Вы ведь даже не узнаете, почему все именно так, а не по-другому...
Даже не услышите тех слов, что обычно шепчут на прощание старые добрые знакомые, раскрепостившись незадолго до этого в немых иступленных иллюзиях прошлого, где, подобно влюбленным, откинувшим томность настоящего дня, серость лиц, затхлость кипящего треугольника, бороздите океаны черно-белых фантазий, ведомых только вам, только здесь и сейчас.
У вас не было другого выбора.
Вы просто скитались в поисках новой шхуны, и под убаюкивающий скрежет прогнивших балок, налившихся влагой, засыпали в отсыревшем пледе, с головой укрывшись от ненавистных людских голосов, поднимающих своей грозной мощью ветер попутных парусов.
Вы не искали прощения в глазах общества.
Вы искали их глаза, заливая столичные фуршеты дешевым сладким вином, и осоловевшими взглядами просили милостыню, чтобы выбраться из узких сводов мегаполиса новым человеком, а на недовольные возгласы прохожих отзывалась лишь улыбка, застывшая на омертвевшем лице.
Вам не нужна свобода, иначе унесенные вдаль бумажные кораблики, застрявшие в переполнившихся водостоках, были пустой тратой времени, иначе извечная борьба простоты и стереотипного достоинства - была жалким олицетворением вашей беспомощности, служившей гончей в погоне за неспешным выбором.
А в моменты озарения площади мягкой полупрозрачной дымкой, безутешно свесив ноги с крыш, находили в себе силы лишь мечтать о том, принесет ли новый день новые лестницы к небу, звезды, сияющие над головой, поцелуи, словно удары бечевкой по пересохшим губам, заставляющие истекать кровью не вас... но ваше сердце.
Вы не искали оправдания в том, что делали, и мусорный бак, истлевший до дна, был тому виной, и вино, манящее своей кислой горечью, делало свое дело, унося вас, словно "скорый", к солнечному пирсу, с пятнадцатисекундной задержкой выныривая из клубов смольной копоти где-то на полпути к переливающейся в ярких красках водной глади...
Вы верили холоду и не верили в чудо. Собирательные образы и приникшие друг к другу лбы делали это за вас. Вы понимали все с ходу, и надоевшие пластинки вылетали из посеченного песком проигрывателя, как вылетает необдуманное слово в моменты преисполняющего яростного порыва.
Вы не поддавались обидам, возвращались к истокам, собирая осыпавшуюся на залитый слезами пол мозаику.
Но осознание того, что все это было зря, разбило о рифы гордый парусник, беспощадный ястреб выклевал вам глаза, стены измяли ваш галстук, а оправдание утонуло на дне бокала...
Осталась лишь жалкая иссохшая сущность непостоянства, разочарования, отчаявшаяся и отмирающая...
Вы ли, смеющиеся в толпе с несуществующего совершенства, одевали женские каблуки и красили губы, разыгрывая недотрогу? Вы ли, утомленные солнцем, цеплялись друг другу на шеи? Вы ли, сгорающие от накатившей бурным потоком тоски, клялись друг другу, что этот вечер не забудете никогда? Вы ли, истошно вопя после 3 часовой отлучки, заливали слезами мостовую? Вы ли, скользя по льду, сливались со снегом, утопая по колени в опавшей наземь листве? Вы ли, взявшись за руки, покоряли горные массивы, а добравшись до вершины, распивали бутылку шампанского, чувствуя теплоту собственных губ на запотевшем горлышке? Вы, созданные друг для друга, любили хоть когда-нибудь, хоть кого-нибудь?
Нет, не вы?
Тогда почему пустота, заполонившая ваше безоблачное небо, посеяла на цветущем поле ростки сомнения... Вы ли одиноки, окруженные бездушной толпой? Вы ли скупы и безрадостны, улыбающиеся первому встречному? Вы ли красивы душой и телом, когда все вокруг рушится, а туманный эшафот срезает с сальных волос тонкие пряди?
Нет?
Значит, вы не знаете, что такое каждое утро, заваривая свежий кофе, со слезами на глазах вспоминать тот единственный вечер, который сломал вашу гордость, как соломенную палочку, который заставил вас поверить в истинную незыблемую силу настоящих чувств, где гордая сторона слаба, а робкая - ненавязчиво толкает в спину... Значит, вы не имеете ни малейшего понятия о том, что такое отдавать себя на растерзание встречному ветру, когда идет дождь и думать о том, что в белых стенах обрешеченного замка люди в халатах осматривают очередного пациента, которому нужна ваша поддержка? Откуда вам знать, что такое страх быть обманутым, откуда?
Вы все дальше и дальше уплываете на арендованном на несколько секунд, минут, часов, дней, лет корабле, который, увы, не отправился по сказочному пути, а место строк "и жили они долго и счастливо" безжалостно вырвано детской рукой...
Он гораздо дальше, когда любая оплошность вызывает тошнотворные спазмы, глаза пересыхают, и вместо слез, щеки заливает румянец, говорящий за ранее очернивший вас язык более многословно, чем недоверчивый кивок маленького ребенка, согласного на все, лишь бы получить вознаграждение.
И ведь даже не узнаете, прав ли я? И даже не услышите на прощание самых дорогих слов, которые для вас уже давно упали в цене. Вы хотели бы, чтобы они грели, но не можете себе позволить и этого удовольствия, потому что ваш кошелек пуст, кредиты доверия исчерпаны, место на десятом этаже, откуда вы смотрели на звезды и умилялись красотой ночного неба, не боясь провалиться в бесконечную пучину, на самом деле оканчивающуюся на шершавом заснеженном асфальте... занято, а бумажные кораблики и глаза прикованы к чужим рукам, губы касаются других губ, руки сжимают в объятиях другие фигуры, хаотично расставленные на доске... И вы не можете помешать этому - ваше время уже прошло, и тогда в тщетных попытках вернуть прошлое проходит вся ваша жизнь. Реальность сменяется новой иллюзией, затем еще и еще, пока глаза не прекращают испуганно крутиться в глазницах, руки пытаются нащупать поручни, а годы забирать свое - красоту, память... жизнь.
Вы не видели дальше своего носа. И это было здорово! Нелепые отговорки поднимали уголки ваших губ, глаза наливались слезами при виде такого знакомого, такого родного силуэта, руки опускались ниже плеч, а мысли улетали ввысь.
Вы не жили завтрашним днем, и теперь уже не сгораете в лучах переходящего солнца. Ваша жизнь потеряла краски, и место безоблачного неба заняли серые дождливые будни, посвященные вашей скорби.
Вы так и не научились ценить то, что должны были любить, и так и не научились любить то, что должны были ценить.