Аннотация: 4 место, конкурс "Моя Планета - 2019", номинация "Эссе"; напечатан в 79-м номере журнала "Эдита" (3-ий выпуск за 2019 год)
АФРИКА-БАМБА
(гуманитарный репортаж по линии ООН)
Сергей Иванович Антонов, заслуженный пилот Европейского Севера, сел на любимого конька, теперь остановить его было просто невозможно, покуда он сам не сочтёт нужным стреножить стремительного иноходца своего красноречия.
- Помнишь, как все радовались избавлению от "горбатого главаря" в конце 91-го? Мы, лётчики, тоже не стали исключением - ходили возбуждённые, ожидая невиданных чудес и неслыханных свершений. И они последовали с наступлением очередного нового года. Только пришли чудеса не такие уж и прекрасные, каковыми их рисовало воображение: внук красного малолетнего командира вкупе с рыжим и плутоватым внебрачным племянником Бильдербергского клуба, усиленные подслеповатым, будто крот, Шохиным, предстали во всей своей макроэкономической красе, лишая население любых намёков на микропривилегии и права на труд. При этом вожди непрерывно твердили, что очень скоро рынок сам по себе отрегулирует все проблемы, а следом придут "иные времена".
Когда же нагрянули "иные времена", полные криминального демократизма и прилавков, заваленных красочно упакованной требухой, работы резко поубавилось. Все стройки социализма сами собой накрылись медным тазом, а капиталистическое строительство проходило исключительно в умах и кошельках пионеров-либералов - птенцов и выкормышей первого и самого экзальтированного из всех европейских гарантов: он и спляшет при случае, и "встречу в верхах" высокомерно проспит, и на рельсы в случае крайней необходимости... лечь пообещает.
Не стало работы и в авиапредприятии. Лётчики-пенсионеры спешили поскорее сквозануть на заслуженный отдых с нехудым вспомоществованием сообразно стажу и налёту в условиях Приполярья. А что толку сидеть на тарифной ставке, не летая из-за отсутствия керосина, заказчиков и масла в головах начальствующих персон? Средняя-то зарплата стремительно падает... Как бы и пенсию не порезали.
Вскоре дошло до того, что нашего брата - лётчика - почти совсем в отряде не осталось. Вертолёты есть, керосин появился, работа потихоньку тоже, зато молодого пополнения днём с огнём. Ребятки задорные приучились "быковать", "крышевать" и "перетирать на волынах". Воистину, никому в лётные училища идти не хочется, когда новые порядки рулят. Например, сделалось не стыдным отбирать "бабло" у других. Вот и славно - державе тож прибыток: незачем эти самые училища держать, когда их вместе с потрохами и зазевавшимся персоналом можно легко олигархнутым на всю башку нефтяным newворишкам (да-да, а вовсе не нуворишам, как принято называть беспринципных рулевых капиталистического прогресса) продать под магазины, офисы и склады залежалого от невостребованности товара.
Одно за другое, тычинка за пестик, Гога за Магогу... и наступило полное буржуазное благолепие, можно сказать, беспредельное и местами даже обёрнутое в Версаче от Гуччика Вартановича Акопяна с левого берега реки Печора - из поселения Изьяю. Тут уж отцам-командирам нашего авиаотряда пришлось изрядно извилинами шевелить. Бегали по всему городу, пилотов-пенсионеров из злачных мест вытаскивая да разными разносолами приманивая - дескать, будет теперь у вас не жизнь, а птичье молоко в сенях да брусничной патокой на завалинке.
А следом и загранкомандировки в дальние уголки планеты Земля посыпались, как из рога изобилия. Изобилие-то оно, правда, не для всех оказалось. Кое-кто из начальства после того, как откомандированные экипажи и техники домой вернулись, решил, мол, чего зазря людей напрягать на опасном для здоровья континенте. Решил и никого больше ни в Африку, ни в Центральную Америку, ни в Южную Азию не отправил.
А потом всему личному составу на профсоюзной конференции было объявлено, дескать, оставшаяся в Свазиленде всего на неделю без присмотра матчасть оказалась захваченной радикальными синдикалистами партизанского толка, и теперь вертолёты стали собственностью новых хозяев. Но мы, российские лётчики, не поддадимся на провокации и не станем служить нехорошим афро-дядькам, как бы они того не желали. В общем, прощай, надежда на востребованность профессии! Вместе с перспективами роста налёта часов.
А что с тремя бортами Ми-8, брошенными на чужбине, спросишь? Неужели не догадываешься? Списали их на убытки предприятия... десятком миллионов больше, десятком меньше - разве это повод поднимать шум и ловить за руку тех, кто себе в столице квартиры купил в престижном районе? Чистой воды случайность - всякому разумному представителю прогрессивного электората понятно.
Но вскоре комиссары ООН в очередной раз озаботились гуманитарной катастрофой, навалившейся на "чёрный континент". А где забота, там и поиск людей, готовых рискнуть жизнью ради других. Найти таковых на развалинах бывшей империи труда не составило - получать гарантированную заработную плату, пусть и с риском быть сбитым конголезскими повстанцами, оказался готов каждый командир в нашем лётном отряде. Хотели все, а выбрали всего два экипажа. Вернее, три. Один экипаж перегнал "восьмёрки" (вертолёты Ми-8) в страну базирования - ДРК (Демократическая Республика Конго) и вернулся на родину, а мы - две основных команды лётчиков - добирались в Африку, что называется - своим ходом, а потом служили там мировой гуманитарной миссии верой и насколько это возможно правдой.
*
Казалось бы, всё просто - сделал пару прививок, загранпаспорт получил и готово: ты уже в престижной командировке. Но не всё так складно, как нам руководство рассказывало. Хотя - да, поначалу всё было просто замечательно. Но потом от Киншасы - столицы Демократической республики Конго - до пункта назначения - Кисангани - летели на стареньком АН-26, будто на автобусе: в салоне никаких сидений нет, а приварены две штанги на уровне плеч, чтобы не падать на пол при взлёте и посадке. Через всю страну, как по городу - на маршруте "тринадцатого марта тринадцать пассажиров под музыку Вивальди торжественно открыли 13-ый портвейн" из песни одного барда.
Я раньше как-то раз летал подобным манером из Краснодара на базу отдыха аэропорта Пашковский - в Геленджик пятничным вечером, но там был так называемый "рейс выходного дня" - только для своих работников. Зато в Африке за перевозку стоя с пассажиров брали деньги, и никого нимало не заботили комфорт и удобства. Впрочем, какие вы хотите удобства за десять долларов в эквиваленте местной валюты?!
Нам предстояло пролететь около трёх тысяч километров. Это заняло весь световой день с шестью посадками. И всё время на ногах.
Подобного перелёта не помню больше в своей жизни: вымотался, будто сам коломбиной рулил с начала и до конца полёта. Другим-то пассажирам всё фиолетово - они так далеко, как мы, не перемещались, а постоянно менялись в транзитных пунктах, будто бобовые зёрна плотно забивая стручок летательного аппарата в аэропортах дозаправки. Однажды вместе с людьми экзекуции полёта подверглись три или четыре козы. Они стояли наравне со всеми в салоне - без клеток и привязи, нервно блеяли и норовили поддать рогами по заднице тех, кто не успевал увернуться. Полный дурдом!
Короче говоря, впечатлений выше джунглей, которые чуть не обривал плоскостями Ан-26 - будто лезвие Gillette - тщетно пытаясь набрать высоту с загрузкой, превосходящей все разумные пределы. Лётчики - улыбчивые филиппинцы - то и дело выглядывали в грузовую кабину (пассажирской её назвать язык не поворачивается) и что-то спрашивали на неважно сломанном английском. Тем не менее, конголезцы понимали, о чём речь и дружно ржали, сопровождая звуки нечленораздельные вполне сносным "требьен" и "сава бьян" на государственном языке страны. Этакий африканский интернационал под эгидой ООН.
К вечеру, когда наш экипаж был выгружен и временно - на одну ночь - расквартирован в Кисангани, не хотелось не только есть или самостоятельно передвигать конечностями, но и даже спать - сон всё никак не шёл, пока в обесточенной гостинице под утро не ухитрились запустить дизель и включить кондиционеры в номерах "Африка-бамба, люкс - три звезды раз в год по обещанью".
А назавтра мы пересели на родные "восьмёрки" и уже самостоятельно перелетели к месту постоянного базирования. Начались трудовые будни.
*
Север Демократической республики Конго - это вам далеко не юг республики Коми. Как говорится, здесь климат иной... и не всегда подходящий для обычной жизни, к которой всякий командировочный - начиная от командира экипажа, заканчивая авиационным техником - привык за долгие года кочевой жизни на оперативных точках.
Мы не были первыми ласточками по линии ООН в данных краях. Два экипажа из Тюмени базировалось до нас близ Кисангани. Жили в палатках прямо в джунглях. Все как один переболели лёгкой формой малярии, хотя и делали прививки перед командировкой.
А моему экипажу повезло. Поселили нас на вилле рядом с границей Уганды - чуть не на берегу озера Альберта. Вилла за забором. Два попугая жако служили в качестве сторожевых собак - чуть кто-то чужой подходит, принимается дурью орать: "Ква хери! Ква хери!" - благо не "Пиастры!" и не "Акуна матата!". Что это значит - "ква хери"? Что-то-вроде "до свидания!"
Попугаи просто замечательные. Красавцы, аристократы! Сначала к русским недоверчиво относились, а к концу первой недели уже с ладони клевали. Впрочем, одной рукой подобного пернатого парня долго держать нельзя - весили наши крылатые сторожа чуть ли не с изрядную кошку. Перед отъездом мне одного местные хлопцы задарить хотели, но я представил, сколько хлопот будет, чтобы получить разрешение на вывоз птицы из страны, и не взял. Вернул с благодарностью, присовокупив командирские часы в придачу... так у них принято, если от подарка отказываешься. Или не принято, а просто меня развели на "фу-фу"? Собственно, я не в обиде - хорошие ребята конголезцы... век бы их не видеть. И не приведи тебе Господи работать с ними вместе - ленивые, как питон после обеда.
На вилле тихо, спокойно, но только выходишь за забор, там толпа детишек, как в мультике "Каникулы Бонифация". "Мистер, мани! Мистер, мани!" - кричат. А взрослые не скачут, не бегают, а только сидят вдоль ограды, смотрят печальными, как у больной коровы глазами, будто сказать что-то хотят. Но не говорят - лень раньше них родилась. И это не только посторонних конголезцев касаемо, а и тех, что у нас на вилле подвизались.
Командир экипажа, который мы меняли, при прощании сказал:
- Сергей Иваныч, ты гоняй тут всех на пинках, иначе они работать не будут.
- Почему?
- А потому, что у них и завтра будет тепло... и послезавтра. Как в том анекдоте, помнишь? Вот им и в ломы...
- Что за анекдот-то?
- Не знаешь? Ну, слушай. На одном из многочисленных островов в Тихом океане учёные обнаружили неизвестное ранее племя. Собрали экспедицию, отправились туда для изучения быта, языка и каких-то особенностей развития. Шутка ли - целая группа людей совершенно не подвержена влиянию цивилизации и проживает в естественных природных условиях.
Прошло какое-то время, учёный-этнограф из состава экспедиции овладел языком аборигенов и начал расспрашивать вождя племени о быте забытой богом этнической общности. Разговор зашёл об общей концепции питания.
- Чем вы ловите рыбу? - спросил учёный.
- Мы её не ловим.
- А на животных силки ставите?
- Нет. Нам это не нужно.
- А как же вы питаетесь? Чем?
- С океана дует ветер, сбивает с пальм бананы и кокосы. Мы их собираем и едим...
- Хорошо, а если ветра нет?
- Тогда - неурожай. Голодаем.
*
Болезней в Конго много. Прививки не всегда помогают. Командир и штурман с Ил-76, москвичи, которых мы в Киншасе раза три встречали, подхватили какую-то заразу, долго мучились желудками. Их отправили на родину через консульскую службу, и они оба умерли уже в Москве. А парням диагноз так толком и не поставили. Потому мы воду пили только из магазинных бутылок. Дорого - зато знаешь, что жив останешься.
А я ещё умудрился через две таможни (в Москве и Амстердаме) дихлофос провезти. Зачем дихлофос-то, спрашиваешь? Ухожу утром из номера в своей гостевой вилле, бзданул из бутылочки со спреем и спокоен - ни одна насекомая сволочь никакой заразы нам не принесёт. А ещё перед сном носоглотку мыльным раствором промоешь - сразу ощутишь себя белым человеком, даром, что Африка.
Да, о том, как провёз свой дезинфицирующий продукт стоит рассказать подробнее. Ну да, я о дихлофосе толкую. Пришлось пережить несколько тревожных минут, как сейчас говорят - "на измене".
Впрочем, в Шереметьево всё просто было. Там я не стал ничего придумывать - а просто честно рассказал о "секретном" грузе. Таможенники среагировали адекватно: попросили показать, что у меня и в самом деле дихлофос в багаже, а потом переглянулись и решили закрыть глаза на нарушение - как-никак "человек не развлекаться едет, а службу государственную нести в заграничной тьмутаракани".
И вот - аэропорт пересадки Скипхолл. Голландия, центр Европы. Как говорится в одной известной пьесе, пустите Дуньку в Париж.
Таможня в Амстердаме. Моя сумка "мечта оккупанта" заезжает в рентгеновскую камеру для просвечивания багажа. Я немного напрягаюсь, но стараюсь не показать виду - демонстративно отворачиваюсь и начинаю изображать, будто читаю какую-то рекламную брошюру, взятую на столике в зале вылета.
Вроде бы, всё тихо. Ничто не предвещает... Ну, найдут мой дихлофос, ну, конфискуют... но с рейса не ссадят же - у нас миссия ООН, не какой-то там частный визит в африканские джунгли. Неужели проскочит?
Тьфу ты, сглазил. Переводчик, который сопровождает наш экипаж по аэропорту Скипхолл, окликает. Толмачит с лёгким южнорусским акцентом. Смотрю в глаза одному из трёх таможенников, занятых моим багажом. Переводчик стоит чуть сбоку. Со стороны выглядит, что он не принимает участия в нашем разговоре с представителем власти, и я общаюсь с ними на одном языке.
- Что находится в сумке... три длинных продолговатых предмета?
- Это тубусы
- Что у вас в тубусах, мистер?
- Чертежи... - Заранее я не готовился, ляпнул первое, что пришло в голову.
- Чертежи чего?
- Вертолёта... Я же на нём летаю и... дорабатываю... иногда, если случаются сбои. Теперь вот по линии ООН. Ознакомитесь с командировочными документами? - Мой вид был настолько важен и значителен, что таможенники враз подобрались и повторно принялись изучать паспорт, будто бы за время нашего непродолжительного общения кто-то успел пририсовать к моей фотографии запорожские усы или на месте штампа Шереметьевской таможни приписать "Серый дурак", причём даже не на английском, а на голландском языке.
Один из этой могучей евросоюзовской кучки оказался начитанным, поскольку улыбнулся мне и принялся что-то живо втолковывать своим менее эрудированным товарищам. Я понял несколько фраз, в их числе "мистер Анотонофф из грейт эйркрафт дизайнер", "Руслан из бьютифул, ит'с кул".
Вот это влип! Меня приняли за другого... но тоже Антонова - авиаконструктора. Теперь, если раскроется, придётся идти в отказ и тормозить пятками об асфальт. Неизвестно, чем всё закончится. Интересно, как в Голландии расценивают сознательное введение в заблуждение представителей власти? В рамках гражданского кодекса или... Нет-нет, чего вдруг?! Они же сами решили, что перед ними авиаконструктор. А я просто не понял, о чём речь. У меня с языками проблемы... и прочее.
Тем временем, пока я размышлял, как избежать жёстких объятий нидерландской Фемиды, работники таможни терзали переводчика вопросами, почему, де, "мистер Антонофф" предпочитает чертежи на ватмане дизайнерским компьютерным программам. Нет, дескать, мы ему верим... а спрашиваем исключительно из любопытства.
Мне перевели, с трудом сдерживая южнорусский смешок. И тут я понял, заблуждение слишком далеко зашло, стало быть, останавливаться не имеет никакого смысла - в самом худшем случае депортируют в Россию, а миссия ООН останется без экипажа. Потому не стал я никого не в чём разубеждать и ответил уклончиво:
- Старая школа не терпит суеты...
Переводчик оттолмачил мои слова, а потом перевёл предположение таможенников.
- Вероятно, место, куда вы направляетесь, такое глухое, что там нет электричества?
- В общем, да... Жить будем в палатках посреди джунглей. Дикий край, необузданные страсти конголезских повстанцев. Откуда там электричество?!
Собеседники мои удовлетворённо закивали. Им даже не пришло в голову поинтересоваться, каким образом "мистер Антонофф" собирается чертить фюзеляжи летательных аппаратов внутри палатки - откуда возьмёт кульман; при лучине будет работать или обойдётся факелом. Величина имени конструктора оказала своё решительное влияние на процедуру таможенного досмотра.
В общем, открывать и проверять содержимое тубусов не стали - слова "конструктора" оказалось достаточно, чтобы не лезть в его... то есть, мои суверенные дела. А ещё и их природная лень сыграла мне на руку. Дело же довершили, полагаю, роскошное командировочное удостоверение на бланке, украшенном голографическим изображением самолётов, и выписка из договора, где говорилось, что я, Антонов Сергей Иванович, буду осуществлять доставку гуманитарных грузов по линии ООН в составе российского экипажа вертолёта Ми-8 на территории Демократической республики Конго.
Когда наивные голландские юноши провожали меня на посадку, предварительно взяв автографы, то галантно жали руку с толерантным усердием, уважительно скалились и кивали, будто китайские болванчики. Ещё бы - ведь сам великий конструктор самолёта Ан-124 "Ruslan" отправился на помощь голодающим, чтобы лично принять участие в благородной миссии. Но тяга к совершенству у конструктора так велика, что он не может ни на секунду оставить чертежи своих новых выдающихся "эйркрафтов".
Здесь, в аэропорту Скипхолл, я впервые зауважал европейское "отвёрточное образование", которое позволило мне не ударяться в грязь лицом посреди зала таможенного досмотра, доказывая, будто в моей персональной контрабанде нет никакой угрозы безопасности народам многострадальной Африки.
А дихлофоса того в емкостях со спреем в Богом и Мойдодыром забытом Конго, похоже, до моего приезда никто никогда не видывал. А если и видел, то не нюхал - совершенно точно. Почему я так говорю?
Как уже замечал раньше, с утра, уходя на полёты, я опрыскивал каждый уголок нашего со вторым пилотом бунгало из заветного баллона, предварительно наглухо закрыв окна и двери. При этом строго-настрого запрещал обслуге проветривать номер до нашего возвращения. Вечером, конечно, душно и воздух тяжёлый, но зато ни одна зараза не проникнет.
Дня через три заметил, что в бунгало перестали убирать. Обращаюсь к администратору: "Сэй ми, плиз, какого чёрта?!" А тот - дескать, хреново, мистер, у вас в номере пахнет... хуже, чем тухлой рыбой, будто зверёк какой-то умер и разлагается. Уборщица буквально из обмороков не вылезает.
Ничего, потом дал пять долларов и респиратор, который оказался в комплекте вертолёта, администратору - сразу стали так драить, так драить... как и положено.
Тут ведь вот что важно: это оно днём воняет - моё "ноу хау", а вечерком проветришь - ни одна гадина местная не забалует. Однажды ящерица завернула на огонёк - здоровая, жирная, размером со щенка. Залезла и остолбенела буквально от русской бытовой химии. Такой подляны точно не ожидала. Я вечером пришёл, обнаружил токсикоманку на столе лежащей - кверху брюхом. Почти не дышит уже. Глазки плёнкой подёрнуты, не двигается. Я ей по носу щёлкнул - в себя пришла, смотрит, не понимая, что с ней приключилось. Пришлось удвоить порцию адреналина в её холодной крови дополнительным щелбаном. После получения волшебного пендаля она умчалась куда-то - не то помирать, не то рассказать соплеменницам, как приобщилась к русской культуре.
*
Экваториальная Африка по сравнению с Азией, где мне тоже бывать доводилось, выглядит ничуть не лучше. Правда, сверху ландшафты привычней - на Приполярные смахивают. Летишь над саванной - будто лесотундра внизу. Изредка джунгли. С высоты на тайгу похожи. Но начнёшь над рекой снижаться, а там не пьяные рыбаки или геологи к источнику живительной влаги приникли, на четыре кости упасть сподобившись, а самые настоящие крокодилы. Не ярко-зелёные, как мультфильмовский Гена, а в грязно-болотном камуфляже, будто какой-нибудь спецназ из Независимой Республики Освобождённого Банана.
Африка в 90-ые годы прошлого века сделалась Меккой для авиаторов России и ближнего зарубежья. Кто здесь и обосновался навсегда вместе с семьями, долётывая на раздолбанной долгими годами и влажным тропическим климатом авиационной технике советского периода до пенсии, а кто-то работал наездами, зарабатывая на существование себе и своим близким.
Иное правительство озаботилось бы подобным положением вещей, вынуждающим техническую элиту прозябать на чужбине, а российскому, да и иным прочим постсоветским дядям и тётям всё нипочём - а, пусть себе выживают, как сочтут нужным, благо - наша Конституция не возбраняет работать по найму за границей.
Много мне пришлось встречать земляков в Конго, и всякий раз взаимная радость заканчивалась беседами о том, какую отрасль губят бездарные экономисты из-под Соросова крылышка.
Довелось выпивать с экипажем из Полтавы, который каким-то чудом выкупил (или взял в аренду) древний Ил-18, перегнал его в Африку, теперь осуществляет здесь грузовые перевозки. С 1991-го года летают. Запчасти? Так они их по всему бывшему союзу собирают, раз или два в год откомандировывая на родину кого-то из членов технической бригады, кочующей вместе с самолётом по самым дальним и опасным уголкам континента. Немало ещё всякого авиационного добра на территории некогда "единого и могучего" обнаружить можно; особенно в окрестностях военных аэродромов.
А однажды мы встретили и вовсе экзотическую компанию.
Командир Ан-2 с техником уже пару лет работали в Конго, когда дома разразилась перестройка. Всего в командировке на тот момент было человек двадцать лётного и технического состава. Большинство побросало самолёты и ломанулось на подмогу Борису Николаевичу, олицетворяющему самые демократические принципы в мире. Тем временем местные компании захватили матчасть, но ничего лучшего не придумали, как сгноить её от собственной жадности, поскольку летать над джунглями на самолётах с полным отсутствием навигационного обеспечения никто из местных лётчиков и мотающихся по белу свету авантюристов от малой авиации за маленькие деньги не соглашался. Впрочем, бывшие пилоты из СССР согласились бы, да их никто к технике не подпускал.
В общем, угробили наши родные "аннушки" (Ан-2), и никто за такой вопиющий произвол с местных царьков не спросил. Но оказалось, что не всё в прорву африканского бессмысленного беспредела провалилось. Те самые - командир и техник, которые встретились на моём пути, сумели, рискуя жизнью, угнать один из самолётов с места базировки и спрятать его. А позднее найти работу в фирме, занимающейся поиском алмазов. Возвращаться домой им было некуда - оба детдомовских. Вот и стала Демократическая республика Конго новой родиной этим парням.
Выглядели молодцы крайне экстравагантно, чем сначала привели меня в замешательство. Сам подумай, командир одет в драную ковбойку с шейным платочком и шорты: на голове - видавшее виды сомбреро, на ногах - ковбойские сапоги со шпорами. Издалека выглядит моложаво - загорел, поджар, фигурист. Но стоит подойти поближе, сразу становится ясно - человеку далеко за шестьдесят. Техник же из этой парочки выглядит и вовсе нищенствующим дервишем: чалма на голове, на носу очки с длинной окисленной цепочкой на заушинах, чтоб не падали на землю в случае толчков и вибраций. Вдвоём они - одна компания. Один двигатель...
Но тут такое дело - как ни "шамань" машину, а усталость металлов наступит, спланируешь ты на вынужденную... а там крокодил не станет разбираться, что у тебя налёта больше, чем у любого европейского лётчика... откусит принадлежности и - привет отчизне. А если и повезёт, если сядешь в свободную от диких зверей зону, кто тебя искать станет? Какой там МЧС в Конго... я вас умоляю.
А ведь столько потеряно авиационной техники, кроме разбазаренной за "смачные откаты" местным царькам и вождям за последние два-три десятка лет. И ничего, продолжают рисковать лётчики, поднимаясь в воздух практически на честном слове. Износ металлов со временем прогрессирует. Особенно в климатических условиях экваториальной Африки. И никто из авиаторов, поставленных, державой в условия поиска работы в отдалённых уголках планеты самостоятельно, не может быть уверен в том, что крайний вылет не окажется последним.
Недавно вот командир Ан-28... погиб в Африке... В Конго, где и мне довелось летать. Вторым пилотом в тот злополучный рейс отправился индус, подменив нашего, приболевшего. И ведь ничего не предчувствовал, харе рама пхай-пхай, предвосхитить не мог... тоже мне - потомок Будды, Кришны и иже с ними. Или специально в нирвану спешил? Командиром был Владимир Курбатов, которого с авиационного училища уважительно называли Курбаши. Врезались в гору на незнакомой местности при полном отсутствии аэронавигационного обеспечения, находясь в плотной облачности.
*
Антонов замолчал, я тоже не решился потревожить атмосферу каким-нибудь звуком. Минута молчания памяти погибших авиаторов, выполнявших свой долг перед Родиной, мировой общественностью и собственной совестью возникла сама собой. Они просто делали своё дело, не помышляя о славе, не думая о почестях. Но наше дело - помнить о них, погибших не на войне, но ради мира. Даже и не по линии ООН, а из чувства обычной человеческой отзывчивости.