Широкий взгляд на вещи
Журнал "Самиздат":
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь]
Татка, надув губы, расколошматила в креманке пломбир, размяла ложкой до состояния тягучей субстанции, заставив спутника - молодого человека в тонких очках - обеспокоиться:
- Тебе не нравится мороженое?
- Нравится. Просто не люблю твёрдое.
- Может, молочный коктейль взять?
- Ты, что, Зай! Это же гадость! Это же молоко! Только густое и сладкое!
Тот, кого назвали Заем, вздохнул:
- Знаешь, Татка, с такой логикой меня бы с работы сразу выгнали.
Девушка обиженно сдвинула брови к переносице:
- Какой "такой" логикой? Нормальная логика. Не хуже других логика. Просто некоторые слишком хорошо о себе думают, и чужая логика им кажется глупой.
- Логика не бывает глупой. Она или есть, или ее нет.
- Логика бывает нестандартной, - уверенно возразила Татка. - Вам в академии только мозги забивают. А на вещи надо смотреть шире.
- Шире? Ну-ну! - Зай саркастически усмехнулся. Вытащил из папочки фотографию, шлёпнул на стол, - Пожалуйста, вот тебе просторы для широких взглядов.
Татка с любопытством взяла в руки цветной снимок с изображением пяти девушек: высокой брюнетки с аппетитными формами, такого же роста худосочной белокурой прелестницы, русоволосой красавицы с бесконечными ногами, богини с пышной огненной шевелюрой и чуть поодаль от них - простой особы с короткой стрижкой. Первые четыре персонажа были вопиюще красивы и весьма принаряжены - все в белом. Облачение девицы с короткой стрижкой, состоящее из самой простой зеленой юбки и не менее простой розовой кофточки, явно диссонировало с изысканными нарядами подруг.
- Славные девушки, - мечтательно произнёс Зай, - красотки...
- И что? - ревниво поинтересовалась подруга. - Куда тут смотреть?
- Вот тебе, лапа, задачка, - опомнился молодой человек, принимая серьёзный вид, - мне самому ее только сегодня выдали. Дело, в общем-то, ерундовое, может, и не будет никакого дела, но мне как стажёру полезно будет повариться в этом котле. Эти девушки - участницы кастинга на роль невесты...
- Обалдеть! В кино?
- В жизни! Потому что ректору нашего Частного Университета Гуманитарных Наук, господину Забугорному А Вэ, пришла в голову идея выбрать невесту среди студенток своего же заведения и устроить конкурс красоты. Победительница получит главный приз - руку и сердце Забугорного. По такому случаю пол-университета побежало записываться в невесты.
- Ректор? Он же старый! - ужаснулась Татка.
- Ну да, ему где-то полтинник, зато у него стабильный доход. Знаешь, сколько стоит семестр в его ЧУГуНе? Дешевле в Англии учиться. Короче, на конкурсе сначала прошёл первый тур, из него Забугорный в финал вывел четырех девушек. Это они на фотке - в нарядах.
- А это что за чучело? - барышня ткнула пальчиком в стриженую.
- Нормальная девчонка. Что уж сразу - чучело! - нахмурился Зай. - Это помощница на сцене. В финале конкурсантки стояли за кулисами, а она сообщала, чей сейчас выход, следила за реквизитами к выступлениям. Она случайно в кадр попала, снимали-то финалисток. Тут они еще до выхода на сцену.
- И кто победил?
- Никто. Конкурс был сорван. Первой вышла на представление вот эта, - парень указал на темноволосую красавицу, - Вера Каминская. За ней пошла рыженькая, Настя Мальцева, потом Лина Шмидт, а последней должна была идти эта блондинка - Светлана Гулькина. Но как только Светлана вышла на сцену, на ней вспыхнуло платье. Синтетика - горит быстро.
- Совсем сгорела?! - хищно сверкнула зубками Татка.
- Потушили. Выгорела только задняя часть ниже пояса. Лина Шмидт проявила героизм, прыгнула вниз, сорвала со столика жюри скатерть, накинула ее на ... на попу соперницы, и огонь погас. Вызвали скорую, увезли Гулькину в больницу, но отпустили, потому что рана оказалась пустячной. Так что в итоге имеем лёгкий ущерб здоровью и незначительную порчу имущества.
- Нет, Зай, значительную, - авторитетно возразила девушка, облизывая ложечку с мороженым, - платье дорогое.
- А задачка проста: кто из этих пятерых поджёг платье? В момент возгорания на сцене никого не было, кроме этих красавиц. Гулькина прохаживалась под софитами, а три ее соперницы и помощница Любаша... Чёрт! Забыл фамилию!... Эти четверо стояли за занавесом и ждали своего часа. Все остальные из группы поддержки были чуть подальше, выход на сцену из их помещения даже не просматривался. Так что подозреваемых четверо. Ну, или пятеро, если саму Гулькину считать.
Девушка решительно отодвинула вазочку и, щелкнув на телефон фотографию будущих невест господина Забугорного, заявила:
- Ерундовая задачка. Что тут думать? И так все ясно.
Зай поперхнулся, закашлялся:
- Ясно?! И кто?
- Мне нужно кое-что проверить, - произнесла Татка уклончиво. - Давай потом?
Зай пожал плечами - потом, так потом.
Cтажёр, нежно именуемый Заем, он же Тимур Зайнуллин, чью принадлежность к гордой татарской нации можно было определить лишь по фамилии, сразу после обеда направился к месту зловещего преступления - в ЧУГуН, к Забугорному А Вэ. Новенькое здание пафосного стиля располагалось неподалеку от конечной станции метро. Географически - у черта на рогах, но добираться удобно, к тому же места вокруг университета достаточно и для недавно разбитого парка, и для приличного стадиона, и для огромной парковки, сплошь забитой дорогими авто.
- Неплохо живут! - присвистнул Тимур, вспомнив свою академию с вечно текущими трубами и Таткин институт, раскиданный по крохотным флигелям на всей территории города. Стажер зачем-то пригладил волосы, снял очки, надел и снова снял. Сунул их в футляр и взбежал по ступеням, поглядывая на стайки студенток модельного вида.
- Милости просим! - радушно раскинул руки Александр Викеньтевич, вставая из-за монументального дубового стола, когда Зайнуллин переступил порог его кабинета. Секретарша - знойная помесь Анджелины Джоли и стюардессы рейса Ашхабад-Бангкок - очаровательно улыбнувшись, прикрыла за детективом дверь. Тимур пожал нежную ректорскую ладошку, гармонично соответствующую невысокому росточку и субтильному сложению хозяина, затем уселся на мягкий стул с изысканной резьбой.
- Мне бы очень и очень хотелось, чтобы вы нашли настоящего преступника, - вкрадчиво запел Забугорный. - Вы, я надеюсь, понимаете, что университет не виноват в этом... ммм... казусе.
Мысленно усмехнувшись, Зайнуллин кивнул. Пострадавшая сторона, Светлана Гулькина, в поданном заявлении высказывала претензии именно к родному учреждению и требовала возмещение морального ущерба. Свои страдания она оценила кругленькой суммой.
- Расскажите, как все произошло, - попросил Тимур.
Ректор откинулся в кресле и взметнул бровки, сложив ладошки домиком:
- Рассказывать, молодой человек, особо нечего. Все случилось мгновенно. Светочка вышла последней. Конкурс следовал четкому плану: где надо играла музыка, где надо включали освещение, Любаша колдовала за кулисами. Мой помощник в жюри объявил выход Гулькиной, Светлана вышла, вспыхнули софиты, грянул марш из "Щелкунчика", и тут Светочка закричала. Дым я заметил только после ее крика. Девочкам за занавесом сбоку лучше было видно, чем мне, поэтому, пока я соображал, что делать, Шмидт уже прыгнула со сцены, выдернула с нашего столика скатерть, вбежала по ступенькам обратно и скатертью обмотала Светочку. Меня, кстати, водой облила из-за упавшего графина. Очень неловко получилось, очень неловко! Я встал, а у меня брюки мокрые!
- То есть, когда Гулькина выходила на сцену, ничего подозрительного вы не заметили? Дыма, огня?
- Нет.
- И платье на ней загорелось само собой?
- Выглядело, как будто само собой, но мы же понимаем, - Забугорный доверительно подался навстречу собеседнику, - что чудес не бывает. Кто-то из-за кулис швырнул в Светлану спичку или еще что-нибудь в этом роде.
- Ну, почему не бывает, - улыбнулся Тимур. - А этот конкурс красоты? Разве не чудо? Живет себе простая красивая девчонка, и тут бац, чудо - жена уважаемого человека! Деньги, положение - как в сказке!
Александр Викентьевич саркастически сощурился:
- А почему бы и нет? Разве уважаемый человек не имеет права выбрать себе по душе спутницу жизни? И разве предполагаемую спутницу жизни тащат к уважаемому человеку на аркане? Вы, юноша, свое дешевое морализаторство бросьте. У меня-то как раз выбор честнее, чем у остальных покупателей, прикрывающихся высокими словами о любви. Я, по крайней мере, открыто признаю, что красота - самая весомая женская добродетель. Вы, товарищ следователь, шли бы на сцену, осмотрели бы место преступления. Людочка! - он привстал с кресла и неожиданно зычно для своего роста воззвал, - Людочка! Проводите товарища в актовый зал!
Зайнуллин хотел было сказать, что он не следователь, но, сожалея о вырвавшемся замечании и решив не лезть на рожон, вышел вон.
- Девушка, а вы тут учитесь? - сурово, как подобает следователю, вопросил Зайнуллин, пожирая глазами вышагивающую модельной походкой Людочку.
- Я уже закончила, - сообщила она, не поворачивая головы.
- А что вы закончили?
Людочка резко остановилась и обернулась - стажер ткнулся в юную грудь и покраснел.
- Связи с общественностью, - обворожительно изрекла девушка.
Тимур промокнул платочком лицо.
- Связи, - сказал он, - это хорошо. Особенно с общественностью.
Помещению, названному актовым залом, вполне мог бы позавидовать имперский театр какого-либо средней руки монархического государства: тяжелые портьеры с кистями, пышное поле бархатных сидений, затейливая лепнина под потолком и многоэтажные, подобные перевернутым новогодним елкам, люстры. Специалист по связям Людочка по заданию Тимура удалилась на поиски невест-финалисток, а сам Тимур, оставшись в одиночестве, принялся изучать антураж преступления. Усевшись на первый ряд и закинув ногу на ногу, быстро и с удовольствием он перелистал на планшете снимки злополучного мероприятия. Фоторепортаж из нескольких десятков кадров предоставила все та же роковая Людочка, подсказав ссылку в закрытой сети университета.
Четыре красавицы и координатор Любаша находились в правой части сцены - за тремя рядами выступающих друг из-за друга занавесов. Вот пошла Вера Каминская в хрустко-морозном платье - обнаженные плечи и кремовые перчатки до локтя, в правой руке крохотная белая сумочка толщиной в тетрадный листок. А вот Мальцева. Наряд не морозный, но тёплый, сливочный. Вместо сумочки букет медовых роз. Затем Шмидт - озорной костюм в стиле шестидесятых - беби-долл в серебристом платьице-трапеции. Тоже в длинных кремовых перчатках, схожих с перчатками Каминской. Сумочка с ярким геометрическим рисунком, отчего-то вызвавшая мысли о кисете для табака. И, наконец, Гулькина в классическом наряде а ля "баба на чайник" с кучей всевозможных финтифлюшек по широкой каркасной юбке. И снова в тех же перчатках!
На последнем фото Светлана сочилась улыбками, стоя посредине сцены, и пока еще не замечала, как сзади струится чуть видимый дымок. Тимур, увеличив фотографию, покрутил планшет то так, то сяк, затем выключил и легко вспрыгнул на сцену. Там он, положив носовой платок на тот квадрат, где некогда стояла дымившаяся Гулькина, принялся швырять горящие спички. Спички прозорливый сыщик запасливо прихватил для следственного эксперимента. Ни одна из десятка потраченных спичек не долетела до цели. Разозлившись, стажер метнул зажигалку, но без отжатой клавиши та мгновенно погасла. Оставив безнадежную затею, Тимур переключился на закулисье.
За первым занавесом на ближайшей к зрителям линии сцены он расчихался - пыль с потревоженного бархата взметнулась серым фонтанчиком и гадко защекотала нос. Мужественно преодолев приступ ринита, Зай на корточках изучил содержимое горстки мусора: фантик от ириски, мятую, но целенькую сигарету "Гламур", кусок листа в клеточку, шелуху от семечек. По глазам резанул отблеск от зеркального бокового подсвета прямо напротив Зайнуллина, когда тот бросил взгляд на воображаемую Светлану Гулькину. Сунув фантик, листик и сигарету в пластиковый мешочек, Тимур переместился к следующей кулисе. Подсолнечной шелухой он побрезговал.
За второй кулисой отсвечивающий прожектор был уже не виден, и сама кулиса выглядела чище. Мусора Тимур не обнаружил - мимо второй кулисы пролегал путь к гримеркам и уборным. За третьей портьерой также ничего не нашлось, однако внимание царапнул лист фанеры, прислоненный к стене и чуть сдвинутый относительно плинтуса. Тимур поправил лист - что-то тихо звякнуло. Протащив фанеру чуть в сторону, он заметил маленький бутылек с содранной этикеткой.
- Товарищ следователь! - услышал стажер призывный глас Людочки. - Вы где? К вам Мальцева!
Тимур быстро отправил пузырек в компанию к бумажкам и сигарете, неожиданно припоминая, что точно такие же коллекции казались ему невероятно ценными лет эдак в шесть.
- Ой! Вы из милиции, да-а-а? - рыженькая Настя Мальцева встала рядом с Людочкой и затмила ту решительно и бесповоротно. Огненные сполохи ее роскошной гривы заплясали перед очами оробевшего Зая. Устыдившись минутной слабости, он мысленно напомнил себе, что, возможно, перед ним не сногсшибательная красотка, но закоренелая преступница. Приняв непроницаемо-ледяное выражение лица, стажер неспешно прошелся по сцене, подобрал платок, до которого так и не долетели спички и зажигалки, после чего позволил себе небрежно кивнуть:
- Из полиции, - о том, что в полиции он всего лишь на летней практике, Тимур скромно умолчал. - Я не задержу вас надолго. Я понимаю, у вас сессия...
- Ой, да ладно! - перебила его Мальцева, забавно и вместе с тем плотоядно сморщив носик. Ни дать, ни взять - лисичка под деревом с сыром и вороной. - Всего один ерундовый экзамен остался. Вы про машину Полетаевой пришли спрашивать? Нет? Значит, про айфон Кукушкиной?
Узнав, что Зайнуллин интересуется сгоревшим нарядом, Настя поскучнела.
- Да чего там расследовать? Это Любаша нам обзавидовалась. Не выдержала, что вокруг такие приличные девочки ходят, терпела-терпела, да и не стерпела! В состоянии эффекта! А чего завидовать? Лучше бы собой занялась, а то ходит, как мальчишка. В состоянии эффекта!
- Вы на кого учитесь? - невинно спросил Зай. - Не на юриста?
- Ой! А как вы догадались? - Мальцева захлопала глазками.
- Вам, наверное, только что уголовное право почитали?
- Ой! Вы прямо мысли читаете!
- Читаю, - вздохнул Тимур, - в состоянии эффекта.
Робость его прошла, Мальцева перестала казаться образцом неземной красоты. Изложить события на сцене он попросил ее уже совершенно спокойно.
- Да прямо не знаю, - девушка засеменила на шпильках к первой кулисе. - Здесь стояла я. - Мальцева перебазировалась ко второму занавесу. - А тут все остальные. А потом музыка заиграла, ну, знаете, такая в телевизоре все время, и тут Светочка пошла, потому что ее по микрофону объявили. Она вышла, и давай носиться. Мы с девочками не сразу и поняли, что у нее платье горит. Только Линочка сообразила. Она прыгнула к Александру Викентьевичу, схватила скатерть и стала обертывать Светочку. Пламя и погасло. А Александр Викентьевич разволновался, стал кричать и очень рассердился, что конкурс испортили. И чтобы не снимали его. И вообще никого.
- Его послушались? - на всякий случай спросил Тимур. Судя по резко оборванному репортажу, ректора действительно послушались.
- А то! Кому охота из универа вылететь!
- Вы знаете, мне так понравился ваш наряд, - нисколько не кривя душой, проникновенно произнес Зайнуллин. - Цвет, букет роз. Вы отличались от остальных.
- Дурочки они все, - снисходительно ответила Настя, наконец-то чувствуя привычную атмосферу обожания. С такой снисходительностью, что прозвучала в ее голосе, могла бы говорить породистая коровушка на альпийском лугу, которой пастухи доверительно сообщили, что сообщество одуванчиков готовит против копытных безжалостный бунт. - Кто-то пустил слух, что Александр Викентьевич фанатеет от девочек в перчатках, они и давай друг у друга перчатки одалживать. А я не такая. У меня индивидуальность.
- А кто пустил слух?
Настя пожала плечами:
- Да не помню. Может, Гулькина. А, может, Любаша, чтобы мы тут понервничали.
- А вы курите?
- Ой, да не я это сделала! - рассмеялась барышня с индивидуальностью, радуясь своей сообразительности. - Любаша курит. Говорю же - она это сделала. А наши девочки не курят. Александру Викентьевичу не нравится, когда женщина с сигаретой.
Сыщик помолчал, а затем вдруг поинтересовался:
- Скажите, а вам действительно хотелось бы стать женой вашего ректора?
- Конечно! - воскликнула Мальцева. - Александр Викентьевич такой милый! И умный!
- А я милый?
- Молодой человек! - кокетливо пожурила Настя. - Ну, ей-богу, вы прямо как маленький.
Она удалилась, героически водрузив на хрупкие плечи груз собственной неотразимости, а Тимур вновь бросился за кулисы, покуда секретарша не привела очередную свидетельницу несчастного случая.
Он нырнул вглубь за сцену, прошелся по коридору вдоль нескольких служебных комнат, обследовал туалет, подергал ручку пожарного выхода. Выход оказался заперт, но ручка ходила плавно. Повинуясь интуиции, Тимур складным ножичком поддел язычок защелки и без особого туда очутился за дверью - в тамбуре, пространство которого ограничивалось одним квадратным метром и двумя дверьми. Вторая дверь - на улицу - была закрыта по-настоящему. Зато на вышеозначенном метре нашлась банка из-под кофе, до краев наполненная окурками. Шагнув обратно в коридор и рассмотрев бычки, Зайнуллин с радостью заметил среди прочих останков сигарет наполовину скуренный "Гламур". Почему-то он верил, что это непременно важный факт для расследования.
- А мы вас ищем! - протянула Людочка, когда сыщик вышел из-за кулис. - Это Лина Шмидт. А Люба с Верой будут чуть позже, у них зачет.
- Зачет! - презрительно бросила Лина, глядя в спину секретарши. - Некоторые на каникулы уже укатили, а эти две курицы еще зачеты сдают. Ну, Верке-то поставят, куда денутся, за нее-то похлопочут, а Любаша попала!
Она повернулась в профиль - брезгливо оттопыренная нижняя губа девушки делала ее похожей на важного верблюда у пирамид Гизы.
- Вы, я вижу, не жалуете подруг, - Зайнуллин извлек из футляра очки, но тут же снял, решив, что без окуляров будет выглядеть мужественнее.
- А чего их жаловать? Натуральные куры второй категории. Нет мозгов, так не суйся в высшее учреждение. На кой черт им диплом? Найти папика можно и без диплома.
- А вы сами - почему на платное обучение пошли? - Тимур неожиданно разозлился из-за неприкрытого высокомерия девушки, чья красота - несомненная красота! - отошла на второй план на фоне нарочито надменного отношения к соперницам. - Могли бы пойти на бюджет. Там компания повыше уровнем.
- Ага! Попались! - весело захохотала вдруг Шмитд, подтягивая губу и превращаясь в милую задорную девчонку. - Здорово я сыграла?
- В смысле? - остолбенел Тимур.
- В смысле, что вы поверили, что я терпеть не могу сокурсниц. Ведь поверили?
- Поверил, - признался Зай. - А зачем вы так?
- Завтра иду проситься на стажировку в один журнальчик. Сплошная желтуха и чернуха. Там у них конкурс - кто более злобный. Чем злобнее, тем больше шансов. Я еще ласково выразилась - по моей шкале это "Презрение номер три". А есть номер два и номер один, и не только презрение, но и наглость, хамство и нахрапистость.
- Вы будущий журналист?
- Необыкновенная проницательность, - заметила Лина. - А вы будущий оперативник?
- Я не оперативник, я следователь. А почему будущий?
- А вы пока еще ведетесь на провокации. Ничего, потом окаменеете.
"Язва", - подумал стажер и промокнул лоб платком, только что лежавшим на полу.
- У вас на конкурсе было интересное платье, - сказал он, - только, на мой взгляд, перчатки к нему не подходили.
- "Уж не скрывает ли она что-то на руках", - вот что имели в виду. Так? - Шмидт спустилась в зал, непринужденно раскинулась в кресле, выгодным положением являя бесконечную длину ног. Девушка покрутила в воздухе кистями рук, словно демонстрируя их чистоту перед врачом, выписывающим справки для бассейна. - Увы, господин следователь, причина более прозаична. Свете Гулькиной кто-то из жюри проболтался, что для Александра Викентьевича перчатки - своего рода фетиш, чем Света и немедленно воспользовалась. Но мы все дружно решили, что это нечестно, что все должны быть в равных условиях, и по очереди выходили в одних перчатках. Только Мальцева отказалась. У нее пальцы толстые, они не влезли.
Тимур дернул бровью: пятно на указательном пальце правой руки - показалось? Или это родинка?
- Вы помните, где кто находился на сцене в момент выхода Светланы?
- Разумеется. За первой занавеской Настя, а мы все за второй. Предвижу следующий вопрос и сразу отвечаю: объявили выход Светы, она шагнула вперед, ее тут же осветили прожектором, потом врубили этого слащавого "Щелкунчика", потом платье загорелось. Я прыгнула вниз, сдернула скатерть, накинула на Свету. Платье погасло, Александр Викентьевич закричал, а я вызвала скорую. Свету увезли, собственно, все.
- Люба стояла сбоку от вас или сзади?
- Люба? - Шмидт покрутила локон, изобразив на тонком лице искреннее недоумение. - Не помню. Там кроме нас еще народ иногда разгуливал. Честно, говоря, на Любу я не обращала внимания.
Тимур пощупал свои бока, и Лина услужливо подсказала, не дав тому даже рта раскрыть:
- Ваш забавный детский платочек во внутреннем кармане.
Что-то смутное забрезжило в голове стажера, когда Лина уверенной и несколько нахальной походкой вышла из зала. Он вынул добытые артефакты - сигарету, фантик, бумажку и бутылочку, помял их сквозь полиэтиленовый пакет. Для уверенности нацепил на нос очки - он всегда предпочитал раздумывать с линзами на глазах, словно боялся не заметить эфирную сущность мысли. Сумочки и перчатки конкурсанток, а также кольца, букеты и пятна кружились хороводом в его голове и никак не могли выстроиться в строгий логичный полонез.
- Она отказывается! - на сцену влетела расстроенная Людочка. - Говорит, что ей зачет важнее! Она в двести девятой аудитории!
- Сам дойду, - сказал Тимур. - Мы не гордые.
Спустя пару минут он решительно распахнул дверь компьютерного класса, в котором одиноко маячили две женские фигурки. Преподавателя стажер не заметил, видимо тот был уже близок к капитуляции и вышел пропустить чашечку кофе.
- Я не буду говорить, - резко и несколько нервно рубанула Вера. Она тряхнула головой, тяжелые черные волосы в тугом пучке качнулись подобно маятнику и улеглись на спину. Каминская демонстративно отвернулась и забарабанила по клавиатуре.
Зай почесал в затылке. Потом скосил глаза на холеные кисти рук немногословной барышни Каминской. Пальцы на левой руке были усыпаны тонкими золотыми колечками. На безымянном пальце поблескивали даже два колечка: два рубина разной формы. Поймав направление взгляда, Вера быстро спрятала руки под стол.
- Ну, и не надо, - легко согласился сыщик, направляясь ко второй девице, стриженой под мальчугана, невысокой, в джинсах и нелепой желтой водолазке. - Любаша, то есть Любовь... э-э-э...
Он деликатно замолчал, предоставляя девушке возможность завершить фразу, поскольку сам никак не мог вспомнить ее фамилию. Но Любаша намеков не поняла.
- Это я, - испуганно сказала она, зачем-то прижимая к груди баул, с которым было бы незазорно махнуть в трехдневный поход.
- Вы были на сцене, когда у Светланы Гулькиной загорелось платье? - спросил ее Тимур, после того как вывел в коридор.
- Была, - Тимур уловил чуть обозначенную заминку.
- Вы можете описать, как это все случилось?
- Музыка зазвучала. "Щелкунчик". Потом Светлану объявили. Она вышла. Прошлась. Платье вспыхнуло, она закричала. Лина Шмидт схватила скатерть и потушила.
- Шмидт сбивала пламя или просто накинула скатерть?
На растерянной мордашке Любаши мелькнула паника.
- Не помню. Я в сторону смотрела.
- Куда именно?
- В сценарий. Смотрела, что потом. Света последней была, надо было еще всех сразу пригласить на финальный выход и общее фото. Я смотрела - надо Свете назад вернуться или девочек к ней запускать.
- Так долго смотрели?
- Ну да...
- За сценой нашли сигареты. "Мальборо". - Тимур пошел ва-банк. - Вы ведь курите. Это ваши сигареты?
Любаша облегченно выдохнула:
- Нет, не мои. Я предпочитаю легкие.
Она, порывшись, вытянула из баула пачку "Гламура" и добавила:
- Это я так, балуюсь немножко.
Тимур механически кивнул и застыл на месте: "балуюсь немножко"! Именно так однажды в детстве сказал он матушке, оправдываясь за то, что чуть не спалил дом.
В отделение стажер Зайнуллин шагал в самом счастливом настроении, поскольку все эти перчатки, скатерки и обгоревшие наряды наконец-то прекратили беспорядочно метаться, выстроившись в размеренный церемонный танец. Настроение не испортил даже господин Забугорный, который, видя радость начинающего сыщика, понял, что дело практически раскрыто, и пригласил на новый конкурс невест - с новыми участницами.
- А старых куда? - удивился Зай. - Всё? Списаны?
- Гулькина однозначно, - откровенно поделился ректор. - Зачем мне скандалистка да еще и с увечьем? Шмидт... Шмидт - это МЧС какой-то, а девушка, знаете ли, должна быть нежной, мягкой...
- А остальные?
- Остальные? Остальные тоже повели себя неподобающе. ... Так когда нам ждать результатов по делу? - Александр Викентьевич потер ладони, пригладил лысинку.
- Доказательную базу надо собрать, - уклонился от ответа стажер. - Соберу, тогда и результаты будут.
С базой была беда - никакие догадки и озарения суду были бы не указ. "Хорошо бы, чистосердечное признание, - размечтался Тимур, маршируя по широкому тротуару в сторону отделения. - А еще лучше - заявление о прекращении дела! Только... Только разве Шмидт признается? Язва она - ни за что не признается".
Сыщик остановился, присел на подвернувшуюся лавочку, в очередной раз тщательно изучил фотографию с несостоявшимися невестами, и особенно - левую руку Веры Каминской. Безымянный палец, на котором явно отпечатывались следы широкого кольца. Те самые следы, что так старательно прятала она под двумя тонкими кольцами с рубинами и под перчатками на конкурсе. Одно единственное объяснение мгновенно пришло Тимуру в голову, когда он обнаружил на пальце Веры сразу два кольца: Каминская была разведена и обручальное кольцо по русской традиции носила именно на левой руке. И более всего боялась, что господин жених обнаружит в ее биографии такой неожиданный факт.
Стажер посмотрел на присевшего рядом с ним старичка с лысинкой, в точности как у Забугорного. Кстати, о Забугорном! Показания Забугорного и Шмидт полностью совпадали: сначала выход Гулькиной на сцену, затем свет, затем музыка. По версии же Мальцевой и Любаши выходил совсем иной порядок: сначала музыка, затем выход. И если с Настенькой Мальцевой было все ясно - невнимательное, рассеянное создание, то Любаша не показалась Тимуру бестолковой. К тому же она была распорядителем за сценой.
- И тут я понял: Любаши просто не было в момент пожара на сцене! - признался старичку Тимур. - А была она в курилке - в тамбуре пожарного выхода, где, по всей видимости, курить строго воспрещается. А о том, что творилось на подиуме, ей поведал кто-то из конкурсанток.
Старичок с подозрением покосился на размышляющего вслух парня и отодвинулся.
Мальцеву Тимур исключил из числа подозреваемых практически сразу.
- И вовсе не потому, что она сущая овечка, - продолжил Зай, вынуждая пенсионера подвинуться еще дальше, - а потому, что она стояла прямо под софитом, и при всем желании ничего бы не сумела сделать. Я знаю, это очень больно, когда свет по глазам лупит.
Оставалась одна Лина Шмидт - с темным пятном на пальце, которое, как она думала, Тимур не сумеет заметить издалека, со сцены.
- Хитро! Она же специально спустилась в зал и издалека покрутила руками. Думала, что я без очков не увижу. Будь я не дальнозорким, а близоруким, действительно бы не заметил.
Он нащупал в кармане бутылочку, почти не сомневаясь, из-под чего она. Трюк древний, как стадо мамонтов. Редкий мальчишка не испытал его и не испортил, в лучшем случае, полировку на письменном столе. Давным-давно, лет так десять назад, не миновала участь сия и Тимура. Глицерин, налитый в содержимое двух аптечных баночек марганцовки, вызвал небольшой, но очень убедительный пожар. "Я баловался немножко, - виновато произнес мальчишка, когда тайна была раскрыта. - Я больше не буду".
- Элементарно, Ватсон, - голосом Ливанова сказал сам себе Зай. - В бумажный пакетик со скотчем по краям насыпается марганцовка, затем в пакетик наливается глицерин и пакет приклеивается скотчем к платью - под эти финтифлюшки и оборочки. Реакция наступает не сразу - через несколько секунд. Как раз, чтобы дойти до середины сцены и там вспыхнуть. И сумочка с ярким рисунком для того и была нужна - пронести реактивы. Вопрос лишь - зачем?
Ответа у стажера не было. Однако, радуясь тому, как ловко был разгадан секрет, он не стал терзаться данным фактом, поднялся со скамьи и двинулся дальше. У дверей отделения Тимур остолбенел: вдоль здания чинно прогуливались Татка и... Лина Шмидт.
- Я хочу во всем признаться, - с места взяла в карьер красавица Шмидт. - Это я подожгла платье.
- Но зачем? - воскликнул стажер.
- Хотела отсрочить конкурс. Вот, - девушка ткнула в нижнюю губу, - у меня простуда высыпала. Представляете, как я на фото выглядела бы? А у Гулькиной такой удобный балахон - столько фигни сзади понаверчено.
- А почему сразу не признались?!
- А мы с Таточкой обсудили, - злоумышленница многозначительно посмотрела на подружку сыщика, - и решили, что жених слишком стар, и из всего это получится шикарная статья. Меня в любой журнал с руками и ногами оторвут.
- Татка, - потрясенно молвил Тимур, - вот скажи, как это ты? Как ты догадалась? Я, как дурак, в пыли ползаю, свидетелей опрашиваю, а ты...
- Да разве ж непонятно? - фыркнула подруга. - Где та фотка?... Ага! Вот - смотри! Эта - она ткнула в Каминскую, - самая красивая, ей эти штучки ни к чему, Гулькина ей не конкурентка. Эта рыжая - та еще овца, глянь, как она губки сложила, там с мозгами плохо, она бы не додумалась. А этому чучелу вообще все пофигу, раз она к зеленой юбке красную кофту напялила. Остается Линочка. Я как поняла это, поехала за тобой следом к ЧУГуНу, стала караулить, пока Лина выйдет. Дождалась, и сказала, что мы все знаем, и что лучше за такого дряхлого идиота замуж не выходить.
- А я, - добавила Шмидт, - вспомнила, как Забугорный вопил "Ой, мамочки! Прекратите съемку!" и сразу согласилась. Он же даже не пытался Светке помочь - понимаете? Только о себе думал... О, Светка!
- Светка? - Зай обернулся. К ним неспешно подплывала пострадавшая сторона. - Гражданка Гулькина! А вы здесь зачем?
- Заявление забирать, - скромно опустила глаза Татка. - Зачем еще? Я ж говорю - смотреть надо шире!
Все вопросы и предложения по работе журнала присылайте Петриенко Павлу.