Удар лишил Олега сознания, он же и вернул. На короткое время перед ударом возникло ощущение невесомости. Затем реальность вернулась, когда затылок грубо соприкоснулся с железом. И Олег очнулся окончательно. Связанный, с чудовищной болью в затылке, в грохочущем железном кузове.
-Ба, да это же мой пикап! - узнал он.
Давно не мытый, знакомый и одновременно чужой. Олег почувствовал нечто вроде обиды, словно машина его предала. Потом пришла досада на то, как он попался на элементарную хитрость. Ах, да, он же на войне. Тогда он назвал бы ее военной хитростью.
Следующим пунктом его следования должен был стать Большой Едун, но где-то за километров 6 до него навигатор окончательно накрылся. И до этого выдавал нечто не совсем вразумительное, а сейчас просто завис. Насмерть, окончательно, навсегда. Знающие люди предупреждали его, что так и будет. Военные что-то мудрят. А он не верил. Думал, проскочу. Проскочил, блин.
6 километров до Едуна это много или мало? По себе Олег знал, что в таких местах с дорогой, которая имеет недобрую тенденцию незаметно превращаться из асфальтовой в грунтовую, плутать можно долго. А у него времени только до вечера. Те же самые люди, проведшие его через границу, предупреждали (за те же деньги), ночью не ехать ни в коем случае, и вояки и ополченцы стреляют на любой шум на поражение.
Спросить бы дорогу у кого-нибудь. Не все же воюют. Он ухватился за эту спасительную мысль как утопающий за плавняк. Вокруг равнина, если ночевать, даже стогов нет, пикап спрятать.
Дорога сбежала с насыпи и в очередной раз сделалась грунтовой. Накатанная колея, посредине высокая трава, скребущая по днищу машины. Ровная такая, будто и танки не ездили. Олег суеверно сплюнул.
По левую руку потянулась лесопосадка, слишком чахлая, чтобы переждать в ней ночь. Она тянулась километра на 3, где ее под прямым углом пересекала похожая лесопосадка. Дорога в этом месте делилась на две. Направо или налево? Олег подумал об этом с подозрительным равнодушием. Понял, что уже заблудился, и куда бы он ни направился, уедет только дальше от маршрута.
Он включил скрежетнувшую первую передачу и повернул направо, наудачу. Ага, наудачу. Он так и не смог себе объяснить потом, когда очнулся связанный в своей собственной машине, на что он собственно купился тогда.
Сразу за поворотом на обочине сидел пацан лет 15-16ти в растянутой черной майке. Зрелище и так необыкновенное после многих часов путешествия в полном одиночестве. Знающие люди предупреждали, что любая встреча может быть смертельно опасна, но тишина, когда не с кем словом перемолвиться, начинала Олега угнетать. Не такой он был человек, чтобы молчать.
Душа компании, любитель выпить и не любитель поработать, он и представления не имел, во что ввязался. Но не только желание поболтать (а заодно и спросить дорогу) заставило его остановиться.
Дело в том, что на этой пыльной богом забытой дороге Олег впервые в жизни воочию увидел в натуральном виде настоящий хохлятский чуб. Волосы росли не по всей голове подростка, а торчали на макушке навроде сортира в чистом поле. Это сравнение пришло само, Олег понимал, что неуместное, но ничего не мог с собой поделать. Чуб свисал до самой скулы и имел шикарный рыжий цвет. Пацан периодически вздергивал головой, убирая непослушный хохол с глаз и закидывая назад, за ухо. Уши у пацана оттопыривались как держалки у кастрюли. Колоритный хохленок попался, чего и говорить.
Олег затормозил, выключил мотор, сунул ключи в карман. Видишь, какой предусмотрительный, а то, что хохленок даже не повернулся на шум машины, даже не дернулся, его не насторожило, а должно было по идее. Если конечно не допустить, что хохленок глухой как пень, да и слепой тоже. Пыли Олегова машина подняла тучу, которая медленно накрывала обочину.
Олег приблизился к хохленку на расстояние вытянутой руки, тот продолжал что-то баюкать в руках. Уж не ребенка ли? Подумал Олег. На память пришли кадры старой кинохроники, немцы, пожары, бабы с грудничками. Слава богу, я этого не видал никогда, вздохнул Олег. Хоть и был он по жизни раздолбаем, но злым никогда.
-Уважаемый! - только и успел произнести Олег.
На этом его воспоминания поимели глубокий непроницаемый провал. Лакуну. Уже потом, трясясь связанный в кузове своего собственного пикапа, он пытался обмануть себя, что услышал позади подозрительный шорох, и даже вроде начал оборачиваться.
Если врать дальше, он пытался убедить себя, что даже начал приседать в повороте, чтобы уйти от подлого удара, но не успел.
В реальности все случилось гораздо обиднее и позорнее для него. Пока он пялился на спину в просторной черной майке и трепыхающийся на ветру точно флаг оранжевый хохол, напарник бандита подошел сзади и, не таясь, от души смачно влепил ему по затылку тяжелым и чрезвычайно больным для головы предметом.
Катаясь по полу, Олег тщетно пытался пристроить голову так, чтобы она меньше задевала пульсирующий болью затылок, который по неприятным ощущениям сделался в раза три больше номинальных размеров.
Кабина имела окно на задней стенке, и ему удалось извернуться, чтобы глянуть на похитителей. За рулем сидел виденный им парень, окна из-за жары были спущены, и оранжевый хохол бился на сквозняке как флаг. Второй более плотный, коротко стриженный, темный. Из-за открытых окон было слышно, о чем они говорят.
-Исты хочется, мочи нет, Панас! - признался Хохол.
-Все бы тебе хавать, хавалка харькивская! Чоб у тоби хрен на лбу вырос як у москаля! - ругнулся стриженный, он же Панас.
Олег и не думал, что такое диковинное имя сохранилось. Чем-то оно напоминало те времена, когда он учился в школе, томик Гоголя, "вечера на хуторе близ Диканьки". Он даже улыбнулся, чтобы тотчас скривиться от боли. Здорово же его Панас саданул.
Коробка! Он судорожно дернулся, не найдя искомого. Единственная надежда оставалась, что подростки забрали ее в кабинку.
-Эй, пацаны! - крикнул он, суча ногами по борту.
Его услышали, и машина так резко затормозила, что он еще раз проехал многострадальным затылком по рельефному дну багажника. Подростки вышли, в руках Панаса угрожающе отсверкивал обрезок арматуры, на конце которого Олег с чувством тошноты узрел прилипшие волосы. У него возникло нехорошее чувство, на грани уверенности, что это его собственные волосы. Хохол сжимал в руках нож, с обернутой толстым слоем синей изоленты рукоятью.
-Зыри, Микола, шпиен очухалси! - зло сказал Панас.
-Я не шпион! Я инсулин племяннице в Донецк везу! Там адрес на коробке написан.
-Зыри, Микола, яку хорошу легенду москали придумале! Я прослезився!
-Шлепнуть его и всего делов! - предложил Микола.
И могут, подумал Олег. На что он рассчитывал, когда отправлялся в свое рискованное путешествие? Доказать всем родным, что он не настолько конченый член семьи. Его давно никто не приглашал в гости, не говоря уже о свадьбах, юбилеях и других торжествах. Конченный он был, все давно поставили на нем крест. Колымил на старом пикапе, а деньги пропивал. Ни кола, ни двора. Спал в машине. А тут услышал разговор дяди.
Дядя у него был небольшого росточка, крепкий еще дедок.
-Мне бы годков 20 сбросить, сам бы повез! - говорил он жене, уверенный, что никто не слышит.
А если и слышит беспутный племянник, что с того. Задело это пренебрежение Олега. Решил всему свету доказать. И что в результате? Как всегда, полный провал всех планов. Так у него и по жизни. Что ни задумает, все провалит. Ссуду в банке взял, так вместо того чтобы в дело пустить, всю потратил. Женился на известной всему городу б..., она у него родительскую квартиру отобрала.
Глядя на возвышающиеся над бортами машины головы, одну с оранжевым хохлом, другую без, он понял, что способ самоубийства можно было выбрать и менее затратный. И не ехать так далеко.
-Микола, почекай, что у него там за инсулин! - велел Панас.
-Почему я? Это можэ быть дюже не беспечно. Можэ там взрывчатка?
- А як ты думал, когда ту коробунцию в кабине ховал? Почекай, кажу!
-Чуть что зробыть, то всяк Микола!
Оранжевый хохол движется вдоль борта, клацает дверца. В руках подростка возникает знакомая коробка.
-Слава богу! Цела! - вырвалось у Олега.
-Зараз я бы на твоем месте не радовался, - произнес Панас. - Знаешь, почему? Потому что приговоренные к расстрелу не радуются!
Олег смотрел на них, настоящие волчата. Глаза озлобленные. Кто знает, может, они и людей убивали. Война.
Микола расковырял коробку ножом с обернутой синей изолентой рукояткой.
-Осторожнее!- вырвалось у Олега.
Микола демонстративно вонзил нож в драгоценную для него коробку. Ампулы внутри звякнули, с днища коробки закапало.
-Какие колодцы? Я тут не бачу ни одного колодца поблизости! - недоуменно произнес Микола.
-Это я образно выражаюсь!
Микола закинул коробку обратно в кабину.
-Шо будем с москалем зробыть?
-На муравейник бы его посадить голой жопой! - мечтательно произнес Панас.
-Окстись, откуда здесь муравейники?
-Это я опять образно. Убить бы его как-нибудь. Може бути, ты его зарежешь?
Микола попятился.
-Неа. Лучше ты его арматурой. Ты ж один раз смог.
-Слабак!
Панас повернулся к Олегу.
-А ну вылазь, колорад!
И стукнул железкой по борту. Олегу ничего не оставалось, как подчиниться. Но едва он приподнялся, как Панас резко отвернулся, и послышался шум рвоты.
-Ты чего? - испугался Микола.
-Бачь, у него там мозги вывалились!
Олег тоже попытался посмотреть, что у него там вывалилось, но увидел только заляпанное засохшей кровью плечо. Крови было много. Здорово же его шандарахнули. Чуть посильнее и не очнулся бы.
-Ты чего сказився? Люди з выпавшими мозгами не ходют! - затараторил Микола. - Це кровь засохла!
Может, не убьют, пожалеют, подумал Олег, и Бог его услышал.
-Мабуть не будемо его вбивати, - сказал Панас. - Керовнику Правого сектора сдадим, а нам благодарность за шпиена.
Панас смотрел на него с большим сомнением.
-Я бы не стал нашему керовнику показываться, после того, как мы сбегли от него.
-Не сбегли, а были рассеяны огнем москалей!
-Шо сбегли, шо рассеяны, керовнику все по хрину. Он нас вместе с москалем к стенке поставит.
-Кто сказал, шо мы шпиена нашему керовнику сдадим. Сдадим его в другую роту, там, где нас не знают!
-Точно, Микола! Нас може дюже наградят!
-Посмертно! - оборвал Микола. - Сядай в машину, поихали. Тут до Факовки рукой подать!
Факовка! Эк меня занесло, сокрушался Олег. Это же крюк километров 30! Удивляться нечему, запорол очередное дело. Раньше, когда на пикапе калымил, если из 10 дел одно завершалось, как положено, можно было считать день удачным.
Микола снова со скрежетом включил первую скорость.
-Бисова колымага! - ругнулся он. - Нищо москали не могут нормально зробыть!
Назло раненному он тронулся с прокрутом колес. Пикап дернулся, Олег проехался по скользкому днищу, на котором не за что было зацепиться. Пульсирующе пронзила боль в затылке. Она оказалась настолько резкой и сильной, что он даже увидел ее цвет. Теперь он знал, что боль это оранжевая вспышка.
-О, це гарно! - заухмылялся Панас.- Москаленок верещит как облизьяна вонючая!
Машина скакала по ухабам, ее мотало по сторонам, и она периодически съезжала с колеи, и ловила удары в днище. Где этого хохленка учили ездить, недоумевал Олег. Почем права купил?
У него закралось подозрение, что Микола специально выбирает дорогу похуже и маневры порезче, чтобы доставить пленнику лишние страдания. Ведь каждый поворот руля, каждую кочку он чувствовал собственным избитым телом, на котором появлялись все новые синяки.
Наконец ему удалось ухватиться связанными за спиной руками за выступающий кронштейн, и он смог вздохнуть без опасности в следующий миг получить новый удар по почкам или по пострадавшему затылку.
Не успел он так подумать, как Микола вжал тормоз, пикап немного занесло по пыли боком, и он встал как вкопанный. Олега наоборот оторвало от спасительного поручня, понесло вперед. И единственная причина, по которой он не убился, было то, что он врезался в заднюю стенку кабины всей спиной, а не, например головой. "Раскололась бы как орех на три фрагмента", припомнились ему слова дяди, который работал врачом в травматологии.
Пикап мало того остановился, еще и заглох, была в нем такая особенность. Не любил он резких торможений. Поднятая колесами пыль нагнала и мягко накрыла кузов словно одеялом. Олег как мог быстро развернулся к ней спиной и сунул лицо к стенке, пока нос не забился.
Пока он не начал чихать, в наступившей тишине голос Миколы задумчиво произнес:
- Яко блондинка включила ливий сигнал повороту, це ще не означае, що вона поверне направо.
Олег приподнял голову над краем кузова и увидел причину, которая вынудила их остановиться. Дорога все также тянулась вдоль лесополосы, с той лишь разницей, что теперь ее перегораживала машина. Вазовская "пятерка" или "семерка", Олег не разбирался. В общем, "классика". Цвет бежевый. Грязно-белый, как сказал бы дядя. Толстый слой пыли укрывал ее точно саваном. Но не это настораживало.
Все четыре дверцы, капот и багажник были распахнуты, и машина напоминала бесцеремонно вскрытую консервную банку. Пыль еще не успела покрыть все внутри, создавалось ощущение, что люди в панике покинули машину буквально перед их приездом.
-Давай уедемо! Можа, это засада! - проговорил Микола.
-Яка засада? Ты бачишь кого? - оборвал его Панас. - Пийдемо, побачим!
Подростки вышли, снова сжимая свое оружие. Олег постарался приподняться выше, чтобы видеть происходящее, ботинки ерзали по дну кузова.
-Сиди тыхо, колорад! - Панас шваркнул о борт дубиной.
Но теперь Олег боялся своих похитителей меньше. Гораздо больше беспокоила брошенная машина. Куда делись хозяева? И почему она в таком виде.
Капот открыт, это понятно. Машина заглохла, водитель вылез посмотреть. Но почему все остальное распахнуто? Произошло нечто такое, что заставило пассажиров в панике выскакивать из кабины, тащить из багажника вещи?
Олег поежился. Нарисованная им же самим картина действовала на нервы. Что они такого страшного там увидели?
Но могло быть и по-другому. Хозяин бросил машину, ушел. В это время нагрянули мародеры, обыскали и забрали все ценное. Может так быть? Может.
Олег глянул, и сам же себя опроверг. Судя по тому, что внутрь попало не так много пыли, машину бросили совсем недавно. Хозяева едва сами успели удрать, пока они не заявились.
Мародер произошло от имени наполеоновского генерала Ги де Мародера, припомнил он некстати. Голова его по жизни была набита не нужными никому сведениями.
-Пацаны, ехать надо! Здесь нельзя оставаться! - шепотом крикнул он.
И, конечно же, получил.
В животе Олега скрутило кишки, настолько он испугался. Это был даже не испуг, а предчувствие испуга. Ему отчаянно не нравилась ситуация с брошенной машиной. Настораживала тишина вокруг. Отсутствие людей. Следов.
-Скольки их було?- поинтересовался Панас. - Москалей у машине.
-Четверо!- уверенно ответил Микола.- Матуся с татусей спереди. Сзади дицкое крисло, но сбоку. Стало буть, справа хто сидемши. Дивчина. Духами дюже воняе.
Нехорошее предчувствие от слов парня у Олега только усилилось. Он представил, как семья из 4 человек катит по проселочной дороге. Ребенок в детском кресле закатывается от смеха, потому что его веселит сестра. Отец с матерью переглядываются, улыбаются, растет будущая мамка. И вдруг...
Что вдруг? Олег продолжал накручивать себя, не имея возможности даже убежать. Его везли навстречу неизвестности. По большому счету, вся его поездка это движение навстречу неизвестности. Только сейчас это стало настолько явным, что ему хотелось взвыть. В бессилии он грохнул ногами о борт и был услышан.
-Можа вбьем энтого?- демонстративно громко поинтересовался Панас. - Шпиен он и мертвый добре буде.
-Сам вбий! - возразил Микола. - Я покойников дюже боюсь, а потома энтого с собою везть.
После паузы он добавил.
-Пислы той машины небеспечно мне, Панас. Душу кошки шкребут. Шось тута не так.
Когда лесополоса кончилась, Микола повернул и тут же вжал тормоз. Олег снова прокатился по гладкому днищу и еле увернулся, чтобы не раскроить череп о кабину.
-Цел, москаль? - спросил Панас.
-Цел.
-Жаль. А ты Микола чого так гальмуешь, я трохи носяру себе не расквасил!
-Зырь шо на дороге! Блещить!
Олег приподнял голову над бортом насколько смог, и Панас выходя, походя, двинул его кулаком и отправил обратно. Вот, шпана! За что они меня так ненавидят?- недоумевал Олег. Ведь в первый раз в жизни видят!
За те несколько секунд, что он смотрел, ему удалось рассмотреть серебристое пятно на дороге. Панас вышел из кабины, подошел. Раздался шорох. Олег осторожно приподнялся снова.
Панас держал в руках кусок оберточной фольги, шуршащий на ветру.
-Фольга для гриля!- прочел подросток.- На хрина? Похоже, Факовка совсим близко!
-Братцы, поворачивай!- крикнул Олег.- Нас всех убьют! Как вы не поймете!
-А мы тупые!- спокойно сказал Микола, и Олег не сразу понял, в чем подвох.- Вы, москали, так и думаете про нас, и в этом ...шо?
-Стратегическая ошибка!- хохотнул Панас. -Як в анекдоте? Блондинка, доставши з сумочки електрошокер замисть телефона, зи словами "Алло" вирубала себе на 3 дни.
Олег смотрел на него, он потом понял, что на это и был рассчитан весь фокус, и не заметил, как его снова ударили по многострадальной голове.
Вечерело. Лесополоса скоро кончилась, машина ехала по проселочной дороге, проложенной вдоль извилистого оврага. В одном месте ее так занесло, что Олега едва не выбросило из кузова.
Он прикидывал потом, что было бы лучшим в его положении. Он избавился бы от плена. Или свернул шею при падении, не имея возможности сгруппироваться из-за связанных рук.
Он не вывалился, руки его скребли по голому кузову, пока не нашарили знакомые уже кронштейны, в которые он вцепился словно тонущий в спасательный круг. Он не был совсем уверен, куда везут его эта пара хохлятских идиотов. Он никогда не был на войне, не слышал свиста пуль, не знал ее суровых законов, не представлял, какие здесь подстерегают опасности.
Но и несмышленым пацаном он тоже не был. Передние зубы были выбиты в пьяной драке, когда пил с одним психом в Ростове, а он ни с того ни с сего, безо всяких причин, набросился на него и остервенело бил черенком от только что купленной лопаты.
С подростками на окраине один раз схлестнулся. Потом целый месяц ходил с молотком в целлофановом пакете. Было время, по молодости и кастет носил.
Так что, что такое опасность он представлял. Опасность заставляет сокращаться мышцы живота, она выступает холодным потом на спине. От одного присутствия опасности накатывает тоска, одновременно глаза видят на километры вокруг, сквозь стены, и остается единственная надежда на ноги. Вынесут, спасут, родимые.
Но все это потом, в пору действий. А начинается все исподволь, с неуюта внутри, нервной щекотки в пальцах, когда хочется кричать, а вместо этого говоришь шепотом.
Нечто подобное Олег испытал сейчас. Брошенная машина, вскрытая как черепаха для супа на кухне. Распахнутое детское кресло. Бабские сумки на заднем сидении. Потом шуршащая упаковка для жарки на ветру.
Пусто. Никого. Ни людей, ни деревень. Машина и упаковка. Новая упаковочка, готовая к использованию. Кем?
Олега вывернуло наизнанку.
-Москаль блюють!- констатировал Панас.
-Ну и нехай!
-Як ты разумеешь, куды все подилися з машины?
-Втекли да сховались. Можа на них бандиты напали?
-Як ты разумеешь, баб сгвалтували?
-Неа, як ши згватували, они там бы и лягли. Мы успели бы по палке кинути, пока тепленьки.
-Бовдур ты, Микола. А баб точно две було. Матка и дивчина. И два мужика-татко и малец в кресле. Чуешь, Микола, а чому таких семей богато, где один хлопчик и одна дивчина.
-Це природа.
Подростки заговорили на отвлеченные темы про законы природа, и кого больше рождается, пацанов или девиц, но Олег их перестал слушать.
Он отвернулся от оврага, который изучал на предмет бегства, и едва не заорал от неожиданности. С другой стороны возвышался небольшой холм, и на вершине холма кто-то стоял.
Заходящее солнце осветило его точно прожектором, и картинка оказалась нереально контрастной, словно сумасшедший скульптор выставил свое творение на природный подиум.
Судя по малому росту, на вершине стоял ребенок, одетый в белую рубаху и брюки с помочами крест-накрест. Он сохранял полную неподвижность, не старался скрыться или наоборот привлечь внимания, крича и махая руками. Само по себе это было странно. Откуда он взялся в настолько безлюдном месте? Олег сразу подумал про брошенную машину. Возможно, мальчик являлся одним из ее пассажиров. Тем, кто сидел в детском кресле.
Откровенно говоря, для детского кресла мальчик оказался несколько великоват. Широкие бедра, крупноватая голова. В полной неподвижности мальчик не сводил взгляда с проезжающей мимо машины.
И было в нем нечто отталкивающее. Любой ребенок вызывает положительные эмоции, вид же этого был неприятен. Олег понял, когда столкнулся с его взглядом. Больным и жухлым, словно у древнего старика.
Потом Олег увидел текущие из угла безвольного рта слюни и все понял. На вершине холма в этой Богом забытой местности стоял больной синдромом Дауна и бессмысленно таращился прямо на Олега.
Ему стало жутковато от этого застывшего видения. Подростки болтали за рулем, ничего не замечая вокруг. Олега охватила почти паника, когда он подумал, что видит призрак похищенного из машины и убитого мальчика. Ведь видел его лишь он.
Он хотел позвать парней, но язык его словно прилип к гортани, и он на некоторое вре6мя потерял способность говорить. Он понял, что только сейчас до него дошла опасность его поездки с инсулином для больной племянницы. Как всегда он не думал ни о ком и ни о чем, не продумал ни одной детали, решив все и за всех.
Мальчик поднес нечто, завернутое в сверкающую фольгу ко рту, откусил и смачно зажевал. Олега удивило в этот момент насколько у маленького мальчика такие мощные по-мужски челюсти.
Потом его стошнило.
- Бида биду тягне. Москаль усю машину заблевал!- возмутился Панас.
- Там наверху!- крикнул Олег.
Микола тормознул, но когда подростки повернули голову в указанном направлении, там даже пыли от мальчика не осталось.
-Москаль с розуму зийшов!- вырвалось у Миколы.
-Можа, там другие москали зачаився?- возразил Панас.- Треба пизнать!
-Темнеет швыдко! Треба самим сховаться!
-И то дило!
Укрытие нашли быстро. Вернее будет сказано, совсем не искали. Съехали в овраг, выбрав наиболее пологий склон, и закатили машину в росший на дне оврага орешник. С двух шагов машина не просматривалась, но у Олега имелось сильное сомнение, что сверху видно крышу. Но его мнение никто не спросил.
Уже хорошо, что разрешили сходить по нужде. Правда, надежда на побег не оправдала себя. Олег хотел кинуться на подростков, едва ему развяжут руки. Пацаны все-таки. Куда там. Пацаны оказались жухлые ребята, не те, которые в школу ходят да за партой сидят.
Для начала положили его брюхом на землю. Микола уселся на спину, развязал руки, но лишь затем, чтобы вновь связать их уже над головой. Теперь Олег мог перекинуть связанные руки вперед и хоть ширинку расстегнуть. Мысли о побеге пришлось оставить. Все это время Панас возвышался у изголовья и намечал устрашающие замахи арматурой точно игрок в гольф.
У пацанов чувствовался опыт и опытная рука. Не впервой им вязать пленных, не впервой.
После туалета Олег почувствовал себя гораздо лучше, несмотря на то, что руки вновь связали за спиной, а потом прикрутили к бортам пикапа. Подростки быстро нашли в глубине бардачка и расправились с небогатой снедью Олега, которую он взял с собой. После угроз сдохнуть в кузове и призывов к милосердию, ему досталось пара глотков лимонада, который ему оставили на самом дне бутылки. Расположив веревки между спиной и быстро остывающим металлом, он попытался заснуть, но сон долго не шел.
Тиха украинская ночь. В кустах отчаянно верещали сверчки, очень далеко глухо зарокотало. Похоже на грозу. На Олега равнодушно уставились многочисленные звезды млечного пути. Очень скоро он остался один.
Микола не по-детски храпел в кабине. Панас вытащил, сломав хлипкий запорный механизм, кресло и забурился в кусты. Вскоре оттуда донесся здоровый храп.
Нельзя сказать, что Олег не пытался воспользоваться моментом, но очень скоро понял, что он никудышный развязывальщик узлов. В кино все получается быстро и без особого труда. Как будто злодеи не подозревают, что пленник будет перетирать веревку и не делают тройной запас, как захватившие его хохлята.
Миколе не мешало даже тихо бубнящее радио. "Выступает хор украинского радио и телевидения. Главный херовник Онуфрий Панченко!".
Отчаянный храп, перемежающийся пением кузнечиков и хором украинского радио, то утихал, то вспыхивал с новой силой. В зависимости от того, удавалось ли Олегу задремать. Очень скоро он потерял тонкую грань между явью и сном.
В очередной раз он очнулся под громкий шорох, звучащий из радиоприемника. Затем раздался грубый голос, принадлежащий взрослому здоровенному, судя по тембру мужику, но который старался говорить тихо.
-Голод, ответь базе! Голод, прием!
Шорохи снова.
-Я буду выходить на связь каждые 2 часа всю ночь. Голод, если сможешь, дай о себе знать любым способом! Мы тебя вытащим, обещаю тебе!
Странное имя-Голод, подумал Олег. Скорее всего, от фамилии. Нормальный позывной не мог себе выбрать. А сквозь ночь неслось:
-Голод, ответьте базе! Я буду выходить на связь каждые 2 часа! Прием!
И шорох, будто в мембрану сыпятся мелкие камушки. Олег почувствовал себя так тоскливо, словно они остались одни в целом мире. Он, таинственная база и некто, носящий жутковатый позывной Голод.
А может это и не позывной, подумал Олег.
Он почувствовал зримое присутствие у себя за плечом. Хоть он еще и не глядел туда, но чувствовал там что-то материальное. Оглянулся. Над бортом медленно, словно неряшливое солнце на рисунках сопливых детишек, поднялось продолговатое точно дыня лицо Дауна. Он взялся за борт тонкой ручкой, и то, что было зажато в ней, звякнуло металлом о металл. В руке псих держал острый и длинный нож.
Олег отшатнулся всем телом, но тугие веревки не пустили ни на сантиметр. Он повис на них как муха в паучьих силках. Даун уже лез через борт. Слюни повисли на оттопыренных губах. В лунном свете, они казались черного цвета.
Да это же кровь!- в ужасе понял Олег. Еще он понял, что единственные, кто может его спасти, это двое его захватчиков. Он задергался, повиснув на веревках, пытался кричать, но тотчас во рту оказались сочащиеся дурнопахнущей влагой куски, в каких он опознал сырое мясо.
И проснулся. Несколько секунд ужас сковывал его члены, чтобы потом раствориться в глубинах мозга, оставив о себе недобрую память в виде липкого пота между лопатками, и бешено стучащей в голове дурной крови.
-Хто там оре як порося?- спросил спросонок Панас.
-Москалю москалюха приснилась. Дюже красивая!- ответил Микола.- Ежели еще шумнешь, я тебе хир в рот засуваю. Може правда, Панас згвалтуваем москаленка, его все равно наши к стенке поставят.
-Неа, у нашего москаля зад дюже вонючий. Спи, стрекозел!
Продолжала звучать тихая музыка из радиолы, но Олег ее не слышал. В ушах по-прежнему раздавалось: "Голод, ответьте базе! Я буду выходить на связь каждые 2 часа!".
Едва рассвело, они продолжили путь.
-Исти дюже хочется, матуся не горюй!- высказал общее мнение Микола - Поехали шибче. В Факовке хавать прикупим.
-Бензин кинчается!- заметил Панас.- У москаля все не як у нормальных людей.
А ведь, правда, он не заправил полный бак. Махнул рукой, где-нибудь за границей налью. Где? Вот идиот! Олег крыл себя последними словами.
Когда машина затормозила, он в очередной раз покатился по гладкому днищу багажного отделения. Хохлы ругались.
-Я ж кажу, ты по кругу ездишь! Так ниякого бензину не хватит!- возмущался Микола.
Панас оправдывался.
Олег поднял голову над бортом, чтобы узнать, в чем весь сыр-бор. И похолодел. Давешняя машина стояла с распахнутыми дверями. Внутри детское кресло, сумки уже пылью покрываются.
-Пойду в сумках пошукаю, може чего исты найду!- сказал Панас, выбираясь из кабины.
Дикое чувство опасности захлестнуло Олега. В первый раз машина стояла распахнутая полностью. В этот раз багажник оставался плотно схлопнут. И нашли они машину, помнится, сразу за лесополосой, теперь же вокруг тянулись лишь овраги.
-Это засада! Микола рви!- крикнул Олег.
Панас с рассерженным видом обернулся, чтобы врезать дурному москалю между глаз, но не успел. С противоположной обочины вскочил и бросился к Миколе, который сидел на водительском месте, мужчина в комбинезоне и маске, оставлявшей открытыми лишь глаза.
-Газу!- заорал Панас, кидаясь в кабину.
Им повезло, что Микола не заглушал двигатель. Ему оставалось лишь включить скорость и нажать газ. Но за это время мужчина подскочил к кабине и вцепился в дверцу. Каким-то чудом Микола успел вдавить кнопку блокировки и дверца не открылась.
Машина буксанула в пыли всеми четырьмя колесами и по-козлиному скакнула вперед. Мужчина залез рукой через спущенное окно и пытался ухватить кнопку блокировки, а визжащий Микола не давал. Шансов удержать ее у подростка не было никаких. Чувствовалось, мужик тренирован, да и сильнее он пацана.
Тогда Олег вскинул ноги над бортом и дал дуплетом под ухо. Мужик заорал неожиданно низким басом и отцепился. Он сделал еще пару шагов, но ноги его заплелись, и он свалился.
Сзади на дорогу выскочил еще один "гуинплен" и коротко прицелился из автомата. Тут бы им всем и конец. Стальной сердечник автомата Калашникова пробивает насквозь рельс, что для него старый пикап? Но упавший гаркнул:
-Не стрелять! Никуда они не денутся!
Микола гнал как угорелый еще несколько минут, пока они едва не сверзились в овраг.
-Да хватит вже!- угомонил его Панас.
-Чого вин имел в виду, когда казав, воны никуды не денутся?- зубы Миколы выдавали чечетку.
Ответил Олег:
-Они имели в виду, что дорога ведет в тупик!
Через пару километров показалась заброшенная деревня. Покосившиеся дома с прохудившимися крышами и дырами вместо окон. Заросшие бурьяном выше человечьего роста огороды. Дорога, по которой давно никто не ездил.
Микола, не останавливаясь, промчал мимо, но сразу за деревней был вынужден остановиться.
Дороги дальше не было. Деревня стояла на краю оврага, по дну которого текла быстрая река.
-Коровяча протока!- вырвалось у Панаса.- Треба машину кидать и переплывать на тот берег!
-Я плавать не вмею!- признался Микола.
-Ты что сказився! Тут всего пьять метрив!
-Я в воду не полезу! В таких мистах она дюже холодная! Я взагал воды боюсь!
Олег был вынужден вмешаться.
-Пацаны, я дико извиняюсь, но если мы тут и дальше будем стоять, нас тут быстро вычислят!- предостерег он.
-Заткнись!- одернул Панас.- Москаль справа каже, торчим тут як гавно в проруби. Треба машину сховати.
Спрятать было необходимо, но куда.
Олег снова взял инициативу на себя.
-Я там хлев видел, хотя подошел бы и сарай!
-Шо, обратно в деревню ихать? Та там же колорады!
-Они еще не успели! У них же машины нет!- Олег постарался придать голосу как можно больше убедительности.
-А старый "жигуль"?
-Если б он был на ходу, они б у нас на хвосте висели!
-Як же он у нас на дороге выявился?
Панас уставился на Миколу.
-Це все ты, жидовская морда, кругалями ездишь!
Подростки с готовностью сцепились.
-Пацаны, заканчивайте собачиться! - снова встрял Олег.- Скорее всего, здесь дорога петлю делает, вот они машину с одного рукава на другой и перекатили!
-Петлю! Вбил бы! - Панас, наконец, отпустил дружка.- Чипай, шоферюга!
Старый хлев располагался через дорогу от хутора. Он представлял собой длинный унылый барак без окон, но с крышей и что важнее, с воротинами. Кривыми, косыми, но которые можно было закрыть. Убежище не ахти какое, но время, чтобы осмотреться, можно было выгадать.
Микола заехал в хлев, Панас бросился обратно, срывая на ходу раскидистые ветви. У хохлов тоже мозги есть, покачал головой Олег. Панас торопливо заметал следы, чтобы не было видно, где машина свернула с проселка.
Затем Панас бегом вернулся, и подростки быстро прикрыли ворота.
-В рази чего, кидаем москаля с его тарантасом и пийдем огородами! - заявил Панас.
Микола как водится, ответил анекдотом:
-Порада для блондинок: не знаеш сигналив регулювальника - постарайся його хоча би не переихати.
Олег понял, что подростки стараются всеми силами скрыть охвативший их страх. Они попали в неприятное место. Было душно. Из хлева давно утащили все, что можно было продать и пропить. Он представлял собой сумрачный барак из покосившихся шлакоблоков, из-под которых торчали обрывки рубероида. Некогда побеленные стены давно покрылись грязью и копотью. Через прорехи в разбитой глиняной крыше освещались гнилые доски стойл, треснувшие кормушки и ржавые кольца от украденных привязей. В воздухе висела застарелая вонь. Полы в стойлах имели наклон к лотку для мочи и навоза. Все чрезвычайно функциональное, чем-то напоминающее функциональность фашистских лагерей смерти. Сравнение вконец испортило настроение Олега, и так не идеальное.