- Тоже хочешь приобщиться к высокому? - спросила я Данилу, четырёхмесячного щенка, суетящегося у моих ног. - Боюсь, в картинную галерею меня с тобой не пустят.
Данила всегда пытается помешать моим намерениям уйти из дома без него, вот и сегодня, он старательно тыкал своим холодным мокрым носом мне в руки, не давая завязать шнурки. Чтобы хоть как-то отвлечь пёсика от шнурков, я схватила с пола игрушечного петуха и со словами "апорт" кинула в гостиную. Данила стремглав кинулся в комнату, но вместо петуха принёс мне огромный сувенирный карандаш с логотипом моего работодателя - страховой компании "Нетстрах".
- Пока я хожу по делам, нарисуй мне картину. Мне будет приятно, - в шутку предложила я Даниле и закрыла входную дверь.
Я направлялась в галерею "Казимир" на мероприятие, устроенное "Нетстрахом" для своих крупных клиентов. "Клиентский день" наша компания устраивала ежегодно, и каждый раз - в новом месте. Мы уже развлекали клиентов в боулинге, картинге, на катке, в театре и даже в цирке. В этом году наш генеральный директор решил всех окультурить и проспонсировал вернисаж картин некоего художника-абстракциониста Игоря Бессарабова. Как гласил пригласительный билет, Бессарабов - "художник, глубокую метафоричность полотен которого уже оценили известнейшие коллекционеры и меценаты во всём мире. И вот теперь уникальная возможность насладиться его творчеством предоставляется и дорогим клиентам "Нетстраха"".
1.2
Картины Бессарабова, и в самом деле, были глубоко метафоричны. Настолько глубоко, что я даже отдалённо не могла себе представить, что хотел передать художник. Я стояла возле небольшой картины, на которой разнокалиберные серые пятна были размазаны по неровным чёрным линиям, и всё это на грязно-коричневом фоне. Другие полотна Бессарабова также не отличались многоцветием, в основном преобладали серо-чёрные мрачные тона. Я бы никогда не повесила такие депрессивные картины у себя дома. Единственным положительным моментом этих картин было то, что они прекрасно оттеняли фуршетные столы. Тарталетки и канапе, рулетики и пирожки, мясные и сырные нарезки, овощные соте и шашлычки, фруктовые стаканчики и мини-пирожные - всё это разноцветье на фоне серости картин выглядело безумно сочно и аппетитно.
Я набрала в свою тарелку рулетиков с самыми разнообразными начинками и отошла в сторону к столику, стоявшему в самом дальнем углу зала, рядом с контрабасом. Сидевшая за контрабасом девушка пока не играла и, по всей видимости, в ближайшее время играть не собиралась, потому что перед ней на приставном столике стояли две тарелки с угощениями, которые она неторопливо поглощала, запивая бокалом шампанского.
- Привет, Евгения, - послышался чей-то весёлый голос у меня за спиной. - Как тебе мероприятие?
Я обернулась и не смогла сдержать удивления. Ко мне обращался Виталий Борисович Завидонов, наш генеральный директор. Судя по всему, Завидонов, который до сих пор ни на одном корпоративном мероприятии не пил, был сильно подшофе. Наверное, поэтому он позволил себе запанибратский тон, приведший меня в полное замешательство. Пока я раздумывала, ответить ли директору в таком же запанибратском стиле или всё-таки сохранить служебную иерархию, Завидонов бодро продолжал:
- Суперическое мероприятие. Самое лучшее. Знаешь, кто к нам пожаловал?
- Кто?
- Сам Тарелкин, директор "Тары-бары". И знаешь, о чём мы договорились?
- О чём?
- Мы получим договор на страхование всех его производств. Это много-много миллионов. Там столько ноликов, что ты даже сосчитать не сможешь. Пришлось, конечно, для этого поработать печенью, - Завидонов многозначительно кивнул на бар с богатейшим выбором алкоголя. - Но для дела не жалко. А знаешь, почему он вообще пришёл?
- Почему?
- А потому, что он любит этого Бессарабова, - ответил Завидонов и обвёл взглядом картины, висевшие на стенах, на его глазах проступили слёзы. - И я теперь его люблю. Прекрасный художник! Какой мазок! Какое виртуозное владение кистью! А главное, он принёс нам многомиллионный контракт.
Завидонов так расчувствовался, что взял салфетку и пошёл смахнуть невидимую пыль с рамы картины, висевшей в углу за девушкой с контрабасом.
- Мы теперь его картинами весь офис увешаем, - мечтательно продолжал Завидонов. - Представляешь, приходит к нам Тарелкин договор подписывать, а там его любимые картины. Да после такого он всю жизнь только у нас страховаться будет. Мы сможем вообще больше не работать! Его контракты сделают наш бюджет продаж на многие годы вперёд. Сможем сидеть себе спокойненько под пальмами в тёплых краях и покуривать бамбук.
Завидонов взял с моей тарелки рулетик со шпинатом и спаржей, отправил его в рот целиком и тут же поморщился:
- Как ты ешь такую гадость? - недовольно проворчал он, выискивая, куда бы выплюнуть так непонравившийся ему рулетик, но тут его взгляд опять наткнулся на картину за контрабасом, и его снова пробило на слезу: - Великолепные картины! Просто шедевральные!
В это время в центре зала случился переполох, из толпы послышалось:
- Вызывайте скорую. Человеку плохо. Есть здесь врачи?
- Вот, блин, кто там решил весь праздник мне испортить? - пробормотал Завидонов и направился в центр зала.
Завидонов с трудом протискивался сквозь толпу, приговаривая, что он по образованию врач, что у него красный диплом и что он давал клятву Гиппократа, а клятвы нужно исполнять. Я продиралась за ним. Наконец, пробравшись в середину, мы увидели Марину, жену Завидонова, неподвижно лежавшую на полу. Завидонов переменился в лице, его опьянение как рукой сняло. Он склонился над женой, прощупал пульс, потом легко поднял на руки и передал тело с безвольно свесившимися руками и ногами начальнику службы безопасности "Нетстраха" Рыбакову, тут же материализовавшемуся из ниоткуда.
- Всё нормально, - успокоил присутствующих Завидонов. - С моей женой такое бывает. В закрытых помещениях она иногда теряет сознание. Сейчас её отвезут в клинику, и всё будет в полном порядке. А вас, дорогие гости, приглашаю продолжить наслаждаться магией искусства. Сейчас наша замечательная Элечка сыграет для вас на контрабасе, под мелодичные рулады которого впитывать всё великолепие представленных здесь холстов ещё приятнее.
Элечка запиликала какую-то заунывную мелодию, а гости, которым было абсолютно всё равно, что произошло с Мариной, продолжили опустошать фуршетные блюда. Мне же было неприятно находиться в помещении, где только что стало плохо человеку, и я засобиралась домой. На улице я столкнулась с Завидоновым, который передавал бокал с шампанским своему водителю.
- Евгения Тимофеевна, - обратился он ко мне официальным тоном. - Через час у нас экстренное совещание у меня в кабинете.
Я посмотрела на часы, было девять вечера, то есть совещание планируется на десять? Завидонов абсолютно правильно истолковал мое телодвижение.
- Я понимаю, что поздно. Но ситуация чрезвычайная, так что жду вас ровно в десять.
1.3
- Маринку хотели убить, - уверенно сообщил Завидонов, едва я и Рыбаков успели разместиться за круглым столом переговоров у него в кабинете. - Сейчас она в частной клинике, в коме. Но я собрал вас не по этому поводу. Нам необходимо выяснить, кто убийца.
Очень интересно, подумала я, почему Завидонов решил, что Марину хотели убить? И почему мы должны выяснять, кто убийца? Разве убийствами не должны заниматься специально обученные этому люди?
- Мне кажется, - аккуратно начала я, - будет лучше, если этим займётся полиция.
- Нет, не будет лучше, - тут же оборвал меня Завидонов. - Не нужно вмешивать полицию в наши внутренние дела. Их вмешательство только испортит безупречную репутацию "Нетстраха". Мы потеряем выгодные контракты. Годы работы - коту под хвост.
- Извините, какая связь между попыткой убийства вашей жены и контрактами "Нетстраха"? - спросила я.
- Самая прямая, - грозно ответил Завидонов. - Маринку хотели убить наши конкуренты. Они узнали про контракт с Тарелкиным, и решили таким образом дискредитировать меня и мою компанию. Нам нужно узнать, кто именно это сделал. А дальше мы сами с ними разберёмся, полиция нам не нужна. Ведь, правда, Николай Иванович?
Рыбаков молча кивнул.
По-моему, версия не выдерживает никакой критики. Во-первых, Завидонов договорился о контракте буквально несколько часов назад на вернисаже. Никто из конкурентов просто физически не мог узнать об этой договорённости. Во-вторых, на вернисаже были только клиенты "Нетстраха", никаких конкурентов. И в третьих, сейчас не девяностые, чтобы вести конкурентную войну не на жизнь, а на смерть. Сейчас рафинированные десятые двадцать первого века, в которых мы занимаемся социально ответственным бизнесом, и конкурентную борьбу ведём не менее социально ответственно: мы можем вылить ушат грязи на конкурента в прессе или инициировать кампанию в блогосфере, но лишать человека жизни ради контракта - это не современно, а главное неэффективно. Так что версия с конкурентами заранее провальная. Нужно искать врагов Марины в её деловом или личном окружении. Хотя откуда у неё враги? Насколько я знаю, Марина только недавно вернулась из Лондона, где она жила какое-то очень продолжительное время. Может, Марину и не убивали вовсе? Ей на самом деле стало плохо? Но всего этого я Завидонову не сказала.
Завидонов - мой работодатель, он платит мне деньги и, надо отметить, неплохие деньги. Если он считает, что за эти деньги я должна заниматься не улучшением бизнес-процессов, как прописано в трудовом договоре, а выяснением, кто из конкурентов мог убить его жену, то я могу заняться и этим. Самое главное, чтобы потом, когда выяснится, что я не успела выполнить основную задачу из-за расследования, Завидонов не забыл, что сам устанавливал мне приоритеты.
- Евгения Тимофеевна, вы как стратегический консультант и займётесь выяснением, кто убийца. Я вам ситуацию обрисовал, вы теперь её должны проанализировать и выдать нам имя. Вам не привыкать выполнять такую работу. Вы мне сами рассказывали, чем занимались в консалтинге: анализировали проблемы и выдавали решения. У нас аналогичная ситуация. А мы, чем сможем, тем поможем. Ведь, правда, Николай Иванович?
Рыбаков кивнул и сказал:
- Я уже заказал дактилоскопическую экспертизу отпечатков на бокале, а также токсикологическую экспертизу содержимого бокала. Анализ крови госпожи Завидоновой сделают в клинике. Скоро мы будем знать, каким отравляющим веществом воспользовался убийца.
- Видите, Евгения Тимофеевна. Мы уже сделали основную работу: бокал с отравленным шампанским отправили на экспертизу, Маринкину кровь - тоже. Всё к вашим услугам. Вы можете обращаться к господину Рыбакову с любыми организационными вопросами, он всё решит. Нужны вам распечатки телефонных звонков - пожалуйста. Нужны записи с камер - без проблем. Нужно досье на человека - айн момент, и оно у вас в почте.
1.4
Дома меня ждал сюрприз. Данила в точности исполнил мой наказ - нарисовал для меня картину. Огромную картину. Во всю длину стены в прихожей. Войдя в гостиную, я поняла, что ошиблась с масштабом: картина продолжалась на стене в гостиной и даже захватила кусочек спальни. Данила был очень доволен своей работой, он весело вилял хвостом, всем своим видом призывая меня похвалить его: посмотри, мол, какую красотищу я сотворил! Интересно, что мне теперь делать? Переклеивать обои? К ремонту я была ни морально, ни физически не готова. Может, оставить всё, как есть? А всем интересующимся объяснять, что это такие супер-авангардные обои? Так и не придя к какому-то определённому решению, я пошла спать.
Сон не шёл. Мозг лихорадочно думал о задаче, поставленной Завидоновым. Как это не цинично звучит, всё-таки речь шла об убийстве, задача была мне интересна. Я устала от типичных бизнес проблем: немотивированные сотрудники, неэффективное руководство, неработающие процессы. Хотелось чего-то новенького, необычного. И тут на тебе - убийство. Скажу банальность, но я люблю детективы. В детстве зачитывалась книгами Конан Дойля и Агаты Кристи. Правда, никогда не представляла себя на месте Шерлока Холмса или миссис Марпл. Мне было просто интересно следить за ходом их мыслей, за тем, как они распутывали самые запутанные клубки преступлений. И вот теперь такой же запутанный клубок у меня в руках.
Только где найти ту ниточку, за которую нужно потянуть? С чего начать? Нужно выдвинуть какие-то версии и дальше их разрабатывать. А какие версии у меня есть? Конкурентная борьба, чтобы очернить репутацию "Нетстраха"? Верится с трудом. Нужно искать врагов среди окружения Марины. В детективных книгах и сериалах преступники всегда оказываются врагами из личной или деловой сферы. Ну и что с того, что она недавно вернулась из Лондона? Много ли времени нужно, чтобы нажить себе врагов?
2
2.1
- У Маринки не было никаких врагов, - уверенно сказал Завидонов в ответ на мой вопрос о возможных врагах его жены. - У неё вообще никого не было. Ни врагов, ни друзей. Она недавно приехала из Лондона, где провела двенадцать лет. Она практически безвылазно там находилась, пока наш сын учился в школе. Между прочим, в одной из лучших школ Англии.
- А когда она вернулась в Москву? - задала я очередной вопрос.
- Пару месяцев назад. И, предваряя ваш вопрос, сразу скажу: она ничем не занималась, никаким бизнесом. Просто сидела дома, книжки читала. Так что не было у неё никаких врагов. Вы, Евгения Тимофеевна, не там копаете. Вам нужно наших конкурентов шерстить. Вот, я вам подготовил список тех, с кем мы пересекались в различных тендерах.
Завидонов выложил передо мною стопку папок. Папок было не меньше пятидесяти.
- Хорошо, я обязательно займусь и конкурентами тоже, - согласилась я со своим работодателем. - Но мне бы хотелось рассмотреть и другие версии, не в ущерб первой и основной, конечно. Скажите, пожалуйста, а Марина кого-то из своих друзей пригласила на вернисаж?
- Никого она не приглашала. Я же сказал, у неё не было ни врагов, ни друзей. Единственный знакомый человек на вернисаже - это Инесса Павловна, искусствовед и по совместительству агент этого Игоря Бессарабова.
- А она на вернисаже с кем-нибудь познакомилась, с кем-нибудь общалась? - поинтересовалась я.
- Не знаю, я за ней не следил, - раздражённо ответил Завидонов. - Занят был, Тарелкина окучивал.
- Мне нужно понимать, у кого была возможность подсыпать яд в бокал вашей жены, - сказала я мягко. - Поэтому я и спросила, с кем она общалась.
- А, ну да, - согласился Завидонов. - Я видел, что она разговаривала с Инессой Павловной и Бессарабовым. Нужно посмотреть видео с камер в галерее, с кем она стояла до того, как отключиться.
Завидонов связался с Рыбаковым, но оказалось, что видеокамеры в галерее на время частных мероприятий всегда отключали, и посмотреть, кто именно был с Мариной, не представлялось возможным.
- Тогда нужно поговорить с этими представителями богемы - Игорем и Инессой, - твёрдо сказал Завидонов. - Наверняка, они и есть убийцы. Они же с ней рядом стояли? Значит, они и подсыпали отраву. Надо только выяснить, кто из страховщиков заказал им мою жену. Кто заплатил, чтобы меня подставить.
По-моему, обвинения Завидонова были абсолютно безосновательны. Единственное, в чём я была с ним согласна, - это в том, что необходимо переговорить с Игорем и Инессой. На мероприятии они были единственными, с кем была знакома Марина и с кем она общалась. Нужно выяснить, о чём они говорили, кто к ним ещё подходил. Правда, пока не очень понятно, зачем всё это нужно выяснить, но других идей мне в голову не приходило.
2.2
Мастерская Игоря Бессарабова находилась на первом этаже жилого дома на Садовом кольце недалеко от Павелецкого вокзала. У неё был отдельный вход с улицы: полукруглая мраморная лестница вела к весьма обшарпанной двери из простой фанеры. Дверь была не закрыта, и мы с Данилой, который устроил целое представление, чтобы не оставаться одному дома, зашли внутрь. Мы оказались в небольшой прихожей с бетонным полом и голыми бетонными стенами, из которой можно было сразу попасть в огромный зал, где, собственно, и была мастерская. Зал освещался маломощной лампочкой, одиноко висевшей под потолком на тонком проводке, а огромные окна были занавешены чёрной тканью. В самом зале всё было заставлено картинами. Они стояли ровными рядами от стены до стены, рассортированные по размерам так, что оставался весьма узкий проход между ними. Хотя для самого Бессарабова, наверное, они были в самый раз: он был очень худощавым молодым человеком.
Не приметив никого в зале, я ещё раз внимательно огляделась вокруг. Всё-таки неудивительно, что Бессарабов создаёт депрессивные картины. Обстановка у него в мастерской соответствующая: темно, тесно и ещё какой-то странный запах, похоже на смесь лекарств, алкоголя и сырости.
В самом дальнем углу мастерской я заметила двух людей. Это были Игорь Бессарабов и какая-то женщина лет сорока-пятидесяти. Игорь остался сидеть в своём кресле, а женщина приветливо улыбнулась и направилась в мою сторону. На ней был длинный балахон из темно-зелёного льна и ожерелье из огромных геометрических фигур, на запястьях бренчал набор из тонких металлических браслетов. Когда она подошла поближе, я заметила, что на ногах у неё болтается не меньше, а может, и больше браслетов, чем на руках.
- Здравствуйте, дорогая Евгения. А мы вас ждём, - сказала женщина хорошо поставленным низким голосом. - Меня зовут Инесса Павловна Разумовская. Можно просто Инесса. А это, - Инесса указала на Игоря, - наш безумно талантливый творец дорогой Игорь. Не знаю, успели ли вы познакомиться на вернисаже.
Игорь даже не привстал с кресла, он апатично глянул в мою сторону и изобразил какое-то подобие улыбки.
- Дорогая Евгения, вы должны извинить нашего гениального мастера. Он слишком восприимчив к несправедливостям мира сего и до сих пор глубоко переживает пренеприятнейший инцидент с нашей дорогой Мариночкой.
Выражается Инесса не менее вычурно, чем одевается, подумала я. Сколько пафосных эпитетов она успела произнести всего за несколько минут? Интересно, она по жизни такая восторженная или это профессиональное? Она же искусствовед и по совместительству агент Бессарабова. Ей приходится петь дифирамбы своему подопечному, иначе как клиенты узнают, что Бессарабов - великий художник, работы которого иметь модно и престижно.
В это время Данила, который до сих пор тихо сидел в переноске, высунул голову и начал активно демонстрировать, что ему хочется вылезти. Инесса подскочила к переноске, и прежде чем я успела предупредить её, что щенок не любит чужих, схватила его на руки.
- Игорь, дорогой, посмотри, какой прелестный щенок. Точь-в-точь как был у нас, помнишь?
Инесса сунула моего щенка прямо под нос Игорю. Обалдевший от такой бесцеремонности Данила молчал и не сопротивлялся. Инесса потискала его ещё немного, выпустила на пол и дала поиграть с толстенной кистью.
- Знаете, дорогая Евгения, вам нужно обязательно научить вашего прелестного щеночка изобразительному искусству.
Инесса подсунула Даниле кусок ватмана и акварель.
- Давай, милый щенок, создай шедевр. Вы же знаете, дорогая Евгения, что творчество животных передаёт всю глубину первозданного мироощущения. Это так удивительно и вместе с тем таинственно. Кстати, именно об этом мы разговаривали с дорогой Мариночкой в тот трагический для неё момент.
- В какой момент? - уточнила я.
- В самый трагический, - пафосно ответила Инесса. - Когда она упала, подло отравленная тайным врагом.
Я насторожилась. Откуда она знает, что Марину отравили? К тому же оказывается, именно она стояла рядом с Мариной, когда та упала. Неужели Инесса видела, кто подсыпал яд в бокал?
- Разве Марину отравили? - деланно изумлённым тоном переспросила я.
- Дорогая Евгения, мы с Завидоновым учились в меде на одном курсе. Мне, так же как и ему, была сразу понятно, что у Мариночки анафилактический шок . И, зная Завидонова, мне также совершенно понятно, что вы сюда приехали не шедевры нашего дорогого Игоря покупать, а узнать, о чём говорила и что делала Мариночка в последние минуты перед смертью. Завидонов же, как всегда, считает, что может во всем разобраться самостоятельно.
- Она ещё не умерла, - быстро поправила я Инессу.
- Если ещё не умерла, значит, умрёт в самое ближайшее время, - уверенно сказала Инесса. - И предваряя ваши вопросы, я вам сейчас в мельчайших подробностях расскажу, как было дело.
Инесса познакомилась с Мариной за несколько дней до мероприятия "Нетстраха". Марина приехала в мастерскую Бессарабова, чтобы отобрать картины для вернисажа. Марина показалась Инессе очень интеллигентной, высоко духовной и тонко чувствующей натурой. У неё было чрезвычайно развитые понятие о нравственности и обострённое чувство справедливости. Ей были чужды мирские заботы о деньгах и прочих материальных ценностях. В человеке она ценила его талант, способность сопереживать и душевную гармонию. Словом, Марина была светлым, искренним человеком. Она была одной из немногих, чьим знакомством Инесса будет дорожить всю жизнь. За те несколько часов, что они провели вместе, они успели найти много общих тем и расстались настоящими подругами.
Инесса познакомила Марину с Игорем Бессарабовым на самом вернисаже. Они мило беседовали о художественном искусстве во всех его проявлениях. В какой-то момент проходивший мимо официант предложил Марине бокал с шампанским. Она вежливо поблагодарила официанта, взяла бокал и немного отпила из него, тут же побледнела и упала без чувств. Инесса, как бывший медик, с уверенностью может сказать, что яд мгновенного действия был подсыпан в бокал с шампанским. Кстати, Инесса заметила, что, как только тело Марины унесли, Завидонов аккуратно взял её бокал и куда-то отнёс.
Марина была человеком с чистейшей аурой, такие у многих вызывают чёрную зависть. Инесса, которая сама очень тонко чувствует душевный настрой окружающих, видела, что на мероприятии "Нетстраха" присутствовало много озлобленных людей с испорченной кармой. Эти люди источали негатив, буквально забрызгивая своим ядом всё вокруг. Возможно, этот яд, конечно, не в метафорическом, а во вполне реальном смысле, специально подмешали в бокал для светлой Мариночки. По мнению Инессы, эти обозлённые на весь мир люди просто не могли терпеть присутствия рядом с собой доброй души.
Из мастерской я уходила со смешанными чувствами. Конечно, в озлобленных людей, травящих своим ядом светлые души, я не поверила. Зато эзотерические размышления Инессы направили мое расследование в новое русло: если яд, действительно, был в бокале шампанского, необходимо срочно пообщаться с официантом, подносившим этот бокал Марине. Только как это сделать? Как найти именно того официанта? Позвонить в кейтеринговую контору и узнать, кто работал на мероприятии "Нетстраха"? Насколько я помню, там было минимум семь официантов. Неужели придётся всех опрашивать? Наверное, нужно было спросить у Инессы, как выглядел официант. Интересно, как бы она его описала: человек с гремучей аурой? Вообще, странная эта Инесса.
А ещё мне показалось странным поведение Игоря: во время нашей с Инессой беседы он так и сидел неподвижно в своём кресле, и даже, когда мой Данилка подбегал и хватал его за штанины, приглашая поиграть, Игорь оставался абсолютно безучастным. Неужели, он на самом деле так переживает из-за событий на вернисаже? Или, может, он такой всегда? Поддерживает образ гениального художника не от мира сего?
3
3.1
Я вышла из мастерской и пошла в сторону машины.
- Евгения, подождите, - вдруг послышалось у меня за спиной.
Я обернулась. В мою сторону бодро шагала Инесса. Зрелище она представляла собой впечатляющее: браслеты на ногах и на запястьях бренчали на разные лады; серьги в виде огромных петушиных перьев, которые до этого были скрыты под длинными волосами, развевались на ветру; в руках у неё были скрученные ватманы, по которым она в такт своим шагам постукивала изгрызанной Данилой кистью.
- Вы забыли изумительные картины своего милого щеночка. Это настоящие шедевры, необыкновенно талантливые полотна, восхитительный выбор цвета, поразительные линии, - Инесса находила всё новые и новые эпитеты для описания гениальности Данилы.
Она раскрутила ватманы, которые, действительно, поражали. Они поражали своим безумством красок: зелёные кляксы, ярко-красные завиточки, жёлтые загогульки, синие пятнышки, лиловые точки, пурпурные зигзаги - там были все цвета за исключением так любимых Игорем чёрного и серого. Интересно, зачем Инесса расхваливает мне эти сомнительные художества? Словно услышав мой вопрос, Инесса, отбросив всю свою восторженность, по-деловому предложила:
- Если хотите, раскрутим его картины. Огребём деньжат, предлагаю пятьдесят на пятьдесят.
- Спасибо, я подумаю. Извините, - коротко сказала я, потому что в это время зазвонил телефон.
Инесса улыбнулась, скрутила ватманы, сунула мне их в руки и удалилась. Естественно, пока я перекладывала ватманы, которые тут же раскрутились, и искала в сумке телефон, звонок прекратился. Я дошла до машины, упаковала в неё ватманы и Данилу, села сама, и в тишине и спокойствии салона принялась набирать номер Рыбакова, чей пропущенный звонок был на экране.
Телефон уже набирал последнюю цифру, когда в окно моей машины кто-то постучался. Снаружи стоял интеллигентного вида мужчина. Он был типичным представителем офисного планктона среднего пошиба: серый немного помятый костюм, белая застиранная рубашка, галстук с зацепками, очки в черной пластмассовой оправе, загораживающие пол-лица и прилизанные волосы, лоснящиеся то ли от жира, то ли от геля для волос. Я чуть опустила окно и вопросительно улыбнулась.
- Извините, пожалуйста, - заискивающе прошелестел планктон, - вы уже отъезжаете? Я на ваше место припаркуюсь?
- Да, сейчас я перезвоню и тут же отъеду. У меня важный звонок.
- Хорошо, я подожду, - практически беззвучно ответил планктон и остался стоять у машины.
Мне пришлось заново жать на кнопку перезвона и ждать, пока телефон наберёт цифры. Как назло, Рыбаков не слышал звонка, а офисный планктон давил на психику, практически приклеившись к окну машины. Я вновь нажала на кнопку перезвона. Планктон постучался:
- Извините, пожалуйста, похоже, вам не отвечают. Может, вы отъедете, мне очень нужно встать на ваше место.
Естественно, именно в тот момент, когда я выслушивала просьбу планктона, Рыбаков ответил на звонок, но я слишком поздно это заметила. Он положил трубку. С трудом скрывая злость, я ответила планктону, что сейчас отъеду, закрыла окно и вновь набрала Рыбакова. Тот ответил сразу же.
- Николай Иванович? Здравствуйте. Это Евгения. Извините, пропустила ваш звонок, - извиняющимся тоном проговорила я в телефон.
Планктон постучал в окно, но я не стала обращать на него внимания.
- Евгения, приветствую. Звонил отчитаться о проделанной работе. Пришли результаты дактилоскопической экспертизы. На бокале отпечатки пальцев Игоря Бессарабова и Марины Завидоновой.
- А официанта?
- Официанты, если помните, все были в белых перчатках. Они не могли оставить отпечатков. Мы, кстати, идентифицировали официанта, который разносил шампанское. Он говорит, что увидел, как Марина уронила свой бокал, и собирался поднести ей новый. Это странно, потому что...
Планктон опять настойчиво постучал в моё окно и заорал прямо через стекло:
- Пожалуйста, поторопитесь. На горизонте появился эвакуатор. Мою машину сейчас эвакуируют.
Из-за его воплей я пропустила, о какой странности говорил Рыбаков.
- Извините, Николай Иванович, не расслышала, что странно?
- Повторяю. Бокал, на котором проводилась дактилоскопическая экспертиза, был...
В это время планктон бешено заколотил в окно и истошно завопил. Я испугалась, что он сломает стекло, и открыла дверь, полная решимости сообщить, что теперь я вообще никуда не отъеду, но планктон внезапно сорвался с места и помчался куда-то назад. Я посмотрела ему вслед: похоже, пока он доставал меня своими просьбами, гаишники начали описывать его машину для эвакуации. Я села обратно за руль, где в оставленном на соседнем кресле телефоне слышался размеренный голос Рыбакова. Я схватила трубку.
- Таким образом, можно предположить, что кто-то врёт. Вы согласны со мной, Евгения Тимофеевна?
В принципе, я согласна, что врут практически все и всегда. Но кого конкретно имел в виду Рыбаков, я не знала, и, боюсь, теперь никогда не узнаю, потому что переспрашивать его во второй раз мне было неудобно. Я поблагодарила Рыбакова за информацию и отключилась.
Итак, что мы имеем, решила я подвести итоги, потому что ехать всё равно оказалось некуда. Из-за работы эвакуаторов, на Садовом скопилась огромная пробка. На вернисаже Марина общалась с Инессой и Игорем. Они разговаривали о способности животных к рисованию. По словам Инессы официант принёс Марине бокал шампанского, она отпила из него глоток и почти сразу же упала в обморок. По словам же официанта Марина уронила свой бокал, и он только собирался принести ей новый. Одновременно с этим мы знаем, что на бокале, из которого отпила Марина, остались отпечатки пальцев её и Игоря. То есть бокал был целый. Что это значит? Значит, что она не роняла свой бокал? Или что бокал не разбился, когда она его уронила? А может, она отпила из бокала, поставила его на столик, потом ей стало плохо, и она упала в обомрок? Тогда откуда на бокале отпечатки пальцев Игоря? Ничего непонятно. Понятно только, что нужно восстановить детальную картину того, что происходило с Мариной и её бокалом. Только тогда мы сможем выяснить, кто мог подсыпать отраву.
3.2
В лифт я зашла одновременно с Виолеттой, своей соседкой снизу. Виолетта - весьма странная особа, причисляющая себя к людям с тонкой душевной организацией, которым, чтобы жить и творить, нужны тишина и покой. Она уже неоднократно приходила ко мне с претензиями: то мой работающий пылесос мешает ей внимать аккордам прекрасной музыки Вивальди; то мой Данила слишком топает и отвлекает её от чтения наполненных глубоким философским смыслом произведений Спинозы, а недавно она заявила мне, что мой слив в бачке работает слишком громко и попросила временно воздержаться от пользования туалетом.
- Здравствуйте, Евгения, - нарочито вежливо сказала Виолетта, - будьте так любезны, не сочтите за труд, нажмите мой этаж.
Я неоднозначно посмотрела на Виолетту. Возможно, в какой-нибудь другой раз я бы и не сочла за труд нажать её этаж, но сегодня у меня в одной руке был Данила, а в другой сумка и ватманы, в то время как у Виолетты в руках не было ничего, да и к консоли с кнопками она стояла ближе. Очевидно, Виолетте удалось правильно истолковать мой взгляд, потому что она поспешила объясниться:
- Дело в том, что мне только что сделали специальный массаж для подушечек пальцев, чтобы я могла точнее прочувствовать струны на бас-гитаре. После него нельзя ничего делать в течение двух часов, - пояснила Виолетта и тут же добавила с видимым чувством превосходства: - Я, видите ли, Евгения, занимаюсь самореализацией, пытаюсь достичь высшего уровня осознанности. Игра на этом восхитительном инструменте - часть моего пути.
Любопытно, если она с трудом может выдержать топот моего трёхкилограммового щенка, не отвянут ли у неё уши от звуков бас-гитары? Правда, вслух я этим у Виолетты интересоваться не стала. Я молча нажала кнопку седьмого этажа, и у меня тут же вывалились и раскрутились ватманы.
- Ой, что это? - поинтересовалась Виолетта,
Виолетте даже в голову не пришло помочь мне, пока я пыталась скрутить упрямые ватманы в узком пространстве лифта, и я решила ей отыграться по полной программе.
- Это картины. Картины моего Данилы. Понимаете, Виолетта, Данилочка оказался необыкновенным щенком, наделенным удивительными способностями передавать своё мироощущение через холст. Это уникальный талант, который проявляется у одной собаки на миллион. И вот мне посчастливилось оказаться владелицей такого гениального животного. Сейчас мы были у известного искусствоведа, занимающегося творчеством таких великих художников современности, как Игорь Бессарабов, Ксения Моветон и Фифа Кряковский.
Услышав фамилии, которые кроме Бессарабова я только что выдумала, Виолетта удивлённо приподняла брови, но, очевидно, решила не выдавать своего невежества и не стала уточнять у меня, что это за великие художники современности. Тем временем я увлечённо продолжала сочинять:
- Так вот, Инесса, это искусствовед, необыкновенно высоко оценила творчество Данилы фон Аркабанат Моравий ибн Хрябтаб, это полное имя Данилочки, - пояснила я, заметив округлившиеся глаза Виолетты, и вдохновенно продолжила: - И пригласила нас поучаствовать в престижнейшей международной выставке изобразительных искусств, которая пройдёт этим летом в Лондоне.
Лифт приехал на седьмой этаж, но Виолетта и не думала выходить. Она, как ни в чём не бывало, нажала своими намассажированными подушечками пальцев кнопку, удерживающую двери открытыми, и продолжала слушать меня с раскрытым ртом. А меня охватил новый виток вдохновения:
- Инесса сказала, что художества Данилы ожидает колоссальный международных успех. Его произведения будут висеть в лучших мировых и частных галереях и скоро будут стоить миллионы.
На слове "миллионы" Виолетта, всегда кичившаяся своей чуждостью всему материальному, тут же спросила:
- А можно мне приобрести эти две великолепные картины? Меня прямо дрожь пробирает от Данилиных высокохудожественных мазков и пронзительных линий.
Я внимательно посмотрела на Виолетту и с достоинством ответила:
- Боюсь, пока это невозможно. Инесса настойчиво рекомендовала никому не продавать и даже не показывать этих картин до выставки. Вам по чистой случайности удалось их увидеть, но, боюсь, больше это не повторится.
- Почему? - разочарованно спросила Виолетта.
- По всей видимости, дорогая Виолетта, нам придётся съехать отсюда. Дело в том, что Данилочке, чтобы творить свои шедевры, необходима полная свобода действий. А здесь слишком высокая слышимость, он не может ни побегать, ни попрыгать, ни полаять.
Виолетта изменилась в лице:
- Пусть бегает, конечно. Таланту ничего не должно мешать развиваться. Уж кто-кто, а я это точно знаю.
Уже на выходе Виолетта повернулась ко мне и предложила:
- Заходите как-нибудь ко мне с Данилочкой. У меня есть эксклюзивные кисти и краски. Я думаю, они ему обязательно понравятся.
Дома я внимательно рассмотрела ватманы, изрисованные Данилой. А ведь, права Инесса, в них что-то есть, подумалось мне. Яркие, насыщенные краски, объёмные мазки, жизнерадостные кляксы. Ничуть не хуже некоторой абстрактной мазни, которая тоже претендует на звание высокого искусства. И в отличие от депрессивных картин Бессарабова, художества Данилы наполнены позитивной энергетикой.
4
4.1
В галерею "Казимир", куда должны были приехать основные участники, чтобы восстановить полную картину произошедшего с Мариной, я прибыла с Данилой. Я решила, что Даниле будет полезно приобщиться к высокому искусству, посмотреть на творения своих старших товарищей, поучиться чему-то новому. Вдруг и, правда, станет великим художником, а Инесса продаст его картины, заработаем кучу денег, будем жить в отдельном доме с огромным участком, без всяких вечно недовольных соседей...
В галерее уже все собрались: художник Бессарабов, искусствовед Инесса, директор "Нетстраха" Завидонов и начальник службы безопасности Рыбаков. Был ещё худощавый молодой человек, стоявший несколько поодаль, наверное, официант, разносивший поднос с шампанским. Мы принялись восстанавливать события.
- Мы стояли здесь, возле этого столика, - объясняла Инесса, - и разговаривали о художественных способностях различных обитателей Земли. Потом подошёл вот он, - Инесса указала на официанта, - и передал Марине бокал с шампанским. Она отпила буквально глоток, тут же побледнела и рухнула на пол.
- А бокал, из которого она пила, разбился? - уточнила я мучавший меня вопрос.
- Она успела поставить свой бокал на столик, - уверенно ответила Инесса.
Официант, до сих пор стоявший в сторонке и производивший впечатление очень скромного молодого человека, неожиданно громко пробасил:
- Не надо возводить на меня поклёп. Я ей никаких бокалов не приносил. Только собирался. Я видел, что она свой пролила, подошёл и забрал пустой бокал. Потом пошёл за подносом с новыми бокалами. Можете спросить у бармена, он тогда как раз закончил разливать очередную партию шампанского.
В разговор вступил Завидонов:
- А ведь точно. Я вспомнил. Я как раз тогда мимо проходил и видел, что Марина пролила шампанское, а Игорь отдал ей свой бокал. Вот откуда на бокале отпечатки Бессарабова! - воскликнул Завидонов и потом грозно спросил у Игоря: - Было дело?
- Не знаю, не помню. Не было, а может, и было, - промямлил Игорь.
- А ещё я слышал, о чём вы разговаривали. Марина рассказывала свою любимую байку о спасении некой Юлии Бессарабовой. Я её уже раз сто слышал. Стоп, это твоя жена, что ли?
- Не знаю, не помню. Отстаньте от меня, мне плохо, - заистерил Игорь, его лоб покрылся испариной, руки мелко затряслись.
- Где твои таблетки, дорогой? - спокойно сказала Инесса. - Не стоит так нервничать.
Игорь достал блистер, в котором оставалась только одна таблетка, которую он мгновенно проглотил. Блистер упал, а Данила, вертевшийся у нас под ногами, тут же схватил его, решив, что это новая игрушка, и стал носиться с ним по галерее.
Инесса отвела Игоря в сторону и посадила на стул, потом вернулась к нам и совершенно спокойным тоном объяснила:
- Вы должны извинить дорого Игоря. Он до сих пор тяжело переживает смерть своей дорогой жены Юлечки. Именно поэтому его гениальные картины подёрнуты такой трагичностью. Каждое напоминание о ней вызывает у него бурю переживаний. Именно поэтому я не хотела лишний раз вспоминать о Юлечке, но, видно, придётся.
Познакомившись на вернисаже с Игорем, Марина, действительно, вспомнила, как на одном из богемных мероприятий помогла его жене Юлии, когда той стало плохо. Таблетка, которую Марина растворила для Юлии в стакане воды, мгновенно привела ту в чувство. До конца мероприятия Юлия была необыкновенно бодра и рассыпалась в тысяче благодарностей каждый раз, когда пересекалась с Мариной. Дело в том, что у Юлии была патологическая боязнь лекарств, и раньше, когда ей становилось плохо, она просто пережидала этот период, ей было тяжело, больно, но превозмочь себя и принять какую-нибудь таблетку она не могла. Теперь же, благодаря Марине, Юля поняла, что глотать таблетки не страшно, и теперь больше никогда не будет мучиться. Вот такую историю рассказала Марина Игорю.
- Так не бывает, - заявил Завидонов. - Я всегда говорил это Маринке, когда она рассказывала свою байку. Не бывает людей, которые ни разу в жизни не ели таблеток.
- Надо помнить о возрасте Юлечки, - мягко возразила Инесса. - Ей было всего двадцать. Тот прекрасный возраст, когда ничего не болит, а если и болит, то кажется, что ничего страшного: поболит и пройдёт.
- А что это за таблетка? - уточнила я. - Ведь опасно давать свои лекарства незнакомым людям. Сейчас все такие аллергики.
- Мидропам , - наверное, самое безобидное лекарство на свете, - сообщил Завидонов. - Оно как аскорбинка, от него вообще никакого вреда. Да и пользы, если честно, тоже. Оно действует как плацебо, то есть никак. Странно, что Юлии стало лучше.
- Действительно, ей стало лучше, - продолжала свой рассказ Инесса. - Но Марина не знала продолжения истории. Юля вскоре умерла. Оказалось, что те боли, от которых она страдала, были симптомами серьёзного заболевания, которое, в конце концов, и привело к трагической смерти Юлечки. Игорь очень переживал. Он винил себя в смерти Юлечки. Ведь он тоже не обращал на повторяющиеся боли, от которых страдала Юля, более того, он всегда поддерживал её в нежелании обращаться к врачам и принимать какие-то бы ни было лекарства. Он, как и Юля, считал, что организм сам должен справляться со своими болячками. И вот такой удар! Удар в самое дорогое - Игорь одновременно потерял и самого дорого человека на свете, и свою веру в мироустройство. Смерть Юли была так несправедлива и неправильна!
История произвела сильное впечатление на всех присутствующих, было видно, что даже Завидонову стало неудобно за свой наезд на Игоря. Инесса обвела всех взглядом и спокойно продолжила:
- Теперь, когда вы понимаете всю трагичность судьбы Игоря, давайте оставим его в покое, а сами вернёмся к ситуации с бокалами. Действительно, я тоже вспомнила: Игорь отдал свой бокал Мариночке, после того как она столь неудачно пролила свой.
Послышался бас официанта:
- Вообще-то, он её толкнул. Я видел, что он её толкнул, и она пролила шампанское.
Завидонов и Инесса неодобрительно посмотрели на официанта.
- Глупости! - воскликнула Инесса. - Не было такого. Зачем Игорю толкаться?
- Точно, не было, - подтвердил Завидонов. - Сама пролила. У Маринки, если честно, руки вообще не из того места растут. Дома постоянно что-нибудь просыпает и проливает.
- А теперь, всем внимание! - торжественно провозгласила Инесса, протянула руки к публике и застыла в такой позе, выдерживая театральную паузу. - Игорь передал бокал Марине. В бокале был яд. Что это может значить?
Мы молчали. Действительно, что это могло значить? Игорь хотел отравить Марину? Но зачем? И как? Он медиум и знал, что Марина прольёт свой бокал и заранее подготовил свой, со смертельной отравой? Или...
Не дождавшись ответа от своей публики, Инесса продолжала:
- Это может значить только одно: нашего дорогого Игоря хотели убить. Убийца просто не предполагал, что Игорь проявит редкое благородство и передаст свой бокал с шампанским даме.
- Хотите сказать, Марину отравили по ошибке? - медленно проговорил Завидонов.
- Да, произошла ужасная ошибка, - подтвердила Инесса. - Хотели убить гениального художника современности Игоря Бессарабова.
- Ну, в принципе, всё сходится, - стал размышлять Завидонов. - У Маринки врагов не было, она практически безвылазно сидела дома, ни с кем не общалась. Да и на конкурентную борьбу её убийство мало походит. Тендеры мы по-прежнему выигрываем, клиенты от нас никуда не уходят, наоборот, клянутся в вечной любви и верности. Да и времена нынче не те, чтобы на смертоубийствах деньги делать, - Завидонов в точности повторил доводы, которые я приводила ранее, пытаясь разубедить его в первоначальной версии о конкурентах.
Завидонов с некоторой жалостью глянул на Игоря, потом его глаза хищно загорелись:
- Слушайте, а кто хотел Игоря грохнуть? Он же просто художник, малюет свой депресняк, кому он мог помешать?
Забыв о предупреждении Инессы, что Игорь трагически переживает последние события и трогать его не рекомендуется, Завидонов быстрым шагом подошёл к Игорю и без обиняков спросил:
- Игорь, у тебя враги есть? Кто тебя хочет прикончить? Может, охрану к тебе приставить? Мы же тебя спонсируем, ты нам нужен живой. Мёртвого как-то не комильфо спонсировать.
Игорь вышел из небытия, но, как мне показалось, не до конца, потому что ответил он почти потусторонним голосом:
- Нет у меня врагов. Сплошные друзья и благодетели.
Тут же встряла Инесса:
- Игорь - светлой души человек, и думает, что все окружающие такие же, как он, добрые и искренние. Конечно, у него были враги. Вот, например, Машковский.
- Машковский? Аркадий Машковский? - переспросил Завидонов. - Я его знаю. Нормальный мужик. Жирный клиент , он у нас свои рестораны страхует. Зачем ему кого-то убивать?
- Он хотел купить у Игоря его мастерскую. Хотел сделать там ресторан. Естественно Игорь отказался. Тогда Машковский решил убрать Игоря, чтобы добиться своего.
- Верится с трудом, - протянул Завидонов, - но проверить надо. Евгения, займитесь этим. Нехорошо, если наши клиенты на наших же мероприятиях будут травить наши объекты спонсорства.
4.2
С Аркадием мы встретились в одном из его ресторанов. У него была сеть ресторанов для офисных сотрудников под названием "Канцелярий", где были созданы все условия для деловых переговоров и встреч. Зал, в который Аркадий пригласил меня, предназначался для проведения креативного брейнсторминга и назывался "Кумекалка". Здесь не было столов и стульев, сидеть предлагалось прямо на полу среди огромного количества подушек с антистрессовым наполнителем. Во всю стену справа от входа был огромный аквариум с рыбками, у стены слева стоял мусорный контейнер с надписью "ругаться сюда". У двери был прикреплён огромный рулон пупырчатой плёнки.
- Вы себе не представляете, Евгения, как ругаются современные креаторы , пытаясь разродиться очередной креативной идеей, - пояснил Аркадий странное убранство "Мозгопарилки", заметив моё крайнее удивление. - А потом пупырышки лопают, стараясь успокоиться. За день по три рулона по пятьдесят метров могут извести.
- Понятно, - вежливо ответила я.
- Итак, Завидонов сказал, что вы, Евгения, хотите поговорить о Бессарабове, - сразу перешёл к делу Аркадий. - Слушаю вас внимательно.
Я тоже решила не ходить вокруг да около:
- Это правда, что вы хотели отнять у Бессарабова его мастерскую?
- Отнять? - переспросил Аркадий, саркастически хмыкнув. - Кто это вам такую глупость сказал? Вы бы, Евгения, ещё предположили, что я хотел её отжать . Было дело, хотел с ним договориться о покупке. Но потом передумал.
- Отчего же?
- А вы его мастерскую видели? Вроде, первый этаж, а атмосфера вонючего подземелья. К тому же оказалось, что помещение не соответствует санпиновским нормам, и переделать его так, чтобы оно им соответствовало, не представлялось возможным. Короче, я нашёл другое помещение, тоже на Павелецкой. И хотел, кстати, предложить Игорьку его оформить. Для этого и приходил на ваш "нетстраховский" вернисаж: картин присмотреть, с Игорьком поговорить.
- Присмотрели? - спросила я разочарованно, похоже, у Аркадия не было никаких оснований травить Бессарабова, наоборот, он хотел с ним посотрудничать.
- Нет. Одна серость да мрачность. А мне нужна весёлая размазня, так, чтобы при виде неё, сердце радовалось.
Вдруг мне в голову пришла идея.
- А знаете, Аркадий, у меня есть один знакомый художник, ещё не раскрученный, но Инесса говорит, весьма перспективный. Он рисует очень весёлую размазню. Посмотрите, может, вам подойдёт, - предложила я, показывая в телефоне фотографии Данилиных художеств.
Аркадий внимательно изучил фотографии. Сразу было непонятно, какое впечатление они на него произвели.
- Говорите, Инесса отметила его перспективность? - задумчиво сказал Аркадий. - Ну что же, вполне симпатичненько. Я бы сказал, очень даже ничего.
Аркадий задумчиво посмотрел на меня и предложил:
- А давайте попробуем. Мне нужно семь больших картин, формата где-то полметра на метр. Таких же весёленьких, как эти.
Я осталась на обед в ресторане Аркадия. Ожидая свой заказ, я решила подвести итоги. Что я имею? Во-первых, я получила первый заказ на творчество Данилы. Интересно, он сможет нарисовать ещё? И что мне делать, если не сможет? А во-вторых, я выяснила, что у Аркадия не было никаких причин убивать Игоря. Неужели Инесса не знала о том, что Аркадий не имел притязаний на мастерскую Игоря, и более того, хотел пригласить его оформить свой новый ресторан? Сомневаюсь, что она этого не знала, она же агент Игоря, наверняка, получает процент с каждого заказа. И, вообще, что-то мне подсказывает, что она больше, чем его агент. Она слишком хорошо осведомлена о его пристрастиях, следит за его моральным и физическим состоянием, мне припомнилось, как при виде Данилы она спросила у Игоря, помнит ли он их собачку. Какую-такую их собачку? Странные у них какие-то отношения. Мне кажется, Инесса что-то не договаривает.
4.3
На мой запрос о взаимоотношениях Инессы Разумовской и Игоря Бессарабова Рыбаков ответил письменно в тот же день. Оказалось, они были женаты. Почти двадцать лет назад: ему было восемнадцать, ей тридцать. Это был кратковременный брак, они развелись буквально через несколько месяцев после свадьбы, но за это время Игорь успел составить завещание, в котором завещал Инессе всё самое ценное, что у него было. В том же письме Рыбаков сообщил результаты токсикологической экспертизы. В бокале с шампанским было высокое содержание вещества дезипрамина . Это же вещество нашли и в крови Марины. Дезипрамин используется в сильнейшем антидепрессанте "Трихфонал" .
"Трихфонал"! Это не те ли таблетки, блистером от которых играл Данила в мастерской? И, по-моему, отобрав его у Данилы уже на выходе из мастерской, я сунула его в карман. Я кинулась к шкафу с верхней одеждой. Тогда на мне была белая куртка. В ней блистера не оказалось. Я уже почти закрыла шкаф, когда прискакал Данила, проворно заскочил внутрь и тут же вылез, держа в пасти тот самый блистер и приглашая меня поиграть.
- Спасибо, дорогой, - проговорила я, вытаскивая у него из пасти блистер. - Ты настоящая ищейка, тащи игрушку, я тебе кину.
Пока Данила бегал за своим пищащим петухом, я внимательно изучила блистер: "Трихфонал", действующее вещество дезипрамин. В Интернете я прочитала инструкцию по применению, в которой было чётко написано, что передозировка дезипрамина может привести к смертельному исходу. Это что же получается?
А получается, что Инесса, так восторгавшаяся Игорем, хотела его убить. Пожалуй, это первый реальный подозреваемый. И как говорится во всех детективных книжках, у подозреваемого должен быть мотив и возможность совершить преступление. Мотив у Инессы весомый - наследство. Конечно, с тех пор, как Игорь написал то завещание, они развелись, а сам Игорь успел жениться во второй раз и стать вдовцом, но завещание он не аннулировал.
Интересно, большое у Игоря наследство? То, о чём знаю я, - это мастерская в центре Москвы и квартира в престижном Крылатском. Это уже миллионов тридцать - сорок. А ещё я знаю, что Бессарабов - востребованный художник, наверняка, получает за свои картины сотни тысяч. Интересно, зачем Инессе столько денег? У неё серьёзные финансовые проблемы? Нужно поручить Рыбакову проверить её кредитную историю.
Возможность убить у Инессы тоже была. На вернисаже она всё время находилась рядом с Игорем и могла в любой момент подсыпать лекарство в его бокал. Инесса прекрасно знала, что Игорь принимает "Трихфонал" и поэтому выбрала именно этот препарат. Она хотела представить дело как самоубийство или отравление по неосторожности: как будто Игорь сам принял смертельную дозу. Но когда произошла трагическая ошибка и отравилась Марина, быстро придумала про бокал, который Марина якобы сама взяла с подноса. Таким образом она хотела добиться, чтобы не возникло даже версии, что настоящей целью был Игорь. Наверное, поэтому она мне пыталась рассказать про злобных монстров, бродящих по вернисажу и мечтающих уничтожить светлые души. Хотела, чтобы мы копали в сторону возможных недругов Марины. Когда же версия про то, что Марина была истинной целью преступника, развалилась и мы поняли, что отравить хотели Игоря, Инесса попыталась навязать нам версию, опять уводящую расследование в сторону, - вспомнила про Аркадия.
Я была очень довольна собой. У меня получилась замечательная, стройная версия, под которую не подкопаешься. Если человек имеет аналитический ум, ему любая задача по плечу! Я раскрыла дело почти как Шерлок Холмс: у него была своя сеть информаторов и, конечно, доктор Ватсон, которые рыскали в поисках фактов и улик, а он применял свой дедуктивный метод, сидя дома и выводя ужасающие рулады на скрипке. У меня похожая ситуация: практически все факты мне сообщил Рыбаков, мне оставалось только проанализировать их и выдать имя убийцы. Теперь нужно срочно сообщить в полицию. Убийцы не должны свободно разгуливать по городу!
- Не надо пока ничего сообщать в полицию, - почти приказал мне Завидонов, когда я позвонила ему и поделилась своими размышлениями. - Мы сами поедем к Разумовской и заставим её признаться в преступлении. У меня с Разумовской старые счёты, ещё с институтской скамьи. И я получу огромное удовольствие, когда увижу её раздавленной и униженной. Только поедем завтра, сегодня вечером мне опять нужно поработать печенью. Очень жирный контракт намечается.
4.4
Рано утром мы отправились на Таганку, где обитала Инесса. По дороге, Рыбаков сообщил, что у той, действительно, финансовые проблемы, но не с банковскими кредитами. Знающие люди из богемной среды сообщили информатору Рыбакова пикантную историю. Один самарский олигарх попросил Разумовскую проверить подлинность картины Айвазовского , которую собирался приобрести. Продавец запросил пятьдесят миллионов за эту уникальную картину кисти великого художника-мариниста, на которой было изображено не море, а суша: пальма и племя аборигенов, танцующих вокруг. Разумовская подтвердила подлинность, а позже оказалось, что картина - подделка, и теперь олигарх требует у Разумовской возместить его расходы на приобретение фальшивки. Естественно, у Разумовской таких денег нет, а олигарх подошёл к выбиванию долга очень некультурно: пригрозил вырезать у Разумовской по органу за каждый миллион, который она не сможет вернуть. Уже вырезал аппендикс. Тогда Разумовская начала занимать деньги у знакомых. В частности, она заняла три миллиона у Бессарабова.
Всё сходится: Инессе нужны огромные деньги, чтобы расплатится за свою ошибку, и единственный способ получить всю сумму - убить Игоря. Конечно, пришлось бы ждать шесть месяцев, прежде чем она начала бы распоряжаться средствами; но, думаю, она смогла бы договориться с олигархом об отсрочке.
Инесса жила в одной из многочисленных многоэтажек возле метро, звонка у квартиры Инессы не было. Рыбаков, не долго думая, достал отмычки, и за секунду открыл дверь. В квартире никого не было. В это время у Завидонова зазвонил телефон. Он посмотрел на экран, удивлённо приподнял брови и быстро ответил:
- Добрый день, Игорь. С тобой всё в порядке?
Очевидно, звонок сорвался, потому что Завидонов стал набирать Бессарабова, но номер оказался недоступен.
- Надо срочно ехать к Бессарабову, - воскликнул Завидонов. - Разумовская, похоже, решила завершить начатое.
Нам повезло, на Садовом не было пробок, и мы домчались до Павелецкой, где находилась мастерская Бессарабова, буквально за несколько минут. Дверь в мастерскую была не заперта, мы ворвались в зал и увидели Инессу, которая наклонилась над Игорем, скрючившимся на полу, и, похоже, душила его. Рыбаков в два прыжка очутился рядом с ними и оттолкнул Инессу от Игоря.
- Вы что делаете? - отчаянно прокричала Инесса. - Он в отключке, его срочно нужно привести в чувство.
Инесса кинулась обратно к Игорю и продолжила реанимационные меры.
- Ты скорую вызывала? - спросил Завидонов. - У него же наша медстраховка, здесь клиника совсем недалеко.
Инесса не успела ответить, медики уже входили в помещение. Когда Игоря забрали, Завидонов накинулся на Инессу:
- Ты убийца. Ты убила Марину и Бессарабова. Я всегда знал, что ты маньячила , ещё в меде, всех тошнило, а ты с таким удовольствием в трупаках ковырялась.
- Я никого не убивала, - спокойно ответила Инесса. - Успокойся, Завидонов. Марина твоя жива, и Бессарабов выживет. Он перебрал со своим лекарством, но я успела вовремя.
Как интересно, подумала я. Оказывается, Инесса умеет разговаривать, как нормальный человек, без восторженности и пафосных эпитетов.
- Пыталась убить, - поправился Завидонов. - Тебе просто не повезло. Сначала Маринку по ошибке траванула, а сейчас мы помешали Игоря добить. Так что не видать тебе наследства.
- Бессарабовского, - уверенно ответил Завидонов. - Я всё про тебя знаю. Ты хотела убить Игоря, потому что у тебя завещание, где он всё оставляет тебе. А тебе денежки ой как нужны. Самарский олигарх не ждёт, помахивает своим ножичком у тебя перед носом. Скоро твой лживый язык отрежет в качестве процентов по долгу.
- Евгения, вы ведь в основном занимались расследованием? Давайте я вам всё объясню, а то Завидонов не способен адекватно воспринимать мои слова. У нас с ним ещё с институтской скамьи свои счёты. Он же думал, что он самый умный на курсе. Ан нет, его какая-то баба обошла. И эта баба - я. Он меня с тех пор ненавидит. Странно, что Бессарабова согласился спонсировать, ведь я же его агент.
- Бессарабова собирался спонсировать "Мортис", - пояснил Завидонов. - У них генеральный мой заклятый друг, хотелось ему нос утереть.
- Видите, Евгения, - вновь обратилась ко мне Инесса. - И так во всём. У Завидонова слишком завышенная самооценка. Поэтому я вам сейчас всё расскажу, а вы уж потом, сами, без меня ему втолкуете, что я не виновата.
Это был скоротечный роман. Игорь, бедный восемнадцатилетний юноша, учившийся в техникуме на художника росписи по ткани, был безумно влюблен в Инессу. Инесса, тридцатилетняя успешная бизнесвумен, владелица модельного агентства, была обижена на своего жениха, которого только что уличила в измене с моделькой из её же агентства. Из чисто женской мести она расписалась с Игорем. Игорь тут же, в знак своей большой любви, написал завещание, в котором завещал ей всё самое ценное, что у него на тот момент было. И имел в виду он свои картины: уже тогда он считал себя непризнанным гением, а свои картины - шедеврами. Об этом и написано в завещании. Так что в случае смерти Игоря, Инессе достались бы картины Игоря. А учитывая, что практически все картины Игорь писал под заказ, то на самом деле ей не досталось бы ничего. Практически все картины распроданы, а те, что не распроданы, не стоят таких огромных денег, чтобы ради них убивать.
Завидонов, до сих пор молча слушавший Инессу, тут же встрял:
- Тебе любая копейка сейчас нужна. Олигарх же ножичком размахивает. Может, ты Игоря сначала убить, а потом ограбить собиралась. Он же тебе только три ляма дал в долг. А ты сама знаешь, у него есть больше. Один только "Нетстрах" перевел на его счёт пятнадцать лямов.
- Кто вам рассказал про олигарха? Натали? - со смехом спросила Инесса. - Натали у нас большая выдумщица. Ей нужно романы писать. И что она вам поведала?
Рыбаков кратко пояснил:
- Вы подтвердили подлинность картины, которая оказалась фальшивкой. Олигарх Сергей Кралин потребовал компенсировать его расходы на приобретение фальшивки. Обещал отрезать вам сначала пальцы, потом вырезать органы, если вы не расплатитесь. А чтобы вы не сомневались в серьёзности его намерений, лишил вас аппендикса. Вы смогли отдать только три миллиона, которые взяли в долг у Бессарабова.
- Удивительная способность перемешать всё в кучу и добавить дополнительных красок! - воскликнула со смехом Инесса. - Ей точно нужно романы писать. Объясняю. Первое. Сергей, действительно, из Самары. И картина с пальмами тоже была. Но это был розыгрыш. Все сразу знали, что это подделка. Второе. Аппендикс мне, действительно, вырезали. Но по медицинским показаниям. Аппендицит у меня случился. И третье. Три миллиона я у Игоря, действительно, занимала. Занимала на покупку домика у моря. Это была моя мечта. Представляете, недавно увидела на фотке всё точно так, как мечтала. Я просто спинным мозгом почувствовала, что нужно его купить. Свободных денег не было, я заняла у Игоря.
- И чтобы не отдавать, решила его убить, - безапелляционно заявил Завидонов.
- Не говори глупостей, - осадила его Инесса. - Я долг Игорю уже отдала. И теперь, когда вы знаете, что у меня не было никаких мотивов убивать Игоря, позвольте откланяться. У меня вечером самолёт. Улетаю на выставку в Париж.
- Хорошо, предположим, у тебя мотивов не было, - сказал Завидонов. - А у кого тогда были? Кому мне бошку открутить за Маринку?
- Не знаю, - слишком резко ответила Инесса. - Врагов у него не было. Никаких выгодных заказов он ни у кого не перехватывал. Он, вообще, последние два года живёт отшельником. Я уже говорила Евгении, думаю, это минутное помешательство у кого-то из ваших гостей. Злоба взяла вверх над разумом.