За окном догорал закат. Один из тысяч прекрастных и неповторимых, тех, что на облаках в вечерний час рисуют прощальными лучами солнца сказочные картины, превращая те в огромные замки, неведомых зверей, прекрасные цветы. Небеса в это время приковывали к себе взгляды романтичных людей. Словно время замирало вокруг, любуясь прощанием солнца с миром, обещанием великого светила вернуться утром.
В этом прекрастном мире, наполненном красками жизни, как ни странно, небыло никого, кто протянул бы руку ближнему, что, разочаровавшись во всём, собирался уйти за солнцем.
Так небыло и у него.
Парнишка лет двадцати сидел на бортике балкона и смотрел на прощание дня. В его глазах была лишь боль.
Одиночество давило чёрным камнем на нежной ранимой душе, что обычно скрывалась за маскою безразличия, бесшабашности и веселья.
Телефон молчал. Он всегда молчал. Особенно, когда надо было бы с кем-нибудь поговорить. Сам парнишка никогда не звонил в такие моменты. Потому как обычно на стандартный вопрос "Как дела?" ему рассказывали что да как, спрашивали совета. И парнишка утешал, давал совет, подсказывал. А сейчас ему самому нужна была такая подсказка. Лучик надежды.
Сам юноша видел только один выход. И этот выход сейчас сверкал в лучах уходящего солнца, лёжа на его ладони. Полосочка стали, вобрав в себя тепло руки паренька, была почти неощутима. Осторожно, двумя пальцами, взял он лезвие бритвенное, улыбнувшись тому, как на его острии сверкнул лучик солнца.
Парень слез с бортика балконного и пошёл в ванную. Одной рукою он включил воду и улыбнулся своему отражению в зеркале.
Короткий удар по запястью.
Из разошедшейся мгновенно раны багровым ручейком по руке заструилась кровь, с пальцев капая в маленький водоворот, что уносил её прочь, окрашивая воду.
Юноша с улыбкою на устах положил лезвие на край раковины, обмокнул палец в крови и вывел на зеркале:
"Прости. Прощай. Забудь."
Посмотрев на надпись, он улыбнулся, сел на бортик ванной и, опустив руки под воду, положил на них голову и закрыл глаза.
Боль души утекала вместе с водою, разбавленной жизнью, что раньше текла в его венах.
Постепенно разум его погружался в спасительный мрак...
"Как я был слаб. Трус..." Была последняя мысль, что промелькнула в угасающем сознании.