О том, что Клавдия работала в отделении паспортисткой все
знали только с её слов. Никто и никогда не видел Клавдию
работающей. Нас это не особенно волновало. Да и какая 
паспортистка может быть в отделении.
Но чем-то ей эта профессия понравилась. Прибавляла самооценки.
  Она ведь появилась у нас случайно. Доставили её как-то
к нам в невменяемом состоянии. Глаза красные, руки трясутся,
говорить не может. Потихоньку очухалась, ожила, но, так как идти 
ей было некуда - осталась. Так и прижилась. Женщина молодая,
хорошая, работящая. Когда-то у неё была семья, квартира,
работа. Почёт и уважение. Ничего не осталось. За два года растеряла
всё. Когда она в нормальном состоянии, никаких
проблем. Но время от времени - срывается. Она то может быть
и ничего, но вот подруги её - это была наша головная боль.
Чуть не доглядишь, уже кто-нибудь придет. И ведь каждая
норовит принести с собой, а потом ещё и в магазин на углу
сбегать. И сколько Клава не отказывается, не объясняет,
что нельзя ей. Ничего не понимают. Начинают уговаривать.
Чуть-чуть не повредит. Мы свою норму знаем. Мы же не каждый день.
 Да мы можем остановиться в любой момент. 
Вот так и уговорят. А ей стоит только начать, потом уже
она остановиться не может. Начинают с кусочка, потом ещё, 
доедают один тортик, бегут за другим и понеслось. 
Уходит в "зажор". Съедает всё, что в доме, начинает 
продавать вещи. Утром ничего не помнит, где была, с кем
что ела. 
Болезнь у неё редкая обнаружилась. Называется едоголизм. 
Она говорит, что не лечится, что это у неё с детства. 
Практически с самого рождения она хотела есть. 
А когда была голодная, сразу начинала 
плакать. Голодная же она была всегда. Кончилось тем что
кормили её всю ночь по 8-10 часом подряд. Вот спят обе, одна
спит и кормит, другая спит и ест. И так до пяти лет, пока
она глистов не подцепила и во сне скрипеть зубами не начала.
Помучились мы с ней, но средство применили стандартное - 
сажать её в обезъянник на хлеб и воду по графику. 
Через три-четыре дня приходит в норму и опять нормальный человек. 
Так продолжалось пока она не захватила с собой какую-то
книжку. Стояла на полке вместе с Капиталом и Антидюрингом.
Опыт дурака называется. Мы то были уверены, что все это 
мемуары одного автора (уж очень фото авторов похожи)
и совершенно безвредны. Как мы поплатились за
свою беспечность. 
Сначала она надела очки. Это при её 100% зрении. Естесственно
ничего не видела. Через два дня с гордостью сняла их. 
Сказала, что улучшила зоркость на 2 диоптрии. Но глазки строить
не перестала. В книжку - на Федю, опять в книжку - на Васю и 
так по часу в день. Совсем парней засмущала.
Потом стала перед зеркалом хлопать себя по щекам и причитать: 
Ах, какая симпампушечка. Ах, какая симпампушечка. Да уж - 
не кожа да кости. 
Но больше всего нас смутила её поза орла.
Но это не то, что вы подумали. Это стойка такая. Когда руки
в стороны и повторяешь: я орел, я орел, я парю. После 1 минуты
взгляд стал такой жалостливый, что сердца мужиков не
выдержали. Они быстро взлетели ей на помощь. Опершись на их
мощные плечи, Клавка сразу стала выискивать далеко внизу 
всякую живность. Вскоре подобрали подходящую площадку и
и быстро приземлились. Клавка была очень горда собой.
Она и так ходила последнее время расправив плечи, физиономия
страшно довольная и смотрит чуть свысока. А теперь вообще
ходит будто мильон в лотерею выиграла и вот-вот не удержится, 
сообщит нам об этом.
Эх-х-х, хорошо бы! Ремонт в отделении сделали бы, мониторчик
прикупили бы.
Но самое главное - Клавка хоть и не похудела, но выглядеть стала
прекрасно.