Аннотация: История от Славки Салеева. Рассказ напечатан в сборнике "Unzenziert" (без цензуры) НР30, приложение к журналу "Эдита", январь 2023 г.
МАРЧА
(история от моего друга Славки Салеева, рассказанная в 2004-ом году)
- Ты же знаешь, в конце 80-ых служил я на "Дарьяле" прапорщиком два раза по три контрактных года. Познакомился и крепко подружился с одним молодым офицером. Сколько пива с ним было выпито, сколько воблы в этом пиве утонуло сосчитать практически невозможно. И жена его привечала - накормить старалась, что называется, от пуза, когда он ко мне в гости заглядывал. Не удивительно - выглядел Толик почище кощея: мослы да кости при росте в метр девяносто. Ел всё и много, но метаболизм у человека такой, что получалось ровно по народной поговорке - не в коня корм.
На третьем году моего первого контракта перевели Толика в Закарпатье. Месяца полтора прошло, он, видимо, обосновался на новом месте - позвонил и предложил приехать к нему в гости. В тот год как-то не получилось - сына на море вывозили, зато следующим летом собрался я и махнул в Мукачево, где Толик тогда в центре ПРО и ПКО (противоракетной и противокосмической обороны) служил.
Помню, поднялся с автобусной остановки в горочку, где часть стоит, и почти сразу узнал её. По одному проекту, видать, с нашим военным городком в Печоре возводили. Только природа здесь другая. Богатая и просто-таки упоительная. Да ещё вместо нашего монстра - "Дарьяла", узконаправленные антенны типа "шалаш".
Толян меня на КПП встретил, пропуск оформил, а потом говорит:
- Сейчас шмотки кинешь в гостинице (неженатые офицеры жили в общежитии гостиничного типа), а потом сходи в марчу за выпивкой, а то мне некогда, начальник штаба на правёж вызывает.
- А где я найду эту... как её... марчу?
- Выйдешь с КПП, налево свернёшь. Там тропинку увидишь среди деревьев. Вот по ней и дуй под горку, покуда не спустишься в деревню. В ней марча.
- А марча - это что?
- Там любого спросишь, покажут.
Сказал и убежал за звездюлями в штаб. Молодой офицер без звездюлей всё равно, будто рыба без плавательного пузыря, незамедлительно грустнеет и на дно идёт. А сразу после накачки зеленцы-лейтенанты и выглядят свежо, и копытом бьют, словно бы породистые рысаки, и службу несут исправно.
Тропинка вывела меня прямиком к деревеньке. Деревенька ухоженная, красивая. Кругом цветочки в клумбах, дорожки у домов цветным песком отсыпаны, на улице самый настоящий асфальт, а не как в части - плитуар. Ты не знаешь, что значит слово "плитуар"? Поясню. Это когда дорога вымощена дорожными плитами, уложенными без подгонки, то есть, как попало и, к тому же, на неважно спланированную поверхность. Ага, точно... Живём мы здесь в воинской части хорошо. Так нам и надо!
Дома в деревне тоже будто с картинки о Нижней Саксонии. Крыши черепичные, стены белого кирпича, кое-где плиткой декоративной украшенные. Лепота.
Встретил я гражданскую старушку, следовавшую мне навстречу, и спросил, мол, где тут у вас марча, бабуля? Она мне рукой указала направление, а от себя добавила:
- Иди туда сынок, а увидишь деревянное здание - значит, пришёл. Это и есть марча. Ни с чем её не спутаешь.
И точно - среди красивых, на загляденье, домов марча смотрелась чем-то инородным. Словно бельмо на глазу выглядела. Покосившееся деревянное здание, больше походившее на обычный сарай. На сарае висела аляповатая табличка, исполненная быстровысыхающей краской через плохой трафарет. Она недвусмысленно гласила - здесь находится продуктовый магазин.
Зашёл я внутрь. А там, кроме хлеба да кое-каких консервов, ничего нет... из закуски. Зато ассортиментный перечень напитков потрясал воображение советского человека и заставлял меня трепетать священной дрожью странника в пустыне, вышедшего к долгожданному оазису. Одного лишь пива сортов сорок. Да и водки, наверное, не меньше. Так ведь было же ещё и вино. Даже сейчас, когда мы ко всему привыкли, посещение ТОЙ марчи не показалось бы рядовым событием. А тогда... для обычного прапорщика советской армии - можешь себе представить?
Я точно в сказку попал!
Навстречу мне из подсобки маленький господин выскочил. Именно господин, а не товарищ, это сразу стало понятно. Ростом, пожалуй, меньше меня. Я, как ты знаешь, не великан, а господинчик и вовсе лилипутом казался. Только невероятно ухоженным и интеллигентным. Белый верх, чёрный низ. На шее бабочка "кис-кис", во рту скромная золотая фикса, на голове роскошная седоватая шевелюра с начавшей расти тонзурой посередине. На маленьких, не больше 36-го размера, ножках продавца красовались лакированные концертные туфли, идеально натёртые бархоткой.
Господин буквально расстелился передо мной, своим единственным покупателем:
- Что пан желает?
- Пан желает водки, да побольше...
Когда я уже закрывал заполненную "огненной водой" сумку, спросил, отчего так странно называется заведение, где, собственно, и состоялся акт закупки спиртного. И тогда продавец рассказал мне историю:
- Пан знает, что эта деревня немецкая? Точно, пан, вы очень наблюдательны. Появилась она здесь давно-давно, ещё во времена императрицы Марии Терезии и короля-воителя Фридриха Второго, прозванного за его деяния Великим.
Земля в округе часто переходила из рук в руки, но в деревне всегда жили только немцы. И как думает пан, не хотели бы новые хозяева всякий раз спалить её, а жителей по миру пустить? Пан понимает правильно - хотели...
А почему они не позволяли себе ничего подобного, любезный пан? Я вам скажу. Всё оттого, что в деревне жила Марча. На самом деле, конечно, никакая не Марча... а Марта, просто на местном диалекте так звучит это замечательное немецкое имя. И была она настолько хороша собой и столь нежна, что ни один мужчина не мог перед ней устоять.
И лишь только новый завоеватель ступал в пределы нашей деревни, он сразу попадал под обаяние очаровательной девицы Марчи. Дом красотки стоял на отшибе, где она гнала шнапс и потому, наверное, никто не мог обойти стороной её жилище. И никому не отказывала Марта ни в водке, ни в любовных утехах.
И пусть скажет мне пан, захочет ли самый воинственный завоеватель сжигать деревню, где живёт настолько прекрасная фройляйн? Вы верно мыслите пан, именно так оно и происходило. Все завоеватели немедленно сами оказывались захваченными в сладкий плен двух очаровательных рук, ещё более очаровательных ножек, рыжих, как пламя, волос и зелёных глаз размером с австрийскую монету достоинством в 1 флорин, отчеканенную в 1891-ом году на Венском монетном дворе, и глубоких, будто Северное море у берегов Норвегии.
Шли годы, Марта старела, но у неё была дочь, которая по чудесному стечению обстоятельств также охотно откликалась на имя Марча. И опять вы всё точно угадали, пан: дочь заняла место матери. Потом новую Марту сменила ещё одна, потом ещё... Хотя... вполне возможно, кое-кого из красоток звали несколько иначе... Какое, в сущности это имеет значение, пан?
И так длилось до недавней поры. Только теперь уже новая Марта не сама готовила шнапс, а торговала в продуктовой лавке. Ой, пан, зачем вы гневите Езуса Христа? Не называл я советских солдат завоевателями, вы сами себе всё придумали!
Но то, что последняя Марча продолжала жить с военными из той части, которая стоит на горе и не отказывать им в шнапсе в любое время суток, так это верно, пан, как и то, что Езус вознёсся, но обещал снизойти на грешную землю повторно. О, вы интересуетесь, что же стало с Мартой дальше... В неё влюбился один порядочный офицер, из тех, кто умеет играть на фортепьяно и читать Гёте в подлиннике, о, матка бозка! И до того крепко влюбился, что взялся её ревновать ко всем ночным посетителям. А разве могла девушка нарушить вековую традицию, пан? Не нами установлено, не нам ломать, не так ли?!
И тогда офицер пришёл к ней ночью, попросил водки. Выпил, потом овладел Мартой, как самый смелый любовник, затем надел чистое исподнее, гладко выбрил лицо... О, пан, у меня не хватает слёз, чтобы выплакать это горе! Да... да... он застрелил её из табельного оружия, а потом застрелился сам... Если пану любопытно, он может найти могилу последней Марчи на лютеранском кладбище... там, за кирхой (господин махнул в неопределённом направлении). А место, где жила и торговала Марта, стало называться марчей с той поры. И название - единственная память о ней... Езус Мария...
- Это были ваши отец и мать? - неожиданно ляпнул я, прерывая господина с опухшим от слёз носом.
- Не зразумею, пане. Meine Ausgangssprache ist deutsche!1
Когда я выходил из марчи, господин слегка приободрился и внезапно вспомнил, что немного владеет русским:
- Спасибо пану за визит!
- И вам не хворать, уважаемый.
_ _ _
Была б жива Марта и её марча из-под Мукачево, кто знает, так бы лезли туда НАТОвские бойцы или, наконец, проснулись в них живые люди, в этих бездушных простаках-пиндосах2 (простота хуже воровства, вы помните?), которых дёргают за ниточки невидимые силы мирового оболванивания...
1 Meine Ausgangssprache ist deutsche! (нем.) - Мой родной язык немецкий!
2 Пиндос - термин, восходящий корнями к средневековой Греции. Бедняки и неучи в те времена были в основном с северо-востока Греции, из Пинды. И "пиндос", как выходец из Пинды, это синоним необразованщины, деревенщины и гопоты. Термин был нарицательным и оскорбительным. И стал употребляться как внутри греческой диаспоры, так и вовне.