Аннотация: В этой части неудавшегося романа Хромов делает головокружительную карьеры и не совершает предательство.
"...Есть один беспощадный и кромешный
враг, который мешает жить нам всем
вместе, - это что-то, что гнездится в
нашем сознании. Ощущение собственного
"Я"..."
Борис Гребенщиков
Из интервью
--- 1 ---
В Москву Хромов уехал, чтобы, во-первых, пересидеть армию, а во-вторых, жениться. Ехал не совсем в пустоту - в его активе уже значились публикации в Московском комсомольце, невеста была с квартирой, её отцу Хромов нравился. У Хромова с будущей женой намечался ребёнок. Расписались они лишь когда дочке стукнуло три года, а Хромову двадцать семь. Тогда же тесть устроил ему наконец приличное место в одной из подмосковных газет. Должность называлась заместитель начальника отдела, и была изобретена почти исключительно для того, чтобы Хромов не назывался простым журналистом.
- Трудовую нужно блюсти смолоду - сказал тесть по этому поводу, после чего они чокнулись и выпили за начало карьеры.
Согласно семейному плану, Хромов должен был просидеть в этой газете месяца четыре, после чего тесть обещал сделать его редактором в Тверских Новостях. Так и случилось, хотя и не сразу.
Вопреки собственным ожиданиям, гордость Хромова молчала. К двадцати семи он достаточно возмужал и понял жизнь. Понимал, что, нужно, словами Тургеньева, "набить деньгу" (Хромов сыпал цитатами пуще прежнего), ну и заработать имя. Нужно быть на слуху у нужных людей в нужный момент, быть им полезным, когда они полезны тебе. Тесть был таким нужным человеком, всего-то лишь.
Собственно и до того Хромов не бедствовал. Благодаря всё тому же тестю он поездил по региональным выборам, то в качестве политтехнолога, то по профилю - журналистом. Заказные материалы давались ему легко, а печатались по приказу - то есть полностью, за дорого и без редакторского контроля. Случалось работать - то напрямую, то через подставных лиц - на две или три конкурирующие группировки одновременно. В этом случае успешный кандидат определялся из Москвы, какими-то совсем уж неизвестными Хромову людьми. Инструкции Хромов получал от тестя. Из первой командировки Хромов привёз машину, из второй - путёвку для всей семьи в Чехию, плюс зачем-то купил домик в окрестностях Калуги. Так и шло... Вообще же из всей этой предвыборной кутерьмы он вынес цинизм и категоричность суждений, которые с успехом выдавал за опыт и профессионализм. Так, он при случае любил уронить со знанием дела, что губернатор стоит миллион, а мэр треть миллиона долларов, хотя понятия не имел не только о том, сколько кто стоит, но даже и о стоимости своих собственных заказных материалов. Ему хорошо платили вне зависимости от успеха или провала компании. Короче, он стал тем чуть ленивым и одновременно собранным волчонком, про которого все говорят, что он далеко пойдёт - он и поклониться умеет и пасть оскалить вовремя, чем не надо не интересуется, что положено помнит крепко. Тесть был им доволен, за исключением каких-то моментов.
"Моментами" тесть называл редкие, но сильные рецидивы мрачной язвительности, благодаря которым Хромов умудрялся настроить против себя иногда и не совсем маленьких людей. Впрочем, каждый раз Хромов умел всё тем же языком "отогреть" обиженного чиновника, но прежде это стоило тестю и нервов, и кое-каких средств. Хотя бы на коньяк... Кроме того, Хромов завёл фотостудию, в которой появлялся изредка, но бурно. Он даже сделал выставку, на которой среди готических арок московских подворотен и харАктерных портретов политиков и стариков встречались образцы истинно античные в своей целомудренной наготе. Тут уж восстала жена, и снова тестю пришлось гасить теперь уже внутрисемейный пожар.
- Ты своих блядей снимай так, чтоб дочь знать не знала - так закончилось объяснение тестя с Хромовым. Замирились, студию Хромов разобрал, фотографировал у знакомых.
Парадоксально, но если за что тесть и любил Хромова, то как раз за выходки. Они казались ему чем-то, чего он сам себя лишил по необходимости, но что и отличает мужчину от прочих. И всё же частенько тесть сетовал.
- И что это за бес в тебе сидит? Однажды ты выкинешь что-то этакое и вся карьера под хвост!
- Я сдержусь, - ответил Хромов.
Но Хромов не сдержался. В то время, пока тесть суетился, договаривался и, опять-таки, тратился на коньяк, Хромов взял да и устроился в телекомпанию репортёром. Тесть был взбешён и потребовал объяснений. Хромов почернел, затих и ничего объяснять не стал.
- Тебе, молокосос, может, славы надо?! - орал тесть.
- Слава это богиня - сказал Хромов - такая же, как Венера.
Он умел быть невыносимым.
Лишь через год, скрипя сердцем, тесть вновь принялся за карьеру Хромова. К тому времени Хромов уже стал известен - сотрудничал чуть ни с десятком газет, его телевизионные репортажи пользовались успехом. Он умел леденить кровь, плотно строил текст и картинку - у него не бывало пауз. На этот раз тесть решил сперва поговорить.
Нужно сказать, что за все эти годы Хромов так и не уяснил, чем конкретно тесть занимается. Знал, что он возглавляет какую-то общественную организацию, каким-то боком относится к Союзу промышленников, бывает в Мэрии и в Думе. Короче, тесть производил впечатление значительного человека, но никакой значительной должности не имел. Рабочее место у него тоже было странное - окраина, десятый этаж, три выбеленных кабинета, в которых сидел он, его заместитель, секретарша и бабёнка без должности, но с вечной кипой документов на столе. Застать его на месте можно было, только предварительно созвонившись, никто из сотрудников не знал, куда он ушёл. Когда он бывал на месте, то сидел напротив двери и сосредоточено писал от руки. Когда Хромов явился по звонку, он увидел затылок с высоким кантом, склонившийся над писчей бумагой. Тесть был скуповат - на ксероксной экономил.
Тестьсорвался с места, лицо, уже тронутое морщинами, собралось в радушную гримасу, из под кустистых бровей скользнул сосредоточенный монгольский взгляд. Тесть всегда вот так срывался с места навстречу гостю (не всякому, конечно). Он крикнул кофе и усадил Хромова на стул с торца стола. Бумаги оказались немедленно убраны в ящик.
- Здравствуй, здравствуй родственник - завёл тесть и принялся расспрашивать о семье, о дочке, хотя Хромов точно знал, что жена ежедневно разговаривает с отцом по телефону. Постепенно разговор перешёл на телекомпанию. Коснулись и некоторых Хомовских статей.
- А как же! Я слежу за успехами своего зятя! Кстати, раз уж об успехах... Как ты смотришь на то, чтобы занять место этой вашей... - тесть поиграл пальцами - Лариски Ивановны? Ну... для начала - ошарашил он, наконец.
Это было хорошее предложение, более того, в устах тестя это было серьёзное предложение. И всё же...
- Лариску Ивановну жалко - сказал Хромов.
- Ну, милый мой... Всем мил не будешь! По рукам?
- По рукам - согласился Хромов.
Они ударили по рукам, а на второй день Хромов укатил в командировку, там запил, проспал единственный транспорт и вернулся только через полторы недели. За это время Лариска Ивановна, проявив энергичность и изворотливость, подняв все свои связи, добилась, чтобы Хромова уволили по статье. "И откуда только она узнала!?" - развёл руками Хромов. На удивление (удивились все), он даже не рассердился.