В конце 70-ых годов XX-го века нефтяники начали осваивать промыслы севернее Усинска и вести дальнейшую разведку углеводородных месторождений Большеземельской тундры. С целью обеспечения буровых был построен вахтовый посёлок Возей-51, служащий перевалочной базой для оборудования и комплектующих буровых установок, топлива и расходных материалов, обеспечивающих бесперебойную работу объектов нефтеразведки и нефтепромыслов. Своего рода промышленная площадка.
Из города до Возея пробросили бетонную дорогу, а дальше доставка грузов осуществлялась по воздуху. Там, в посёлке, постоянно базировалось несколько вертолётов МИ-6 и МИ-8 вместе с экипажами и обслуживающим персоналом техников. Жили все поначалу в щитовых наспех сколоченных бараках, но вскоре министерство геологии закупило у канадцев сборные вахтовые комплексы. Из готовых заокеанских блоков собрали два здания: одно производственное, где трудились авиадиспетчера и представители заказчиков, кладовщики и рабочие промплощадки; рядом - гостиница, там жил весь этот разношёрстный люд. Здания были снабжены автономными системами отопления, водопроводом от собственной скважины и канализацией.
Одним словом, цивилизация. А между двумя корпусами в стиле тогдашнего модерна гордо высился покосившийся пережиток социализма - деревянный домик для отправления естественных нужд. С какой целью оставили данное заведение, совершенно непонятно - в каждом здании не по одному туалету с унитазами и другими признаками социалистической гигиены. Хотя, если рассудить с точки зрения оперативности посещения известного места, то старенький "скворечник" более оптимален, когда прижмёт в процессе работы, не терпящей отлагательств - нет необходимости заходить в внутрь постройки, предварительно тщательно отскоблив грязь с обуви (вахтёр иначе внутрь не пускал). Так что комендант посёлка хотел сначала снести сараюшку, а потом передумал. И туалетом этим частенько пользовались.
В первое время вновь прибывшим на Возей-51 неказистый домик казался чем-то лишним, нарушающим гармонию архитектурных обводок канадского производства в советском исполнении. Но потом все как-то претерпевались и переставали замечать сей прыщ патриархального далёка на гладкой шкуре нефтегазоносной провинции. А когда пришла зима, то и вовсе разного рода шуточки и провокационные разговоры прекратились - снег многое списывает: то, что раньше казалось серым и невзрачным, в ледяной корочке выглядело порою премило - почти волшебная избушка какого-нибудь доброго, но криворукого лешего или временное убежище ветрениц-кикимор.
Это всё присказка, сказка впереди ждёт.
Итак, зима, январь, посёлок Возей, утро. Ещё темно, и вертолётную площадку освещает прожектор. Ветер сильный, буквально - с ног валит, видимость слабая. Подвески с промбазы брать нельзя, хотя внутри кабины грузы перевозить не возбраняется. Большинство экипажей балдеет, намаливая у метео-богов незапланированный выходной, а нас, "шестёрочников", непогода не касается. Заправляем борт, делаем предполётное обслуживание, рабочие производят загрузку. И тяжёлая "вертушка" производит контрольное висение против ветра в свете прожекторов.
Как уже заметил выше, метель сама по себе была достаточно сильной, ветер - почти штормовым. А тут ещё металлическая махина приподнялась в воздух и снежную пену принялась перемещать со всей дури - взлётная масса под сорок тонн, и размах несущего винта - тридцать пять метров. Представьте себе! Воздушные потоки, создаваемые природой и вертолётом, встретились и перемешались в аккурат между двумя зданиями, которые образовали аэродинамическую трубу. Отдельно стоящий домик тут же накренился под воздействием снежного вихря, заскрипел и сложился в горизонтальной плоскости.
Мы с напарником даже и не думали переживать. Беда-то ведь небольшая. Если пораскинуть мозгами, получается - новое, прогрессивное расчищает себе дорогу в светлое завтра. Что здесь плохого-то?
Как же мы ошибались!
В отдельно стоящей будке оказался "стрелочник", ему и пришлось отвечать за весь тот прогресс, который обозначился тем январским утром в посёлке Возей. Как мужик туда зашёл, и почему оказался не в тёплом помещении гостиницы, когда большинство вертолётов стояло на приколе из-за погодных условий, бог весть. Да к тому же - пострадавший оказался из числа представителей заказчика. Этим выходить на мороз с утра и вовсе ни к чему. Не иначе - коварная судьба вывела засранца из тёплого здания, посулив каких-нибудь разносолов? Теперь-то правды точно не узнаем.
Хотя мы с напарником и находились совсем рядом с руинами - вьюга, да вертолёт ей в унисон двумя своими движками заглушали все звуки в округе. Услышать крики о помощи и стук в двери, лежащей поверх выгребной ямы просто не представлялось возможным. Лишь каким-то чудом я обратил внимание, что доски поваленного сооружения неестественно встают дыбом - это пленник выгребной ямы, проделывая невероятные акробатические трюки, выламывал себе путь на свободу. Тут уж и мы пришли ему на подмогу. И вовремя, нужно сказать: ещё бы чуть-чуть, и у заказчика могло оказаться на одного представителя меньше.
Позднее выяснилось, в тот самый момент, когда МИ-6 свалил "скворечник", мужика ударило в лоб этой самой дверью, и он провалился в "очко". Хорошо - успел ухватиться за ручку. Представляете состояние опешившего господина, когда ты вот только уютно устроился на корточках и вдруг - уже висишь, держась за хлипкую деревяшку, которая в любую секунду может сломаться под твоим весом, ноги упираются в замёрзшие композитные материалы человеческой жизнедеятельности, ни вправо, ни влево дороги нет, а снаружи только рёв вертолётных двигателей и практически никакой надежды оказаться услышанным?
Что и говорить, пострадавшему на фекальной почве невероятно повезло, он даже примёрзнуть к дверной ручке не успел толком. Дёрнули мы с напарником дверь изо всех сил - тут наш герой и вылетел из знакомого многим отверстия, будто пробка из шампанского. Вони тогда мы не чувствовали, поскольку морозец, вихрь снежный, но то, что задница у клиента расцарапана, догадались сразу. А он сам боли не чует, только грозит вслед улетающему вертолёту липкой мозолистой рукой - дескать, вот я тебе ужо!
Тут и народ из гостиницы набежал. Кое-как повалили пострадавшего на носилки, перенесли его в стартовый медпункт. Сам-то он по горячке ни под каким соусом не хотел отдаваться в руки медицины - всё кричал гортанным криком и требовал справедливости.
Лишь только беднягу занесли в тепло, медсестра сразу марлевую повязку на лицо натянула, чтоб сознание с непривычки не потерять, а потом уже оказала первую помощь уделанному по самую макушку герою. Особых повреждений, не считая синяков и пары неглубоких ран на филейных частях не оказалось - везёт дуракам. Зато заноз из неудачника медсестра надёргала - сотни две зубочисток можно было сделать... для страдающих хроническим насморком.
Разумеется, унты и одежду пришлось выбросить, но с утеплённым комбинезоном пострадавший от форс-мажора непредсказуемой розы ветров расставаться не хотел. Он и в бензине его вымачивал и в авиационном керосине стирал, но запах никак не желал выветриваться. Злые языки утверждают, что в следующем сезоне на этот комбинезон песцов приманивали. Не берусь утверждать, правда или нет. Зато с медпунктом оказалось немного проще. Его перенесли в другое помещение, а то, где оказывалась медицинская помощь пострадавшему, помыли тщательно с хлоркой и оставили до лета. К середине июня запахи растворились в аромате цветущих кустов черёмухи.