Замок был не заперт. Господи, разве можно в такое время оставлять дверь открытой! Янек осторожно проскользнул вовнутрь и непроизвольно поежился от холода - лето ушло и забрало с собой последнее тепло, а его суконный сюртучок пропитан сыростью. Он прислушался. Кажется, все нормально. Тишину нарушало только легкое, слышимое, наверное, ему одному, поцокивание вязальных спиц. Тсс... Бабушку нельзя отвлекать, когда она считает петли.
На улице начало темнеть, но огонь в помещении не зажжен, бабушке он не нужен. Тонкие пальцы с деформированными суставами всегда двигались сноровисто и без остановок, бабушка вязала вслепую, главное - не сбиться со счета. Янеку свет тем более не нужен, потому что он преступник и пришел сюда прятаться.
Он полдня метался по городу, пока ему в голову не пришла отличная идея - поехать к бабушке, здесь его точно никто не будет искать. Янек сомневался, что бабушка ему обрадуется, ведь оставила же она его одного с полоумной мамашей и ее новым мужем. Но точно никому не выдаст.
* * *
- У него до черта денег, ящик просто набит купюрами, он даже не кладет их в сейф, - как заведенный повторял Лазарь, озверело выпучив глаза, у него даже лоб вспотел от напряжения. - Я принес ему билет в круиз от агентства Кука, а он небрежно так, не глядя, вытащил оттуда банкноту в двести злотых и сунул мне в руку. Я даже не сразу понял зачем и смутился. А он, это... того.... Дал мне на чай двести злотых! Представляешь, двести злотых! Я могу погасить долг квартирной хозяйке, и еще останется. Но, я уверен, он это сделал специально, чтобы унизить меня. Да кто он такой? Я готов выть от ярости!
Янек, у которого вошь в кармане продала служебный аркан, разделял гнев друга - даже слушать о таком пижоне противно.
- Пошли, - не выдержал он. - Посмотрим.
Тихая респектабельная Карловская улица, двухэтажные кирпичные дома за ажурными изгородями. Дом Вольдемара Станкевича, швыряющегося чересчур щедрыми чаевыми, ничем особым не выделялся. Друзья остановились в сторонке, разглядывая красивое здание. Темно красный кирпич, широкие ступенчатые карнизы над первым этажом и под крышей, высокие окна. Вокруг живописные деревья и клумбы с осенними цветами.
- А где комната, в которой вы с ним были?
- На первом этаже справа от входа.
- Когда, ты говоришь, он уедет в круиз?
- Получается, что завтра.
Друзья переглянулись. Смятение, немного страха и... надежда.
На следующее утро они заняли наблюдательный пост неподалеку от дома Станкевича. В полдень подъехало такси с открытым верхом. Водитель вынес большой чемодан, следом вышел сам хозяин, плотный господин среднего роста, с гладко выбритым постным лицом, показавшимся Янеку знакомым. Мужчина запер массивную, со стеклянным смотровым ромбом дверь, дождался, когда его чемодан погрузят в багажник и уселся на заднее место за спиной водителя.
- Это Станкевич? - спросил Янек.
- Точно, он.
Машина заурчала, выпустила дымок газа и тронулась. Станкевич, казалось, не обратил внимания на ребят, но Янек готов был поспорить, что боковым зрением он их видел.
'... не введи во искушение и избавь от лукавого...'
Одну из створок бокового окна на втором этаже закрыли не плотно, и узкая щель зияла соблазнительной улыбкой.
* *
- Вот только не начинай опять, Ба. Ты все мозги мне проела, что Лазарь дурак, и что я попаду с ним в беду. Но ты же знаешь, он был моим единственным другом. Отчим всегда меня ненавидел, потому что из-за меня не мог попользоваться деньгами отца и вынужден терпеть мамочку, скатившуюся до того, что допивает по барам пиво из чужих кружек.
Янеку было больно об этом говорить, но с бабушкой надо быть честным.
- Как я только выжил с ними? Может быть, потому что ты запустила эту историю с завещанием отца. Все-таки ты молодец, Ба.
* * *
День выдался пасмурным, моросил мелкий дождик. На Карловской улице, и так немноголюдной, не было ни души. Состоятельные люди ценят тишину и уединенность. Воры-домушники тоже их ценят.
- Янек, я не смогу залезть по стене, - заныл Лазарь. - Я обязательно упаду, потому что боюсь высоты.
Из Лазаря тот еще помощничек, губы трясутся, волосы чуть не дыбом встали, даже закучерявились то ли от сырости, то ли от страха.
- Не бзди, - осадил его Янек. - По мокрому кирпичу не очень-то покарабкаешься. А вот с того дуба у стены вполне можно попробовать. Оставайся внизу и следи за улицей. Если кто появится, дашь мне знак.
Янек обхватил влажный ствол, радуясь, что дуб оказался подходящей толщины, удобно держаться и руками, и ногами. К тому же он слегка клонился в сторону дома.
Он приглядел этот дуб еще вчера, и вечером специально наточил нож. Воткнув нож над головой, Янек подтянулся повыше и закрепился ногами. Дерево оказалось твердым, нож вошел неглубоко. Нужно бить с большей силой.
Когда Янек практически достиг карниза над первым этажом, нож срикошетил и отскочил в сторону.
- Лазарь, подними мой нож, - попросил он.
Лазарь с готовностью бросился искать нож в цветочной клумбе и вскоре, довольный, помахал находкой.
- Кинуть тебе?
- Ты меня им прирежешь, - рассердился Янек. - Подержи пока у себя.
Дальше предстояло перебраться с дерева на карниз, на удивление, это не составило особого труда. Янек спустил ноги и, опираясь о дерево, закрепился на карнизе. Последние усилия, и вот он, открыв высокую створку, спрыгнул с широкого подоконника на начищенный паркет комнаты.
Довольно большая зала с тремя дверями, кожаные диванчики на высоких ножках вдоль стен и пара журнальных столиков. По обитым тканевыми обоями стенам развешены картины в толстых рамах, старые фотографии, массивное деревянное распятие.
Одна дверь приоткрыта, за ней виднеется анфилада небольших комнат.
Дверь, которую он открыл первой, вела в комнату с широкой кроватью. Тупик.
Янек вернулся в залу. Он чувствовал себя крайне неуютно в этом нелепом доме, ступал осторожно, вдоль стеночки, невольно посматривая на развешенные фотографии. Один снимок показался ему знакомым - юноши в гимназической форме начала века позировали в смешных позах. Янек всегда гордился отличной зрительной памятью. Он сразу отметил две наклонные полоски на стойках воротничков гимназистов, такая же форма, как на отцовских фотографиях. Янек не мог оторвать взгляд от снимка. Он почти не сомневался, что парень, которого держат за руки - за ноги, вон тот - с короткими вьющимися волосами и смешливыми глазами - его отец. Янек очень похож на него. Но откуда? Все это очень странно.
Дверь напротив окна наконец вывела его в коридор, где ему удалось отыскать лестницу на первый этаж. Спустившись до середины, он услышал звук, который заставил его замереть на месте - где-то хлопнула дверь. Что это? Некто, проживающий здесь вместе со Станкевичем, вышел из дома? Лазарь раздобыл отмычку и открыл замок?
На цыпочках Янек спустился в вестибюль и на некоторое время затаился в дверной нише, прислушиваясь. В доме стояла мертвая тишина. Сердце сжималось тревожными предчувствиями. Хотелось бежать без оглядки из этого жуткого места.
Но надо найти Лазаря. Во дворе его не оказалось...
Лазарь, согнувшись, лежал на полу той самой комнаты, которую указал Янеку - справа от входа. Широко раскрытые глаза никуда не смотрели, руками он держался за живот, между пальцами торчала рукоятка ножа, наточенного Янеком...
* *.
- Неужели ты думаешь, Ба, я не понимаю, что нужно самому во всем разобраться? Хорошо хоть не предлагаешь идти в полицию, ты никогда не была дурой. Кто его убил? Ах, нет, Ба, я помню твои слова - чтобы получить правильные ответы, нужно задавать правильные вопросы. И в правильной последовательности. Итак, начнем. Первый вопрос: когда его убили?
Ответ на этот вопрос лежал на поверхности - в то время, когда Янек забирался в окно, разглядывал фотографии и искал нужную дверь. Не больше пятнадцати минут.
- Ба, но Станкевич запер дверь. Как же Лазарь попал в дом? Получается, дверь ему открыл убийца? Или ты считаешь, что убийца пришел с улицы, поймал драпанувшего со страха Лазаря и затащил его в дом? Тогда я, скорее, обнаружил бы незнакомый труп, а не Лазаря, который с перепугу непредсказуем.
От волнения Янек принялся расхаживать взад-вперед по тесной комнатке.
- Давай не будем рассматривать эту версию, Ба. Я лучше тебя знал Лазаря: когда он трусит, догнать его невозможно. А значит - что? Убийца сам открыл дверь. Идем дальше. Положим, он жил в этом доме вместе со Станкевичем. Случайно через окошко в двери обнаружил Лазаря, околачивающегося во дворе. Меня он от двери видеть не мог, я был в торце дома, и этот тип посчитал, что Лазарь один. Допустим, Лазарь его взбесил, и он решил с ним расправиться. Но с чего убийце так беситься? Если у тебя во дворе ошивается незнакомый парень, проще крикнуть ему, чтобы убирался, а не заманивать его в дом.
От пришедшей на ум версии Янек даже остановился.
- Но все это пустые домыслы, Ба. Мы же наблюдали за домом, и видели, что там никто не жил после отъезда Станкевича, никто не выходил, не включал вечером свет, не показывался в окне. И изнутри он производит впечатление нежилого. Единственный способ, каким Лазарь мог попасть в дом - через входную дверь. Если бы он увидел, что она приоткрыта, то решил бы, что это моих рук дело, а не выглянул я и не позвал его из предосторожности. Тогда он спокойно вошел бы. Положим, убийца не знал, что нас двое. Все равно, он мог чуть-чуть приоткрыть дверь, оставить выдвинутым язычок замка, как будто дверь заперли по ошибке не до конца прикрытой. Не слишком ли много случайностей - незакрытое окно, незапертая дверь... Но Лазарь, простота, вполне мог на это повестись. Получается... убийца подкарауливал Лазаря в доме. Он специально пришел туда, чтобы убить Лазаря. Скорее всего, пришел ночью. Выходит, он знал заранее, что и Лазарь туда придет? Об этом мог знать, не знать даже, а догадываться один только Станкевич, достающий деньги для чаевых из набитого сундука. Но, если он догадывался, что Лазарь захочет его ограбить, значит, он специально заманивал того в дом, показывая легкую добычу, а потом нанял убийцу?
Янек припомнил ощущение, будто Станкевич из отъезжающей машины наблюдает за ними. Но зачем Станкевичу убивать Лазаря? Лазарь из бедной семьи, отец шахтер, мать не работает, бедняга снимал самую дешевую комнату, работал курьером и мечтал пойти учиться на аптекаря. Как знать, если бы их авантюра удалась, может быть, он сумел бы осуществить мечту.
Почему же убийца не захватил с собой орудия для убийства, а воспользовался ножом Янека? Скорее всего, увидев нож в руке Лазаря, он оценил все преимущества, которые ему даются. Лазарь - вор, залез в чужой дом с ножом, но ноги заскользили на до блеска натертом паркете, неосторожно упал на собственный нож. Несчастный случай, никто разбираться не будет.
- Вот чего я понять не могу, Ба, так это как убийца мог узнать, что пришел именно тот человек, который ему нужен? Ведь, получается, он его не видел. Когда Лазарь получал чаевые у Станкевича, никого при этом не было. Каким образом Станкевич мог показать его убийце? Скорее, он дал какие-то приметы, по которым Лазаря можно узнать. Одежда вряд ли годится, неизвестно, как Лазарь оденется на следующий день. Цвет глаз тоже так себе примета, с расстояния и не разглядишь. А, вот, например, рост или волосы... Лазарь был среднего роста, безусый, шатен с гладкими волосами. Под такое описание кто угодно может подойти, хоть бы и я, если заменить прямые волосы на волнистые.
Что-то вдруг стало так холодно, даже пальцы свело. Перед Янеком явственно встал образ Лазаря, каким он увидел его в последний раз, волосы потемнели от влаги и закрученными колечками падали на лоб.
- Ты тоже об этом подумала, Ба? Что примета про вьющиеся волосы больше подходит мне? Тогда, что же получается, этот капкан готовился для меня? Станкевич, отъезжая в круиз, увидел нас с Лазарем вместе около своего дома, понял, что наживка сработала, и отдал команду убийце. Или дал знать кому следует.
Как ни неприятно было Янеку такое предположение, он понимал, что у убийцы больше оснований выбрать в жертвы его, чем Лазаря. Начать с того, что он не знает ни единого человека, который мог бы ненавидеть Лазаря. У Янека же есть давний непримиримый враг - отчим, который порой едва сдерживается, чтобы не убить пасынка.
Когда отчим женился на матери Янека, богатой красивой вдове с ребенком, он не мог ожидать, что красавица окажется скрытой алкоголичкой, а между ним и богатством встанет хитрый документ - завещание.
Отец написал завещание перед экспериментальным полетом на собственном самолете по настоянию и под диктовку своей матери, бабушки Янека. Все его состояние переходило к сыну, Янеку. Вступить в права наследства он сможет, когда ему исполнится восемнадцать лет. До этого времени мать, его опекунша, могла распоряжаться только процентами, не имела права трогать основной капитал и продавать дом. Из полета отец не вернулся.
- Ты все предусмотрела, Ба. Даже то, что в случае ее замужества, после моего восемнадцатилетия она получит дом и неплохое пожизненное содержание. Это для того, чтобы мамочка не повисла у меня на шее? Так что единственное, чем может утешиться отчим - она по-прежнему на удивление красива, несмотря на беспробудное пьянство.
Но самым болезненным и унизительным условием было следующее - в случае кончины Янека до установленного возраста, наследство полностью должно отойти общине католического университета. А Янек, как назло, рос болезненным ребенком. Поскольку положиться на жену отчим не мог, ему самому приходилось заботиться о здоровье мальчика. Как же он ненавидел Янека! 'Паршивый ублюдок' - было чуть не самым ласковым обращением к пасынку.
Пожалуй, в день, когда Янеку исполнится восемнадцать, ему лучше находиться как можно дальше от отчима, столько всего накопилось. Но до этого момента тот был его идеальным защитником.
- Ба, что-то тут не сходится. До восемнадцати осталось несколько месяцев. Зачем же отчиму убивать меня сейчас? После того, как он угробил на меня десять лет жизни. Знаешь, так получилось, что вырастил-то меня он. Встречал после школы, защищал от хулиганов на пустыре. Да, он постоянно бранился, но, когда я болел, он поил меня бульоном и доставал лекарства. А тогда, зимой, в парке...
* * *
Они с отчимом шли через парк на рынок. Янек задержался на середине моста, устроенного через перешеек двух прудов, он наклонился над перилами и разглядывал треснувшую льдину. Какой-то господин неудачно оступился и сильно толкнул мальчика. Янек не удержался и рухнул прямо в ту самую трещину.
Из-за шока он не сразу почувствовал боль и холод, попытался уцепиться за льдину, но она перевернулась. И тут ему стало по-настоящему страшно, он понял, что не сможет выбраться из воды. Вдруг ему в грудь ткнулась толстая ветка, он судорожно в нее вцепился, и только потом заметил, что ее держит отчим, лежащий на крепком льду. Отчим подтащил ветку на себя, потом ухватил Янека за шиворот и вытащил на берег. Он стянул с него мокрую одежду, снял свою шубу и завернул в нее Янека.
- Повезло мальчишке, что у него такой заботливый отец, - сказала им вслед пожилая женщина. - А то, вон, и священник уже рядом оказался.
Янек на руках у отчима оглянулся...
* *
- Ба! Вот, где я видел этого Станкевича! Он стоял тогда около перил мостика и брезгливо смотрел на отчима, не пристал священнику такой взгляд. На нем была черная сутана с толстой пелериной и черная шляпа, ну, такая, которую носят священники. Ты же знаешь, я никогда не забываю лиц, просто у него лицо неприметное. Если бы я не вспомнил про падение с моста, то и его лицо, возможно, не вспомнил бы. И еще, знаешь, Ба, он точно священник, у него дома распятие в полстены. Что это получается? Станкевич - католический священник. Он был на том месте, где я чуть не погиб в воде. В его доме убили Лазаря. И еще, он был знаком с отцом, у него хранится старая гимназическая фотография с ним. Тебе не кажется, Ба, что не так уж и невероятно, что он связан с общиной католического университета, куда в случае моей преждевременной смерти отойдет отцовское наследство? Похоже, Станкевич и есть главный подозреваемый.
Для Янека многое прояснилось. Выходит, Станкевич давно следил за ним. Убивать самому ему не с руки, другое дело, нанять убийцу. У него не получилось бы заманить Янека как Лазаря. Во-первых, тот его видел раньше и мог вспомнить; во-вторых, священники неплохо разбираются в людях, он сделал ставку на простодушие Лазаря и на его трусливость, такой не решится на грабеж в одиночку, наверняка притянет друга. И план сработал. То-то он радовался, когда видел, как друзья наблюдают за его домом.
Янек задумался, прикидывая про себя дальнейшие шаги.
- А знаешь что, Ба? Я, пожалуй, сам поделился бы своим наследством с отчимом, пусть он только меня не бросает. Вот ты мне скажи, может человек желать смерти ребенку, которого много лет оберегал и к которому наверняка привязался, как бы ему ни хотелось это скрыть? Как хорошо мы с тобой во всем разобрались, Ба. Светает уже, мне пора.
Янек поднял с пола в углу ржавый металлический ключ, снял со стены щетку, аккуратно отряхнул пыль с надгробия, вышел из склепа и аккуратно запер дверь.
Солнце еще не встало, но на кладбище уже было довольно светло. Он шел не спеша по пустынной аллее, когда вдалеке показался мужской силуэт. Неужели это он? Янек ускорил шаги, напряженно вглядываясь. Быстрее...
- Вот, где ты шляешься, гаденыш! Я тебя, мерзавец, всю ночь ищу! Твой друг погиб. Все сначала думали, что это ты, - разобрал он злобные крики отчима.
Уже почти бегом Янек бросился к нему, обхватил руками и ткнулся носом в плечо, подавляя рыдания. Ему показалось? Нет-нет, рука отчима на самом деле успокаивающе похлопала его по спине.