"Сновидения -- это королевская дорога в бессознательное".
"Вам не кажется, что сегодня вечером стены перпендикулярны?"
З.Фрейд
Склейка, обрыв, монтажная вставка, уплывающие в небо цветы. Маскарад ускользал.
Предвестником было непарнокопытное шотландское привидение из старинного замка Вилли Морисса. Заметив у коновязи бледную дрожащую лошадь, он неожиданно для себя спросил:
- Здравствуй, лошадка, у тебя есть скоч?
- Я не совсем чистая, - ответила она. - Я не белая, мистер.
- Афро-лошадь? - поинтересовался.
- Вы о зебрах, сэр? Нет. Эти совсем не в моде сей сезон. Полосатое теперь не ценится. Нынче в чести однотонный окрас. Глубокий, чтоб - чисто жесть, а не просто ситцевые разводы по полям.
- По полям? Имеется в виду определённый формат?
- Нет, обычные ячменные поля, поросшие вереском, хмелем и гиннесом.
Самые яркие впечатления не оседают на дно подсознания, откуда их только дедушка Фрейд смог бы выковырять. Нет. Они долгое время тревожат тебя, мешают спать и пр.... Это как в детстве, когда впервые научишься карточной игре. Вместо сна сплошные кошмары: карты, карты, карты... комбинации, цветастые спины рубашек, короли, валеты, дамы. Карнавал персонажей из Страны чудес.
Сон оказывается до боли знакомым. Его уже когда-то ему демонстрировали. Только теперь качество совсем не такое хорошее как прежде. И от этого теряется логика хронологических транзакций, размываются понятия и жутко скрипит в местах склейки изрядно изношенной плёнки. Маскарад в чёрно-белых красках - что может быть печальней!
"Где же оно? Где же оно?", - повторяет он несколько раз, потом, не без видимого напряжения, встаёт.... Сам он невысокого роста, сутулый, передвигается медленно, напряженно, лицо чуточку вытянутое, слегка вздернутый нос. Глаза большие и выпуклые, как у краба - на ниточках нервов. Внешность не совсем ординарная, верно же?
- Это что у тебя за вата возле глаза? - спрашивает незнакомую женщину, делящую с ним ложе.
- А это я на вате сплю...
Королева демонстрирует вату от компресса на веки, который она делает каждый вечер перед сном.
- Ты Дед Мороз, что ли?
- Да, нет же, смешной... Конечно - Снегурочка.
И она отстраняется немного в сторону, поигрывая тоненьким узбекским станом никогда не рожавшей женщины, гибким, как хвост анаконды средних размеров.
Он запускает руку под одеяло, пробуя на ощупь, температуру тела.
- Ты не Снегурочка, ты горячка... Хорошо, что не белая...
Он рисует синеющим указательным перстом горящую пентаграмму в углу спальни и произносит отворотное ведическое заклинание: "Арваал ассинесос захвар!"
Он постоял минутку, ушел в себя, подумал, развернулся и пошел обратно тем же неспешным и тяжелым шагом, которым по обыкновению ходил всякий раз, когда впадал в депрессию. Украденный праздник - разве не повод для этого?
- Здесь меня нема, там меня нема... Где же я е? Где же оно? Где же оно? - тяжело выдыхал в атмосферу подмороженного с бочков утра.
Сильно кашлянул, и тут же попрекнул себя за это. Зачем он куда-то направился, зачем остановился на полпути, долго о чем-то думал и вернулся обратно? С ним было, вроде бы, все в порядке. Но вдруг, он судорожно сбросил фрак, скинул домино со знаком Зорро, расстегнул пуговицы на фланелевой рубахе в целомудренную клеточку для игры в "морской бой", стремясь вобрать в себя как можно больше пропитанного всеобщим нетерпением воздуха. Всем телом. Обнажённым. Поверх тумана. Который уже неспешно стелился по ковролину пола и пластику плинтусов мотеля.
Мо-те-ля? Хм.
Что могло его так взволновать? Его, чей образ давно нам приелся на экранах бразильских сериалов. Чем же герой-лунатик привлекает наивную публику? Если он - действительно человек, наделенный сверхспособностями, отчего вдруг переполошиться из-за какой-то мелочи, не стоящей внимания? Но это же очевидно: просто он всегда ночует дома. А уж коли появился мотель, то непременно жди подвоха: кошмара с двойным дном или - того хуже - вялотекущего сна-матрёшки, выворачивающегося лентой Мёбиуса в еле теплящееся подсознание.
Он называл свою квартирную хозяйку Смежной королевой, поскольку чаще всего спали они в смежных комнатах. И ещё - иногда по утрам улыбался ей загадочно вполглаза и говорил:
- Вы так холодны и неприступны, моя милая, как линия Маннергейма в разгар морозной зимы.
Хозяйка смущалась от этого, заливалась румянцем и скорей бежала на кухню, где чайник уже насвистывал тирольские йодли, отчаянно фальшивя при взятии высоких нот. Иногда утренний омлет она с настойчивостью налоговой инспекции стремилась заменить сексом на скорую руку. В прямом смысле этого выражения. Тогда он оставался голоден и весь день потом жалел себя.
Сегодня же - на беспокойство королевы, напугавшейся до смерти его стремительным возвращением из царства Гипноса и теперь уже не лучшим видом: вспотевшее от напряжения лицо не отличалось по цвету ровно от половины клеточек на его рубашке, он лишь отвечал невнятно:
- Не молоды ж мы ж уже уж...
- А в городе карнавал, - королева ненавязчиво настаивала на выходе в свет.
Он возражал равнодушным тоном. Голос его расплывался, словно приглушенный и придавленный мыслями о приснившемся. Он ещё долго полулежал, скукожившись, и ввинчивал в пространство вереницу непонятных слов... Ночь прошла очень быстро, как ему показалось, а он все никак не решался покинуть тёплое гнездо, свитое в старинном кресле с геральдическими знаками по порядком истрёпанному гобелену. Рассуждал вслух:
- Здесь где нет?! Полшестого, здесь вот тоже. Где же оно? Где же ОНО?!.
А потом сон перерос в историческую стадию, и кадры замелькали картинками из учебников античности.
Отец Алоизо в белых одеждах, наподобие тех, что предпочитал Махатма Ганди.
Учительствует у инфанты по имени Миокарда.
Римские термальные игры.
Заперт в башне.
Слова Алоизио: "Завтра по сценарию Вас отдадут на поругание черни. Вы ирландец, а ирландцы - британские евреи".
Казнь не входит в планы. Становится жутко. Но пока гораздо страшнее остаться без курева.
Стучи!
Стучит.
Толстому мулату с охапкой ключей и заряженным карабинером наперевес: "выпусти в магазин, курить хочу",
- Купи и мне двенадцать пачек... - в ответ.
- Дюжину?
- Я сказал, сигарет!
- Я понимаю, что сигарет. Дюжину пачек? И каких, кстати?
- Я сказал, двенадцать пачек сигарет.
- Ты что, совсем не въезжаешь? Какой марки двенадцать траханных пачек твоих сигарет?
- Причём тут марки! Я сказал...
- Ты что ли ирландский еврей?
- Разве не понятно, что я хотел "Camel"? Ты знаешь другие сигареты?
- Да пошёл ты... только к сроку казни непременно оставайся на месте - вполне за меня сойдёшь...
- Что?
- Не скажу, иначе поймёшь и сбежишь.
Он вышел на улицу. Там в замковых столовых и тратториях шла театрализованная резня с настоящей куриной кровью жертвенных птиц. Репетировали завтрашнее пиршество иезуитского духа. Тоже своего рода маскарад якобы религиозных адептов.
А вот и офис настоятеля. Настоятельно просим! Компьютер отца Алоизио назывался "Celium 5, Monk" (келейный, монашеский, пятой версии).
Чтобы освободиться от терзающих душу снов и смело шагнуть в завтра, нужно было изменить что-то не только в себе, но и в окружающем виртуале. Загрузка шла медленно - грузчики попались из числа нерасторопных, обделённых кэш-ем второго уровня. Но процесс всё-таки подвигался. И тут! Тут такое!
Код доступа утерян, утрачен... убит... Он убит. Этим известием. Паника пополам с истерикой. Шут короля катается по полу, издевательски позвякивая бубенцами потешного колпака. Хоть плачь - код доступа утрачен.
- У-тра- чен!
- Нет, му-р-ррр... я здесь, хозяин!
- Ты кто?
- Я кот доступа Мурзик. Куда вы хотите доступить, мой господин?
- А это что?
- Ноутбук. Как в рекламе. Два гига, два ведра...
- А посередине гвоздик?! - догадался он.
- Нет, мой господин, посередине флэш-рейдер!
- Не понял, а рейдер зачем?
- Для захвата урожайных пахотных земель...
- А пахать - кто станет?
- У нас всё автоматично. Plug&Play.
- А сеять как же?
- За это у нас Drag&Drop отвечает.
- Тоже из автоматичных?
- Из них, батюшко, из самых, что ни на есть, виртуальных безобразников...
- А как мне, господин э-э-э... Мурзик, попасть пальцем в небо? То есть, если не прибегать к аллегориям, оказаться в высшем обществе тех, кто спит без кошмаров? Овеществить мой доступ сумеешь?
Кот на секунду задумался и оттарабанил скороговоркой целый синодик разнообразных фамилий, лица которых смотрели с явной укоризной и никак не хотели пускать ещё одного "отца-основателя" в свой круг развесёлых многообразий. Потом смирились - против Мурзика спать небезопасно.
* * *
Я гуляю по разуму, по широким его коридорам. Звонок в телефонную дверь. Это ряженые притащились с маскарада иллюзий. Надо ответить. И я вещаю в разношенное бутылочное горлышко канала связи:
- У меня не все дома. Говорит автоответчик. Приходите завтра.
Карнавал продолжается в чёрно-белых тонах. После склейки.