Аннотация: Эту странную историю рассказал мне сын Марат ночью в лесу и напустил такой жути, что я решил напугать и вас, дорогие читатели.
Dино Dинаев
Заброшенный дебаркадер
Рассказ.
Стоило Стрелецкому свернуть с трассы, характер дороги изменился. Она стала узкой, встречные машины разъедутся с трудом. Вплотную по обочинам подступают кусты в рост человека, которые могут скрывать что угодно. Камни, брошенную пришедшую в негодность сельхозтехнику. Не говоря уже о гвоздях, штырях и прочей угрозе для целостности колес.
И в более благоприятные годы здесь было не слишком людно, теперь же все окончательно пришло в запустение. Каким образом сохранялся и функционировал пансионат "Голубая лагуна" для Стрелецкого оставалось загадкой. Ведь только для того, чтобы завести продукты, надо было преодолеть более ста километров.
И эта дорога, которая, когда Стрелецкий въехал в лес, стала откровенно непригодной для езды. Виноват в этом был лес. Густой, непроницаемый для солнечного света. Стрелецкому пришлось включить фары. Так и ехал. Летом, днем, и с фарами.
Сосна-дерево с особой энергетикой. Не терпит ничего чужеродного. Здесь нет ни грибов, ни ягод. Лишь величественные сосны, выдающиеся экземпляры из которых достигают метра в диаметре. Стрелецкому не верили коллеги по институту, пока он не привез фотографии.
Хотя с фотоаппаратом он связываться не любил. Бесполезная вещь при специфическом роде его деятельности. Призраки не любят оставлять документальные свидетельства своего существования и первым делом выводят из строя именно подобного рода технику.
Именно поэтому, отправляясь в "голубую лагуну" Стрелецкий фотоаппарат брать не стал. Разве что в мобильном телефоне была камера. Но обмануть тех, кем ему придется заниматься, Стрелецкий и не мечтал. Он был слишком профессионален в этой щекотливой области, чтобы надеяться провести тех, кто знает о нас все.
Дорога продолжала петлять в чаще, становясь все более неприспособленной для езды. Те, кто строил ее, представления не имели об особенностях сосны. Мощные корневища взрывали полотно изнутри. Асфальт шел волнами, словно опухоль его покрывали безобразные бугры, наплывы, язвы.
Но Стрелецкий был здесь не впервые и заранее снизил скорость. Его пригласил давний знакомый Аркадий Степанович Глухов, директор пансионата. Стрелецкий знал его как человека обязательного и дотошного. В своем хозяйство он знал все досконально, вникал во все въедливо и до мельчайших подробностей. Старая гвардия. Седой энергичный старичок.
Стрелецкий тут же себя опроверг. Знать, не все он знал, раз пригласил его, известного в Алге специалиста по паранормальным явлениям. Видно, наткнулся на что-то такое, что поставило его в тупик. Необъяснимое, жуткое, что заставило его звонить среди ночи и срывающимся голосом просить об услуге.
Стрелецкий вспомнил, что в этот момент его кольнуло острое чувство опасности. Мир призраков опасен для живых. Тот, кто думает иначе либо дилетант, либо дурак. Но в этот раз что-то буквально завопило внутри об опасности. В мозгу словно зажглась красная табличка "Опасно! Ехать нельзя!"
Но Стрелецкий поехал.
Глухов встретил его у ворот пансионата, хотя это было совершено необязательно. Но такой уж человек. Обязательность в его характере. На воротах висела табличка "Проезд строго воспрещен!" Глухов обнял Стрелецкого, и тот вынужден был ответить. Хотя терпеть не мог обниматься с мужиками.
-Сейчас отобедаем, я велел в столовой накрыть,- Глухов старательно изображал из себя хлебосольного хозяина.
-Я не голоден, Степаныч, так что можешь переходить к делу.
-Ой, Рома, тут такое творится.
Глухов засуетился, приглашая его внутрь. Едва Стрелецкий шагнул в узкую калитку рядом с воротами, как из расположенной по соседству клети на решетку с грохотом кинулись две собаки. Глухов прикрикнул на них, но они не обратили на него ни малейшего внимания. Точно так же Стрелецкий не обратил внимания на запертых тварей и прошел внутрь.
Вместе с директором они пошли по узкой асфальтовой дорожке, петляющих меж частокола сосен.
-Так что у тебя случилось, Степаныч? Учти, дел у меня невпроворот. Сессия, сам понимаешь.
Однако Степаныч о делах говорить не стал, пока не провел его почти через весь пансионат, представляющий собой одноэтажные домики, затерявшиеся среди деревьев.
На окраине размещалась пустующая детская площадка. За ней был только забор и лес. С другой стороны километровой ширины величественный залив. На той стороне тоже был лес. На берегу стояли на причале два дебаркадера - плавучие пристани. Двухпалубные деревянные сооружения.
Глухов пояснил, что один дебаркадер списан, на нем никто не живет. В активной эксплуатации только второй, в котором располагаются номера с удобствами.
-Все мои беды от этого старого дебаркадера,- пояснил директор.
И он рассказал о том, что ему довелось испытать позапрошлой ночью.
Как оказалось, вчера в "Голубую лагуну" приезжала инспекция СКУ (санаторно-курортных учреждений).
-Сам Золотарь приезжал,- пояснил директор. - Зверь, а не инспектор.
-Я не по инспекторам, я больше по другой части.
-Ты слушай! - с загоревшимися глазами продолжил Глухов.
Днем они с инспектором проверили столовую, душевые, всевозможные хозпостройки. Золотарь везде нашел мелкие нарушения, но дело житейское. Самого злостного для таких случаев нарушения, как-то проживания неучтенных лиц, ему обнаружить так и не удалось.
Вечером, как положено, накрыли стол, затопили сауну.
-И как назло Золотаря на бережок потянуло. Поздно уже было. Часа 2 ночи, я на часы то глянул, но потом все позабыл. Мы с инспектором вдвоем были. Выходим, а на заброшенном дебаркадере свет горит.
В этом месте Глухов замолк и выжидательно глянул на Стрелецкого. Тот пожал плечами.
-Это еще ни о чем не говорит. Кто-нибудь из гостей переночевать решил, вот и остался на ночку, другую. Места здесь отличные, курорт!
Глухов возмутился.
-Какие гости? Тут и свет давно выключен, и сигнализация подведена. Только окно или дверь тронешь, сирена воет.
-Так бы и объяснил своему золотарю.
-Он и слушать не захотел. Сразу в крик. Жильцов привечаешь! Левые деньги! Прямо ночью и укатил. Рома, выручай. Только ты меня можешь теперь спасти.
-Интересное кино. Хочешь, чтобы призраки на себя вину взяли? Только они этого не любят, так и знай. Скрытные это твари.
Глухов шутку не воспринял. Умолял, хватал за руки.
-Ты сам то смотрел, что там? - спросил Стрелецкий. - Горячку порешь, а там бомж сидит перепуганный ос свечкой.
-В том то и дело, что ничего на утро не нашли.
-А ночью слабо было сразу глянуть, - проворчал Стрелецкий, а Глухов посмотрел на него как на ненормального.
-Говорю, там сам черт ногу сломит. Света нет, полы все гнилые. Дебаркадеру сто лет в обед. Но я тебе самого главного не сказал, - Глухов помолчал, не решаясь продолжить.
-Ну, давай рассказывай. Как перед врачом. Чего засмущался.
-Не знаю, как и сказать, чтобы ты опять не возмутился.
-Очень тебя трогает мое возмущение! Раньше надо было думать, когда меня среди ночи поднимал! Чего у тебя там еще?
-Сегодня ночью на дебаркадере опять горел свет.
Сигнализацию выключал электрик, которого Степаныч называл Сережей, но внутрь Сережа идти наотрез отказался.
-Проклятое это место.
Стрелецкий в сопровождении Глухова поднялись по шаткому трапу на палубу. Дебаркадер имел в длину метров 30.Даже при беглом осмотре стало ясно, что он давно не пользуем. Краска выцвела и облезла, кругом паутина. Видимая и нет. Но стоило сделать шаг, как лица касались липкие противные нити.
-Что он там про проклятие говорил? - поинтересовался Стрелецкий. - Не удержался, разболтал, Степаныч?
-Шила в мешке не утаишь. Про дебаркадер еще раньше всякое болтали. Ведь так и не узнали, кто его строил.
-Как это?
Глухов облокотился на поручень и, глядя на выступающие из воды водоросли, рассказал странную историю дебаркадера.
Как оказалось, что его действительно никто не строил. Нет, строил, конечно, только про то его сегодняшним пользователям и лично товарищу Глухову ничего не было известно.
Дело в том, что дебаркадер был найден на одной из излучин залива. А уже потом рачительные новые хозяева приволокли его на буксире в "Голубую лагуну".
-Должны же быть номера. Маркировка, наконец, - не поверил Стрелецкий.
-Должна. Но ее не было. Никаких данных о прежних хозяевах. Он возник словно призрак!
-И что? До этого были нехорошие закидоны? Вел себя дебаркадер примерно?
-Более чем! 20 лет отслужил верой и правдой. Ну, были несчастные случаи. Пьяный стеклом порежется из выбитого окна. С лестницы сверзится и ногу сломает. Но все в рамках статистики, как говорится.
-Ладно, показывай нехорошую комнату.
Глухов отомкнул дверь и провел его длинным внутренним коридором, комнаты располагались по обе стороны. Остановился перед комнатой под Љ12.
-Счастливый номер,- заметил Стрелецкий.
-Если бы.
-Открывай смелей. Мои подопечные днем не балуют.
Глухов отомкнул и эту дверь. Обычная комната. Дощатые стены с отслоившимися обоями. Две койки с голыми матрасами. Окна с пыльной занавесью. И ужасная всепроникающая сырость. С первого взгляда стало ясно. Тут давно никто не живет.
-А что мебель оставили? Занавески?
-Все списано давно. Был бы залив поглубже, вывезли бы на середину и затопили.
-Мне надо выяснить, кто останавливался в этой комнате. Это возможно?
Глухов посмотрел на него, как на сумасшедшего.
-Курсовка рассчитана на 12 дней. 10 сезонов за лето. Это получается 20 человек в год. За 20 лет-400. Да я и сомневаюсь, чтобы документы такой давности уцелели. К тому же иногда люди приезжают на уикенд. Субботу-воскресенье.
-Меня интересуют не все люди, а лишь те, которые после посещения этой комнаты...умерли.
Глухов осекся.
-Слава Богу, мне об этом никто не сообщает.
-Эта информация была бы нелишней. Ну что ж. Будем ждать ночи. Покажешь мне своих левых жильцов.
-Ну вот. И ты тоже.
-Не обижайся. При твоих делах это был бы наилучший расклад. Можешь поверить мне как специалисту.
В 23.00 закончилась дискотека. Они выждали в директорском домике еще полчаса. Когда вышли, Стрелецкий рефлекторно отшатнулся за дверь, на фоне фонаря, затерявшегося в ветвях раскидистого клена, маячила мрачная фигура.
-Чего ты? Я милиционера нашего позвал, Валеру! - пояснил Глухов.
-Предупреждать надо. И вообще все это лишнее.
-Не лишнее. Оружие Валере не положено, но дубинка у него есть, и вообще парень здоровый, сгодится.
Они поздоровались и пошли по аллее, пустынной, покрытой лохматыми тенями. Чем такое освещение, лучше вообще никакого, подумал Стрелецкий. Глянул вверх и восхищенно присвистнул. Звезды были обалденные. Огромные, застывшие. Свет города не заслонял их, и даже млечный путь просматривался отчетливо.
Духи тоже любят ясную погоду с яркими звездами. У Стрелецкого имелась в разработке одна интересная теория о связи призраков и космоса. Пресловутая теория Планеты-800 тут была не при чем. Стрелецкий был ярым противником того, что души умерших существуют в нашем мире. Он был последовательным противником самого термина "души".
Извилистая дорожка привела на берег залива. Только теперь он не казался таким приветливым как днем. С воды тянуло холодом. Раздавался плеск невидимых в темени больших масс воды.
Зато стал заметно разительное различие между дебаркадерами. Если на новом переливчато горели окна и фонари, раздавались голоса и смех, но старый затих во мраке. Даже на фоне ночи казался темным пятном.
-Ну и где твои гости? - не вытерпел Стрелецкий. - Сбежали?
-Хорошо бы.
-Как хотите, а я туда не пойду!- заявил Валера.
-Туда никто не пойдет, - заверил Стрелецкий.- Полы все трухлявые. Да и нет необходимости рисковать. Сейчас посидим немного и домой пойдем, баиньки.
Но сидеть пришлось долго. Первым в полтретьего откланялся Валера.
-Ладно, пошли, - сдался Глухов. - В прошлый раз они в полвторого себя проявили. Так что поезд ушел.
Стрелецкий согласился, неприятно удивившись, что проделал это с облегчением. Специалист по паранормальным явлениям, каким его все считали, не должен радоваться, что эксперимент провалился.
Когда пошли обратно, остановились у туалета.
-Пошли, у меня в домике все удобства есть! Даже душ! - настаивал Глухов.
-Не дойду. Не надо было пивом меня поить. Иди, я сейчас.
-Ну, как знаешь!
Глухов размашисто ушел в темноту.
Стрелецкий посетил заведение, вымыл руки, а когда вышел, его как током ударило.
На заброшенном дебаркадере горел свет.
У Стрелецкого не было сомнений, возвращаться или нет. Свет манил его как мотылька.
Он спустился ближе к дебаркадеру и внимательно огляделся. Наступившая давящая тишина его не удивила. Ведь если это те, ради которых его позвали, создать вокруг вакуум для них это их хлеб. Последний из фонарей пансионата остался далеко позади. Новый дебаркадер будто разом вымер. Ни огонька. Зато на заброшенном одно из окон в центре сияло ярко как сварка.
Стрелецкому не было необходимости прислушиваться к своим ощущениям, в больное колено словно бормашину ввинтили. Обычно вид светящегося окошка вызывает спокойствие и умиротворение. Но это вызывало лишь липкий страх и желание немедленно уйти.
Перед дебаркадером напротив освещенного окна стояла машина. Темная "восьмерка".
Стрелецкий подошел, закрываясь от окна корпусом машины, ощупал двигатель. Холодный. Хотя если на ней приехали, пока он был в туалете, он бы не должен остыть. С другой стороны, он не обратил внимания, была ли машина раньше. Да и темно было. Может так статься, что если бы не освещенное окно, он бы и в этот раз не разглядел ее.
Бордовая "восьмерка". Он достал карандаш и практически на ощупь вписал номер в блокнот. Надо будет днем проверить.
Предстояло самое трудное, подойти и заглянуть внутрь. Он обошел машину, вернее, хотел обойти, но тотчас жестко ударился о невидимое в темноте препятствие и с трудом сдержал стон. Под ногами обнаружилась лавка. Становилось непонятно, кто поставил ее так близко от машины. Вернее, как машину втиснули в такой опасной близости.
Следом он вляпался в такой плотности кусты, что через них надо было прорубаться как в сельве. Когда весь в липкой паутине он выбрался, то едва не напоролся на сук. Интересно. Его не хотели. Но он уже завелся.
Не обращая внимания на битые бутылки, острые булыжники под ногами, он шел к дебаркадеру, ориентируясь на совещенное окно точно на огонь маяка.
Но стоило ему добраться до трапа, чутье, которому он привык доверять, остановило его. Он присел, ощупал трап руками, и руки напоролись на острые края дыры не менее метра в диаметре. Днем ее не было точно.
В отверстии что-то было. Он приблизил лицо к краю, прислушался, и вдруг нечто мерзко шелестящее, разматывающееся, стремительно кинулось прямо ему в глаза. Институтское увлечение боксом спасло его. Отпрянуть назад он уже не успевал, лишь отклонил голову к плечу.
Нечто пронеслось мимо, лишь затрепетали волосы на виске, и кожу ожгло словно огнем. Стрелецкий продолжая уклонение, завалился на бок, перекатился. Нечто со стоном невыразимого разочарования втянулось обратно в дыру.
Одновременно сделалось абсолютно темно. Окно на заброшенном дебаркадере погасло.
-Сам же меня вызвал, и сам же мне не веришь! - завелся Стрелецкий. - Ты меня разочаровываешь. По всем канонам должно быть наоборот.
-Про змею я тебе верю! - возразил Глухов, разговор происходил уже утром на свежую голову.- Их здесь полно. Лес густой, много сырых темных мест. Откровенно говоря, я вообще не понимаю выбор строителей. Почему было решено расположить пансионат именно здесь. Но насчет машины я пас. Пойми, движение внутри запрещено. Кроме служебных конечно. Да ты сам слышал, что сторожа сказали. Никаких машин ночью не было. И никто до утра с территории не выезжал.
-А других дорог отсюда нет?
-Откуда? Ты же сам видел. С одной стороны залив. С другой единственная дорога через лес. В этом лесу сам черт ногу сломит.
-Не поминай имя нечистого, хоть и не к ночи, но все равно не поминай.
-Не буду. Кстати, всегда хотел спросить. Твое колено. Правда, что это тебя ведьма укусила.
-Можно сказать и так. Так что у меня свой барометр на всякую нечисть имеется. А насчет машины я все же проверю. У меня ведь номер записан.
Он полистал блокнот, но тут его ждало самое мощное за утро разочарование. Тот оказался девствен чист.
-Наверное, карандаш сломался.
-Может быть. А может быть, тебе все приснилось?
-Нет, кто кого должен убеждать?
-Извини.
-Номер я все равно записал, - он постучал по голове.- На резервный блокнот.
И он, не медля, позвонил Борису.
-Как дела? Ничего не подтвердилось? У пациента белая горячка и глюки? - с ходу атаковал ассистент.- Тебя, между прочим, студенты ждут. У них сессия. Декан рвет и мечет.
-Подождут. Мне придется задержаться, думаю, что еще на день. Надо пробить один номерок. За точность не ручаюсь, называю по памяти.
И он продиктовал. Борис все старательно записал. Парень был аккуратист, а как он с компьютером работал, песня. По всем показателем он должен быть за границей, однако он предпочитал с ним возиться, с чудаковатым профессором местного университета, над странным увлечением которого потешались даже студенты. Ему никто не верил. Никто. Возможно, что и Борис. Но он его не бросил, и за это Стрелецкий его ценил.
Однако даже он не смог ничего накопать. Когда он позвонил, голос у него был виноватый. Машины с такими номерами в стране зарегистрировано не было.
-Может, ты ошибся?
-Может быть, - пробормотал Стрелецкий. - Вот что. Ты какие машины смотрел? Какую базу?
-Действующую естественно. Машины, прошедшие техосмотр и находящиеся в эксплуатации.
-Посмотри те, что последний ТО не проходили.
-Это как?
-А я знаю? Посмотри все номера!
-Как это похоже на тебя, - вздохнул Борис.
-Ты все еще здесь?
Он позвонил через пару часов.
-Машина с продиктованными номерами действительно была зарегистрирована в Загорской области...
-И... - поторопил Стрелецкий.
-Она разбилась год назад под Саразанью. Может, ты с номерами напутал?
-Ты это уже спрашивал. Узнай подробности. Кто был в машине?
-Знал, что ты это спросишь. Уже узнал. В машине была семья. Муж, жена и девочка 7 лет. Все погибли на месте. Авария была жуткая. Лобовой удар с КАМАЗом. Но водитель грузовика не виноват и был оправдан. Утверждал, что была еще одна машина. Легковушка. Она то и подрезала машину Ильичевых, так что те буквально выскочили под страшный удар. Спастись не было ни единого шанса. Дядечка оказался совестливый. После оправдания долго болел, мучился сердечными приступами, пока не скончался.
-Какой марки была машина Ильичевых? И какого цвета?
-Сейчас гляну. Бордовая восьмерка.
Глухов уехал в город с ночевкой, так что Стрелецкому никто не мешал занять позицию для наблюдения с вечера. Глухов и его уговаривал уехать, но Стрелецкий был непреклонен. Более того, он чувствовал, что главные события назревают.
Выбрав пенек в метрах ста от дебаркадера, Стрелецкий застыл в ожидании. Вокруг сгущались сумерки, затихали голоса. У него возникло нехорошее чувство, что это не он наблюдает, а за ним кто-то следит, выжидает момента.
Он так и не понял, как задремал. Проснулся как от удара, на дебаркадере горел свет. Освещенное окно было одиноко, оно расположилось в центре древнего, опутанного паутиной дебаркадера. Стрелецкий словно наяву услышал призыв о помощи и двинулся вперед.
Бордовая "восьмерка" стояла перед дебаркадером, хотя с вечера Стрелецкий удостоверился в обратном. Он подошел, опустил руку на холодное запотевшее стекло, протер и отшатнулся. Изнутри на него смотрело белое лицо покойника в брызгах волос.
Кукла! Черт. Он вытер вспотевшее лицо. Исследователь паранормальных явлений не должен быть таким впечатлительным, повторил он себе как заклинание.
Его отвлек громкий скрип. Он оглянулся, и волосы зашевелились у него на голове. Некто в белом раскачивал детские качели. На них уже тысячу лет никто не катался, скрип стоял душераздирающий.
Он попятился, но тут машина, словно живая толкнула его в спину. Он потерял равновесие, упал вперед, неловко перекатился. Ему удалось кое-как сгруппироваться и встать у самой оградки.
На качелях была девочка в белом платьице. В косичках белые банты. Сладковатый тошнотворный запах плыл в воздухе.
-Ты кто? - спросил Стрелецкий. - Что тебе нужно?
Девочка повернулась к нему, показав вместо лица обугленное месиво, и утробным голосом проговорила:
-А ты не знаешь, Стрелецкий?
Девочка одним диким прыжком перескочила с качелей на ограду, оказавшись лицом к лицу с Романом. Тот отскочил и кинулся прочь. Он бежал по склону по направлению к лагерю, а существо широкими прыжками преследовало его. Кости призрака издавали громкий лязг, грозя вывалиться из суставов.
Внезапно на дороге показалась машина. Ее появление Стрелецкий воспринял как спасение, не обратив внимания на марку. Он закричал из последних сил, замахал руками.
КАМАЗ свернул с дороги и ринулся на него. Стрелецкий потерял несколько драгоценных секунд, понадеявшись на росшие повсюду сосны, которые должны были остановить движение. Но этого не произошло. Грузовик ехал беспрепятственно. Сосны двигались сквозь него, чтобы безо всякого урона вынырнуть уже за кормой грузовика.
Ревущий КАМАЗ казался бесплотной тенью, но когда он достиг Стрелецкого, удар был страшен. Романа подцепило бампером, подкинуло, и он со всего маху влепился в радиаторную решетку, слыша треск лопающихся костей. Ночь озарилось яркой вспышкой и все погасло.
Он очнулся от света, но испытал сильнейшее разочарование, когда понял, что ночь и не думает заканчиваться. Он лежал в комнате Глухова, на голове холодная неприятно влажная салфетка. Сам директор суетится рядом, звякая пузырьками с лекарствами.
-Вы как здесь? - слабым голосом спросил Стрелецкий.
-Тебя же оставить нельзя ни на минуту! - возмутился Глухов. - Ничего, я тебя вывезу!
-Куда? - усмехнулся Стрелецкий, но вынужден был скривиться от боли.
-Куда надо!
Глухов, велев закрыть за собой дверь, пошел за машиной. Стрелецкий чувствовал себя сносно, но нога застыла словно чугунная. Когда зазвонил сотовый, он сильно удивился, что тот еще цел.
-Как ты? - спросил Борис.
-Плохо. По мне как КАМАЗ проехал, - пожаловался Стрелецкий.
-Как чувствовал, решил позвонить.
Разговор прервал осторожный стук в дверь.
-Извини, это, наверное, Глухов вернулся,- Стрелецкий, прижимая трубку к уху, тяжело поднялся и заковылял к двери.
-Это какой Глухов? Не однофамилец случайно директора пансионата "Голубая лагуна"? Кстати, кто там сейчас директор?
-Как кто? Глухов и есть!
Стрелецкий потянул руку к замку, чтобы отпереть, но тут Борис спокойно произнес:
-Не надо та шутить. Аркадий Степанович Глухов, БЫВШИЙ директор "Голубой лагуны" погиб прошлым летом. Утонул в заливе.
Между рукой и замком оставалось 10 сантиметров, и это крохотное расстояние внезапно налилось смертельным холодом. Ручка задергалась сильнее.
-Рома, открывай! Я знаю, что ты там!
-Степаныч, ты?- не узнавая собственный голос, спросил Стрелецкий.
-Конечно, я. Кто же еще? Машину подогнал, выходи.
Он выглянул в окно и испугался меньше, чем был должен по ситуации. В тени кустов стояла бордовая "восьмерка".
Окно отпадает. Что остается? Чердак и пол. До чердака ему с его увечной ногой не долезть.
Он нашел место стыка в полу и, подцепляя ножом, стал отгибать доски.
-Что ты там делаешь, Рома? - в голос Глухова закралось подозрение.
Он, уже не таясь, выдрал доски и скользнул ногами в получившуюся щель. Все домики стояли на коротких сваях. Внизу были кусты и земля. Он сверзился вниз, расцарапав до крови руки и лицо.
Глухов бегал вокруг и, не видя его, кричал:
-Рома, ты где, сынок?
Стрелецкий выдавил доски с края, противоположного тому, где стояла "восьмерка", и выбрался. Под ногами оказались не только корневища, но и тропа. Он припустил по ней. Спасение было в оставленной снаружи машине.
Тишину ночи прорезал трубный рев пароходного гудка. Ответом стал знакомый лязг костей. Призраки устремились за ним.
Стрелецкий бежал, сильно припадая на больную ногу и стиснув зубы от боли. Призраки неумолимо нагоняли. Им не нужен был свет, им нужен был Стрелецкий. Они чуяли его. Он уже понял, что вся эта история с заброшенным дебаркадером является частью ловушки. Персональной ловушки для Стрелецкого. Он досадил призракам своими исследованиями, он их раздражал, он относился к ним слишком серьезно. Он посчитал их реальностью, в ответ они посчитали его за реальную угрозу и решили устранить.
Они были уже близко. В свете фонарей мелькал Глухов. На его крупном светлом лице лежали глубокие тени, но не от слабо светящих фонарей, это были следы разложения. Сам директор разбух, как и все утопленники, казался круглым, почти шарообразным. С разведенных рук свисали водоросли и тина.
Призрак девочки скакал по деревьям, ловко перелетая со ствола на ствол и цепко цепляясь за ветви. Сзади по узкой тропе, по которой даже Стрелецкому одному бежать было тесно, как ни в чем не бывало, ехала "восьмерка" и гнусавый сварливый голос кричал:
-Анюта, дочка, будь осторожна, родная, не ушибись!
Ему вторил истеричный смех. Это был ад.
Они почти настигли его. Тогда он, полуобернувшись, швырнул в них веточкой тысячелистника. Острые листы его вспыхнули огнем, который дико отразился в абсолютно непроницаемых глазах призраков. Глухов и Аня с визгом, более животным, нежели человеческим, прыснули в стороны.
Стрелецкий выскочил на центральную аллею, ведущую к воротам. До них оставалось шагов 30, на последнем дыхании он преодолел их. В последний момент вспомнил про собак, но в вольере было тихо как в склепе. Он вспомнил, что с собаками в отместку за их чутье всего чужеродного призраки расправляются в первую очередь.
На ходу достал брелок сигнализации и жал даже после того, как двери открылись. Буквально рухнул в машину и сразу заблокировал двери.
Машина вздрогнула. К окнам прилипли страшные оскаленные морды. Нет, не к стеклам. Стекла были обработаны специальным составом из настоя майорана. Хорошо не было дождя. Впрочем, стекла имели специфическую маркировку из защитных рун.
Так что призраки ползали в сантиметре от корпуса машины, не имея возможности прикоснуться. Надо было трогаться, пока они что-нибудь не придумали.
Когда Стрелецкий завел машину, прямо по курсу стояла девочка с куклой в руке.
-Ты ведь заберешь меня с собой? - жалостно спросила она.
Он дал полный газ.
-Не было у нас никакого заброшенного дебаркадера! - заявил Валера.
Стрелецкий верил милиционеру. Дебаркадера действительно не было. Волны залива тяжело плескали на пустой берег.
Он вернулся на следующий же день и не обнаружил никаких следов старого дебаркадера. От предложенного Валерой разговора с новым директором он отказался. Что говорить о человеке, которого он никогда не видел, если даже Валера его не мог припомнить.
-Мы точно с вами не встречались? - уточнил Стрелецкий.
-Точно,- заверил тот.
После этих слов Стрелецкий заторопился обратно.
Он ехал по узкой дороге, бугрящейся асфальтовыми нарывами, и вспоминал ухмылку милиционера, когда он сказал, что они не встречались. В этот момент он как бы невзначай отвернулся, а сам подглядывал за реакцией собеседника в отражении в окне одного из домиков.
А собак они так и не воскресили, подумал Стрелецкий.