Тысячи глаз устремились на исполинский каменный щит в обрамлении гранитных сколов. Вчера маляры поработали на славу - выровняли круг цементом, побелили, обвели красным контуром, внутрь наклеили большие яркие плакаты с логотипами фирм.
     Казалось, время остановилось, застыло неподъемной глыбой, и даже мысли людей замерли, не смея потревожить вечность. Журналисты, на что уж шумный народ, но и на них подействовала сокровенность, величественность минуты.
     Почти десять лет Аркадий шёл к этому. Конечно, не один, а с огромной армией единомышленников - инженеров, рабочих - людей, которые своим трудом приближали долгожданный миг национального триумфа. Его, Аркадия, триумфа.
      Он смотрел, не отрываясь, на огромный круг и будто чувствовал, как тот истончается, из последних сил сдерживая напор, видел, как в гранит вгрызаются титановые зубья проходческого щита, перемалывают, превращая в крошку.
      Рык стального зверя слышался всё ближе. Воздух задрожал, по щиту пробежала трещина, похожая на молнию. Тонкими струйками посыпался цемент, сверху отломился острый клин и рухнул на землю, подняв облако пыли. Вот оно, мгновение! Остановись, продлись чуть дольше! Аркадий только сейчас заметил, как ожило оранжевое человеческое море, как защёлкали фотообъективы. Двое пожарников подбежали с обеих сторон к щиту и направили на него струи воды. В воздухе запахло мокрым бетоном, щебёнкой, озоном, да бог знает, чем ещё. Из тоннеля, сжирая последние куски породы, показался бур.
      - Есть сбойка! - закричал кто-то, крик подхватили, и вот веселье, радость от свершённого понеслась по тоннелю, отражаясь от угрюмых стен, повторяемая ими многократно, как будто подтверждая - человек снова победил природу.
      Со всех сторон к Аркадию потянулись руки для пожатия, все старались дотянуться до него и хотя бы похлопать по плечу: твоя, мол, заслуга, ты, мол, сделал.
     - Аркадий Никитич, каску пожалуйте, - неожиданно близко сказал Петро, старший инженер.
      Аркадий не сразу понял, что от него требуется. Ах да, каску, это же старинный обычай тоннельщиков. И вот уже забурлило, зашипело шампанское. Потом Аркадий говорил правильные, полагающиеся торжественной минуте слова - те, которые от него ждали.
      Всё это время он находился в непонятном оцепенении. Ничего, растечётся по жилам шампанское, примет он свою радость, самую большую радость в жизни. Но как же он вымотан. Казалось, с последними, рухнувшими чуть ли не под ноги, глыбами породы навалилась мертвецкая усталость.
      Снарядили самосвал, прикрепив к радиатору плакат с надписью "Есть сбойка!".
      - Вот он наш свет в конце тоннеля, - приговаривал Петро, помогая Аркадию взобраться в кузов самосвала, будто тому требовалась помощь.

       Ночью, после банкета, стоя на балконе и глядя в чёрное небо, Аркадий, наконец, смахнул с себя онемение, глухоту ко всему. Сегодня он прожил самый длинный день в своей жизни. Но где же счастье-то? Нет ни облегчения, ни счастья - ничего. "Это потому, что я долго ждал. В ожиданиях оно растворилось", - подумал Аркадий. Не такой он человек, чтобы гоняться за счастьем. Но все-таки... Когда в своей жизни он был счастлив? "Родители купили велосипед... Весна... Лужицы на асфальте, солнце бьёт в глаза. Вот когда". Аркадий подумал, что безмятежно счастливы бывают только дети и идиоты.
      Тогда, давно, он, как и все пацаны, мечтал стать космонавтом. Сейчас всё по-другому, мир изменился, и, Аркадий уверен, не в лучшую сторону. Современные мальчишки все как один хотят стать бизнесменами - ничего не делать и получать много денег. Как будто такое возможно. А сам он, после того как окончил школу, поступил на горный факультет политеха. Ни минуты не сомневался в выборе специальности - маркшейдерское дело, прокладка тоннелей и точка...
      Его воспоминания прервал страшный грохот. Аркадий увидел, что небо пересекла ветвистая молния, разломив твердь пополам, как хрупкое стекло. В воздухе запахло озоном. Едва Аркадий успел отметить про себя, что "гром бывает после молнии, а никак не наоборот, потому что скорость звука...", как в глаза ему ударил яркий свет, раздался щелчок, и прямо перед носом возник тоннель с вибрирующими, переливающимися стенками.
       - Что за черто...
     Невидимое нечто приподняло его над полом, закрутило-завертело, как щепку в водовороте, втянуло в тоннель и понесло со всей скоростью - звука ли, света ли - Аркадию уже было всё равно. В последний момент затухающего сознания он услышал, как кто-то внутри него сказал тоненько: "Есть сбойка!"...

      Родители купили велосипед! Весна, лужицы на асфальте, солнце бьёт в глаза.
      - Аркаша! - это мама стоит у подъезда, зовёт его.
     Боже ты мой... Он попал в свой самый счастливый день! Здорово-то как! Что ж это теперь... Опять школа, потом институт, потом... Нет! Только не это!
      - Не-е-е-ет!!! - закричал Аркадий, подъехав к маме на новеньком велике.
     Его отчаяние, досада на свершившуюся несправедливость электрическим током пронеслась по сосудам головного мозга, отражаясь от стенок, повторяемая ими многократно, как будто подтверждая - природа наконец-то победила человека.