Я очень люблю маленькие жестяные коробочки. Просто не могу выбросить, рука не поднимается. Складываю в них всякие полезные в хозяйстве мелочи, подписываю, что там внутри - и на полку. Уже много стоит, из-под чая, конфет, часов, даже пирожных каких-то.
Я в общем-то не задумывался, почему они мне так нравятся. А тут меня спросил мой маленький сын - папа, почему ты собираешь все эти коробочки? И я стал думать, ответил ему что-то, а сам чувствовал, что настоящей причины я не помню. И что-то вдруг защемило у меня под сердцем, и вышел я покурить на балкон, и долго смотрел на закат, и все пытался что-то вспомнить.
А потом, ночью, я все понял.
Я увидел сон.
Детство. Мне года четыре, наверное. Я сижу дома, с бабушкой. Все остальные заняты своими делами. Мы сидим на красном диване в залитой солнцем комнате.
Давай посмотрим пуговицы, говорю я.
Бабушка открывает ящик старинного серванта, за стеклянными дверками которого стоят какие-то хрустальные безделушки, и старые статуэтки, и фотографии нашей семьи.
Пуговицы лежат в жестяной коробке из-под конфет. Я никогда не видел, чтобы конфеты продавались в жестяных коробочках. Их приносят в дом в пакетах из коричневой бумаги. Наверное, в этой коробке были какие-то необыкновенные конфеты.
Коробка старая. На ее крышке нарисована площадь, покрытая брусчаткой, и башня с рубиновой звездой, и еще одна башня, поменьше, коричневая, с двумя именами на ней. Около крепостной стены стоят ели, покрытые снегом. Зима. На площади никого нет.
Я видел эту картинку много раз. Я могу нарисовать ее с закрытыми глазами. Даже сейчас, через много-много лет.
Мы раскладываем пуговицы на столе, и я слушаю бабушкины рассказы.
Вот солдатская пуговица. На войне побывала. А вот запонка от свадебного костюма, вторая потерялась, а выкидывать жалко.
А вот старинная пуговица, очень красивая, теперь таких не делают.
Я раскладываю пуговицы на столе. Получается дерево жизни. Дерево жизни моей семьи.
Мне никогда не надоедает это занятие. Мне хорошо с бабушкой.
В двери поворачивается ключ, с прогулки вернулся мой дед. Я прижимаюсь к его
пальто и вдыхаю запах улицы, запах нашего парка. Он обнимает меня.
Простудишь ребенка, беспокоится бабушка.
Мой дед огромного роста. Я вырос под метр девяносто, но его вещи остались мне велики.
Он садится за стол, разворачивает газету и углубляется в чтение.
Мой дом. Мои родные люди. Мой мир.
Я аккуратно складываю пуговицы обратно в жестяную коробку.
Я просыпаюсь за много тысяч километров от города, где я родился. Где все еще стоит мой дом. И где в ящике старинного серванта так и лежит коробка с пуговицами.
- Ты разговаривал сегодня во сне, - говорит мне жена за утренним чаем.