что, когда взгляд его дошёл до печати, он стал ещё больше похож на сумасшедшего, чем обычно.
   - Ты чё, серьёзно?..
   - Нет, блин, Москва решила поприкалываться.
   Дик схватил себя за бороду и принялся перечитывать постановление с самого начала. Но Патрик убрал бумагу, сложил её и сунул в карман.
   - Но я не понял... - начал Дик.
   - Чего ты не понял?
   - У меня нет образования бортмеханика. У меня вообще нет никакого образования.
   - Да, в этом-то и суть. Нам просто невероятно повезло, что им не захотелось сразу проверять досье. Но они наверняка сделают это в Москве. Однако ты можешь на меня положиться. Будет у тебя самый крутой диплом бортмеханика в совке.
   - Правда?
   - Да, правда. Ну так что ты скажешь?
   Дик почесал в затылке.
   - Ну, я даже не знаю... Ну, у меня огород! А ещё компьютер...
   - Ты чё, попутал, что ли? За фуфло какое-то цепляется...
   - А что, по-твоему, война - лучше?
   - В том-то и дело, что это не война. Мы отправляемся с правительственным заданием к далёким планетам. Романтика, а не война!
   - Под присмотром политрука.
   - За нами здесь тоже присматривают.
   - Но ведь одной миссией дело не ограничится. Как только мы вернёмся, нас либо отправят на фронт, либо расстреляют, чтобы мы ничего не выболтали.
   - То есть, ты хочешь остаться?
   - Нет, не хочу. Но и попадать в ещё большую задницу не желаю.
   Патрик вспылил:
   - А ничего, что тебя расстреляют сразу, как только узнают о твоём отказе? А ничего, что за лжесвидетельство меня тоже могут сгноить? Нам предоставлен шанс хоть что-то изменить в своей жизни, а ты хочешь просто выбросить его на ветер...
   - Здорово, задроты! - послышался вдруг сзади знакомый голос.
   Патрик оглянулся.
   На дороге стоял Вад, одетый в чёрную кожаную куртку. Под мышкой у него была папка - тоже чёрная и кожаная. Из цигарки шёл дымок, а на лице словно застыла вечная ухмылка.
   - Здорово, Вад, - уныло протянули друзья.
   - Ну что, вот и наступил вам конец, молодчики.
   Он прямо светился надменностью.
   - Какой ещё конец? - спросил Дик.
   - А такой, что с завтрашнего дня я хватаю вас за задницу. Будете в моём полном распоряжении. Наконец мне представился случай выбить из вас всё это прозападное дерьмо! О, как долго я об этом мечтал...
   - Что?! - воскликнул Патрик.
   - Ха-ха. Ха!
   - Ты что же, будешь нашим политруком?
   - А вот так чтобы ты меня с завтрашнего дня не называл, - Вад вскинул голову. - Только - "товарищ политический руководитель".
   - Вот говно! - воскликнул Дик.
   - Неа, молодчик - это ты говно.
   И он, насвистывая, удалился.
   - Говно, говно, говно ... - истерично повторял Дик.
   - Хватит причитать! - не выдержал Патрик. - У нас времени в обрез. Больше его нам Вад не предоставит. С завтрашнего утра он будет встревать в нашу работу, в наш сон и наше мочеиспускание. Все детали нужно обсудить сегодня. И никаких записей. Поэтому отвори-ка калитку и впусти меня.
  
   "Я хочу только добра. Эти двое слепы и вечно не видят протянутой им руки помощи. Но я заставлю их её почувствовать. Они всегда думают, что я хочу их подставить. Но это просто молодёжное бунтарство. Когда-то, лет через двадцать, они будут вспоминать обо мне с чувством глубокой признательности. Как же мы были глупы. Как же мы были неправы. Именно ты, Вад, был нашим самым близким другом. Это ты не сдал нас, хотя прекрасно знал о фальшивом дипломе. Ты воспитал нас. Ты позволил нам выжить, избежав расстрела. Позволил стать лучше".
  
   В основной отсек всё ярче проникал красный свет.
   - Дик!
   - Товарищ политический руководитель?
   Вад выпустил струю дыма прямо ему в лицо. Пахло, впрочем, больше перегаром, чем табаком.
   - Иди-ка, надрай полы в сортире.
   - Но ведь я только что это сделал!
   Вад помахал револьвером перед его носом.
   - Попререкайся мне тут ещё! Я ходил отлить, капнул маленько...
   Дик, скрипнув зубами, взял ведро со шваброй и пошёл в туалет. Вад ухмыльнулся.
   Это продолжалось уже три недели с фигом - беспрецедентное рабское унижение. То Вад велел проверить все системы по три раза, а потом - ещё по пять. То приказывал перенести всю огромную кучу провианта в другой отсек, а потом - вернуть на место. То он посылал Патрика за виски, а Дика - за бренди, а когда они оба возвращались - говорил, что на самом деле хотел бы глотнуть красного вина. И всё это пересыпалось тоннами оскорблений, издевательств, нравоучений...Болели не только мышцы, но и душа - изо дня в день. Лица друзей исхудали от нервного истощения. Дик уже со злобой смотрел не то что на Вада, но и на Патрика. А сам Патрик уже подумывал о том, что быть омываемым ледяными водами анкудинских паводков - довольно неплохая перспектива.
   Дик вернулся с ведром и поставил его в угол. Вад бросил в ведро окурок, сплюнул туда же, затем отхлебнул водки прямо с горла бутылки.
   - Ну что, сосунки, - сказал он, утерев блестящие губы, - скоро мы будем на красной планете! И если вы думаете, что там вас ждут отель и чистые простынки - вы сильно ошибаетесь. Скоро вам покажется раем даже сегодняшний день. Будете махать кирками и добывать уран под приказы вашего любимого политрука...
   - Я думал, ты не хочешь, чтобы тебя так называли.
   Вад застыл. Потом ухмыльнулся и сделал ещё глоток.
   - Подойди-ка сюда.
   Дик подошёл. Вад побарабанил пальцами по колену, а затем неожиданно врезал ему револьвером по левой щеке. Дик упал. Вад поднялся со стула и принялся его пинать.
   - Я сказал, чтобы ВЫ меня так не называли. Сам я могу называть себя как угодно... И кто дал тебе право обращаться ко мне на "ты"? Кто дал тебе право меня перебивать?! А, чурка безмозглая?! Забыл, что я могу тебя сдать?! Я ж тебя, падлу, хоть сейчас застрелить могу - а меня только медалью наградят. Контра ты пиндостанская, жидовская потаску...
   Но он не успел договорить. Внезапный и сильный удар лопатой плашмя по затылку сделал своё дело: Вад мгновенно обмяк и рухнул на пол рядом с Диком.
   - Ну вот, - сказал Патрик, склонившись над телом, - сдулся Вад.
   - Ты что наделал?! - воскликнул Дик, поднимаясь.
   - Как это что? То, что было запланировано.
   - Но ведь это я хотел дать ему по башке!
   - Но по плану было, что это должен был сделать я.
   - Не помню ничего такого.
   - Так, значит, это не у меня плохая память?
   - Надо мной он издевался гораздо больше! Тебя-то он вообще никогда не бил.
   - Именно поэтому это должен был сделать я - ибо ты, скорее всего, поставил бы лопату ребром. Нельзя убивать людей, Дик - как бы сильно ты их не ненавидел.
   - Да если бы вы не были одноклассниками, ты бы тоже его грохнул... Ладно, достал уже. Чё теперь-то делать?
   - Так всё по плану: свяжем эту тварь дикую и кинем на Марсе где-нибудь ближе к колонии. А потом отправимся к какому-нибудь спутнику, где мы можем залечь на дно и переждать, пока Америка сотрёт совок в порошок. Топлива у нас достаточно, провианта тоже. Хватит на пару лет. Разве что эта собака, - Патрик ткнул в Вада носком ботинка, - выжрала почти весь элитный алкоголь...И спутник должен быть желательно покрупнее - чтобы никакая экспедиция не смогла на нас случайно напороться.
   - Ганимед?
   - Не, слишком близко и людно. Знаешь, я всегда мечтал побывать на Титане. Говорят, дождь там - просто сказочное зрелище...
  
   - Боже, какой ужас! - воскликнула Мерцана.
   - Да-а... три недели под руководством Вада! После этого любая переделка покажется детской неожиданностью.
   - Да я не об этом. Дик и в самом деле застрелил невинного человека? Ребёнка?!
   Патрик нахмурился и потёр лоб большим пальцем.
   - Я не знаю. Действительно не знаю. С одной стороны, есть свидетельства хозяина дома. Есть официальное обвинение. И я своими глазами видел, как он встал на сторону куратора. Но, с другой стороны... Я потерял сознание и вообще не увидел произошедшую перестрелку. Я знаю то, что я к ней не причастен - и только. Сам Дик яро отрицал вынесенный ему приговор - как сразу после суда, так и позднее. Я его лучший друг... единственный, впрочем. Но и мне он твердил то же самое. И сердцем своим я на его стороне. Но факты, факты...
   Мерцана судорожно вздохнула. Патрик ещё ни разу не видел её такой расстроенной.
   - Не надо было мне этого говорить.
   - Нет, это было необходимо, - грустно произнесла она.
   - Но ты засомневалась?
   - Да... Нет. Не знаю. - Она закрыла лицо руками. - Я правда не знаю! Мне нужно подумать над этим...
   - А если он окажется...
   - Я порву с ним!
   Эта фраза прозвучала сквозь слёзы. Мерцана плакала. И от этих слёз Патрик испугался не меньше её. Он обнял её за плечи и прижал голову к своей груди.
   - Не надо, - сказал он. - Не стоит этого делать. Дик - хороший человек. На самом деле хороший. И хороший товарищ. Иногда он любит корчить из себя великого злодея, но на деле и мухи не обидит. Он никому не способен причинить боль. Разве что раздражение... Этого просто не могло случиться. Никого он не убивал, слышишь? Никого. Не сомневайся в нём. Потому что я подписался бы под своим мнением, даже если бы мне грозила четвертная в советских лагерях. Он невиновен. Он чист перед тобой - своей единственной любовью. Так что не смей его бросать, иначе мне придётся собирать его сердце по кусочкам из всех концов Вселенной. Никто не будет любить тебя так, как он. Никто не сделает его лучше так, как ты.
   Мерцана отстранилась от него, вытащила носовой платок из своего пояса-патронташа и утёрла слёзы.
   - Спасибо, Патрик. - Она высморкалась. - Ты и вправду настоящий друг. Теперь я понимаю, почему Дик так хочет твоего возвращения. А коли веришь ты, то смогу и я.
   - Ну вот и отлично. Просто выкинь всю эту дрянь из своей головы. Я ничего тебе не рассказывал.
   - Хорошо, пусть будет так.
   Некоторое время они просто сидели. Небо окончательно расчистилось. Солнце почти коснулось озера, превратив его в огненную гладь. Подул лёгкий прохладный ветер. Замолкли последние птицы. Только где-то вдалеке слышался назойливый звук бензопилы.
   - Знаешь, ты действительно прав, - прервала молчание Мерцана.
   - Насчёт чего?
   - Насчёт того, что мы с Диком созданы друг для друга.
   - Ну да, разумеется. Как же иначе? - улыбнулся Патрик.
   - Но я не имею в виду только романтику. Это факт.
   - Ага... Так-с, на этом, пожалуй, и закончим беседу. Поздно уже, а у меня были планы на сегодняшний вечер... До свидания, Меце.
   Он поднялся и направился к дому. Мерцана осталась сидеть, но развернулась и окликнула его:
   - Но я должна тебе кое-что рассказать!
   - Заходи как-нибудь ещё. Когда угодно. Ты желанный гость в моём доме.
   - Нет, я хочу рассказать это прямо сейчас!
   - Что именно?
   - То, что не расскажу больше никогда и никому. Свою тайну. Ты был искренен со мной - я хочу отплатить тем же.
   Он подошёл и снова сел, заметив, как часто вздымается её грудь.
   - Что за тайна?
   - Тайна правды обо мне.
   Патрик приоткрыл рот. Потом закрыл его.
   - Хорошо, я готов выслушать.
   - Слушать не надо. Возьми меня за руку.
   Патрик взял...
   Его обдало одновременно жаром и холодом. Жар исходил от него, из самой глубины разума, а вокруг стояла ледяная тьма, сверкающая миллиардами звёзд - звёзд, присутствие которых он ощущал всем своим телом. Они ощупывали его и тянули - каждая в свою сторону. Повсюду неистово носились рои светлячков, пронизывающие всё пространство. Стоял невыносимый шум, больше похожий на давление, чем на звук. И каждая частица этого шума слышалась отчётливо и отдельно от остальных. Всё куда-то неслось - медленно на вид и невероятно быстро по ощущению. Мир раздвинулся до немыслимых пределов, а его границы стали доступны зрению. Он чувствовал радость и горечь, не понимая, откуда взялись оба этих чувства.
   Патрик отдёрнул руку. Он дрожал.
   - Что... что это такое?
   - Это способ рассказать тебе правду обо мне. Я могла бы обойтись словами, но мне будет очень тяжело это объяснить. Будет гораздо проще и быстрее рассказать тебе всё именно таким способом.
   - Но что это за магия?
   - Это не магия и не фокус. Мой рассказ сам всё растолкует. Просто вложи свою ладонь в мою, если ты хочешь знать правду.
   - Хорошо, но... Подожди, мне надо собраться с духом.
   Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Затем быстро вложил свою ладонь в её.
   - Хм, странно. Это же просто рука.
   - Так я ещё и не начала. Ты и вправду готов? У тебя лицо белое.
   - Да, я готов.
  

Музыка сфер

   Когда-то, всего два поколения назад, всё было по-другому. Это помнят старейшие из нас, и это пока ни для кого не является мифом. Но всё когда-то умирает. Даже то, что кажется вечным. И не ровен час, когда воспоминания стариков поблекнут, станут неправдоподобными и неразборчивыми, как шамканье их губ.
   Никто из нас не помнит, как он появился в этом мире. Но тогда никто и не видел, как появился другой. Всё просто возникло. Откуда, из чего и, главное, зачем - никого не интересовало. Была только радость, первобытная радость существования. Все жили, и все видели, что вокруг них - такие же, как они. Молодые, большие, яркие и свободные. Они летели в разные стороны, весело расталкивая друг друга, одержимые жаждой покорить это пространство, заполнить его собою. Не существовало никаких законов и запретов, а потому невозможное было возможным. Всему только предстояло научиться, всему только предстояло произойти.
   Сейчас такой доброй компании не найти даже в шаровых скоплениях. Исчезла новизна, пришла мудрость. Дети рождаются слабыми, мелкими и тусклыми. Раньше даже представить было невозможно, до каких пределов измельчает гордая порода.
   До тех пор, пока не пришла тьма.
   Осознание пришло не сразу. Далеко не сразу. Всё это расширение казалось делом весёлым и интересным. Но чем шире становился наш мир, тем меньше мы были способны на общение, тем больше и холоднее становилось пространство между нами. Нас не становилось больше, но больше становилось одиночества.
   Мы всё ещё можем общаться. Правда, на одну беседу нам требуются целые человеческие жизни, но для звёзд такие сроки - пустяки. И хотя наши слова летят к нам со скоростью мира, они не могут обогнать смерть. Мы вымираем, но никто не успевает сказать друг другу последние слова перед концом. Ответа уже не приходит, и мы видим лишь яркую вспышку, означающую, что ещё одно сердце не выдержало тоски.
  
   У меня было две планеты. Не так уж и много, но я всей душою желала, чтобы на них возникла жизнь. Хоть на одной. И я ухаживала за ними со всей нежностью, на какую только способны звёзды. Я экономила свои силы, расходовала их медленно, чтобы не обжечь моих детей. Я старалась не быть вспыльчивой, чтобы их не покалечить. Я старалась дать им только лучшее, только самое светлое. Иногда я даже чувствовала, что там, где-то под густыми облаками, что-то просыпается.
   Но все мои надежды рухнули, когда одна из ближайших соседок-старушек сказала мне, что это всего лишь газовые шары. На них никогда ничего не родится. Они будут только всю мою жизнь болтаться вокруг меня, постепенно отдаляясь. И даже когда я умру, они продолжат своё бесполезное вращение. И втроём мы полетим сквозь вечность - ненужные и пустые. Мёртвые, как всё мироздание.
   Это было для меня ударом. На несколько тысяч лет я даже стала ярче, но это не было сиянием радости. Это была белая тоска. Я сжигала себя, желая умереть как можно скорее, чтобы забыть обо всём этом.
   Я никогда не могла понять своих подруг, которым выпало счастье иметь живых детей. Ещё больше я не понимала тех, кому судьба послала детей не только живых, но и разумных. Все они только жаловались на постоянный шум, не дающий никакого покоя. Но шумом были не голоса их детей, а голоса их самих. Беспрестанное нытьё на своё счастье. Вместо того, чтобы радоваться и идти навстречу, они отворачивались и ворчали об этом на всю Вселенную. Глупейшие из великих...
   Жизнь звёзд полна скуки. Они знают всё на свете, но уже ничем не интересуются. Они не свободны и вынуждены вечно вращаться - вокруг своей оси, вокруг центра галактики, вокруг центра вселенной, где возник и так быстро потух светоч нашей жизни. Они заставляют вращаться вокруг себя свои планеты, а вокруг них - луны этих планет. Всё в их жизни вращается, и всё возвращается на круги своя - словно в этом бездумном вращении и заключён смысл их существования. Будто оно дарует им величие и незаменимость. Но со стороны это выглядит просто глупо. Миллионы лет топтания на опостылевших орбитах - без радости, без признательности, без любви.
  
   После неудачных попыток завести детей, большую часть времени я проводила в дрёме. Вообще-то, звёздам не нужен сон, но многие из них умеют впадать в некий транс, отключающий их мышление. Это помогает им справиться с безысходностью их существования. Меня тоже этому научили - после того, как поняли, что с таким характером и такой впечатлительностью жить наяву будет для меня мучением.
   Затем меня что-то разбудило. Какой-то шум, от которого я сначала старалась отмахнуться, желая снова погрузиться в сон, который лучше реальности, так как не причиняет боли. Но шум не прекращался, и мне стало интересно.
   Это был корабль. Настоящий космический корабль, о которых мне так часто рассказывали, но которых я никогда не видела. Он появился неизвестно откуда, прямо перед самым моим носом. И я не могла объяснить это ничем, кроме чуда.
   Я робко заглянула внутрь.
   Там было двое. Один из них был явно занятым человеком. Сосредоточенный, он щёлкал по кнопкам клавиатуры, двигал рычажки, шептал что-то себе под нос. Дело увлекало его, и он был доволен собой. Иногда на его лице проступала улыбка.
   Другой человек смотрел прямо на меня.
   Этот взгляд меня поразил. Конечно, я впервые за свою жизнь смотрела в глаза человеку, но дело было не в этом. Поражает всегда то, что родственно тебе. Взгляд был грустным. Невероятно грустным. Хотя морщины возле губ говорили о том, что этот человек много смеялся в своей жизни, его взгляд был полон тоски, подобной моей. Казалось, он смотрит прямо мне в сердце, хотя общеизвестно, что люди даже не подозревают, что звёзды живы и разумны.
   От этого взгляда во мне что-то перевернулось. Возникло какое-то новое ощущение. Мне захотелось быть ближе к этому человеку, захотелось быть рядом с ним, говорить с ним, подарить ему радость. Избавить его от тоски и избавиться от своей.
   Истина открылась внезапно и ослепительно, не нуждаясь в доказательствах. Я была нужна ему. Он был нужен мне.
   Я не понимала, что со мной. Я уже не могла себя контролировать. Моё сердце вспыхнуло огнём, который неизвестен ни одной звезде. Мне стало нестерпимо больно. И неожиданно произошло то, что должно было произойти только спустя миллионы лет. Я умерла.
   Моё тело вспыхнуло и распалось на мелкие частицы. Мои планеты были сметены взрывом. Вся моё прежнее существование в мгновение ока было уничтожено. И лишь одна душа моя смогла выбраться из пекла, которое она и породила.
   И душа эта ринулась к кораблю, к человеку, который её ждал, сам того не зная. К любви, которая спасёт нас обоих.
   Но двое на этом корабле засуетились. Они начали бегать и пререкаться, а затем корабль исчез.
   Я застыла в недоумении. Мне это показалось злой шуткой. Я ведь даже ещё не успела понять, что со мной произошло. Но эта пауза как раз и дала мне передышку, позволив мне всё обдумать.
   Я умерла. Я стала призраком. Я взорвалась и напугала этих двух людей. Я сама же спугнула своего возлюбленного. И если через несколько дней я не приобрету новую физическую форму, то умрёт и моя душа.
   Поэтому я тут же отправилась в погоню.
  
   Я специально выбрала самый удалённый отсек корабля. Я не хотела напугать их ещё раз. Не хотела, чтобы меня считали странной. Хотя, так или иначе, это случилось.
   Выбор формы не составил труда. Я прочла её во взгляде того человека, познала его идеал, о котором он сам не мог догадаться, и претворила его в жизнь. Это произошло почти мгновенно. Но, воплотившись в человека, я не почувствовала сама себя. Я была словно парализована и лежала на полу, даже не подозревая, насколько он холоден. Чуть позже я смогла немного пошевелить пальцами. Очень странно.
   Часы тянулись за часами. Моё тело медленно училось пространству. Я несколько раз пыталась встать и падала, неспособная привыкнуть к гравитации такой силы, которой я никогда не испытывала - потому что сама всегда являлась её источником. Но неудачи меня только подзадоривали. Ведь во мне была вся сила обычного человека - неимоверная, неукротимая сила духа.
   Наконец, я встала. Я удержалась на ногах. Я привыкла.
   Я могла уже идти туда - к нему и его другу. К моему Дику, имя которого я прочла на его лице. Дик. Ричард. Десфрей. Я повторяла эти слова с такой нежностью, что едва не рухнула в обморок от блаженства. Я знала, что он меня полюбит, как только увидит. По-другому просто быть не могло.
   Но потом до меня дошло, что его имя я повторяю только мысленно. Мои губы шевелились, но из них не выходило ни звука. И тогда я испугалась, что глуха. Однако я слышала, как гудит корабль. И тогда я испугалась, что нема...
   Эти мысли могут показаться глупыми, и они действительно глупы, но столь резких перемен в своей жизни не испытывало ещё ни одно существо.
   Во мне были все слова мира, но я не могла произнести ни одно из них. Я лишь чувствовала, как изо рта у меня выходит воздух. Затем получился звук, которого я сама испугалась и надолго замолчала. Потом попробовала ещё...
  
   Мерцана отвела руку.
   - Дальше, я так думаю, рассказывать нет смысла.
   Теперь она выглядела совершенно спокойной, даже величественной. Патрик же с трудом понял, что он вернулся в свою привычную жизнь после этого невероятного путешествия разума. Он пытался собраться с мыслями, но у него это никак не получалось.
   - Наверное, это шок, - сказала она.
   - Да уж... - ответил Патрик. - Ещё какой!
   - Извини, если я сделала тебе больно.
   - Нет-нет, мне не больно ни капли. Просто в голове не укладывается... Когда человек говорит "Я беседовал со звездой" - всем понятно, что речь идёт о какой-нибудь фифе из ТВ-шоу. Но разговор со звездой настоящей... Это же полный бред! И, тем не менее, это оказалось реальностью...
   Мерцана внимательно наблюдала за его лицом.
   - Я верю, что ты никому не расскажешь, - в конце концов, сказала она.
   - Да даже если бы рассказал - чёрта с два мне кто поверил. Конечно, я не расскажу.
   - Спасибо тебе.
   - Не за что. Но Дик-то об этом знает?
   - Нет, конечно же! - засмеялась она.
   Патрик продолжал смотреть на неё, широко открыв глаза. Мерцана прекратила смех.
   - Если я ему скажу, это навсегда изменит наши отношения. Он просто поставит меня на пьедестал мироздания...
   - Я думал, он уже это сделал.
   - Возможно... но это не совсем то, о чём я говорю. Если Дик узнает, кто я такая, это может его искалечить. Он станет не просто любить, но и преклоняться, буквально ползать у меня в ногах и ждать приказов, любой из которых он выполнит даже ценой собственной жизни - будь это поход в магазин за клубничным мороженым или завоевание Галактики. Нет, не нужен мне такой парень.
   - А ты собралась завоёвывать Галактику? - осторожно спросил Патрик.
   - Пока нет. Но величие портит и погружает людей в безумие так же, как и поклонение. Если человека постоянно убеждают в том, насколько он велик и исключителен, ему хочется всё больше, и он уже не в силах бороться с алчностью... -- Она вздохнула, потом сказала: - А вот от клубничного мороженого я бы в данный момент не отказалась.
   - У меня было в холодильнике одно... - Патрик уже было поднялся, но тут же выпалил. - А вот фиг тебе!
   - Хи-хи!
   Напряжение спало. Патрик почувствовал, что пришёл в себя, и закурил. Мерцана помахала рукой, отгоняя дым. Патрик решил выдыхать в сторону.
   - Поэтому я хочу, чтобы он любил меня как простую, обыкновенную девушку.
   - Но, по определению, любить тебя как простую девушку - не значит любить тебя такой, какая ты есть. Дискомфорт не вызывает?
   - Есть немного. Но я надеюсь, что когда-нибудь сама смогу считать себя обыкновенной девушкой. Я быстро привыкаю к человеческим отношениям, хотя поначалу не могла даже к новому телу привыкнуть. Вы такие странные. Все эти отростки, выпуклости и... впуклости. Хотя, с другой стороны, сферическая форма - самая скучная форма на свете...
   - Это ничего. Главное, что Дик от твоих выпуклостей в восторге.
   - Ах да! Знаешь, он недавно... ой, нет, не буду рассказывать. Пошлость такая.
   - Да-да. Представить страшно, какие вы там кренделя выделываете, пока меня нет. Небось, весь мой корабль забрызгали всяким непотребством.
   Мерцана зажала рот от смеха.
   - Да нет, ничего такого мы не делаем! То есть, не носимся же мы голышом по всему кораблю, занимаясь этим в каждой комнате. Все "кренделя" происходят только в нашей спальне, - она задумчиво посмотрела вверх, улыбаясь. - Или на одиноких планетах. Если постель наскучит.
   - О боже...
   - Да нет, это очень прикольно! Ощущения незабываемые. Советую как-нибудь попробовать.
   - Я подумаю... Ты, кажется, хотела мороженое? А я как раз хотел откупорить бутылочку "Будвайзера".
   - Да, будь так добр.
   Несмотря на обмякшие от долгого сидения ноги, Патрик сбегал в дом и вернулся довольно быстро.
   - Вот, держи.
   - Спасибо.
   Патрик, расслабленно вздохнув, снова сел рядом с бутылкой пива в руке и начал рыться в карманах. Подобно линзе-очку, сопровождавшей Дика во всех путешествиях, непременным атрибутом Патрика была пивная открывалка.
   Мерцана развернула мороженое. Длинная палочка розово-белой прохлады. Она лизнула его пару раз, после чего обхватила губами, водя столбиком взад-вперёд. Рука Патрика застыла, ещё не открыв бутылки.
   - М-да, - сказал он, - теперь я понимаю, за что Дик тебя любит.
   - Ум-м? - произнесла Мерцана. Потом, догадавшись, ударила его кулаком в плечо. - Ну-ка прекрати!
   - А вот сейчас, - сказал Патрик, потерев плечо, - ты мне кажешься действительно простой и обыкновенной.
   Он, наконец, справился с бутылкой и сделал большой и долгий глоток. Утёр рукавом рот и снова посмотрел на Мерцану.
   - Странно, должно быть, есть мороженое, когда совсем недавно температура твоего тела составляла тысячи градусов.
   - И не говори. Но ощущения потрясающие.
   - Интересно мне вот...
   - Да?
   - Если бы в тот момент, когда наш корабль пролетал мимо тебя, я был несчастнее Дика - ты бы стала моей девушкой, а не его?
   Мерцана закрыла глаза и помотала головой из стороны в сторону.
   - Но почему?
   - Дело ведь не в несчастье, а в том, что его вызвало. Есть хорошие люди, которые, тем не менее, рождаются неполными. Словно недособранными. Они сами чувствуют, как им чего-то не хватает. А на самом деле - кого-то. И, если не произойдёт чуда, они останутся несчастными на всю жизнь. Ты же, Патрик, не из их числа. Ты самодостаточен, хотя это не значит, что тебе чужда любовь. Просто ты легко можешь обойтись и без неё.
   - Понятно... Значит, вы всё-таки созданы друг для друга.
   - Ну да, разумеется. Как же иначе? - повторила она, улыбаясь, слова Патрика. Потом сделала таинственное выражение лица. - А ты, часом, не завидуешь?
   - Кто, я? - шутливо возмутился Патрик. - Вот ещё! Я всегда могу найти себе подходящую девушку, а не какую-то там звезду. Ведь, в отличие от Дика, я умею общаться с женским полом.
   - Да, ты прав. Очень даже здорово умеешь.
   Патрик ухмыльнулся и сделал ещё глоток.
   - И всё же, не такая уж ты и простая. Ум, красота и любовь - вообще редкое сочетание.
   - Среди моих знакомых я умной никому не казалась...
   - Да и твоё появление на корабле... А ещё эта странная манера общения с непонятными присказками в конце. Что это вообще такое?
   - Это... - она лизнула мороженое. - Ну, я думала, что это такой побочный эффект трансформации и скоро пройдёт. Но всё же почему-то вырывается. Я могу, конечно, сдерживаться - как сейчас - но если я много трещу, то не могу стерпеть.
   - Вообще, это похоже на многих женщин. Только слова не те.
  
   Мерцана встала и отряхнула платье.
   - Мне пора. Дик проснётся минут через пятнадцать.
   - Пятнадцать?
   Патрик тоже встал. Чутьё подсказывало, что джентльменский кодекс не позволяет оставаться в сидячем положении, когда дама стоит.
   - А ты успеешь возвратиться? - изумился он.
   Она пожала плечами.
   - Попытка не пытка, - она помолчала и неожиданно хихикнула: - К тому же, всегда интересно узнать, какое тебя ждёт наказание...
   Она снова взглянула Патрику в глаза. А он только теперь понял, что больше никогда не будет испытывать неловкость перед этим взглядом.
   - Что ж, до свидания, Мерцана.
   - До свидания, Патрик.
   Она сделала несколько шагов и уже спустилась с холма, когда Патрик её окликнул.
   - Мерцана!
   - Да?
   Он поднял руку и показал ей зазор между большим и указательным пальцами, уверенный, что она поймёт.
   - Немножко! Совсем немножко!
   Она склонила голову, словно подставив щёку для поцелуя, и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. Затем она элегантно развернулась и пошла вдоль озера. Красное пятнышко её платья быстро пропало в наступающей ночи.
   "Всё же, в ней есть что-то диковское", - подумал Патрик. А затем нахмурился.
   Потому что понял, что она так и не спросила, вернётся ли он на "Джедай".
  
   Дик поднял веки и увидел перед собой лицо Мерцаны. Подперев голову рукой, она смотрела ему в глаза. Она всегда смотрела ему прямо в глаза.
   Дик улыбнулся.
   - Привет, сладкая.
   - Привет, соня.
   - А мне тут приснилось что-то странное... Будто ты летаешь между звёзд, словно ангел. Хрупкая и нежная в холодном-прехолодном космосе. И меня нет рядом с тобой...
   Он поцеловал её в шею.
   - От тебя пахнет клубникой...
   И мгновенно уснул.
   - Мой прекрасный идиот, - прошептала она, проведя кончиками ногтей по его щеке, - я всегда буду с тобой.
  
   Патрик открыл глаза.
   Свет ущербного месяца озарял пол. Книга давно выпала из рук и, должно быть, спугнула чёрного кота, спрятавшегося во тьме. Лёгкие занавески бесшумно трепетали под ночным ветром, просачивающимся сквозь подоконную щель. Мир был полон покоя и безмятежности. И только его, Патрика, сердце колотилось так, словно он падал в чёрную бездну.
   Ибо всё осталось правдой. И сегодня ночью - он это знает - будет выкурено много сигарет в безумных попытках записать мелодию, для которой он, наконец, созрел.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"