Оставалось почти семьдесят лет, но что можно сделать за такое ничтожное время?
Я нетерпеливо прошелся по комнате. Нет, это невозможно. Еще вчера у меня впереди была вечность. А сегодня почти семьдесят лет. Только семьдесят лет. Люди, раздери их Тьма, почему они так беспечны. А мои возлюбленные родственнички, они знали или нет об этом? А если знали? Негодяи! Если выживу, я им устрою.
Надо собраться и привести в порядок мысли.
Умирать не хочется. Не знаю, что такого ценного в моей жизни, но лично мне умирать очень не хочется. Смертные с детства знают о том, что не пройдет и ста лет и придет за своим странница в сером плаще и с косой. Именно, так представляют себе люди Смерть. Но каково расставаться с жизнью почти бессмертному. Срок моей жизни практически не ограничен. Хотя нет, его уже ограничили. Кажется, старушка, где-то растерявшая всю свою плоть, решила таки назначить мне свидание. Ровно через семьдесят лет.
- Что улыбаешься, вяло шатающийся скелет. Я тебе не боюсь, но... тьма разбери эту красную планету. Извини, Тьма. Не воспринимай мои слова серьезно. Я хочу как раз обратного. Предотвратить ее гибель.
Как все было хорошо какие-то, смешно сказать, полсотни лет назад.
Эндор. Мой родной мир, где Сила наполняет все, и входит в тебя так же легко и свободно как воздух. И этой Силы хватало всем и богам, и магам, и людям. А так же прочим существам. Мир щедро делился своей магией с живым или не живым. Все шло своим чередом: Боги правили миром, маги - людьми. Боги были бессмертны, маги - долгоживущи, люди же во всем полагались на богов, магов и жрецов, обращаясь к ним по всем поводам жизни. Я сам был полукровкой, сыном богини и мага. Одни считали меня полубогом, другие магом.
Я горько улыбнулся. Как же легко тогда я мог использовать Силу Мира, свою силу. Я не знаю, сколько тогда было Эндору. Споры о зарождении мира и его древности меня мало беспокоили. Мне же не было еще и двух тысячелетий, когда случилось несчастье.
Никто не знает точно, что произошло. Зачем юный Бог Сенерал полез в жерло вулкана, но так получилось, что он сорвался и упал вниз. На весь Эндор разнесся крик боли Сенерала. Кажется, я до сих пор его слышу. Агни, бог огня, тоже услышал крик и поспешил на помощь, но опоздал. Сенерал, не выдержав боли, предпочел уйти, раствориться во тьме или еще в чем. Видно, старуха с косой, сказала ему, что там за гранью боли больше не будет. Не знаю. Вот только когда, Агни и Тайто, бог земли, вынесли уже порядком обгоревшее тело Сенерала из жерла вулкана, жизни в нем уже не было.
Мир наполнила скорбь. Но маги, как оказалось, поняли случившееся по-своему. До этого все считали, что бога убить нельзя, ибо любые раны заживали, не оставляя следа. Теперь же все узнали, что и боги смертны. Маги тайно начали искать способ расправиться с правителями мира. А когда нашли, подняли восстание. Но вначале они устроили большой праздник, почетную ловушку для богов.
Началась война богов и магов. Никогда прежде Эндор не видел столько разрушений. Остаться в стороне не мог никто. Передо мной был выбор кого поддержать. Я выбрал богов. Я хорошо знал магов, и был опасным противником. Но боги и раньше-то не могли найти общего языка, не смогли и теперь. Они ссорились и мешали друг другу. Когда Агни направил силу огня, желая уничтожить укрывшихся в Роще Хтонгов магов, Ксерта, богиня лесов, остановила его всей своей силой. Хтонги были ее любимыми детьми и созданиями, и она не хотела ими жертвовать. Такое бывало не раз.
Маги же действовали согласованно. Может, кто из них и разочаровался потом в своей затее, но отступать было некуда. Боги бы им этого не простили. Единственным шансом выжить было уничтожение богов, а потому маги не щадили ничего.
Судьба зло подшутила над богами Эндора, они уходили за край один за одним. Маги еще раз просили меня перейти на их сторону. Я не согласился.
Эндор стоял на краю гибели. Я задумался, нельзя ли попытаться остановить их. Их всех и богов, и магов. Я начал переговоры. Казалось, на них готовы были пойти. Боги согласны были не преследовать оставшихся магов, чтобы спасти свой родной мир, но требовали гарантий. Они хотели, чтобы я возглавил совет магов. Это было возможно, так прежний глава магов, развязавший эту войну погиб. Я сообщим о предложении богов магам.
Ответ пришел на рассвете. Маги дали согласие, но одновременно с этим я получил и еще одно известие. Моя мать умерла.
Я закричал. Я ничего не видел и не слышал, какое-то время. Я знаю, смертным больно терять близких, но все же из поколения в поколение, они провожают их в последний путь. Я же не был готов к этому удару. Моя мать была богиней. Разве может умереть богиня? К тому же людей ждет посмертие или реинкарнация, но что ждет бессмертных? Есть ли им место за Гранью...
Теперь ни о каких переговорах не могло быть и речи. Я уничтожал их, как мог. Если бы ненависть могла их уничтожить, они бы сгорели в черном пламени.
Черный ворон принес мне письмо. Энессирра, маг высшей степени, желала встретиться со мной в одном из священных мест.
- Что для них может быть священным?! - вскричал я и разорвал письмо.
Энессирра прислала еще одно. В нем она смиренно просила меня навестить дев Судьбы или хотя бы их Храм.
Я не знал, что она затеяла, но все же не выдержал и пришел. Но не к девам, там могла быть ловушка, а в заброшенный Храм. Я тщательно проверил, но ничего не почувствовал. Зеркало судеб тускло мерцало бронзой на фоне старого мрамора. Когда я зашел, оно замерцало и показало мне Эндор.
Выходя из Храма, я знал, что мы проиграли.
Энессира ждала меня.
- Эван, - сказал она, - все еще можно изменить. Возглавь Совет Магов и возьми с Богов слово, что они не будут преследовать нас. Хватит крови, мы признаем, что ошибались. Эван, у вас еще есть шанс завершить войну перемирием.
- Нет, - ответил я, - уходи или я уничтожу тебя прямо сейчас, несмотря не ветку митры, которую ты держишь в знак мира.
Я уже знал, что мы обречены, но я не мог простить им смерти матери. Тогда я готов был уйти, но при этом захватив с собой как можно больше Магов.
Последними пали Тайлос, не выдержавший мучений земли, а следом за ним и Агни, потративший всю свою силу и не решившийся взять еще у агонизирующего мира. Маги убили его каким-то своим хитро-мудрым приспособлением. Как меня захватили, я не помню, я вообще плохо помню свои последние дни там. Я был слаб и почти безумен.
Маги судили меня и приговорили к казни. Они использовали против меня ту же машину смерти, что и против богов, но я остался жив. Я все же не был богом, и когда меня накрыло волной боли, я потерял сознание. Богам, как оказалось, это было не дано.
Два раза казнить не принято. Маги не стали спорить с Судьбой, подарившей мне право жить, но они нашли способ избавиться от меня. Был открыт старый проход в другой мир, двойник нашего.
Когда-то на заре времен, хотя возможно и позже, единый Первомир раскололся на две половинки, и образовались два мира Истинный и Магический. Нашему досталась сила и магия. Второму же истинная сущность вещей. Там действовали всевозможные непонятные нам законы. Так окажись в Истинном мире, скажем, дракон, он может и выжил бы, но не смог бы летать. Так как законы физики, в отличии от законов магии, просто не позволили бы такой огромной туше свободно левитировать в поднебесье. Таким образом, я лишился магии, ибо силы, которой можно было бы воспользоваться, в этом мире почти не было. И, если на Земле можно было бы собрать хоть какие-то ее крохи, то на планете, куда я попал, действовала исключительно техника.
Я оказался на Марсе во время крушения крупного корабля, у меня даже возникают сомнения не было ли оно вызвано открытием Врат. Как бы то ни было, но когда меня едва живого нашли спасатели, они ничему не удивились. Еще одна жертва катастрофы. Парапсихологи пытались помочь мне с моей потерей памяти, но чуть сами при этом не лишились рассудка. Им наткнулись на свежий след, оставленный в моем сознании машиной смерти, и отступили, списав все на последствия катастрофы.
На этой планете никто не может жить, не занимаясь полезным для всех делом. Запасы еды, воздуха и тепла тут очень даже ограничены. Поэтому, пройдя психотестирование, я был направлен на курсы операторов воздухообеспечения. Я могу часами наблюдать за приборами, меня это не утомляет. Заметили они и то, что я неплохо нахожу общий язык с людьми, и, как они выразились, гожусь на руководителя младшего и среднего звена. Последние три года я возглавляю сектор 'Си', отвечающий за обеспечение воздухом трети купола, в котором живу.
Я уже смирился, привык и даже находил удовольствие в жизни здесь. У меня есть друзья, есть девушка. Жаль, нет детей, но это обратная сторона 'бессмертия'. Долгоживущие чаще все не имеют детей, либо изредка одного.
Вот уже три ночи подряд мне сниться один и тот же сон. Катастрофа. Взрыв. Я бы не поверил в него, но именно эту картину показало мне Зеркало Судьбы перед тем как погаснуть. Тогда я не обратил внимания, это ведь не касалось Эндора. Теперь же я знал, что значил этот взрыв. Если погибнет Марс, не выжить никому, даже мне. Кристины это вряд ли коснется, Сейчас ей тридцать. А до ста на Марсе доживают редко. Разве что мутанты, сумевшие приспособиться к местным условиям. Кстати я считаюсь одним из них. Я даже являюсь чемпионом купола по бегу без скафандра. Так что Кристину я потеряю раньше.
Тьма подери ..., впрочем, не надо.
Если бы я только мог получить доступ к Силе, то сумел бы предотвратить этот взрыв. Но что мечтать о недостижимом, сейчас надо думать о другом. Как остановить гибель Марса.
Прежде всего разобраться, как она должна произойти. Немного времени у меня есть. За семьдесят лет что-нибудь придумаем.
Вечером мы с Кристиной пошли смотреть на звезды. Она любит смотреть на звезды и видит их красоту. Кристина - художник-дизайнер. Она создает красоту купола. Я же должен спасти ее, эту красоту, и сам Марс.
Странно. Пусть астрология здесь отлична от принятой на земле и тем более на Эндоре. Я интересовался астрологией, так как она была чем-то не столь механически научным, как все остальное здесь, и мимолетно напоминала мне о потерянном доме. Кое-что пришлось додумывать самому, так как отсюда несколько другой рисунок созвездий и планет, чем виден с Земли. Я на несколько раз все проверил, внес коррективы, но звезды не предвещали беды: ни столкновения с большим небесным телом, ни опасного метеоритного дождя, ничего что могло дать взрыв такой силы.
- Эван, тебя что-то беспокоит?
Кристина смотрела не меня большими золотыми глазами. У мамы тоже были золотые глаза, только еще более золотые.
- Нет, милая.
Кажется, она не поверила. А я не смог бы объяснить ей своего беспокойства, ведь марсиане не мерят в вещие сны.
Все свободное время в последующие дня я провел за компьютером. Я запросил ВСЕМИРНУЮ СПРАВОЧНУЮ СИСТЕМУ, и мне прислали карты Звездного неба, какие видны с земли, а так же схемы движения комет и метеоритных потоков. Через полгода я сдался. Никакая внешняя опасность Марсу в ближайшее столетие не угрожала.
Значит надо искать здесь, внутри.
Я одел шлем и полностью погрузился в виртуальный мир. Общаться с ним в другом режиме я был просто неспособен. А так я снова становился повелителем, способным получить необходимые мне знания и ответы на волнующие меня вопросы. Интерфейс был оформлен соответствующе.
- У каждого свои странности, - сказал Кристине программист, который подстраивал компьютер под меня, - надо иметь снисхождение к подобным ему. Они ведь пережили страшный шок, что не могло не отразиться на психике.
- Эйвер, - позвал я быстроного духа, - я желаю знать, какой силы должен быть взрыв, который смог бы уничтожить жизнь на Марсе.
Дух вернулся почти сразу, сказав, что Всезнающие не поняли вопроса и просят уточнить его. Что за взрыв, в каких условиях, насколько уничтожит?
Я повнимательнее припомнил свой сон, рассмотрел его с научной точки зрения, и через неделю послал новый запрос.
Сладкий поцелуй вывел меня из виртуальности. Не удивляйтесь. Я предпочитал открытые шлемы. У меня такая странная клаустрофобия, в закрытом шлеме мне кажется, что я задыхаюсь. Я приостановил программу, снял шлем и перчатки.
- Любовь моя.
Я обнял Кристину. Я идиот, нам осталось так не долго, а я с последнее время совсем не уделяю ей внимания.
Прошло не мало времени, прежде чем я заснул в ее объятьях, но ночью мне опять приснился взрыв.
Наверное, я кричал, потому что Кристина проснулась и смотрела на меня очень встревожено.
- Что с тобой, Эван?
- Все хорошо, Кристи, просто страшный сон.
- Эван, ты в последнее время сам не свой. Расскажи мне, что тебя беспокоит.
Я не хотел ей ничего говорить. Человеку, не важно марсианин он или землянин, не стоит заранее знать о собственной гибели. Но она сказала, что не потерпит между нами каких-либо секретов, и либо я рассказываю все, либо она уходит. Я сдался.
Услышав причину моего беспокойства, Кристина принялась меня успокаивать, говоря, что у меня навязчивая идея. Можно, конечно, поставить в известность Систему Безопасности, но вряд ли они поверят нам.
- Эван, у нас лучшая система жизнеобеспечения, она рассчитана на многие тысячелетия, и ни разу за последние триста лет не давала сбой. Люди живут на марсе уже триста пятьдесят четыре года. Купола выдержат даже прямое попадание крупного метеорита, кроме того, есть еще нижние уровни убежищ.
Утром пришел ответ на запрос. Взрыв, указанный мною, может произойти только при разгерметизации Большого реактора, обеспечивающего энергией все купола Марса. Я проверил всю доступную информацию о Большом реакторе, но как оказалось, многого об этом вопросе знать руководителю сектора 'Си' было не положено. Я понял лишь, что энергию мы берем напрямую от ядра Марса.
Сам как-то вмешаться и проверить Большой реактор я не мог, а умирать не хотелось. Да и эти замечательные красивые купола, где жило почти миллион жителей, хотелось сохранить.
- Постараемся действовать официально, - решил я.
Я направил несколько писем руководству Большого реактора и Службы Безопасности. Ответа не была. Я засыпал письмами все службы, которые могли повлиять на вопрос безопасности реактора.
Бесполезно. Видя безрезультатность своих усилий, я предложил Кристине уехать на Землю или на Венеру, куда угодно. Она не согласилась.
- Я здесь родилась и здесь умру. Это мой дом, - ответила она.
Я добился аудиенции у одного из Консулов Правления. Он выслушал меня, и обещал разобраться, а позже прислал письмо, что проверка Большого Реактора проведена, и никаких отклонений от нормы не обнаружено.
Я немного успокоился. Но не прошло и недели, как мне приснился новый сон. Я обратился к прессе. Журналисты подхватили мою идею. Меня отправили на психологическое исследование и узнали, что причиной моего беспокойства были сны. Я был признан сумасшедшим.
Что было потом, я помню отрывками. Меня пичкали наркотиками, успокаивающими, лечили электрошоком, лечили гипнозом. Временами приходила Кристина. Ее золотые глаза были полны грустью.
- Идиот, - сказал я себе как-то придя в себя., - тебе было мало семидесяти лет. Что ж получай. Теперь последние годы ты проведешь в сумасшедшем доме, а мог счастливо прожить их с любимой женщиной.
Я ненавидел себя, кричал и призывал тьму на головы бюрократов и вновь забывался под действием лекарств.
Меня сбросило с кровати, казалось мир сошел с ума. Кругом был огонь, и тьма, и боль. Боль острой молнией проникла в саму душу, и мне показалось, я слышу голос матери:
- Иди ко мне, Эван. Здесь нет боли, здесь нет ничего.
- Нет, - закричал я, - я выживу, я пересилю эту боль. Я сильнее. Я хочу жить.
Я не знаю, долго это продолжалось или нет, но в какой-то момент сознание покинуло меня.
Когда я пришел в себя, небо было голубым и пахло очень отвратительно. Впрочем, как я понял, посмотрев налево, так пахло не небо, а дохлая крыса.
- Откуда на Марсе? - спросил я и удивился собственному голосу.
Это был не мой голос. Впрочем, тело мне тоже было не знакомо. При обследовании в его карманах я нашел горстку мелочи, грязный носовой платок, спички, мятую полупустую пачку 'Золотой Явы' и бурый ноздреватый камень - кусок марсианского грунта.