Цветок-Любовь. Сказка для взрослых часть 2/1.
"Самиздат":
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Часть ВТОРАЯ.
1.
Печальных дней в душе застыл пароль,
Когда, по воле рока, стал король
Для дочери своей - король-отец,
А за спиной плыло волной - король-вдовец.
На сватовство и предложения жениться
Король всегда давал один ответ:
- Пусть, негодуя, ропщет целый свет,
Но искренностью больше не напиться:
Когда источник высох - Света нет.
Но знали трое тайну короля:
- Что принимала роды повитуха.
И пусть она была туга на ухо,
Но преданности в ней давно заря
Под небом королевским восходила -
Когда его младенцем подносила.
- Советник старый, знавший с юных лет
Правителя. Что, так же, был поэт.
- И сам король, чьи очи тихо меркли,
Как будто небом погашался свет.
Лишь радостью и солнышком ко дню
Дочурка - Анна. Рядом появлялась,
И таяло всё то, что им стеналось.
Подобно ветру в парус кораблю.
Дитя, хоть и принцесса, ото дня
Ко дню грядущему всё больше расцветала,
Сильнее духом и смелее стала,
Поившаяся Силою Огня,
Что Небом был и Солнцем для неё,
Собою созерцая Бытиё.
Её отец, кто другом стал и богом,
Частицею Огня предстал в ночи,
Где голосом пугающим, сычи
В Пути пытались отвратить дорогу.
2. АННА.
Итак. О тайне я веду рассказ.
Ты помнишь, мой читатель милый,
Что под влияньем чьей-то злобной силы,
Что роком назову я в этот час,
Принцессы сиротели шесть уж раз.
И Анною проклятье завершалось.
Но, чтоб веленье рока исчерпалось,
Король не в праве больше был жениться,
Чтоб Анне королевство передать.
И только так вернётся благодать
На Книги Жизни пыльные страницы.
Но, если бы король не устоял
И мачеху привёл в покои, Анне
Тем роком велено на путь, где странник
Дорогою иной бы путь ваял.
И, надобно сказать, что у принцессы
Характер был мужской, хотя Зевеса
Подарком женственность питала естество,
Да так, что всех вводила в заблужденье:
Где тело девичье, но Силы выраженье
Своё в неё вложило Божество.
И, не жеманясь, хрупкое созданье
(хоть виделось и так со стороны),
Кто НЕ как все. И нет его вины -
То просто стать предметом нареканий.
И здесь не важно, царского ли роду,
Чтоб приподняться над грехом, в угоду.
3. АРТУР.
Читатель мой! История в деталях
Подвластна эта мне. Но вижу прок,
И, тем не нарушая свой зарок,
Открою ход её с рождения.
В морали
Тленности не смели обвинить
Друзья ли, недруги, родня или вассалы,
Хоть Артур был ещё ребёнком малым.
Как будто Богом ниспускалась нить,
Чтоб из неё Честь с Благородством пить.
Он был задорен, весел и игрив
Душой, что от Сатурна ускользала,
Где строгой няней за руку держалась.
И, изумрудной негой, напоив,
Его глаза и смех, нетороплив
Который был в его душевном звоне,
В котором умирали слёзы в стоне,
Чем наполнялся Силой их мотив.
И, солнца знойного, божественных волос
Его, лучи, касаясь, пахли смехом.
И наполнялись волосы, как эхом,
Той силой солнечной, что золотом сбылось.
Он был любим роднёй и окруженьем.
В его уменье Счастье созидать -
Он был из тех, к кому стремясь, опять
В Любви ли, Счастье находило выраженье.
Но было б заблуждением сказать,
Что Артур вечно весел был и светел,
И, духа изумрудного, приветен,
На всех струился взгляд, как благодать,
Где строгою рукой Сатурна-няни,
Что возвращал к себе от Прозерпины,
Он душу Артура, как тлен из паутины,
В подлунный свет, что щедростью обманет.
Где няня строгая его умом гордилась.
А тьма, в изнемождении, бесилась:
Он стал спокойной взвешенности верен.
А прежняя доверчивость - как дым
Растаяла под облаком седым.
И в душу ей закрыты стали двери.
И смех его, что звоном был души,
Упрятанный за сложностью запоров,
Сменился голосом, что от металла, скорым
Своим покоем беспредел крушил.
И становился Артур, тайной властью
Своею инквизиторской, творим,
Где участь Высшая, что далека от счастья,
Но большей строгостью к себе, вернулась с ним.
Он беспощаден был к предательствам корысти.
Над силою, чья жадность власть брала,
По Воле Высшей, два его крыла
Как куполом карающим, нависли,
Жестокости собою заслоня.
И купол тот, касанием Огня,
Прозрачней становясь, но твёрже стали,
В забвенье уносил судьбы печали.
И ненавистен тьме наш Артур был,
Сошедшей на земле из преисподней,
Когда, пронзая взглядом, от исподни,
Где таинство ОДНО - наживы сводня,
Мечом своим устои он крушил.
И Силою, что с Неба одарялся,
Сам, став клинком в руках у Высших Сил,
Себе он благодати не просил,
Не потому, что очень уж стеснялся -
Он счастлив был, чем просто счастлив был:
Корыстью не замаранный. И похоть
К нему не приближалась - стороной
Его держалась гнилости эпоха,
Как будто прокажённый он, больной.
Но возроптала от исчадья ада,
Собою грязь творившая, молва,
Что где-то, до сих пор, в низовьях смрада
(За грех какой наказана?) жива,
Повержена НЕмилостью от Света
(Но тьмой не награждённая за это!),
Последняя старуха, по преданью -
Сожравшая собой рождённый плод,
Который не убит и не живёт,
Что Богу должен стать был наказаньем.
И участью её - удел гниенья,
Как плод, что в ней порочен был, сражён.
Где проклята она осталась - он
Ей не простил ни тьмы, ни пораженья.
И, изнутри, саму себя съедая,
От муки корчась и, прося о смерти,
Что стала бы финалом круговерти,
На голову, могла быть что седая,
Но поросла гадючьем, что всеядно,
(Коль речь у нас о падали ведётся),
Ей испражнений ядом отдаётся,
Её утробу поглощая жадно.
И вопль истошностью взывал к Вселенной.
Но страж в молчанье - ПУСТОТОЙ НЕтленной .
И шанс решила тьма ей дать последний -
Своею частью, что была передней,
А нынче - гнилостью заполненный живот,
От Артура пусть тело понесёт,
Что тьму и преисподнюю спасёт.
Но, если ей обманом не удастся
В утробу свою семя получить,
Ей предстоит под Вечностью почить
Гнилым болотом - падалью питаться -
Своё бесплодье ей не сокрушить!
И вырвалась старуха на свободу,
От злобы всё живое сокруша.
И мир, что вздрогнул, смертию дыша,
Готов был тьме воспеть (в спасенье!) оду.
НЕ многих ужас смерти НЕ сломил...
Но Артур (он читал в архивах Вечность),
Что прежде "иже сердцем в человечность",
Жестокость у Сатурна испросил:
Он знал - не счесть возможных ухищрений,
Какими будет биться тьма в него.
И, опасаясь только одного -
Союза с тьмой, отвергся от мгновений,
Где семенем своим бы мог разбить
Судьбы, под Миром, девственную нить,
Что тьмой планировано было к сокрушенью,
Чтоб Вечностью бы нечисть оживить.
Избавиться от семени навечно?
Оно, лишённое поддержки от Него,
Родило б антимир, скорей всего.
И поступить так было бы беспечно.
И Артур ждал подсказки от Небес,
Не содрогая воздух лишним словом -
Ведь мысли тайну не читает бес,
Что норовит на всё надеть оковы.
И мир застыл в молчании своём
Молчанием ягнят, где кровью пахнет.
И неизвестно - кто и в ком зачахнет.
И кто погибнет - Силы иль содом...
4. СОН.
И, истощённый горьким ожиданьем,
Уставший Артур сдался воле сна...
Где снилась на развалинах весна,
Легендой что несла свои сказанья:
По Воле поглощающей Любви,
Что тряпкой тьмою брошена корысти
Под ноги грязные и иже мысли,
Что возрождались стадностью молвы,
Собою, что взрастала окруженьем,
Желавшим из СЕЙЧАС испиться тленьем.
И Голос был услышан в тишине.
Вот что по памяти осталось мне:
Что мудрость Жизни значит ЗДЕСЬ, СЕЙЧАС,
Когда мгновенья каждого в достатке
Творить СВОЙ МИР, на гадкое НЕ падким,
А солнцем душ наполненным от нас?
Какою Мудростью испиться нам пристало,
Чтоб этой жизни не казалось мало
Без тлена гноя, жаждущем прикр