Нет ничего лучше погожего майского утра! Солнечные лучи золотыми нитями пронизывают кружева шелестящей листвы, ласкает взгляд ярко-зеленая шелковистая травка, радостно щебечут птицы, терпко пахнет цветущая черемуха...
Молодая овчарка, спущенная с поводка, носилась по парку, прижимая уши и шумно дыша.
- Рона, принеси палку! - скомандовал пожилой, но весьма бодрый мужчина со свернутой в трубку газетой "Московский комсомолец" под мышкой. Овчарка с энтузиазмом выполнила просьбу. - Умница девочка! А вот так?
Палка улетела в густые заросли начавшей распускаться сирени. Рона бросилась следом, нырнула в кусты, но тут же выскочила и, беспокойно поскуливая, завертелась на месте.
- Рона, иди сюда! Не хочешь? Ну, и что ты там нашла? - спросил ее хозяин, неторопливо подходя к собаке. Рона заскулила громче и снова полезла в кусты. Мужчина раздвинул ветки сирени и глянул, что же ее там заинтересовало.
- Ох, да что ж это?! - растерянно пробормотал хозяин собаки. Он снял очки и протер толстые стекла мятым носовым платком, будто надеясь, что увиденное ему померещилось.
Увы, не померещилось. В кустах лежала девушка. Белая блузка разорвана, на лице - выражение ужаса и безграничной боли... С первого взгляда на девушку было понятно, что она мертва.
*
"От сессии до сессии живут студенты весело, а сессия всего два раза в год". На дворе - май, летняя сессия не за горами, пора начинать готовиться. Еще сравнительно недавно родители не уставали повторять: "Помни, первые два курса ты работаешь на зачетку, потом зачетка работает на тебя!" И вот Илья уже на третьем курсе, однако пока не похоже, чтоб зачетка начала отрабатывать... Илья мечтал стать журналистом, но в МГУ не добрал баллов и после армии поступил в педагогический. Хорошо, что на филфак, а не на исторический. Филология все же более консервативная наука, чем история, которую, судя по тому, что пишут в газетах и в толстых литературных журналах, скоро примутся перекраивать. Перестройка, гласность, открываются архивы и спецфонды... В "Новом мире" месяц назад закончили печатать "Доктора Живаго"! Уму непостижимо...
Однако Илье сейчас было не до учебы, тем более не до веселья и даже не до чтения. Он не мог думать ни о чем, кроме исчезновения Лизы.
В прошлую пятницу Лиза Шувалова утром ушла в институт, а вечером в общежитие не вернулась. Соседки по комнате удивились, - раньше за ней такого не водилось, - но тревогу не подняли. Мало ли, может, заночевала в гостях? В субботу в общежитие, а потом и в деканат стала названивать из небольшого сибирского городка мама Шуваловой, которой Лиза не позвонила в условленное время. Куда-куда, а на междугородний переговорный пункт Лиза бежала в любую погоду. Девчонки забеспокоились и даже ходили в ближайшее - Сокольническое - отделение милиции сообщить о пропаже человека, но заявление у них не приняли: вот пройдет три дня, тогда, мол, и начнем искать вашу подружку...
Илья, коренной москвич, жил дома, а не в общаге, еще и в эти выходные навещал бабушку в деревне - в двух часах езды на автобусе от Москвы. Новостью об исчезновении Лизы его в понедельник утром огорошила Галка Стукалина, общественница, капитан сборной факультета по плаванию, одногруппница и соседка Шуваловой.
- Все одно к одному: Лизка пропала, еще и Грачев сказал, что заболел, - горестно вздохнула Галка. - А у нас послезавтра соревнования! И кого я на них выставлю?.. Мамаев, ты плавать умеешь?
- Чуть лучше, чем "топориком", - отшутился Илья. - Да подожди ты со своими соревнованиями! Главное сейчас - разыскать Лизу. Вспомни, не заметила ли ты за ней в пятницу утром каких-нибудь странностей? Может, она выглядела как-то... не так? Или говорила что?
- Абсолютно ничего необычного! - Галка наморщила веснушчатый нос. - Если не считать того, что после пар она собиралась показать Веденину, руководителю своему, курсовую... А, ну, и деньги при ней были. Мы решили всей группой на концерт "Наутилуса" сходить, скинулись, а Лиза вызвалась купить билеты. Я ей сама конверт с деньгами и списком группы отдавала.
Илья уловил в голосе Стукалиной какие-то нотки, которые ему не понравились. А еще ему показалось, что она чего-то не договаривает.
- Но ты же не думаешь, что Лиза сбежала с этими вашими деньгами? - с нажимом спросил он.
- Разумеется, нет, - хлопнула рыжими ресницами Галя, - куда сбежишь с подводной лодки? Но, согласись, почти сто рублей - большие деньги...
Из-за денег, конечно, много чего происходит, особенно в нынешнее бурное время. Но интуиция подсказывала Илье, что в случае с Лизой дело не в деньгах.
При воспоминании о том, как они познакомились, у Ильи до сих пор горели уши. Минувшей осенью студентов-филологов второго и третьего курсов отправили в совхоз Архангельский "на картошку". Недалеко от сельского клуба, в котором поселили ребят, был пруд, заросший желтыми кувшинками - кубышками. Илья где-то слышал, что корневища кубышек съедобны, и сдуру решил это проверить. На пару с еще одним таким же знатоком водной флоры наковыряли корешков... То ли это были не кубышки, то ли слухи о том, что желудки студентов способны переварить даже гвозди, оказались сильно преувеличены, но животами оба естествоиспытателя маялись крепко. Часа два почти не вылезали из "удобств", расположенных во дворе клуба. "Нет истории печальнее на свете, чем история о нашем туалете", - шутили студенты.
Добравшись после очередного посещения дощатого строения до своей койки, обессиленный Илья повалился на постель и не сразу почувствовал, что кто-то легонько тормошит его за плечо. С трудом подняв голову, он увидел незнакомую голубоглазую девушку с длинной белокурой косой. Сочувственно глядя на Илью, девушка протягивала ему большую жестяную кружку, до краев наполненную остро пахнущей жидкостью. Такая же кружка стояла перед товарищем Ильи по несчастью, валявшимся на соседней койке.
- Ты кто? - пробормотал Илья. - Русалка из пруда? Пришла просить прощения за то, что твои сестрички нас отравили?
На лоб ему легла прохладная узкая ладонь.
- Жара нет, откуда же взяться бреду? - пожала плечами "русалка". - Выпей, это поможет. Отвар из трав. Взаправду от растений пользы много, если их с умом применять, а не тянуть в рот что попало, будто дитя малое...
Отвар помог. Позже Илья как-то пошутил, что спасительное питье, наверное, имело еще и побочный эффект - приворотный. Потому, мол, он в тот самый момент и влюбился в Лизу по самые уши. Но Лиза шутку не оценила.
- Нет-нет, что ты, нельзя! И бабушка не велит!
- Кто у нас бабушка? - не без иронии поинтересовался Илья.
- Сибирская ведунья, - поколебавшись, ответила Лиза. - И я тоже... немножко.
Так или иначе, но Лиза Шувалова была необыкновенной девушкой. Одевалась скромно, косметикой, в отличие от подавляющего большинства девчонок, явно злоупотребляющих "боевой раскраской", не пользовалась. Зато руки у нее всегда были ухоженные, с красивой формы ноготками, покрытыми розовым лаком.
О целебных свойствах растений она знала много, рассказывать могла часами. Один такой разговор запомнился Илье больше других. Особо Лиза почитала, если так можно выразиться, одолень-траву. По ее словам, этот цветок известен как нимфея белая или белая кувшинка. "Белая, не желтая!" - с улыбкой уточнила она. Но у него много и других названий - водяная маковка, плывучник, белая водяная лилия, русалочий цветок или русалкин цвет... "Почему-то я не удивлен!" - вставил Илья.
Издавна люди верили, что одолень-трава помогает преодолеть жизненные невзгоды, побороть нечистую силу и недуги. Сухие цветки одолень-травы заворачивали в тряпицу и носили на груди, этот оберег считался очень сильным. А вот человек, который захочет сорвать водяную лилию, но подойдет к воде без оберега, обречен на гибель... Даже Константин Бальмонт, поэт Серебряного века, посвятил одолень-траве стихи, с гордостью сообщила Лиза.
- Хочешь, расскажу тебе свой секрет? - шепотом спросила она. - У меня тоже есть такой оберег, всегда с собой ношу.
Она вытащила из кармашка небольшой мешочек из синей льняной ткани. Похожие когда-то называли ладанками, вспомнил Илья.
- Я бы и тебе такой сделала, но вижу, что ты в него не веришь. А нужно верить, иначе он бессилен...
Чтобы не расстраивать Лизу, Илья тогда дипломатично промолчал. Хотя она угадала, - к подобным предрассудкам он относился с изрядной долей скептицизма. Зато отыскал в библиотеке стихотворение Бальмонта, о котором она упоминала.
...Одолень-трава,
Уж который год
Ты светло-жива
Меж зеркальных вод.
Я блуждал, скорбя,
Меж пустых полей,
Я нашел тебя,
Помоги скорей...
Н-да, мрачновато. И что такой светлый человечек, как Лиза, нашел в этих строчках?
Скепсис - скепсисом, но то, что Лиза могла легкими движениями рук снять напряжение, избавить от головной боли, переутомления или страха перед экзаменом, не вызывало сомнений. Этими способностями Шуваловой пользовались многие ее однокурсники и соседи по общежитию. Илья и сам не раз испытал благотворное воздействие Лизиных "пассов".
- Тебя по телевизору нужно показывать, как Джуну или Кашпировского! - говорил он ей.
- В телевизоре все не по-настоящему, - с досадой отмахивалась Лиза.
- А что, по-твоему, настоящее?
- То, к чему можно душой прикоснуться. Природа, музыка хорошая, поэзия, живопись... Я вот в парке, который недалеко от нашего общежития, с художником познакомилась...
- Что за художник? Молодой, симпатичный? - устроил допрос с пристрастием Илья. - И что он делал в парке?
- Скорее, пожилой, лет сорока пяти, - улыбнулась Лиза, - а в парке он работает: рисует на заказ "быстрые" портреты, шаржи... Пейзажи еще. Очень хороший художник. И собеседник интересный. Он, к слову, просил разрешения нарисовать меня в образе васнецовской "Аленушки". Я спросила, сколько будет стоить, а он сказал, что нисколько!
- Поглядим, что там за художник, - ревниво проворчал Илья...
На самом деле Лиза за год их отношений - которые она, похоже, считала дружбой, хотя Илья придерживался иного мнения - ни разу не дала ему повода для ревности. Друзьями и знакомыми за стенами факультета и общежития она, поглощенная учебой, обзаводиться не спешила. А в стенах, то есть на филфаке, мальчиков, по традиции, было мало. В Лизиной группе всего два - Аркаша Землянский и Кирилл Грачев. Аркаша - вертлявый чернявый "очкарик", из которого однокурсницы беззастенчиво вили веревки, пользуясь его покладистостью. Кирилл, если перефразировать цитату из всенародно любимой гайдаевской комедии, - студент, комсомолец, спортсмен, наконец просто красавчик. Еще и сын чиновника из министерства образования, после упразднения министерства благополучного перебравшегося во вновь созданный Госкомитет СССР по народному образованию. На девушек обаяние Кирилла, слагаемое из перечисленных факторов, действовало безотказно. Вот к Кириллу Грачеву Илья, пожалуй, Лизу немного ревновал. Хотя тоже без оснований: Лиза ко всем парням, за исключением самого Ильи, относилась ровно, даже с каким-то холодком.
Парни это чувствовали, и не все желали с этим мириться. Одним из тех, кто безуспешно, но настойчиво добивался Лизиного внимания, оказался Федька Киселев по прозвищу Кисель. Федька в институте не учился, - он с горем пополам закончил профтехучилище, получил "престижную" рабочую профессию фрезеровщика, однако на заводе не проработал ни дня. Чем он промышлял, понять было трудно, но в средствах явно не нуждался. Поговаривали, что Кисель с дружками околачивается по близлежащим ларькам, торгующим всякой мелочевкой, и предлагает их владельцам свое покровительство и защиту от превратностей кооператорской судьбы в обмен на скромную - по Федькиным меркам - ежемесячную мзду. Жил Кисель, как и Илья, в одной из расположенных рядом с общежитием пединститута многоэтажек и частенько заваливался в гости к студентам.
На Лизу Федька положил глаз с тех пор, как она в два счета раскрыла дело о краже кастрюли с пельменями из общежитской кухни. Пельмени поставила варить Галка Стукалина, Лизина соседка по комнате. Поставила и ушла, а вернувшись, обнаружила, что пельмени, по ее словам, "слизала языком корова". То есть смекалистые и более расторопные, чем Галка, соседи.
На возмущенные вопли Галки выскочила Лиза. Она прошлась по коридору, слегка касаясь рукой стен, и безошибочно указала на дверь, за которой жили дерзкие похитители. Завидев на пороге своей комнаты Лизу и злорадно выглядывающую из-за ее спины Галку, воры, включая Киселя, едва не подавились крадеными пельменями, которыми закусывали разлитую в щербатые чашки водку. Спиртное в общагу втихаря пронес, разумеется, Федька.
С того самого дня Кисель не терял надежды Лизу, как он выражался, "уломать".
- Па-а-думаешь, недотрога! Ваще-то, взять силой можно любую девку, - бахвалился он во время очередной пьянки. - Девка цепенеет, и ее тогда хоть на хлеб мажь вместо масла. Тут главное, чтоб она потом не заложила. Но у меня против этого способ есть один, мной лично опробованный...
Сам Илья этих пьяных разглагольствований не слышал, но даже тот, кто ему о них рассказал, признался, что тон Киселя всех его собутыльников покоробил. Что уж говорить об Илье, который на Лизу дышать боялся. Они даже не целовались по-настоящему еще ни разу! Поэтому при встрече Илья сунул Киселю под нос кулак: "Пальцем ее тронешь - убью! Понял?" "Понял, понял! Да я и не собирался, очень надо..." - пробурчал Федька.
Инцидент вроде был исчерпан, но осадочек, как говорился, остался...
Воспоминания ненадолго отвлекли Илью от раздумий о том, где искать Лизу, а заодно помогли собраться с мыслями. "Ну, и чего же я сижу? - встрепенулся он. - Надо срочно бежать к Димычу!"
С Димычем, в миру - оперуполномоченным уголовного розыска Сокольнического ОВД, лейтенантом милиции Дмитрием Колосковым, Илья дружил всю свою сознательную жизнь. Примерно столько же они жили в одном подъезде. В детстве мальчишки вообще были не разлей вода.
После школы Димыч поступил в школу милиции, успешно ее окончил и начал работать в родном районе, который знал, как свои пять пальцев.
Илья столкнулся с Димычем у входа - приди на пару минут позже, упустил бы - и сбивчиво изложил свою просьбу.
- Я в курсе, - кивнул Димыч. - Нам уже и из деканата вашего звонили. Пока могу сказать только, что по нашим сводкам ничего похожего не проходило... Мамай, слушай, мне сейчас бежать надо. Давай, я, как только что-нибудь узнаю, сразу тебе сообщу. Но, думаю, раньше завтрашнего вечера никакой информации не будет...
Димыч ошибся, - информация появилась раньше. На следующий день утром в квартире Ильи зазвонил телефон.
- Мамай, тут это... - услышал он в трубке голос Димыча. Сердце Ильи оборвалось и ухнуло куда-то вниз. - В нашем парке девушку нашли. Изнасилованную и убитую. Лет двадцати, среднего роста, с длинной светлой косой... Сможешь придти на опознание?
Выйдя на подгибающихся ногах из морга, Илья добрел до скамейки и сел. Девушка, которую он только что видел, не могла, не должна была оказаться Лизой! Но... это была Лиза. Холодная, чужая и невероятно далекая...
А здесь, во дворе морга, все так же светило солнце, зеленела травка и щебетали птицы. Жизнь шла своим чередом, и мир не перевернулся. Или перевернулся?!
Подошел Димыч, сел рядом, сочувственно положил Илье руку на плечо.
- Когда это произошло? - хрипло спросил Илья.
- Наш эксперт говорит, что более трех суток назад, - ответил Димыч. - Выходит, в пятницу вечером. Ее... изнасиловали и задушили. На тело наткнулся сегодня утром пенсионер, который гулял в парке с собакой, он и милицию вызвал. Наткнулся, по его словам, случайно, в кустах, если б не беспокойство собаки, сроду не заметил бы... Дело отдали нам. Клянусь тебе, мы с ребятами в лепешку разобьемся, но найдем того, кто...
- У вас уже есть какие-нибудь... версии? - перебил Димыча Илья.
Немного поразмыслив, Димыч махнул рукой.
- Ладно, будем считать наш разговор опросом тебя как свидетеля. Значит, так...
Версию нападения с целью ограбления коллеги Димыча отмели почти сразу: убийца Лизы не польстился на ее недешевые серебряные украшения - сережки с синими камушками и витой браслетик.
- Бабушкин подарок, - кивнул Илья. - А деньги тоже остались? У нее был конверт с общественными деньгами. Она билеты на концерт для всей группы собиралась купить.
- Ни денег, ни документов при ней не нашли, - покачал головой Димыч. - Документы он забрал, понятно, чтобы время потянуть. Пока, мол, найдут, пока личность установят...
- А оберег при ней был? - встрепенулся Илья. - Маленький такой мешочек на шнурке, синенький. Лиза его всегда с собой носила.
- Я среди ее вещей никакого оберега не видел, - снова отрицательно мотнул головой Димыч. - Твою дивизию! Неужели опять Велосипедист?!
- Какой велосипедист? - не понял Илья.
- Когда я еще в школе милиции учился, в нашем парке орудовал маньяк. Насиловал и грабил женщин. Десятка полтора изнасилований на его счету. Одна из жертв минут за пять до нападения видела невдалеке человека на велосипеде. Вот нашего маньяка и прозвали Велосипедистом. Его, как ты понимаешь, до сих пор не поймали. А вспомнил я о нем потому, что он у каждой жертвы брал какую-нибудь мелочь - заколку, значок, брелок...
- Думаешь, это он... Лизу?
- Есть одна нестыковка: Велосипедист насиловал, грабил, но не убивал. Подкрадывался сзади, душил локтем, но не до смерти. С другой стороны, то, что убийств за ним не числится, не означает, что их не было. То есть "почерк" и похож, и не похож. А что, версия с Велосипедистом вполне себе рабочая!
Напоследок Димыч рассказал Илье еще об одной важной детали. По словам судмедэксперта, под ногтями Лизы обнаружены "следы биологических материалов другого человека", если проще - чужая кровь. Иначе говоря, она сопротивлялась и поцарапала убийцу. Следовательно, на нем остались следы ее ногтей.
Илья слушал Димыча, стискивая зубы и сжимая кулаки. Одно он знал точно - что не может сидеть сложа руки. Он сделает все, чтобы убийство Лизы как можно быстрее раскрыли.
А начнет он, пожалуй, с того, что выяснит, как Лиза вечером, после занятий, оказалась в парке. По доброй воле - или, может, по принуждению?
Илья решил еще раз поговорить с Галкой Стукалиной. Ощущение, что она от него что-то скрыла, переросло в уверенность.
Галку он нашел возле деканата. Судя по выражению ее лица, она уже знала о случившемся, - наверное, в деканат успели позвонить из милиции.
- Илья, скажи, что это неправда, что это какая-то ошибка! - звенящим голосом потребовала Стукалина. - Такой кошмар не может быть правдой! Мы все в ужасе. Мама и бабушка Лизы уже едут в Москву... Нет-нет, я не верю, в милиции что-то напутали!
- Больше всего на свете я хотел бы, чтобы это было неправдой, - скрипнул зубами Илья. - Галя, мне нужно спросить тебя еще кое о чем. Почему Лиза, вместо того, чтобы идти домой, вечером пошла в парк? Встретиться с кем-то? Просто погулять? Подумай, это важно!
Галя послушно задумалась.
- Кажется, я знаю, за чем Лиза могла туда пойти, - наконец нерешительно сказала она. - За листьями.
- Стукалина, ты издеваешься?! - вспылил Илья. - Ближе, что ли, листьев нельзя было нарвать?! Их везде полно!
- За листьями этой, как ее... одолень-травы! Лиза говорила, что настойкой листьев одолень-травы можно вывести веснушки, а у меня - сам видишь, - щеки Галки порозовели. - В нашем парке, ближе к Лосиному острову, есть озерцо, и там растет эта самая... трава. На самом деле я еще вчера хотела тебе сказать про настойку и про обещание Лизы помочь, но... постеснялась. Подожди, так это что же получается? Получается, Лизу... из-за меня? Из-за моих дурацких веснушек?!
Глаза Гали налились слезами, губы задрожали.
- Успокойся, ты не виновата, - видя, что она вот-вот разрыдается, сказал Илья. Его сердце разрывалось от жалости, но не к Гале - к Лизе. - Ты не виновата, что какой-то подонок... Он свое получит, попомни мое слово.
- А ты у Веденина не спрашивал? - сморкаясь в выуженный из сумочки кружевной носовой платочек, спросила Галя. - Может, Лиза, когда обсуждала с ним курсовую, что-нибудь говорила ему о своих планах на вечер? Кстати, я слышала, как Вадим Львович говорил, что по вторникам и пятницам в нашем парке то ли трусцой бегает, то ли на велосипеде катается... А тогда была как раз пятница. Вдруг он видел там Лизу? Поговори с ним!
- Ты, Галка, прямо кладезь ценной информации, - усмехнулся Илья. - Дельный совет, спасибо. Непременно поговорю.
Илья сразу же пошел на кафедру русского языка и литературы, однако доцента Веденина там не застал. Илье сказали, что сегодня его уже не будет. Пришлось отложить разговор с доцентом на завтра.
Зато, возвращаясь домой, Илья встретил в собственном дворе Федьку Киселя. Кисель, потягивая из бутылки "Жигулевское", катался на детской карусели, держа на весу длинные ноги, чтобы не чиркать ними по песку. Федька, видимо, изнывал от жары, - рукава его рубашки были закатаны, "косуха" лежала рядом. Илья уже прошел было мимо, но что-то заставило его замедлить шаг и присмотреться. На щеке и руке Киселя отчетливо алели свежие царапины.
"Тут главное, чтоб она потом не заложила. Но у меня против этого способ есть один, мной лично опробованный..." - прозвучало у Ильи в голове. "...Под ногтями обнаружены "следы биологических материалов другого человека", если проще - чужая кровь. Иначе говоря, она сопротивлялась и поцарапала убийцу", - вспомнил он рассказ Димыча.
Что делать?! Хватать Киселя за шкирку и тащить в милицию? Или прежде посоветоваться с Димычем? Пока Илья лихорадочно соображал, на детскую площадку с гоготом вывалились из соседнего подъезда трое Федькиных дружков. Страха перед ними Илья не чувствовал, однако перевес сил был не в его пользу. Поэтому он выбрал "или".
Прыгая через ступеньку, Илья взлетел на свой этаж, ворвался в квартиру, бросился к телефону и набрал рабочий номер Димыча. Друг отозвался почти сразу.
- Сейчас согласую со следаком. Говоришь, еще и пиво пьет? Сухой закон нарушает? Думаю, мы можем задержать Киселя, - сказал Димыч, когда Илья взахлеб рассказал ему о своих подозрениях. - Правда, не более чем на сутки. Если не найдем доказательств вины, придется отпустить. Надеюсь, за это время эксперты установят, кто расцарапал его наглую рожу...
Спустя десять минут во двор лихо зарулил милицейский "уазик". Из него выскочили трое стражей порядка, без лишних разговоров сняли Киселя с карусели и под белы ручки препроводили в машину. Федькины дружки бросились врассыпную.
Илья отошел от кухонного окна, из которого наблюдал сцену задержания, и тяжело вздохнул. Где набраться терпения, чтобы дождаться результатов экспертизы?
На следующее утро Илья пошел на пары, - накануне вечером намеревался прогулять, но понял, что дома рискует сойти с ума от тоски. Говорят, на людях переживать горе легче. К тому же, он должен был встретиться с доцентом Ведениным. А вдруг разговор с ним поможет найти еще какие-нибудь улики против Киселя? Ну, или еще за что-нибудь зацепиться?
Как ни странно, но ближе к обеду Илье даже захотелось есть. В студенческой столовой он взял котлету и салат из капусты. Ковыряя алюминиевой вилкой котлету, услышал за своей спиной знакомый голос. За соседним столиком сидели Кирилл Грачев и какая-то долговязая девица - скорее всего, первокурсница.
"Грачев сказал, что заболел. А у нас на этой неделе соревнования!" - вспомнил Илья сетования Галки Стукалиной.
Интересно, чем же таким он заболел, что отказался участвовать в соревнованиях по плаванию? Выглядит абсолютно здоровым, бледный разве что немного...
- Крошка, приглашаю тебя в новое кооперативное кафе. Его недавно открыли мои друзья, там классная кухня, живая музычка... Дороговато, конечно, плебс туда не ходит, но для меня в самый раз! - хвастал Грачев.
Кирилл взмахнул рукой, задел стакан из-под сметаны, стакан упал на кафельный пол и со звоном разлетелся на мелкие осколки.
Илья встал, резко отодвинул свой стул и шагнул к Грачеву.
- Кирилл, можно тебя на минутку? - с трудом сдерживаясь, спросил он. - Давай выйдем, там будет удобнее...
Кирилл, недоуменно пожав плечами, вылез из-за своего столика. За дверью столовой Илья схватил его за грудки и прижал к стене.
- А не ты ли, папенькин сынок, виноват в смерти Лизы?! Ты ее домогался? Говори, гад, а то вытрясу сейчас твою жалкую душонку! Лиза тебе отказала, а ты не привык, чтоб тебе отказывали! Так все было? Еще и больным сказался! На что жалуешься, сволочь? На угрызения совести?
- Ты меня задушишь, идиот, - просипел Кирилл, пытаясь освободиться из цепких рук Ильи.
Илья чуть ослабил хватку, и Грачеву удалось вырваться.
- Ты сам больной, Мамаев, - немного отдышавшись, сказал он. - Тебе лечиться надо. Но я на тебя не в обиде, я тебе даже сочувствую. Мне тоже жаль Шувалову. Кстати, если хочешь знать, я все выходные провел у родителей на даче. Можешь у них спросить.
Кирилл отряхнул испачканную известкой модную кожанку, пригладил густую шевелюру и взялся за ручку двери столовой.
- А крышу, - он постучал себя пальцем по лбу, - почини. Очень рекомендую.
Злость, охватившая Илью при виде Грачева, который как ни в чем не бывало ел сметану и флиртовал с девушкой в то время, как в жизни других людей и самого Ильи вошла большая беда, утихла. Из-за таких вот внезапных взрывов, а не только из-за фамилии, он и получил когда-то прозвище Мамай. Вообще-то, Илья давно уже научился обуздывать свой гнев. Он вдруг попытался вспомнить, когда у него была предыдущая подобная вспышка. Выходило, что давно, еще до знакомства с Лизой...
Ладно, черт с ним, с Грачевым. Надо позвонить Димычу, может, у него есть новости. Нащупывая в кармане двухкопеечную монетку, Илья направился к телефону-автомату.
Новости появились, но не те, на которые он надеялся. Если верить предварительным результатам экспертизы, кровь под ногтями у Лизы - не Федьки. Мало того, у Киселя нашлось алиби: весь пятничный вечер и полночи он пьянствовал на квартире одного из своих дружков. Это подтвердили как участники гулянки, так и соседи, приходившие скандалить из-за слишком громкой музыки.
- А царапины? Как он объяснил царапины? - спросил Илья.
- Говорит, катался на велосипеде, не справился с управлением и въехал в колючие кусты, - ответил Димыч. - Проверим.
"Не слишком ли много велосипедистов?" - подумал Илья.
Поколебавшись, он вкратце пересказал другу эпизод с Грачевым. Димыч, как и ожидалось, отреагировал без энтузиазма.
- Надеюсь, ты не предлагаешь его немедленно задержать? С учетом того, что нам пока нечего ему предъявить, и того, какую должность занимает его папаша, мое начальство на это ни за что не пойдет, - сказал Димыч. - Да и меня за такую инициативу по голове не погладят.
"Что ж, буду действовать по ранее утвержденному плану", - решил Илья.
- Проходите, Мамаев! Что у вас?..
Вадима Львовича Веденина студенты, а в особенности студентки, любили. Молодой, симпатичный - высокий лоб, аккуратная бородка, очки в тонкой золотистой оправе, одет по моде... Плюс превосходное знание предмета и отличное чувство юмора. Единственным недостатком Веденина в глазах юных филологинь было семейное положение: женат на дочери декана факультета, причем супруга, как утверждали заслуживающие доверия источники, держала его в ежовых рукавицах.
Когда Илья вошел, Вадим Львович сидел за своим столом и нервно перебирал лежащие на нем бумаги. На просьбу припомнить в деталях последний разговор с Лизой доцент отреагировал с плохо скрываемым раздражением.
- К нам на кафедру уже приходил товарищ из милиции, расспрашивал всех о Шуваловой. Добавить к выше сказанному ничего не могу. Поговорили о ее курсовой, о теме будущего исследования... Все! Не понимаю, чем еще могу быть вам полезен. Шувалову, безусловно, жаль, она подавала большие надежды...
- Иду! - откликнулся Веденин. - Мамаев, у вас ко мне еще какие-то вопросы? Тогда подождите, я скоро вернусь.
Доцент убежал, а Илья остался стоять возле его стола. Глазея, от нечего делать, по сторонам, он неловко повернулся и задел локтем какую-то папку. Папка сдвинулась, и Илья увидел под ней маленький синенький мешочек. С оборванным шнурком.
У Ильи перехватило дыхание, а в голове гулко зазвучал голос Димыча: "...Вот нашего маньяка и прозвали Велосипедистом... А вспомнил я о нем потому, что он у каждой жертвы брал какую-нибудь мелочь..." Ему вторил голос Галки Стукалиной: "Кстати, Вадим Львович по вторникам и пятницам в нашем парке то ли трусцой бегает, то ли на велосипеде катается... А тогда была как раз пятница".
"Одно из двух - либо у меня развилась паранойя, либо Веденин и есть Велосипедист, - подумал Илья. - Я бы предпочел первое".
- Мамаев, что вы застыли, как истукан? И что у вас с лицом?- прозвучало у него над ухом.
Илья вздрогнул. Пораженный своим открытием, он даже не заметил возвращения Веденина.
- Вадим Львович, откуда у вас это? - Илья указал на синенький мешочек. - Это оберег Лизы Шуваловой, она никогда с ним не расставалась.
- Шуваловой? - переспросил Веденин. - А я-то думаю, откуда он взялся? Я нашел это за ножкой стола несколько дней назад. Вероятно, Елизавета обронила его, когда вытаскивала из сумки курсовую. Точно! Помнится, она тогда что-то рассыпала, потом долго собирала и извинялась. Так говорите, эта вещица была ей дорога? Возьмите, - он протянул оберег Илье, - отдадите родным или оставите себе... Надеюсь, на этом наш разговор закончен?
Илья сделал шаг к двери, но остановился.
- Вадим Львович, а что вы делали в пятницу вечером после разговора с Лизой?
- Ну, знаете, Мамаев! - холеное лицо Веденина пошло красными пятнами. - Вы переходите все границы! Не считаю себя обязанным отвечать на эти ваши вопросы. Я вас больше не задерживаю.
"Допустим, Веденин говорит правду, - думал Илья по дороге из института домой, - и Лиза действительно случайно обронила оберег на кафедре. Потеряла его, вот с ней и случилась беда! Черт побери, кажется, я уже и сам готов поверить в ее сказки... С другой стороны, это не означает, что Вадим Львович не мог увязаться за Лизой в парк, либо встретить ее уже там и... Надо бы все-таки выяснить, где он был в то время, когда Лизу убили..."
Вечером к Илье забежал Димыч.
- Хочешь - верь, хочешь - нет, но у нас новый подозреваемый! - объявил он. - Кофейком угостишь?
Илья по такому случаю распечатал банку "indian instant coffi", которую мама приберегала к папиному дню рождения. Прихлебывая горячий напиток, Димыч поведал, что в тот вечер, когда убили Лизу, в том же парке ударили "тяжелым тупым предметом", скорее всего - камнем, по голове мужчину. Ударили сзади, кто - он, разумеется, не видел. Пострадавшему, можно сказать, повезло, его, лежавшего без сознания, нашли отдыхающие, которые возвращались из расположенного на территории парка ресторана "Фиалка". Они же вызвали "скорую". Сейчас этот мужчина в больнице с черепно-мозговой травмой. Из больницы о происшествии и сообщили в милицию.
- И какое отношение он имеет к убийству Лизы? - спросил Илья.
- А такое, что в его вещах нашли конверт с сотней рублей мелкими купюрами и перечнем имен и фамилий. Под девятым номером в этом перечне значится Шувалова Елизавета.
- Это список Лизиной группы! Тех, кто сдал деньги на билеты...
- Вот и я так подумал, - кивнул Димыч. - А это значит что?
- Что это значит?
- Что мужик из пострадавшего может стать подозреваемым! При этом сам он утверждает, будто понятия не имеет, откуда взялись эти деньги. Ясное дело, темнит.
Минут пять Илья осмысливал услышанное.
- Погоди-ка. По-твоему, он Лизу... убил, ограбил, спрятал в кустах, потом огрел сам себя по затылку, чтобы свалиться без чувств и валяться, пока его не найдут случайные прохожие?
- Почему "сам себя"? Его кто угодно мог огреть! - возразил Димыч.
- Зачем? Ограбить? Но деньги-то остались! Нонсенс... В смысле - ерунда какая-то.
- Если это ерунда, то как у него в вещах оказались Лизины деньги? - задал резонный вопрос Димыч.
- А что еще сказал этот мужик?
- Что его зовут Игорь Захаров, и что в парке он рисует портреты на заказ. Потом ему снова стало плохо, и меня попросили выйти из палаты. Но завтра, по словам врача, гражданин Захаров сможет ответить на несколько вопросов.
- Димыч, возьми меня с собой! - взмолился Илья. - Ну, как будто я твой помощник или стажер... Век помнить буду!
- Ох, подведешь ты меня под монастырь, - проворчал Димыч. Он допил кофе и со стуком поставил чашку на кухонный стол. - Завтра ровно в десять у отделения. И не опаздывай, стажер!..
Художник Игорь Петрович Захаров выглядел, мягко говоря, неважно, но поговорить с "товарищами из милиции" согласился сразу же, как будто только их и ждал. Он сообщил, что опечален известием о гибели Лизы Шуваловой, с которой имел честь быть знакомым и даже хотел писать ее портрет. Видел ли он Лизу в парке в тот злополучный вечер, когда на него напали? Видел, здоровался. Она была одна? Нет, за ней шел какой-то молодой человек. У Захарова сложилось впечатление, что это ее знакомый.
- Можете его описать? - спросил Димыч.
- Волосы длинные... рост выше среднего... спортивного телосложения, одет... в джинсы и кожаную куртку, - перечислил Захаров. - Лица я, увы, не разглядел, выполнял очередной заказ, необходимо было сосредоточиться... Мне показалось, что они ссорились, молодой человек вел себя... несколько развязно, возможно, он был не вполне трезв.
- Спасибо, Игорь Петрович, вы нам очень помогли, - сказал художнику на прощанье Илья. - Того, кто вас ударил, мы тоже постараемся найти.
- Я смотрю, ты вошел в роль, - хмыкнул Димыч, когда они вышли из палаты. - И как, есть какие-нибудь соображения? Под описание, которое художник дал, каждый третий подходит. Если не каждый второй.
- Но попытать удачу-то можно? - усмехнулся Илья. - Я обязательно с тобой поделюсь своими соображениями. Но сначала схожу в одно местечко...
Среди дня посетителей в ресторане "Фиалка" было немного. Илья сел за столик на застекленной веранде, с интересом изучая обстановку, - он не был завсегдатаем подобных заведений.
- Простите, - Илья мило улыбнулся подошедшей к нему официантке, - мне здесь друг встречу назначил, а я опоздал. Боюсь, он ушел, не дождавшись. Высокий, спортивный, длинные волосы, джинсы, кожанка... Случайно не обратили внимание?
- Если это тот, о ком я думаю, то сегодня я его еще не видела, - не задумываясь, ответила официантка. - Наверное, он тоже опаздывает. А вообще, ваш друг к нам часто заглядывает. В пятницу свадьбу гуляли, так он среди гостей был. Потом, правда, исчез куда-то.
- Безалкогольную, как же, - улыбнулась официантка. - Спиртное с собой приносят и ни в чем себе не отказывают.
- Как приятно иметь дело с такой наблюдательной и очаровательной девушкой! - любезничал Илья. - Вы, наверное, еще и всех постоянных посетителей по именам знаете? Вот как, например, зовут моего друга?
Официантка назвала имя.
- Угадала? - кокетливо спросила она.
- Еще как! - ответил Илья...
Спустя полчаса он вихрем ворвался в кабинет Сокольнического ОВД, за одним из столов которого сидел оперуполномоченный Дмитрий Колосков.
- Я тебе сейчас все расскажу, - взволнованно пообещал Илья Димычу. - А ты решишь, что с этим всем делать...
В пятницу Илья снова явился в Сокольническое ОВД, - его вызвали к следователю, который вел дело об убийстве Елизаветы Шуваловой. Найдя нужную дверь, Илья скользнул глазами по людям, сидящим в очереди, и обомлел. Перед ним была Лиза. Только повзрослевшая лет на десять. Рядом с ней сидела еще одна женщина, постарше, но тоже поразительно похожая на Лизу: с такими же голубыми глазами, прямой спиной и длинной толстой косой, обернутой вокруг головы. Илья зажмурился, потряс головой, чтобы отогнать наваждение, и снова открыл глаза. Видение не исчезло...
Сидя под дверью следователя, Илья еще успел подумать о том, что доцента Веденина подозревал напрасно. Как выяснилось, Вадим Павлович лгал, что по вечерам занимается спортом в парке. На самом деле он в это время посещал любовницу, и, чтобы подтвердить свое алиби, ему даже пришлось назвать правоохранителям ее имя...
Дверь кабинета открылась, вышел Кирилл Грачев в наручниках в сопровождении облаченного в форму Димыча, а также двоих незнакомых Илье мужчин. Кирилл бросил взгляд на Илью, и в этом взгляде было столько ненависти, что Илья поежился.
- Шувалова Ирина Викторовна кто? - спросил Димыч. "Лиза" помладше поднялась. - Заходите. А вы пройдите туда, - Димыч указал мужчинам на скамейку в глубине коридора и сам двинулся следом.
- Видал? - шепнул он Илье на ходу. - Папаша его прибежал и адвоката притащил.
Шувалова Ирина Викторовна - мама Лизы, догадался Илья. Вторая женщина, очевидно, Лизина бабушка. Димыч говорил, что они придут к следователю за разрешением на захоронение. А выглядят, как старшие сестры!..
Текли тягостные минуты. Отец Грачева тихо переговаривался с адвокатом. Бабушка Лизы встала со своего места, прошлась по коридору и остановилась в нескольких шагах от Кирилла.
- Чего уставилась? - грубо спросил тот и заерзал на скамейке.
Женщина молча смотрела.
- Не я это, слышите? Вешают на меня, но я ни при чем, - повысил голос внезапно побледневший Кирилл.
Бабушка Лизы продолжала молча стоять напротив него.
- Мало ли кто что говорит, - не унимался Грачев.
Бабушка Лизы даже губами не пошевелила.
- Почему вы мне не верите?! - Кирилл дернулся, порываясь вскочить, но Димыч его удержал.
У Ильи от этого странного диалога побежали по спине мурашки. Отец Грачева и адвокат оторопело уставились на женщину. Лизина бабушка, храня молчание, вернулась на свое место, Кирилл обмяк и как будто впал в забытье.
- Мне нужно в туалет, - минут через десять, словно очнувшись, промямлил он.
Димыч повел его в конец коридора. Спустя какое-то время оттуда раздался шум, по коридору, громко топая, промчался и заскочил в кабинет следователя Димыч, потом вокруг захлопали двери, забегали люди, возникла суета, кто-то требовал немедленно вызвать "скорую", отец Грачева тоже что-то кричал, заламывая руки...
И лишь бабушка Лизы сидела спокойно и не проронила ни слова.
Только на следующий день вечером Димыч смог толком рассказать Илье о том, что произошло в туалете. По его словам, Главное следственное управление при прокуратуре Москвы начало проверку факта самоубийства задержанного в Сокольническом ОВД. Хочется надеяться, что от подозрений в применении недозволенных методов Димыча спасут показания свидетелей, которые дружно подтвердили, что он не заходил с Грачевым в туалет, следовательно, не может быть причастен к его смерти.
- Я заглянул в туалет, убедился, что окно закрыто и решетки на месте, - голос Димыча дрогнул, - снял с него наручники, жду. Пять минут, десять... Надо, думаю, поторопить. Захожу, он лежит, из открытого крана течет вода, а у него из руки - кровь. Вены себе перегрыз. И ведь ни звука не издал, а боль должна была быть нестерпимая. 'Скорая' довезла его живым, умер уже в больнице...
По словам Димыча, экспертиза показала, что под ногтями Лизы были кожа и кровь Кирилла. А на даче у его родителей нашли одежду, в которой он совершил преступление. Из парка Грачев сразу поехал на дачу, где действительно провел и субботу, и воскресенье.
- Мамай, я все еще не перестаю удивляться, как ты его вычислил, - признался Димыч. - Допустим, тебя насторожил его отказ участвовать в соревнованиях по плаванию, - теперь-то мне тоже понятно, что он опасался вопросов по поводу расцарапанной спины. Но как ты додумался поговорить с официанткой из "Фиалки"?
- Художник Захаров видел, что Лиза ссорилась с каким-то нетрезвым молодым человеком, с которым, видимо, была знакома. Среди тех, с кем она общалась, не так уж много любителей красивой жизни, которых легко встретить в пятницу вечером в двух шагах от расположенного в парке ресторана. Думаю, разогретый алкоголем Грачев увидел проходившую мимо Лизу, чье равнодушие его злило и раззадоривало, пошел за ней, попытался сначала уговорить, потом начал приставать... Вряд ли он хотел ее убивать, - но она сопротивлялась, возможно, начала кричать, звать на помощь...
Илья умолк на полуслове, однако нашел в себе силы продолжить.
- Грачев заметил, как Лиза поздоровалась с художником. Убив Лизу, он, вероятно, понял, что художник сможет его опознать, и решил не только устранить нежелательного свидетеля, но и бросить на него подозрение. Поэтому ударил Захарова сзади по голове камнем и подкинул ему конверт с деньгами. Перемудрил, однако.
- Я говорил, что ты, Мамай, голова? - спросил Димыч. - На фига тебе журналистика? Иди к нам, в сыскари! Куда более полезная профессия!
- Я другого не понимаю, - задумчиво произнес Илья. - Как он мог после всего... жить как ни в чем не бывало? Неужели совсем не боялся, что его разоблачат? Или нарочно так себя вёл, чтобы отвести подозрения? Кстати, меня кольнули еще и его слова о родительской даче. Человек не станет придумывать себе алиби, если в нем не нуждается.
- А у Грачева ведь уже была история, - почесал в затылке Димыч, - когда он еще в десятом классе учился. Катался без спросу на отцовской машине и сбил человека. Тогда папаше удалось его отмазать, дело спустили на тормозах. А безнаказанность, как известно, порождает... Но мы не дадим таким вот кириллам стать хозяевами жизни. Не боись, прорвемся!..
*
Дневную жару сменила приятная вечерняя свежесть. В ресторане "Фиалка", где снова гуляли свадьбу, крутили песни "Ласкового мая", которые перемежались взрывами радостного визга.
Художника Захарова Илья заметил издалека. Тот тоже заметил Илью, приветственно помахал рукой. Подойдя ближе, Илья увидел среди выставленных работ художника новую - стилизацию под васнецовскую "Аленушку". С картины на него смотрели глаза Лизы...
Повернувшись, Илья медленно пошел по аллее, шепча всплывшие в памяти строки.