Грубые шероховатые стены огромного каменного зала, спрятанные под пологом роскошных ковров, помнили многое. Они слышали зажигательные речи, призывавшие тысячи воинов в великие походы, и слезные мольбы о помощи, остававшиеся без ответа. Они видели, как проливалась кровь, как наносились подлые удары в спину, и как катились головы тех, кто осмеливался возражать, но не смог подкрепить свои слова, ни силой, ни мудростью. Они помнили героев и подлецов, идеалистов и мерзавцев, что ковали историю великой степи на протяжении веков и поколений. И нечто, подобное тому, что творилось здесь и сейчас, они тоже когда-то видели, хотя и было это очень давно.
Старейшины тиданей, умудренные долгой жизнью и сумевшие не растерять ясность ума за все эти прожитые годы, слушали императорского посланника по-разному. Кто-то внимательно ловил каждое слово, будто пытаясь отыскать какой-то скрытый смысл среди простых и понятных фраз. Кто-то склонялся по очереди к своим соседям, сидевшим по сторонам и впереди, чтобы быстро обменяться мнением или наоборот выслушать мысль другого убеленного сединами старца. Некоторые откровенно скучали, демонстративно прикрыв глаза и предаваясь якобы легкой дремоте.
Поняв, что сейчас он уже начнет повторяться и приводить одни и те же доводы вновь, Ли заставил себя остановиться, хотя желание добиться хоть какой-то осмысленной реакции у тех, кто его слушал, давило на горло тайпэна сухим пылающим комком. Нераспечатанные письма манеритских каганов так и остались лежать на невысоком круглом бронзовом столе в центре зала. Баскак Хардуз, стоявший у дверей, скрестил на груди руки и осматривал теперь ряды тайша тяжелым взглядом исподлобья.
- Вы говорили, тайпэн, и вы были услышаны нами, - откашлявшись, сказал, наконец, один из старцев, чьи одежды были заметно богаче, чем у остальных, а испещренное морщинами лицо носило узнаваемую печать властности. - Но есть ли у вас конкретные предложения от вашего повелителя, или вы всего лишь передаете нам его пожелания?
- Мне дозволено узнать все о том, как исполнить волю Нефритового Трона, - как можно нейтральнее ответил Ли, не позволяя голосу случайно дрогнуть. - Какова будет ваша позиция, и что поможет к приведению ее в нужное нам русло?
- Наша позиция будет оставаться неизменной, даже, несмотря на все слова, написанные манеритскими вассалами восходного Императора. В былые времена кочевья вторгались на территорию вашего государства лишь как захватчики и грабители. Но те века давно миновали, теперь у манеритов есть возможность уйти в земли своего общего правителя, и мы хотели бы получить освободившиеся пастбища и луга для наших сыновей и внуков. Такое требование справедливо, и если его придется отстаивать силой оружия, то никто в этом зале не станет отговаривать от этого наших каганов и верных им нукеров.
- Не берусь судить о разумности и справедливости ваших слов, - интонация, с которой Ли произнес эти слова, заставила многих старейшин встрепенуться, и даже те, кто демонстрировал полное безразличие, открыли глаза, воззрившись на человека в центре комнаты. - Я не учился в судейской школе при дворе моего правителя, но я изучал другие дисциплины, и среди них был такой аспект как логика. Следуя ему, я хотел бы уточнить, что же случилось с теми обширными землями, которыми вы владели на севере? Почему они стали непригодны настолько, что вы предпочитаете войну, нежели мирное заселение свободных просторов?
Тайша стали хмуро переглядываться и негромко перешептываться, а лицо Юлтана с каждой секундой становилось все мрачнее.
- Мне, казалось, посланник нефритового Императора должен был быть извещен о происходящем, - старец, взявший на себя своеобразную роль голоса всего совета, мазнул взглядом по массивной фигуре баскака и вновь посмотрел в глаза Ли Ханю. - Если же я ошибаюсь, то позвольте объяснить наши трудности. Любая война, которая грозит нашему народу на востоке, не сможет и близко сравниться с той черной бедой, что изгоняет наши кочевья с севера. В отличие от молодых юнцов мы обладаем опытом и избавились от глупой бравады еще десятилетия назад. А потому мы, как никто, понимаем всю опасность столкновения с теми, кого не смогло сокрушить ни былое могущество вунгаев, ни ярость степных шабнаков, ни даже само бесконечное время.
- Речь, как я понимаю, идет о тех существах, которые известны по вашим преданиям как кровавые мангусы, демоны-людоеды? - упоминание чудовищ вызвало среди тайша на удивление бурную реакцию - многие из них немедля сложили руки в молитвенном жесте, призывая своих родовых духов-защитников, другие зашарили в складках кафтанов в поисках охранительных амулетов.
- Значит, вас все-таки известили, - сделал непротиворечивый вывод бывший каган.
- Мне хотелось бы услышать подтверждение этих слухов непосредственно от тех, кто принимает решения, - жестко ответил Хань.
- Вы его получили, тайпэн. Да, племенные воины мангусов изгоняют наши кланы и роды ракуртов с их исконных территорий, и от тех, кто пытался противостоять им силой, остались лишь обглоданные кости. Мы не можем заставить улусы тиданей совместно выступить против такого врага, ведь многие смотрят на ослабление своих соседей... с удовлетворением, - говорить последнее утверждение старейшине было явно неприятно. - Однако против обычных людей они готовы сплотиться, ведь в отличие от мангусов, манериты обладают тем, что можно забрать.
- Вы говорите об этом столь открыто?
- К чему прятать за ложью истину, известную всем. Здесь не Золотой Дворец и нет времени для дипломатических игр. Думаю, отсылая сюда полководца, а не посла, ваш хозяин прекрасно это понимал.
- Равно как и то, что манериты находятся под защитой Нефритового Престола, и ваши слова могут быть истолкованы как прямой вызов Империи, - Ли решился-таки немного надавить на оппонента, хотя и не хотел доводить напряжение до опасного пика.
- Пусть будет так, - холоднокровно согласился тайша, несмотря на заметное нервное оживление в рядах своих соратников.
- Неужели вы боитесь их так сильно? - невольно вырвалось у Ханя, вместо той фразы, что уже была заготовлена им заранее.
Надо отдать ему должное, в отличие от баскака и многих других, услышавших этот вопрос, старик, сидевший перед тайпэном, не издал изумленного вздоха и не изменился в лице. Он лишь прикрыл глаза на мгновение дольше, чем если бы просто моргнул, и ответил все тем же спокойным, лишенным эмоций голосом.
- Можно ли бояться прихода смерти? Многие бояться, но многие принимают ее как неизбежность, не испытывая чувств и эмоций. Мангусы - это часть степи, как ураганный ветер или воды рек, разливающиеся по весне. Если они приходят, то никто не спрашивает почему, с ними можно бороться, но нельзя победить. И мы принимаем это, как принимали наши пращуры. Вы думаете, что это можно изменить? Или просто надеетесь на какой-то сиюминутный выход, что позволит вам добиться искомой цели? В любом случае, у вас ничего не выйдет, и вы никогда не поймете этого до конца.
- Возможно, ведь я и так не увижу всей картины, потому что ваш страх слишком сильно затмевает собой оставшееся полотно, - Хань пытался сдерживаться, но звенящие нотки гнева все равно прорывались наружу.
Тайпэн ничего не мог с собой поделать. Ненависть к тем, кто взял на себя право управлять, но исполняет свои обязанности так, как удобно ему, а не так как следовало бы, ослепляла его, как и в тот день во дворе гарнизона Ланьчжоу, когда он отбросил почтение к титулам, призвав к ответственности их носителей. Тот, кто заботится о своем народе, не имеет права решать его судьбу, руководствуясь страхом и собственными сомнениями, не изучив всех путей и не выслушав всех предложений. Он может отвергать их во имя блага большинства, не воспринимать всерьез из-за откровенной глупости, препятствовать им ради общих интересов, но он не смеет игнорировать то, что существует, то, в чем ему следует разбираться, и то, что всегда необходимо понимать.
- У всего есть причина. Весенние воды разливаются из-за тающих снегов, и песчаная буря рождается среди барханов не по собственной прихоти. Но если вы боитесь задать вопрос, то мне не остается ничего другого, как сделать это за вас.
- Задать вопрос?! - непонимающе воскликнул кто-то из старейшин, явно удивленный тем поворотом, что принял вдруг разговор.
- Вопрос о причинах, - пояснил Ли.
- Вы? - усмехнулся другой старик со смесью презрения и недоверия. - Отправиться в логово демонов, чтобы просто узнать причины их действий? Ваш разум, похоже, не так тверд, как нам казалось поначалу.
- В моем предписании от тайпэнто написано "и следовать далее, куда потребуется", - привычное спокойствие вновь вернулось к Ханю, как будто четкое определение новой цели, намеченной им, разом избавило Ли от пришлых терзаний. - Там не написано ничего о том, что я должен торговаться с вами, как вы, наверное, ожидали. И нет ни слова об угрозах и необходимости сломить непокорных. Я просто совершу то, что следовало исполнить вам, раз только чужак, помнящий о своем долге, способен сделать это ради жизней тиданьских женщин и детей.
- Вы что всерьез хотите идти на север! Это безумие! - сорвался на крик предыдущий оратор, увидев, что Ли уже поворачивается, чтобы уйти.
- И следовать далее, куда потребуется, - губы тайпэна невольно растянулись в улыбке. - У меня есть четкий приказ, и если для его исполнения будет нужно спуститься в подземное царство и говорить с владыками проклятых полчищ, то я сделаю так, пускай это и окажется путешествием в один конец. Это не сиюминутный выход, и этим поступком не изменишь многого, но я сделаю так, как мне было приказано, и вы никогда не поймете этого до конца. Потому что это не законы степи, это закон Империи. И он, в отличие от "степного", властен везде.
Монах Со Хэ как-то сказал, что не всякие слова следует произносить вслух, особенно когда ты действительно веришь в них. Слишком уж велика в этом случае вероятность того, что они в итоге могут все-таки сбыться, и совсем не так, как ты на это рассчитываешь.
Юлтан нагнал Ханя, когда тот уже был на середине широкой лестницы, ведущей от центральной площади Кемерюка к старому дворцу верховного кагана вунгаев. Серые ступени были испещрены трещинами, заросшими жухлой травой, и местами осыпались, так что приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы случайно не скатить кубарем вниз с весьма почтительной высоты.
- Что вы наделали? - в голосе баскак не было гнева или ярости, скорее только лишь недоумение и горечь искреннего сожаления.
- Мне жаль, но я никак не мог поступить иначе, - не оборачиваясь, ответил Ли. - Я прекрасно помню, что мы с вами договаривались совсем о другом разговоре с тайша, но прошу меня извинить. Их страх разозлил меня, но еще больше меня поразила их глупость, рождающаяся из этого страха.
- Но какая разница, чем диктуются их мотивы? - Хардуз все равно не понимал юного полководца, хотя еще недавно было уверен, что видит того насквозь. - Достаточно было нескольких намеков, упоминания о щедрых подарках, и они, поколебавшись для виду, наверняка, позволили бы уговорить себя. Это дало бы нам шанс выиграть нужное время, позволить большинству каганов разобраться со смутой в собственных семьях, лишая главных оснований саму идею о необходимости военного объединения улусов...
- Вы сейчас забоитесь о своем городе, баскак, а я несу ответственность за все, что принадлежит моему владыке, - остановившись почти у самого основания лестницы, Хань все-таки посмотрел на Юлтана через плечо. - Жизни его солдат, жизни его вассалов и судьбы простых людей. Если есть хоть малейший шанс, что, сломив страхи ваших стариков, я смогу предотвратить любое кровопролитие, спасая, в том числе, и тиданьских союзников Империи, то я воспользуюсь этим.
- Ценой собственной жизни, оказавшись в казане у мангусов?
- Моя жизнь не принадлежит мне уже все последние двенадцать лет, - усмехнулся тайпэн. - Правда, за ее сохранность я тоже несу ответственность, но в данном случае цена соразмерна конечной выгоде.
- Вероятной конечной выгоде, - мрачно уточнил Хардуз. - Похоже, пытаться теперь воздействовать на ракуртов совсем не имеет смысла, о вашем решении они узнают очень быстро, и вряд ли станут отговаривать полководца своего старого исконного врага от верного самоубийства.
За их беседой издалека, не решаясь приблизиться, наблюдало несколько вождей тиданей, собравшихся на площади. Если быть точнее, то здесь были только те каганы, что приносили присягу Нефритовому Трону. Еще ранним утром слуги Юлтана обошли их юрты, созывая сюда как раз к завершению слушаний в совете тайша.
Заметив пристальное внимание к своей персоне, Хань в сопровождении баскака окончательно спустился на площадь. Каганы окружили их, ожидая, наконец, услышать важные вести, а вокруг еще одним плотным кольцом сомкнулись нойоны.
- Я отправляюсь на закатный север, - сразу же объявил всем тайпэн. - Чтобы узнать причину нападений мангусов. И еду немедленно.
- Этих зверей не так легко изловить, - заметил один из вождей, то ли удивленный, то ли наоборот восхищенный безрассудством Ли. - Они не даются в руки живьем.
- Я постараюсь обойтись без драки.
- Такой вариант сомнителен, - откликнулся каган Герей, один из тех пяти каганов, о ком Юлтан упоминал, как о достойных полного доверия посланника Императора. - Вам хочется умереть? Но что делать нам, если уже к весне нас могут начать сзывать под бунчуки великого похода? После погромов в Сиане в степи появилось много беженцев из числа тех, кто разжигает пожары ненависти и жажды мести в людских сердцах. Роды слишком тесно переплетены, и пострадавшие есть в каждой семье.
- Вам следовало думать об этом раньше, - Хань не испытывал сейчас той же злости, что и в зале совета, но беспомощность вождей вызвала его крайнее неудовольствие. - В своих докладах тайпэнто никто из вас не указывал на проблемы в степной столице, а также не упомянул и слова о демонах. Мне неважна причина этого, но о вмешательстве мангусов и онгонгов я узнал только лишь со слов уважаемого Хардуза, хотя должен был прочитать об этом, еще только отправляясь в путь.
- О стычках в Сиане молчал, по-видимому, и ваш дзито. А это его земля, и он был поставлен там, блюсти порядок, так, что не нужно перекладывать всю вину лишь на нас, - ответил на эти обвинения Герей. - Что же касается вмешательства демонов, то мне не ясно, почему эта информация так и не дошла до вас, тайпэн. Я лично диктовал своим писцам не меньше дюжины писем на имя тайпэнто Мори, которые были затем переправлены в Хэйан-кё, и в каждом из них упоминались и мангусы, и противоречия, нарастающие среди моего народа, особенно между советом тайша и каганами, хранящими верность великому Императору.
Герей говорил вполне искренне, и это несколько смутило Ханя, притушив его резкий порыв. Тидань никого не обманывал, да и не было для него какой-то выгоды или объективной причины так откровенно лгать, во всяком случае, как видел это тайпэн сейчас со своей стороны.
- Похоже, с этой ситуацией нам еще предстоит куда подробнее разобраться в дальнейшем, - пообещал Ли. - Если письма императорской почты не доходят до своих адресатов, то это дело требует пристального внимания, и не только с нашей стороны. Я подготовлю сообщение для Всезнающего Ока Императора, и рассчитываю на такие же действия с вашей стороны.
Неприятные впечатления от откровенного предательства части манеритских каганов еще оставались совсем свежими в памяти Ли, и новые странные неувязки, теперь уже с посланиями степных вождей тиданей, невольно заставляли Ханя ощущать какую-то беспомощность. Один человек не мог заткнуть все эти прорехи, появляющейся одна за другой, он не мог быть везде, и даже поправляя что-то здесь, все равно упускал что-то где-то еще. Кроме того, как и случай с заговором Тимура, неосведомленность Ли о том, что творилось в степи, выставляла напоказ перед союзниками явные слабости и совсем не монолитное единство Империи, а ронять в глазах вассалов престиж и репутацию своего государства настоящий тайпэн не имел права. Все это в совокупности было куда труднее, чем казалось Ханю поначалу, когда он еще только принял на себя обязанности императорского вассала. Не всякая ситуация позволяла принимать единственно верные решения, и с этими трудностями так просто уже не могли справиться былое обучение в дзи-додзё, юношеский напор и разумная осторожность, привитая примером яркой, но такой короткой жизни тайпэна Сяо Ханя из прославленного рода Юэ.
Угольно-черные тучи вытянулись длинными рваными языками через весь алый небосвод, словно стремясь окончательно погрузить во мрак унылый пейзаж выжженного поля. Здесь не было солнца, и не было звезд, а свет струился в разрывы мрачных облаков из самой глубины пульсирующей кровавой бездны, раскинувшейся над головой. Ветер был сух и обжигающе горяч, а в омертвевшей траве не было и намека на привычное копошение насекомых и прочей мелкой живности. Громовые раскаты чудовищных волн, разбивавшихся о далекие неприступные утесы, доносились сюда лишь тихим шепчущим эхом, но даже оно было истинным спасением, не дававшим окончательно потерять чувство времени.
Для него этот пейзаж не был чужеродным, как для многих других обитателей обманчиво мертвого города, раскинувшегося вдали, но и не становился от этого менее отвратительным и унылым. Пелена завесы над бездонной трещиной, расчертившей высушенную равнину, была единственной вещью, что манила и притягивала его взгляд. Там, за ней лежал новый мир, мир могущества, славы, богатства и плотских утех. Но для того, чтобы перешагнуть эту грань нужно было слишком многое. Отец мог бы легко раскрыть эти двери для своих сыновей, но ему приятнее было наблюдать за их бесконечными попытками разорвать друг другу глотки, в тщетной надежде когда-нибудь самим получить возможность и вступить в битву со своим прародителем.
Для того, кто был отправлен следить за манящей дверью, изгнан с глаз беспощадного владыки и высмеян собственными братьями, быть здесь само по себе являлось жестокой пыткой. И можно было даже не сомневаться - проклятый родитель знал, что так будет и намеренно избрал подобное издевательское наказание, помня об амбициях и характере своего неудачливого отпрыска.
Терпение - одна из благодетелей, чуждых всему его виду. Но наблюдатель давно сумел смирить свою природу, и теперь лишь ожидал. Он ждал, что однажды шанс все же представится, и тогда, все кто хохотал до зеленой пены на губах, будут лишь скрежетать клыками в бессильном гневе. А отец... У отца есть этот мир, и на него почтительный сын не станет претендовать, имея шанс захватить свой собственный.
Нукеры кагана Герея и проводники, нанятые баскаком Хардузом, оставили их почти четверо суток назад, сказав, что дальше границы, неотмеченной ни на одной из карт, они все равно не пойдут. Ни Хань, ни Удей, ни даже къёкецуки не замечали пока каких-либо особенно сильных различий между той степной панорамой, что стелилась сейчас вокруг, и теми местами, где они проезжали ранее. Единственная сложность заключалась в поиске родников и удобных мест для стоянок. Удей совершенно не знал этих мест, родившись в кочевье, чьи земли лежали гораздо дальше к восходу и югу, но все-таки он не растерял привычных навыков человека, привыкшего путешествовать по таким местам. Маленькие стада тарпанов, сайгаков и диких лошадей спокойно паслись на окрестных лугах, и даже жирные байбаки сновали в траве, как ни в чем не бывало, становясь легкой добычей для Такаты и Ёми.
В ту ночь они остановились на берегу прозрачного голубого озера, гладкого как стол и покрытого белесой туманной дымкой.
- Это Береля, - рассказал на привале Удей, показывая на мирную водную гладь. - Здесь Синий Волк, отец вунгаев, дрался с Черным Медведем. Он изгнал его из степи, но и сам погиб в этой схватке. Кровь великого Волка вытекала из ран и превратилась в это озеро. Я с детства слышал о нем, но вижу впервые. Говорят, что мангусы изгнали отсюда степные народы еще до воцарения первого кагана, и лишь самые дерзкие и отважные нукеры смеют изредка пересекать Туманную Равнину, что лежит на том берегу, в поисках несметных сокровищ и великой славы.
- Береля, - произнес Ли, словно пробуя это слово на вкус. - Я не знаю значения этого имени, это старый язык вунгаев?
- Нет, - покачал головой тидань. - Тех, кто был до них, и варианты его толкования разняться. Кто-то говорит, что Береля это Лежбище, кто-то - что Первый Улус, но истина понятна всем. Здесь все начиналось, здесь люди впервые познавали степь и здесь они обрели себя.
- Люди... Без красивых легенд вы просто не можете, - Таката, слушавшая историю Удея лишь ради приличия, пожала плечами. - С другой стороны, надо же вам чем-то оправдывать всю ту дурь, что забита в ваши головы.
- Ты просто завидуешь им, - поддела подругу Ёми. - В наших легендах лишь много пролитой крови друзей и врагов, да бесконечное перечисление кто кого подсидел, выпил либо переманил на свою сторону.
- Зато это куда ближе к реальности, а твое увлечение их романтическими бреднями...
Ли уже хотел прервать перепалку, грозившую, как это бывало не раз, перелиться из простого обмена колючими шутками, в весьма ядовитую пикировку, но Таката замолчала прежде, чем он это сделал. Бросив взгляд на къёкецуки, тайпэн увидел, что она уже не сидит у костра на расстеленном одеяле, как всего мгновение назад, а стоит на самой границе освещенного пламенем пространства и внимательно вглядывается в клубящийся туман, наползающий со стороны озера. Младшая из демонов тоже подскочила на ноги, но мечи обе девушки держали в ножнах, и Хань слегка расслабился.
- Что, услышала...
Вопрос тайпэна не успел прозвучать. Крупная фигура буквально вылетела на Такату из мглистой темноты без единого звука. Длинный клинок къёкецуки наполовину вышел из ножен за спиной у демона, когда сверху на точеную кисть девушки, сжимавшую рукоять, опустилась массивная лапа нападавшего и резко задвинула лезвие обратно. Схватка происходила слишком быстро и практически бесшумно. Ли успел лишь схватить копье, а Удей потянуться к сабле, когда еще несколько темных силуэтов возникли с разных сторон. Угрожающе зашипела Ёми, но фигуры в ответ сразу издали что-то смахивающее на утробное рычание.
Старшая къёкецуки и ее противник, наконец-то, отбросили друг друга. Таката сумела-таки обнажить свой меч, а вот ее соперник удовольствовался коротким клинком в качестве трофея. При этом нападавший вертел доставшееся ему оружие в руках с таким видом, будто бы действительно не понимал, что же ему теперь с ним делать.
Алые блики костра отлично освещали первого из атаковавших, и Хань сумел рассмотреть необычного врага во всех деталях. Внешне существо вполне могло сойти за человека. Высокого, грузного, с длинными руками, как у сиртакской обезьяны, покрытого буграми неестественно крупных мышц, но все-таки имевшего вполне человеческую внешность. Пепельно-серая кожа на округлом лице со смазанными чертами лишь подчеркивала яркие янтарные глаза с тонкими вертикальными зрачками. Темно-русые, прямые и жесткие волосы покрывали не только голову, но и грудь, и живот этого существа, которые было отлично видно из-за распахнутого кожаного жилета. Кроме него из одежды на нападавшем были только свободные штаны, вроде тех широких шальвар, что носят жители Срединных Царств. Обуви на ногах у мужчины не было, но она и вряд ли могла понадобиться с учетом того, что стопы существа были покрыты какими-то твердыми роговыми пластинами, а пальцы заканчивались небольшими, но явно не декоративными когтями. Когти на руках были куда длиннее и смертоноснее.
- В круг, - скорее рефлекторно, чем осознано, отдал команду тайпэн.
Твари тихо порыкивали, но не нападали. Наконец, одна из теней, еще выше и крупнее остальных, медленно выступила вперед.
- Вы не из этих мест, - прорычал громила, отбирая у своего товарища короткий меч къёкецуки и делая еще несколько шагов в сторону ощерившейся Такаты. - Но искать здесь могли только одно. Нас. И я задаю вопрос. Зачем?
Внешность и одежда "парламентера" мало чем отличала его от остальных, даже лица мангусов были очень похожи, и из толпы этого гиганта помимо размеров выделяла лишь серебристая седина на висках и груди. Протянув къёкецуки отобранный клинок лезвием к себе, демон, кажется, попытался улыбнуться, но два ряда кривых клыков походили лишь на зверский оскал. Таката, не прекращая демонстрировать остроту своих собственных зубов, аккуратно взяла свое оружие, но тут же вновь приняла боевую стойку.
- Нам нужно поговорить с вашим вождем, - решился Ли, видя, что демоны по-прежнему выжидают. Говорил мангус на немного искаженном, но вполне понятном степном наречии, близком к тому, что считалось общим разговорным языком для всех жителей равнин, так что Ли разумно рассчитывал на то, что будет понят.
"Парламентер" не сразу отвел взгляд от къёкецуки, покосившись на Ханя.
- Извинение, - демон вновь оскалился. - Я всегда забываю, что в вашей иерархии за всех говорит первый кормящий.
- Значит у вас не так? - тут же ухватился за эту оговорку тайпэн.
- Не так, - не стал вдаваться в детали мангус. - Я Шархад, первый среди кормящих Сейриш, седьмой сын Хайруш. А это, - развел руками демон, - мои братья, сыновья и внуки.
- Ли Хань, тайпэн Единого Правителя.
- Из царства нефрита и стали? - переспросил Шархад, заинтересованно склоняя свою лобастую голову на бок.
- Да, - ответил Ли, решив, что сейчас не время для уточняющих подробностей. - А это мои спутники и друзья.
- Значит, они с тобой, но ты не принадлежишь им, - на этот раз это был не вопрос, а утверждение. - Это интересно.
Остальные мангусы стали издавать странные звуки и обмениваться короткими рычащими репликами, но Шархад оборвал их одним взмахом руки.
- Не сейчас, - рявкнул демон, по-прежнему на общем, то ли позабыв перейти на свой собственный диалект, то ли специально для людей. - Зачем тебе говорить с тем, кто ведет нас, человек? Ты проделал долгий путь. Причина должна быть важна для тебя.
- Я хочу знать, почему вы стали вдруг нападать на вольные кочевья и изгонять их с родовых земель, - признался Хань, ожидая самой непредсказуемой реакции со стороны такого пугающего собеседника.
- Ты глупый, - мангус не пытался оскорбить Ли и говорил без всякой злости. - Ты не понимаешь. Но Сейриш объяснит тебе. Она ждала тебя.
Демоны вновь "зашептались" и вновь были прерваны.
- Меня?
- Такого как ты. Что придет из других земель и, не зная своего предназначения, все равно будет неизбежно приближаться к нему, - расплывчато пояснил Шархад.
- Тогда я готов увидеть вашу Сейриш.
- Соберитесь в путь, мы будем ждать вас поутру на другой стороне Колыбели.
Могучие силуэты будто бы втянулись обратно в туман, и за мгновение у костра остались вновь лишь четверо путников. Неподалеку, как ни в чем не бывало, переступали стреноженные лошади, в озере плескалась крупная рыба.
- Колыбель? - Ли опустил, наконец, копьё и посмотрел на остальных, удивленных случившейся беседой, похоже, не меньше, чем он сам. - Удей, это название есть среди тех версий, о которых ты говорил?
- Есть, - ответил тидань. - Но в другой легенде, в той, где шабнаки, омывшиеся кровью Синего Волка, превратились в крылатых мангусов.
Шархад и несколько его сородичей ждали отряд Ли в условленном месте. Вопреки ожиданиям Удея, мангусы не стали обманывать их и подстраивать какую-нибудь ловушку. Тем не менее, Хань, разделяя опасения своего друга, велел подготовиться к этой встрече во все оружии. Даже тидань на этот раз одел под свой кафтан запасную кольчугу тайпэна и сменил привычную войлочную шляпу с загнутыми полями на кожаный манеритский шлем из захваченных недавно трофеев. За время сборов Удей несколько раз успел посетовать на то, что Ли отдал доспехи Тамыша, которые сейчас наверняка пригодились бы, но молодой полководец был непреклонен в своем решении - Сулика-нойон добыл снаряжение брата кагана в честном бою.
Степные людоеды сидели на каменистом берегу озера, спинами друг к другу, и закрыв глаза. Только когда, всадники подъехали совсем близко, предводитель демонов поднялся со своего места и двинулся в их сторону. Как ни странно, в отличие от ситуации с къёкецуки, присутствие мангуса совершенно не беспокоило лошадей.
- Я думал, что ты сбежишь, - прорычал Шархад.
- А я думал, что вы устроите здесь засаду, - вернул поддевку тайпэн.
- В этом не было смысла. Мы могли разделаться с вами еще вчера ночью. Шансов у вас не было, - оскалился в ответ мангус.
- Человек, с которым ты говоришь, уже не раз вступал в бой, где поначалу у него не было ни единого шанса, - вмешалась в разговор Таката.
- Не имею желания спорить с тобой, сихмэ, - покосился на къёкецуки Шархад.
- Если это какое-то презрительное прозвище или ругательство, то лучше тебе его не повторять, - пригрозила девушка.
- Это означает "дарующая жизнь", - еще шире оскалился мангус. - Оскорбления мы бережем для тех, кого презираем.
Весь следующий день прошел в пути, мало чем отличаясь от череды предыдущих. Степные демоны двигались пешком, но достаточно быстро, чтобы не отставать от лошади идущей рысью. Кроме небольшой группы, возглавляемой Шархадом, поблизости все время появлялись новые отряды мангусов, но общая схожесть в одежде и внешности не позволяла Ли или кому-нибудь из его спутников с полной уверенностью утверждать, были ли это одни и те же демоны, или каждый раз новые.
Чем больше времени, они проводили в компании мангусов, те отчетливее Хань начинал понимать, почему же их так сильно боятся все остальные местные народы. Вся их ужасающая сила и невероятная скорость, лишенные грации и изящества мертвых демонов, придавали мангусам поистине жуткие черты, а открыто демонстрируемые инстинкты крупных хищников лишь усиливали это впечатление.
На коротких привалах, которые делались исключительно ради Ханя и Удея, молодые отпрыски Шархада все как один рассаживались на земле неподалеку и не сводили своих желтых глаз с къёкецуки. Сначала это казалось простой предосторожностью со стороны мангусов, но вскоре юные люди-звери начали демонстрировать свои намерения при помощи все более и более недвусмысленных намеков. Единственным, кто совершенно не интересовался Такатой и Ёми, был предводитель демонов.
В вечерних сумерках, когда они остановились на ночной отдых в неприметной ложбине, заросшей высокой травой, Хань отозвал Шархада в сторону для откровенного разговора. Ёми хлопотала у костра, отмахиваясь от назойливых советов Удея, а Таката якобы случайно прогуливалась поблизости от "первых кормящих", прислушиваясь к их беседе. В темноте остальные мангусы рвали на куски тушу какого-то животного, пойманного неподалеку, при этом трапеза сопровождалась вполне привычными звуками для пирующей волчьей стаи, включая грызню за самые жирные куски и клацанье зубов. Шархад, получивший свою долю свежего мяса первым, сыто щурился и смотрел на тайпэна со своей обычной оскаленной "усмешкой".
- Из-за этого могут возникнуть какие-то проблемы? - поинтересовался Хань, не собираясь скрывать своих опасений.
- Нет. Ни один из моих ребят не зайдет дальше, чем позволят ему сихмэ с холодной кровью. В этом деле наша природа отвергает принуждение и грубость. Хотя это совсем не означает отказа от настойчивости.
- У вас так мало женщин?
- Мало, человек. Очень мало. Даже не так, - тяжело вздохнул Шархад. - Невероятно мало. И на этом свете очень немного других пород, способных выносить полноценного детеныша мангуса. Кстати, ты правильно сделал, когда сразу же сказал о том, что не принадлежишь своим спутницам. Иначе мои парни для начала стали бы задирать тебя.
- Чтобы доказать, что они сильнее и достойнее, - догадался Ли, начиная понимать побудительные мотивы людоедов и ту простую логику, которой они руководствовались при принятии решений.
- Именно. Хотя ты все равно глупец, - счел нужным заметить Шархад. - Любая из них способна выносить десятки щенков, а ты отказываешься от этого только потому, что сейчас не считаешь это важным. Но потомство важно всегда. Не пытайся оправдываться. Я вижу больше, чем тебе кажется, и иногда гораздо больше, чем мне самому хочется.
- Здесь все не так просто... - вопреки совету возразил было Ли.
- Не сомневаюсь. Ведь бездонные глубины человеческой глупости и ее способность, превращать даже самые простые вещи в невероятно сложные, давно известны среди моего народа, - расхохотался в ответ мангус.
Похоже, среди степных демонов было не принято лгать, недоговаривать правду или скрывать свои мысли за излишне любезными увертками. А может быть, просто положение Шархада в клане позволяло ему быть настолько прямолинейным и наглым, не заботясь о последствиях своих слов и поступков.
- Значит, все будет в порядке?
- Пока холодные сихмэ не дадут моим парням повода для большего, то да. Хотя я не буду возражать ни против какого из вариантов развития событий, - рыкнул мангус, явно собираясь покинуть общество Ханя.
- Постой, - окликнул его тайпэн. - Раз уж у нас сложилась такая удачная беседа, то не могу не спросить тебя еще об одной вещи.
- Я знаю, о чем ты, - обернулся Шархад. - Чужаки всегда спрашивают об этом. И вот мой ответ - человеческое мясо столь же съедобно, как и мясо всех других существ. Так почему мы должны отказываться вдруг от него? Твои спутницы не отказываются от человеческой крови, так должны ли мы противиться своей природе?
- Всего лишь уточнение, - натянуто улыбнулся Ли. - Просто, на будущее.
- Я так и понял, - оскалился Шархад и, кивнув на прощание Такате, наблюдавшей за ними, шагнул в темноту, моментально сливаясь с ночной степью.
- Забавный все-таки зверек, - сказала къёкецуки, приблизившись к Ханю. - Ты ему хоть чуть-чуть доверяешь?
- Не больше, чем он мне, - Ли кивнул головой в сторону пары размытых силуэтов, маячивших неподалеку и явно не утруждавших себя вопросами незаметности и скрытного наблюдения. - Зато все честно.
- Не забудь об этом, когда на ритуальном капище, куда нас, судя по всему, ведут, тебя засунут в котел, в качестве десерта для какого-нибудь старого уважаемого кормящего, и накроют сверху тяжелой железной крышкой.
- Кстати, ужин, кажется, готов, - заметил Ли, двинувшись в сторону костра.
- Не уходи от темы так быстро.
- Я как раз в ее рамках, хотя кулинария и не моя стезя.
- Плохой тайпэн.
Стойбище мангусов можно было заметить, только наткнувшись на него напрямую. Говорить о том, что никто не сумел бы случайно подобраться так близко, явно не стоило - только по приблизительной оценке воинов-мангусов в лагере было около сотни, не считая рассыпавшихся по округе патрулей и дозоров.
Узкая лощина с высокими обрывистыми краями опускалась ниже привычной степной панорамы почти на три человеческих роста. Людоеды, как выяснилось, жили преимущественно в неглубоких землянках, используя в качестве строительных материалов лишь шкуры и кости. Ни кузниц, ни мастерских у них не было, зато по всему пространству лагеря то там, то тут встречались разнообразные тотемы, собранные из черепов людей, животных и, по-видимому, собственных сородичей. Кому еще могли принадлежать эти лобастые костяные головы с гребенками клыков, сохранившимися на верхних челюстях, сложно было себе представить.
Едва они вошли в лагерь, Шархад заявил, что Сейриш не может ждать, и Ли должен немедленно отправиться к ней вместе с ним. Никого другого местная повелительница к себе не приглашала, так что Удей и къёкецуки вынуждены были остаться в лагере, где им и лошадям уже подготовили место. Шархад несколько раз заверил Ханя, что с его спутниками все будет в порядке, и тому оставалось лишь поверить демону-людоеду на слово, как бы странно это не прозвучало.
- И ты еще предлагал нам прятаться в такой дыре, - сказала на прощание Таката, явно храбрясь, под одновременными взглядами стольких янтарных глаз. - Отказаться от чая, от теплых постелей, от общения со слабыми и пугливыми людишками, и все ради свободы и вот такой вот комфортной ямы под кожаным навесом, - со стороны къёкецуки последовал пренебрежительный жест в сторону ближайшей землянки.
- Значит, ты рада, что мне удалось уговорить тебя вернуться? - несмотря на веселый тон, лицо Ёми стоявшей рядом было серьезным и сосредоточенным.
- Сейчас я рада этому как никогда, но вот не пойму, каким образом мы все-таки оказались здесь, - вздохнув, Таката склонилась к Ханю чуть ближе и прошептала следующие слова одними губами. - Возвращайся быстрее.
- Да уж, не задерживайся, - согласилась Ёми, занимая место отошедшей подруги. - Бояться вместе гораздо интереснее.
Жилище Сейриш, располагавшееся на другом конце лощины, было заметно выше и крупнее прочих построек. Оно представляло собой некое подобие кочевой юрты, только низко распластавшейся над самой землей. Шархад пропустил гостя вперед, приподняв полог над проходом, и Ли, согнувшись почти по пояс, ступил в сырую темноту. Внутри было жарко и влажно, как в банной парной, так что волосы Ханя и одежда под доспехами мгновенно промокли от пота. Прозрачное марево, висевшее в воздухе, не давало четко сфокусировать взгляд на каком-то отдельном предмете, поэтому окружающую обстановку тайпэн видел лишь как скопление смазанных пятен.
- Я привел его, сихмэ, - раздался рядом знакомый рычащий голос.
- Хорошо. Я знала, что у тебя все получится, - ответил ему из глубины постройки звонкий, почти девичий тенор, в котором резкие рычащие звуки, столь свойственные речи Шархада, странно переплетались с чистотой и совершенством приятного женственного голоса. - Пусть приблизится, я хочу запомнить его таким, каким он был.
Пятипалая лапа с бритвенными когтями легонько подтолкнула Ли в спину, и тайпэн заворожено шагнул вперед. Его глаза уже привыкли к полумраку и стали различать кое-что вокруг, хотя странная хмарь по-прежнему заставляла его моргать чаще, чем обычно.
Существо с пепельной кожей возникло из темноты прямо перед Ханем, и дыхание человека прервалось от того невероятного зрелища, что открылось ему. Одежда не скрывала тела молодой мангусы, но ни один наряд и так не подошел бы ей. Дикого хищного зверя, совершенного в своей убийственной природе, нельзя было рядить в костюмы, призванные скрыть недостатки или подчеркнуть достоинства фигуры. Идеальное женственное тело, сильное и гибкое, было заковано в панцирь естественной роговой брони, не оставлявшей открытой ни одного уязвимого места. Когти и костяные шипы украшали кисти и предплечья ее рук. Темно-русые волосы, ниспадавшие на плечи и спину, были такими же жесткими, как и у прочих мангусов, но все равно казались легкими и воздушными. Желтые глаза демона светились расплавленным золотом. Длинный хвост, усеянный рубящими наростами, плавно изгибался, не касаясь земли.
С большим трудом, но Ли все-таки заставил себя выдохнуть и даже покоситься на стоящего рядом Шархада. Лицо старого мангуса переменилось, морщины разгладились, и даже жестокий оскал казался теперь вполне обычной улыбкой. Демон тоже посмотрел на человека, и в этом взгляде Ли прочитал весьма откровенное предупреждение - стоит ему хоть двинуться, хоть шелохнуться, и Шархад разорвет его на кровавые лохмотья.
- Сильный, - заговорила вновь Сейриш, и внимание тайпэна тут же вернулась к прекрасному чудовищу. - Упертый, честный, но умеющий думать. Это хорошо.
- Мне сказали, что здесь я смогу узнать, почему мангусы нападают на вольные кочевья в их исконных землях, - пересиливая себя, произнес Хань.
Похоже, его способность говорить в такой ситуации удивила Сейриш, а со стороны Шархада послышалось угрожающее рычание.
- Нет, - мангуса оборвала своего первого кормящего тем же жестом, какой он сам использовал, дабы приструнить юных помощников. - Он неглупый, просто ищет ответы. Ребенка нельзя винить за любознательность.
Свет желтых глаз проник в сознание Ли и голос Сейриш зазвучал уже у него голове.
- Здесь нет исконных земель для тех, кто сам лишь часть земли. Мы подобны зверям, но наше существование несет в себе цель. Запретное место было создано и оставлено здесь еще до рождения Первой Сихмэ, и мы поклялись хранить его. Запреты опасны для непосвященных, и должны быть ограждены от чужаков для их же собственного блага. Мы не изгоняем людей, мы защищаем запретное. Что-то нарушило баланс, и проход в чуждый нам мир призывает его обитателей.
- Почему не узнать, что случилось? - говорить в своем собственном разуме, как ни странно, было довольно непросто, но Ли почувствовал, что его не слишком-то уверенная попытка принесла собеседнику радость.
- Мы не знаем. Не можем. Наш клан молод и был отправлен защищать дальние подходы. Старшая Мать не передает нам вестей, и что происходит в запретном месте нам неведомо. Но я чувствую, что ничто не меняется, и зов звучит все настойчивее. Скоро проход может быть использован по назначению. И даже мы страшимся тех ужасов, что могут явиться с той стороны, куда уходят духи ваших прародителей, так и не сумевшие вернуться к возрождению в этом мире.
- Мир духов?
- Скорее, место, куда они попадают, выпав из великого кольца по собственной воле или по злому умыслу. Но властвуют там не они, а те, кто гораздо опаснее.
- Так что ты хочешь от меня, сихмэ?
Волна неприкрытого почти телесного удовольствия вновь окатила Ханя, хотя он все меньше понимал, где находится.
- Услуга за услугу. Обмен. Зов исчезнет, и мы освободим все занятые земли, и даже поможем тебе в других начинаниях.
- Но почему я?
- Ты сумел дойти, а значит, только ты. Других нет. Никого нет. Мы не ослушаемся повелений Старшей Матери, но чужак не подчиняется ее воле. Я дам тебе сутки на размышление, и ты можешь отказаться, но тогда уже никто не знает, что может случиться.
Ли почувствовал, что падает, но сильная рука ухватила его вокруг пояса и заставила зависнуть на краю бесконечной бездны.
- Теперь пусть спит, - услышал он напоследок далекий голос Сейриш.