Итак... Дача

Ранним утром третьего дня в "дом свиданий" (палатка для работы с источниками информации) пришёл агент "Талиб", по самые глаза замотанный шерстяным платком. Быстро уточнили недостающие детали предстоящей операции, и Герман пошёл будить переводчика. Акбара дома не было. Герман бросился к переводчику главного партийного советника Фархаду, но тот наотрез отказался, сославшись на то, что ему сегодня предстоит переводить речь Олега Волина на зональной партийной конференции НДПА. Отчаявшись, посыльный постучался в окно советнику по сельскому хозяйству Фариду. Сонный агроном быстро оделся и пошёл за Германом в лагерь. Однако, выслушав Крестова, он наотрез отказался лететь и, не объясняя причин, вышел.

- Нда-а-а, ситуация, - протянул расстроенный Сергей, - и время на исходе. Ладно, летим втроём. Как-нибудь сообразим, о чём этот "строчок" будет говорить.

"Строчок" радостно заверещал. "Бас! (хватит!) - строго прикрикнул командир, - рАфтим! (едем!)

Полет проходил как обычно. Герман сосал леденец, усмиряя приступы морской болезни. Наводчик, закутавшись с головой, трясся от холода в углу вертолёта. Какой-то прапорщик в лётном комбинезоне проверял станковый гранатомёт, установленный в откидывающихся дверях вертолёта. Во время набора высоты Крестов позвал в кабину своего напарника.

- А ну, тащи дедулю сюда. Пусть привыкает к высоте, а то на место прилетим, а он нихрена сообразить не сможет.

Герман растолкал наводчика и повёл его в кабину. При входе афганец попытался пожать всему экипажу руки, но Сергей решительно его пресек.

- Ты что, дурила, хочешь, чтобы мы все навернулись к чертям собачьим!

Тем не менее, он уступил своё место и встал позади ошарашенного панорамой аборигена. Первые две минуты было слышно только работу моторов и свист лопастей. Но вскоре наводчик ожил. Он стал показывать пальцем в квадратики домов и развалины старых кишлаков, быстро-быстро комментируя свои наблюдения.

- Что он говорит? - спросил командир вертолёта.

- А хрен его знает, - ответил Крестов, - наверное, что-то знакомое увидел.

- Молодец! - похвалил пилот, - хоть этот ориентируется, а то посадишь такого, а у него глаза нараскоряку, а чуть что спросишь - сразу блевать начинает.

Команда лётчиков заулыбалась. Вертолёт приступил к развороту, выходя на курс. Сзади выстроились в длинный пунктир машины сопровождения.

- Хорошо идём! - с лучезарной улыбкой подытожил первые минуты полёта Сергей.

- Четур? (что?) - откликнулся афганец, повернув к нему голову.

- Сиди уж! - жестом приказывая занять прежнее положение, вальяжно произнёс Крестов, - смотри и соображай, пролетарий умственного труда, - добавил он, явно довольный своей шуткой.

Афганец снова упёрся взглядом в лобовое стекло. Но долго сдержать себя не смог.

- ЕйлОг! ЕйлОг-е ма! - радостно завопил наводчик, показывая на одинокий дом, обнесеный дувалом.

- Что это он? - озабоченно спросил командир вертолёта.

- Эй, бародАр (эй, брат), что там у тебя? - переспросил Сергей афганца, - укрепрайон, база или склад?

- А, а, эс-ке-лОд, момкЕн аст (да, да, возможно и "эскелод"), - не понимая значение слова "склад", вежливо согласился афганец.

Лётчики переглянулись.

- Так что там?

- Вроде как "дУхов" склад, - пожал плечами Крестов и, обернувшись к афганцу, спросил: - А оружие там есть?

- Ошшень манога! Бисьёр аст! - оживился наводчик.

- Может, разочек навернём? - спросил командир вертолета, - Заодно АГС испытаем.

- Как скажешь, - согласился Крестов.

Командир связался с экипажами сопровождения, сообщил, что имеется цель и что их вертолёт сейчас эту цель отработает, а потом догонит своих. Дом с дувАлом уже был сзади по курсу, когда вертолёт начал разворот. Афганец радостно застрекотал. Прапорщик откинул дверь и сел за станковый гранатомёт. Снижаясь по спирали, вертолёт приближался к цели. Герман усиленно сосал леденец. "Огонь!" - отдал приказ командир. "Дум-дум-дум..." - откликнулся АГС, выплёвывая из короткого ствола увесистые болванки. Вблизи строения появились первые разрывы.

- Мазила! Целься лучше! - рявкнул прапорщику командир вертолёта.

"Дум-дум-дум..." - снова ожил АГС. Мины стали рваться на крыше дома.

- Молодец, Коржов! Дай ещё пару залпов.

Снова летят мины. Дом уже разрушен, первые языки пламени вырываются из руин. Вертолёт, описав полукруг, набирает высоту.

- Что это с ним? - спрашивает второй пилот, указывая на лежащего с закрытыми глазами афганца.

- Перепугался с непривычки, должно быть, - поясняет приходящий в себе после приступа тошноты Герман.

Из-под опущенных век афганца текут слезы. Он поминутно стирает их платком и, наконец, не сдерживаясь, плачет навзрыд.

- ХонЭ аз ма! (Мой дом!) ХонЭ аз ма! - всхлипывает наводчик, сползая с кресла.

- Кажется, мы его дом разнесли, - догадывается командир экипажа.

- Да, промашка вышла, - соглашается Крестов, вытаскивая афганца из кресла.

- Бывает, - сокрушённо говорит второй пилот, и машина ложится на курс.

Весь остаток пути Герман успокаивал безутешного афганца. Он вытирал его измазанное лицо, давал клятвенные обещания возместить потери.

- Подходим к заданному квадрату, - крикнул из кабины пилот.

- Гера, тащи наводчика, - распорядился Крестов.

Герман, поддерживая осунувшегося старика под локоть, провёл его в кабину. Агент-наводчик занял своё место, вытер в последний раз лицо промокшим от слез платком и уставился в окно.

- Узнаешь? - спросил его Герман.

Афганец утвердительно затряс головой, преображаясь буквально на глазах. Уже через минуту он азартно тыкал пальцами в стекло и восторженно лопотал.

Герман с Крестовым с грехом пополам добились от наводчика информации о месте расположения оружейного склада противника.

- Как бы нам не промахнуться, - озабоченно сказал командир вертолёта, - где-то здесь поблизости наша застава.

Вертолёты ринулись вниз. Вот из-под днища отвалила первая бомба.

- Тикаем! - крикнул командир и резко потянул рычаг управления на себя. Герман чувствовал, как его тело наливается свинцом. Вертолёт уходил от взрыва. Внизу содрогнулась земля. Машину слегка подкинуло.

- Пронесло! - радостно сообщил второй пилот.

Разворот в гигантской карусели, и снова - атака. Разрушенный посёлок затянуло чёрным дымом. Прапорщик, опустив ноги в бездну, стреляет из автомата через раскрытый проем двери. На курсовом пулемёте работает Крестов. Последний заход. Вдруг, чуть поодаль, с небольшой "высотки" в сторону атакующих летят три сигнальные ракеты. Оживает рация:

- Вы что там, охренели? - прорвался сквозь шлемофоны русский мат.

В ответ летит отборный мат командира группы. Затем словесная дуэль утихает. Помрачневший лётчик коротко докладывает невидимому начальству: "Есть... Так точно... Возвращаемся на базу... Есть трибунал... Никак нет... Это все "каскадёры"... Есть выкинуть за борт!" Афганец, подчиняясь древним инстинктам, сжимается в комок.

- Кажись, своих задели, - кричит на ухо Герману встревоженный Сергей.

- Пипец, мужики! Отлетали! - поворачивается командир вертолёта, - наших накрыли! - И упираясь взглядом в сжавшийся комок афганского тряпья, сквозь зубы цедит: - Нафара - за борт!

Герман пытается вмешаться.

- Иди нахрен! - орёт командир, - я что сказал - за борт этого урода!

Несчастного старика тащат к открытой двери. Афганец истошно кричит и вдруг, освободившись от одежд, выбрасывает вперёд и вверх все четыре конечности.

- Так он в люк не пролезет, - бесстрастно комментирует прапорщик, пытаясь кантовать наводчика боком.

- А ты попробуй его головой вперёд, - советуют из кабины, но, цепляющийся за жизнь старик, принимает позу паралитика и мёртвой хваткой держится за выступ двери.

- Ёшкин-вошкин! Ну и сила! Отодрать невозможно, - сетует прапорщик, пытаясь снова перехватить афганца за талию, и буквально через секунду: - Ой, сука! Он меня за руку укусил!

Освободившись от палача, старик рваной тенью летит в хвост вертолёта. Герман, приходя в себя, бросается к старику и, раскинув руки, встаёт на его защиту.

- Не дам! - в остервенении орёт он, - стреляйте - не дам!

- Да успокойся ты, - срывается Крестов, - отдай старика, нам ещё к трибуналу успеть надо.

- ПОхрену мне ваш трибунал! - все более распаляется Герман, - сам расстреляю, если в своих попали.

Лётчики о чём-то советуются, потом подзывают Крестова, громко кричат, Сергей, сжимая кулаки, грязно матерится, и наконец, общий ор стихает.

- Ладно, твоя взяла, - подходя к Герману, ворчит побледневший Сергей. - Но, если подтвердится, я и тебя не пожалею - к стенке поставлю.

Трое зачинщиков операции расселись по разным углам и предались невесёлым размышлениям. Афганец, замотавшись в одежды, тихо молился.

Высадившись на аэродроме, невесёлая троица плетётся к поджидающему ее "уазику". Выйдя на КПП, оба офицера молча закуривают. Вдруг афганец, отбрасывая в сторону шарф, срывается с места и, часто петляя, несётся к дороге. Крестов инстинктивно вскидывает автомат и тут же опускает. "Бог с ним, пусть живёт", - ворчит он, сплёвывая на асфальт перед машиной, а тщедушная фигура беглеца, мелькнув пару раз, скрывается в зарослях маслин.

По возвращению на базу Герман рухнул на кровать и уставился в потолок. Сергей Крестов, не заходя в палатку, нашёл Стрельцова, и они оба уехали на разбор полётов в бригаду.

Полковника и капитана Крестова не было в лагере до самого вечера. Когда совсем стемнело, в палатку ввалился пьяный командир первой группы.

- Херрр-ман! Крути дырку!

- А как же трибунал?

- К черту! К черту трррибунал! Крути, говорю, дырку.

- У меня и так этого добра полно.

Крестов расхохотался, готовый принять любую шутку.

- В "яблочко" попали! Представляешь, Герка, расхреначили этих "духов" в пух и прах!

- А как же ракеты?

- Это наша разведка с поста... За "духами" наблюдали. Вот мы при свидетелях их и накрыли! Зови своего "Студента". Премия ему полагается.

- Щщщас, прямо разбежался. Где я его искать буду!

Крестову надоело перепираться. Он упал на кровать и мгновенно уснул.