Двадцать лет прошло с тех пор, как я покинул свой родной город. Я вырос в Н... - городе ярких огней, неоновых реклам, джета и проституции. О, это был рай для заезжих авантюристов и любителей порочных крайностей человеческой натуры. Здесь можно было испить самый настоящий коктейль из первосортных отбросов продуктов морали и приличия того общества, которое так поредело после катастрофы. Ядерный огонь так и не смог выжечь в сердцах и умах людей место для новых ценностей, даже наоборот - он распалил все старые страсти до предела. Зато стало не скучно. Вот такие вот люди, которым наскучило жить за крепчайшими оградами поселений, образовавшихся вскоре после выхода людей из убежищ, соблюдая скучные правила выживающего сообщества, наделенного бременем моральных запретов, приходили сюда. Впрочем, как и другие, вроде джентльменов удачи и свободных наемников.
Мне было двенадцать лет, когда я потерял мать: проститутка умерла от передозировки. Вскоре я оказался на улице, так как держать меня в борделе за просто так никому не хотелось. Я выбрал улицу из того, что мне предложили. Сначала я спал в подвале с ножом в руке, а утром иногда рядом со мной оказывалась пара тушек убитых огромных крыс, прибегавших съесть украденный ими хлеб или меня. Так что я не голодал и был довольно крепким парнем. Днем я лазил по окраинам города в поисках чего-нибудь, что можно было выгодно выменять или просто сожрать.
Вскоре, такие же вшивые дети стали составлять мне компанию, и мы не раз сидели где-нибудь за окраинами города в заброшенных развалинах у костра после трудового дня, обмениваясь дневными впечатлениями, и хвастаясь невероятными историями о том, как нам досталась та или иная вещица. И вокруг лежали трофеи, которые иногда были ценнейшими экземплярами, но уходили от нас за пачку чая, штаны с мокасинами, крем от загара или другие подобные вещи так необходимые в нашем быту.
Но каждый работал на себя, и редко на поиски отправлялись вдвоем или втроем. Однажды я действительно пожалел, что со мной был еще один любитель свалок.
Мы шли молча по выжженной земле, каждый мечтая о несметных сокровищах, которые мы получим взамен на то, что мы решили отыскать. Это были гранаты. Какой-то падонок рассказал нам где их навалом, и в руке его при этом красовалась зеленая круглая штука. За эту штуку можно было не сомневаться, что он получит огромный бублик или крендель, и еще много, много внимания от какой-нибудь уличной красотки.
Вечер сменял день. Пустошь равняла свои взъерошенную сухую растительность порывами ветра. Идти было хорошо, тошно, но хорошо. Я посмотрел на приятеля, он улыбнулся, угадав, что я думаю о том же. Подняв камень, он со всей мощи бросил его в широкий обрезок трубы, торчавший из-под песка. Она гулко зазвучала, нарушая завывание ветра и оглашая тревожащую покоем окрестность о нашем прибытии. Здорово, мы были на месте. Одинокая старая кирпичная постройка зияла своими дырами вместо окон, и вокруг ничего . Мы упорно искали дверь, брезгая перелазить через окна. Отшлифованная за годы поверхность была яркого рыжего цвета, как больное мясо мутировавшей дохлой коровы. Проход наконец-то нашелся в неожиданном извороте стены здания. Внутри было темно, снаружи стал усиливаться ветер, угрожая вскоре перейти в настоящую песчаную бурю. Переступили порог. Песчаный кошмар начинал врываться внутрь, мы зажгли ракету и вошли дальше в сумрак. Обломки кирпичей, мусор, поломанные деревяшки и ничего больше, усталые стены давно потеряли свой кирпичный вид, у них была серая склепная поверхность. 'Да, здесь мы вряд ли что-то найдем', - с долей недовольства сказал мой товарищ. ' И спросить не у кого', - ответил я. Ракета погасла и мы, не зажигая новой, направились было к выходу, но этот неповоротливый увалень обо что-то споткнулся и, не успев вынуть руки из карманов, полетел рожей вниз. Я не видел выражение его лица, но по всхлипыванию и движению силуэта, понял, что он размазывает сопли и кровь по щекам. Мне стало его жалко. Но он нагнулся, и стал шарить на полу руками, потом послышался скрип, он открыл какую-то крышку, может быть ящика. Он вышел на тусклый свет, пробивавшийся из окна, сквозь пыль и песок, поднятые разбушевавшимся ветром. И я увидел, что он держит в руке шар, с зеленым свечением на боку. 'Мы нашли их', - сообщил он мне радостным шепотом. 'Теперь мы будем богаты', - думал я, представляя его улыбку, вглядываясь в контур головы. Вдруг из-за окна появилась огромная волосатая тень, и ужасная лапа с кинжалами-когтями просвистела за его спиной, и он упал как подкошенный, не успев даже крикнуть. Я в секунду выбежал из здания и помчался сквозь стены песка, и может, только благодаря такой погоде, не был пойман этой тварью.
Пустошь платила опасностью гибели за нашу беспечность: кому череп проломит, кто в дыру какую-нибудь провалиться, но все же больше она дарила нам удачи, и мы любили ее за это.
Некоторые из добытых трофеев я заныкал в подвале: странные вещицы, которым даже никто не мог дать названия, и я надеялся, что когда-нибудь они принесут мне невероятную пользу. Нужно было на что-то надеяться. Вскоре меня заметили, и я оказался среди подрастающего поколения банды одного крупного в нашем городе наркодельца. В наши обязанности входило доставлять различные сведения и поручения, мелкие разбои и неприятности для конкурентов. Жили мы в заброшенной мастерской на краю города, вернее отсыпались, все остальное время проводили на ногах, стараясь как можно больше показать, что чем-то заняты, и стать таким же крутым как наш босс. У нас не было других идеалов, но была дикая конкуренция, и мы росли в глазах друг друга, если удавалось остаться в живых. Оставалось мало: кто-то погибал от передозировки, кто-то попадался в руки разъяренных врагов, кому-то завидовали внутри банды. Считалось, повезло, если ты дожил до 18 лет. Мне повезло. На моих руках было не так уж мало крови, но, по крайней мере, я не доказывал этим свою крутизну, мне просто нужно было жить.
Чем больше ты высовываешься, тем больше от тебя требуют. Но большинство просто хочет сделать из тебя раба, переложить банальные скучные обязанности на твой навеки горб, этакую рекламную вывеску, которую легко заметить издали. Каин был из тех людей, которые считают, что есть две категории людей: те, кого стоит бояться - боссы, и кто должен подчиняться - рабы. Каждый день, не зная усталости, он пытался расставить так свои сети, чтобы поймать новою жертву и повысить свой статус босса, и каждый день он старался, как можно больше примелькаться перед своим боссом, чтобы он не забыл о Каине - верном псе. Это для него было очень важно, можно сказать жить иначе - он не знал как. Как-то вечером, сидя на втором этаже, в доме хозяина, этот жирный ублюдок, в очередной раз, малюсеньким свиным глазом рыскал из-за шторы по улице, обдумывая очередной шаг своей карьеры: пойти полизать боссу задницу или сцапать жертву. Дела шли у него не важно: пару дней назад вырезали почти всех его дилеров, некоторые ушли к другим, порно-бизнес шел вяло, не хватало свежих актеров. Его предупреждали, что бы его торгаши не заходили на чужую территорию, но этот бивень думал только о деньгах на данную минуту. Череп его болел, босс был недоволен им, 'значит нужно отыскать новые кадры', - решил он. Вываливаясь на улицу с жирной сосиской на вилке, он загородил проход бесшабашно ломящемуся куда-то парнишке, в его руке был журнальчик с милой киской в обнаженном виде на обложке. 'Эй, ну дай сюда', - он забрал журнал у парня, - 'я знаю, где ты это взял. Это же редкий экземпляр журнала, это с коллекции... живо, пойдешь со мной, будешь расплачиваться с той, у кого украл!' Жертва хотела улизнуть, но цепкие клешни схватили воришку за горло. ' Лучше не пытайся даже, ты никуда от меня не денешься'. Он заарканил его и повел обратно в дом. К счастью, я был свидетелем этого, и знал, что у Каина были совсем не благие намерения, и журнал он возвращать не собирался. Я решил помочь парнишке, время было навалом, и в запасе была идея покончить с давно надоевшей заразой, время от времени косившейся на меня и примеряющей кожаный хлыст и наручники. Исчезнув на некоторое время, и вернувшись, я вошел в берлогу Каина. Навстречу мне попался тот неудачливый любитель раритета, явно обработанный членистоногим вонючим пауком. Я остановил его и сказал: 'Жди здесь, и не показывайся на глаза никому, как только поймешь в чем дело, смело возвращайся туда, откуда пришел. Хотя можешь плюнуть при желании в морду Каина, только от всей души и побольше'. Я вошел комнату, где огромная туша, развалившись сладостно пялилась в потолок. Он осторожно посмотрел на меня, явно не понимая, что кто-то вошел. ' Ну что тебе?' - спросил он, не выражая никаких эмоций. 'Я очень рад видеть вас, вы хорошо выглядите, спрашиваете, что мне здесь нужно?..' - начал я, и напрямую говорил, что охотно бы работал на него в его замечательных фильмах. Он спрашивал, что знаю ли я ,что это за кино, и рассказывал сколько у него много актеров, и как много трудов стоит пройти весь процесс изготовления шедевра. Он выложил тот самый журнал на стол, и здесь я, хлопнув в ладоши, предоставил право очереди действовать двум асфальтовым каткам, появившихся из-за двери с владелицей разграбленной коллекции. Запал был заложен в разъяренную бестию хороший, благодаря моей лжи о завидующем новоявленном конкуренте. Вряд ли тогда это отбило у него желание быть прежним Каином, но зато я сдружился с Крутым Пике, и впоследствии Каину пришлось иметь дело уже с нами двоими.
Своё восемнадцатилетие я встретил под юбкой дочери нашего босса. В тот вечер, я так нажрался, что из моей башки напрочь выбило страх о том, что со мной сделают, если узнают о моей интрижке с этой соблазнительной, только начинающей взрослеть, пятнадцатилетней блондиночкой. Я оставил своих приятелей в окружении собственной философии и блювотины, и, прихватив еще бутылочку пива, поперся в апартаменты дочери босса. Как назло охрана не остановила меня, уставившись на новую пушку своего начальника, с брызгами рассказывавшего как он захватил ее в честном поединке, благодаря своей хитрости, у другого начальника телохранителей еще одного босса. На самом же деле он выменял его на пачку презервативов и ночь со своей подругой у одного из моих 'коллег по цеху'. Пушка стоила внимания: безупречно гладкая и зеркальная поверхность соответствовала надежности и убойности оружия. Мой приятель же вытащил ее с одной заброшенной военной базы, а вот его рассказ об этом точно был завораживающим и захватывающим.
Юная совратительница, подхватив меня под руку, втащила за двери и заперла их. До этого мы виделись с ней всего несколько раз и обмолвились лишь парой слов, но и самого первого взгляда было достаточно, для того чтобы ощутить возникший взаимный интерес. Она предложила бокал вина, вкус которого я не запомнил, пусть даже это вино было первый и может быть последний раз в моей жизни. Зато я запомнил её вкус и запах ухоженного тела, ощущение совершенной кожи. Таких галлюцинаций у меня никогда не было, даже от той ночи, когда в борделе устроили день открытых дверей и восьмидесяти процентные скидки.
Ранним утром, еле открыв глаза, я, сообразив, наконец, что правой рукой обнимаю свою будущую рану в груди, в перспективе получаемую на днях, беру остатки своих воспоминаний о жизни и вещи, выбираюсь через окно в задний двор и падаю со второго этажа голым задом в заросли роскошного садика. Добравшись до подвала, где пять лет назад я последний раз мечтал о теплом уютном доме, уже просто мечтая о сне, упал на старые доски, зажав в руке нож.
Весь день я проспал, крысы не поели меня, наверное, только благодаря моей вони, или вспомнили кулинарные способности ножа, который не изменил мне ни разу. Я выбрался наружу и сел возле мусорного бачка, улица была освещена вечерними огнями, город начинал жить только сейчас. Старый знакомый дым плыл по асфальту, значит, где-то за поворотом, в переулке опять жгли автомобильные покрышки бездомные, чтобы не замерзнуть. Так и есть - из-за угла показалась знакомая рожа в капюшоне залатанной толстовки. Но почему-то рожа не улыбалась, а, выпучив глаза, полезла в мою сторону и, тихо присев рядом, спросила: 'Ты еще жив?'.
-Как видишь, а что случилось? - спросил я, надеясь, что это такое оригинальное приветствие.
-Да тебя повсюду ищут твои дружки... и не только. Видимо, очень ты нужен им. Вот только что один спрашивал о тебе, может быть догнать его, он недалеко ушел? - все же шепотом спросил старый знакомый.
- Нет, постой, а как он выглядит?
- Ну, примерно твоего возраста, смуглый такой, а может грязный просто. Курточка у него с эмблемой, на ней самолет...
- А, ну понял, - я узнал одного из моих приятелей, - И что он сказал?
- Он сказал, чтобы тебе лучше бы убраться из этого города, иначе кастраты приобретут нового члена в свою банду. Так он сказал. Скажи, а что в городе новая сила появилась? Кастраты - звучит опасно, - цедил он сквозь зубы, видимо еле удерживаясь от хохота.
- Я тебя могу устроить в церковь Беззубых, чем меньше зубов, тем главнее. Можешь при желании сразу стать пастырем, - подмигивал я, предъявляя в качестве аргумента кастет.
- Спасибо, но я без проблем получу этот крутой... сан,- проговорил он, показывая для демонстрации остатки челюсти,- жаль я не верую.
-А вот моя вера - показал я свой пистолет, поглаживая ствол. - Да хранит нас Господь!- времени ,я так понял, на разговоры не оставалось ,я встал и торопливо спустился в подвал. Там, я надеялся, остался мой тайник с личными вещами и еще кое-чем, что могло пригодиться в пути. Куда идти? В сознании постоянно крутилась эта мысль, но в подсознании крутилась еще одна: 'спасай свою задницу'..
Вскоре я стоял за пределами Н..., где городской асфальт терялся в пыли встречавшей меня пустоши. Капал дождь, я не оглядывался, чтобы увидеть яркий ореол над черным силуэтом зданий, мой взгляд был впереди, на сотни и тысячи шагов впереди, там, где заканчивался черный рассвет.