Аннотация: Иногда самые обычные вещи, что нас окружают, могут о многом рассказать. Стоит лишь присмотреться...
На одной из пригородных платформ электричек, что на окраине Москвы, уже лет как двадцать стоит газетный киоск, обликом практически бессменный. Днем он ничем не выделяется из окружающей серости промышленных построек. Но с наступлением темноты пространство вокруг преображается - ночь искусно скрывает под подолом своего платья прежний хаос железобетонных джунглей, облекая все в черное. Киоск же, загораясь яркими огнями, одиноко сверкает в самом центре платформы подобно оазису света, отталкивая мрак и тихий страх, ему сопутствующий, и приманивая запоздалых одиночек, бессознательно тянущихся к свету.
За его стеклянными витражами, сотканными из разноцветных обложек журналов и газет, прячется продавщица - кажется, что она, точно как и сам киоск, все эти долгие двадцать лет бессменно просидела за маленьким квадратным окошком, продавая путникам журналы и жвачку за 20р. Конечно, я никогда не видел её лица, одну лишь руку, протягивающую нужный тебе экземпляр третьесортного чтива в обмен на бумажные дары двадцать первого века. Но рука эта всегда оставалась неизменной, и её облик намертво въелся в память - тонкие пальцы с маленьким кольцом, почему-то на указательном пальце, коротко подстриженные ногти с бесцветным лаком, выступающие линии сухожилий на тыльной стороне морщинистой ладони. Это и подтолкнуло на мысль о бессменности бедной продавщицы, проживающей дни безликим статистом, призванным поддерживать игру истинного лицедея.
Сразу и не понять, в чем его сверхзадача. Вопреки кажущейся архаичности, киоск, словно рупор социально-политического развития страны, отражает те видимые и невидимые глазу перемены, что происходят в ней день ото дня. Её взлеты и падения, ошибки и прогрессивные прорывы, страхи и надежды, политическую любовь и экономическое разочарование - все это обязательно найдет отражение в том, какие книги и журналы выставлены и сейчас продаются, что из бесчисленных вариантов возможного ассортимента самодовольно сверкает в первых рядах ярких витрин, что спрятано в глубине невидимого чрева, а что за ненадобностью предано забвению.
В этот поздний час глаза будущих пассажиров последней ночной электрички жадно всматриваются в вереницу названий и символов, имен и картинок, что блекло вырисовываются на стекле под светом ламп, в поисках чего-то родного и важного, чего-то, способного отогнать сон и ненужные опасные думы. Страстно желая слиться воедино с мыслью сотен похожих авторов и раствориться в атмосфере непритязательной интеллектуальности.
Вот седовласая старушка с ветхой сумкой-тележкой, наполненной стеблями каких-то растений, долго всматривается в журнал по садоводству, обложка которого пестрит бессмысленной мешаниной картинок и текста. Вдруг её взгляд, оторвавшись от самозабвенного созерцания, взметается вверх, туда, где под кровлей затаился пикантный журнал с полуобнаженной девушкой в военной форме, и надписью: "С днем победы" на обложке. Тихо ойкнув и перекрестившись, она делает несколько шагов назад, и крепко стиснув ручку своей тележки, уходит прочь, в темноту, через мгновение растворившись подобно видению.
С другой стороны киоска одинокий мужчина в линялой кепке, тенью скрывающей черты лица, в клетчатой рубашке с коротким рукавом и в мятых черных брюках долго рассматривает книжку с простым названием: "афоризмы Фаины Раневской". Взгляд долго остается неподвижен, и кажется, будто мужчина загипнотизирован этим именем. Его руки безвольно висят вдоль тела, а голова слегка наклонена вперед, в попытке подробнее рассмотреть спрятанное по ту сторону стекла. Но когда наконец он пробуждается и подходит к квадратному окошку, бледная рука безликой продавщицы протягивает ему не томик афоризмов, а толстый фолиант в твердом переплете, на котором краем глаза я успеваю заметить следующие загадочные слова: "франшиза как успешная бизнес модель".
Каждый раз волею судьбы попадая на эту станцию я и сам обязательно подхожу к киоску для того, чтобы тщательно изучить содержимое блестящих витрин. Загадочный символизм этого места вновь и вновь зачаровывает меня, не смотря на опыт прожитых лет, убивая всю сентиментальность. Другие пассажиры конечно не замечают страстной заинтересованности в моих глазах, не замечают моего пристального взгляда. И это мне на руку.
Я всегда медленно обхожу киоск по кругу, сосредоточенно всматриваясь, и желая хоть на мгновение пробиться взором сквозь непроницаемый бумажный панцирь, его окружающий, в самое нутро. Но с особенным рвением я всегда осматриваю часть киоска, где за стеклом, подобно музейным экспонатам, выставлены книги - тут есть и нон-фикшн, и фантастика, и даже сборники кулинарах рецептов - все, что может быть интересно широкому читателю. Я прекрасно понимаю, что на витрине представлены самые продаваемые и популярные произведения в своем жанре, те, что всегда на слуху и способны вызвать интерес одним лишь своим названием.
И поэтому с жадностью, больше подходящей уличным торговкам, я заглядываюсь на обложки книг, представляя их содержимое и оценивая тот интерес, что они могут собой представлять. Для меня это важный ритуал, призванный пролить свет на мир, в котором живу. Каждый раз я жду чуда, надеюсь увидеть в витрине что-то действительно стоящее и ценное -философские трактаты, интеллектуальные бестселлеры, или, на худой конец, исторические изыскания француза Гюго. Но всякий раз со мной происходит одна и та же разочаровывающая история - с потупленным взором я медленно отхожу назад, к кромке ночи, изгнанный тиранией пустого слова, и стоя там, словно каменный страж несбывшихся надежд, тихо наблюдаю за теми, кто вслед за мной выныривает из глубин окружающего мрака взглянуть на волшебство загадочного киоска.
В какой-то момент вдалеке замелькал свет от фонаря последней ночной электрички. Маленькое едва различимое поначалу пятнышко света потихоньку разгорается все сильнее, прорезая себе путь в ночи. Короткий сигнал гулкого свистка разгоняет и тишину, спутницу ночи.
Все пассажиры выстроились в ряд вдоль края платформы, покорно ожидая прибытия железного монстра. И я тоже жду, иногда бросая через плечо взгляд на сверкающее величие последнего бастиона света. Скоро и он потухнет, уступив натиску темноты. И тогда до самого рассвета ночь будет полновластной хозяйкой этого места.
Лишь двое, чьи лица и внешний вид разглядеть никак не получается, продолжают свой безмолвный обход, кружась словно в танце вдоль разноцветных витражей. Они не замечают подошедшего поезда, а люди, всего лишь мгновение назад точно так же исполнявшие загадочные па, не замечают их.
Тронувшийся поезд медленно уносит меня прочь, все дальше от платформы и от киоска, со всеми его тайнами и секретами. Какое-то время я еще думаю о нем, мечтая и жалея о чем-то. Но время и расстояние сглаживают в памяти мысли, укутывая беспечной дремой, и я засыпаю. И заснув, навсегда забываю об увиденном. Навсегда, до следующего раза....