Единится от толпы,
в забавные пылающие склоки!
палящие шумящею молвой,
змеей на шее галстук из холщины,
мешок,
за волосы,
долой бесправие и ужас!
спороли пуговки,
конвой к стене руками!
лбом к небу,
тушью красят новые знамена.
глядь, все святые выскочили в сени.
из сопки бытия в иконах.
и заводные детства карусели,
без козней прессы из газетной желчи,
проводников навязчивых идей,
мы шли вперед,
хоть нас кидало в детство,
кривых заточек, бункеров, иголок,
и в наших жилах стыла кровь свинцом,
из жерла вен, как будь - то из винтовок,
отчаяньем остатка на потом.
в телах осколки жизни стервенеют,
поломан кубик Рубека кривой,
и мир на миг засохнув обалдеет,
сжимаю поршни,
эй!
затвор,
стучи.
Секутся пряди,
золотые дни.
приход ушел, остался снова должен,
ломает кости, так болит внутри,
открыта рана, где спала душа.
Пути остывшего ленивая халва,
пробита голова, течет рассудком,
аванс таможенный, паршивости чумной,
расхожестью воняющей казармы,
анестезия,
господа долой!
теперь уже как правило не надо.
оставил всех, и сам ушел в запой.
Паскудство заменяет правоту,
в глазах немеющих провалы,
фальшивых лозунгов наметить пустоту,
и те же камни раздавали за награду,
босая очередь тянулася к мосту,
колодец общий, всплески измождений,
туда красиво нужно падать,
что - б оправдать к себе доверье.
Народы, мусор капиталов,
Платить, чтоб извлекать сомненье.
от всех воняет заскорузлым смрадом,
Переиначить, нечего?
не трогай!
оставь на месте,
боль, смятенье стада,
Попробуй только изменить тревогу,
по коей шла пылающая падаль,
которой чей - то крест вдавили в плечи.
Исправь куски,
но всё хватать не надо,
Посмев последнему пространному перечить.
из старых записей 1993 - 1994 годы.
времен потерь, шрамов, тусовок, короче разного случалось, эти вещи сам только публикую.