Катя Пивнова открыла глаза и непонимающим взглядом осмотрела окружающую обстановку. Комната с темными, болотного оттенка обоями с золотым тиснением, уже сильно поблекшим, а кое-где и вытертым. Высокий потолок, с которого свешивалась старая люстра с широкими белыми плафонами. Из мебели в комнате был только диван, на котором она лежала, стол и стул. На полу лежал ковер с невнятным коричневым рисунком.
- Где я? - вяло подумала она и вдруг рывком села на диване, потому что всё вспомнила. Её же похители! Она хорошо запомнила момент, когда невысокий мужчина со злыми серыми глазами, заявивший что он приехал по поручению отца, отвезти Катю в безопасное место, потому что у отца неприятности, запихал её в машину, как только она взялась за мобильный, чтобы позвонить папе, и всё проверить. От неожиданности Катя не успела даже закричать, а похитители не стали ждать, пока она придет в себя. Она помнит, что почувствовала боль в руке и ещё успела увидеть, как бандит что-то вводит ей маленьким шприцем, а после - темнота. Впрочем, темнота не была полной. У неё в голове остались отрывочные воспоминания, как она летела на самолете, а потом ехала куда-то на машине. В машине ей, кажется, снова что-то вкололи, но перед тем, как снова провалиться в темноту, она успела что-то увидеть и ещё подумала, что это важно. Но вот что? Она попыталась вспомнить, но отяжелевшие от наркотиков мозги ворочались с трудом. Катя тихонько встала, подошла к одному из окон и посмотрела на улицу. Ничего особенного она там не увидела: обычный двор дома, каких тысячи. Железные качели, песочница, несколько деревьев с зеленой листвой, среди которой, как седина в волосах мелькала редкая желтизна. Прямо под окнами - бетонный забор, с написанным на нем неприличным словом.
- Стоп! - мысленно скомандовала себе Катя. - Вернемся к надписи!
Она ещё раз перечитала ругательство и повеселела: надпись была сделана на русском языке!
- Это Москва! - вдруг уверенно подумала Катя, и сама се6е удивилась. Откуда у неё взялась такая уверенность, она не могла объяснить. Она ещё раз осмотрела двор, ища то, что могло её натолкнуть на столь неожиданные выводы, но так и не нашла нужной зацепки. Она отошла от окна и снова прилегла на диван.
Итак, почему же она решила, что это Москва, а не Сибирск, например, или не какой-то другой город из огромного множества российских городов? Во дворе она ничего особенного, кроме ругательства, написанного на родном языке, не увидела. Значит, это было раньше. Где и когда?
- Как люди узнают, в какой город они приехали или прилетели? - задала себе вопрос Катя и сама же ответила, - По надписи на вокзале или в аэропорту. Аэропорт! Точно!
Прежде чем отключиться, она тогда успела увидеть неоновую вывеску названия аэропорта.
- Шереметьево! Я точно помню, что было именно это название, я ещё подумала, что это надо запомнить. И запомнила!
Катя приободрилась, очень довольная собой, как будто эта информация что-то могла изменить в её положении. Она стала думать дальше.
- Надо найти способ дать о себе знать папе или маме. Но как? Есть только один способ - по телефону, а значит, до него надо добраться. Пора познакомиться с похитителями!
Катя поднялась с дивана, подошла к закрытой двери и что есть силы, замолотила в неё кулаками. Ответом ей была гробовая тишина. Отбив об дверь все кулаки, и ничего не добившись, она снова подошла к окну. Во дворе двое мужчин и подросток гуляли с собаками. Серый пудель и черно- белый кокер - спаниель весело гоняли по двору большую овчарку. Троица нарезала круг за кругом вокруг детской площадки и весело лаяла.
- Наверное, ещё очень рано, - подумала Катя. - Но не слишком, потому что уже рассвело.
Она снова вернулась к двери и теперь уже стала пинать её ногами. На этот раз ответ не заставил себя ждать. Раздались тяжелые шаги и отборные маты. В замке повернулся ключ, дверь открылась, и на пороге возник рыжий громила, метра под два ростом. Одет он был в черные джинсы и мятую черную футболку, короткие рыжие волосы торчали в разные стороны, лицо было красным и перекошенным от ярости. Маленькие злые голубые глазки уставились на Катю. Продолжая изрыгать проклятия, он положил свою огромную лапищу ей на лицо и толкнул. Катя, как мячик, пролетела всю комнату и упала на диван. Хорошо, что у дивана была поднята спинка, потому что ударься она с такой силой затылком о стену, она вряд ли бы осталась жива. Однако и падение на диван не прошло без последствий: она неловко вывернула шею и больно ударила руку о твердый подлокотник дивана. От боли или от испуга, а может, от всего сразу, из её глаз полились слёзы.
- Умолкни, падаль! Ещё раз шум поднимешь, зашибу! - рявкнул на неё громила.
- Слышь, Корявый, ты полегче, - раздался у него за спиной голос и в комнату вошел второй мужчина. Катя сразу узнала в нем своего похитителя.
- А ты, - обратился он к Кате, - веди себя тихо, если хочешь целой остаться. Поживешь здесь несколько дней. Сколько этих дней будет, зависит от того, как твой папец шевелиться станет. Начнешь создавать проблемы - пеняй на себя! Корявый, сама видишь, пацан нервный, особенно, когда у него ширялово заканчивается.
- Ты, Гнус, закрой хлеборезку! - гаркнул рыжий и стал наступать на своего обидчика.
- Ладно, ладно, уймись! - примирительно поднял тот руки. - А то дозу не привезу! - добавил он угрожающе.
Рыжий опять разразился ругательствами и выскочил из комнаты так щарахнув дверью, что с косяка посыпалась штукатурка. Второй вышел следом и закрыл дверь на ключ.
Несколько дней, проведенных взаперти, заставили Катю отказаться от мысли добраться до телефона. Кормили её кое-как, в основном, хлебом и водой, выводили в туалет и больше ею не интересовались. Причем, в туалет Катя просилась всегда, когда в доме было двое похитителей, потому что рыжего она очень боялась. То, что он наркоман, было ясно сразу. Это было и плохо, и хорошо, потому что, отчаявшись добраться до телефона, Катя стала обдумывать возможность побега. На окне комнаты, где она жила, не было решетки, но её не связывали и не приковывали наручниками к батарее, потому что квартира была на этаже шестом-седьмом. Рыжий предложил было связать её, но второй сказал, что она боится высоты, еле как её по трапу самолета свели, так шугалась. Катя, которая слышала через дверь этот их разговор, очень удивилась, потому что не только не боялась высоты, но ещё и ходила в секцию скалолазания, где их учили подниматься и спускаться по специально оборудованной стене, покрытой небольшими выступами.
Так и получилось, что похитители сами подсказали ей способ побега. Катя внимательно осмотрела окно. Разбухшие старые рамы и облезшие шпингалеты не внушали оптимизма, это не пластиковые окна, которые были у них дома. У неё хватило ума не трогать окно и не пытаться его открыть. Бандиты не должны сомневаться в том, что она боится высоты, в этом её единственный шанс на спасение. Оставалось только дождаться подходящего момента.
Вадим Алексеевич и Светлана Игнатьевна вылетели в Москву утренним рейсом во вторник. Их Домодедово Гридин сразу позвонил Савельеву. Они договорились встретиться в час дня в кафе рядом со станцией метро "Электрозаводская". На встречу Вадим Алексеевич пошел один, оставив Светлану Игнатьевну одну на квартире, которую они сняли. В кафе в этот час было на удивление мало народу. Впрочем, он очень скоро понял почему. Цены здесь были не то, чтобы совсем бешеные, но весьма высокие, поэтому любителей перекусить здесь в обед находилось немного. Видимо, основной наплыв посетителей приходился на вечер. Вадим Алексеевич заказал себе кофе и приготовился ждать, но ожидание не затянулось. Примерно через две-три минуты после того, как ему принесли заказ, за его столик подсел невысокий мужчина лет тридцати, в черных джинсах и бежевой ветровке и тоже заказал кофе. После взаимного приветствия, Константин Савельев, а это был он, сказал:
- Мне удалось выяснить, что из круга подозреваемых лиц седьмого августа в Лондон летали двое: это Шаховский Анатолий Юрьевич и Корявых Виталий Иванович. Летали по своим документам, видно обстоятельства торопили и "липу" некогда было изготавливать. В Москву они вернулись восьмого числа. Пока это всё. В ближайшее время постараюсь встретиться с бортпроводницами и поговорить, возможно, они их запомнили. Ещё попытаюсь выяснить московские связи их покровителя.
- А нам что делать? Ждать? - спросил его Гридин.
- В основном, да. Подумайте, к кому может обратиться девочка за помощью, если ей удастся бежать. Свяжитесь с этими людьми и предупредите о серьезности ситуации. Да, вот ещё что! Оставьте всем вот этот телефон, - Савельев протянул Гридину картонный прямоугольник. - Пусть звонят в любое время суток и просто оставят информацию, там автоответчик.
- Когда мы встретимся в следующий раз? - спросил Гридин.
- Когда не знаю, а вот о месте встречи давайте условимся сразу. Рядом с Пушкинским музеем есть кафе-мороженое. В следующий раз встречаемся там, по телефону оговариваем только время встречи.
- Хоть примерно, скоро это будет? - спросил Гридин.
Савельев сочувственно посмотрел на него и мягко ответил:
- Я с вами свяжусь.
Он расплатился и ушел.
Выйдя из кафе, Гридин позвонил бывшей жене и дочери, кратко изложил ситуацию и предупредил, что если Катя свяжется с ними, то звонить и ему, и по телефону, что оставил Савельев.
Вернувшись на съемную квартиру, Вадим рассказал о встрече с Савельевым.
- Вадим, я не выдержу пассивного ожидания, я просто сойду с ума, - сжав руки в замок, и кусая губы, с трудом сказала Светлана Игнатьевна.
- Света! О каком пассивном ожидании ты говоришь?! - прикрикнул на неё Гридин. - Да у нас дел невпроворот!
- Да? - спросила Светлана Игнатьевна с робкой надеждой в голосе.
- Конечно! - заверил её Гридин. - Прежде всего, скажи, к кому бы могла обратиться Катя за помощью, если бы ей удалось бежать?
Светлана Игнатьевна нахмурилась, думала какое-то время, потом со вздохом сказала:
- Знаешь, получается, что ей не к кому здесь обратиться. Родни у нас в Москве нет, и мы всегда здесь были проездом, так что знакомств не завязали.
- Ну, и хорошо, - успокоил её Гридин.
- Что же тут хорошего?
- А то, что Катя почти со стопроцентной вероятностью обратиться за помощью к Соне. Соня у меня человек ответственный, да и с Катей успела подружиться, поэтому, когда я ей подробнее объясню ситуацию, она как солдат на часах, будет стоять у своего мобильника, не выключая его ни днем, ни ночью.
- Ох, что бы я без тебя делала? - вздохнула Светлана Игнатьевна и уткнулась ему в плечо.
Гридин ничего не ответил, только обнял её и посильнее прижал к себе.
- А о каких делах ты говорил? - спросила его Светлана Игнатьевна, украдкой вытирая набежавшие слезы.
- Нам надо подумать, что мы будем делать, когда найдем и освободим Катю.
- Как, что делать? - удивилась Светлана Игнатьевна. - Что-то я тебя не понимаю.
- Да что тут непонятного? К сожалению, с освобождением Кати наши проблемы не исчезнут. Я считаю, что всем нам надо уехать из страны на время, пока неприятности Пивнова не закончатся. Так или иначе.
- Да чтоб он пропал вместе со своими неприятностями! - в сердцах сказала Светлана Игнатьевна.
Гридин промолчал, никак не комментируя её высказывание, но про себя подумал, что Пивнову желать этого поздновато. Он уже пропал. Вряд ли ему удастся выйти живым из этой заварухи.
- Извини, я тебя перебила. Так что ты хотел сказать?
- Я хотел сказать, что ты и займешься тем, что подготовишь нам пути отхода.
- Я? - растерялась Светлана Игнатьевна. - Но каким образом?
- Ты объедешь несколько турагенств и сделаешь там предварительный заказ на поездку, оставив везде залог, - пояснил Гридин.
- Но на какое число? Вадик, мы же не знаем точно, какого числа будем иметь возможность выехать!
- Правильно, поэтому в каждом агентстве ты будешь заказывать тур на разные числа, начиная, скажем, с завтрашнего. Нет, пожалуй, это рановато. Лучше с послезавтрашнего числа. Страна, куда мы отправимся, не имеет значения. Нам главное из России выбраться, а там уж мы сориентируемся.
- Да по странам-то выбор невелик, - грустно ответила ему Светлана Игнатьевна. - Если в ближайшие дни, то это, скорее всего, Турция или Египет, туда визу оформлять не нужно.
- Вот и отлично! - подбодрил её Гридин.
- Лучше, наверное, Турция, - задумчиво произнесла Светлана Игнатьевна, в Египте сейчас жарковато...
Гридин облегченно вздохнул. Очень важно, чтобы Светлана сейчас была занята чем-то, а не изводила себя мыслями о Кате.
Константин Савельев позвонил в "Шереметьево" и через своего знакомого из службы безопасности узнал, как можно встретиться с бортпроводницами, работавшими на рейсе, прибывшим восьмого августа из Лондона. Получалось, что только ночью, после рейса, и то ненадолго. Время, конечно, было неудачное, но нет худа без добра, потому что днем у Константина не было ни одной свободной минуты, работы было навалом. В два часа ночи он приехал в "Шерметьево". Дежурный, предупрежденный службой безопасности, открыл ему одну из комнат, предназначенных для отдыха экипажей, и сказал:
- Борт ещё в воздухе, так что девчонки освободятся часа через два, не раньше. Посмотрите пока телевизор, а если хотите, то можете поспать.
Дежурный ушел, не задерживаясь, а Константин ухитрился выполнить оба его совета. Он уселся в кресло перед телевизором и проспал все два часа под его деловитое бормотание. Проснулся он от бойкого стука в дверь. Встав и открыв её, он поздоровался с девушками, с трудом подавив зевок. Представившись бортпроводницам, он объяснил, что ему нужно.
- Ой, а я девчонку запомнила! - воскликнула одна из них. Это была Кристина Муренко, высокая, стройная, черноглазая девушка, с длинными черными волосами, расчесанными на прямой пробор. - Я ещё подумала, что она наркоманка и надо будет за ней приглядывать. Помнишь, Галка, я тебя ещё предупредила? - обратилась она к своей подруге.
Та молча кивнула. Галина Снедина в отличие от Кристины, была среднего роста, тоненькая и хрупкая. Короткие светлые волосы у неё были уложены в аккуратную прическу, а большие серые глаза красны от усталости и недосыпания.
- А вы со всеми бортпроводницами хотите переговорить? - спросила Кристина.
- Очень бы хотелось! - ответил Константин.
- Тогда пойдемте в столовую, кофе попьем и поговорим, а то через полчаса все разбегутся кто куда. Где вы их потом искать будете?
- Что ж, это резонно!
Столовой называлась просторная комната, большую часть которой занимал обеденный стол. Вдоль стены стояли холодильник, электроплита и микроволновка. Косте налили кофе и разогрели булочку в микроволновке. Беседа с девушками получилось сумбурной, но плодотворной. Всё, что Костя хотел узнать, он узнал. Катю запомнили не только Кристина и Галя, но и ещё несколько девушек, потому что из-за неё случилась заминка при высадке пассажиров из самолета. Катя категорически отказалась спускаться по трапу, намертво вцепившись в перила и истерически выкрикивая:
- Не пойду! Высоко! Боюсь!
Её кое-как уговорили закрыть глаза и свели по трапу за руку.
Костя поблагодарил девушек и распрощался с ними. Он не стал задавать им риторических вопросов по поводу того, разрешено ли правилами безопасности полетов пускать на борт лиц в алкогольном и наркотическом опьянении. Ответ он и так знал, да что толку?! Так же он не стал интересоваться, каким образом похитителям удалось пройти с девочкой таможню. Он отлично знал, что несколько зеленых банкнот у многих должностных лиц отбивают охоту задавать лишние вопросы. Сегодня у него были другие задачи. Главное, что он достоверно узнал, что Катю Пивнову, действительно привезли в Москву. Теперь предстояло выяснить, где её предположительно могут держать. Вот это уже была задача посложнее.
Светлана Игнатьевна любила Москву. Ей нравилось в столице всё: и жуткая суета, и сумасшедшее движение, и метро, в котором она моментально начинала зевать от нехватки кислорода. В свои редкие и короткие приезды она успевала, и объехать с экскурсионным автобусом достопримечательности старинного русского города, и побывать вечером в московских театрах, и погулять по уютным улочкам Старого Арбата. Но сейчас ей было не до столичных красот. Где-то в этом огромном людском муравейнике томилась в плену у негодяев её девочка! Когда она осознавала это, её охватывала паника. Как они сумеют разыскать её?! Это даже не иголка в стоге сена! Они не успеют! Страшная правда заключалась в том, что они могут никогда не найти Катю, ни живой, ни мертвой! Только огромным усилием воли ей удавалось загнать свои страхи внутрь и не давать им воли. Она очень верила в слова Вадима, что успех их операции по освобождению дочери будет зависеть и от того, насколько они будут собранны и деловиты. Несколько дней подряд она объезжала туристические агентства, адреса, и названия которых нашла в газете, и делала предварительные заказы, оставляя по сто долларов залога на случай, если придется переносить дату вылета или отказаться от путевки. Она прекрасно знала, что иностранные партнеры наших туроператоров за перенос даты накладывают штраф в двадцать долларов, так что оставшиеся восемьдесят, агентство прикарманит. И этого, по мнению Светланы Игнатьевны, было более чем достаточно, за те несколько телодвижений, что тем придется совершить.
Выйдя из последнего агентства, где она заказала поездку в Турцию на пятнадцатое августа, она направилась к остановке метро и вдруг увидела ограду небольшой церкви. Ноги сами понесли её туда. Внутри церкви было довольно много народу. Светлана Игнатьевна сняла с шеи шелковый шарф и повязала его на голову, купила у входа свечи и пошла к иконе Божьей матери. Она зажгла свечу, поставила её перед иконой и попыталась молиться, но не смогла произнести ни одного слова вслух, а только молча крестилась и плакала. Ей казалось, что эти печальные, сочувствующие и такие же скорбные, как и у неё глаза, которые смотрели на неё с иконы, и так видят насквозь её душу, и так понимают всё, что она хочет сказать, и о чем попросить. Она не помнила, сколько пробыла в церкви. Она просто стояла и молча молилась, меняя свечу за свечой. Когда догорала одна, она ставила новую, и снова молилась. Очнулась она оттого, что пожилая женщина, которая начала уборку в церкви, дотронулась до её плеча и сочувственно спросила:
- О ком молишься, сердечная?
Светлана вздрогнула, обернулась к ней и глухо ответила:
- О дочери. Дочь у меня в беде.
- Дошла твоя молитва, видать, до Господа. Смотри, свеча-то, как ясно горит, ни копоти, ни треска! Хорошо у тебя с дочкой всё будет, не сомневайся! Иди с Богом, закрываемся мы уже.
Светлана ничего не смогла ей ответить, только сглотнула слезы и пошла на выход. Станция метро "Сокол" была в двух шагах, но у неё не было сил толкаться среди людей, она поймала такси. Придя в квартиру, которая встретила её тишиной, потому что Вадим был у Сони и ещё не вернулся, она одетая упала на кровать, лицом в подушку, и горько зарыдала. Она больше не могла ни ждать, ни терпеть, силы её кончились. Устав от слез, она незаметно уснула.