Я думала, что это конец, но я заблуждалась. Разве в конце всегда так больно?
Внутри все жгло, я чувствовала себя вулканом, из которого вот-вот будет извержена лава. Мои кости ломало, выкручивая то по часовой стрелке, то наоборот. Вены атрофировались, их сковал пожар. Я не могла пошевелиться, что было совершенно неудивительно, ведь мертвым и не положено двигаться. Я не знала, что со мной происходит, и сквозь череду долгих размышлений пришла к выводу, что попала в ад и жарюсь в какой-нибудь огромной сковороде, раскаленной до красна. Но где же тогда Чистилище и справедливый суд? Неужели я опять пропустила все самое интересное?
Сердце периодически сжималось и возвращалось к своему привычному размеру. Каждая новая его фрикция остро ощущалась мной. Если бы я могла кричать, наверняка уже, сорвала голос, но мои челюсти свел чертов паралич и я не могла произнести, ни звука, мне оставалось терпеть. Мое молчание, казалось, длилось вечность. Боль с каждой новой секундой становилась все сильней и отчетливей ощущалась каждой клеточкой моего тела. Я даже не знаю с чем можно было сравнивать то, что я чувствую: каждый миллиметр моего тела ощущает одно и тоже, однако, было странным, что мой мозг работал в совершенно нормальном режиме, без сбоев и пробоин, он запоминал все. Память активировалась очень не во время и внутренняя чувствительность тоже. Признаться, мне без нее было не так уж плохо. Я бы предпочла не чувствовать всего этого, если бы меня кто-то спрашивал.
А вдруг это переселение души? Я смотрела много фильмов, в которых после смерти души обретали новую жизнь. Но если это так, то почему процесс такой долгий и болезненный? Я не понимала. Я уже перестала что-либо понимать. Спустя некоторое время мне начало казалось, что я периодически отключаюсь, не чувствую ничего, а затем все снова возвращается. Я уже была готова поверить в то, что я не умерла, в то, что это мой очередной слишком реалистичный кошмар, после которого меня ночью снова настиг паралич, и чтобы от всего этого избавиться нужно открыть глаза, но я не могла. На веки, ровными полосочками, мастером был намазан клей, перед тем как их навсегда свести. Мои усилия были тщетны, я знала, что на самом деле все было именно так.
Для того, чтобы оказаться где-то нужно в это поверить, так было написано в мамином дневнике, и я начала верить в то, что сейчас нахожусь в уютной теплой постели, в то, что дома меня ждет заботливая мама, в то, что мне снится детский кошмар и в то, что злой шутник, который заклеил мне глаза, осознал свою ошибку и отмотав время назад перед сном просто поцеловал меня в лоб. Для того, чтобы воплотить это в жизнь мне оставалось проснуться.
Я открыла глаза и вдохнула воздух полной грудью, от чего у меня сразу же свело горло. Довольно непривычное ощущение, на которое сейчас я не обратила внимания. Я принялась оглядываться, удивляясь новым оттенкам, которые стали различать мои глаза. Теперь для меня синий, был не просто синим, он мог быть цвета лазури на морском берегу, или же удивительного ультрамарина, растушевывающегося специальной машинкой на почтовых открытках, а еще почему-то узору на стене, мне захотелось дать название маренго, о котором рассказывали в старой советской передаче.
Я оказалась в чудесном месте: здесь были волшебные стены, которые содержали все известные мне оттенки синего цвета, плотные темные шторы и белоснежно-белая мебель. Шелковые простыни, излучали нежность, от которой у меня никак не получалось оторваться. Все это великолепие нарушало неприятное ощущения жжения в горле, которое, как показалось мне, только и делало, что нарастало.
Спустив ноги на мраморный пол, ощутив его прохладу, я встала и очень быстро пожалела об этом - идеальная картинка, создаваемая моим зрением, очень быстро превратилась в черно-белый экран телевизора, и мне с большим трудом удалось сохранить равновесие. Я вздохнула, присев на краешек кровати и уткнулось головой в ладони, пытаясь понять, что происходит.
Все говорило о том, что я умерла. Все - кроме этого противного ощущения, пожирающего мою гортань. Мертвые не должны ничего чувствовать, иначе какой смысл в смерти? Сейчас мне оставалось понять, где я нахожусь и что мне делать дальше.
В книгах написано, что у каждого есть ангел-хранитель, который всю жизнь находится за спиной человека, за которым он следует, сохраняя его в целости и сохранности, заслоняя собой от непредвиденных и не предначертанных судьбой обстоятельств. Мне оставалось найти своего ангела-хранителя, который очень не во время куда-то запропастился. Его присутствие рядом со мной было бы очень кстати. Думаю, он мог бы мне многое объяснить.
Неожиданно дверь отворилась, и в комнату вошел он. А мне говорили, что мысли материальны. Вот и ангел-хранитель нарисовался, как раз вовремя. Но сказать ангел-хранитель, не сказать ровным счетом ничего. Он был невероятен! Высокий, бледный брюнет с яркими, излучающими свет бирюзовыми глазами, которые пронзили меня насквозь. У него были идеальные черты лица: правильные аристократические скулы, приятной формы губы, чуть бледные, прямо как мои, фарфоровая кожа, которой мне сразу же захотелось коснуться. Казалось, я сейчас смотрю на голливудскую звезду, а не на собственного ангела-хранителя.
Пока я любовалась, он уже успел подойти ко мне и присесть рядом. Он окинул меня внимательным взглядом, после чего легко произнес серебристым баритоном:
- Меня зовут Климентин.
- Кира. - Чуть смущаясь, выдавила я, зная, что он и так знает мое имя.
- Очень приятно.
- Взаимно. - Искренне ответила я.
- Как ты себя чувствуешь? - заботливо поинтересовался Климентин.
- Неплохо. Правда голова немного закружилась, когда я попыталась встать и горло очень жжет. - Я замолчала, уставившись взглядом в пол, после чего снова спросила - А это всегда так?
- Да. - Сразу же ответил парень.
- Странно...- я заглянула ему в глаза - Вроде бы со смертью должно все заканчиваться: радость, грусть, боль. Но почему тогда я так долго прибывала в неизвестности и чувствовала боль?
- Видишь ли, этот процесс изначально был одним из самых болезненных...- Климентин встал. - Я сейчас вернусь. Нужно тебе кое-что принести.
Я схватила его за руку: она была нежной как шелковые простыни и такой же прохладной как моя. Не знаю почему, но это прикосновение вызвало у меня просто невероятный всплеск эмоций: все, что было раньше, показалось мне таким неважным...
- Не уходи. Я боюсь, что снова останусь одна.
- Не бойся. Я обязательно вернусь. - Пообещал ангел, скрываясь за дубовыми дверями, оставляя меня в томительным ожидании, которое за всю свою недолгую жизнь я уже успела возненавидеть.
Вскоре дверь отворилась, и он вернулся, но не с пустыми руками. Он сжимал прозрачный пакет с алой жидкостью, при виде которой, мое сердце забилось в разы чаще, а глаза, казалось, округлились вдвое.
- Держи. - Он протянул мне пакет.
- Что это? - я с удивлением начала разглядывать этикетку, хотя на самом деле периодически косила взглядом на парня, ведь он интересовал меня гораздо больше, нежели какой-то странный прозрачный пакет.
- Кровь. - Улыбнулся Климентин, блеснув идеально-ровным прикусом, которым я никогда не могла похвастаться.
В то время как детям в начальной школе ставили пластинки, я пряталась по углам от стоматологов, боясь, переступить порог кабинета, не то, что уже сесть в кресло и открыть рот, какому-то странному дядьке с двумя страшными железками в руках, нет, это было для меня непосильным действием.
Я рассмеялась, откинувшись спиной на кровать.
-Я знаю, это у вас прикол такой местный, говорить новеньким, что они превратились в вампиров.
Я билась в истерике, живот и щеки начало сводить как и раньше, правда боли, которую я ощущала при долгих приступах смеха, не было. Казалось, жить я начала только сейчас, пройдя земной ад предательства и холода.
Климентин подождал когда я успокоюсь.
-Кира, ты, кажется, не совсем понимаешь, что произошло.
- Да нет, Клим, я, кажется, наоборот слишком хорошо все понимаю. - Я снова вскочила на ноги и меня мгновенно накрыла волна черно-белых точечек, которые заслонили собой все воспринимаемые моими глазами картинки.
Ноги подкосились, и я падала, Климентин быстро подхватил меня и вернул на кровать, положив мне на лоб свою прохладную ладонь.
- Что ты делаешь? - со всеми присущими его внешними чертами, он не мог задать мне этот вопрос с укором, просто не мог.
- Давай ты, сейчас выпьешь кровь, а потом если захочешь, можешь танцевать всю ночь.
- Нет, ты будешь танцевать со мной. - Я не могла упустить этот шанс. Может вскоре мне придется оставить Клима, мертвые наверняка не нуждаются в ангелах-хранителях, а он снова отправится на землю оберегать какую-нибудь милую девочку с ангельским личиком, которая будет прислушиваться к его советам гораздо чаще, чем это делала я.
Климентин улыбнулся, и, открыв пакет, поднес его к моим губам.
- Будь хорошей девочкой и сделай глоточек. Только сначала небольшой. Первым нужно насладиться всласть.
Я снова хотела поспорить с ним, попытаться доказать, что не поведусь на этот розыгрыш. У ангелов-хранителей наверняка имеются свои рейтинги среди тех, кто развел на эту шутку большее количество своих подопечных. Представляю, как они собираются по ночам, когда не нужно никого охранять, и обсуждают за чашечкой горячего итальянского кофе, реакции разных людей, когда им говорят, что они превратились в вампиров. Та еще шутка! И главное правдоподобная ведь.
Только пожар в моем горле только и делал что нарастал. Стоило Климентину открыть пакет, как сухую степь подожгли, и она вспыхнула и моментально окуталась жаром, который уничтожал ее изнутри. Сердце бешено заколотилось, а в голове проснулось неведомое мне ранее звериное начало, которое зашептало: 'Ну же, детка, не мучай себя, испей до дна эту чашу!'. Я не могла сопротивляться этому инстинкту, не могла. Даже если б очень сильно захотела, все равно не смогла бы. Желание крови возбуждалось во мне все больше, и я не выдержала, вонзившись зубами в пакет.
У меня во рту очутилось то, что смогло затушить пожар. Первый глоток был неповторим. Это ощущения наиприятнейшей приторной сладости, одновременно смешанной с ледяной свежестью и металлическим привкусом ртути, было незабываемо. Но жажда так быстро не уходит. Мне понадобилось осушить весь пакет, чтобы почувствовать облегчение. Я пила как сумасшедшая, наслаждаясь каждой каплей чудодейственного эликсира, не задумываясь о том, что я делаю и зачем все это. Сейчас это было настолько неважно, что глаза прикрылись сами собой, говоря о том, что меня медленно, но верно накрывает эйфория.
Это было прекрасно и не похоже ни на что из того, что я испытывала раньше. Никакой адреналин при первом прыжке с парашюта не сравнится с моими ощущениями сейчас. Даже та боль, которая предшествовала этому, была так ничтожна по сравнению с тем удовольствием, которое я испытала. Если бы было можно, я бы отдала все что угодно, лишь бы это ощущение не оставляло меня никогда.