Могучий аккорд полетел над полем. Многотысячный крик ответил ему. Тиль Линдеман воздел руки, приветствуя почитателей, снял микрофон со стойки, Кристоф ударил по барабанам, и "Раммштайн" начал выступление.
Марат Киреев вскочил со скамьи вип-трибуны, свистом выражая восторг. Он вернулся в молодость, в середину девяностых, когда немецкая рок-группа только осваивалась на подмостках. Конечно, сейчас группа имела мировую известность, но в те годы Кир-бас - так его кликали - оказался единственным их фанатом в самарской рок-тусовке. Собственно, из-за "Раммштайна" он потом и рассорился с парнями из университетского ансамбля. Вдрызг. И ушёл навсегда.
Но сегодня обидные воспоминания не имели значения. Чудо произошло. Кир-бас сам стоял на подмостках! Басистом! И не вторым, а единственным, вместо Оливера Риделя, и сам рычал в микрофон, не вторя Тилю, а солируя! Рок, любимая музыка, он захлестнул его с головой, затопил восторгом, наполнил эйфорией, вернул смысл жизни - куда делись унылая послеармейская служба дознавателем и очно-заочное высшее образование!
Кир-басу внимали заполнившие луг тысячи людей, много тысяч, так много, что никакой стадион не вместит. Да, ради таких минут стоило менять маршрут с риском опоздать. И он пел, вдохновенно творил истинную музыку!
**
От автора:
В ином месте Киреев выглядел бы великовозрастным придурком, который, стоя на гостевой трибуне, истошно голосил, пританцовывал и лупил по воображаемым струнам, но "Рок на Волге" собрал истинных фанатов. Лишь музыка, настоящая музыка, живая музыка имела значение, только она владела вниманием каждого, объединяла тех, кто пришёл на фестиваль...
*
Немцев сменил "БГ". Слушать блеянье козлобородого выдрючки, который раздражал Марата наигранной многозначительностью строк и пидороватыми нарядами? После могучего "индастриала", замешанного на мужественном "харде", пусть и упакованного в "танц-ритм"? Увольте! Тем более сознание, только что зачарованное музыкой, добилось своего и заставило глянуть на часы:
- Ого!
Протискиваясь сквозь толпу, следователь Киреев понемногу освобождался от колдовской власти рока. Ему - кровь из носу! - надо успеть в город до вечера, отметиться, что задание выполнено. Шефу доложить, а тот уже перешлёт рапорт контролёрам. Ответы прокурорскому надзору принято сдавать вовремя, без проволочек, за это межрайонный отдел и стал лучшей следственной единицей области. Подходя к машине, Марат глянул на мобильник:
- Три пропущенных. И кому я нужен?
Экран показал не номера входящих, а личные имена и фото. Но, хотя сестра и мама звонили раньше, первый ответ полетел шефу - хошь, не хошь, а перед начальством прогибаться надо ниже, чем перед семьёй:
- Это Киреев. Вы меня искали, Евгений Борисович?
- Где шарашишься?
- В районе, жалобу проверял, вы же сами послали. Ответить не мог, связь пропала. Вот, перезваниваю.
- Ты где?!
Полковник юстиции повысил голос. Пришлось обтекаемо соврать:
- На Московском шоссе. Минут двадцать до города.
- Гони в Петра-Дубраву, где рок-фестиваль. Знаешь? Там в медпункте мудак дуба врезал. Разберись, верно ли, что отравили, - приказал шеф и вдруг спросил. - Что у тебя за музыка? Ты там, что ли?
- Не, это диск, - чтобы вывернуться из опасной ситуации, Кирееву пришлось ускориться, впрыгнуть в машину и захлопнуть дверку, - сейчас приглушу.
В салоне "Шнивы" уровень звука стал значительно ниже, и шеф успокоился:
- Меломан, блин! Короче, жду.
**
Вернуться на поле оказалось сложнее, чем выбраться. Поток народа, который приехал на фестиваль только послушать немцев, и теперь возвращался к своему транспорту - заметно мешал. Марату надоело притискиваться, он сменил направление, двинулся к служебному проходу. Там несколько человек спорили с мускулистым парнем, одетым в темный спортивный костюм. Они так плотно закупорили калитку, что Кирееву пришлось перелезть через ограждение.
Спортсмен бросился наперерез, попытался взять в руки раскрытое удостоверение, демонстрируя повязку "охрана", и возмутился, когда ему это не удалось. Он даже вцепился в плечо предполагаемого нарушителя "границы", чтобы удержать.
- Лапы убери, - холодно потребовал Киреев, в упор глядя на совсем молодого парня в модной трёхдневной щетине.
- Я не рассмотрел, покажи ещё раз!
- Купи очки.
Бледно-голубые глаза под низкими бровями - парень имел мужественную внешность, как у агента 007, из раннего актерского ряда, имена которых Марат давно и прочно не помнил. Возможно, и на расправу со слабаками охранник был скор, как Бонд, только следователь Киреев силёнку и навыки самообороны имел нешуточные. Ладонь охранника, нагло положенная на плечо Марата, безусловно, ощутила реальные мышцы, а взгляд в упор даже самый тупой "качок" понимает лучше слов: Лёгкой победы не жди.
Поэтому безмолвное противостояние затянулось. Два полицейских вальяжно подошли, поигрывая дубинками. Этим хватило одного взгляда на "корочки" - они тотчас козырнули, сменили тон на уважительный, показали рукой, где расположен медпункт и даже готовы были проводить.
- Во-о-н там, крест и надпись над входом.
Ощутив свою значимость, следователь унял раздражение, отмахнулся от ненужной услуги.
**
Медпункт размещался в бытовых блоках, вроде коротких вагончиков или контейнеров, какие обычно стоят на стройках. Ярко освещённая приёмная казалась тесноватой - там ожидало человек пять. Полная женщина заполняла карточку. На вопрос о враче - ткнула пальцев в сторону надписи "Процедурная", откуда доносились громкие голоса, а потом запоздало крикнула в спину Кирееву:
- Куда? Нельзя!
Над телом, с головой укрытым простынкой, переругивались два мужчины солидных габаритов и молчала симпатичная стройная женщина, вероятно, медсестра. Вопль регистраторши анонсировал появление Киреева, почти как выход на сцену, а короткую недоумённую паузу он заполнил дежурным "здрасьте" и показом служебного удостоверения. Пожилой мужик, судя по интонациям - бывалый скандалист и ябедник, а по надписи на куртке - врач или фельдшер "Скорой помощи", обрадовался появлению Киреева:
- Следователь? Отлично! Так вот, мы приехали поздно. Эти залечили его! Видите, капельница, плюс, три прокола на вене. Он, невежа, - обличающий палец почти упёрся в молодого врача, - не разобрался, какая тут кома.
- Была гипогликемия! Сахар низкий, и запах изо рта характерный! От глюкозы он в сознание сразу пришёл!
В дверь без стука вошла коротко стриженая тёмноволосая девушка в джинсах и чёрной футболке с оранжевыми буквами, что обегали высокую грудь обрывком слова "куйбыш", тихонько обратилась к медсестре:
- Как он?
- Выйди, - шагнула та наперерез, - не до тебя!
Но посетительница увидела неподвижное тело и попыталась прорваться. Пока между ней и медсестрой шла борьба, в открытую дверь вбежала ещё одна молоденькая девушка, огненно-рыжая, и закричала на первую:
- Софка, что ты здесь делаешь? Тварь, ему нельзя было пить, - и завизжала в полный голос. - Убью!
Они сцепились. Медсестра удачно оттолкнула первую, высокогрудую - та шатнулась в дверной проём, зацепилась пяткой, повалилась на спину. Регистраторша, которая не успела остановить вторжение девиц, теперь воспользовалась мгновением, сцапала вторую вторженку, рыжую, и - в манере кошки с пойманной мышью - устремилась наружу.
Высокогрудая брюнетка последовала за ней в унизительной позе - медсестра ловко вздёрнула её за шиворот, второй рукой ухватила сзади за джинсы, нагнула и вывела из медпункта. Удвоенный визг и протесты привлёкли внимание того самого, молодого спортсмена с повязкой "охрана", который заглянул, мгновенно сориентировался и принял рыжую из рук регистраторши:
- Тома, пойдём. Не надо...
- Пусти! - продолжила та вырываться и визжать.
Народ в приёмной безмолвствовал и созерцал баталию с большим интересом. Но некоторые с любопытством посматривали и внутрь процедурной.
- Коля, сдайте их к чертям в полицию! - крикнул молодой врач, обращаясь к охраннику, закрыл дверь, без сомнения, огорчив зрителей, и продолжил оправдываться. - Так вот, товарищ следователь, сахар я проверял. Кома была, это точно, анализы подтвердили, вот, смотрите...
Тут он сунул в руки Кирееву несколько убористо исписанных листов. Пока тот пытался понять смысл и назначение бумаг, молодой врач вызверился на пожилого коллегу:
- Только не надо вот из себя всезнайку корчить! Алгоритм лечения я брал по справочнику! - и снова повернулся к следователю, через плечо громко попрекая оппонента. - Приехали поучать! Скорая, ага! Два часа тащились! А теперь он умничает!
Киреев сделал вид, что ему ясно, о чём спорят медики, хотя по его шкале понимания стрелка сейчас показывала отметку "ни бум-бум". Зато шум за дверью он интерпретировал прекрасно - медсестра Вера с помощью спортивного охранника Коли действовала решительно и успешно. Визгливые девичьи протесты уже сменились рыданиями, затем раздались другие мужские голоса, вероятно, принадлежащие полицейским, взвился пронзительный вопль: "Я не уйду!" и всё стихло.
Сделать вывод на основе увиденного и услышанного было бы несложно и дебилу, не то что следователю - сюда врывались фанатки покойного мужчины. Сто процентов, такие скорее убьют себя, чем кумира, разумно предположил следователь Киреев, но опрос девиц мысленно наметил. Тем временем спор врачей продолжился.
- Только не надо вот, типа, долго ехали! Пациента угробили, а свалить на нас хочется, ка-а-анешна... - саркастически отбил нападение пожилой врач. - А вот хрен вы угадали, коллега, угробили вы его до нас, я уже хладный труп застал! Алгоритм... Чему вас только учат? - Он выразительно закатил глаза, развёл руками, выражая крайнюю степень удивления. - Товарищ следователь, видите, у трупа цианоз? Остановка дыхания, понимаете?
Молодой темпераментно сыпанул гору терминов - получил ответную. Перепалка грозила длиться вечно. Вздохнув, Киреев изобразил рефери на ринге, разве что "брейк" не крикнул, и заставил спорщиков разойтись:
- Потом доругаетесь! Мне надо с каждым из вас поговорить. Вы кто? Здешний... Исай Радин. Что значит, надо приём вести? А кто мне данные трупа скажет? Вера? А, медсестра, которая тут была... Ладно, идите пока, работайте. А вы, доктор, из скорой? Я так и думал. Присядьте здесь, вы мне понадобитесь... Да бога ради, заполняйте свои бумажки, конечно!
Как раз в этот момент в процедурную вошла медсестра. Молодой врач Радин велел ей всё рассказать товарищу следователю, сам вернулся в приемную. Пожилой проводил его презрительным взглядом. Марат тронул представителя "Скорой помощи" за плечо:
- Доктор, вы уверены, что этого покойника... больного... Пациента? Да, спасибо - пациента можно было спасти?
- Сто процентов. Его убили неграмотным лечением. Этот, простите, врач, как он про себя думает...
- Спасибо. Коротко перечислите свои соображения на это счёт. Я сейчас главное выясню и потолкуем.
Врач "скорой" послушно принялся за писанину. Киреев усмехнулся про себя - этот пожилой медик вёл себя, как пацан из времён собственного детства, когда противника было принято задирать, настраиваясь на драку. "А я не дал, - иронично подумал Марат, - разнял. Ничего, мне наябедничаешь ..."
Он отбросил посторонние мысли, схватился за мобильник - следователь не обязан разбираться в медицине, так что, прежде чем слушать Веру, следовало вызвать следственно-оперативную группу. Но, как оказалось, эксперты уже ехали. Это радовало - там есть профессионал. Судмедэксперт Кишиневский. СМЭ, если сокращённо. Ему Киреев позвонил напрямую:
- Юра, вы далеко? Давайте быстрее, тут сложный случай, мужчина скончался от комы, гипер... гипо... как? - щелкнул пальцами, привлекая внимание врача скорой, рыкнул на медсестру, - Вера, помолчите! Как? - сделал побудительный жест врачу, - секунду, Юра, - вслушался в название болезни и повторил запомненную часть слова в телефон, - гликемия какая-то.
**
Оставив разговор с врачами о тактике лечения судебно-медицинскому эксперту, Киреев воспрял духом. Помня, как трудно пробираться к медпункту сквозь толпу, он прикинул, что полчаса, если не больше, у него есть. Можно заняться привычным и понятным делом, то есть - сбором фактов и опросом свидетелей. Марат открыл блокнот, записал дату, время и обратился к медсестре:
- Вера, как вас полностью? Дату рождения. Адрес, телефон? Кстати, что за девицы сюда врывались?
Филимонова Вера Ивановна послушно продиктовала свои данные, попросила называть по имени и брезгливо ответила:
- Его фанатки, кто же ещё! Жаров всегда малявок предпочитал...
- Боб Жаров?
Марат почти мгновенно овладел собой. Но рука дрогнула - после ровной строчки с данными медсестры страницу украсил длинный кривой прочерк. Пришлось приподнять простыню с лица покойника, чтобы удостовериться, какой тут Жаров. Оказалось, тот самый. Старость измяла, исчертила морщинами и складками кожу лба, щёк и шеи, добавила мешки под глазами, частично выбелила волосы, но длинные патлы и бледное лицо - соответствовали внешности, которую помнил ещё Кир-бас. Закончив этакий посмертный фейсконтроль, Марат невольно вздохнул:
- Вот как... Где его документы?
- Не знаю, нам их не дали, - пояснила Вера, встряхивая неровно опущенную Киреевым простыню, чтобы та укрыла труп целиком. - Его беспамятного принесли, на руках. Четверо мужиков. Ой, нет, и девка из этих, рыжая, с ним была. Мужики сразу ушли, а она сидела, за руку держала, пока я капельницу ставила. Он, как пришёл в себя, с ней поругался, послал...
Марат невольно проследил за ловкими движениями медсестры, а попутно отметил, во что одет труп. Черная футболка с оранжевой надписью наискось - Накуйбыши - напоминала ту, в которой появилась высокогрудая фанатка, а изощрённо продырявленные джинсы говорили о следовании Жарова последней моде. Картинка запомнилась на автомате, не мешая опрашивать Веру:
- Матом? Даже так? За что? Какими словами?
- Вроде, уйди, сокрушила уже, - пожала плечами медсестра, - я не педофил... Да оно мне надо, запоминать? Он опять отключился, а эта закаменела, слёзы текут. Исай Мироныч её выгнал, чтобы не путалась под ногами.
- Так, так, так... Сколько минут она здесь была? С десяток. Всё время у вас на виду? Ага... Вы тут постоянно были, с ним? Постоянно... Не отходили? Ну, в туалет, скажем? Нет, значит. А посторонние сюда входили?
- Никто. Только свои.
Медсестра явно врала - сиделкой в процедурной она бы ни за что не усидела. Но чужие, как говорится, здесь не ходят... Своих оказалось много, пришлось Вере идти за штатным расписанием. Врач "скорой" вякнул было, что ему пора, но грозный рык следователя мгновенно унял его - мужик оказался трусоват. Пока медсестра ходила туда-сюда, Марат слушал музыку, если так можно назвать современные "умца-умца", и морщился. Громкий бездарный рёв доносился снаружи, заставлял резонировать что-то в стенах процедурной: "Слишком много басов. Козлы безголосые!"
Записав шесть фамилий и должностей медиков, следователь заинтересовался не ими, а директором-распорядителем фестивала. Директор - слишком крупная фигура для певца из третьего, а то и десятого эшелона серости, роем жужжащей, но ведь зашла? Интересно, кто ей сказал, что Жаров здесь? Может, медики обязаны немедленно докладывать?
- Нет, в наши обязанности это не входит, как я думаю, - подтвердила Вера, однако тотчас опомнилась, - хотя, откуда мне знать? Наверное, директор мимо пробегала, когда Жарова принесли, - но мстительность, присущая простому человеку по отношению к начальству, излилась доносом. - Я слышала, как она им, ну, которые принесли Жарова, сказала, вы выступить должны, иначе гонорара не увидят!
Вера оказалась не только наблюдательной, но и смышлёной - на другие вопросы отвечала, сверяясь с листком назначений. Выяснилось, что она, как и весь персонал медпункта, работала здесь волонтёром. Киреев скептически хмыкнул - бесплатно пахать? ага, сто раз! - на дуру Вера не походила. Нет, энтузиасты всегда были, есть и будут, как и желающие их использовать - это понятно. Но поискать скрытый интерес медсестры-доброволки надо, непременно! И следователь пометил в блокноте вопрос: "ради чего или кого Вера отирается тут?", чтобы вернуться к нему после разговора с директором-распорядителем фестиваля.
Распорядительницей. Или, по новомодному, главным менеджером. "Манагером". Неказистое и нерусское словно настолько не нравилось Кирееву, что он всегда и везде издевательски коверкал его, кося под ни разу не грамотного.
Вызвать главную "манагерку" удалось не сразу. На звонки та не ответила, видимо, сразу давая отбой незнакомому номеру. На пятой попытке Киреев рассвирепел, позвал уже знакомых полицейских и приказал доставить мадам-директора, если надо - даже в наручниках. Возможно, угроза сработала - спустя пяток минут в медпункт вошла облачённая в строгий костюм, в туфлях на среднем каблучке, молодая дама.
- Ну, и кто из вас следователь? Представьтесь! - заявила Изабелла Гнедарова с хамской надменностью, кося то ли под Аллу Пугачёву, то ли под зазнавшуюся мыльносериальную актриску.
Потом она раскрыла серебристый ноутбук или большой планшет - Марат плохо разбирался в навороченных устройствах - вбила туда имя и должность Киреева. Выслушала первый вопрос, пыхнула показным гневом и попыталась напугать Марата, старательно сопровождая каждое слово и каждый жест эманацией значимости:
- Вы понятие о менеджменте фестиваля имеете? Соображаете, что на поле собралось более полумиллиона человек? Да здесь только волонтеров несколько тысяч! Неужели, кроме меня, и спросить некого об этом музыканте?
- Так знаете его или нет? - повторил вопрос Киреев.
- Знала. Жаров,- брезгливость скользнула по ботексным губам, - солист группы "Накуйбыши". Они уже выступили без него, никто и не заметил. Всё? Я спешу!
- Я тоже не шарики надуваю, - осадил её следователь. - И если сейчас не будете мне помогать, завтра же начнёте ходить на допросы, как на работу. Каждый день.
- Хорошо, - согласилась директор, осознав невосприимчивость Киреева к излучаемым ею флюидам сверхзанятости, - я пришлю человека, он поможет и сопроводит.
Проводив взглядом "манагерку", Марат задал Вере вопрос:
- Вы сами напросились работать? А почему бесплатно?
Возможно, медсестра и не врала, а тоже любила хорошую музыку и очень хотела, чтобы "Рок на Волге" состоялся. Собственно, отсюда, из медпункта, слушать концерт тоже можно. Даже работая. Тем более, на основной работе ей вряд ли позволяют ходить с наушниками, подключенными к эмпитришке или мобильнику.
Отпустив Веру, Киреев обречённо вздохнул. Следственно-оперативная группа задерживалась - придётся допрашивать врачей самому, не дожидаясь судебно-медицинского эксперта. Деваться-то некуда!
Врач "скорой" быстро ответил на вопросы, передал два листка, исписанных на диво разборчивым почерком - там были соображения, изложенные по пунктам. Похвалив его вслух, Марат отпустил, но в спину с медицинской эмблемой неслышно дал оценку:
- Стукач. Доносчик. Наверное, и в жизни такой же аккуратист.
А вот Исай Радин, молодой, но уже лысовато-плешивый и весьма широкий в талии, следователю понравился. Несмотря на полученное от коллеги со "скорой" обвинение, парень держался уверенно. Первым дело Исай Миронович предъявил карточку пациента, заполненную бисерным почерком, но тоже разборчиво, что нехарактерно для медиков, лучше которых даже курица лапой пишет. Из сочетания понятных слов и врачебных терминов следовало, что проба на сахар проводилась, а признаков опасности для жизни и здоровья пациента - не обнаружилось.
- Видите ли, товарищ следователь, Жаров не должен бы умереть. Гипогликемическая кома, это острый недостаток сахаров в крови. Струйное переливание глюкозы мгновенно приводит организм в порядок. Так и произошло. А потом он вдруг умер, стремительно, за несколько минут, никто даже спохватиться не успел. Посадить с ним рядом медсестру, для наблюдения? О чем вы говорите! У нас такой наплыв пациентов в тот момент - не продохнуть было!
- Почему он, как вы сказали, умер вдруг? С чего вы взяли?
- Когда Вера увидела, что он не дышит, я прослушал сердце, оно уже не билось. Мы пробовали его раздышать, пытались запустить сердце. Сейчас трудно сказать, что... Это ведь после вскрытия понять можно, что с ним случилось. Но я не исключаю, что второпях проглядел сопутствующее заболевание.
Врал Радин или говорил правду - сходу понять было трудно. "О, даже согласился с возможностью ошибки, - Марат потёр лоб, хотя хотелось почесать затылок, - а ведь со скорой спорил!" Но выказывать недоумение или озадаченность при допросах следователь Киреев давно отучился, поэтому свернул на привычную тему:
- Ампулы, шприцы, что там ещё вы ему делали? В тазик или ведро... Так оно пустое! Мусор куда убираете?
Врач удивлённо поднял брови, но сообразил, что речь зашла о вещественных доказательствах, и громко позвал:
- Люда! Ты ничего не выбрасывала? В мусорку?
- Исай Мироныч, когда бы? Я не электровеник. Вечером уже отнесу, а пока мешки у стены лежат, - откликнулся грудной голос, затем в комнату, пятясь, вдвинулась обладательница аппетитной попы и стройных ножек, волоча солидных размеров мусорный бак, - снаружи. А что потеряли?
- Покажешь следователю.
- Без проблем, - снова прозвучало контральто. - Пойдёмте. Только чур, копайтесь сами!
Люда развернулась. Заворожённый Киреев взглядом несколько раз обшарил фигуру уборщицы, ладно влитую в белый халат. Что лицо? Не в лице дело, хотя даже без косметики эта Люда выглядела - смазливые кинозвёзды отдыхают. Отдельные исконно славянские черты - прямой изящный нос, выразительные глаза, опушённые густыми ресницами, соболиные брови, полные губы - сложились в уравновешенный образ русской красавицы.
Но не сусальный, как у Настеньки из "Морозко", и не блядовитый, типа Заворотнюк. Что-то строгое, как ранняя Чурсина, фото которой, вырезанное из журнала "Советский экран", висело у мамы Марата на стене - почти как икона. Поэтому он в тихом восторге пялился на безукоризненное творение природы, снова и снова обегая уборщицу взглядом, от макушки до загорелых ступней в шлёпках, и обратно. Рыжая, чуточку конопатая, без лифчика, с крупными сосками, статная, с круглыми ягодицами, в меру упитанная - она радовала мужской взор. Будь Марат басенной лисицей, врать ради сыра ему бы не пришлось - вид и голос соблазняли, манили. Впору глаза, а не только уши воском залеплять, как спутникам Одиссея.
- Не поняла, - улыбнулась Люда, помогая Марату выйти из ступора, - так вы за мусором пойдёте или нет?
Окончательно загубила очарование момента медсестра Вера. Она распахнула дверь так стремительно, что едва не сбила Люду:
- Ой, извини! - и объяснила вторжение. - Исай Мироныч, там опять народу набилось! Мы не справляемся.
Очнувшийся Киреев привычно возмутился:
- Я не в бирюльки играю! Что, больше некому приём вести?
- Нас всего шестеро, - пожал плечами Радин, - а этого мало, на столько тысяч. Дирекция сэкономила на медицине. Работаем конвейером, чтобы успеть. Минута на приём. Нонсенс! А что делать? Анна Максимовна, второй врач, с обеда только вернулась. Но она старенькая, ей тяжело. Может, прервёмся? Я быстро, и продолжим.
Следователь кивнул. Они вышли в приёмное отделение, где набралось человек уже десять, если не больше. За дальним столом вела приём сухонькая женщина, глянув на которую, Киреев едва не воскликнул: "Нюрка-мотоциклистка? Постарела, мать. И кто бы мог подумать - вспомнил он университетские репетиции, - что тебя станут звать по отчеству..."
Мелькнуло воспоминание о повязке, которую Кир-басу прямо на сцене накладывала тридцатипятилетняя тогда врачиха, подруга самого возрастного из них, Дембель-Байкера, в миру - Григория Саланина. И ушло. Работа приучила Марата отстраняться от прошлого, жить сегодняшними реалиями. Следователю и дознавателю круг приятелей лучше сократить до минимума - меньше нервов потратишь, в случае чего...
Тем временем доктор Радин сполоснул руки, сходу принялся за осмотр мальчика, который ныл и придерживал осаднённое плечо. Ощупав и осмотрев рану, врач быстро вписал назначение в карточку, передал совсем молоденькой медсестре и велел:
- Обработай и залей клеем. Следующий!
Убедившись, что Вера не соврала, следователь вернулся к телу. Следом в процедурную вошёл парень, до отвращения похожий на "манагерку". Та же безукоризненная одежда, то же выражение сверхзначимости и эманация сверхзанятости. Марату захотелось матерно объявить этому "эффективному менеджеру", где он таких понтовитых и самодовольных видал, но ради дела неприязнь постарался скрыть:
- Хорошо, Антон, постараюсь освободить как можно скорее. Это зависит от вас, в первую очередь. Вы знаете, где разместилась группа "Накуйбыши"? В палатках? Идёмте туда. Пока я буду их опрашивать, перепишите ФИО, адреса, телефоны, номера паспортов. Всей группы, конечно.
Количество народа в приёмном отделении заметно уменьшилось, поэтому доктор Радин согласно кивнул на просьбу:
- Ладно, Люда покараулит тело, чтобы никто не трогал. Ваши скоро приедут?
**
Две большие палатки ничем не выделялись из общего строя, разве что руганью, которая перекрывала отечественный рок, несущийся над полем. Несколько человек орали друг на друга, перемежая слова матерщиной.
- Эй, накуйбыши, - окликнул их Антон. - Тут по ваши души.
- Да иди ты! Козлы, бизнесмены ...ные! И скажи вашей, что сюда я больше не ездец! Подавитесь баблом, что вы у нас вычли! Суки!
Из палатки выскочил высокий, но полный и сутулый мужчина в такой же футболке, что была на покойном, таких же изощрённо продырявленных джинсах. Отличие Киреев заметил лишь в чёрной бандане с изображением конопляных листьев. Она туго обтягивала голову, отчего сальные седые патлы торчали в стороны, как у мультяшной бабы-яги.
- Это их солист, Гурий Сол, - вполголоса пояснил Антон, потом расшифровал имя сутулого, оказавшееся псевдонимом, - Григорий Саланин.
"Ни хрена подобного, - мог бы ответить ему Киреев, - это Дембель-Байкер, а не Гурий", - но промолчал. Зачем делиться со случайными людьми информацией? На раскрытое удостоверение Саланин отреагировал адекватно:
- Следователь? Заходите. Погоди, ты ведь, - он пристально вгляделся в Марата, - я тебя знаю. Кир-бас? Ни хрена себе встреча! Лет двадцать не виделись, а?
- Пятнадцать, - сухо ответил следователь Киреев. - Давайте по работе, Григорий. Вы знаете, что Жаров скончался в медпункте? Да, да, да, жаль, конечно, но мне надо задать вам, я имею в виду всю группу, несколько вопросов. Сначала потолкуем с вами, да.
Гурий Сол, несмотря на солидные и рост и возраст и живот, что вместе взятое деликатно объединяют в определение "крупный мужчина", двигался проворно, как и соображал. Он пригласил Киреева в палатку, подал складной стул, сел напротив и быстро отчитался:
- Когда Бобу стало плохо, мы сопли лизать не стали, подхватили его вчетвером. Кто? Ну, мы трое, и Колька, он со своими парнями наш сектор охраняет, и рядом приключился... Донесли, уложили на кушетку, а сами назад. Нам сыграться до выступления надо было. Да, успели, выступили. А когда проведать пришли, Боб уже, того... Где его вещи? В палатке. Вон в той, там он спал? Вон, биксу видите, сопли размазывает? Томка, да... Нет, только имя. Я что, всех его бл... пардон, пассий знать должен?
- Будьте серьёзнее, - одёрнул Марат разговорчивого байкера.- Есть подозрение, что Бориса Жарова убили.
И с удовольствием полюбовался новым выражение лица Григория Саланина. Он же Гурий Сол, он же Дембель-Байкер.
**
Рыжая Тамара Сурова, та самая девчоночка, которую регистраторша выставила за порог, успела нареветься за этот час, судя по припухлости красных век и носа. Она подошла, на Киреева глянула злобно:
- Чего вам от меня надо?
- Ты не ерепенься, деточка, - с наигранной лаской в голове ошарашил её следователь, - а то пойдёшь подозреваемой в убийстве Бориса.
Он знал, как общаться с такой публикой. Подростки потому и сбиваются в стаи, потому и хулиганят, что чувствуют свою слабость. Поодиночке их легко "отпрессовать" даже словами, особенно играя на контрасте - грозный смысл и мягкое обращение. Действует безотказно, словно кирпич, обёрнутый ватником.
- Я не хотела, я не убивала! Он сам попросил, - побледнела и жалобно заверещала Тамара. - У него руки тряслись с похмелья.
- И что ты ему вколола? - ухватился за признание Киреев, а чтобы додавить, высказал криминальную версию. - Какую наркоту?
- Нет, инсулин! Он диабетик, обычно сам колется, а вчера выпил, а ему нельзя много, и не выспался, а ему выступать, он утром и попросил меня...
Сбивчивая исповедь Тамары, которая перепугалась не на шутку, длилась минут десять. Искусно направляя рассказ в нужном направлении несложными вопросами, Киреев получил подробнейшую картину вчерашних событий. В отличие от всей группы Борис почти не злоупотреблял спиртным, в силу сахарного диабета. Но вчера Томки рядом не было, вот он и расслабился, когда Софка принесла коллекционное вино, испанский херес, до которого Жаров, оказывается, был падок с молодости.
- Софка, это кто?
- Да подружка бывшая, прошмандовка! - гневно ответила Тамара. - Она, пока меня не было, его на себя затянула...
- Не понял, минутку, - тормознул её следователь, - Софка что, эту ночь провела с Жаровым?
- Ну да, я утром приехала, их застала. Навешала этой сучке дюлей. А он мне сказал, чтобы я шла дозревать в мамину п...
И девушка разрыдалась, как ребенок, у которого отняли любимую игрушку. Пережидая истерику, Киреев уже сознательно оценил её привлекательную внешность, отметил юное лицо, слегка испорченное свежим "фонарём" и царапиной, но без единой морщинки, с бархатистым пушком, как у персика. Когда Тамара унялась и гордо вскинула голову, ладонями размазывая остатки слёз, он в лоб спросил:
- Паспорт у тебя есть, девочка?
- Мне пятнадцать! Почти.
- Жаров невинности лишил?
Марат вперился в жёлто-зелёные с крапинкой глаза Тамары. Та покраснела ещё больше. Слёзы набухли, сбежали по щекам, когда жестокие слова следователя чеканили статьи обвинения покойному Бобу:
- Статья сто тридцать четвертая УК РФ, четыре года - только так. Даже женитьба не спасла бы его. Он хоть знал, сколько тебе?
- Он не спрашивал. И это моё дело!
**
Софья Горелова нашлась в полевом буфете, где трудилась подсобницей. Несмотря на тоже юный вид, она оказалась старше Тамары почти на два года. Из рассказа этой девицы Киреев понял намного больше:
- Меня Томка сюда привела, на подработку, её мама каждое лето здесь калымит, вот и помогла устроиться. Нет, мы с Томкой подруги давние, это она из-за Боба завелась. Да она, дура, на него запала нипадецки, он у неё первый. А я? А что я? Да подумаешь, один разок с ним покувыркалась... Да люди в войну хлебом делились! Да я ей и раньше говорила, что ничего серьёзного ждать не надо. Ой, да понятно же, застарелый холостяк - ни на ком не женился и на тебе не женится!
Марат удивился:
- Где ты таких мудростей нахваталась?
- А вот, запомнилось!
Из дальнейшего разговора выяснилось, что она вместе с Томкой учится на первом курсе медицинского колледжа, что умерших родителей заменяет брат, а пока он служил в армии, Софка побывала в детском доме. "Где ты и научилась драться, - сделал вывод Киреев, - лучше Томки, если ни единого синяка и ссадины".
В кармане завибрировал мобильник. Судебный медик сообщил, что труп осмотрел и намерен отправить его в морг для вскрытия. Марат спешно свернул допрос Софки, помчался в медпункт. Техник-криминалист встретил его вопросом:
- Ты скажешь, что ещё делать или как?
- Пальчики всех, кто в медпункте, взял? Молодец. А мешки с мусором? Забрал с собой, в лаборатории рассортируешь... Ну, тебе виднее. Главное, систему для переливания и все шприцы, флакончики, ампулы... Да ладно, ладно, сам знаю, ученого учить - только портить!
**
Изабелла Гнедарова по праву рождения считала себя аристократкой - а как иначе, если прабабушка, Изольда Воиновна Мусина, относилась к боковой ветви знаменитых царедворцев Мусиных-Пушкиных? Правда, уже бабушке приходилось скрывать дворянское происхождение и притворяться рьяной коммунисткой, маме - тоже, хоть и недолго. И лишь сама Изабелла с гордостью и смело повесила на стену громадный постер с изображением родового герба.
Да, она - благородных кровей, знатного боярского рода!
Естественно, наследственная интеллигентность и живой ум, подкреплённые высшим образованием, позволили четырём поколениям Мусиных последовательно подниматься по иерархической лестнице, чтобы занять значительные административные высоты. Перестройка застала ещё красивую маму Изабеллы на посту заведующей орготделом обкома КПСС.
Трезвый анализ перспектив и давние тёплые отношения с кое-кем из ЦК - помогли маме вовремя сориентироваться. Поэтому одна из неявных обкомовских дач досталась ей. По тайному уговору с главным бухгалтером солидная часть денежных фондов обкома своевременно пошла на скупку нужных ваучеров, что позволило чуть позже овладеть молочным комбинатом и пивзаводом.
Нет, мама честно сдала новой городской власти все деньги обкома, до последней копейки. Зачем ей нужна слава воровки? И кому нужен рубль, который обесценился донельзя? Он вернулся на счета обкома, когда упал ниже низкого. Одним словом - став "деревянным". Отнимать партийные деньги надо было вовремя, а кто не успел, тот опоздал. Она успела - рубль отработал своё на скупке дешёвой валюты, создав ей солидный первоначальный капитал. Очень солидный на тогдашний момент, по мнению мамы.
К сожалению, валюты оказалось не так и много - низковат пост заворготделом. Даже третий секретарь обкома заимел в разы больше. Но мама довольствовалась рублёвым доходом с заводиков, а долларов хватило, чтобы дать Изабелле экономическое образование в Итоне. Вернувшись в Россию, она легко нашла место в Москве, чтобы воплотить в жизнь продуманный в деталях план устройства жизни. Не личной - домашней коровой или постельной принадлежностью Изабелла становиться не собиралась.
ЖИЗНЬ с большой буквы, вот на что стоило тратить молодость. Стать богатой и знаменитой, как Элизабет Тэтчер, "железная леди". Это просто, когда знаешь, как. Войти в политику, оттуда вырасти до крупного чиновника, а лучше министра культуры. Именно культуры, где не надо думать о производственных показателях. И лишь потом, на фоне тупых разъевшихся самцов...
Выбрав партию власти, Изабелла решительно отказалась начинать с раздачи листовок и тупого хождения на митинги. Но политику, даже городского или губернского пошиба, для старта нужны деньги. И немалые. Депутату Моссовета - ещё больше, а на федеральном уровне - безумно много. Неизвестной тёмной лошадке их никто не даст. А вот если заработать репутацию и создать имя, то сами заметет и помогут материально. Особенно, если согласиться на особые условия при заключении договора, вроде поездки в баньку...
Имя. Паблисити. Вот что нужно будущему публичному политику.
Еще в Англии Изабелла придумала, как прославиться. Нужны массовые действа, где сотни и тысячи людей услышат о тебе. Проект фестиваля "Рок на Волге", да еще в родном городе - подходил для этого как нельзя лучше. Поэтому второй год подряд госпожа Гнедарова тащила воз организационных хлопот фестиваля, трудясь всерьёз, на полную катушку.
И местные политики уже обратили внимание на деловитого менеджера, молодую, красивую девушку. Даже самовлюблённый болван, губернатор области, понял, как много популярности в масштабе России добавляет ему слегка шумноватый и грязноватый общественный проект. Жаль, зажравшаяся верхушка партии власти упорно не замечала бескорыстную труженицу. Пришлось напомнить о фестивале, пригласить видных функционеров. Приехали, халявщики, всю гостевую трибуну заполнили. А помочь проведению следующего "Рока" - отказались. Ну и ладно, важно, что с каждым удалось хоть минуту, да поговорить, хоть чуть-чуть, а примелькаться.
Не будут помогать? Обойдёмся! Еще работают давние связи мамы, они отнюдь не утратили прочности в стране победившего капитализма. Изабелла это понимала и ценила, ответно помогая маме. Так, по мелочи, конечно. Ну, подумаешь, дала почти исключительное право на торговлю. А что? Кормить и поить тысячи людей кто-то должен? Мама этим и занималась. Ну, а другими, не менее прибыльными хлопотами занимались другие, тоже знакомые Изабелле люди, за долю от прибыли.
Но так хотелось настоящих, больших денег. Хоть жертвуй маминой дачей с двумя гектарами - район скоро отходил под застройку - и возводи там элитное многоквартирное жилье. А что? Рентабельность - триста процентов. С разрешениями проблем не будет, мама поможет, а инвесторов, судя по уже заселенной части нового района - пруд пруди.
Перспективность этой темы Изабелла поняла мгновенно, загорелась, выкроила время на знакомство с градостроительным планом и сделала набросок бизнес-плана. Маминого участка чуточку не хватало, а вот если прикупить ещё полгектара, то на площадке выстраивался целый микрорайон!
Естественно, будущему долларовому миллионеру, и тратить время на пустяки? На разговор с каким-то следователем по поводу смерти ничтожного музыкантишки из заурядного рок-ансамбля? Директор-распорядитель фестиваля себя уважала и на мелочи не разменивалась. Время - деньги. Так она и ответила наглому полицейскому, который ворвался в её кабинет. Но тот оказался на диво настойчив, даже пригрозил вести силой, чуть ли не в наручниках. Ха!
Но конфликтовать с придурком, выполняющим приказ ещё большего придурка - бессмысленно и нерационально. А Изабелла четко знала, как безмерно велика российская дурь, помноженная на упрямство. Никем иным следователь Киреев быть не мог, судя по поведению. Она бросила дела и пришла, чтобы поставить глупца на место.
- Вы понятие о менеджменте имеете? Отдаёте себе отчёт, сколько людей занято на фестивале? И что, я должна помнить каждого? - отрезвила Изабелла возомнившего о себе татарина.
Жаль, что тот оказался слишком глупым, даже не понял, как велики её связи. Пуча темные глаза, недоверчиво кривя дуги густых бровей под вихрами, которые заменяли ему причёску, Марат Валидович, как он назвался, настоял на своём. Пришлось отвечать на вопросы.
- Да, видела, как принесли в медпункт солиста группы Бориса Жарова. Да, знаю, что он не выступал. Но что умер - это новость. Хотя, невелика потеря для общества.
Это была правда. Почти вся. Положа руку на сердце, она знала Бориса давно - дача мамы и дача Жаровых стояли смежно. После окончания школы, перед самым отъездом в Лондон, Белла, тогда совсем глупая девчонка, согласилась узнать соседа поближе.
А что делать, если тебе донельзя скучно, но в город, в развесёлую компанию, как раньше говорили, "золотой молодёжи" - мама не пускает? Две недели без секса - это слишком долго, а те годы Борис был ещё красив собой и обаятелен. Но в постели он показал себя банальным неумехой и слабаком. Хотя Белла поняла это лишь в Англии, обретя в университете много разноцветного опыта.
Понятно, о таком близком знакомстве Изабелла никому, даже маме, не то что следователю, никогда не рассказала бы. И о разговоре мамы с Жаровым совсем недавно - тоже. Отказал и отказал. Зайдём с другой стороны. Если цель выбрана, список задач намечен - вопрос будет решён, так либо иначе. Ха! Не родился ещё тот, кто сумеет остановить Гнедаровых, которые Мусины-Пушкины, если по родословной брать.
А вот окоротить наглого татарина, который заигрался в следователя и границ не видит - надо. Чтобы не путался под ногами. Где тут у нас телефон друга детства, из славной компании?
**
Перед обедом секретарь Светка вызвала Марата к шефу. Тот метался по кабинету разъярённым львом. Только хвостом себя не хлестал, из-за отсутствия последнего.
- Ну?
- Вы о чём, Евгений Борисыч?
- Киреев, дурака не включай, - набычился полковник Рюмин, высокий, широкоплечий и слегка пузатый от сидячей жизни. - Мне замгубера только что звонил. Чем тебе естественная смерть не нравится? Какого хрена ты начал копать, отец Браун недоделанный?
Марат терпеть не мог, когда на него давили. Следственный комитет для того и сделали независимым, чтобы торжествовал закон, а не телефонное право. Эх, ответить бы, проявить строптивость: "Я должен исключить преднамеренное убийство!" Дождаться реплики начальника: "Ты что, блин, не понимаешь, убийство на фестивале им всю малину испортит?", и сухо прочесть краткую лекцию о статистике, законе больших чисел. Два-три предложения, не обращая внимания на рёв полковника - тот даже когда орёт, всё слышит...
- Да послать эту шоблу вместе с губернатором!
Ого! Марат только теперь понял, как расшатала ему нервы могучая музыка "Раммштайна", как мощно зарядила - его протест выплеснулся наружу. Желание ответить нахлынуло такой волной, оказалось таким сильным, почти неукротимым, что он только что высказал слова, которые крутил в мыслях. Как обычно делал при несправедливых разносах. Полковник опешил:
- Что? Ты меня учишь?
Киреев опомнился:
- Нет. Мечтаю вслух. Объяснить бы им, что по статистике, да в полумиллионной толпе...
И замолчал. Хоть ты сто раз формально независим, но живёшь-то в реале. Если областная администрация подписалась поддерживать "Рок над Волгой", то чёрта с два она согласится с законом больших чисел. Толку-то сейчас выступать, как муха на стекле? Областное следственное управление, понятно, не стало на защиту, перевело стрелки на город. Сдало Маратова начальника. А один Евгений Борисович в поле - против губернаторской рати - не воин, ведь полковник юстиции, самый крутой, он всего лишь начальник межрайонного следственного отдела. Силы не равны.
Следователь Киреев вздохнул бы, но так давно привык контролировать свое поведение, то лишь посетовал мысленно: "Как всё просто и банально... Сейчас начнётся..." Что именно начнётся - не вычислил бы только конченный тупица. Если начальника поимели сверху, а что поимели, тут и гадать не надо, то он жаждет поиметь нижестоящего. ИВ порядке компенсации.
Нижнему, в данном конкретном случае следователю Кирееву, остается лишь выбрать манеру поведения. Можно сопротивляться, а можно и расслабиться, чтобы хоть удовольствие получить, как рекомендует инструкция британским полисвимин в случае неминуемого изнасилования на улице.
Марат выбрал сопротивление. Плевать на областную иерархическую лестницу, которая, по сути, аналог насеста в курятнике! Пусть место следователя Киреева - на нижней жёрдочке! Но закон дал ему право, нет, даже обязал иметь собственное, независимое мнение! И отстаивать его!
Он набычился, не намереваясь опускать или отводить глаза, тем самым как бы отвечая полковнику Рюмину мысленно: "А я сомневаюсь, что Жаров умер сам!" Начальник следственного отдела на миг дал слабину, но тотчас спохватился, отвердел:
- Что? Засунь статистику, знаешь куда! С какого перепуга ты жмура криминальным записал?
- А дать им цифру из годового отчёта, на сто тысяч населения, - снова вырвалось у Киреева (проклятый "Раммштайн", что ты делаешь?), - пусть бы сами на пять умножили. Труп криминальный, однозначно. Лучше сейчас отстраняйте!
Начальник вперился глазами в подчиненного, рявкнул:
- Киреев! Борзометр зашкаливает, я смотрю? Вылетишь!
- Всё равно, - буркнул следователь, понимая, что хватил лишку с предложением убрать себя с расследования. - Касательно деталей, так врач скорой хоть и заявил о врачебной ошибке, но я вижу умышленное убийство...
- А ну, объясни!
Марат изложил факты. Но его соображения начальника не убедили. Мнение врача скорой, который и донёс ментовке о смерти музыканта, полковник Рюмин принял, а судебно-медицинскому эксперту - не поверил:
- Да Кишиневский спохмела и не такой увидит. Какое, на хрен, отравление? Без лаборатории? Галиматья! Короче, завтра в шестнадцать ко мне, и чтобы закрыть дело к ебеням! Что пялишься, не согласен?
Киреев подчиняться приказу не собирался, а раз так, то и оспаривать его смысла не видел. Он отрешённо молчал и ради сбережения нервов представлял, что смотрит кино:
... Широкий экран, три-дэ, качественный звук. Потный мужчина в синей форме с погонами полковника юстиции расхаживает по кабинету и говорит зрителю:
- Про честь и совесть намекнуть хочешь? Да плевал я на высокие материи! У тебя сколько висяков? Двенадцать. От чёртовой дюжины мир не перевернётся. Всё! Свободен!
Синий мундир поворачивается к зрителю спиной.
- Свободен, я сказал!
И очередная серия "мыла" про будни Самарского межрайонного следственного отдела закончилась. Зритель Киреев покинул воображённый им кинозал. Всё так же молча. Нет, внутри себя Марат мысленно спорил с "полканом", ожесточённо твердя, что не пойдёт на подлог, не станет выкидывать никакие материалы из дела, потому что смерть Жарова похожа на естественную кончину меньше, чем средний палец на все знают какой орган!
Но готовность идти до логического конца, до вылета из следственных органов - внезапно улетучилась, сразу после "кино". Киреев трепыхался, как обгаженный цыплёнок, пытаясь стряхнуть дерьмо с только что белоснежных крылышков, оправдаться.
Бесполезно.
Он ведь понял, почему смирился:
- от безвыходности,
- от безнадёги, что называется "некуда бежать".
Подать рапорт об увольнении и отправиться на улицу?
А кому на пользу такой демарш, диктуемый совестью?
Покойный Жаров после увольнения Киреева оживёт, да?
И вообще, что изменит своим уходом добросовестный следователь Марат Киреев, если останется без работы, которую умеет делать хорошо? К тому же он хрен знает сколько времени будет искать другую, с равной зарплатой. Да и найдёт ли? Зато вместо него нынешнее дело примет бесчестный, но послушный, и всё сделает, как приказали сверху.
Так кого Марат убедит, если просто уйдёт?
Полковника Рюмина? Который сам скрипит зубами, сжигая нервы и сердце во время несправедливого разноса, может быть, тоже представляя себя зрителем аналогичного "мыла"?
Областного начальника? Который глотает таблетки пригоршнями после выволочки в Республиканском Комитете?
Журналистов, падких до сенсаций? Ой, кому интересно писать про смерть неизвестного миру музыканта? Вот если бы копыта отбросил Киркоров, Газманов, Леонтьев или ещё кто-то из раскрученной поп-тусовки...
Убеждая себя, что не "сдулся" из трусости, а выбрал разумный вариант поведения, следователь Киреев вошёл в кабинет и от души стукнул кулаком по сейфу. Тот равнодушно принял удар, даже не загудел нутром, как в первый день работы, когда был новеньким, блестящим. Сегодня - тусклый, залапанный, потёртый, местами и помятый - он ломился от дел, которые ничуть не уступали в сложности и важности только что обруганному начальством делу.
На второй удар сейф ответил тем же глухим, погашенным звуком, словно шепнул: "Плюнь, забей на всё! Пусть будет, как велели. Диабетчик Жаров сдох после пьянки, тем более, что предварительно растлил двух несовершеннолетних соплюх - так не копайся, ведь поделом козлу!"
Марат затряс головой, вытряхивая непрошенное смирение. Сейф получил ещё удар и коротко ответил: "Ну и дурак. Кому интересен бездарный муда... рок-музыкант, сдохший в поле близ Самары?"
Киреев прильнул пылающим лбом к холодному железу. Понимая бесперспективность самоедства, глянул на часы:
- Да ну вас всех!
И поехал не домой, а к маме. Почему бы и нет? Это Аиша с ней поссорилась, а не он. Мама, конечно, станет потом наезжать, чтобы он повлиял на сестру, расстроил свадьбу, но ведь обрадуется? Ещё как! Так пусть хоть кому-то сегодняшний день принесёт радость.
**
Следующий день Марат носился в темпе бешеного барана. В шестнадцать ноль-ноль он вошёл в кабинет начальника, имея для отчёта стопроцентную готовность бумаг и тела: скоросшиватель наполнен нужными документами, причём, в двух экземплярах каждый, походке придана упругость, осанке - молодцеватость, а лицу - выражение спокойной уверенности.
Полковник юстиции Рюмин встретил следователя благожелательно, будучи уверен, что вчера попытка бунта подавлена полностью, и брать толкового подчинённого на голос сегодня - перебор. К тому же они оба, начальник и подчиненный, знали, что делают общее дело, и делают неплохо, а стравила их не личная неприязнь, но лишь дурь высшей, непреодолимой силы. Как модно выражаться сейчас - форсмажор. Поэтому Евгений Борисович кивнул Кирееву, перебрался за стол совещаний, велел сесть рядом: